сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
В уютной тишине он слышал ее дыхание, раздумывая о том, что, возможно, стоит «проснуться» и прижать ее к себе поближе. Но, пока его терзали сомнения, она сама плавно передвинулась к нему, прижимаясь к груди, задевая головой подбородок и чуть обжигая прикосновением губ его вытянутую шею.
Совершенно непредсказуемо и почти безрассудно. Удивительно.
Спустя какое-то время Драко расслышал стук в стекло, после чего ощутил ее неловкие движения. Осторожно приоткрыв глаза, Малфой проследил за тем, как Грейнджер распахнула окно, впуская внутрь холодный воздух вместе с неприглядной на вид совой. Затем выхватила письмо, при этом рассеянно поглаживая птицу.
Что-то в ее движениях обеспокоило его, показалось не таким уверенным и точным, как все остальное. Плечи чуть поникли; рука, держащая письмо, подрагивала; тишину прервал ее всхлип, после которого Драко вскочил с места.
— Эй, Гермиона, — он осторожно коснулся ее плеча, пытаясь разглядеть письмо, на котором виднелись мокрые разводы. — Что случилось?
— Мои родители… — она обернулась: из глаз текли слезы, но уголки губ были приподняты в счастливой улыбке. — Они вспомнили.
Он растерянно замер, затем облегченно вздохнул.
— Отличная причина.
— Я должна вернуться домой, — тихо проговорила она, заполняя его непредвиденным сожалением: кто бы мог подумать, что ему не захочется отпускать докучливую гриффиндорку. — Так что у тебя будет много свободного времени, чтобы узнать настоящую концовку.
— Вообще-то, я тоже подумываю о том, чтобы вернуться домой, — признался Драко. Решение пришло всего несколько секунд назад, но казалось достаточно правильным, чтобы озвучить.
— Мы вернемся, — в голосе ее прозвучал вопрос, а еще нечто напоминавшее сомнение. К чему-то большему, чем школьные будни.
— Естественно, — он легкомысленно пожал плечами, сделав шаг в ее сторону. — Надо же кому-то организовывать День святого Валентина, День основателей…
— Не забудь про Пасху, — она обвила его шею руками. — Заключительный праздничный пир…
— Не увлекайся, Грейнджер, — он положил руки ей на талию, резко притягивая к себе. — Оставь место для… импровизаций.
Он поцеловал ее. И пусть до концовки было далеко, за окном уже виднелось солнце, светившее сквозь падающие кристальные капли.
Комментарий к ❅
Недавно на просторах Фикбука был обнаружен последний экземпляр «Затерянных в Камелоте». Ознакомиться с ним можно здесь:
https://ficbook.net/readfic/9349671
========== ♡ ==========
С точки зрения Гермионы Грейнджер, День святого Валентина — не что иное, как маленькое розовое помешательство. Которое ее саму обходило стороной уже давно, несмотря на заразную суету и всеобщее возбуждение, охватывающие замок и его обитателей за целую неделю до самого праздника. Все начиналось с безобидных красных сердец, припрятанных по всей территории Хогвартса, и приколотых к доспехам роз, а заканчивалось отвратительными мелкими купидончиками, что целились острыми стрелами во всякого, кто по неосторожности задерживал на них взгляд.
Сплошная безвкусица. И что особенно прискорбно — в этом году львиная доля всей вычурной мишуры была развешена ей же самой.
Однако если бы ее спросили, что во всем этом раздражало больше всего, Гермиона бы незамедлительно остановила выбор на приторном аромате Амортенции, захватившей весь замок, будто особо изощренное проклятие. Вот уже несколько дней нельзя пройтись по коридорам и не уловить этот запах пергамента, утреннего кофе, яблок и горького миндаля. Так пахли подушки по утрам, шарф, в который она зарывалась носом, собственные волосы, постель.
Так пахла ее тайна.
— Осталось разослать приглашения и подготовить Большой Зал к торжеству, — вздохнула Гермиона, сверяясь с длинным списком.
И расслышала невнятное ворчание, донесшееся со стороны кровати.
— Мне понадобится твоя помощь, — тверже произнесла она и обернулась. Кроме смятых простыней, лежащих хаотичной белой горой, можно различить разве только рыжего Живоглота — он восседал на самой верхушке, поигрывая хвостом. Все же Гермиона точно знала: настоятельная просьба свериться с часами исходила вовсе не от него. — Шесть часов утра. — Послышался еще один жалобный стон. — Да, я в курсе, что обещала не беспокоить тебя до семи, но… — она хитро улыбнулась, — если побыстрее разберемся с моим списком, можем попробовать то, что есть в твоем.
— Под пятым номером? — простыни зашевелились.
— Можешь выбрать любой, — Гермиона облизнулась. — Даже… девятый.
Живоглот, недовольно мяукнув, подпрыгнул на подушке, затем оскорбленно спрыгнул на пол. Гермиона уже собралась возмутиться вместе с котом, но замерла, наткнувшись на самодовольную ухмылку и заинтересованно вздернутую бровь.
— Мне казалось, ты против подобных извращений, — Драко недоверчиво сощурился, окидывая ее пристальным взглядом. — Раз уж потребовала удалить данный пункт из мыслей и забыть о нем раз и навсегда.
— Я передумала, — она пожала плечами.
— Должно быть, тебе в самом деле не обойтись без моей помощи, — он с наслаждением цокнул языком и присел, откидываясь на спинку кровати.
Взгляд Гермионы зацепился за обнаженные плечи, скользнул по четко вырисованным линиям ключиц к шее, на которой виднелись следы ее недавних поцелуев.
— Просто решила попробовать что-то новое, — непринужденно сказала она и уточнила: — Ради научного интереса. Но если ты не хочешь…
— Я этого не говорил, — отрезал Драко, затем, в знак капитуляции, с презрением кивнул на список в руках Гермионы: — Что ты придумала на этот раз, Грейнджер? Боюсь, я не переживу еще одного столкновения со всеми этими гребаными сердечками.
— Тогда украшением зала займусь я, а ты бы мог взять на себя рассылку приглашений.
Малфой обреченно прикрыл глаза, сделав вид, словно готов подчиниться, хоть и с глубокой скорбью, после чего протянул ладонь.
— Не сомневаюсь, что ты уже составила полный список гостей, мисс Скрупулезная Дотошность.
— Конечно, — она оторвала страницу из дневника и встала с места. — Кому-то ведь нужно четко продумывать и планировать детали, — и, укоризненно покачав головой, подыграла: — Мистер У-Меня-Будут-Проблемы-Если-Продолжу-В-Том-Же-Духе.
Драко прищурился, пристально всматриваясь в ее лицо, из-за чего Грейнджер каждый раз начинала нервничать и хмуриться. Понять, о чем думает несносный слизеринец в такие минуты, было крайне сложно, и любопытство каждый раз одерживало верх.
— Почему ты на меня так смотришь?
— Пытаюсь понять, флиртуешь ты или угрожаешь, — он схватил листок, и прежде, чем Гермиона успела среагировать, сжал пальцами ее запястье.
— Полагаю, и то, и другое, — она невинно пожала плечами, позволяя ему резко притянуть себя за локоть. И успела возмущенно вскрикнуть за секунду до того, как Малфой без каких-либо предупреждений опустил ее на кровать, выхватив из рук смятую бумагу, затем поцеловал в приоткрытые губы.
***
С точки зрения Драко Малфоя, розовый — самый мерзкий из всех цветов. Будто кого-то стошнило фирменными конфетами мадам Паддифут. В каждом углу Хогвартса. Не сделав исключения для безупречно-мрачных слизеринских подземелий, где даже в самые темные времена никто не осмеливался развешивать весь этот безвкусный мусор. Потому что все это безобразие совершенно не сочеталось с благородным успокаивающим зеленым цветом.
Салазар, ведь всему есть предел…
Драко с отвращением скривился, посматривая на камин, усеянный кроваво-красными цветами, а после — на собственную руку, исцарапанную дурацкими колючками.
Ничего, чертова Грейнджер ответит ему за все этой же ночью.
Предавшись приятным фантазиям, Драко сардонически улыбнулся. Кто бы мог подумать, что эта привередливая заучка, без устали трещащая об обязательствах и прочем скучном дерьме, скрывает под мантией столько прелестей и сюрпризов.
— Кто эта несчастная? — голос Блейза вырвал его из мыслей.
Малфой поспешил вернуть серьезное выражение, добавив туда толику снисходительного презрения, прежде чем ответить:
— Не понимаю, о чем ты, — и пролистал книгу, что лежала у него на коленях.
— Вот уже несколько недель ты никого не штрафовал, не назначал отработок. Даже перестал ворчать и отрывать крылья бабочкам, — пояснил Забини, проницательно следя за его реакцией. — Астория? — и прежде, чем Малфой успел вставить слово, продолжил: — Нет, слишком просто. Ее сестра? Кузина? Мать?
— Я не…
— Подожди, дай мне подумать, — Блейз погладил несуществующую бороду. — Она должна быть как минимум богиней, раз смогла заставить такого засранца, как ты, столь глупо улыбаться, и обладать неиссякаемым терпением, острым умом, унцией коварства… Кто же она? — он нетерпеливо постучал по ручке кресла. — Кто?..
Что ж, похоже, скрывать дальше бессмысленно.
— Гермиона Грейнджер.
В гостиной повисло неловкое молчание, а Малфой не раз проклял себя за несвоевременную откровенность. Но в глубине души знал, что не забрал бы назад признания, появись у него такая возможность. Реакция Блейза заботила его. Сильнее, чем хотелось признавать. Поэтому приходилось пытливо ждать, пока друг переварит информацию, надеясь, что после этого не придется его убить.
— Та неугомонная заноза в заднице, от которой ты хотел избавиться, подлив яд в ее утреннюю чашку кофе? — уточнил Блейз.
— Я вовсе не… — возмутился Драко, но под пристальным взглядом быстро признал поражение: — Да, это она. И если ты кому-нибудь проболтаешься, мне придется скормить тебя драконам.
— Договорились, — легкомысленно согласился Забини, удобнее устраиваясь в кресле. — А теперь я жажду подробностей.
Драко тяжело вздохнул и мысленно отмотал время вспять на месяц.
Гермиона Грейнджер ворвалась в его жизнь без предупреждений, как разрушительное, всепоглощающее стихийное бедствие. Всего за одну рождественскую ночь и каникулы, в течение которых у него появилось время обдумать случившееся в мельчайших деталях. Каждый час, проведенный наедине; каждую минуту, что Грейнджер его целовала; каждую секунду, когда выкрикивала его имя, затем доверчиво прижималась к нему во сне.
Невозможно. Вот слово, которым он описал произошедшее самому себе.
Потому что чем дольше Драко проигрывал в голове ту ночь, тем чаще в воспоминаниях всплывали их вечные перепалки, а также неизменное прошлое, заполненное взаимной ненавистью, враждой и его многолетними оскорблениями. Не исключено, что, если бы он поставил все «за» и «против» на воображаемые весы, они бы тотчас рассыпались на части, ведь одной ночи явно мало, чтобы перечеркнуть все остальное. Некоторые вещи оставались неизменными, как шрамы, вызубренные чары и несмываемые черные линии на его предплечье.
Именно поэтому произошедшее, как он считал, являлось не чем иным, как полным абсурдом.
И Грейнджер должна была прийти к такому же выводу, обдумав все вдали от него, в кругу семьи, притвориться, что ничего между ними не произошло, и составить чертов список причин.
Не иначе.
Но все его разумные доводы полетели в преисподнюю, стоило увидеть окруженную сокурсниками Гермиону в Хогвартс-экспрессе, неотрывно всматривавшуюся в окно, где еще различались фигуры, прощально машущие руками. По волосам Грейнджер скользили блики света; с лица исчезли липкая тревога, потерянность; вместо них появились какое-то спокойствие и теплое свечение. В целом она выглядела так, словно отыскала источник вселенского счастья и даже не вспоминала о той ночи, в то время как он, Драко, изводил себя в течение всех этих однообразно-бесконечных дней.
Но вдруг Гермиона посмотрела в его сторону, и он понял: она не забыла.
В тот же день, во время ночного дежурства, он без лишних слов притянул ее к себе наперекор всем своим решениям, и она ответила ему, нетерпеливо углубляя поцелуй, пока их языки не столкнулись.
Затем, почувствовав легкий аромат карамели, Драко понял, что скучал по ней. По Грейнджер. Ей он об этом не сказал, просто покрепче обнял, обхватив ее бедра, подтолкнул назад, пока она не уперлась в оконную раму и не вцепилась в края руками. Его пальцы зарылись в ее мягкие густые волосы, опустились на плечи, и в тот короткий миг у Малфоя появилась возможность заглянуть в ее глаза, в которых он боялся обнаружить сомнение. Потому что тогда ему пришлось бы заставить себя остановиться.
Однако во взгляде Грейнджер не было сомнения. Она отвечала на каждое прикосновение уверенно, будто происходящее не являлось чем-то неправильным или неразумным, и хотела притянуть его еще ближе, хотя между ними и так не осталось никакого свободного пространства.
Так что пришлось переместиться в ее комнату и поставить звукоизолирующие чары.
Впрочем, рассказывать все пикантные подробности Блейзу Драко не собирался, ограничившись короткой фразой:
— Назовем это рождественским чудом.
— Кстати о чудесах, — Блейз выдержал многозначительную паузу. — Ты уже подготовил для Грейнджер нечто приятное на праздник?
— Нечто приятное? — переспросил Драко.
Забини возвел взор к потолку, как если бы искал там терпение, выдавил из себя жалостливую улыбку, будто разговаривал с незадачливым первокурсником, и только после снизошел до пояснений.
— Ах да, совсем забыл, что твои самые серьезные и длительные отношения продолжались три дня, — он усмехнулся, игнорируя гневно вздернутую бровь. — Так вот, если Грейнджер — нечто большее, чем твои прежние похождения, тебе стоит это показать. И позволь дать дружеский совет: сделай это прежде, чем тебя опередит кто-то другой.
***
В гриффиндорской гостиной было нечем дышать.
Гермиона раскрыла все окна, произнесла бессчетное количество заклинаний сразу же, как оштрафовала очередную ученицу за незаконное ношение Амортенции и вылила содержимое в раковину. Однако запах не ослабевал, казалось, он плотно засел в ноздрях, заполнил собой мысли, легкие, заполз под кожу и теперь гнездился там, пуская корни.
Не исключено, что в ближайшем будущем ей понадобятся затычки…
— Тебя что-то тревожит? — спросила Джинни, пристально уставившись на нее с кресла.
— Просто захотелось свежего воздуха, — Гермиона приказала себе выглядеть нормальной и не сеять ненужных подозрений, поэтому, встряхнув выбившиеся пряди, села рядом с подругой и взяла чашку с чаем. — Из-за этого глупого зелья здесь все пропахло… Мал… книгами.
— Книгами, значит… — протянула Джинни, и Грейнджер выпрямилась в кресле, почувствовав, что разговор постепенно перетекает в своеобразный допрос. — Знаешь, Гермиона, в последнее время ты выглядишь необычайно довольной, расслабленной. Пропадаешь невесть где до поздней ночи, красишь губы и… пахнешь мужчиной.
Гермиона поперхнулась чаем, а заинтересованные искорки в глазах подруги сверкнули ярче прежнего.
— Кто этот счастливчик? — спросил она, смотря прямо и неотрывно, будто пыталась заглянуть в саму душу. — И почему скрываешь его от меня?
Она обиженно насупилась, из-за чего Гермиона сразу же испытала острый укол вины. До всего этого «наваждения» Джинни всегда была рядом, готовая поддержать, утешить, пусть и приходилось ради этого поливать дерьмом собственного брата вместе с его недалекой избранницей с идеально прямыми волосами.
Джинни заслуживала правды, только вот…
— Понимаешь, дело в личности моего… — Гермиона нервно прикусила нижнюю губу, прежде чем выдавить: — счастливчика.
Уизли заинтригованно улыбнулась.
— Кормак? Дин? Симус? — перечисляла она на пальцах весь Хогвартс. — Хм… Невилл? Ах да, он же встречается с Полумной… Колин? Нет?.. Мистер Счастливчик вообще из нашего факультета?
— Не совсем.
— Энтони? Тедди? Кевин?.. Или… — она неожиданно замолкла, прежде чем зловещим, мрачным шепотом произнести: — Слизеринец?
— Возможно, — уклончиво ответила Гермиона, посматривая в сторону.
— Послушай, ты достаточно взрослая для того, чтобы встречаться, с кем хочешь, — легкомысленно отмахнулась Уизли. — Если это, конечно, не Гарри. Это ведь не Гарри? — на всякий случай уточнила она.
— Скажем так, это человек, который ему никогда не нравился.
— Волан-де-Морт?
— Джинни…
— Прости, ты заставила меня нервничать, а я всегда говорю глупости, когда нервничаю.
Она скептично вздохнула и откинулась на спинку кресла, но Гермиона могла поклясться, что слышит, как подруга продолжает перебирать в голове имена всех слизеринцев, и подозревала: правильный ответ там числится под самым последним номером.
— Это Малфой, — на одном дыхании выпалила она, точно пластырь сорвала с раны. Затем зачем-то уточнила: — Драко Малфой.
И комнату стянула неловкая тишина. Впрочем, ненадолго.
— Ох, так и знала…
— О чем это ты?
