сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
В кабинете директрисы устроилась раздумчивая тишина, которая царила там еще несколько минут. И Гермиона не спешила ее прогонять или возражать Макгонагалл, чьи глаза продолжали смотреть куда-то сквозь, вдаль. Возможно, в более светлое будущее.
Грейнджер было о чем подумать. Если до этого все ее мысли чаще всего сосредотачивались на тех, кто был в ее лагере, кто понес потери, навсегда потерял близких или себя, то сейчас ей предложили подумать о другой стороне. Которой, если посмотреть объективно, больше не было. Не должно быть.
Однако настойчивый червячок продолжал копошиться в мыслях, выискивая, почему именно все это не казалось такой уж правильной идеей. И нашлось название для проблемы весьма скоро: «Драко Малфой». Именно этот пункт мешал признать замысел Макгонагалл удачным.
Затем директриса, вернув привычно строгий и уверенный вид, добавила:
— Естественно, мы пересмотрим все при первой же проблеме.
У Гермионы не было сомнений в мудрости и дальновидности Макгонагалл, поэтому противоречить тогда она не стала. Напротив, решила приложить все усилия, чтобы сомнительное сотрудничество оправдало надежды. Даже если для этого и приходилось выносить невыносимое в течение долгих месяцев; терпеть нестерпимое, сносить несносное; и круглосуточно мириться с непримиримым желанием запустить в высокомерное лицо Малфоя нечто настолько же тяжелое, как его общество.
Но вот сейчас, находясь у ворот Хогвартса, атакуемая холодными снежинками, в ожидании мистера Не-Стану-Выполнять-Свои-Обязанности-Если-Не-Заставишь и господина Эй-Я-Не-Буду-Никому-Помогать-Пока-Меня-Не-Прижмут-К-Стенке, Гермиона проклинала себя за те минуты сомнения. И за все следующие, когда могла избавиться от него, предоставив директрисе весь список объективно-очевидных причин, почему замысел данный был изначально обречен на тотальный провал.
И почему она просто не могла сказать «Нет, такой напарник мне не подходит, лучше уж назначьте Кровавого Барона, ведь от него будет больше пользы и меньше проблем»?
— О чем задумалась, Грейнджер? — вывел ее из раздумий неприятно-знакомый голос.
— Ты опоздал почти на час, — уведомила Гермиона, усиленно сверля наглое лицо слизеринца убийственным взглядом. И будь на его месте кто-то хоть чуточку обремененный совестью, он, скорее всего, превратился бы в сосульку. Но, к сожалению, покрываться густым слоем обвиняющих льдинок Малфой не спешил. Напротив, был укутан в шарф и теплую мантию.
— И ты все это время смотрела на часы, размышляя: «Возможно, мне не следовало заставлять Драко заниматься этими глупостями в такую паршивую погоду; может, стоит оставить его, наконец, в покое и заняться поганым списком самой»?
— Я думала о том, что ты, — она указала на него замерзшим пальцем, — самый безответственный человек во всем магическом мире. И я совершенно не понимаю, почему ты согласился на должность префекта, если абсолютно не заинтересован в выполнении даже элементарных возлагающихся обязанностей.
— Ох, Мерлин… — Малфой театрально изобразил головную боль. — Избавь меня от своих неинтересных мыслей.
— Ты сам спросил, о чем я думала! — вскипела Гермиона, чувствуя, как даже зимняя стужа отступает под гнетом разбушевавшегося огня раздражения.
— Я и представить не мог, что ты все это время думала обо мне, — самодовольно усмехнулся Малфой, и Гермиона поблагодарила гриффиндорский шарф за то, что так надежно укрывал ее вспыхнувшие от злости и смущения щеки. Малфой тем временем уже направился в сторону Хогсмида, очевидно начислив на свой счет еще одну сомнительную победу. Затем, чуть замедлив шаг, добавил: — А на должность согласился, чтобы скрасить твое скучное существование, довольна? И давай покончим со всем этим побыстрее, чтобы я смог вернуться к своим делам.
— И какие же у тебя дела, позволь поинтересоваться? — догнала его Гермиона, чтобы удобнее было сверлить недовольным прищуром.
— Не позволю, Грейнджер. Это очень невежливо с твоей стороны.
— Ты, надменный хорек…
— Ох, я думал, мы переросли все эти обмены любезностями, мисс Бобер, — он закатил глаза.
— Да, ведь это так по-взрослому — отшучиваться от серьезных тем, сеньор Лицемерие.
— Не проверял, но уверен: в мои обязанности не входит отчитываться перед вами, мадам Всезнайка. Так что, будьте любезны, прекратите лезть туда, куда не просят.
— Просто признай, что у тебя нет важных дел, Малфой, — она сузила губы.
— Да будет тебе известно, Грейнджер, что мне хотелось почитать, — невозмутимо ответил он. — Это же ты можешь понять?
Это она могла понять. Однако смириться со всем остальным — вряд ли. Впрочем, день только начинался, и портить настроение с самого утра Гермионе не хотелось. Поэтому, поглубже вдохнув свежий, морозный воздух, она очистила мысли, выветрив все, кроме необходимого списка покупок.
Дорога в Хогсмид была заснежена, как и все кругом; деревья скрыли отсутствие листвы снежными комьями; Черное озеро превратилось в огромное зеркало, где, если внимательно присмотреться, можно было заметить трещинки и таинственные движения под коркой непрочного льда; туманность скрыла все, что было за пределами магического барьера; и даже небо, пасмурно-серое, старалось не слишком отличаться от земной поверхности.
В замершей тишине их шаги сопровождались громким хрустом свежего снега, в котором слышались непрошеные воспоминания. Зима всегда умела напомнить все те счастливые мгновения, которые превращали неприятную стужу в уютные часы тепла. Неважно, как леденели конечности, потому что внутри разливалось горячее веселье. Оно согревало лучше любого заклинания, трансфигурировалось в нечто родное, незаменимое. Поэтому даже летом иногда появлялась странная тоска по зиме, по рождественским праздникам, когда все становилось чуть проще обычного. Когда можно было вернуться домой и ощутить запах имбирного печенья и горячего шоколада. Когда все было… на своих местах.
Они ступили на расчищенную хогсмидскую дорожку, и Гермиона бросила быстрый взгляд на Малфоя, еле сдерживая обреченный вздох.
Понять, о чем он думал, всегда было сложно: по непроницаемо-презрительному лицу прочесть что-либо не представлялось возможным; на прямые вопросы Малфой либо отшучивался, либо плавно, практически незаметно переводил тему в другое русло; порой и вовсе ограничивался простым «Заткнись». Конечно, все это превращалось в ничто, стоило ему выйти из себя и показать настоящую сущность, начав плескать ядом по всем, кто имел неосторожность оказаться рядом, но Гермиону все не покидало странное любопытство, навеянное смутным подозрением. Будто ей подложили весьма своевольную и закрученную головоломку.
В любом случае вопрос о том, что он вообще забыл в Хогвартсе на рождественских каникулах и почему не вернулся в любимое поместье, так и остался неозвученным. Вместо этого Гермиона выбрала другой, не менее провокационный:
— Почему ты решил, что мое существование скучное? — спросила она, сверяясь со списком, где первым пунктом шли приятные сюрпризы для домовиков. Затем указала на нужную лавку.
— Потому что у тебя нет никакой личной жизни за пределами префектуры? — предположил Малфой, придерживая тяжелую дверь в «Сладкое королевство». В дверном проеме зазвучали маленькие колокольчики.
— С чего ты вообще это взял? — возмутилась Гермиона, проходя вперед и быстро оценивая новую продукцию.
— Брось, Грейнджер, — он прошел за ней, кивнул торговцу, презрительно окинув взглядом празднично украшенное помещение, заполненное приторно-сладким ароматом сластей. — Очевидно же, что в последнее время, когда рядом не оказалось двух придурков, которых нужно постоянно вызволять из проблем, когда не нужно спасать мир и бороться со злом — ты заскучала. — Малфой закинул в ее корзинку с покупками упаковку «Тараканьих гроздьев» и «Кислых шипучек». — Если раньше ты могла занять досуг решением головоломок для всеобщего блага, теперь у тебя отняли и это. Отсюда и тяга к постоянной занятости, все эти тошнотворные списки обязанностей и мерзкое стремление к активной общественной деятельности.
Гермионa расплатилась за купленные сладости, всучила коробочки Малфою, руки которого, на ее взгляд, выглядели слишком свободными.
— Решил податься в психоаналитики? — поинтересовалась она, выйдя из «Сладкого королевства», чтобы направиться в следующую по списку лавку — «Дэрвиш и Бэнгз».
— Для того, чтобы заметить очевидное, не нужно быть специалистом, — пожал Малфой плечами, проскальзывая за ней в магазин волшебных предметов. Кажется, на лице его промелькнула заинтересованность. — Себе мы тоже что-нибудь купим? Какой-нибудь почетный подарок для организаторов?
— Ну, не знаю, это как-то… странно, — нахмурилась Гермиона, сверяясь со списком. — Впрочем, у нас остается небольшая сумма, так что…
— Отлично, возьмем мне это, — он требовательно указал на золотой снитч с короткой записью-пояснением: «Бросьте хоть в Черное озеро, он все равно вернется в ваши руки».
— Вообще-то, я хотела предложить выбрать подарки друг другу, чтобы было хоть какое-то подобие рождественского сюрприза, — запротестовала Гермиона, между делом выкладывая предметы из списка на прилавок.
— Нет, — твердо ответил Малфой, презрительно наблюдая за ее действиями. — Я не стану доверять свой подарок тебе. Ты ведь совсем не осведомлена о моих предпочтениях и вкусах, которые у нас, к слову, совершенно разные.
Он чуть приподнял бровь, она сузила глаза, продавец заинтересованно следил за их дуэлью взглядами. Так могло продолжаться еще очень долго, но Гермиона решила быть той разумной и рассудительной стороной, которая положит этому конец прежде, чем треснет очередная чаша терпения.
— Отлично, — пробурчала она, забирая проклятый снитч и перенося его к горке остальных подарков. — По крайней мере, буду избавлена от твоих жалоб.
Продавец упаковал все в красивые рождественские обертки, сложил в пакет, который Гермиона, недолго думая, передала Малфою. Потому что в мире должно было существовать хоть какое-то подобие справедливости.
— Если хочешь, могу выбрать что-то для тебя, — милостиво предложил слизеринец, когда они вновь оказались на свежем воздухе, практически закончив выполнять пятый пункт «Идеального рождественского праздника».
— То есть ты о моих вкусах осведомлен? — недоверчиво хмыкнула Гермиона.
— Ох, о них оповещены все, с кем ты общалась хоть несколько минут, — пренебрежительно ответил Малфой, затем, приметив новую книжную лавку с вычурной вывеской «Все для книголюбцев», передал ей тяжелые пакеты и небрежно бросил: — Постой здесь.
Сам же зашел в магазин под ее хмурый взгляд, скрылся из виду за затемненными окнами. И не успела Гермиона сосчитать до шестидесяти, как вернулся с толстенькой упаковкой. Было безумно интересно, что именно там находилось, однако спрашивать сейчас значило проиграть и противоречить собственным же убеждениям, так что Грейнджер, приняв как можно более бесстрастный и незаинтересованный вид, просто положила подарок к остальным.
— Уже не терпится? — ехидно прошипел змей-искуситель, проницательно следя за ее реакцией, и Гермиона в который раз поблагодарила спасительный шарф. — Традиция не спать ночью и гадать, какой же подарок ждет под елкой, уже не кажется такой заманчивой? Не можешь противиться соблазну?
— Не понимаю, о чем ты, — сухо отозвалась она, левитируя покупки в воздух, после чего развернулась по направлению к замку.
— Ты сама как раскрытая книга, Грейнджер, — догнал ее Малфой, искусственно растягивая слова в надменной манере. — Из тех, которые так любишь читать в свободное от префектуры и списков время.
— Вот как. Значит, я такая предсказуемая, скучная и…
— Докучливая, — охотно подсказал Малфой.
Гермиона остановилась, решив на этот раз проигнорировать внутренний голосок разума, что все время пищал, советуя быть хладнокровнее к беспочвенным оскорблениям.
— Возьми свои слова назад, Малфой, — потребовала она, заставив слизеринца обернуться и устремить на себя пренебрежительно-скучающий взгляд.
— Нет.
— Сейчас же возьми свои гнусные слова назад, — должно быть, в глазах ее вспыхнуло адское пламя, но Малфой на это лишь насмешливо улыбнулся.
— Не могу, я стараюсь говорить правду, даже если она и не нравится некоторым… занудам.
Гермиона возмущенно хмыкнула.
— Так, значит?..
— Да, — кивнул он. — И что ты сделаешь, Грейнджер?
Затем, не дожидаясь ответа, отвернулся и зашагал прочь.
Возможно, самым разумным было бы проигнорировать откровенную провокацию, не тратя сил на ненужные ссоры, но что-то раздраженно царапающее внутри заставило Гермиону сделать совершенно противоположное. Она отложила покупки на землю, взяла в руки снег, слепила увесистый снежок и со всей силы запустила в светловолосую макушку, высокомерно шагавшую впереди.
Малфой замер, будто раздумывая план действий, затем холодно произнес:
— Ты об этом пожалеешь, Грейнджер.
Так и случилось, потому что Малфой оставался бесчестным слизеринцем даже в самой невинной детской игре и самым бессовестным образом целился прямо в лицо, из-за чего Гермиона очень быстро заполнила угрожающими криками пустую дорожку. Впрочем, не только она.
Уже через несколько минут они промокли до нитки, не имея ни одной свободной от нападений секунды, чтобы применить высушивающие чары, однако останавливаться подлый хорек не собирался.
— Признаешь поражение? — спросил Малфой, придерживая в руках готовый снежок.
— Не смеши меня, — Гермиона попыталась увернуться от брошенного комочка, но каким-то образом поскользнулась и упала, потонув в толстом снежном покрове.
Вскоре обнаружила над собой язвительную ухмылку и сардонически-прищуренные глаза. Удивительно, учитывая его не менее мокрые волосы и обсыпанную снегом мантию.
— Что такое, Грейнджер? Решила отдохнуть?
— Рада, что тебе весело, — процедила Гермиона сквозь зубы, наблюдая за его слабыми попытками сдерживать злорадный смех.
К превеликому удивлению, очевидно, устав смеяться, Малфой протянул ей руку помощи, за которую Гермиона тут же ухватилась. И дернула со всей силы. Поэтому спустя секунду слизеринец оказался в том же незавидном положении, что и она. Однако на этот раз связанный «Брахиабиндо». Сама же Грейнджер, глухая к крикам и пылким ругательствам, вскочила с места и произнесла высушивающие чары.
— Хватит прохлаждаться, Малфой, — произнесла она, когда закончила приводить себя в порядок, и сняла связывающее заклинание. — У нас запланировано еще много дел.
— Как предсказуемо…
***
— Что ты запланировала на сегодня? — практически смиренно поинтересовался Драко, напоминая себе, что уже завтра настанет день икс, а после — долгожданные дни спокойствия. По крайней мере, он очень на это надеялся.
— Нужно разнести приглашения, — коротко ответила Грейнджер чуть суетливее обычного.
Драко был морально готов к подобному ответу, поэтому вынул из сумки «Затерянных в Камелоте», решив скрасить заведомо долгий поход интересными приключениями и неразгаданными тайнами. Возможно, додумайся он до такого раньше, не пришлось бы варить зелье против простуды. И чихать каждые десять минут в ожидании нужного эффекта.
— Будь здоров, — невинно отозвалась чертова Грейнджер.
Они дошли до каморки Филча, и Драко прислонился к стене, незаметно следя за действиями гриффиндорки. Самому вступать в разговор со старым завхозом не соответствовало настроению и желаниям, поэтому Грейнджер одиноко постучалась в дверь, которая резко распахнулась уже спустя секунду. Можно было предположить: их ждали.
— Здравствуйте, сэр, — дружелюбно начала Грейнджер. — Мы, — запнулась, нахмурилась, — вернее, я пришла передать вам приглашение на завтрашний праздник.
Она протянула бумажку, которую оценили подозрительным взглядом, но так и не взяли.
— Я буду праздновать с Миссис Норрис, — твердо сказал Филч, уже намереваясь захлопнуть дверь, когда нога Грейнджер оказалась в дверном проеме.
— Вы могли бы взять с собой и Миссис Норрис, — настаивала она. — Там будет даже мой кот! Подумайте, будет очень весело! Вам точно понравится!
— Ну, не знаю… — Филч все старался закрыть дверь собственного прибежища, однако Грейнджер было совершенно наплевать на такие мелочи, раз уж решила для себя что-то.
Почувствовав слабость жертвы, она начала настаивать сильнее, аргументируя заманчивость своего предложения всевозможными обещаниями и интригами. Кажется, в конце концов на лице старого сквиба даже появилась тень сомнения, а попытки захлопнуть дверь стали более вялыми. Впрочем, Драко могло и показаться. В любом случае Филч пообещал все тщательно обдумать, посоветовавшись с кошкой.
