Текст книги "Лед и пламя"

Автор книги: Изобел Чейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава 10

К утру Френсис окончательно разболелась. Большую часть ночи она провела в бреду. Очнувшись и увидев, что за окном уже светло, позвала Каина, но ответа не последовало. Странно. Куда же он сегодня запропастился? Девушка попыталась встать, но ноги не держали ее. Все оказалось гораздо хуже, чем она думала.

Все утро Френсис приходила в сознание только на несколько минут, остальное время пребывала в полудреме, наполненной видениями, которые казались ей совершенно реальными и вытягивали из нее остатки сил: Френсис грезила о пламенеющем дереве; оно росло и росло, лепестки его ярко-алых цветов падали и падали на нее до тех пор, пока она уже не могла дышать под их грузом. Затем ветви вдруг превращались в руки Саймона, и наступало такое огромное облегчение, что она плакала от счастья. Теперь Саймон в ее сознании будет прочно связан с пламенеющим деревом, ведь они одинаково яркие и пламенные, один вызывает обжигающий взрыв чувств в ее душе, другое дарит восторг и умиротворение. Очнувшись в очередной раз, девушка почти расстроилась, вспомнив о том, что Саймон уехал и оставил ее в Нгуи одну.

Еще она грезила о Родни, возвращаясь в своих снах в те дни перед выпускными экзаменами, когда вдруг вообразила себе, будто влюблена в него. Она вспомнила и то, что давным-давно заставила себя забыть: как бушевал отец в госпитале, устроив «небольшую разборку» с Родни и приказав ему «держаться подальше от дочери», пока она не получит диплом, и как ее первые, беззащитные, расцветающие чувства к молодому хирургу были выставлены напоказ перед всеми, на всеобщее обозрение, обсуждение и осуждение.

Френсис заново переживала унижение от открытого презрения Родни и от того, что другие мужчины начали ее сторониться, поскольку всем им было известно: папаша Уитни имеет огромное влияние в госпитале. И опять душу леденили одиночество, обида и последовавшее за этим отчаяние. В своих снах она вновь училась, без особой охоты приобретала специальность врача, потому что не знала, чем еще заняться. И как прежде, тянулись унылой чередой годы работы в госпитале, самые беспросветные в ее жизни, и ей ужасно хотелось предложить свои услуги какой-нибудь развивающейся стране и оставаться там, пока ее родной город не забудет, как в один прекрасный день дурочка по имени Френсис сделала несусветную глупость, вбив себе в голову, будто влюблена в славного парня по имени Родни.

Эти сны вертелись по кругу, повторяясь в горячечном бреду вновь и вновь, прерываясь лишь в те моменты, когда она мечтала о Саймоне. И всегда после мечтаний о нем она просыпалась в поту, обнаруживая себя в полном одиночестве, и бормотала: «Каин… Каин!..»– в отчаянной попытке вернуться в реальность. Сквозь полудрему до нее долетал шум дождя, стучавшего по железной крыше, и она злилась, что из-за этого грохота Каин не может ее услышать.

– Каин! – снова крикнула она.

На этот раз он вошел в комнату, держась руками за голову и слабо постанывая. Френсис была вне себя от счастья, но смогла подарить ему лишь тень улыбки.

– Каин, найди daktari, – прошептала она.

– Mama, я выпил слишком много pombe…

– О, Каин, пожалуйста, скорей!

Он сделал пару шагов к кровати и испуганно уставился на хозяйку:

– Mama, вы заболели?

– Найди daktari, – повторила она и вновь погрузилась в кошмарные сновидения, которые хлынули потоком из окутавшей ее темноты.

Когда Френсис снова очнулась, она была одна в комнате. Первое, что пришло ей в голову, – дождь прекратился. Он больше не стучал в ушах, усиливая пульсирующую боль в затылке. Затем она услышала какое-то пыхтение и, повернув голову, столкнулась нос к носу с маленьким носорогом. Смешная шишечка на морде, там, где вскоре должен был появиться рог, комично подрагивала, когда он фыркал ей в лицо.

Носорожек дружески боднул ее, выпрашивая шоколад. От этого движения боль волной прокатилась по всему телу девушки. Но происходящее с ней так походило на ее недавние видения, что Френсис не могла понять, бодрствует она сейчас или спит.

– Уходи! – простонала она. – У меня нет шоколада!

Дверь спальни вдруг распахнулась, и ей показалось, что целое племя африканцев принялось охотиться за маленьким носорогом, гоняя его вокруг кровати, и от этого опять закружилась голова.

– Он голоден, – пробормотала Френсис. – Его не кормили.

Она узнала Авеля, державшего ведро молока в руке, и попыталась объяснить ему, что Тото пойдет куда угодно за кусочком шоколада. Но Авель поймал носорога с помощью лассо и оттащил его в другой конец комнаты, все остальные поощряли ловца одобрительными восклицаниями.

– Остановите Авеля! – из последних сил выкрикнула Френсис. – У него разойдутся швы!

Но Авель засмеялся:

– Все в порядке, mama daktari! Я его сейчас выгоню!

Френсис так и не узнала, что случилось потом, потому что потеряла сознание, а когда пришла в себя, поняла, что находится в комнате одна. Было жарко и невыносимо душно.

– О, Саймон! – прошептала она. – Почему тебя нет здесь?

В дверном проеме появился Каин и спросил, не хочет ли она чаю, но девушка покачала головой.

– Где daktari? – спросила она.

– Daktari уехал сафари, – угрюмо ответил Каин.

Френсис подумала, что парень все еще страдает от похмелья и ему совсем не хочется выходить в дождь на улицу.

– Каин, ты должен кого-нибудь привести. Попроси мистера Бибоко позвонить memsahib Пейсил. Она знает, что нужно делать.

Каин испуганно замотал головой:

– Memsahib заберет вас. Mama daktari, слишком больна, нельзя ехать на машине!

– Кто это сказал? – возмутилась Френсис.

– Мвет. Он так сказал.

Девушка прислушалась к своим ощущениям. Неужели она действительно слишком больна, чтобы передвигаться? Эта мысль вызвала панический ужас.

– Позвони memsahib! – потребовала она. – Сейчас же! Немедленно!

– Ndiyo, – с явной неохотой кивнул Каин.

– Сейчас же! – повторила Френсис.

Сны становились все неприятнее. Их еще можно было терпеть, когда в них фигурировал Саймон, но он все время ускользал. И только унизительный инцидент с Родни вспоминался все так же ярко и живо, как прежде.

Френсис чувствовала себя совершенно измученной, когда в следующий раз открыла глаза. Она поняла, что уже наступил вечер, – в комнате сгустились тени. Скоро станет совсем темно, потому что солнце в тропиках садится быстро – в спешке слезает с неба, как будто скрываясь от приближающейся ночи.

Девушка увидела Мвета, сидевшего возле ее кровати, и попыталась улыбнуться ему.

– Мы пойдем в госпиталь mama. Вы должны сказать мне, что нужно сделать, чтобы вы поправились.

– В госпиталь?!

Страх смерти парализовал Френсис. Она вновь потеряла сознание и лишь смутно помнила, как ее несли по поселку. Ночная тишина и прохлада успокаивали. Они заставляли мир вокруг казаться очень подходящим местом для существования, и девушка задыхалась от жалости к себе, потому что теперь она точно знала, что умирает.

Ее положили на кровать, которую совсем недавно освободил Авель. Мвет включил вентилятор у нее над головой, дышать стало легче, и Френсис, усилием воли заставив себя вынырнуть из туманного кошмара сновидений, попыталась сосредоточиться.

– Мвет, ты должен измерить мне температуру. И найди книгу по тропическим болезням в моем доме. Она лежит в чемодане.

Френсис опять забылась и каждый раз, приходя в себя, не переставала спрашивать в пустоту:

– Где же книга? Она была в моем чемодане…

Наконец Мвет ей ответил:

– В ваш чемодан забрались термиты, от книги почти ничего не осталось.

– Термиты? – беспомощно повторила Френсис.

Он показал ей остатки книги. Обложка была полностью съедена, часть страниц рассыпалась в прах. Девушка бросила на книгу один взгляд и отвернулась. Слезы градом покатились по ее щекам, но она была настолько слаба, что даже не могла вытереть их.

– Что я должен делать? – спросил Мвет.

– Я не знаю, – прошептала Френсис. Она попыталась собраться с мыслями. – Пенициллин.

Руки Мвета дрожали, когда он делал ей укол, но она уже не видела этого. Бредовые сны вновь нахлынули на нее.

Кто-то обрезал ей волосы. Френсис попыталась отстраниться, но сильные руки держали ее за плечи, и стрижка продолжалась.

– Что вы делаете? – простонала она. Голос прозвучал утомленно и испуганно, как у ребенка, и совсем не походил на ее собственный.

– Тише, mama, – ласково сказали ей. – Успокойтесь. Скоро вы будете совсем здоровы!

– Мвет?

– Я здесь, mama. Скоро вам станет лучше. Очень, очень скоро…

Ножницы внезапно перестали щелкать, пряди ее волос были аккуратно собраны и унесены куда-то. Френсис подняла руку и ощупала свою голову.

– Зачем? – обиженно спросила она.

– Это было необходимо, – объяснили ей.

Девушка нахмурилась, удивляясь, что это мистер Мбулу делает в госпитале.

– Мвет, выгони всех этих людей!

– Тише, mama. Они все здесь, чтобы пожелать вам здоровья.

– Все? – повторила она и, оторвав голову от подушки, увидела, что маленькая палата заполнена людьми. – Очень мило! Но я не хочу умирать на публике!

– О нет, mama не собирается умирать! Что скажет нам daktari, когда приедет домой и найдет вас мертвой? Он будет в ярости! Очень, очень! Нет, нет! Мы позаботимся, чтобы вы не умерли!

– Саймон скоро приедет?

– Там, где он сейчас, нет телефона. Мистер Мбулу просил смотрителя заповедника связаться с ним по рации. Он приедет, mama, как только услышит. Всем известно, что вы его женщина. Он приедет!

– А Элспит?

Мистер Бибоко неодобрительно поморщился:

– Она со своими мужчинами полезла на Килиманджаро беспокоить богов!

– Но вы же христианин! – упрекнула его Френсис.

– Это была шутка, – напыщенно произнес мистер Бибоко, но по его тону легко можно было понять, что для него это вовсе не шутка, и было в его голосе что-то такое, отчего Френсис сделалось не по себе.

– Барон фон Рахнер часто поднимается на Килиманджаро, – пробормотала она. – Вы сами разве никогда не были на вершине?

Мистер Бибоко покачал головой, вытирая лицо белоснежным носовым платком.

– Никогда! Говорят, там, наверху, очень холодно.

– Как хорошо… – выдохнула Френсис – Хотелось бы мне, чтобы и здесь было хоть чуточку прохладнее…

– Будет, mama! – пообещал мистер Бибоко.

Он отошел, и Френсис закрыла глаза, стараясь сосредоточиться на реальности, чтобы не впасть в лихорадочное забытье. Но пламенеющее дерево уже вновь возвышалось над ней, и она поняла с огромным чувством облегчения, что это Саймон, которого она любит, а не Родни, унизивший ее. Цветы плясали у нее перед глазами, и она тосковала и страстно хотела увидеть лицо Саймона. Это желание было столь сильным, что разрывало ее на части.

Откуда-то издалека к ней пробился бой барабанов. Ритм то ускорялся, то замедлялся, и Френсис казалось, что это грохочут сердца танзанийцев, окруживших ее постель. Она подумала, что всё еще дремлет, но монотонное песнопение наверняка не было изобретением ее утомленного мозга. Оно началось с простой мелодии и постепенно окрепло, все более и более усложняясь. Люди стояли вокруг нее, покачиваясь в причудливом ритме слов и барабанного боя, сливаясь с песней своими телами, пот тек по их лицам, глаза были закрыты. Звуки захватили Френсис, унося ее вверх, прочь из обессиленного тела. Это был ритм самого мироздания.

Миссис Мбулу подошла к кровати и вытерла лицо и шею девушки платком. Ее руки были прохладными и нежными, они тоже повиновались безупречному ритму. Погружая кончики пальцев в какую-то густую смесь – пепел, земля… кровь! – она принялась рисовать узоры на лбу и щеках Френсис, напевая с закрытым ртом.

Френсис широко распахнула глаза, чувствуя полную беспомощность и леденящий страх. Она думала, что эти люди такие же, как она, но теперь поняла, что это не так. Они чужие, они верят в магию. Они уже превратили Саймона в пламенеющее дерево, и он никогда не вернется к ней…

На мгновение разум ее прояснился, и Френсис снова стала самой собой. «Если позволишь себе сейчас испугаться этих людей, то будешь бояться их всегда. Этого нельзя допустить. Ты должна сохранить свое доверие к ним. Ты же знаешь, что они тебя любят, что они хотят помочь, и этого вполне достаточно», – промелькнуло в ее голове. Она где-то читала, что по африканским верованиям мир создан из музыки. Не потому ли музыка растворяется сейчас в крови каждого из них, соединяя всех в единый организм и связывая ее с ними крепко-накрепко?

Пламенеющее дерево вернулось, чтобы заколдовать ее. Алые цветы вновь качались у самого лица. Сквозь горячечный туман Френсис увидела кого-то в белой маске, вырезанной из дерева, нелепой и отвратительной, окаймленной чем-то… Это были ее собственные волосы. Неужели она им кажется вот такой? Если бы у нее остались силы, она бы рассмеялась. Но по крайней мере, она больше не боялась. Она точно знала, что под маской скрывается Мвет. Его отец был колдуном, и Мвет унаследовал его искусство. В западном мире маски утратили свой смысл и используются только для того, чтобы прятать под ними злые намерения. Но в Африке они продолжают сохранять первоначальное значение, для танзанийцев это символ. Столкнувшись с болезнью Френсис и не зная, что делать, Мвет соорудил маску, подобную ее лицу, я украсил ее же волосами. Надев эту вещь, он принял на себя все ее мастерство и медицинские познания, и теперь все будет хорошо.

Конечно, она все равно умрет. Но странно, как мало это теперь ее беспокоит!

Френсис пристально смотрела на танцующую маску, которая то приближалась, то удалялась от ее лица. Маска была очень похожа на нее: та же помада, большие глаза, светлые волосы развеваются, падают на лоб и щеки…

– Мвет, сними эту… эту маску! – внезапно сказала Френсис.

Маска замерла и затем еще энергичнее заплясала перед ее глазами.

– Не бойтесь, mama, – прошептал кто-то ей на ухо.

– Конечно, я не боюсь! – согласилась она и теперь начала различать вокруг себя улыбающиеся лица.

– Mama чувствует себя лучше! – говорили они друг другу.

Это правда? Френсис попыталась вспомнить, как она чувствовала себя раньше, но только поняла, что была в тисках лихорадки, которая сейчас как по волшебству, покинула ее. Девушка постаралась улыбнуться, чтобы успокоить озабоченных людей вокруг кровати, но мгновенно погрузилась в сон и проспала несколько часов.

Проснувшись, она смущенно осознала, что бормотала во сне какие-то слова. Слегка повернув голову, увидела Саймона, сидевшего на стуле рядом с ее кроватью, и сонно спросила:

– Где ты был?

– Вероятно, я должен задать тебе тот же вопрос, – сказал он улыбаясь.

– Я вращалась по кругу, – утомленно произнесла девушка. – Надеюсь, я никогда больше не буду бредить!

– М-м-м… А ты крепче, чем выглядишь. Я уж думал, что тебя придется поместить в ближайшую психиатрическую лечебницу.

– Почему? – удивилась Френсис.

– Видела бы ты себя, когда я сюда приехал! – сурово заявил Саймон. – Почему ты не сказала мне в тот вечер, что у тебя лихорадка?

– Я… я не знаю. Я не хотела болеть!

– Боже мой! Как ты вообще стала врачом, это выше моего понимания!

– Но я стала врачом! – выкрикнула Френсис.

– Ты долго сомневалась в своих способностях.

– Откуда ты знаешь?

– Я просидел тут всю ночь, милая, и теперь знаю о тебе все! – Выражение его лица смягчилось. – Не смотри так на меня, – ласково сказал он. – Люди часто говорят в бреду странные вещи.

Френсис спрятала лицо в подушку, с трудом сдерживая слезы.

– По-моему, я ненавижу вас, мистер Эббот!

Саймон наклонился и поцеловал ее в затылок.

– Ненавидь на здоровье, моя дорогая, если это позволяет тебе чувствовать себя лучше. – Он вновь поцеловал ее. – Это небольшая награда за твою храбрость. А теперь спи, мы поговорим позже.

Френсис притворилась, что не слышит его. Не будет она ни о чем с ним говорить, пока не выздоровеет окончательно…

Через несколько часов Саймон принес ей поднос с едой.

– Думаю, тебе нужно подстричься получше, – заметил он, пристраивая миску с бульоном и хлеб на тумбочке. – Ты выглядишь как пугало!

– Мне все равно! – Френсис посмотрела на еду и поморщилась. – Я совершенно не чувствую голода, – с отвращением сказала она.

Саймон сурово посмотрел на нее:

– Френсис, расскажи мне все.

– Я не могу.

Он опустился на стул рядом с ее кроватью и вздохнул:

– Послушай, я не собираюсь совать нос в твои тайны. Я просто хочу узнать, что случилось, любовь моя. В тот вечер, накануне моего отъезда, ты была такой же несговорчивой, как всегда…

– Неправда!

– Но ты сказала, что не выйдешь за меня, – напомнил Саймон. Девушка промолчала, и он фыркнул: – Ну что за упрямство!

– Я назвала бы это благоразумием, – холодно парировала Френсис.

Саймон задумчиво улыбнулся какой-то своей мысли.

– Называй это как хочешь. Впрочем, у тебя еще будет время поменять мнение. Я опять уезжаю.

– Я знаю, куда ты отправишься!

– Я и не скрываю, – пожал он плечами. – Не то чтобы я был там особенно полезен, правда. Этих остолопов кочевников даже полицейские не могут образумить.

– А до этого ты никуда не собираешься? – ехидно перебила его девушка.

Саймон сердито нахмурился:

– Кстати, ты мне напомнила… Где, черт возьми, Элспит? Почему ты не послала за ней?

Горячая волна удовольствия растеклась по телу Френсис. Сейчас он все узнает! Она стала совсем другой с тех пор, как приехала в Танзанию, незнакомкой, совершенно не похожей на ту робкую овечку, которой была дома. Она должна была бы стыдиться этого, но чувствовала только ликование.

– Элспит ушла в горы с Клаусом! – злорадно выпалила Френсис.

– Что?

– Марк пошел с ними. Должно быть, они тронулись в путь очень рано… Но я думала, что ты знаешь об этом.

Саймон задумчиво смотрел на нее.

– Но ты ведь все-таки попросила ее позвать?

– Я же не полная дура! Конечно, попросила. Я думала, что умираю.

Саймон сжал кулаки.

– А я думал, что тебя убил этот местный шаман!

Френсис вздрогнула от ярости, прозвеневшей в его голосе.

– Мвет?! – произнесла она растерянно. – Как это – убил?

– Ну а что я должен был предположить? Твое лицо было заляпано кровью и пеплом, и я… – Он осекся, приступ гнева прошел. – В тот момент я мог лишь предположить, что ты увидела эту нелепую маску, испугалась до безумия, упала, ударилась головой…

– Они спасли меня, Саймон, – сказала Френсис и, помолчав, язвительно поинтересовалась: – Кроме того, какое право ты имеешь так обо мне беспокоиться?

Саймон подарил ей ироническую улыбку:

– Поворачивай нож в ране, если тебе угодно. Скоро придет моя очередь!

Все ее мужество испарилось, стоило лишь заглянуть в его прозрачные насмешливые глаза.

– Все было не так, как ты подумал, – сказала она. – К счастью, я сразу догадалась, для чего эта маска. Я знала, что отец Мвета был колдуном и что всех жителей Нгуи напугала моя болезнь. Конечно, ритуальный танец с барабанами – не совсем то, чего можно ожидать в госпитальной палате, но я нашла все это очень убедительным. В песнопениях и грохоте тамтамов было что-то такое, что действительно заставило меня почувствовать себя лучше. По крайней мере, я перестала прислушиваться к смерти…

– Френсис, а что там было за дерево в твоих снах?

Девушка вспыхнула, на щеках расцвел румянец, яркий, как цветы пламенеющего дерева.

– Откуда… откуда мне знать? – пробормотала она.

– И еще кое-что…

– Д-да?

– Я не хочу больше слышать о Родни!

Френсис округлила глаза.

– Но я едва упомянула о нем! – запротестовала она.

Саймон холодно усмехнулся:

– Ага, едва. Мы всю ночь напролет слушали печальную повесть о пылкой любви студентки к талантливому хирургу!

– Я почти не помню, как он выглядит, – сказала Френсис, опустив ресницы, чтобы скрыть смущение. – Тебе не о чем беспокоиться, – неловко добавила она.

– А я вот беспокоюсь. Попадись он мне в руки – получит в глаз! – Саймон внезапно рассмеялся. – Нет, я не ревную, любовь моя! Ты бы вообще не вспомнила об этом Родни, если бы твой папаша тогда не вмешался и не задел твои нежные девичьи чувства. Но как ты могла выбрать такого чертовски глупого парня?

Глава 11

Саймон уехал к своим кочевникам и к их больному скоту, строго-настрого наказав Мвету кормить Френсис только бульонами. Она терпеть не могла бульоны, злилась на злодея Саймона и тем не менее считала часы до его возвращения.

Мистер Бибоко пришел навестить ее, держа под мышкой учебник, и тут же завел разговор об английской истории, как будто ничего и не произошло.

– Завтра я еду на экзамен в Арушу. Мне позволили взять для этого отгул. – Он вытер лицо носовым платком, внезапно занервничав. – Вы думаете, я сдам, mama daktari?

– Конечно, у вас все получится! – заверила его Френсис.

– Это не только для меня важно, – пылко объяснил он. – Но и для всего Нгуи!

– Вы обязательно справитесь!

– Надеюсь, – вздохнул директор и вскоре удалился.

Мвет места себе не находил от беспокойства.

– Daktari был очень зол, – печально сообщил он девушке. – Он заставил всех нас уйти. Он сказал, что теперь вы никогда не захотите видеть нас…

– Просто он ничего не понял, – улыбнулась Френсис. – Думал, что вы меня напугали.

Мвет нахмурился.

– Я сам был очень напуган, – признался он. – Когда я стал мужчиной, отец раскрыл мне много секретов своего ремесла, но я добрый мусульманин и раньше никогда не пробовал колдовать.

– Ну, для первого раза у тебя отлично получилось! Жар на самом деле спал, и я почувствовала себя гораздо лучше.

– Да, mama, но daktari сказал, что это от лекарства, которое он вам дал, когда пришел сюда!

– Наверное, подействовало и то и другое, – предположила Френсис.

– Daktari сказал, что наша магия бессильна против белой женщины, потому что в ней не живет музыка Африки. Я еще никогда не видел daktari таким злым!

– Но он ведь оставил меня здесь под твою ответственность, значит, уже не сердится! – нашла Френсис еще один аргумент.

Мвет, обдумав это, просиял:

– Правильно, mama! – И вдруг опять нахмурился. – Но если вы не поправитесь, пока daktari отсутствует, он заставит страдать весь Нгуи. По-моему, он все еще немного зол.

Френсис хихикнула:

– Это потому, что ему не понравилась моя новая прическа! Нужно что-то сделать с волосами, пока он не вернулся!

Мвет понимающе закивал:

– Mama Мбулу будет рада помочь вам, она часто причесывает других женщин.

Жена вождя не заставила себя ждать. Она ловко подровняла неровно обкромсанные Мветом пряди, вымыла и высушила их. Френсис, взглянув в зеркало на пушистую шапочку волос, кокетливо открывавших лоб, ахнула от радости – получилось гораздо лучше, чем она ожидала.

– Они, сияют как солнце! – весело засмеялась миссис Мбулу. – Это перепугает всех летучих мышей и прогонит их из вашего дома! Летучие мыши не любят смотреть на солнечный свет!

Френсис приняла комплимент с благодарностью.

– Каин присматривает за моим домом? – озабоченно спросила она, с ужасом представив себе дюжину летучих мышей на стропилах.

– Очень, очень! – заулыбалась миссис Мбулу. – Он и Авель заставляют Мбелу чистить ваш дом каждый день.

– Но это же работа Каина! – запротестовала Френсис.

Миссис Мбулу пожала плечами:

– У Авеля нет shamba [5]5
  Сад (суахили).


[Закрыть], так что Мбеле все равно нечего делать. Авель не хочет, чтобы Мбела работала в shamba Каина. Он говорит, что у Каина должна быть своя женщина. Но на земле Каина слишком много работы для одной женщины, так что он женится на сестре Мбелы, а после на какой-нибудь другой женщине, которая будет ей помогать.

– Но разве Каин не христианин? – удивилась Френсис.

– Конечно, христианин, – подтвердила миссис Мбулу как ни в чем не бывало.

– А сестра Мбелы не будет возражать против… второй жены?

Миссис Мбулу захихикала:

– Сначала она будет возражать. Но потом будет рада иметь помощницу в работе и найдет в ней друга. – Глаза негритянки внезапно блеснули, она ехидно добавила: – А вот Каину будет плохо, очень, очень, пока две его жены не подружатся! – и выплыла из палаты.

Френсис стало жалко Каина. Он не был таким умным и смелым, как его брат. Авель прошагал за Саймоном всю саванну, в то время как Каин возделывал свой сад и подавал завтрак чужой белой женщине. Но возможно, Каин станет богатым человеком, отцом многочисленного семейства, и именно этого он и хочет от жизни? Возможно, это и есть счастье? А тем, кто бежит на край земли за своей звездой и кого преследуют воспоминания о красных цветах из грез, суждено лищь страдать? Нет, она не станет думать о Саймоне! Ни за что! Пусть колесит по саванне, полной опасностей, это вообще ее не заботит!

Саймон вернулся домой через несколько дней, но даже не заглянул в госпиталь. Зато проведать Френсис неожиданно зашел отец Кашиоки; его белая сутана порыжела от дорожной пыли.

– Так-так, доктор Уитни, – протянул он. – Что это вы с собой сделали?

– Мне теперь гораздо лучше! – заулыбалась Френсис.

– Вот и отлично. Завтра утром я буду служить мессу. Надеюсь, вы там будете. Заодно мне придется обвенчать две пары. – Он достал лист бумаги из кармана.

– Две? – переспросила Френсис.

Священник протянул ей лист, и его лицо сморщилось от смеха. Френсис узнала почерк Саймона. Первой шла запись о крещении Мбелы, вторым пунктом значилось ее бракосочетание с Авелем, а под цифрой три девушка увидела свое собственное имя рядом с именем Саймона и оторопела.

– Но я же отказала ему! Как он посмел? Я не могу выйти за него! Говорят, он перецеловал половину девушек к югу от экватора…

Отец Кашиоки задумчиво почесал нос.

– Думаю, слухи слегка преувеличены..

– Только не в отношении Элспит! – возразила Френсис.

Священник, казалось, встревожился.

– Возможно, вы хотели бы сначала все обсудить с самим Саймоном? – спросил он.

– Я не могу с ним ничего обсуждать, – печально ответила девушка. – Он все время на меня кричит!

– Доктор Уитни, по-моему, вам не о чем беспокоиться. Мисс Пейсил собирается замуж за барона фон Рахнера через несколько недель. Так что вопрос лишь в том, хотите ли вы выйти замуж за Саймона Эббота.

У Френсис перехватило дыхание.

– О да! – наконец выпалила она, как только смогла говорить. – Я больше всего этого хочу!

– Тогда только это и имеет значение. Если вы еще недостаточно здоровы, чтобы прийти на рыночную площадь завтра, я приду сюда и обвенчаю вас здесь. – Он встал и благословил ее. – Клянусь Богом, вы станете Саймону хорошей женой. Он замечательный человек!

Но сам Саймон так и не пришел к ней.

Мистер Бибоко вернулся из Аруши совершенно уверенный, что сдал экзамен на «отлично».

– И все благодаря вам, таща! – радостно воскликнул он. – Весь Нгуи перед вами в неоплатном долгу за то, что наша школа станет престижной, имея такого квалифицированного директора!

– Мои поздравления! – тепло улыбнулась Френсис. – Вы трудились так усердно, мистер Бибоко, что заслужили наивысшую оценку!

Мистер Бибоко просиял.

– Так и daktari говорит! – торжественно заявил он.

Френсис в очередной фаз попыталась не обращать внимания на то, что все, казалось, считали главным человеком здесь не ее, а Саймона.

– А чем занимается daktari? – с деланым безразличием спросила она.

– Опекает гостя. У него остановился отец Кашиоки, – объяснил мистер Бибоко. – Он часто останавливается в доме daktari, когда приезжает. Завтра он проведет утреннюю мессу, а затем вновь уедет на несколько недель. У него очень большой приход.

– Должно быть, – кивнула Френсис.

Мистер Бибоко внимательно взглянул на нее.

– Mama устала, – констатировал он. – Вы должны очень хорошо отдохнуть и вновь окрепнуть. Мвет так сказал. Тогда через несколько дней вы сможете вернуться к себе домой. А когда вы будете чувствовать себя совсем хорошо, вы должны прийти ко мне в школу и поговорить с детьми о гигиене. Пообещайте мне, что придете очень скоро!

Френсис выдавила улыбку.

Саймон появился, когда она заканчивала ужинать. Остановился на пороге палаты и принялся наблюдать, как Френсис старается унять дрожь в руках и не позволить вилке стучать о тарелку.

– Как ты? – спросил он.

– Лучше, – пробормотала она.

Саймон сел на край кровати, все еще продолжая смотреть на девушку, забрал у нее поднос и поставил его на стул.

– Вижу, ты привела в порядок волосы.

– Нравится?

– Гораздо лучше, чем было!

Под его внимательным взглядом нервы у Френсис совсем расшалились.

– С-саймон. – пролепетала она.

– Хм-м?

Было ясно, что он не собирается ей помогать.

– Отец Кашиоки…

– Да?

– Ты действительно хочешь завтра на мне жениться? – выпалила она.

– Нет. Не завтра. Сегодня вечером.

– Сегодня вечером?!

– Отец Кашиоки опять уезжает на несколько недель. Он думает, что ты предпочла бы обвенчаться завтра, перед всем городом, но ты еще не готова к этому, любовь моя….

– Но я ведь сказала, что не выйду за тебя! – запротестовала Френсис.

Ее сердечко готово было выпрыгнуть из груди.

– Я помню, – нежно произнес Саймон.

– Тогда…

– У тебя нет ночной рубашки посимпатичней этой? – перебил он ее. – Я всегда представлял себе, что моя жена в первую брачную ночь будет в чем-то белом и пушистом.

– О… – выдохнула Френсис. – По… по-моему, в этом ящике есть еще одна. Чистая.

Саймон открыл ящик и достал красивую вышитую ночную рубашку.

– Чистая, – кивнул он, – но не то, что я имел в виду!

– О… Боюсь, других у меня нет.

– Вообще-то я принес тебе кое-что… По-моему, это вполне подойдет даже для венчания в домашних условиях.

Френсис почувствовала, как ее увлекает за собой стремительный поток чувств, и попыталась взять себя в руки и самостоятельно решить собственную судьбу, но это ей не удалось. Все, что она сейчас могла делать, – это думать о Саймоне. Она была смущена, ошеломлена, ликовала и вела себя еще более робко, чем обычно.

Саймон вытащил из пакета ночную рубашку и развернул ее перед Френсис.

Это было чудо. Но все же не совсем подходящий наряд для венчания в домашних условиях. Бело-розовое нежнейшее облако с алой отделкой оказалось пеньюаром. Очень дорогим пеньюаром. И очень экстравагантным. Френсис подумала, что, когда она наденет эту роскошь, Саймону не понадобится пускать в ход воображение.

– Я… я предпочла бы надеть это… – Окончательно смутившись, она замолчала.

– После венчания, – пришел ей на помощь Саймон.

– Да, – с облегчением сказала Френсис.

– Я не могу больше ждать! – пылко заявил Саймон, с удовольствием наблюдая, как на ее щеках расцветает румянец. – Если бы не твоя лихорадка, я сделал бы это прямо сейчас!

– Но я совсем не заразна! – вырвалось у Френсис.

Он расхохотался:

– А я не этого боюсь! Ты такая худенькая и хрупкая, что, не дай бог, переломишься пополам, а мне не нужна половинка жены.

Френсис натянула одеяло повыше.

– Между прочим, отец Кашиоки считает, что твоя репутация в… э-э… романтических вопросах не вполне оправданна! – заявила она.

– Слышала бы ты, что он сказал о тебе! – парировал Саймон, стараясь не рассмеяться. – Он думает, что ты будешь гораздо счастливее, когда у тебя появятся дети. Представляешь, толпа ребятишек, и все цепляются за твою юбку! Интересно, на основании чего он сделал такой вывод, любовь моя?