Текст книги "Лед и пламя"

Автор книги: Изобел Чейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава 7

Френсис обнаружила, что малыш носорог любит сладкое. Она с успехом заставила его следовать за собой, периодически предлагая ему кусочки шоколада, когда он останавливался. Носорожек тотчас подбегал к ней, слизывал лакомство с ладони, восторженно чавкал и опять надолго замирал в предвкушении новой порции. Авель очень интересовался его делами, и Френсис решила привести к нему своего питомца. При этом девушка стойко выдержала и насмешки Саймона, заявившего, что она сентиментальная барышня, и ворчание Мвета, требовавшего сначала продезинфицировать животное с ног до головы.

– Какое имя вы ему дали, mama? – спросил ее Авель.

– Пока все зовут его Тото.

– Но вы не можете вечно звать его Малышом!

– Пожалуй… Я посоветуюсь с Саймоном.

– Чей это носорог, говорите? – усмехнулся африканец.

Френсис сделала вид, что не заметила иронии в его словах.

– Ты идешь на поправку, Авель.

– Да, – согласился он. – Я совсем как новый. – И скоро ты собираешься жениться, как я слышала?

Он рассмеялся:

– Как сказал бы daktari, женщины все сплетничают и сплетничают! О да, я женюсь. Как только смогу собрать шесть коров и дюжину коз. А когда вы собираетесь замуж, mama?

– В этих краях, Авель, ни у кого нет столько коров и коз, чтобы даже подумать о женитьбе на мне!

– Daktari принадлежат все животные Африки, – невинно заметил африканец.

– И половина женщин к тому же! – сердито добавила Френсис.

Авель хитро подмигнул:

– Вам нужно купить у Мвета любовное зелье. Он продаст вам его очень дешево, потому что ему нравится работать под вашим началом.

В это время в палату вошел Саймон и решительно вытолкал малыша носорога ногой за дверь.

– Да уж, Мвету не нужно было покупать жену в кредит! – усмехнулся он, глядя на Авеля.

– Ты обидел Тото! – укорила его Френсис.

– Ему все равно, где дрыхнуть! А если продолжишь кормить его шоколадом, испортишь ему зубы!

– Да, daktari. – Она смиренно склонила голову.

Саймон с подозрением посмотрел на нее – похоже, не принял эту покорность за чистую монету.

– Как продвигается подготовка к твоей вечеринке? – поинтересовался он.

А Френсис-то думала, что он совершенно об этом забыл!

– Я собиралась попросить Элспит помочь мне.

К ее удивлению, Саймон нахмурился:

– Разве у тебя не хватает здесь помощников?

– Я подумала, что она будет чувствовать себя забытой…

– Элспит?! Хотел бы я посмотреть, как она пьет pombe из разукрашенной жестянки!

– Каждый надеется быть приглашенным на вечеринку mama daktari! – подал голос Авель. – Женщины только об этом и говорят целыми днями.

– А я думала, все судачат о твоей свадьбе! – поддразнила его Френсис.

– Об этом тоже! – самодовольно согласился Авель, разглаживая на груди одеяло.

– Да ты такой же тщеславный, как и daktari! – не удержалась девушка.

Мужчины рассмеялись.

– Но все же он не настолько тщеславен, как одна моя знакомая! – с намеком произнес Саймон.

Френсис вспыхнула:

– Я вовсе не тщеславна!

– Конечно. Она думает, что стоит даже больше, чем парочка коров и один козел! – важно сообщил Саймон Авелю.

Френсис проглотила обиду, сурово приказав себе сохранять спокойствие и не скрещивать с ним шпаги.

– Мне нужно ехать, – натянуто произнесла она. – Меня ждут в соседней деревне.

– Мвет едет с тобой?

– Нет, я хочу, чтобы он помог Авелю встать с кровати и немного пройтись.

– Тогда я отвезу тебя, – заявил Саймон.

– Я вполне в состоянии сама вести машину!

– Тебе обязательно нужно спорить со всем, что я ни скажу? Выгляни на улицу, и ты увидишь, что в любой момент может хлынуть дождь!

– Ну и что?

– Моя дорогая девочка…

– Я вовсе не твоя дорогая и не девочка!

– …если ты думаешь, что мне хочется провести ночь в поисках тебя, застрявшей где-нибудь в грязи, ты сильно ошибаешься!

– Разумеется, – горько согласилась Френсис. – Уверена, что на ночь у тебя совсем другие планы. Только я вовсе не собираюсь застревать ни в какой грязи!

– О, хватит препираться, иди за своей сумкой! – рявкнул он.

– Я уже просила не кричать на меня!

– Тогда не веди себя как дура! Я буду ждать тебя у машины. Пока ты будешь принимать людей, я осмотрю их стадо.

– Но ты даже не знаешь, куда я еду…

– Прекрасно знаю! Я отлично изучил твой график, любовь моя. Ты едешь в Мсасу, и я еду с тобой!

Когда Френсис подошла к «лендроверу», со свинцового неба упали первые капли. Она вернулась за дождевиком и набросила его на плечи, натянув капюшон на голову. Как волнительно было видеть дождь, орошающий иссушенную землю! Перестук капель по крыше машины был похож на шум аплодисментов. Но через несколько секунд дождь прекратился так же внезапно, как и начался, и вновь выглянуло солнце.

– Кажется, плащ мне больше не потребуется, – пробормотала Френсис, собираясь вернуться в госпиталь, чтобы оставить его там.

– Может, и нет, – холодно сказал Саймон.

– Или мне взять его с собой? – продолжала размышлять девушка, не устояв против искушения бросить ему вызов еще раз.

– Френсис, – прорычал Саймон, – я терпеливый человек…

– А ты можешь хоть иногда быть снисходительным?

– Всю свою жизнь я был терпеливым и снисходительным человеком, но это было до того, как я встретил тебя!

Взревел мотор.

– Какая разительная перемена, и все из-за какого-то врача, который – ой-ой! – оказался женщиной! – Френсис изящно поднялась на подножку «лендровера» и села, сложив руки на коленях.

«Лендровер» рванул с места.

– Когда-нибудь кто-нибудь свернет тебе шею! – процедил Саймон сквозь зубы.

– Эта привилегия достанется тому, – спокойно произнесла девушка, – кто оценивает меня гораздо дороже, чем парочку коров и одного козла.

Саймон внезапно расхохотался:

– Вредные девицы стоят дешевле: одна корова и половина козла!

Френсис заморгала, чувствуя, как становятся мокрыми ее щеки, и тщетно надеясь, что это всего лишь дождь. Быстро подняв руку, она смахнула непрошеные слезы.

– Ну? – покосился на нее Саймон. – Ты разве не собираешься сказать что-нибудь на это?

– Нет.

Он проворно заглянул ей в лицо:

– Ты плачешь? Ну разумеется! Это свойственно всем женщинам – находить спасение в слезах, когда не хватает аргументов.

– Я не плачу! У меня… мне что-то попало в глаз.

– Дай-ка посмотреть! – Саймон остановил машину и повернул девушку к себе, чтобы лучше видеть. Она пыталась отодвинуться от него, но он крепко и нежно держал ее за плечи. – Там нет ничего, верно? – Он улыбнулся и покачал головой. – Бедняжка Френ, это нечестная битва, а ты сражаешься так, будто отступать некуда!

– Почему это нечестная? – всхлипнула она.

– Потому что мне предопределено в итоге победить, а тебе – проиграть.

– Все будет наоборот! – гордо заявила Френсис.

Саймон дотронулся пальцем до кончика ее носа:

– Да?

– Разумеется, да!

Но он поцеловал ее, и она больше не делала попыток убежать, даже когда его рука скользнула ей под плащ и расстегнула пуговицу на блузке. Саймон целовал ее долго и крепко. И первым оторвался от нее, неуверенно и смущенно улыбаясь.

– Я сожалею, – наконец произнес он.

Френсис сделала глубокий вдох, намереваясь ответить невозмутимо и с достоинством. У нее почти получилось.

– Можешь не беспокоиться, что я восприму все это всерьез. Я знаю, что ты должен поддерживать свою репутацию!

– Репутацию?!

– И нет нужды кричать, – язвительно продолжила она. – Я прекрасно понимаю, что ты всего лишь коллекционируешь победы и тебе очень хочется прибавить к списку еще одно имя. Видишь, я тоже знаю разницу!

– Ты намекаешь, что мой поцелуй для тебя ничего не значит? – тихо спросил Саймон.

Сердце ее забилось сильнее.

– Что-то вроде того, – пробормотала она.

Саймон попытался завести мотор, но потерпел неудачу. Френсис наблюдала за ним в полном молчании, но, когда «лендровер» запыхтел и умолк в третий раз, не смогла удержаться от смеха.

– Френ, я убью тебя, клянусь!

– Не хочешь, чтобы я села за руль?

В эту секунду машина дернулась вперед и помчалась по скользкой дороге гораздо быстрее, чем хотелось бы Френсис.

– Когда-нибудь, – прорычал Саймон, – я займусь с тобой любовью и заставлю тебя просить пощады! И не ждите от меня никаких нежностей, доктор Уитни. Это не Найроби! Это дикая саванна! И не говори потом, что я не предупреждал тебя!

– Ты можешь предупреждать меня сколько хочешь, – пожала плечами Френсис, – мне это неинтересно. Клаус довольно часто приезжает сюда и… – Она осеклась – выражение лица Саймона ужаснуло ее и лишило дара речи. Она уже пожалела, что начала говорить вообще и особенно о Клаусе – он как раз не имел никакого отношения к пропасти между ней и Саймоном. – Я… я хотела сказать… Уф, ты меня напугал!

– Ты напугала меня гораздо сильнее. Ты даже не понимаешь еще… Да что там объяснять…

«Вот именно, не надо ничего объяснять», – уныло подумала Френсис. Она и так знала, как часто он ездит ночевать к Элспит. Она не могла этого не знать, потому что каждый день слышала, как «лендровер» проносится мимо ее дома вечером и возвращается назад утром. Конечно же Саймон ревнует Элспит к Клаусу…

– Но ты придешь на мою вечеринку? – с отчаянием спросила Френсис.

– Только попробуй меня не пригласить! – буркнул он.

Они прибыли в Мсасу на час позже намеченного срока. На обочине дороги уже сидела дюжина женщин, дети играли рядом или спали у них на руках. Все совершенно невозмутимо отнеслись к опозданию врача: они привыкли ждать и знали, что Френсис обязательно приедет, как только сможет.

Увидев «лендровер», негритянки, жены кочевников, встали и принялись одной рукой приводить одежду в порядок, а другой успокаивать малышей. Женщины здесь предпочитали носить яркие платья и покрывать головы отрезами такой же ткани. У тех, кто ходил с непокрытой головой, волосы были подстрижены коротко, как у мальчишек.

– Daktari! – Френсис по привычке отступила назад, памятуя о том, что так называют Саймона. Но оказалось, что это обращались к ней. Все хотели ее внимания, и это было приятно.

Она смогла наконец организовать некое подобие упорядоченной очереди и начала прием, подолгу выясняя у каждой негритянки, зачем ей понадобился врач. Иногда оказывалось, что их привело сюда любопытство, иногда они на самом деле были искренне обеспокоены здоровьем детей. У одного мальчика Френсис обнаружила признаки серьезной болезни и сделала запись, что он нуждается в немедленном лечении. Мысль о том, что подобное заболевание оставалось так долго необнаруженным, привела ее в ужас. Все основные тропические болезни давно были изучены, медицина добилась огромных успехов в их исцелении, и все же оставались еще места, где люди страдали и умирали, даже не догадываясь, что здоровье может быть возвращено им всего в нескольких милях от деревни и всего за несколько пенсов.

Прием закончился, и довольные негритянки разбрелись по домам, оставив Френсис на обочине. Внезапно она ощутила себя одинокой без их веселой болтовни и детского смеха.

Саймон, подогнав машину поближе, открыл дверцу.

– За два года ты не решишь всех проблем этой страны, – заметил он, когда Френсис села рядом с ним.

Это было именно то, о чем думала и сама Френсис.

– Но я не могу задержаться здесь дольше чем на два года. Мама хочет удалиться от дел, а отцу понадобится помощник… У нас семейная практика. Все было предрешено, еще когда я ходила в ясли…

Саймон быстро гнал машину по пыльной дороге в сторону временного поселения кочевников, запах которого, к ужасу Френсис, они почувствовали задолго до того, как увидели хоровод низеньких хижин из прутьев, обмазанных глиной пополам с навозом. Эти жилища пастухов защищала изгородь из колючих веток. На круглую площадку внутри на ночь загоняли скот, днем же он бродил по саванне, соперничая в поиске пропитания с дикими животными.

– Это и есть знаменитые масаи? – с ужасом спросила Френсис.

Саймон покачал головой:

– Нет. Кочевники масаи живут ради своего скота и часто создают очень хорошие стада. А эти люди заботятся лишь о поголовье, на самих животных им наплевать.

Старейшины отнеслись к появлению врачей с подозрением. Только двое из кочевников говорили на суахили, что сильно затрудняло общение. Саймон отбирал для проверки животных наугад и, переходя от одного к другому, все больше мрачнел. На одной из коров он прихлопнул муху и с триумфом протянул ее на затянутой в резиновую перчатку ладони Френсис:

– Муха цеце. Об этом нужно доложить. – То же самое Саймон сказал пожилому негру, который виновато и тупо смотрел на него. – Очень трудно иметь дело с невежеством и глупостью, – пожаловался он по-английски Френсис. – Этим неучам невозможно втолковать, что муха цеце переносит трипаносомы [4]4
  Трипаносомы – возбудители «наганы», болезни крупного рогатого скота.


[Закрыть].

– Почему коровы такие вялые? – спросила девушка. – Все больны «наганой»?

– Нет. Посмотри на их ноги и морды. Эта болезнь куда опасней – она может перекинуться и на других зверей. В последнее время кочевые племена стали все ближе подходить сюда, и только в Национальном парке дикие животные пока еще в относительной безопасности. Но если это стадо двинется дальше, зараза распространится по всему Серенгети.

– Что ты собираешься делать?

– Держать их здесь, в загоне. Вот почему старейшины такие злые. Они знают, что меня нельзя подкупить. Поделом им! Это жестоко – держать скот в таких условиях!

Френсис огляделась и увидела трех женщин, медленно бредущих к поселку с огромными вязанками хвороста на головах. Мужчины как она заметила, по большей части пьяные, наслаждались досугом в тени.

– Держать женщин в таких условиях тоже жестоко, – сказала она.

Саймон насмешливо развел руками:

– К женщинам и скоту в Африке часто относятся одинаково!

– Я так и поняла! – сухо заметила Френсис. – Скажи-ка, эти тяжелые обручи, которые местные женщины носят на шеях и лодыжках, предназначены для украшения или это просто знак рабства?

– И то и другое, вероятно! – захохотал Саймон. – Должен признаться, пока ты мне об этом не сказала, сам я не замечал, что это производит именно такое впечатление. Действительно, как будто вереница каторжников в кандалах! Здесь есть о чем поразмыслить в плане равноправия.

– Несомненно! – кивнула Френсис, и глаза ее воинственно сверкнули.

Им пришлось дождаться полицейского сержанта – Саймон вызвал его по рации, чтобы оформить документы, связанные с «арестом» зараженного скота. Солнце было уже в зените, и в саванне царила тишина, прерываемая лишь жужжанием насекомых в золотистой траве.

– Ты куда-нибудь спешишь? – спросил Саймон, устраиваясь в «лендровере», когда с формальностями было покончено.

Френсис покачала головой. «Интересно, что он собирается предложить?» – подумала она, и сердце ее затрепетало.

– Тогда я покажу тебе самое великолепное зрелище на свете, которое увидеть можно только в Африке, да и то, если повезет. Правда, путь туда не близкий. Ну что, не возражаешь?

– Я готова на всё!

Саймон бросил на нее быстрый взгляд и отвернулся. Френсис закусила губу и мысленно выбранила себя: вот растяпа, ляпнула не подумав. Если он прицепится к ее словам и неверно их истолкует, она не сможет выдержать еще одну стычку с ним сейчас, когда все еще чувствует обиду после недавнего сражения.

– Я имела в виду, что люблю долгие поездки, когда можно о чем-нибудь подумать в пути, – поспешно внесла она поправку в свое заявление.

– Ага, я понял, – хмыкнул Саймон, но развивать тему не стал.

Френсис вздохнула с облегчением.

– Саймон, ты всегда жил в Африке?

– Да, а что?

– Я не знаю. Ты совсем не похож ни на кого из тех мужчин, которых я знала в Англии. – Несколько секунд Френсис боролась с собой, затем призналась: – Вообще-то это был комплимент.

Саймон вспыхнул, что крайне ее удивило. Она думала, что этот разбиватель сердец давно привык к тому, что женщины наперебой говорят ему только приятные вещи.

– Я польщен, – смущенно произнес Саймон и, помолчав, тихо добавил: – Ты хорошая девушка, Френсис. Очень хорошая девушка.

«И что с того?» – грустно спросила она себя.

– Ну вот, мы уже приехали, – через некоторое время радостно сообщил Саймон.

Стоя на вершине холма над распростертой внизу равниной, Френсис затаила дыхание от восторга. Там, внизу, огромные стада антилоп-гну собирались на ежегодную миграцию. В ветре чувствовался запах дождя, и инстинкт вел их в сторону тучных лугов, где они смогут вырастить детенышей.

Френсис молчала, прекрасно понимая, что является свидетельницей одного из главных таинств природы, видит настоящее чудо мира животных. Антилопы-гну, собравшись, наконец, вместе, отправились в путь, оставляя за собой вытоптанную на равнине широкую полосу. Однажды такое стадо пересекло весь африканский континент, и ничто не могло остановить его. Теперь здесь осталась лишь частица той бесчисленной популяции, которой когда-то гордилась Африка, но даже она являла собой внушительное зрелище. Описав полукруг, антилопы-гну выстроились в шеренгу и последовали за своими вожаками через плоскую саванну, подчиняясь какому-то таинственному зову, который они слышали так же отчетливо, как их предки.

Еще один «лендровер» подъехал и припарковался рядом с машиной Саймона. Водитель ступил на землю и подошел к ним. Это был невысокий чернокожий человечек в белой сутане. Глаза его прятались за темными очками, длинные курчавые волосы растрепались на ветру.

– Доктор Уитни, я полагаю? – приветливо улыбнулся африканец.

Френсис с изумлением воззрилась на него.

– Да, отец, – ответила она, хотя он не был похож ни на одного священника из тех, с кем ей доводилось встречаться.

Саймон кивнул пастору в знак приветствия и направился к машине, оставив их наедине.

– Daktari всегда исчезает при первой возможности, – покачал головой священник. – Но вы-то, наверное, часто бываете в церкви?

– Да, – подтвердила Френсис.

– Так я и слышал, хотя, должен сказать, не ожидал увидеть вас до того, как приеду в Нгуи. Вы очень нужны там, доктор Уитни.

– Я пробуду здесь два года.

Священник перевел взгляд на антилоп, мчащихся к линии горизонта.

– Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам. Ох, забыл представиться. Я отец Кашиоки. Величественное зрелище, правда? Мне кажется, саванна похожа на храм Господень, в котором собираются все дети Его в едином порыве. Это моя работа – объединять заблудшие души, отбившиеся от стада, чтобы они не остались далеко позади.

– Я еще не сбилась с пути, отец, – улыбнулась Френсис.

– О, в этом не сомневаюсь! – мгновенно смутился африканец. Он поколебался немного и снова заговорил: – Многие женщины считают daktari очень привлекательным мужчиной.

Френсис вздохнула. Она поняла, что притворяться бесполезно.

– Я тоже, – призналась она. – Но я… я его боюсь.

Священник удивленно поднял брови:

– Боитесь симпатизировать ему?

– Нет, не симпатизировать, а… любить его, любить очень сильно и совсем неблагоразумно!

Отец Кашиоки рассмеялся:

– Но таков путь любви, дочь моя! Он совсем неблагоразумен, а еще страшен и… прекрасен!

Провожая девушку к машине и помогая ей сесть в салон, он все еще улыбался и тихонько посмеивался.

– Я с нетерпением буду ждать встречи с вами. С вами обоими, дети мои.

– Увидимся на свадьбе Авеля, – бросил Саймон.

Глава 8

Ты не приезжала принимать ванну целую вечность! – выпалила Элспит, вихрем ворвавшись в дом Френсис. – Как, черт возьми, ты умудряешься обходиться без воды?

– Теперь у меня есть душ! Каин греет воду и выливает в большой бак, который Марк приспособил за домом в сарайчике.

– И что же, ты теперь вообще о нас забудешь? Клаус обещал мне, что ты станешь приезжать к нам гораздо чаще. Ты имеешь успех.

– У Клауса? – удивилась Френсис.

– О, только не притворяйся! – набросилась на нее Элспит. – Он говорит, что ты в прекрасной физической форме для занятий альпинизмом. Это самый лестный комплимент в его устах.

– Ничто и никогда не заставит меня лезть в горы!

– Правда?

– Истинная правда!

Элспит вздохнула:

– А я бы с удовольствием пошла с ним, но Клаус мне не предлагает.

– Ты хочешь взобраться на Килиманджаро? – удивилась Френсис.

– Очень! – воскликнула Элспит и вновь вздохнула. – Но я вот зачем на самом деле приехала к тебе – насчет твоей вечеринки. Может, устроим ее в нашем поместье? Мы можем обеспечить знать Нгуи транспортом, а остальные доберутся пешком, если выйдут пораньше. По крайней мере, у меня достаточно тарелок, стаканов и всего прочего, в то время как у тебя нет ничего, чтобы принять должным образом хотя бы одного гостя.

– Нет, конечно, – согласилась Френсис, – но они все могут принести свою посуду.

– Это только приведет к ссорам, если что-то вдруг разобьется. Гораздо лучше все устроить у меня. Я отдам весь сад в твое распоряжение. Ну как, одобряешь?

– Спасибо, Элспит, но это вечеринка Нгуи и должна быть устроена здесь, иначе она просто утратит свой смысл, – упрямо возразила Френсис.

– Не хочешь, как хочешь, – фыркнула Элспит. – И где же ты собираешься всех разместить?

– На рыночной площади. По крайней мере, все будут под навесом, если вдруг пойдет дождь.

Наступила тишина, затем Элспит обиженно произнесла.

– Клаус сказал, что тебе нужна моя помощь.

– Ну да! – заверила ее Френсис. – Я собираюсь приготовить барбекю. Поможешь мне купить быка? Зажарим его целиком на костре.

Элспит удивленно уставилась на нее:

– А ты, оказывается, все хочешь сделать по высшему разряду!

– Ну, я подумала, что им это понравится, – тихо сказала Френсис. – Кроме того, все остальное они сделают сами. Женщины уже начали готовить pombe. Мвет и Авель забили холодильник в госпитале пивом и шампанским.

– А Саймон чем занимается? – сухо спросила Элспит.

– Повез Авеля в Арушу за невестой.

Элспит надула губки:

– Если Саймон задержится в Аруше, что мы будем без него делать?

– Что-нибудь придумаем, – решительно ответила Френсис.

Как будто вся жизнь в Нгуи вращается только вокруг Саймона!

Френсис заканчивала отчет для Ассоциации волонтеров, сидя в своем кабинете, когда Авель привез невесту в Нгуи. Дождь лил как из ведра, дробно стучал по железной крыше и образовывал лужицы ржавой воды на полу, когда находил небольшие щели вокруг гвоздей, крепивших железо к деревянным балкам. Каждый день теперь он лил все дольше, свинцовые тучи сгущались в небе над саванной; то тут, то там недовольно грохотал гром. Потом, как по волшебству, небо вновь прояснялось и солнце сияло, как прежде.

Френсис радовалась бы дождю, если бы не хвори, которые он нес с собой. Феноменально возросли жалобы на боли в желудке. Особенно страдали малыши, один мальчик умер бы непременно, если бы не Френсис, вовремя остановившая мучительные колики. Местные жители называли эту напасть «летучкой». Френсис могла только молиться, чтобы Авель не подхватил инфекцию после своего приключения с носорогом, и внимательно следила за тем, что он ест в госпитале. Нужно будет непременно, думала она, поговорить с его женой об этом при первой же возможности.

В кабинет вошел Саймон и развалился в кресле.

– Она хорошенькая? – спросила его Френсис, не поднимая глаз.

– Сама увидишь, – устало проворчал он. – По местным обычаям они уже муж и жена, но Авель христианин и будет ждать отца Кашиоки, чтобы он их обвенчал. А пока Авель хочет, чтобы Мбела, его невеста, ночевала одна. Кстати, в холодильнике осталось хоть немного моего пива? Или он полностью забит провизией к твоей вечеринке?

– Почему бы тебе самому не посмотреть?

Саймон так и поступил.

– Утомительное это занятие – свадьба по-африкански! – вздохнул он, открывая найденную банку. – Твой пациент стойко все выдержал, чего нельзя сказать обо мне. Меня кормили какой-то сомнительной едой, и, поскольку мой желудок и так расстроен, я почти готов повторить твой подвиг, причем по всему госпитальному полу!

– Прописать тебе лекарство?

– Нет уж, спасибо. Я отвез невесту Авеля к себе, а сам пока поеду к Элспит. Горячая ванна и удобная кровать сделают больше, чем все твои лекарства, вместе взятые. Заглянешь к невесте?

– Конечно.

Френсис еще долго сидела за столом после того, как ушел Саймон. Она надеялась, что Элспит будет добра к нему, – он выглядел таким ужасно усталым. Но то, что Саймон предпочел проехать десять миль до поместья Пейсилов, вместо того чтобы принять ее, Френсис, заботу и помощь, причиняло ей боль. «Хватит! – сердито приказала себе она. – У тебя и так полно дел!». – и решительно направилась знакомиться с невестой Авеля.

Дверь дома Саймона была широко открыта, изнутри доносился приглушенный плач. Френсис дважды постучала и вошла. На кровати сидела одна из самых красивых негритянок, которых она когда-либо видела, – совсем юная, с огромными черными глазами, бронзовым оттенком кожи, большим четко очерченным ртом и ямочками на щеках.

– Jambo! – поприветствовала ее Френсис.

Негритянка поспешно вскочила, бросилась к ней и, захлебываясь слезами, залепетала на суахили, рассказывая печальную повесть испуга и разочарования, которая была вполне понятна и без слов.

– Я схожу за Авелем, – ласково сказала Френсис. – И позову кого-нибудь из женщин.

Но девушка только крепче вцепилась в нее. Френсис подтолкнула ее обратно к кровати и налила ей стакан воды. Негритянка смотрела на нее в ужасе, боясь, что ее вновь оставят одну, но Френсис скрепя сердце вышла из дома и позвала Каина.

– Приведи миссис Мбулу в дом daktari! – приказала она ему. – И Авеля!

Миссис Мбулу пришла первой с двумя малышами.

– Это жена Авеля, – объяснила ей Френсис.

– Ndiyo, eko mama Abe! – кивнула та и, повернувшись к негритянке, принялась ее распекать за что-то. Девушка отплатила ей той же монетой, и миссис Мбулу, довольная, рассмеялась. – Мбела не может понять этого своего мужа, – пояснила она Френсис на английском. – Мбела думала, что Авель взял ее в жены, иначе зачем он тогда приезжал в Арушу и привез ее сюда, в Нгуи? Но теперь, выходит, он ее не хочет. Он сказал ей, что она должна провести ночь одна… возможно, много ночей, пока не приедет священник. Мбела говорит, что ей лучше вернуться домой, пока с ней не случилось чего-нибудь плохого и пока ее отец не потратил заплаченный Авелем выкуп. Она очень несчастна, mama!

Френсис сочувственно посмотрела на девушку.

– Ну что за дурак этот Авель! – вздохнула она.

– Он сказал ей, что она теперь должна стать христианкой и что именно так поступают все христиане, Она не хочет быть христианкой. Она хочет готовить для Авеля еду и родить ему много детей. И еще она говорит, что все станут над ней смеяться, так как он заставляет ее спать одну.

Увидев Авеля, возникшего на пороге, Френсис свирепо сверкнула глазами.

– Авель! – строго начала она, но миссис Мбулу уже вихрем налетела на парня и принялась отчитывать его на суахили, он же удрученно стоял перед ней, как мальчишка, пойманный на озорстве.

Миссис Мбулу закончила монолог триумфальным возгласом, когда Авель смиренно кивнул, соглашаясь со всем, что услышал, затем она фыркнула оскорбительно, повернулась к Френсис и вновь заулыбалась:

– Авель возьмет ее в свой дом! Отец Кашиоки обвенчает их, когда приедет, так что какая разница? – Подхватив детишек, она пристроила их на своих обширных бедрах. – Мбела тоже будет помогать нам готовить pombe для вашей вечеринки. Она всегда работала усердно и любит готовить pombe. Только Авель сегодня пил очень мало, и она боится, что ему не понравилось. – Бросив на Авеля выразительный взгляд, миссис Мбулу величаво выплыла из дома, что-то мурлыкая своим детям.

– Я очень сожалею, mama, – начал Авель. – Я надеялся, что Мбела поймет. – Он застенчиво улыбнулся. – Это все из-за ее воспитания. Боюсь, она не станет доброй христианкой…

– Авель, забери ее к себе домой! И пожалуйста, на моей вечеринке сделай вид, что пробуешь pombe, приготовленный Мбелой, хорошо? Только помни, что пить тебе пока нельзя.

Авель усмехнулся:

– Mama, она не узнает, выпью я или нет, но я скажу Мбеле, что ее pombe – самый лучший из всех, что я когда-либо пил!

Он хлопнул в ладоши, свирепо и хмуро глядя на свою супругу, что, по-видимому, привело ее в полный восторг, повернулся и вышел, даже не оглянувшись. Глаза Мбелы радостно вспыхнули. Она робко улыбнулась Френсис и, склонив голову, последовала за мужем.

Френсис тяжело опустилась на кровать и вспомнила, что сказал ей Саймон. Действительно, свадьба по-африкански – дело изнурительное!

Женщины готовили pombe в больших корытах, выдолбленных из стволов деревьев. Мбела, нагота которой была прикрыта лишь куском ткани, обернутым вокруг бедер, выглядела прекрасно и явно чувствовала себя абсолютно счастливой. Когда мимо проходил Авель, она притворялась, будто не замечает его, но ее взгляд неотрывно следовал за ним до тех пор, пока парень не скрывался из виду.

Саймон вернулся от Элспит поздним утром. Френсис старалась не думать об этом и полностью сосредоточилась на приеме пациентов, который она перенесла на утренние часы, чтобы оставить время для финального этапа подготовки к празднику, назначенному на сегодняшний вечер.

Саймон пришел в госпиталь в очень плохом настроении.

– В следующий раз сама забирай своего быка!

– Не ори! Ты распугаешь моих пациентов!

– Ерунда! – Но он все же немного понизил голос. – Где ты собираешься поместить эту тушу?

– Я не знаю, – растерялась девушка. – Где-нибудь, где до нее не доберутся мухи. – Она беспомощно огляделась и робко посмотрела на Саймона: – Ты же придумаешь что-нибудь? Пожалуйста!

– А что ты вообще собиралась делать с такой горой мяса?

– Пожарить. Я не могла придумать лучшего способа накормить всех.

– Хорошая идея, – одобрил Саймон, – Но если мы не начнем готовить барбекю прямо сейчас, то не поспеем к началу вечеринки. Будешь помогать?

Френсис смущенно потупилась:

– Сначала мне нужно закончить прием.

– Ладно уж, я все беру на себя. А завтра мне придется опять отправиться в Серенгети. Сезон дождей для ветеринаров – самое напряженное время. Гниющие трупы птиц – источник инфекций, а тут еще инфицированный скот… Грифы клюют падаль, а потом пьют из ближайшей лужи, заражая воду, которую, в свою очередь, может выпить какой-нибудь дикий зверь. Мы считаем, что это один из способов распространения болезней домашнего скота на диких животных.

– Понятно.

– Не унывай, я долго там не задержусь.

Френсис встала, повернулась к нему спиной и притворилась, что ищет какие-то лекарства.

– Мне безразлично, что ты делаешь, – сказала она, и в этот момент ей на плечи легли теплые ладони.

Саймон поцеловал ее в затылок и шепнул на ухо:

– Правильно, любовь моя, пусть начнется битва!

– Она никогда и не кончалась, ведь так? – грустно вздохнула девушка.

– Нет. Я бы огорчился, если бы она закончилась! Для меня это истинное наслаждение – сражаться с вами, доктор Уитни! Но если ты действительно сейчас занята, Френ, я пойду и зажарю этого быка. – Он засмеялся. – Нет, ну надо же, бык! Нечего удивляться, что Элспит решила, будто ты тронулась умом!

– Неужели? – равнодушно произнесла Френсис, и Саймон захохотал еще громче: