Текст книги "Реквием. Книга первая Инициация (СИ)"

Автор книги: Ивар Рави

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 14
Первая экспроприация

Настоящая, а не календарная, весна пришла в третьей декаде марта: началась капель, и солнце все чаще появлялось в просветах мрачного свинцового неба. Свое обещание насчет антибиотиков для мужа бабы Нюры я сдержал, навестив ее на второй день. Увидев меня, старушка прослезилась: как призналась чуть позже, пока мы с Денисом пили чай, не верила, что вновь увидит нас.

Женская половина нашего поселения очень обрадовалась покупкам, особенно рады были мама и Наталья Ивановна. Бабушка больше любила животных, привезенных кур она разместила в одном из брошенных строителями контейнеров, использовавшемся как жилье для рабочих во время постройки дома. Самолично кормила кур, собирая для них остатки с нашего стола, сетуя, что злаков нет для пернатых. Пара мешков пшеницы в подвале имелась, но это был посевной фонд, если в дальнейшем будут проблемы с мукой.

Мужская половина меня возненавидела за покупку семян – мать гнала нас в лес добывать землю, чтобы вырастить рассаду. Надо было убрать снег, дойти до почвенного покрова, сгрести гниющие листья, чтобы добраться до земли. Но на этом наши страдания не заканчивались: добытую землю приходилось растирать через небольшое ситечко. Все одноразовые стаканчики, ранее выкинутые, вся остальная посуда, емкости разных размеров были заполнены землей. Мама вместе с Семеновой аккуратно высаживала семена, подписывала все эти горшочки, стаканчики и прочие емкости, расставляла по подоконникам. Но даже после этого процесс нашего сельскохозяйственного рабства продолжался – горшки и стаканчики приходилось периодически менять местами, мест на подоконнике не хватало.

Еще дважды мы съездили в Гавриловской и заехали в Спасск-Рязанский. Во вторую поездку удалось набрать целый салон машины солений, компотов и варенья. Сердюкова оба раза не видел, но с лейтенантом пересекся. С его слов, почти каждый день происходили перестрелки на разграничительной полосе между ними и Шершневской бригадой, и полковник чаще всего находился на линии огня.

Дед уезжал на пару дней в Брыкин Бор и вновь возвращался. Семенов неожиданно открыл в себе талант лесного бродяги – закинув ружье за спину, отправлялся исследовать окрестности. Он нашел лесную тропинку до довольно большого озера, местные называли его и Святым, и Татарским.

Каждый день, отмечая, что становится чуть теплее, с нетерпением ждал настоящих теплых дней, когда снег сойдет и можно будет приняться за работу. Планов было громадье – долгими вечерами, собравшись за большим столом после ужина, обсуждали предстоящее. С подачи мамы было решено построить теплицу, лето в этих краях довольно короткое, да и после ядерной войны неизвестно, как поведут себя времена года. Бабушка требовала постройки нормального курятника с выгулом для птиц. Но первоочередной задачей было строительство погреба, обустройство ледника. – Нет ничего важнее, чем запустить ветрогенератор. – горячо доказывал Ваня. – У нас появится электричество, половина проблем будет решена.

– Без света жить можно, а вот запасы протухнут, что делать будем? – горячился дед, отстаивая первоочередность постройки глубокого погреба.

– От пней надо очистить участок леса, что вы вырубили под огород. – напоминала Наталья Ивановна.

Девушки не сильно принимали участия в споре, и если спрашивали их мнение, просто соглашались со всеми. Только Аннабель открыто поддержала деда и маму, заявив, что свежие продукты спасут от многих заболеваний. С девушкой у нас стало что-то клеиться, со стороны нас даже можно было посчитать парой. Аннабель шла именно ко мне за советом и даже стирку моих вещей взяла на себя, отодвинув маму в сторону. Дальше дружеского отношения пока не заходило, но я все чаще ловил на себе заинтересованный взгляд девушки.

– У вас что-то есть? – несколько раз интересовался Ашот. Армянин немного ожил после встречи с соплеменником. В обе последующие поездки Ашот ехал с нами, чтобы непременно навестить Сергея в его кафе, где нас за счет заведения кормили на убой.

– Мы друзья. – уходил я от прямого ответа. Армянин предпринял пару попыток – даже нашел в лесу подснежники, но Аннабель осталась равнодушна к его вниманию. Денис и Ваня пару раз заводили разговор насчет нее, подталкивая меня к активным действиям, но что-то меня останавливало. В глубине души я знал, что именно – не хотел отношений, основанных на чувстве благодарности. Аннабель несколько раз подчеркивала, что осталась жива благодаря мне. Хотя в большей степени это была заслуга Ашота.

Дед отсутствовал уже три дня, за ним директор даже человека присылал. Заповедник функционировал по инерции: за два месяца с начала войны ушла с работы половина сотрудников, оставшаяся половина были жителями Брыкина Бора. Директор также был из местных, он быстро додумался, что при контроле за заповедником это неисчерпаемые ресурсы для выживания. Ограничения по посещению этих мест, существовавшие до войны, были усилены. Все дороги в заповедник закрывались, трактор рыл глубокие рвы, перекрывая проезд по дорогам. Единственной дорогой, соединявшей Брыкин Бор с материком, стала грунтовка через Папушево и Добрянку, часть жителей которых также работала в заповеднике. На собрании сотрудников было решено углубить ров между Добрянкой и Лакаш, организовав охрану единственного моста через этот искусственный канал. Но существовала еще одна старая дорога, по которой мы ездили в Спасск-Рязанский, не проезжая через Брыкин Бор. И именно ее я просил деда закрыть, чтобы изолировать нас от непрошенных гостей.

Ров не мог предотвратить проникновение браконьеров и охотников, расплодившихся за последние два месяца. Но он мог нас обезопасить от нападения организованной банды.

Место для рва выбрал дед: после моста через Пра, недалеко от Амосово дорога проходила между болот. Именно там и решили устроить ров – от нас это было в районе двенадцати километров, редкий охотник пройдет такое расстояние. Нам этот ров тоже помешает, придется делать большой крюк через Брыкин Бор и Папушево, но мы и не планировали часто покидать свой поселение.

Белую Ниву я увидел первым, дойдя до реки, смотрел, как с треском начинает вскрываться река. Две надувные лодки – двухместная и шестиместная – ждали своего часа в подвале. Был даже девятисильный мотор Ямаха, хотя никто из нас под мотором раньше не ходил.

– Весна, внучок, через пару недель все вокруг затопит. – проваливаясь в рыхлый снег, дед остановился рядом.

– Как затопит? Старый Кудом тоже?

– В прошлый год обошлось, егеря говорят, что после того, как большая часть бобров ушла на Оку, топит ниже по течению, туда, в районе Амосово, но сам не видел, не знаю. Половодье это называется, чему вас только в ваших школах учат? – покачал головой егерь. – Весь ум на телефоны и компьютеры променяли.

– Что насчет трактора? – перевел я тему, пока дед не пустился в пространные рассуждения о молодежи «своего времени».

– Так поставил я его уже рыть траншею, а сам к вам, чтобы обрадовать тебя. Как закончит, велел ехать сюда, будем погреб рыть.

– А не рано? Земля еще мерзлая, да и талая вода будет там скапливаться?

– Я тебе не начальник ДРСУ, чтобы по первому щелчку трактор гонять, – разозлился дед, – сегодня есть возможность, а завтра один леший знает.

– Я просто спросил, деда, не злись! – примирительно обнял старика, тот еще минуту бурчал про неблагодарных сопляков, а потом пошел в дом «заморить червячка».

– Иван Сергеевич злой сегодня, – я даже не заметил, как подошла Аннабель. – Я утром проснулась от шума на реке, не могла понять, что происходит.

От девушки исходил запах свежести. Интересно, чем она моет волосы? Пахнут как цветы в начале мая.

– Пара дней, и лед поплывет по реке.

Пришлось отодвинуться, чтобы преодолеть желание коснуться ее золотистых локонов и полной грудью вдохнуть ее запах.

– Твоя мама называет меня дочкой.

Перемена темы была столь неожиданной, что я опешил и слова вырвались сами собой:

– А ты хочешь ее называть мамой?

В этот раз смутилась Аннабель: краска залила ее лицо, делая девушку еще красивей. Со словами, что ее ждут на кухне, девушка поспешила к дому.

«Не отпускай ее, идиот!», – завопил внутренний голос, и я послушался:

– Аннабель!

– Да? – девушка обернулась.

– Могу я считать тебя своей девушкой?

Не знаю, что со мной было, но вопросы задавал идиотские.Девушка колебалась секунду:

– Олег, я очень серьезно отношусь к таким вопросам. Поясни, пожалуйста, что ты имеешь в виду?

– Это значит, что мы пара. – отвечая, видел как дрогнули ресницы и потемнели глаза девушки.

– Разве в Спасск-Рязанском нет девушек для пары? – с горечью ответила Аннабель, продолжая путь к дому. На минуту я даже не понял, лишь спустя пару минут догадался – слово «пара» она восприняла как развлечение, как доступную девушку. Но не мог же я ей с ходу заявить про женитьбу – прошли те времена, когда люди с самого начала так заявляли. Надо пожить вместе, притереться друг к другу и лишь потом планировать семью. Альбина с Ваней поженились уже перед родами, а Денис с Машей три года встречался, прежде чем позвал замуж.

– Да пошла ты! – вырвалось в сердцах. Можно подумать, у нее толпа поклонников на коленях, просящих ее руки. Хотя в глубине души уважал ее за такое отношение, злость была сильнее. У нее нет особого выбора – Ашот или я. Есть и третий вариант – отправиться в свободное плавание. Только я посмотрю, как долго сохранятся ее принципы в постъядерном мире. Да первый же вооруженный поимеет, тем более что девушка реально красавица.

До самого обеда не мог выбросить разговор из головы – сама девушка старалась не встречаться со мной глазами. Материнское сердце все чувствует и видит, мама все поняла. Поманив меня пальцем, отвела в угол холла, где не отступила, пока все не рассказал.

– Олег, ты такой умный во всем, но в этом случае повел себя как дурак. Разве двух месяцев было мало, чтобы понять? Анна – необычная девушка. Она из староверской семьи, для них быть девушкой для свадьбы очень важно. И характер у нее какой покладистый, не то, что у татарки этой. – Альбину мама слегка недолюбливала, видя, как она вьет веревки из Вани.

– А что, мне надо было позвать ее замуж? – окрысился я на мать, понимая, что она права.

– Не надо звать, просто уделяй ей внимание, все само собой получится. Сыграем свадьбу, я спляшу, где мне еще плясать, как не на свадьбе единственного сына, дурашка…

Я не успел ответить, снаружи заскочил Ашот с криками, что к нам едет танк.

– Танк? – мама изумленно подняла брови, – Что он здесь забыл?

«Танком» оказался трактор – сквозь деревья Ашот не разобрался в увиденном, а двигатель трактора мог ввести в заблуждение кого угодно своим странным рычанием. Дед и Виталий Семенович минут десять глумились над бедным парнем, пока мы втроем не встали на его защиту.

Тракториста звали Валентин, но сам он представлялся укороченным вариантом Валя. Первоначальный план был выкопать погреб сзади дома, но Валя предложил устроить его с торца восточной стороны.

– Так у вас лед дольше сохранится, с утра солнце не успеет прогреть, а потом все время в тени будет погреб.

Со словами тракториста старшие согласились, молодые погреб в глаза не видели, если только не в фильмах. Почти новенький МТЗ 82 с отвалом и экскаваторным ковшом справился с работой часа за два, выкопав яму четыре на шесть метров. Глубина в центре ямы свыше двух метров, по краям чуть меньше.

– Это мы вручную подкопаем, сами отрегулируем.

Удовлетворенный работой дед послал Ашота за двумя бутылками водки. Валя, отказавшись от еды, открыл одну из бутылок, достал из кабины трактора контейнер с бутербродом и основательно приложился к бутылке.

– Бывай, Сергеич, покатил я к конторе, со стороны Лубяник шеф просил углубить ров, чтобы даже мотоцикл двухколесный не проехал.

Обдав нас запахом солярки, МТЗ покатил в сторону Брыкина Бора.

– Как снега растают и подсохнет, сможешь его нам на целый день организовать, чтобы пни выкорчевали? – дед кивнул, от его злости не осталось и следа. Но этим планам не было суждено сбыться, потому что уехавший на следующее утро дед вернулся через день с известием, что Валя мертв.

– Как мертв? Здоровый же был! – удивился Денис. Он вместе со мной был снаружи, когда приехал егерь.

– Печень у него больная была, а пил он бутылками. – развел руками дед. – Кто же знал, что так будет? Вот стоит теперь трактор в Брыкином Бору, а работать некому. Хорошо, хоть дорогу со стороны Лубяник успел довести до ума.

– А чей это трактор, кто хозяин?

– А хрен его знает! – вспылил дед. – Я ему про смерть человека говорю, а его железки интересуют. Кому надо, сам приедет и заберет. А Валя был с Папушево, полгода назад мать его умерла, жена ушла сразу, забрав детей. Вот он и спился окончательно, работал по найму, а откуда у него трактор, никто и не спрашивал, хотя трактористом был от Бога.

– Деда, ты не кипятись, я же не просто так интересуюсь. А что, если мы трактор заберем, перегоним к нам и спрячем? Когда он нужен будет заповеднику – всегда одолжим, но нам он конкретно пригодится. А если его оставить на пару дней, мигом хозяева липовые объявятся, заберут.

– А если реальный хозяин придет? – Виталий Семенович нахмурился. – Нас обвинят в краже госимущества.

– Какое госимущество, если государства нет? – поддержал меня Денис. – Олег дело говорит.

– Трактор нам пригодится, я кое-что умею на нем. – скромно подал голос Ваня, Ашот просто поднял руку, показывая, что он за экспроприацию.

Операцию по уводу трактора решили провести сразу во время похорон Вали, когда основная масса людей будет на кладбище. Ваня заверил, что перегнать трактор не будет проблемой. После отъезда деда стали готовиться к первой своей краже, в Брыкин Бор решили ехать на Ниссане Дениса. Подтаивающий снег был проблемой для моего Доджа – мощный мотор моментально прогрызал глубокую колею. Да и протектор у Дениса был лучше.

Выехали вчетвером, оставив Виталия Семеновича охранять Эдем. Машину нещадно болтало, снег стал мягким, податливым. Больше часа прошло, прежде чем достигли Нового Кудома, дважды едва не сели на брюхо. Удивительно, как дед на своей Ниве так легко проезжал к нам?

В Брыкином Бору не было своего кладбища, как не было его и в Папушево. Умерших хоронили на кладбище Лакаша. Как только похоронная процессия покинула контору заповедника, где покойника готовили в последний путь, дал знак Ване. Ключи трактора заботливо торчали в замке зажигания – дед сдержал обещание. Стоя на ступеньке, я наблюдал, как Ваня лихорадочно шарит рукой за спинкой кресла.

– Вань, что ты там ищешь?

– Первым делом надо включить выключатель массы. – заученным тоном ответил парень и, найдя красную пимпочку, повернул ее. Переведя рычаг скоростей в непонятное мне положение, Иван выдохнул:

– С Богом! – одновременно проворачивая ключ зажигания. Табло загорелось, а секунду спустя и завелся трактор, оглушая округу своим тарахтеньем.

– Езжай, иначе скоро мертвые оживут! – перекричал шум двигателя, спрыгивая со ступеньки. Поехал Ваня только со второй попытки, в первый раз дернувшись назад. Усевшись рядом с Денисом, подождал, пока до нас добежит Ашот, оставленный на дозоре в сторону Папушево.

– Все тихо?

– Тихо, если не считать рев нашего танка! – армянин стебался сам над собой. Ехать по следу трактора было удобно, широкие задние колеса утрамбовывали рыхлый снег. Обратный путь мы проехали даже немного быстрее, ближе к вечеру морозец слегка облегчил передвижение. Трактор решили загнать в лес сзади дома, чтобы его не было видно.

– Да глуши ты его! – открыв дверь, замахал на Ваню руками. Заглушив трактор, парень вылез, улыбаясь во весь рот.

– Чего лыбишься, алкоголик? – Денис толкнул Ваню. – Смотри, много будешь пить, закончишь, как прежний хозяин.

– Пацаны, а я ведь впервые за рулем такого! – отряхиваясь, Ваня продолжал улыбаться.

– Ты же говорил, что умеешь?

– Я ролики в Ютубе смотрел, – бесхитростно ответил Иван, – но трактор нам реально был нужен, вот и соврал.

– А еще говорят, что армяне хитрые, – сокрушенно покачал головой Ашот, – да нам до таких лжецов, как до Луны пешком.

А потом был ужин: за большим столом мы рассказывали про свои приключения, и все смеялись. Все, кроме Аннабель, в глазах которой была невысказанная беда и печаль. На минуту я почувствовал угрызения совести и потребность объясниться, но очередная шутка Дениса отвлекла, и душевный порыв улетучился. Так удачно и легко прошла наша первая экспроприация чужой собственности, мы начали привыкать к реалиям нового мира.

Глава 15
Браконьеры

Девятого апреля, к огромной радости женской половины, заработал наш ветрогенератор, дав электричество в дом. Все поспешно бросились заряжать свои смартфоны, будто с электричеством пришла мобильная связь. То, что связи нет, я знал и так – мой заряженный от солнечной панели Айфон не видел сети. Да и откуда взяться связи, если страна раздолбана, вышки сотовой связи обесточены, спутники, скорее всего, сбиты?

По словам деда, весна в этом году была ранняя, хотя первого апреля снег еще лежал в лесном массиве, растаяв на открытой местности. Половодья как такового я не заметил – уровень Пра поднялся, но наш берег не заливало. Стаканчики, банки, склянки, которыми были уставлены наши подоконники, зазеленели ростками рассады. Мама и Наталья Ивановна с утра до вечера копошились у рассады, выщипывая, поливая, рыхля и сетуя, что земля не такая, как из садоводческого магазина.

Прошло больше двух месяцев после начала ядерной войны, но я каждое утро замерял радиацию. Фон был чуть повышен, но в пределах нормы, редко превышая 0.30 микрозиверт в час. Проселочные дороги превратились в кашу, проехать от нас до Брыкина Бора к деду и бабушке можно было, но на это уходили часы. Уже неделю от них не было известий, в последний раз мы с Денисом их навещали, передав гостинцы от мамы.

– Еще пару дней, и можно будет приниматься за погреб, – Ваня потрогал землю руками, – влажная, будет липнуть, но справимся.

Раз в три-четыре дня он заводил и прогревал трактор. Сразу после погреба надо заняться полем, рассада уже шла в рост. И хотя между мамой и Натальей Ивановной не было согласия насчет времени высева рассады в грунт, нам поставили задачу до конца апреля подготовить участок.

Маша, Альбина и Аннабель страдали от отсутствия парикмахера и косметологов. Девушки помогали друг другу держать себя в форме, хотя, на наш взгляд, они нисколько не изменились внешне.

– Я похожа на обезьяну! – ныла периодически Альбина, заставляя Ивана сбегать к нам. Мы с Ашотом делили одну комнату – оба холостяка, обоим интим пока не светил. После того случая я предпринял попытку объяснить Аннабель, что ее мировоззрение несколько устарело и что штампы в паспорт некому ставить. Но с таким же успехом можно было биться головой об стенку – Аннабель была категорична в таких вопросах, не допуская даже теоретической возможности добрачных связей. Потом нахлынули проблемы – с приходом реальной весны хлопот было много, на время даже забыл про девушку.

Угон трактора прошел крайне удачно, похороны затянулись до вечера, могилу не успевали вырыть. А ночью пошел последний в этом году снег, скрывший следы нашего преступления. Со слов деда, директор не обратил большого внимания на пропажу трактора, решив, что его забрали хозяева. Всех егерей больше беспокоил вопрос браконьерства, усилившегося в период государственного безвластия. Если раньше на территории заповедника за год ловили одного-двух браконьеров, то за последний месяц егеря уже обезоружили пару десятков. Вдвое большему числу удалось уйти, вступая в прямую перестрелку с егерями.

Теоретически я понимал охотников, превратившихся в браконьеров – им семьи кормить надо, где тут до соблюдения границ заповедника. Но охотой ранней весной они уничтожали возможное поголовье, не задумываясь о грозящем истреблении животных.

Пятнадцатого апреля земля начала просыхать – воздух прогрелся до плюс десяти, когда мы решили, что дальше тянуть не стоит. Нужно было выровнять пол и стены будущего погреба, нарубить перекрытия для потолка, устроить черновой потолок и насыпать земли. С последней проблем не было, рядом с ямой была куча земли, еще придется разравнивать это место.

Пока я и Денис работали в яме, Ашот, Ваня и Виталий Семенович рубили в лесу жерди для перекрытия и потолка. Мы выровняли одну стенку, когда от нее осыпался крупный пласт.

– Так дело не пойдет, – тяжело дыша, Денис оперся на лопату, – каждый дождь будет размывать стену.

– Тогда будем укреплять стены досками, как траншеи на фронте. Перед глазами стояли километры траншей. Любой дождь и непогода им были нипочем, укрепленные досками, они много месяцев не допускали осыпания земли. – Так как досок у нас нет, придется рубить жерди, обрезать их по нужной длине. Нашим лесорубам придется попотеть.

– У них бензопила, а мы работаем мускулами. – Денис выудил из кармана пачку сигарет. Только мы вдвоем курили, мне хватало пачки на день, а вот друг курил больше, часто целой пачки не хватало. Из сорока блоков «Собрания» четвертая часть была выкурена. Надо либо сокращать, либо полностью отказываться.

За три дня мы смогли укрепить стены жердями больше чем на половину. Пол решили не трогать – глиняный слой утрамбовывался под ногами. Осталось убрать неровности после окончания работы, главное, чтобы не было дождя, пока не накроем крышу.

Дед приехал на шестой день работы – мы уже формировали каркас крыши погреба. Для спуска вниз сделали откидную дверцу и небольшую лестницу. Виталий Семенович похвастался, что подобный погреб был у его отца, когда они еще жили в деревне.

– Если сделаем полки, увеличим полезную площадь, еще и подвесные крюки можно сделать. – Семенов понемногу забывал свое прошлое, превращаясь в хозяйственника. За таким бурным обсуждением и застал нас дед, навестив двадцать первого апреля в канун Дня рождения Ленина. Пасха ожидалась через пару дней, и, хотя все ее подняли на смех, Аннабель готовилась к празднику, пряча от нас первые яйца, снесенные нашими курами.

– Здорово, Семеныч! Ты прорабом заделался?

– Приветствую! – старики обменялись крепким рукопожатием.

– Добрый день, Иван Сергеевич! – нестройным хором поздоровались парни.

– И вам не хворать, однако, я к вам с просьбой. – дед присел на чурбан для колки дров. Со своим карабином «Сайга», в разгрузке из которой виднелось четыре магазина на 10 патронов, дед смахивал на постаревшего Рембо.

– Браконьеры замучали, сил нет, прут со всех сторон. Машины оставляют перед рвами, пехом чешут, стреляют все подряд. А у нас половина егерей ушло, рванули на юг, там, говорят, нет радиации. Задумали мы засаду устроить, но силенок не хватает. Если пару десятков поймать, да отобрать ружьишки, глядишь, народ и перестанет лезть, а то ведь всю живность выбьют.

Я ощутил на себе взгляды товарищей – вот оно, бремя лидера. Когда надо принимать непопулярное решение – вся ответственность на одном. А у нас и так сроки горят, уже двадцать первое апреля, с погребом возиться как минимум пару дней, и огород на очереди. Мама меня убьет, а Наталья Ивановна закопает, у них рассада уже в рост пошла.

– Дед, мы бы с удовольствием, да вот погреб, там еще огород, мама меня со свету сживет!.. – попробовал перевести стрелки.

– С Людкой я сам решу, – Никитин поднялся, – да мне троих хватит, двое могут продолжать работу.

– Отказывать не вариант, Сергеевич правильный мужик. – заметил Семенов после ухода деда в дом. Как я думал всегда, умничать все мастера, а отвечать кому перед женщинами?

Спор отца и дочери слышно было даже на улице, но дед победил. Улыбаясь, появился перед нами:

– Людка не против, жду троих в шесть утра в конторе! – дед отказался от обеда, а может, просто не рискнул вновь показаться дочери на глаза. После его ухода работали дотемна, но все равно не успели.

За ужином мать сама подняла вопрос, спросив нас в лоб, кто уходит ловить браконьеров. Это мы уже обсудили заранее: Ашот и Ваня оставались, чтобы закончить погреб и приняться за очистку поля. Я хотел оставить подполковника, но старый воспротивился, мотивируя, что ловить преступников – его прямая обязанность. Ваня был единственный, кто мог управлять трактором, чтобы выкорчевывать пни, а Денис был так себе работник. Если меня рядом не было, он чаще прохлаждался, куря сигарету за сигаретой.

– А это опасно? – Маша с тревогой переводила взгляд с отца на мужа.

– Пару дней. – нарочито бодро ответил Денис, хотя дед говорил о недельной охоте за нарушителями.

– На Пасху вас не будет? – это уже Аннабель едва сдерживает слезы.

– На следующую точно будем! – загоготал Семенов, осекшись под гневным взглядом жены.

– Раз надо, значит надо, – вздохнула мама, – видит Бог, не лежит у меня сердце к просьбе отца, но он прав. Если всех зверей выбьют, мы же потом и пострадаем, раз жить нам здесь не один год.

После ужина немного поиграли в «Монополию», электричество немного разнообразило быт.

– Олег, – окликнула меня Аннабель, когда я уже поднимался по лестнице, – пожалуйста, береги себя.

– Разве тебе не все равно? – как можно безразличнее ответил девушке. Аннабель вспыхнула, закрывая лицо руками. Девушка прошептала:

– Не все равно, ты мне очень дорог, я…

– Олег, ты какое оружие возьмешь? – так неудачно появившийся Денис прервал ее на полуслове.

– Автомат и пистолет.

Денис не заметил раздражения в моем голосе.

– Я думаю взять карабин с оптикой и пистолет, а может, сразу пулемет взять?

– Мы ж не на войну, там мужики местные, охотники, зачем пулемет?

Аннабель тихо ушла. Проклиная в душе Дениса, что так невовремя свалился нам на голову, прошли с ним в оружейку, где смазанное оружие ждало своего часа.

– Учти, нам неделю топать по лесам, запаришься ты пулемет таскать, лучше выбери автомат, меньше будет цепляться за ветви.

Аргумент про вес оружия сработал – с сожалением отложив карабин и пулемет, Денис взял автомат. Автоматом и пистолетом также решил вооружиться подполковник. Оружие решили забрать в комнаты, чтобы еще раз смазать и вытереть насухо. Пистолеты мы всегда носили с собой, мало кто мог появиться неожиданно. По совету Семенова носили скрытно, тренируясь выхватывать быстро. Два готовых и заряженных автомата всегда было на кухне, на случай, если во время нашего отсутствия нагрянут непрошенные гости. Альбина и Маша стрелять и разбирать оружие умели, мужья немало проторчали с ними в тире. А вот Аннабель оружия сторонилась, даже старалась не дотрагиваться.

– Подберите комплект теплого термобелья, запасные шерстяные носки, печатки не забудьте. И все это лучше сделать сегодня, утром будет мало времени.

Денис промычал нечленораздельное на мои слова, а Семенов одобрительно хмыкнул. Это именно ему принадлежала идея возложить на меня обязанности главного, за что я порой ненавидел полицейского.

Не знаю, во сколько встали мама и Аннабель, но в четыре утра на столе нас ждал завтрак. Трехлитровый термос с чаем и сумка с бутербродами стояли на уголке стола, ожидая пока мы насытимся. Мама с Аннабель занимали одну комнату, и если бабушка ночевала у нас, их становилось трое. Не знаю, но Аннабель больше тянулась к женщинам старше, чем к своим ровесницам. И мама с бабушкой ее обожали – видимо, она им напоминала самих себя в молодом возрасте.

Закончив завтракать, еще раз тщательно проверили амуницию – тридцатилитровые рюкзаки, запас бутербродов, сменная одежда, носки, сухой спирт, пара ножей. Наша подготовка походила на кадры из боевика, только лица не мазали маскирующей краской. Надев сверх тактического костюма разгрузку, распихал по кармашкам дополнительные магазины с патронами.

– Зачем так много? Мы же не на войну. – Семенов ограничился двумя магазинами, скрепленными изолентой. Сразу видно, что из полицейских, на фронте так никто давно не делал. В горячке боя можно потерять драгоценное время, малый зазор между магазинами, да и автомат становится тяжелей и массивней.

– Это дополнительная защита, выполняет функцию бронежилета.

На объяснение подполковник только хмыкнул. Его можно понять, за всю свою жизнь, наверное, пару раз участвовал в задержании хулиганов, вооруженных ножами и кастетами.

Ашота и Ваню будить не стали, им и так предстоял тяжелый рабочий день. Выехали на Ниссане, я уступил переднее сиденье Семенову, удобно развалившись сзади. С утра было прохладно, хотя температура была выше нуля. По привычке взглянул на дозиметр – все в пределах нормы.

Семенов рассказывал что-то из жизни своих коллег, их отношения с Денисом улучшились настолько, что последний даже поддерживал разговор. Прыгая по ухабистой колее, за час мы добрались до Брыкина Бора. В окошке деда виден был свет свечи, а сам он уже был готов. Бабушка напекла пирожков, видимо, потратив последние запасы муки. Кроме деда в доме был еще один егерь – мужчина лет сорока с окладистой бородкой.

– Михаил. – протянул он свою лапищу. Ответив на рукопожатие, представил своих спутников.

– На заимке нас встретят еще трое, поедем в сторону Лубяник, оттуда чаще всего приходят охотники. – дед завел машину, перекрикивая шум холодного мотора. – Постарайтесь не отстать на своей американской тарантайке!

– Японской, и не тарантайка, Иван Сергеевич! – вступился Денис за свою машину. Виталий Семенович ожидаемо полез в Ниву к своему корешу, отправив к нам бородатого Михаила. У егеря тоже была «Сайга», видать, штатное оружие сотрудников заповедника. А вот рюкзак был старого советского образца, не анатомический и без функции поддержки. Правда, такому бугаю и этот сойдет, весил Михаил не меньше ста килограммов, а ростом был выше меня на полголовы.

Мы проехали порядка восьми километров, прежде чем дед свернул налево в еле заметную просеку. Метров через триста остановился. Михаил не проронил ни слова, на попытки завязать разговор отвечал односложно.

– Отсюда пешком до заимки. – вскинув свой рюкзак на спину, дед возглавил шествие. Бородатый егерь шел замыкающим, неся на спине огромный рюкзак.

Шли довольно долго, уже начало светать, когда вышли к поляне, на которой виднелась избушка как из русских сказок – маленькая, с одним окошком и вся почерневшая от времени.

– Самая первая заимка заповедника. – пробормотал Михаил, едва не заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Из домика вышли двое одетых в камуфляжную форму с карабинами на плечах. Рюкзаки у этих были получше, да и выглядели поцивильнее. Высокий оказался моим тезкой, тот, что пониже, носил имя Алик и выглядел нерусским. Он оказался татарином. О чем Алик сам поведал, заметив интерес к своей персоне.

– Идем в направлении Чаруса, оттуда, если нарушителей не будет, на запад пару километров и сворачиваем к Святому озеру. Там и разделимся – часть останется у озера, вторая группа пойдет дальше на запад, пока не упрется в Пра. Рации проверили?