Текст книги "Ку-дар (СИ)"

Автор книги: Ивар Рави

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

На бой для получения татуировки «ихи-ри» пришел Керал-Мак в сопровождении троих судей, что судили наши бои на городской площади. Судьи должны были засвидетельствовать, что метка «ихи-ри» получена с соблюдением всех правил. Мой бой оказался на удивление легким: я продержался «саха» практически играючи. При желании мог бы и победить троих оппонентов, но последовал совету Тенора: не привлекать лишнего внимания. Ко времени экзамена успели вернуться все кроме первой пятерки, отсеявшейся во время первого ночного забега.

Семеро вернувшихся не смогли выстоять положенный «саха» и лишались возможности стать «ихи-ри». Пришло время получить метку, меня вызвали первым. С бьющимся сердцем подошел к судьям, ожидая довольно длительную и болезненную процедуру. Но все оказалось банально просто: один из судей открыл шкатулку и вытащил маленький предмет похожий на печать. Произнеся короткую речь о чести и доблести «ихи-ри», он на несколько секунд приложил ее к моему левому запястью. Когда он убрал «печать», на моем запястье красивым синим цветом выделялся ромбик-метка «ихи-ри». Я даже потер его пальцами, вызвав смех судей. Отсмеявшись, судья обратился ко мне:

– С этого дня ты больше не ку-дар, у тебя есть все права, которыми обладают «дех-ни». Отныне, ты – «ихи-ри», свободный воин касты «дех-ни». Выбери себе имя, женись и заведи семью, занимайся торговлей. Есть одно условие: когда бы Сирдарий тебя не позвал, ты обязан бросить все и явиться по первому зову. Ведь ты – «ихи-ри», что значит воин, служащий Сирдарию.

Глава 18. Ихи-ри Серж

Прошло около месяца с момента как я получил заветную татуировку и стал «ихи-ри». Буквально через неделю мы с Камиссой поженились: на празднество пришел практически весь город. Мне откровенно завидовали, это сквозило в глазах мужчин, жмущих мне руку и бормочущих поздравления. Камисса к свадьбе готовилась заранее, словно была уверена, что я стану «ихи-ри» и непременно женюсь. Иначе трудно объяснить ее свадебное платье небесно-голубого цвета с огромным количеством оборок, бантов и других нюансов подвенечного платья. Невеста в своем наряде была просто восхитительна. Во время свадьбы, впервые увидел аналог ЗАГСа – серое неприметное здание, где под странными фигурками и символами поставили отпечатки пальцев жених и невеста. После этого, служитель надел нам на запястья правой руки легкие серебристые браслеты. Я уже собирался выходить, когда Камисса со смехом потребовала снять браслет и вернуть его служителю. После снятия браслета на запястье остался след золотистого цвета.

– Это свидетельство, что мы женаты, а теперь пойдем домой, нас ждут гости, – увлекла меня к выходу жена.

– Ты же была раньше замужем, но у тебя такого следа я не видел?

– Если муж или жена умирают, этот знак пропадает, давая понять, что человек свободен, – пояснила Камисса, продираясь сквозь толпу бедняков, пришедших в надежде поживиться дарами самой щедрой женщины города. Надежды бедняков оправдались в полной мере: четверо слуг с огромными корзинами раздавали хлеб и по несколько монет. Под дружное пожелания счастья мы покинули площадку перед Дворцом Бракосочетания и свернули в проулок сопровождаемые моими друзьями, свидетелями со стороны жениха. Барг и Урс надели по такому случаю новые рубахи, а на ногах красовались сандалии.

Свадьба ничем не отличалась от десятков других свадеб, что мне приходилось видеть на своем веку: все дружно ели и пили, но обошлось без мордобоя. Слабенькое галернское вино не превращало людей в агрессивных драчунов, даря отличное настроение. Камисса представляла мне всех важных гостей, но у меня голова шла кругом от их имен и титулов. Был один человек, которого Камисса представила как Хранителя Времени. У меня появились свои соображения насчет времени и его отсчета в Сирдахе, отведя Ханга в сторону, я поделился своими мыслями о несовершенстве учета времени. Ханг оказался весьма умным человеком, ухватившим суть моего предложения сразу. Попросив меня доработать систему учета времени, он пообещал вникнуть в нее и представить Сирдарию на утверждение.

О своем обещании я вспомнил лишь две недели спустя: до этого времени Камисса не дала мне даже пару часов, чтобы я мог отвлечься.

Уже вторую неделю я вел наблюдения, систематизируя свои наблюдения. За основу отсчета времени взял «саха», путем многочисленного счета вслух, пришел к выводу, что «саха» можно считать равным десяти минутам. Дальше – проще: отсчитал количество песка необходимое для песочных часов на полчаса, а потом и час. Стеклодув Маес удивился, но выполнил оба моих заказа: песочные часы на полчаса и час. По часовым песочным часам, я установил, что продолжительность суток в Сирдахе равна двадцати часам и нескольким минутам. Минутами можно пренебречь, это могла быть погрешность самих часов.

Ханг внимательно наблюдал, как «саха» равнялись получасам, а два получаса составляли час.

– Как назвать эти промежутки времени, равные трем «саха» и шести «саха», – задал он первый вопрос.

Не мудрствуя, я предложил названия полчаса и час. Пришлось с Хангом встретиться трижды, прежде чем он уяснил все тонкости: полчаса, час, сутки, неделя. Дни недели тоже перекочевали в язык Сирдаха из русского языка. Сами «дех-ни» до этого обходились слова «завтра» и «вчера». Если речь шла о днях больше, чем один, использовалось словосочетания «много дней». Ханг с моими образцами часов отправился в Кара-Ач, где собирался представить «ноу-хау» самому Сирдарию.

Обычно, «ихи-ри» живут охраной, сопровождением торговых караванов и войнами, когда один «дер» или «эдер» идет с войной на соседа. «Дер» соответствовал титулу барона и графа: это были зажиточные люди, имевшие свои поселения и замки. Иногда «дер» просто жил в городе, разросшемся на его землях. В таком случае город платил «деру» «абрал», достаточный для содержания его самого, слуг и воинов. «Ихи-ри» мог претендовать на титул «дера», который добывался в бою, а не передавался по наследству. Для этого «ихи-ри» должен добыть яйцо шипокрыла, дававшее ему право на поединок с «дером». В случае, если смельчаков не находилось, то титул «дера» мог отойти к сыну престарелого представителя мелкой аристократии.

«Эдеры» уже аристократия рангом повыше, примерно соответствуя герцогам. Чтобы стать «эдером» нужно принадлежать к касте «лан-ги», следующей ступени вверх. «Лан-ги» можно сравнить с рыцарями средневековья. «Лан-ги», как правило, конные рыцари, в то время как «ихи-ри» – пешие. Стычки между «лан-ги» и «ихи-ри» встречались, но крайне редко. Мало какой «ихи-ри» не мечтал перейти в касту «лан-ги». Такое было возможно двумя основными способами: долгой военной службой Сирдарию под началом сильного «эдера» или самостоятельным походом в Дикие Степи, когда «ихи-ри» вернувшись живым мог предъявить сига, забранного у степняков, и браслет самого степняка. Браслеты у степняков добыть удавалось крайне редко: с живого их невозможно, а убить степняка удавалось нечасто. Существовал еще и третий способ получить красную татуировку «лан-ги» – родиться сыном «лан-ги» и сдать экзамен на право считаться воином. Именно такой способ встречался чаще всего, но этот способ достижим только для детей, уже существующих «лан-ги». Именно из касты «лан-ги» формировалась высшая аристократия, и решающую роль здесь имел Сирдарий.

Высшую аристократию Сирдаха составляли «эдеры»: титул мог пожаловать только Сирдарий за верную службу. Очень часто, в прежние времена, предприимчивый «лан-ги» мог сколотить отряд и фактически вынудить Сирдария подарить ему титул и поместье. Но за несколько последних поколений власть Сирдариев окрепла: они окружили себя верными «эдерами» имевшими отряды «лан-ги». Кроме этого, все члены семьи Сирдария, его братья, сестры, их дети становились «сен-арами», что можно перевести как «чудотворец». «Сен-ары» обладали магией, как она им давалась Камисса не знала, ее познания в устройстве иерархической лестницы на этом исчерпывалась. Но есть одно, в чем моя жена точно уверена, и что подтверждалось словами Тенкора и Керал-Мака, к которым я обратился с вопросом: «сен-арами» можно только родиться. Не было случая, чтобы кто-то из «ихи-ри» или «лан-ги» смог стать «сен-аром».

В Сирдахе сейчас мирное время: последняя война со степняками закончилась много лет назад, банды разбойников уничтожены. Большинство «ихи-ри» нанималось на работу по охране важных горожан или присматривали за их владениями за символическую цену. Будучи мужем богатой женщины, я был избавлен от необходимости искать работу. Более того, мне удалось решить вопрос трудоустройства Урса и Барга. Теперь они составляли личную охрану Камиссы, вынужденной встречаться с различными людьми.

Основой торговой деятельности Камиссы было мясомолочное и скобяное производство. Кроме того, ей принадлежала гончарная мастерская, две кузницы и примитивная до невозможности мельница на конной тяге. Камисса скупала мясо и молочные продукты у мелких фермеров «дех-ни», доводила продукцию до готового вида: сыры, масло, окорока, солонина. Все это развозилось по другим городам Сирдаха, где у нее имелись торговые лавки. Кузницы занимались изготовлением подков, ножей, топоров, пил, разных крючков и остального ассортимента. Кроме того, налажен выпуск кувшинов для воды и ночных горшков. После нескольких дней осмотра нашего теперь общего дела я пришел к выводу, что мужская рука инженера здесь будет кстати.

Мельница на конной тяге производила удручающее впечатление. Помимо невероятного шума, когда вращаемый лошадями жернов скрежетал по железным боковинам вместилища для зерна, мельница могла «похвастать» низкой эффективностью. Сигов для мельницы использовали старых, непригодных для верховой езды. Животные плохо переносили полуденный сирд, и в обед работа останавливалась. Чтобы перемолоть средних размеров мешок с пшеницей, допотопная конструкция работала целый час, я даже засекал время по песочным часам.

Рядом с Гардо-Ач протекала неглубокая река Ара-Ча. В одном месте она даже подходила к городу почти вплотную, делала зигзаг, уходя к северу. Именно здесь, можно бы заложить водяную мельницу, но проблема в том, что земли за городом принадлежали местному «деру», чья крепость находилась почти в самом конце города у его западной стены. Когда-то здесь стояла только эта небольшая крепость, возле которой стали селиться «дех-ни». Место разрослось, и приняли решение сделать город. Вся территория оказавшаяся внутри городских стен кроме самой крепости принадлежала городу. Земли вне стен города остались за «дером»: уже пятое поколение «дера» продолжало удерживать эти земли не продавая их городу.

Мост на Ара-Ча также принадлежал «деру», все торговые караваны или «дех-ни», возящие свои товары, уплачивали пошлину в одну амальту. Эта пошлина за мост и была тем капиталом, что позволяла «деру» жить в свое удовольствие.

– Камисса, нам нужно купить участок земли там, где Ара-Ча подходит близко к городской стене, – мы обедали, когда мысль о необходимости купить участок пришла мне в голову.

– Дер Пантил не продает землю за городскими стенами, – Камисса даже не спросила зачем мне земля.

– Следует его убедить, дело в том, что наша мельница отстой. Я могу сделать другую, где жернова будут крутиться за счет воды Ара-ча.

– Желток, это колдовство, за это Сирдарий может прислать «сен-аров» и сжечь нас. Где это видано, чтобы неживое могло крутить мельницу, для этого есть сиги.

– Это не колдовство и, кстати, не называй меня больше Желтком.

– Почему? Мне нравится это имя.

– Это кличка, а не имя. Можешь называть меня, – я задумался: Сергей – непривычно для местного языка, Серг нельзя, это трехголовый кварк. – Можешь называть меня Серж!

– Серж? А что это значит? – Камисса несколько раз повторила имя, пробуя его на слух.

– Это значит воин, непобедимый воин, – ляпнул первое, что пришло в голову.

– Мне нравится имя Серж, оно тебе подходит, – перегнувшись через стол, она чмокнула меня в губы. – А как ты хочешь заставить Ара-Ча молоть пшеницу?

– Это совсем нетрудно, главное, убедить «дера» продать землю, – я задумался, – у него есть слабые места?

– Его крепость совсем хилая, ворота упадут если ты ударишь, – воодушевилась Камисса, представляя, как я штурмую крепость местного графа.

Пришлось объяснить, что фраза метафорическая и подразумевает совершенно другое.

– Он очень любит бои, – вспомнила Камисса, – даже заключает сделки на победу своих «ихи-ри».

– А вот это другой разговор, если дер так любит бои, может, не откажется поставить на победу своего воина участок земли у реки. Только что мы можем поставить с нашей стороны? Дер не согласится на бой без добычи в случае выигрыша.

– Ты мой муж, можешь ставить, что захочешь, – Камисса пригубила вино, – для меня главное, чтобы ты был моим.

– Не станем торопиться с этим, следует все обдумать. Как давно ты была в Кара-Ач в последний раз? Может, нам съездить туда и провести ревизию торговых точек?

– Ревизию? Это что? – моя жена, похоже, совсем не разбиралась в торговых делах. Сирдах своеобразный мир, и обман здесь встречается редко, но доверять настолько, чтобы ни разу не проверить отчетность? На такое я не мог закрыть глаза. Напрасно Камисса меня убеждала, что ее люди в Кара-Ач не посмеют обмануть, я все же настоял на поездке со следующей партией продукции. Непосредственно сама ревизия служила лишь предлогом: мне хотелось посетить город, где располагалась резиденция Сирдария.

Во мне боролись два человека: один – счастливый муж, второй – человек, поклявшийся разрушить кастовость Сирдаха. С того момента, как я стал «ихи-ри», не проходило и дня, чтобы мои планы насчет Сирдаха не менялись. Каждый раз, видя в городе ку-дара с опущенной головой и нервной походкой, вспоминал про клятву. Наслаждаясь объятиями молодой жены, ругал себя за глупость, понимая, что мое положение надо ценить. Мне выпал второй шанс на жизнь, и пусть я попал в тело ку-дара, но чуть больше чем за полгода все изменилось. У меня есть почетный статус «ихи-ри», красавица жена и довольно нехилое состояние. Живи себе в свое удовольствие, преумножай богатство и плоди детей. Но что-то, скорее всего совесть, не давала забыться, вспоминая горящую Напусу.

Торговый караван Камиссы должен был отправиться в Кара-Ач через три дня: скупленные у мелких фермеров мясо и молоко проходили первичную обработку, доходя до состояния полуфабрикатов. Свежее молоко и мясо сохранялись лишь один день: страшная жара портила продукты, если не принять меры по их сохранности. Сыры и копченные мясные изделия помещались в бочки, ценимые практически на вес золота, и транспортировались в растворе соли. Большинство населения пользовалось глиняными сосудами, вследствие неимоверно большой цены на деревянные бочки и кадки.

Обеденный сирд прошел, и температура на улице стала приемлемой: Барг и Урс сидели в тени под пологом, играя мечами. Оба брата были благодарны, что им не пришлось искать работу, всячески подчеркивая свою преданность. Вот и сейчас при виде меня вскочили, устремляясь навстречу, словно я подвергался опасности.

– Скоро мы поедем в Кара-Ач, в дороге всякое может случиться, будем тренироваться деревянными мечами. – Деревянные мечи вручались всем выпускникам школы Керал-Мака как напоминание о том, с чего они начинали. Ценность таких мечей выше железных, железной руды в Сирдахе очень много, чего не скажешь о деревьях. В городе росли деревья, но все они успевали «сгореть» прежде, чем на них успевали созреть плоды. Ровно на один месяц после проливных дождей Селаада деревья покрывались листочками, и затем сбрасывали их, спасаясь от безжалостного сирда.

За этот месяц после дождей пустыня успевала превратиться в зеленое море с высокой густой травой. Это был месяц массового выгула скота и уборки урожая злаковых. За месяц пшеница и ячмень успевали вырасти и созреть, а трава поднималась по грудь человеку. Это был месяц адского труда для «дех-ни» и ку-даров: люди выпасали скот, параллельно кося траву в гигантских объемах. Заготовленного сена хватала до следующего Селаада, наступающего через пять с половиной-шесть месяцев.

Сирдах похож на ад на Земле, с той лишь разницей, что в Сирдахе еще можно жить и порой неплохо. Здесь имелась река, вдоль которой протянулась узкая полоска кустов и групп кривоватых низкорослых деревьев. Но реки были мелководные, доставая мне по грудь в самом глубоком месте. Местные несмотря на жару не купались. Со слов Барга, это связано с укоренившимся страхом перед атагалами (крокодилами). И хотя атагалы давно ушли в Дикие Земли, страх перед ними остался. Периодически я покидал город и, спустившись к Ара-Ча, начинал плескаться в воде, останавливая движение повозок и людей на мосту. В городке практически нет никого, кто бы меня не знал, а приезжие, заметив татуировку «ихи-ри», сразу отводили глаза.

Тренировка с Баргом и Урсом продлилась почти четверть сирда. Оба старались, но силы, с учетом моей скорости, были неравны. Сегодня мне снова захотелось поплескаться в реке, отдав мечи Урсу, чтобы занес в дом, вместе с Баргом отправился к городским воротам. Убийца подстерегал меня за углом большого дома: в этом месте три улицы сходились под неправильным углом, образуя небольшую площадь. Едва мы с Баргом вышли из своего проулка, чтобы, перейдя площадь, спуститься по центральной улице к воротам, как сбоку метнулась тень. В ускорение я перешел непроизвольно, даже не осознав опасности. Успев отскочить, я спокойно перехватил руку с коротким кинжалом, выворачивая ее в сторону атакующего. Его прыжок был так силен, что я не рассчитал: лезвие кинжала погрузилось в грудь убийце по самую рукоятку.

Глава 19. Кара-Ач

Три дня, предшествовавшие поездке в Кара-Ач прошли в тренировках с моей стороны и в хлопотах со стороны Камиссы. Требовалось разместить в пяти повозках множество товаров, предназначенных для продажи в столице. Двухосные повозки Сирдаха являлись копией повозок пионеров Дикого Запада. Пара лошадей тянула повозку, вмещавшую в себя десять двухсотлитровых бочек. Две повозки были забиты полуфабрикатами молочной продукции, еще две – продуктами мясной направленности. В пятой повозке ехала сама Камисса, но даже в нее погрузили товары на продажу: топоры, косы, пилы и мечи. Весь этот колюще-режущий инструмент разместили в задней части повозки отделенной от «жилой зоны» тонкой занавеской.

После неудавшегося покушения Камисса наняла еще двоих «ихи-ри», несмотря на все мои протесты. Двое охранников неотступно следовали за мной по пятам, вызывая приступы раздражения. По рекомендации Барга на работу приняли Гарса и Дуга, проявивших себя во время боев с учениками школы Бабрана. Тенкор периодически навещал меня, прибежал и после неудавшегося покушения. Тщательный осмотр трупа несостоявшегося убийцы информации не дал: на его левом запястье багровела свежая рана. Татуировка с запястья была срезана, чтобы опознать убийцу не удалось. Со слов Тенкора, он никогда не видел лица этого человека и не мог сказать, какую именно татуировку с него срезали. При кажущейся одинаковости татуировок, каждая школа получала свою незаметную фишку, по которой «ихи-ри» могли идентифицировать.

– Это дело рук Бабрана, но доказательств у нас нет, – выпрямился мой друг и наставник. После тщательного осмотра запястья убитого. – Это уже вторая попытка, кому-то ты сильно мешаешь, Желток.

– Меня зовут Серж, хватит называть меня частью куриного яйца, – пробурчал я, расстроенный тем, что идентифицировать убийцу не удалось.

– Серж, так Серж, – согласился Тенкор, глядя мне в глаза. – Но смена имени не собьет со следа убийц, тебе следует быть осторожнее.

– Буду, спасибо, наставник, – я пожал крепкую сухую руку Тенкора, – мы поедем в Кара-Ач, может, мой враг проявит себя по дороге. Даже скажу больше: я очень надеюсь, что он попробует напасть, решив, что мы беззащитны.

– Если ты прав, ожидай нападения ночью, – слова Тенкора меня удивили.

– Ночью нормально видят только ку-дары.

– Вот об этом я тебе и говорю, – Тенкор улыбнулся, – не считай ку-даров трусами и совсем забитыми. Множество ку-даров выполняют ночью разные поручения в обход закона. Помни, что враг может использовать любую возможность, и держись начеку.

Тенкор ушел: собравшиеся зеваки раздели труп незадачливого убийцы, сняв с него штаны и рубаху. Исчез и кинжал, торчавший в груди. Стоило отвлечься на разговоры, а местные воришки уже все прибрали к рукам. Подошедшая городская стража, задав пару формальных вопросов, зацепила труп крюком и поволокла в сторону городской ямы с нечистотами. Инцидент был исчерпан, и зеваки рассосались. Желание купаться в речке у меня пропало: как-то трудно думать о купании, когда на тебя бросается убийца с кинжалом.

Оставшиеся три дня прошли в подготовке к пути. Чтобы побудить предполагаемого врага к активным действиям, мы с Камиссой заранее спрятали всех четверых «ихи-ри» в повозках. Для любопытных, в путь отправлялись я с Камиссой и пятеро погонщиков. Только пройдя мост и свернув на север в направлении Кара-Ача, Баргу и остальным разрешили вылезти из потайного убежища на дне повозок. Проведя много времени в неудобной позе, все четверо «ихи-ри» были рады бежать рядом с повозками пару часов. В принципе, так охрана и передвигалась: сигов на них никто не давал, а везти их в груженных повозках торговцы не хотели. Но парни мне совсем не чужие, и поэтому я им разрешил периодически ехать в повозках.

Пропустив первый «индах», мы остановились на отдых только во втором, оказавшимся безлюдным. Погонщики поили сигов, мои воины занимались стряпней. Дуг, на удивление, оказался хорошим поваром, приготовив вкусное блюдо, напоминавшее суп с мясом. Переждав полуденный сирд, наш караван тронулся в путь. На ночь остановились уже в темноте: мы решили не останавливаться в предпоследнем «индахе», понадеявшись на мое зрение. Я пересел рядом с погонщиком первой повозки, заставив следовать остальные повозки вплотную. Сиги упрямились, не желая идти в кромешной темноте. Промучившись с ними, мы доползли до очередного пустого «индаха», где расположились на отдых.

– Серж, давай будем останавливаться заранее, я до сих не могу прийти в себя от страха, когда мы ехали ничего не видя, – пожаловалась Камисса, присаживаюсь ближе к огню.

– Хорошо, – я подкинул пару кусков угля в огонь. При всем дефиците деревьев и растительности, проблем с углем в Сирдахе нет. Его так много, что уголь был бесплатным. Практически в любом месте вырыв яму в метр глубиной, можно наткнуться на залежи каменного угля. Чтобы дойти до воды приходилось копать до десяти метров в глубину, где среди толщи каменного угля находились грунтовые воды. Просачиваясь через залежи угля, вода фильтровалась, становясь идеально прозрачной и вкусной. Порой мне казалось, что я чувствую привкус металла, но, скорее всего, это ложное ощущение. Целые горы каменного угля высились в каждом «индахе», я не знаю, кто их оставлял. На мой вопрос Камисса ответила, что этим занимается специальная служба Сирдария.

Так как от моих «ихи-ри» в ночное время толка мало, решил первую и последнюю вахту взять себе. Именно в это время чаще всего и нападают всякие диверсанты, рассчитывая взять путешественников голыми руками. На мой вопрос, могут ли здесь оказаться шипокрылы, меня дружно заверили, что так далеко шипокрылы не забираются.

Это утверждение оказалось ложным: за время первой вахты шипокрыла я видел дважды. Огромная тень бесшумно скользила по ночному небу, не делая попыток приблизиться к нашему «индаху». После увиденного оставлять слепых ночью «ихи-ри» на вахте было бессмысленно. Решил отдежурить сам, рассчитывая выспаться днем. Еще раз шипокрыла я увидел незадолго до рассвета: на этот раз он подлетел ближе, вызвав беспокойство сигов, чувствовавших опасность инстинктивно.

Сжимая в руке два кривых меча, похожих на кукри, я бесшумно выскользнул из «индаха», делая шаги навстречу шипокрылу. Ночной гость завис в сорока метрах от меня на высоте около десятка метров. Я отчетливо видел желтое мерцание зрачков шипокрыла, рассматривающего меня в упор. Провисев неподвижно с полуминуты, гигантская «летучая мышь» сделала мертвую петлю, удаляясь от меня на высокой скорости. Все эти бесшумные скольжения по небу вызывали благоговейный трепет и нарушали законы аэродинамики.

Камисса и все четверо «ихи-ри» утверждали, что шипокрылы сюда не забираются. Во время путешествия из Даре-Ач в Гардо-Ач один шипокрыл унес воина «лан-ги». Когда мы сдавали экзамен на выживание, я видел шипокрыла в небе на порядочном расстоянии. Получалось, что либо все ошибаются и ночные охотники частые гости в этих местах, либо их притягиваю я. Да и поведение зависшего шипокрыла, сканировавшего меня своими желтыми зрачками, тоже выглядело странным.

Утром, проснувшись, все четверо «ихи-ри» в один голос стали возмущаться, почему их не разбудили на стражу, только Камисса поняла, что ситуация непростая. Рассказал ей про ночных визитеров, жена не на шутку встревожилась. Ей много раз приходилось путешествовать в Кара-Ач, но шипокрылы им не встречались. По крайней мере, ни она, ни ее сопровождавшие грозных хищников не видели. После завтрака она быстренько создала мне уютное место для сна, но сон получился тяжелым: повозку периодически трясло, я вскакивал, хватаясь за меч. Шипокрыла во сне видел несколько раз, словно опасный хищник пытался мне что-то сказать.

Окончательно проснулся во время полуденного сирда, когда караван пережидал жару в очередном «индахе». Здесь же находилась группа дех-ни, гнавших своих «даха» в Гардо-Ач. Узнав, что Камисса направляется в Кара-Ач, «дех-ни» совсем приуныли. Ждать ее возвращения, тратясь на покупку сена для своих коров, не входило в их планы. Сегодня во время торга с погонщиками скота я увидел талант торговца своей жены. Первоначальную цену «даха» она сумела сбить почти наполовину, приведя аргументы насчет стоимости сена, своего долгого отсутствия и перенасыщения рынка Гадо-Ач такими «умирающими с голода даха». Гарса решили отправить вместе с «дех-ни» обратно в Гардо-Ач, чтобы Паис мог расплатиться за приобретенную скотину и приступить к забою.

– Я получила «даха» почти даром, Серж, – похвасталась жена, присаживаясь рядом со мной.

– Тебе бы в «Мираторге» работать, – хмыкнул я, уплетая еду.

– Что такое мира-торг, любимый?

– Торговцы, тоже любят всех обдирать как липку, но они далеко отсюда, иначе и тебя бы раздели, – вытерев руки о кусок чистой ткани, я откинулся назад, давая еде самостоятельно выбрать место в желудке.

– Меня раздеваешь только ты, – Камисса потянулась как кошка, – может, разденешь прямо сейчас?

– Нет, не хватало еще оргии устраивать на глазах у публики, – твердо пресек ее поползновения.

– Серж, милый, ты говоришь непонятные слова, но я все равно тебя люблю. Ты самый лучший, потерплю до Кара-Ача, – сдалась искусительница, запахивая платье.

– В Кара-Ач где мы остановимся? – мой вопрос вызвал недоумение, но жена поняла:

– У меня есть там дом, остался от первого мужа. Небольшой, но мы все поместимся.

Тема первого замужества Камиссы меня никогда не интересовала: он был богатым торговцем старше ее, брак продлился недолго. Все это старо как мир, меня больше волновал таинственный заказчик и непонятное поведение шипокрыла. А еще Сирдарий, его окружение, проклятый Легвуа, которого я поклялся убить. Сирдах был странными миром, но и здесь все подчинялось простой логике: или ты сверху, или тебя просто имеют.

– Сколько до Кара-Ача? – нарушил я молчание, пока Камисса молча и придирчиво осматривала свои ногти.

– Еще два дня, если продолжим идти так же, как и вчера, редко останавливаясь.

– Хорошо, милая, я попытаюсь уснуть, мне придется сторожить всю ночь. – Чмокнув меня в щеку, Камисса выскочила из повозки, раздавая указания готовиться к продолжению путешествия. В этот раз заснул быстро, не просыпаясь во время движения.

До «индаха» дошли еще засветло: сирд только завис над горизонтом, готовясь скрыться из глаз. Чутье говорило, что нападения следует ожидать именно этой ночью. Трудно найти место, более удобное для скрытного приближения. Местность вокруг «индаха» была холмистая, усеянная небольшими возвышениями, кусками скальных пород и валунов. Прячась за валунами, можно вполне удачно подойти вплотную, прежде чем атакующих заметят. Постепенно успокаивались напоенные и накормленные сиги, уголь догорал, мои бравые телохранители уже спали. Повозки стояли по периметру «индаха» частично закрывая мне обзор. Немного подумав, перебрался на крышу повозки, стараясь не прорвать натянутую ткань.

Прошла половина ночи, тишина в округе была оглушающей: ни животных, ни насекомых. Незаметно я начал клевать носом, все больше убеждая себя, что мои страхи напрасны.

Проснись! – оглушительно прозвучало в голове, заставив меня вздрогнуть. Вскинув голову, осмотрелся: очень далеко от меня в небе парила тень шипокрыла, удалявшегося в восточном направлении. Еще раз внимательно обведя глазами все вокруг, решил, что крик мне приснился, когда вдруг заметил, как шевельнулся один из камней. Что-то похожее на человека сделало перебежку от одного камня до следующего, поближе к «индаху». Секунд двадцать спустя еще две тени последовали за первой.

Все-таки пришли, я оказался прав, – я осторожно потянул мечи из ножен, молясь, чтобы те не заскрежетали. Находясь на крыше повозки, я отчетливо видел три человеческие тени: рассмотреть меня им мешал догорающий костер. Всхрапнул сиг, тени, воспользовавшись этим моментом, скользнули вперед, находясь уже в тридцати метрах от меня. Повозку я выбрал удачно: неизвестные шли прямо на меня. Теперь я их видел настолько хорошо, что мог заметить короткие мечи и фосфоресцирующие в темноте желтоватые зрачки. Ку-дары! Тенкор оказался прав, предположив, что для ночной атаки выберут ку-даров, моих собратьев по касте.

Враги поравнялись с повозкой, на которой я затаился, и на секунду замешкались, решая, идти дальше или начать с осмотра повозки. Молча, словно шипокрыл атакующий с неба, я спрыгнул вниз, выставив мечи вперед. Двое нападавших были застигнуты врасплох: одному меч вошел над грудиной, второму я проткнул плечо. Третий оказался проворнее, отскочив в сторону, он метнул в меня меч и бросился в темную ночь. Крик раненого разбудил моих «ихи-ри», бросив им:

– Возле повозки раненый, не убивать его, – я бросился за сбежавшим.

Ку-дар оказался прытким: его скорость не уступала моей, хотя я понемногу сокращал дистанцию. Он выбрал для бегства южное направление, косвенно подтверждая, что пришел из Гардо-Ача. Минут двадцать продолжалась бешеная погоня, потом дистанция стала резко сокращаться: ку-дар выбился из сил. Тяжело дыша, он повернулся ко мне и пошел навстречу, расставив пустые руки.