Текст книги "Титан: Возвращение (СИ)"

Автор книги: Ивар Рави

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Иду, – отозвался голос, прозвучавший немного зловеще.

– Выпустите меня отсюда, твари. Макс, где Макс, – прорезал наступившую тишину вопль Наты.

– Ведьма, истинно ведьма, – прошептал державший меня за руки, – да убережет меня Макс Са, Сын Бога нашего, Иисуса.

Меня чуть не вывернуло от смеха при его словах. Хохот громкими раскатами прозвучал в помещение, многократно повторяясь в закоулках.

– Замолчи, тварь, – сильный удар кулаком в макушку подкрепил эти слова.

– Что надо? – раздался голос впереди меня.

– Сектанта привели, сказали посадить его к ведьме, пусть полюбкуются перед смертью.

Послышался скрежет проворачиваемого ключа в замке, потом противно заскрипели железные петли.

– Веди его к ней, но мешок не снимай, не положено, – шаркающие шаги сопровождали меня с правой стороны.

– Макс! – пронзительно закричала Ната.

– Ударь их молнией, сожги этих ублюдков, – крикнул я в ответ, просто чтобы заставить нервничать сопровождавших меня. Ната, умница, поняла сразу, ответив на высокой ноте:

– Сейчас не получается, но я сожгу их всех.

– Я не пойду дальше, – заявил стражник, державший меня за руки. – В воздухе запахло потом, к которому примешивался выраженный запах сырости.

– Не боись, врет она. Если бы могла – давно всех сожгла бы. Все они, сектанты, такие, – обладатель зловещего голоса не испугался угрозы Наты.

Мы прошли еще около тридцати метров. Снова послышался скрип петель, и меня втолкнули внутрь под радостный крик Наты:

– Максимушка! – Первым делом девушка сняла с меня мешок. Обернувшись, я увидел три пары глаз по ту сторону решетки: их зрачки поблескивали при свете факела в руках стражника. Мы находились в камере, сделанной из решеток толщиной с руку младенца. Точно такие же камеры были по правую и левую сторону, но только в двух из них сидели люди. Горбун, стоявший между двух стражников, был среднего роста, его горб на спине возвышался над головой. Он торопливо закрыл замок двери камеры, пока Ната пыталась распутать узел на моих руках.

– Верите в Макс Са? – спросил я у молчаливых наблюдателей. Горбун промолчал, а стражники ответили не задумываясь:

– Веруем в Сына Бога Макс Са. Нате удалось развязать руки. Разведя их в стороны, я картинно сделал полный поворот.

– Так смотрите, несчастные: перед вами – Макс Са, которого вы приволокли в эту темницу. Что вы ответите Богу, когда Он спросит вас, почему вы так поступили с Его Сыном?

Даже при слабом свете факела было видно, как побледнели оба стражника. Горбун хмыкнул:

– Все сектанты такие, считают себя Сыном Бога. А когда горят на костре, просят пощадить их. Будь сектант Сыном Бога, разве Бог не спас бы Его? Уходите прочь, трусы.

Уродец, подталкивая, погнал стражников в сторону выхода. Заскрипели несмазанные петли, факел исчез, оставив нас в полутьме. Единственный источник света во сей подземной тюрьме был расположен в конце коридора на противоположной стене. Этого факела едва хватало, чтобы осветить участок стены и создать полутьму в подвале. Бормоча себе под нос, горбун прошел мимо нашей камеры, не обратив внимания на мои слова насчет воды.

– Макс, когда это кончится? Что там было, куда тебя уводили? – заплаканная Ната засыпала меня вопросами. Опуская ненужные ей подробности, вкратце пересказал историю, поведанную мне Никоном.

– Это что же получается: Русами правят не твои потомки? – Ната быстро ухватила суть.

– Если верить Патриарху, так и получается, – согласился я с ее предположением.

– Но у тебя были еще жены, дети, друзья. Где в таком случае их внуки и правнуки? – продолжала допытываться девушка.

– Не знаю, Ната, мы не закончили разговор. Он устал и велел увести меня. Правда, успел сказать, что, со слов его деда, была легенда: часть моих детей отправилась на корабле на мои поиски. Кто еще был с ними, где остальные – не знаю. Постараюсь выведать побольше информации. Завтра, думаю, наш разговор продолжится. Как ты, Ната, к тебе не применяли силу?

– Нет, они боятся меня, считают ведьмой, – сквозь слезы рассмеялась девушка, – жаль, что я не ведьма.

– Не вешай нос. Мы еще в Будилихе считали, что обречены, даже костер для нас сложили, но, как видишь, мы пока живы.

– Ключевое слово «пока», – улыбнулась девушка, обнимая меня.

– Где «пока», там и «всегда», – погладил девушку по волосам. – Этот Никон показался мне адекватным. Самое главное – он поверил мне сразу, не пытаясь обвинить меня в присвоении чужого имени. Завтра смогу его убедить, что мое возвращением им всем на руку, что это укрепит веру людей. А уж потом посмотрим, – со скрытой угрозой в голосе постарался успокоить Нату, развеять ее страхи.

Но наступивший день не оправдал мои ожидания: на встречу с Никоном меня не повели. И так прошло еще три дня. Даже горбун стал ворчать вслух, почему мы сидим в темнице и едим его хлеб, а не горим на костре. Затянувшееся молчание со стороны Патриарха я пытался оправдать разными причинами: старец мог чувствовать себя хуже; может, ему требовалось время, чтобы согласовать со своими приближенными план по легализации Сына Бога. Все три дня прошли в полутьме и ожидании разговора. Часами, пока Ната спала, я напряженно вслушивался в малейший шорох, пытаясь услышать шаги стражников. Мне однажды пришлось сидеть в яме, когда попал в ловушку, устроенную Картером. Но там над головой было синее, точнее, – хмурое осеннее небо. И была надежда, что Бер, посланный за помощью, вернется с подкреплением. Там был Санчо, мой приемный сын, с которым мне удавалось общаться на расстоянии с помощью телепатии. Именно Санчо услышал мой бессловесный крик о помощи, когда я сидел в зиндане у Картера. Он сумел убедить Миху, что я в беде, и они вовремя подоспели. «Где ты мой сын, Санчо?» – мысленно послал сигнал, словно он мог пробиться через толщу ста пятидесяти лет. Молчание было мне ответом, никогда не ответит мне мой неандерталец своим шипящим: «Макш Ха».

Если слова, сказанные Никоном, были верны, то часть моих друзей и сыновей почему-то отправились на мои поиски, решив, что я нуждаюсь в помощи. Я легко мог представить себе такую картину, как спустя время после моего отсутствия обезумевший Санчо мог чьи-то мысли в «эфире» воспринять за мой призыв помощи. Случись такое – нетрудно угадать, как развернулись бы события: они все ринулись бы на мои поиски. С большой вероятностью так и произошло: любовь и желание найти меня привели их к гибели, если они так и не вернулись.

За мной пришли на четвертый день: это были совсем другие стражники. Из их тихих переговоров с горбуном удалось понять, что прежние стражники предпочли оставить работу в крепости Патриарха, напуганные словами Наты.

– Не бойся, я скоро вернусь, сегодня этот кошмар закончится, – я поцеловал Нату в немытую щеку, смиренно позволяя завязать себе руки и надеть на голову мешок. Путь в покои Никона на этот раз казался нескончаемо долгим. Наконец мы добрались до них. Процедура с привязыванием к стулу повторилась. В этот раз Данк мешок снял осторожнее, развязав завязки. Я расценил это как хорошее предзнаменование. Часто заморгал, чтобы привыкнуть к яркому свету множества свечей у изголовья Никона.

– Мне следовало многое обдумать. Не серчай, что заставил тебя долго ждать. – Патриарх выглядел бодрее. Его лицо было лицом человека, решившего трудную задачу. Он возлежал на куче подушек, в руках были маленькие четки.

– Я не собираюсь предъявлять права на трон, для меня главное – безопасность моей женщины и моя личная безопасность. Если в Макселе проживают мои потомки или потомки моих старых друзей, то с позволения императора мы заложим небольшое поселение вверх по реке, на границе диких земель, – поспешно заявил я, прежде чем Патриарх заговорил.

Делая такое заявление, рассчитывал заранее усыпить бдительность Никона: для его семьи мое возвращение было угрозой.

– Вам удалось сделать больше, – куда больше, чем смог я. Поэтому сейчас, когда прошло столько лет, было бы неверно пользоваться плодами ваших трудов.

– В таком случае, если ты говоришь правду, что тебе мешало осесть в другом месте? Ведь ты явился со своей женщиной из диких краев? – резонно поинтересовался Патриарх.

– Немцы!

– Что немцы? Среди наших прихожан, переехавших в Уругвай, было несколько немецких семей. Ты о них? – Никон даже слегка приподнялся в кровати.

– Нет, – я сделал паузу, – недалеко отсюда поселились немцы, они готовят огромную армию, чтобы напасть на земли Русов. Именно поэтому я поспешил сюда вместо того, чтобы осесть в племени Элтов, очень хорошо принявшего меня и Нату.

– Зачем немцам нападать, если вокруг столько земли, лесов, рек, полей. Ты сейчас говоришь неправду, – в глазах старца появились сомнения. Как мне было объяснить человеку про нацизм и Вторую мировую войну, если даже его дед не застал Первой мировой.

– Они считают себя выше и лучше других, полагают, что русские созданы для рабства и для того, чтобы угождать им, – вольно интерпретируя, постарался донести суть нацизма до Патриарха.

– Это можно сказать о любой общине, – устало возразил Никон. – Дед рассказывал, что нас, «христоверов», называли «хлыстами» и постоянно притесняли. Они и уехали на чужбину, потому что им не давали жить на своей земле. Чем свои были хуже немцев? Скажи мне, Максим Серов, – полностью произнес мое имя старец.

Не дождавшись от меня ответа, он продолжил:

– Я долго думал, как представить Русам твое возвращение. – Затаив дыхание, я ждал, что скажет Никон дальше.

– И чем больше я думал, тем больше приходил к мысли, что твое возвращение нарушит порядок. Это поставит под удар всё то, что мы делали последние сто сорок семь лет. Сейчас твое имя полумифическое: еще пара поколений – и о тебе забудут. А мои Божьи слуги постепенно начнут «забывать» твое имя, словно тебя и не было. Ты должен исчезнуть, Максим, чтобы не вносить смуту среди Русов. Поверь, мне нелегко было принять такое решение, осознавая, что всем своим благополучием наша община обязана тебе последние почти сто пятьдесят лет. – Никон замолчал, внимательно смотря на меня.

– Это шутка такая, проверка? – на минуту мне показалось, что старик рассмеется и признается в розыгрыше.

– Нет, не шутка. Это единственный выход сохранить единство Русов. Даже сейчас есть сектанты, слепо верящие в твое возвращение. А что будет, когда они узнают, что это действительно произошло? Русы поделятся: часть будет за тебя, другая часть, – считай, треть как минимум, – это потомки «христоверов», будет против тебя. И они будут убивать друг друга во имя Сына Бога Макс Са и во имя Бога Иисуса. Ты такого желаешь своему народу?

– И я должен умереть, чтобы другие жили? – Я даже усмехнулся. – А почему не ты? Тебе осталось жить считанные дни. Я, будучи врачом, вижу, что сердечно-сосудистая недостаточность убьет тебя в ближайшее время. Объявишь меня Патриархом – и спокойно вали на Поля Вечной Охоты, а я позабочусь, чтобы сохранилось единство Русов, – я невольно повысил голос, рука Данка предупреждающе легла на мое плечо.

– И скажи своему псу, чтобы убрал руку. Вы пришли на мою землю, к моему народу, исказили все учения, навязали религиозный фанатизм. А теперь хотите предать огню Творца? А не охренели ли вы, Никон и все твои фанатики?! Сказку читал в детстве про лису и зайца? Так вот, Патриарх недоделанный, не уступлю я тебе свой дом и народ, раз ты так запел…Убери руку, тварь, пока я тебя не порвал, – взорвался я на попытку Данка придавить мое плечо.

Не знаю, что именно пришло в голову великану при моих словах, но руку он убрал. Никон смотрел на меня с улыбкой на бледных губах.

– Ты плохой правитель, Максим, – заговорил старец в наступившей тишине, – ты не умеешь владеть собой, ты загораешься, как сухая ветка на углях. Ты принес бы горе Русам, став их правителем. Но в одном ты прав – это действительно был твой народ и твой дом. Не надо было уходить, бросая свой народ. Тебе больше нет места среди них. Смирись с этим, ибо и нельзя повернуть воды вспять, и нельзя вернуть время назад. На моем месте, ты поступил бы так же.

– Сожжешь меня, мерзкий старикан?

– Нет. В толпе обязательно будут сектанты, зачем им давать повод для возмущения. Вас обоих убьют тихо, не привлекая шума. Если у тебя есть последняя просьба – я выполню ее.

– Что бы я ни сказал, ты не изменишь своего решения? – Спросил старика без надежды на благополучный исход.

– Нет, – после минутной паузы последовал твердый ответ.

– Тогда убей нас на море, я не хочу умирать в подземелье, как крыса.

– Почему в море? – спросил удивленным голосом Никон.

– Я приземлился на море, попав в это место. Пусть и смерть будет в море, – устало ответил Патриарху, раздумывая, умеют ли плавать его стражники и моряки. В воде у нас с Натой появился бы мизерный шанс, призрачный, но это лучше, чем быть удавленным горбуном в подвале.

– Хорошо, – после раздумья ответил Никон, – но не думай, что сможешь сбежать, мои люди будут готовы к попытке броситься в море. И они умеют плавать, – добавил старик улыбнувшись.

«Будьте вы все прокляты», – мысленно пожелал я старику, пока Данк вел меня к двери. У самой двери окликнул Патриарха:

– Никон, недолго ты будешь праздновать мою смерть. Несколько дней, – не больше десяти, – я буду ждать тебя на том свете, подумай об этом, когда будешь задыхаться перед кончиной.

Больше сказать не удалось, Данк вытолкнул меня наружу, передав двоим стражникам.

– Подождите здесь, не надо его спускать вниз, – раздался незнакомый голос, – я узнаю у отца, что он решил.

Дверь открылась, донося слабые отголоски разговора Никона с Данком, и захлопнулась. Прошло не менее десяти минут, прежде чем дверь открылась снова.

– Выведите его и ведьму во двор, – снова послышался неприятный незнакомый голос, – я сейчас спущусь, поедем топить их в море.

По крайней мере, Никон сдержал свое обещание в ответ на мою просьбу. Меня повели наружу, снова спустились на два пролета, потом дважды свернули направо. Когда вышли во двор, свежий морской ветерок заставил меня улыбнуться. Никогда особо не любил море, а сейчас даже запах стал приятен. Спустя какое-то время послышались быстрые шаги. С моей головы сдернули мешок, заставив зажмуриться от яркого света. Мужчине, стоявшему передо мной, было не больше сорока: его лицо поразительно напоминало черты Патриарха Никона.

– Я – Синод, сын Патриарха, – просветил меня незнакомец, буравя глазами. После смерти отца именно я стану Патриархом. Отец рассказал мне, кто ты. Будь моя воля – жег бы тебя целую неделю, не давая умереть. Но он дал тебе слово, и я сдержу его: утоплю тебя, как суку, в море. И бабу твою утоплю, перед твоими глазами.

Пока Синод нес бред, я рассматривал сына Патриарха: примерно сорока лет, среднего роста, статный. Опрятная, явно ухоженная борода, голубые глаза, лицо без шрамов. Одет хорошо, на поясе большой кинжал в хороших ножнах. Причину его ненависти к себе не мог понять: я – приговоренный, зачем мне еще угрожать всевозможными карами.

– Синод, – перебил я болтуна, – тебе что, бабы совсем не дают, – и поэтому ты такой злой, как пес без суки?

Лица стоящих рядом стражников повеселели, отворачиваясь, они старательно скрывали смех. Размахнувшись, Синод ударил меня по лицу, разбив губу до крови. В этот момент показались двое стражников, таща упирающуюся Нату. Увидев меня, девушка заревела. Вырвавшись из их рук, кинулась на грудь:

– Ма-а-а-а-акс, когда все это прекратится?

– Самое позднее – через час, – ухмыляясь, ответил Синод Нате. Махнув рукой стражникам, скомандовал: – Везите их в порт и ждите меня.

Мне помогли взобраться на повозку, Нату даже связывать не стали. Двое стражников сели рядом, третий взгромоздился на козлы.

– Езжайте, пусть Карп готовит «Весту» к выходу в море, но без меня не отчаливайте, – прокричал сын Патриарха, входя во дворец отца.

– Пошла! – возница тронул вожжи. Грохоча колесами, повозка миновала выездные ворота, мост и покатила по улицам города.

– Когда окажемся на судне – прыгай за борт, уходи под корабль и плыви к берегу, это наш единственный шанс, – шепнул Нате, пользуясь шумом колес по мостовой. Мы проехали несколько улиц, свернули на узкую улочку, ведущую на восток. Места были незнакомы, Максель сильно изменился. По обочине шло несколько людей в накинутых на головы капюшонах.

«Неужели им не жарко», – успел подумать, прежде чем услышал свист. Стражник, сидевший рядом со мной, упал, из его горла торчала стрела. Кровь, хлеставшая из умирающего, попадала мне на лицо. Громко закричала Ната, судорожно отодвигаясь от умирающего. Трое мужчин, шедших в капюшонах по дороге, обнажили кинжалы и кинулись на второго стражника и возницу. Бой продлился несколько десятков секунд. Один из нападавших резким взмахом ножа перерезал веревки на моих руках. Протянув руку, парень улыбнулся:

– Мы уже отчаялись, что ты вернешься, Макс Са. Нам надо уходить, пока они не спохватились. Способность трезво мыслить вернулась мгновенно. Схватив Нату за руку, подобрал кинжал убитого стражника:

– Уходим, Ната, вот теперь мы среди своих!

Глава 28. Сектанты

– Арн, Мерс, дайте вашу одежду, – сняв со своих соратников плащи с капюшонами, наш спаситель протянул их нам: – Макс Са, накройтесь, здесь слишком много любопытных глаз.

Мы шли по узким улочкам Макселя, пробираясь в предместья в сторону запада. У очередной развилки наш проводник остановился:

– Арн, Мерс, возвращайтесь обратно и послушайте, о чем народ говорит. Попробуйте узнать планы сатанистов Встретимся в условленном месте. Оба парня, кивнув, легкой трусцой отправились назад.

– За мной, Макс Са! – парень свернул в узкий проход между улицами. Дойдя до конца, мы уперлись в стену. Дальше пути не было.

– Это тупик, – я обернулся с кинжалом в руке, готовый убивать любого, кто может преследовать нас. Парень коротко свистнул: за стеной послышался шум, с той стороны бросили толстую веревку с узлами.

– Макс Са, надо лезть вверх. На той стороне – наши друзья, там мы будем в безопасности.

– Ната, лезь первой, тебя учили этому на летных курсах.

– А ты? – девушка схватилась за мою руку.

– Я за тобой, ты же видишь. Мы не одни, у нас здесь есть друзья. Ната добралась до верха, оглянулась.

– Пусть спускается, там друзья, – коротко бросил наш спаситель, протягивая мне канат.

– Спускайся на ту сторону, – Ната кивнула, скрываясь из виду. Быстро поднявшись по канату, увидел внизу группу из пяти молодых мужчин. За стеной была приставлена лестница, по которой я быстро спустился вниз.

– Макс Са!.. – молодые парни, вооруженные луками и ножами, упали на колени.

– Встаньте! Я обязан вам жизнью, никогда больше не опускайтесь передо мной на колени, – велел я всем тем, кто находился здесь, и двум парням, принимавшим участие в нашем освобождении.

– Макс Са, меня зовут Баск, мы очень давно ждем твоего возвращения. Сатанисты прозвали нас «Сектой Возвращения», – улыбнулся парень, спустившись по лестнице. – Арна и Мерса ты видел. Это Бук, Селид, Марг, Дисар и Генд, – представил он друзей.

– Как вы узнали о моем возвращении? – Я всматривался в горящие лица парней, готовых умереть за меня. Чувство самопожертвования ясно читалось на лице каждого из них.

– У отца Дисара есть небольшая харчевня, туда люди приходят покушать, когда не могут попасть домой… – начал объяснять Баск. Но я перебил его:

– Я знаю, что такое харчевня.

– Два дня назад туда приходил один стражник, – продолжил рассказ Дисар, – я иногда помогаю отцу с его работой. Этот вояка выпил много ячменки и начал рассказывать про чужеимца с ведьмой, – парень виновато посмотрел на Нату.

– Продолжай, – велел я Дисару.

– Он клялся, что чужеимец необычный, не такой, как обычный сектант. Я нашел Баска, рассказал ему про это.

– Мы знали, что вас держат во дворце главного сатаниста. И следили днем и ночью за всеми, кто въезжал и выезжал, – вступил в разговор Баск.

– Мы не можем стоять здесь, нам нужно укрыться, где до нас никто не доберется. Там и поговорим. Есть безопасное место? – спросил я Баска, определив в нем лидера этой группы.

– Есть, нам часто приходится спасаться от сатанистов. Дождемся темноты и пойдем в такое место. Днем нас могут увидеть, – немного виноватым тоном ответил Баск. Мы находились между задними стенами двух крупных промышленных зданий, часть их территории была превращена в свалку. Пахло отвратительно, но ради безопасности можно было потерпеть.

– Как ты, милая? – привлек к себе Нату.

– Устала от ожидания смерти, – тихо ответила девушка, – ты уверен в них?

– Они спасли нас от смерти, да и другого варианта у нас нет. Чуть позже смогу узнать больше побольше. Думаю, этим ребятам можно доверять. Время тянулось невероятно медленно. Когда наконец опустилась темнота, от группы, сидевшей в десяти метрах, отделился Баск:

– Макс Са, мы можем идти. Вернулись Арн и Мерс Сатанисты проверяют каждый дом, обыскивают все повозки. Нам придется идти осторожно и крайне скрытно, пока не достигнем безопасного места.

– Хорошо, Баск, ты лучше знаешь, что делать, командуй. – Даже в темноте было видно, как парень засмущался от похвалы.

– Мерс, Дисар мы идем вместе с Макс Са и… – Натой, – подсказал я. – Остальные идут впереди: если наткнемся на сатанистов, они смогут вступить в бой и тем самым дать нам возможность уйти.

– Умрем, но не отдадим Макс Са! – словно клятву, хором ответили молодые Русы.

В темноте я не ориентировался, куда мы идем: наш авангард выходил на очередную улицу и, убедившись в безопасности пути, легким свистом подавал нам сигнал. Прижимаясь к стенам домов, мы следовали в юго-западном направлении между кривых узких улочек. Этот квартал принадлежал беднякам: на улицах встречались редкие прохожие, повозок не было совсем. По мере нашего продвижения по городу запах нечистот доносился всё сильнее.

– Это самое безопасное место, – извиняющимся тоном сказал Баск, когда я вслух выругался от нестерпимой вони. Оставив слева от себя выход городской канализации, прошли чуть дальше, где слышались хрюканье и блеянье домашних животных. Миновали какое-то дощатое длинное строение. Баск провел в другое в глубине двора.

– Здесь живет Генд и его семья, они работают на сына Патриарха Синода. Но сатанист сюда не приезжает, лишь иногда присылает людей за свежим мясом, – пояснил Баск, открывая дверцу небольшого домика. Внутри было несколько лежачих мест из овечьих шкур, стоял низенький столик с медным кувшином, а рядом – низкий табурет.

– Меня тут все устраивает… За время моего отсутствия произошли значительные перемены. Кое-что мне удалось понять из разговора с Патриархом, но остались неясные моменты. Как власть перешла к Сед, если я оставлял Миху императором. Что случилось с моим старшим сыном, куда поплыли остальные мои сыновья и друзья. Баск, ты знаешь ответы, что ты можешь сказать?

– Макс Са, я знаю только, что мой отец, как и отцы моих друзей, – парень показал на ребят, – всегда ненавидели сатанистов и ждали Твоего Возвращения. Отцы моих отцов объединились, чтобы противостоять этим сатанистам. Кто же они и как появились среди Русов, не ведаю. Есть рукопись, оставленная дедом моего деда, но мы ее не читали. Мой отец ждал всю жизнь, чтобы передать ее Тебе, он верил в Возвращение Макс Са, – парень почтительно склонил голову.

– Что стало с твоим отцом, он жив? На мой вопрос Баск отрицательно помахал головой, при слабом свете светильника его глаза блеснули.

– Его сожгли сатанисты, – вступил в разговор один из парней, имя которого я не запомнил. Баск справился с волнением, притянув к себе, я обнял парня:

– Мы отомстим за каждого убитого ими. Верь мне, сынок.

– Верю, Макс Са, – улыбнулся парень, – а правда, что Ты взглядом сжигал деревья и ходил по воде?

– Сжигал, но не взглядом, а по воде не ходил. Был такой человек, – в другом мире, – что мог ходить по воде, я же принес Русам свет.

– Дневной свет? – вскричали парни хором.

– Можно сказать и так, – уклонился я от прямого ответа, – мне бы почитать рукопись, что хранил твой прадед. И ещё: мы голодны, Баск. Пустой желудок требовал еды, постоянно напоминая о себе. Впереди была еще ночь, а мы не ели со вчерашнего вечера.

– Мы с Арном сходим за рукописью, Генд принесет еды, он живет в соседнем домике. Остальные Русы будут внизу, чтобы охранять твой покой.

Видно было, что молодые Русы жаждали услышать что-то легендарное, героическое: их глаза светились от счастья, стоило мне просто посмотреть на них. Но сейчас стояла другая задача: сложить недостающие пазлы и определиться с планом действий. Надо бы запомнить их имена, в полумраке комнаты все казались на одно лицо. Парни тихо вышли из комнаты, оставив нас с Натой наедине. ъ

– Неужели наши трудности закончились? – девушка прильнула ко мне. – Они такие милые, прямо боготворят тебя, Макс.

– Трудности только начинаются, дорогая, – я осторожно высвободился из объятий, – власть моих наследников узурпирована, а Русы находятся в полукабальной зависимости от «христоверов», будь они неладны.

– Стоит тебе выйти в город и объявить, кто ты, так весь народ будет на твоей стороне, – уверенно заявила Ната, удобно располагаясь на овечьей шкуре.

– Не думаю, Ната. Никон, Патриарх «христоверов» был прав: мое появление чревато гражданской войной. По его словам, треть населения – их потомки: люди, принявшие их догмы и верование. И эта треть – учти! – власть имущая. То есть должности, воины, припасы, имущество – практически всё – у них. Зачем им уступать мне власть, если куда практичнее покончить со мной.

Острожный стук в дверь прервал наш разговор: вернулся Генд с караваем хлеба и миской овечьего сыра.

– Сейчас принесу молоко, – пояснил парень, закрывая за собой дверь. Ждать молока не было сил: как голодные волки, набросились мы с Натой на свежий хлеб и сыр со специфическим запахом. Когда Генд вернулся, от них уже практически ничего не осталось.

– Молоко коровье, свежее, – поставив две пиалы на низенький стол, парень аккуратно наполнил их теплым молоком.

– Генд, ты случайно не оставил семью без ужина? Сам-то когда ел в последний раз?

– Вчера, – просто ответил парень, – мы следили за дворцом, боялись упустить тебя. Я поем дома, там еще есть, – отказался Генд от протянутой пиалы с молоком. Понимая, что парень ждет от меня других слов, обнадежил его:

– Все будет хорошо, мы заберем власть у сатанистов. В Макселе и других городах снова будет порядок, все будут сыты. И никто больше не будет сжигать людей за их веру.

– Эти сатанисты только в Макселе сильны, – неожиданно вспылил Генд, – в Берлине их не переносят, туда они только торговать плавают.

– А разве Берлин не подчиняется Макселю? – меня удивило услышанное. Неужто Пабло решил пойти другим путем и после моего исчезновения выбрал независимость?

– Подчиняется, – неохотно признал Генд, – только власти сатанистов там нет. Там тебе даже памятник стоит огромный, я сам не был, но Баск видел, когда был там с отцом.

Около часа я расспрашивал Генда о ситуации в Берлине. Из его разговора получалось, что номинально Берлин признает власть Макселя, даже платит налоги. Но вместе с тем культ «христоверов» там не прижился. У Берлина есть собственные вооруженные силы и свои корабли. Они ведут самостоятельную политику, плавают на острова в сторону восхода солнца, где есть независимое государство Моско. Что это за государство, Генд не знал, но, со слов матросов, язык жителей Моско похож на язык Русов, хотя имелись и отличия. А вот с Макселем и его городами-сателлитами – Портбоу, Мирновом, Будилихой и Михгором – Моско не торговали и поддерживали связей. Генд уже не знал, что мне ответить на мои вопросы, но тут появились Баск и Арн. В руках Баска был предмет, завернутый в козью шкуру.

– Сатанисты везде ищут тебя, Макс Са, они объявили награду за вас обоих, – парень показал на Нату, тихо посапывающую во сне. После ужина пережитые волнения дали о себе знать: девушка отключилась во время моего разговора с Гендом.

– Есть и другая новость, – вступил в разговор Арн, – многие в городе слышали, что Макс Са вернулся. И простые Русы, не сатанисты, очень радуются: все ждут, что Макс Са наведет порядок.

– Это будет немного сложнее, чем я ожидал, – откровенно признался парням. – За время моего отсутствия вся власть перешла в руки сатанистов, на их стороне воины, оружие, корабли, ресурсы. Мне надо ознакомиться с рукописью, возможно, в ней есть ответы на некоторые вопросы. Но свет этого светильника слишком слаб. Генд, есть дома еще светильник?

– Сейчас принесу, – парень пулей выскочил из комнаты. Светильник, стоящий на столе, представлял собой миску с жиром, где плавал толстый фитиль. Свет был очень слабый, светильник больше коптил, чем давал света. Я осторожно развернул рукописи: за годы папирус высох, грозя развалиться в труху при неосторожном движении. Арн и Баск замерли, когда я, поднеся светильник поближе, прочел на заглавной странице слова:

«Читать можно только Макс Са».

Вернулся Генд со вторым светильником: света стало больше. С замиранием сердца отложил первый лист: Арн и Генд держали два светильника на уровне папируса, создавая максимальное освещение. На второй странице неплохим почерком было выведено крупными буквами:

«События после ухода Макс Са».

Ниже более мелким почерком начинался текст:

« После ухода Макс Са на сияющей колеснице небо осветилось ярким светом. Русы восприняли это как знамение, что Главный Дух-Бог рад видеть своего Великого Духа Макс Са Дарб Канг У Ра. Дни проходили, пришла зима, но Макс Са не возвращался. На следующий год после ухода Макс Са Миха заболел. Он умер, когда снова падал снег, Нел сказала, это от тоски по отцу.

– В этом месте я прервался, набежавшие слезы мешали читать, рукописный текст расплывался в глазах. Проморгавшись, вернулся к чтению, молясь, что парни не заметили моей слабости.

После смерти Михи Мал не пожелал быть императором, он хотел завоевывать новые земли для Русов. Алолихеп со своим сыном Максхепом и частью людей Русов переселилась на земли, подаренные ей Макс Са. Нел после смерти Михи стала очень седой, она перестала интересоваться делами Русов, не выходя из своей комнаты. Лиа родила мертвого ребенка и ушла из дворца жить поближе к реке. Я несколько раз приходил к ней, но она отказывалась от помощи. А потом Лиа исчезла, воины в порту видели маленькую лодку, которая плыла вниз по реке к морю. Тиландер постоянно приходил во дворец к Нел, оберегал Мала и Урра. Так было, пока Нел не умерла следующей зимой. После смерти Нел во дворце осталась только Сед: Мал и Урр перешли жить в воинские казармы, хотя я просил этого не делать. Сед понемногу стала руководить всем: Тиландер с ней ругался постоянно, но она все делала, как хотела. Она выселила Санчо из дворца, а Бер ушел сам, чтобы охранять Мала и Урра, сыновей Макс Са ».