Текст книги "Истребитель снайперов"

Автор книги: Иван Стрельцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Часть 2 Блеск золота

Глава 1 Поговорим, брат

Выпавший первый снег недолго пролежал на улицах Москвы. Ударившие декабрьские морозы неожиданно отступили, превращая белый пушистый снег в грязную талую воду, хлюпающую под ногами москвичей.

Кладбищенская земля, пропитанная влагой, превратилась в густой вязкий кисель, налипающий на подошвы ботинок.

Курсанты Академии ФСБ, едва передвигая ноги, несли полированный гроб, за ними нестройной вереницей с венками в руках двигались родственники, друзья, коллеги по службе. Замыкали шествие музыканты и бойцы почетного караула.

Параллельно траурной процессии в стороне шел молодой человек в длинном черном пальто, с четырьмя ярко-красными гвоздиками. Он остановился в полусотне метров от свежевыкопанной могилы и, сложив внизу живота руки в тонких черных лайковых перчатках, с бесстрастным видом наблюдал за сценой прощания. В основной массе среди мужчин в военной форме преобладали синие околыши офицеров госбезопасности, хотя были и офицеры армии.

Церемония прощания не затянулась надолго, после коротких речей коллег по службе и близких гроб под траурную музыку и прощальный салют опустили в землю.

После того как возле тяжелого дубового креста вырос холм свежей земли, присутствующие стали укладывать вокруг могилы венки. Затем, тихо переговариваясь, процессия скорбящих двинулась к главному выходу.

Молодой человек дождался, когда все скрылись из виду, и медленно подошел к свежей могиле.

Гвоздики он положил среди венков, несколько минут молча постоял над могилой, склонив голову, потом снял перчатку с левой руки и протянул ее к черной, расписанной золотом траурной ленте с надписью: «Григорию от братьев. Помним, скорбим, отомстим».

Расправив ленту, его пальцы скользнули вверх к колючим лапам хвои, переплетенным с желтыми головками голландских роз. В одном из бутонов виднелась кем-то воткнутая гильза, поблескивающая медью пробитого капсюля. Большой и указательный пальцы, ухватив металлический предмет, вытащили его наружу.

Винтовочная гильза была обычной бутылочной формы, только вместо остроконечной пули был вставлен миниатюрный бумажный пыж.

Твердый ноготь легко сковырнул самодельную заглушку. Несколько раз взмахнув гильзой, мужчина вытряхнул на черную перчатку трубочку свернутой записки.

Развернув листок, он несколько секунд вглядывался в мелкие буквы текста. «Сегодня в восемь вечера на нашем месте…» Больше ничего, ни подписи, никаких сведений. Для постороннего человека эта фраза не означала ничего, но мужчина был именно тем, кому послание адресовалось.

Щелчком отправив гильзу в сторону громоздящихся ровными рядами крестов и обелисков, он поджег записку одноразовой зажигалкой и, дождавшись, когда узкая полоска бумаги превратится в пепел, растер его в прах, отряхнул руки и, не оглядываясь, направился к выходу.

У центральных ворот в это время было не особо людно, несколько ветхих старушек торговали пластиковыми венками да двое бомжей попрошайничали.

Отвернув рукав пальто, молодой человек взглянул на циферблат часов. До назначенного времени оставалось около шести часов, так что спешить было некуда…

Мужчина бросил взгляд на бомжей. Грязные, бородатые, с синюшными пропитыми рожами, они не корчили из себя калек, просто, положив потертую фетровую шляпу на грязный асфальт, смиренно ждали подаяний.

Вытащив из кармана своего пальто черный бумажник из грубой буйволиной кожи, мужчина извлек сиреневую пятисотрублевку.

Приблизившись к попрошайкам, он бросил в шляпу купюру. Бомжи ошалело уставились на нее, не в силах отвести взгляды. Один из них сглотнул подступивший ком и сунув грязную руку в шляпу, ухватил бумажку и вытащил ее наружу. Еще раз сглотнул слюну и пробормотал нечленораздельно:

– Свят, свят, настоящая. – Поднял купюру к глазам и, растянув, поглядел на свет, высматривая водяные знаки.

– За кого молиться, барин? – спросил второй бомж.

От мецената не укрылось насмешливое ударение на слове «барин». Несмотря на свое жалкое существование, попрошайка, оказавшийся на обочине жизни, еще пытался иронизировать над нуворишами.

Уловив издевку в его голосе, незнакомец хищно сузил глаза, он, как удав перед атакой, склонился над бомжем и негромко прошипел:

– Да вряд ли вы знаете хоть одну молитву, осколки атеистической империи.

Головы бомжей испуганно вжались в плечи, но молодой человек не стал их бить или, еще хуже, отбирать пожертвованную купюру. Он неожиданно улыбнулся и тихо произнес:

– Поэтому просто помяните раба божьего Григория. И, круто развернувшись, двинулся в сторону проезжей части.

– Свят, свят, – набожно перекрестился первый бомж и облегченно вздохнул, сжимая купюру. Его напарник с раздражением плюнул вслед незнакомцу.

Выйдя к дороге, мужчина взмахом руки тормознул ярко-желтую «Волгу» с шашечками на дверях. – Куда, шеф? – Угрюмый тип в толстом вязаном водолазном свитере и потертой кожанке высунулся из окошка.

– «Покажите мне Москву, москвичи», – попросил таксиста молодой человек строкой из песни Александра Розенбаума.

– Не понял? – пробормотал угрюмый, недобро сверкнув темными глазами.

– Город покажи. Давно я не был в столице нашей Родины.

– А деньги есть? – Деньги – не проблема. – Тогда пожалуйста.

Фыркнув выхлопной трубой, «Волга» сорвалась с места, унося незнакомца от ворот кладбища. Двое бомжей, разумно рассудив, что рабочий день для них уже закончился, покидали свое насиженное место.

Погонщик был непонятного возраста, темнокожий, худющий, с длинной всклокоченной бородой. Одет в серый ватный халат, подпоясанный брезентовым ремнем с патронными подсумками, на голову была нахлобучена грязная чалма. В левой руке он сжимал короткий английский карабин «ли-энфилд», а правой под уздцы удерживал вереницу из пяти тяжело груженных ишаков.

Дитя гор, сжившийся с природой, он, как дикий зверь, опасность почувствовал интуитивно. Остановившись, погонщик поднял к глазам раскрытую ладонь и посмотрел против солнца.

С расстояния двухсот метров невозможно было четко рассмотреть черты его лица, но силуэт на фоне темно коричневой громады гор в прицеле автомата отчетливо просматривался.

Сергей Москвитин провел сухим языком по потрескавшимся от немилосердной жары губам, совместил мушку с прицелом и плавно потянул на себя спусковой крючок. Покрытый толстым слоем пыли «АКМ» с грохотом дернулся, изрыгая короткую очередь. Погонщик взмахнул руками и рухнул к ногам стоящего впереди осла.

Москвитин со вздохом облегчения опустил голову на горячую пыльную землю. Задача была выполнена, караван контрабандных наркотиков уничтожен.

Где-то слева ударила длинными очередями пара автоматов, вздымая возле головы пыльные фонтанчики. Десантник успел откатиться под прикрытие огромного валуна базальтовой породы. И тут же рядом взорвалась реактивная граната…

Сергей с громким стоном открыл глаза, вглядываясь окружающую его темноту. Ничего не увидев, разведчик сосредоточился на слухе. Где-то в стороне мерно тикал будильник, за окном ветер ветками деревьев стучал в стекла окон.

«Я дома», – наконец сообразил Москвитин. Снова и снова сознание вырывало из подкорки мозга память о прошедшем.

В девяносто четвертом в Таджикистане гражданская война гудела, как пламя на сквозняке. Некогда неприступная граница превратилась в тонкую и непрочную линию, которую в прямом смысле своими телами закрывали пограничники – парни в зеленых фуражках.

Такое положение дел как нельзя лучше подходило для торговцев героином, открывая для них неограниченные возможности и новые рынки сбыта. Мудрствовать лукаво они не стали. Нанимая целые отряды только и умеющих воевать афганских моджахедов, бросали их на пограничные заставы. Скованные кровопролитными боями пограничники не могли помешать караванам с наркотиками.

Героиновая чума грозила охватить всю территорию бывшего Советского Союза. В Москве в экстренном порядке было решено бросить десантников на борьбу с контрабандистами.

В Таджикистан вылетали команды опытных добровольцев, из которых и формировали десантно-штурмовые маневренные группы (ДШМГ), с одной задачей – уничтожение просачивающихся контрабандистов.

Разведчик Тульской воздушно-десантной дивизии старший лейтенант Сергей Москвитин возглавил одну из ДШМГ. Бывший ветеран афганской кампании, он в горах Таджикистана почувствовал себя, как аквариумная рыбка, попавшая в родную среду. Все хорошо знакомо, и только простора.

Группа трижды выходила на «охоту» и каждый раз возвращалась без потерь и с трофеями. Удача улыбается только смелым, но на войне удача – дама весьма капризная. Четвертый выход группы оказался роковым. За сутки до этого в горах прошел ливень, и тропа, по которой двигались десантники, неожиданно сорвалась оползнем вниз.

Уцелел один командир группы, судьба как будто специально берегла его, предоставляя выбор, что делать дальше: возвращаться на базу несолоно хлебавши или идти наперехват. Для Сергея Москвитина не было никакой дилеммы, он был военным человеком, а значит, самое главное – выполнение приказа.

Нагрузившись оружием и боеприпасами, он двинулся наперехват.

Одновременный взрыв нескольких противопехотных мин направленного действия и полсотни осколочных гранат уничтожили большую часть погонщиков, охранников и груженных наркотиками ослов.

Потом он плелся за караваном, рубя «хвост» по частям. Выбирая удобный момент, подбирался к контрабандистам на расстояние прицельного выстрела и бил одного-двух боевиков, снова уходя после этого в горы, отрываясь от преследования.

И опять возвращался, чтобы преподнести очередного клиента перевозчику мертвых Харону.

Через неделю от каравана осталось пятеро измученных, груженных сверх меры ослов и погонщик. Только смерть погонщика не завершила операцию. Оказалось что есть еще трое боевиков – то ли это были проводники, которые должны были вести караван в глубь страны то ли подготовленная засада из оставшихся в живых охранников.

Сергея пули не зацепили, но взорвавшаяся граната разнесла в щепки автомат и оглушила его. Из оружия у него остался лишь хорошо отточенный нож разведчика. Той же ночью, как оживший мертвец-зомби, Москвитин неожиданно появился перед разгоревшимся костром боевиков. Никто из них не успел даже схватиться за оружие. Вытерев об одежду последнего окровавленный нож, Сергей побросал в костер тюки с героином, отвязал безмолвно взирающих на него ослов и, захватив флягу с водой, скрылся в чернильной темноте ночи.

Через двое суток старший лейтенант вышел к базе ДШМГ.

Очнулся он уже в госпитале 201-й мотострелковой дивизии, единственного крупного войскового соединения, расквартированного в Таджикистане.

В госпитале его навестили двое солидных мужчин в строгих, деловых костюмах. Старшему по возрасту предоставили стул, тот, что помоложе, остался стоять за его спиной.

Разговор получился деловой, без лирических вступлений.

– Вас, Сергей Александрович, представили к званию Героя России. В политотделе Министерства обороны представление зарубили, так это объяснив: «Какой же это подвиг, если он погубил всю группу. Гнать из армии таких надо». Подозреваю, что тут дело не в гибели ДШМГ, а в инциденте октября девяносто третьего года. Этот случай всегда будет висеть над вашей карьерой, как дамоклов меч. И из-за него вас всегда будут затирать.

– К чему этот разговор? – еле двигая опухшими губами, спросил Сергей.

Мы предлагаем вам перейти на службу в госбезопасность, – спокойно ответил пожилой. – Продолжайте свою карьеру с чистого листа. Ну, как?

– Я согласен, – не раздумывая, ответил Сергей, слишком велика была его обида на родные Вооруженны силы.

После выздоровления и месяца реабилитации Москвитина вызвали на Лубянку. С того момента началась его новая служба, сперва оперуполномоченным, потом старшим опером, наконец начальником одного из оперативных отделений. За семь лет он дослужился от старшего лейтенанта до майора и вскоре должен получить подполковника. Кроме того, у него была долгосрочная программа на будущее.

Но иногда по ночам ему снился тот последний бой. Руководство ФСБ добилось, чтобы его все-таки наградили за уничтоженный караван орденом Мужества, но не это было главным.

А то, что, просыпаясь в темной комнате под мирное сопение домашних и мерное тиканье часов, он прислушивался к бешеному стуку своего сердца, спрашивая себя, не погорячился ли он с преждевременным уходом из армии.

Уничтожать врагов государства намного приятнее, чем выслеживать и хватать, чтобы вскоре маститые адвокаты вытаскивали их на свободу. Размышляя на эту тему, Сергей засыпал. Пробуждался, когда за окнами серел небосвод, а на кухне жена гремела посудой, готовя завтрак.

На службе майор Москвитин появлялся за пятнадцати минут до начала рабочего дня. Боевой офицер, прошедший Афганистан и Таджикистан, держал своих подчиненных в жестком теле, не давая им спуску даже по мелочам. Некоторые не выдерживали и переводились другие отделения или даже выбивали себе командировки в «горячие точки». Те, что оставались, пытались бороться, перевоспитывать руководителя. Как-то в рабочий стол Сергея даже подложили книгу «Радости секса», майор прочел ее от корки до корки, но легче от этого подчиненным не стало.

Отделение упорно продолжало держать первенство по управлению ФСБ как лучшее по оперативной работе, и как считал сам Москвитин, это еще не предел.

Его рабочий день всегда начинался одинаково. Войдя кабинет, Сергей занимался просмотром свежей информации, поступившей на его компьютер.

Обычно сюда приходили ответы на те или иные запросы оперативных разработок, всевозможные директивы вышестоящего начальства.

Сегодня на экране монитора высветилось единственное сообщение с надписью «Зеленые углы».

Сергей хмыкнул. Под таким шифром генеральный секретариат Интерпола рассылал в МВД всех стран ориентировки на возможных преступников, перемещающихся через границу. Российская ФСБ получала подобные ориентировки как параллельная милиции организация. – Так-с, интересно, кого на этот раз занесло к нам из-за рубежа, – пробормотал Сергей, вскрывая послание нажатием кнопки. Текст был грубым, механическим переводом с деловым сообщением. Но вполне доступным дня восприятия.

«По данным полицейских управлений Германии и Нидерландов, в Россию направляется особо опасный преступник по прозвищу Шатун. В Западной и Южной Европе он организовал ряд громких преступлений (смотри приложение). Оказавшись втянутым в противоборство двух русских мафиозных группировок, он скрылся.

Сведений о Шатуне собрано крайне мало, а именно: русский, служил в Иностранном легионе (ни прошлые, ни настоящие имена следствию установить не удалось). Имеется фрагмент отпечатка большого пальца, предположительно (полной уверенности нет) он принадлежит Шатуну…»

На экране монитора появился половинчатый рисунок с разорванными капиллярными узорами.

В самом конце стояла приписка: «Не исключено, что: Шатун направляется в Россию для совершения очередного громкого преступления».

– Великолепно, – усмехнулся Москвитин. – Наши заграничные друзья предлагают ловить призрак, который не имеет ни внешности, ни следов, ни даже имени. Можно подумать, он сам себя укажет. Бред сивой кобылы…

Он даже не мог представить, что встреча с «призраком» произойдет и нарушит привычный уклад его жизни.

Он стоял напротив кинотеатра «Художественный», опустив руки в карманы. Город был залит светом фонарей и рекламы, все сверкало, искрилось. Москвичи пробегали мимо в извечной спешке и суете. Так, как это было десять, двадцать, тридцать лет назад, столько, сколько он себя помнил.

Конечно, поездив по городу, он убедился, что все здесь сильно изменилось за время его отсутствия. Теперь Москва превратилась в настоящую столицу мирового уровня. Но все же город сохранил свой неизменный дух.

Стоя спиной к кинотеатру, он смотрел на живую реку, улицу его детства – Арбат.

– Меня ждешь? – раздалось за его спиной.

Резко обернувшись, он увидел высокого плотного мужчину в расстегнутом длинном кожаном пальто, без головного убора, с коротко стриженными волосами. С его шеи свисал белоснежный шелковый шарф. Их взгляды настороженно скрестились, и уже через секунду семейный прищур дрогнул, на лицах появились улыбки. Со словами «Здравствуй, брат» мужчины крепко обнялись.

Через час, накупив различных закусок, они сидели на кухне однокомнатной квартиры в одном из спальных районов Москвы.

– Ну, давай помянем Гришку. – Отвинтив алюминиевую пробку с бутылки водки, Михаил наполнил две большие хрустальные рюмки до краев, по-русски.

Выпили не чокаясь. Выдохнув, молча поставили рюмки, пауза длилась минуту, наконец Владимир произнес: – Отвык я от нее, родимой. За границей все больше вино пригубливал.

– А чего так? – поинтересовался Михаил.

– Да так, мозги все время надо держать в мобильном состоянии. Там не расслабишься.

– Скучно, – буркнул старший брат, снова берясь за бутылку. – Ты вернулся на родину, значит, привыкай к национальному напитку. Давай еще раз за брата нашего. Пусть земля ему будет пухом.

– Вечная память и вечный покой, – поддержал его Владимир, поднимая свою рюмку.

Только после второй они принялись не спеша закусывать.

– Как он погиб? – нарушил молчание младший брат. – Снайперская засада, – ответил Михаил. – Гриша должен был занять позицию для прикрытия предстоящей зачистки. Вечером вышли на исходную, но их там уже поджидали. Сперва перебили группу прикрытия, несколько часов издевались над Гришкой, а потом разнесли голову. Уже на рассвете…

– Как же такое могло получиться? – чувствуя, как теплой волной разливается по телу опьянение, спросил Владимир.

Старший брат пожал плечами.

– Кто его знает? Скорее всего боевикам ушла информация о зачистке. Они нашу тактику уже изучили, вот и приготовили сюрприз.

– Знаете кто?

– Знаем, – отводя глаза в сторону, ответил Михаил. – Она сама вышла в эфир перед тем, как кончить Гришку. Его рацию глушили, а под конец эта сука сказала, что зовут ее Далида. Так звали французскую певицу.

– Я знаю. Кто она такая?

– Снайперша из этих сук «Белых колготок».

– И что вы предприняли, если все знаете? – спросил Владимир, пристально уставившись на старшего брата.

– Работаем. Вычисляем этих сук. Но, сам понимаешь, она не одна. Да и война там идет, нелегко это сделать, – ответил Михаил, снова наполнив рюмки.

Братья выпили молча.

– Да, действительно, – хмыкнул младший Панчук, накалывая на вилку маринованный рыжик. – Работаете. Их много, вас много, да еще и война. У семи нянек дитя без глаза. Ну-ну. – К чему ты это? – подозрительно глядя на брата спросил Михаил.

– Да ничего. Так, к слову пришлось. Ты наливай, братишка.

Они еще долго пили, больше не возвращаясь к смерти брата. Говорили о разных бытовых вещах, вспоминали случаи из молодости и детства.

– А ты правильно сделал, что на кладбище не подошел, – неожиданно произнес старший брат. – Ведь твое дело о дезертирстве военная прокуратура не закрыла.

– Плевать, – отмахнулся Владимир. – Я приехал сюда по паспорту британского гражданина Юджина Гранта. Причем по подлинному. Так что видел я ваших особистов в самом что ни на есть интересном месте.

Опустив руку вниз, он достал очередную бутылку «Посольской», одним рывком открутил крышку и разлил прозрачную жидкость по рюмкам.

– Кстати, а к чему ты сказал о семи няньках? – облокотившись о край стола, внезапно вспомнил Михаил, уставившись на брата тяжелым взглядом. – Да так, к слову пришлось, – поднимая свою рюмку, отмахнулся Владимир. – Все заняты, у всех свои проблемы. И каждый надеется на другого. А гибель брата, это дело требует личного участия.

– Ты что, в Чечню собрался? – Старший Панчук мгновенно протрезвел.

– А кто мне может запретить? – В глазах Владимира вспыхнул вызов.

– Со своим британским или, может, французским паспортом?

– При деньгах не проблема сделать и русский. А деньги у меня есть. – На губах бывшего легионера заиграла самодовольная улыбка.

– Если ты попадешь в Чечню контрактником, тебе придется исполнять приказы командира, а не заниматься самодеятельной местью. – В лице Михаила появилась решимость принять брошенный младшим братом вызов. Несмотря на приличную разницу в возрасте, братья в детстве часто выясняли отношения при помощи кулаков. – Это при условии, что ты туда попадешь.

Намек был более чем прозрачным. Старший брат обладал достаточными возможностями, чтобы «перекрыть кислород» младшему.

– В Чечню можно попасть и с другой стороны, – Панчук-младший мгновенно парировал выпад брата.

– С другой стороны? – переспросил Михаил. Военный разведчик мгновенно просчитал сложившуюся ситуацию. – Собрался внедряться к боевикам?

– А что? – Младший Панчук громко захохотал, откинувшись на спинку стула. – Мой французский или английский паспорт будет лучше любой рекомендации. И в тогда все эти Далиды, Мирей Матье и Мадонны с Шер будут передо мной как сивки-бурки.

– Вовка, не дури, – прохрипел Михаил, протягивая руку к своей рюмке.

– А что, идея неплоха. – Владимир тоже поднял свю рюмку. На этот раз братья чокнулись и выпили за здорвье живых.

– Ты где поселился, иностранец? – неожиданно поинтересовался старший брат.

– Как положено, в «Космосе», – последовал не очень внятный ответ.

– Нечего тебе там светиться. Живи здесь, – Михаил указал на связку ключей, висящих под зеркалом в прихожей. – Только не буянь. Соседи люди тихие, нежелательно, чтобы пришлось вызывать милицию.

– Не боись, – хмыкнул младший.

– Да, и с местью не спеши. Вместе придумаем что-нибудь.

– Лады, – кивнул Владимир и тут же спохватился: Слышь, Миха, тут в Москве живут некоторые мои однополчане, не смог бы отыскать их адреса или номера телефонов?

– Как два пальца… Завтра соберу тебе всех, кого только найду в Москве и области, – заверил брата Михаил.