Текст книги "Миражи (СИ)"
Автор книги: Иван Вересов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Глава 17
В гостях у Тани
Меньше, чем через час он притормозил у дома Тани. На завтра они с Вероникой о встрече не условились, девушка шла на игру.
– Виктор…я… – Ника взяла из его рук сумку, но не выходила из машины, хотела что-то сказать. Он не торопил. – Я благодарна вам! Когда выезжала из дома, мне было даже немножко страшно. Мир так велик, а я ничего не видела, кроме своего поселка, а потом города, где и дома-то не выше пяти этажей. Нет, конечно, еще Иркутск… и мы часто ездим на Байкал, но это ведь другое. А здесь совсем новый мир. И у меня никого не было, о ком бы я могла сказать, что он ждет меня в этом мире. И вдруг вы…я понимаю вы заняты и оставили свои дела ради того, чтобы показать мне город, Павловск, свой мир….
Виктор молчал. Потом взял ее руку в свою, не мимолетным прикосновением, а именно взял и удержал, не больно, но ощутимо сжал пальцы.
– Знаете, что… бывает, люди встречаются, когда необходимы друг другу, именно в тот момент. И я благодарен вам. За то, что Вы сейчас со мной. Я не могу, да и не хочу объяснять подробности, но… сейчас мне очень тяжело было бы одному. Я ведь не живу с семьей. Это не вчера произошло и не подумайте, что я… ищу способа отвлечься…что-то я не то говорю, – усмехнулся он и отпустил ее. – Доброй ночи, Вероника, и удачной игры. Вы уверены, что доберетесь сами? Лучше было бы мне отвезти вас туда.
– Нет, спасибо, я сама… я позвоню вам.
Почему отказалась, Ника и сама не знала. Испугалась и его, и того, что могло произойти между ними. Ведь не просто так он сказал про семью. Он сейчас хотел не только слов, как ни была Вероника неопытна, но она догадывалась, замечала, что Виктор тянется к ней так же, как и она к нему. Ведь их как током ударило там в музее, когда она испугалась сигнализации, и он прижал ее к себе… Так он не женат, или женат, но не живет дома, тогда… страшно, так страшно было думать об этом, но как же хотелось об этом думать. Ее бросило в жар, она почувствовала незнакомое прежде томление в теле, слабость, и что-то мучительное, такое чему она не знала объяснения. Внутри себя. Ей стало трудно дышать, но нельзя было показать этого. Она задержала дыхание пытаясь справиться с собой. Если бы он сейчас еще раз взял за руку! Ника хотела прикосновения к его ладони, но Виктор не пытался ни дотронуться, ни сказать что-то еще.
Ника не могла знать, что он думает, а думал он об ее отказе, о том, что она не нуждается в нем и что, вероятно, не слишком стремится афишировать их отношения перед друзьями. Не хочет показывать его. Это можно понять. У нее своя жизнь… Что же она медлит, почему не прощается?
– Я пойду, Виктор Владимирович
Опять по отчеству назвала. Все равно хорошо!
– Я провожу до подъезда, темно там под аркой.
* * *
Свободный от прогулок день Виктор планировал провести в офисе. Утешить Штерна, просмотреть отчеты, заняться первоочередными делами. Но стоило войти в кабинет, как привычная офисная обстановка начала угнетать. Она не соответствовала тому, что происходило с Вяземским.
Виктор скучал по Веронике. Противореча самому себе, хотел быть в отдалении, чтобы хорошенько подумать о происходящем, но и рядом.
Невозможно было не заметить, что творится с Никой. Она не сопротивлялась стремительному сближению – это смущало Виктора, радовало, побуждало быть во сто крат бережней, налагало ответственность.
Нике простительно – молода, неопытна, чистая девочка, облеченная в невинность, как невеста в свадебную фату. Тронуть страшно. Ничего не понимает, а он-то знает все… И обидеть ее – грех, ни за что не посмел бы. Но даже мимолетное прикосновение к руке Вероники волновало до жара. Усилием воли подавлял Виктор желание прикасаться и только смотрел. Она встречала его взгляд сначала удивленно, потом смущаясь, а вчера, когда прощались – отчаянно. Ждала поцелуя. Знал он это все! И не позволял себе.
Хорошо, что сегодня не встречается с ней, можно с силами собраться.
Как же все это вышло так сразу и безвозвратно, но поверить ли себе? Он и с Ритой думал что… Рита, Рита! Все что ли теперь мерять отношением с ней? Виктор стукнул кулаком по столу, кипа бумаг подскочила и рассыпалась листами смет. Какая теперь работа?
Он встал, закурил, подошел к окну, напротив Думской башни жил утренней жизнью Гостинный двор. По галерее Перинной линии прохаживались люди, угол Невского уже стоял в пробке. Обычная жизнь, ничего не произошло еще… И слишком мало времени с тех пор, как они расстались с Ритой, чтобы… Черт! А со стороны посмотреть, так выходит он старый козел, ну или не старый, Виктор усмехнулся, потеребил усы, а может сбрить? Выходит одну бросил, другую закадрил. Конечно нет, не так все, но со стороны именно так! Знала бы Ника о его последнем разговоре с Ритой… Нет, стоп, так нельзя. Не со стороны надо смотреть, а в суть вопроса. А какая к черту суть? Не лекцию по менеджменту он читает, вот она неистребимая привычка к анализу. А здесь, сейчас не перед студентами, перед самим собой должен он все это разъяснить.
Виктор опустил жалюзи, вернулся за стол, выбил трубку в пепельницу и крутил в руках. Что тут разъяснять. Еще день, два и все закончится, не станет он этой девочке жизнь ломать, как ему Рита сломала. Или он сам? Дверь без стука распахнулась, на пороге Ангелом Возмездия возник Штерн. Вяземский был рад, появление Питера положило конец его бесконечной рефлексии.
– Вик! Даже не предупредил, что заедешь, сказал что не будет тебя до начала следующей недели.
– Не будет.
– А это значит призрак Вяземского.
– Вроде того.
– Хорошо, господин Призрак, давай посмотрим отчет, что-то у меня не сошлось.
– Да когда оно сходилось с первого раза. Давай, сегодня я в полном твоем распоряжении. А еще мне надо насчет рабочих, у тебя контакты остались?
– Чьи?
– Бригады той, что мне конюшню и пристройку за три дня собрали. Дом есть один, аварийный, надо бы в порядок привести на первый случай.
– А на второй? – Штерн сел напротив, сцепил руки в замок, уложил их на столе и воззрился на Вяземского, – Вик, что за дом? Валяй, выкладывай. Исторический что ли?
– Да нет, – рассмеялся Виктор, – не напрягайся, обычный деревянный дом. Я там, некоторым образом живу, а крыша течет, прямо над кроватью.
Питер покрутил головой, сделал картинный фейспалм.
– А в мотеле не срослось?
– Нет. – Вяземский снова сложил листы стопкой, убрал трубку в ящик стола и взялся за пепельницу, – пойду вытряхну, а ты давай отчет, поглядим.
– Темнишь ты что-то, – буркнул ему вслед Штерн и начал набирать код сейфа, – дом, рабочие, пропал на неделю, мотель не зашел – металлическая дверца открылась со щелчком, – вот и поглядим…
Вяземский очень редко ходил в гости.
То есть он не мог припомнить, когда это было в последний раз. Наверно еще с Ниной.
Конечно, ему случалось заходить к коллегам, но это были рабочие деловые визиты. Официальные встречи и корпоративные вечера тоже не в счет.
Сегодня ему предстояло другое и, безусловно, более приятное. Он был в доме Татьяны всего несколько минут, но этого хватило, чтобы понять, какой это хороший дом. И там он встретится с Никой.
Они не виделись целый день – вчера Вероника с Таней ездили в Старую Ладогу.
Зато сегодня снова пробудут вместе долго, причем не на прогулке, не в музее, а дома. На вечер Виктор взял билеты на балет. Были сомнения – не лучше ли пойти на драматический спектакль, но так хотелось показать Веронике Мариинский театр и «Лебединое озеро»! По счастливой случайности и старым театральным связям с билетами вышло все как нельзя лучше.
Если бы не театр, Виктору не пришлось бы заходить домой. Но вся его одежда для официальных приемов была там. Наталья Андреевна не поняла бы, если бы Виктор начал перетаскивать свой гардероб в деревянную хибару. Ничего, будет у Андреевны новый дом, а там может и Николай объявится, она столько раз говорила, что сердцем чует – жив. Верила, молилась о нем. Хорошая она, глядя на свою квартирную хозяйку Виктор вспоминал о матери, тоже ведь не девочка, восьмой десяток пошел. Когда он позвонил ей второй раз за день, она встревожилась, не привыкла. Даже отругала его, что мешает сериал смотреть, потом пересказала содержание пятнадцати предыдущих серий. Виктор слушал, улыбался и думал – раз ругается, значит, все хорошо.
Он предупредил Наталью Андреевну, что вернется поздно, чтобы не пугалась, если разбудит и пошел домой.
Как ни странно, на этот раз дом не вызвал у Виктора никаких ностальгических переживаний. Вяземский поговорил с Игорем, забрал у него бумажную почту, зашел на конюшню к Джо, но долго там не задержался – времени оставалось не так много, а он хотел спокойно привести себя в порядок.
Конечно, являться к Татьяне на обед в костюме для театра – просто смешно, но и в театр по-домашнему не пойдешь, переодеваться в гостях неприлично – они с Татьяной не настолько близко знакомы. Виктор, по обыкновению, придавал большое значение условностям. Можно было идти в театр в чем угодно, но он оставался консерватором.
Вяземский открыл гардеробную, выбор одежды его не слишком сильно беспокоил. Он не стремился произвести какое-то особое впечатление на Веронику, хотел только выглядеть в соответствии с обстоятельствами и еще, чтобы одежда не тянула за собой никаких воспоминаний о недавнем прошлом.
Последнее оказалось легко исполнимо – в театр он с Ритой не ходил, а потому один из его новых костюмов так и висел невостребованный.
Он был официально черным, вернее не совсем черным – из тускло блестящей шелковистой материи в тонкую темно-серую полоску на черном фоне. Это не соответствовало строгому деловому этикету, но чисто черное, кроме смокинга, Виктор не носил, оно напоминало ему о бюро ритуальных услуг. Кроме того он любил рисунок в полоску. Так…с этим просто, белая рубашка с золотыми запонками, строгий галстук тоже в полоску, но серебристо-серую на темно-сером фоне – вроде все.
Виктор положил вещи на диван и принялся раздеваться. Он собирался принять душ и сбрить усы. Или нет? Или да? Да… Двадцать лет берег и лелеял их, всех приучил к этому облику и вдруг… Желание перемен? Да просто хочется и все тут. Может он позволить себе чего-то захотеть и сделать это?
Стоя под струями теплой воды Виктор чувствовал, как ожидание встречи наполняет его волнением. Еще один день с Никой. Мысленно он называл ее так еще с прогулки по Летнему Саду, но вслух ни разу. Оставлял отстраненное «Вероника».
За то время, что они не виделись, он все отчетливее чувствовал, как сильно привязался к ней и скучает. По ее глазам, улыбке, голосу, смеху, по очаровательной простоте, затаенной нежности и волнению, с которыми она говорила с ним.
Виктор хотел позвонить накануне вечером, но не стал, они с Никой договорились обо всем заранее и предлога звонить не нашлось.
Со дня ее приезда они были и были вместе. Виктор старался не думать, что в понедельник утром, то есть завтра, должен будет проводить Нику на вокзал. Значит это их последний день.
Он нервничал из-за театра. Может, не стоило?
До этого Вероника понимала его с полуслова. Но театр? Примет ли она это, как приняла Павловск? Виктору хотелось верить, но это было бы слишком хорошо, лучше не надеяться, чтобы потом не разочароваться. Он выключил воду, накинул махровый халат, вытер голову и взялся за пену для бритья. Вот Штерн удивится, Вяземский придирчиво посмотрел на себя в зеркало. Да, будет определенно лучше. Он в два счета расправился с усами. А вдруг…запоздалое сомнение все же пришло – вдруг Нике не понравится? Вот же, нашел о чем думать, да она и не заметит. Или заметит? Что он нервничает так по-глупому, встретятся через час – все станет ясно. Пора уже одеваться и ехать. Он вернулся в кабинет. Еще раз критически взглянул на приготовленную одежду. Все-таки являться в деловом костюме на обед к Тане – курам на смех. Может не будет такой уж большой бестактностью переодеться у нее? Виктор еще подумал и убрал костюм и рубашку в дорожный кофр, в отделение для обуви сунул ботинки. Другое дело! Вяземский с удовольствием натянул свои любимые повседневные серые брюки, надел вельветовую рубашку асфальтового цвета и сверху пиджак еще светлее брюк. Так-то лучше.
Не разобранную почту он оставил на столе рядом с ноутбуком. Все дела отложил на завтра. Сегодня надо еще успеть купить цветы и торт.
По дороге, в фирменном магазине «Север» на Невском, он купил большой торт со взбитыми сливками и фруктами, в уже на Васильевском – букет. Но не розы, а орхидеи. Мелкие нежно-голубые звездочки цветов густо усыпали длинные стебли, а изогнутые тычинки торчали из каждого цветка белыми усиками.
Виктору очень хотелось подарить что-нибудь Нике, вернее не что-нибудь, а украшение. Да, именно украшение, которое она могла бы надеть сегодня в театр. Но такой подарок выглядел бы неприличным. Они не настолько знакомы. Черт бы побрал эти условности…
Второй раз Вяземский звонился в эту дверь. Он не успел настроиться, Таня открыла сразу же после звонка. По приветствию и взгляду сразу стало ясно – Виктора здесь ждут. От этого он смутился, почувствовал себя неловко с тортом и цветами, покраснел.
– Добрый день, я не слишком рано? – спросил не из приличия, а потому, что действительно приехал на полчаса раньше назначенного времени.
– Нет, нет! В самый раз, – улыбнулась Татьяна. – Пельмени мы уже слепили. Ничего себе тортик, давайте его сюда и проходите, раздевайтесь.
– Спасибо. Это вам, – Виктор отдал Татьяне и букет и присел на корточки, чтобы расшнуровать обувь.
– Там в шкафчике тапки есть, и садитесь, неудобно же так разуваться, – сказала Татьяна, указывая глазами на низкий пуфик у вешалки.
Вяземский с сомнением посмотрел на хрупкую на вид мебель и предпочел остаться в прежнем положении.
В это время в прихожую вышла Вероника. Виктор поднял голову и увидел ее. Девушка была в светлых брюках и той самой кофточке с косами, что и в поезде.
Вяземский смотрел на нее снизу вверх, это было непривычно.
– Здравствуйте, – сказал он, неловко потянул шнурок и намертво затянул узел.
Она заметила и, прежде чем он начал стягивать не расшнурованный ботинок, сказала:
– Давайте помогу, – а потом, не дожидаясь его согласия, присела рядом. Ее пальцы быстро справились с узлом. – Ну вот, теперь здравствуйте, – сказала Ника.
Татьяна вышла с кухни удерживая на вытянутых руках высокую вазу с цветами и потому не сразу увидала Виктора и Веронику под вешалкой.
– Ника, смотри какая прелесть! Орхидеи… – Татьяна оторвала взгляд от цветов и только теперь заметила своего гостя и подругу в таком странном положении.
– А…вы что там делаете? – удивилась Таня, – что-то потеряли?
– Нет, у Виктора шнурок затянулся, – сообщила Вероника, как будто это было в порядке вещей – помогать развязывать ботинки гостям.
– Аааа… ладно, если развязали уже, то пошли в комнату. Нет, ты только посмотри какие цветы!
– Да, прелесть, – согласилась Ника. Она поднялась, быстрее Виктора и совсем не была смущена. «Все-таки странная девушка, – подумал Вяземский, – ни на кого не похожа».
В комнате на столе были разложены пленки, фотографии и желтые пакеты фирменного фотоателье.
– Мы ведь в Старой Ладоге вчера были, поиграли там немножко, но в основном осматривали все, – начала рассказывать Татьяна, – вот и фотки отпечатали с утра, так удобно всего за час и уже готово. На шестой линии сразу за метро можно пленки сдавать. И проявят, и напечатают. Тут у нас и с игры есть. Садитесь смотрите, а я сейчас, там вода уже кипит вовсю, я пельмени брошу и к вам приду. Будем на стол накрывать, мы не успели еще.
– Говорю же, что я виноват, явился раньше времени, – сказал Виктор, – давайте помогу чем нибудь?
– Нет, вам нельзя, вы гость – запротестовала Таня, – ничего вы не виноваты – это мы завозились. В общем, давайте освобождайте стол, карточки на тумбочку кладите или на диван с краю, все равно смотреть будем.
– Да мы их на диван, а это не надо, – Ника начала складывать пленки в пакеты.
– Где скатерть, посуда – ты заешь, – продолжала Татьяна, – доставай.
– Хорошо, не беспокойся сейчас все сделаем.
– Я скучал, – сказал Виктор, когда Таня вышла.
– Я тоже, – опустила глаза Вероника.
– Понравилась Ладога?
– Да очень!
– Расскажете?
– Конечно, только скатерть достану и тарелки.
Расстелив скатерть и разложив столовые приборы, Ника присела на диван рядом с Виктором и перебирая фото, начала рассказывать:
– Ладога… знаете, я ведь даже не думала, что попаду туда в эту поездку, совсем не учла, что Ладога так близко от Питера, поэтому и не планировала посмотреть ее. Это была потрясающая неожиданность!
Виктор смотрел не столько на фото, сколько на руки Вероники. У нее были красивые пальцы, аккуратно обработанные и покрытые жемчужным лаком ногти. Виктор никогда не видел такого необычного маникюра – белая полоска подсвечивала ноготь снизу. От этого пальцы казались еще нежнее. А кисть была изящной, не тонкой но и не широкой. Руки не выглядели слабыми, движения скорее можно было назвать энергичными, но не торопливыми и не грубыми.
– Вот так я увидала крепость в первый раз, – продолжала она и передала Виктору снимок красно-кирпичной стены, за которой виднелся верх крепостного здания. Массивные приземистые очертания, очень напоминавшие романский стиль. Но с чисто русским колоритом окон, арок и маковки. Самый верх здания был в лесах. – Один из моих друзей – Олег, которого Вы видели на Игре, как раз и подал нам с Таней идею съездить туда, – говорила Ника. – Сам он поехать не смог из-за работы, но мы и вдвоем чудесно провели день! Вот тут мы с Таней.
– Жаль, что я не видал самой игры, – но, я помню того эльфа, который пел «Зеленые рукава», приятный голос. А вот это хороший снимок, много солнца. К стыду своему должен признаться, что не был в Старой Ладоге.
– Обязательно посмотрите! Я наверно говорила Вам, что трепетно отношусь к древней истории Руси, к славянам и скандинавам. А Ладога – самое важное место, которое может показать связь этих народов.
– Нет подробно еще не говорили, – улыбнулся Виктор, – но я надеюсь, что расскажете мне об этой связи.
– Это настоящий восторг… Староладожская крепость – удивительное место! Когда заходишь за ее стены и смотришь на Волхов, кажется, что сейчас вдали из тумана покажется парус ладьи… И ветер! Сильный, треплет волосы, рукава… И доносит пение… – Ника смущенно улыбнулась в ответ и вопросительно взглянула на Виктора. – Я странно говорю? Я просто часто мыслю образами, а учитывая, что я заядлый игрок! – Она засмеялась, потом продолжила, – там чудесный воздух. Правда, мне кажется, что он наполнен запахом теплых камней, из которых сложены крепостные стены. Вчера было солнечно и тепло… но когда мы вошли в Воротную башню, вот она тут видите какой вход, там, внутри стен было прохладно, а потом опять солнце. И все камни, камни, трудно пробираться между ними, а как приятно пахнет известью. Невольно думаешь о тех, кто строил все это, ведь давно! А кажется что эти люди где то еще рядом, что они остались там.
– Совсем не странно, это особый дар – мыслить образами, – сказал Виктор, – даже если бы не было фото, я бы все именно так и представил с ваших слов.
– А церковь Святого Георгия, которая на территории Крепости. Чудо! Там восхитительные фрески!
– Да, действительно, сколько света, светлый камень, я очень люблю такой. Чем-то она мне напоминает Покрова на Нерли, те же очертания и белизна стен, и купол, и вот эти обводы. – Виктор взял следующую фотографию, на ней Вероника стояла у зубцов стены, высоко, за ней открывался ландшафт. Ветер взметнул волосы девушки, и Ника отводила их с лица и смеялась. – А вот на этой вы и ветер, как хорошо получилось, – Вяземский хотел попросить фотографию, но не стал. Постеснялся, да и примета плохая – к разлуке.
– А вот еще стены Крепости, – продолжала Ника, – ниши, подземные ходы. Хочется прикасаться к ним, чувствовать, задавать вопросы, вбирать в память. Таня с трудом увела меня оттуда, – теперь Ника улыбалась Виктору. Она подумала о том, что поездка была бы просто волшебной, если бы вместе с ним. Тогда не понадобились бы и слова, в которых, как ей казалось, она слишком слаба, чтобы передать чувства. Вот он может! Совсем уж безумным, мимолетным желанием Ники было спеть ему там, на берегу. Но она не призналась, сказала только, – Мне бы хотелось побывать там с вами, – и, не дождавшись ответа, продолжила, – а потом мы проехали до Олегова кургана… Не достоверно, но есть предположение, что курган именно его. Знаете, он один из моих любимых князей! И то, что он может покоиться там… – Нике показалось, что Виктор видит ее лишь восторженным ребенком и, не договорив про впечатления от кургана князя, она сменила тему, пытаясь объяснить свои эмоции, – в Сибири невозможно прикоснуться к истории Древней Руси, Европы. Наверное, поэтому люди увлеченные воспринимают возможность увидеть места, подобные Ладоге, как подарок Судьбы. Пожалуй, я отношусь к ним.
Ника замолчала. Она рассказывала и вполовину не так хорошо, как это делал Виктор, но ей показалось, что он понял. Очень хотелось верить в это…
Виктор понял гораздо лучше, чем она могла представить. Он и сам не раз пытался проникнуть за завесу времени. Правда интересом его были не славяне, а европейцы, но суть от этого не менялась. Вот так же прикасался он в Нормандии к стенам замка Шато Гайяр, и точно так же пытался через них ощутить прошлое.
– Мне бы тоже хотелось побывать там с вами, – сказал Виктор, возвращаясь к тому, что она попыталась скорее миновать в разговоре, – может быть в следующий раз.
– Если он будет, – вздохнула Вероника. – Когда мы уходили из церкви, то мой восторг от увиденного смешивался с печалью, что это не повторится. Мне кажется, я никогда больше не смогу приехать сюда.
– Почему?
– Не знаю, просто так кажется и все. Некоторые мысли трудно объяснить.
– Да, вы правы, – сказал Виктор глядя на ее губы. По ним сразу можно было определить, что Вероника расстроена. – И все-таки я думаю, нет, уверен, вы вернетесь сюда.
Он хотел взять ее за руку, но тут из кухни вернулась Таня. Окинула хозяйским взглядом стол.
– Ну как вы тут? Уже все приготовили! Ну и у меня все почти готово. Будем обедать?
– Да, Танечка, давай я помогу принести все, – Ника встала и отдала оставшиеся в руках фото Виктору, – мне бы так хотелось, – сказала она ему, завершая их разговор.
После обеда Виктора потянуло курить. Татьяна сразу поняла это и сказала:
– Можно курить на кухне, у меня тут часто ребята дымят, я привыкла.
– Спасибо, как вы догадались? Неужели так заметно.
– Есть немного, курильщики себя выдают. Никуля, ты с нами пойдешь или как?
– Пойду, что же делать?
На кухне Виктор встал у окна и открыл форточку пошире, потом набил трубку. Ника смотрела, как он это делает. Потом рассмеялась.
– Что? – Виктор перехватил ее взгляд. – Что-то не так?
– Нет все так, я вот подумала что раньше читала про пиратов, и там они все курят трубки, а как их набивают никогда не видала и даже представить себе не могла. Все мои знакомые курят сигареты.
– Даже и сравнить нельзя! Если бы вы попробовали то…
– Нет уж, даже и не предлагайте.
Виктор тоже засмеялся.
– Представить вас на капитанском мостике с трубкой в зубах довольно трудно.
– А без трубки? – Ника уперла кулачок в бедро и сдвинула брови.
Виктор зажег спичку, закурил, выдохнул дым повыше, чтобы тот вышел в форточку, и еще раз окинул девушку оценивающим взглядом.
– Без трубки пожалуй… но обязательно в пиратском костюме.
Теперь смеялась уже и Татьяна.
– Костюмчик мы обеспечим, – она сложила посуду в раковину, но мыть не стала. – Займусь этим когда вас провожу. Чай будем пить?
– Некогда, – посмотрел на часы Виктор, – время как быстро прошло, уже начало седьмого. А пельмени были отменные, я таких никогда не пробовал.
– Вы, Виктор, в гости к Никуле проситесь, там вас еще и омулем накормят и всякими вкусными вещами.
– Как-нибудь попрошусь, – сказал Вяземский. – А …пепельница есть у вас?
– Да, конечно, или вот сюда выбивайте, – она подала Виктору глиняную миску.
– Нам пора, ехать тут всего минут десять-пятнадцать до Театральной площади, но как бы на мосту не застрять.
– Конечно, собирайтесь! А вечером мне все про театр расскажете, – отвечала Татьяна. – Вы обязательно заходите еще, после спектакля, торт вместе будем есть.
– Спасибо, зайду.
– Да, теперь-то я знаю, что такое настоящая пробка, – сказала Вероника. – Я тогда пойду переоденусь.
Виктор совсем забыл, что и он собирался сделать это. Теперь надо было спросить разрешения у хозяйки.
– Татьяна, я ведь тоже взял с собой костюм для вечера. Он у меня в машине…
– Конечно идите за ним, – кивнула Таня, – а мы начнем делать из Золушки Принцессу. Гостинная в вашем распоряжении Виктор – мы с Никулей в спальне будем колдовать.
– Хорошо, спасибо.
– А дверь входную не прикрывайте.
– Я быстро. Вниз и обратно – машина у меня близко стоит за аркой.
Виктор вернулся с кофром, Вероники и Татьяны уже не было в комнате.
Он успел переодеться и еще раз пересмотреть фотографии, когда дверь в спальню открылась, и Ника вышла.
Она была в коротком облегающем фигуру черном платье с длинными рукавами и глубоким вырезом, черных туфлях-лодочках на среднем каблуке и с маленькой театральной бисерной сумочкой в руках. Волосы распущены по плечам, а надо лбом заплетены наподобие диадемы. В ушах длинные золотые сережки, а на правом запястье браслет – тонкая витая цепочка с маленькой подвеской. Больше никаких украшений. Но ее прекрасные волосы, оттененные черным бархатом платья, сияли мягким блеском тициановского золота.
Виктор только молча смотрел, но по его взгляду Ника поняла – восхищен. Чуть заметно улыбнулась без смущения, как будто это платье, которое она надевала всего один единственный раз на торжественное вручение золотых медалей по окончании школы, сделало ее смелее. Она еще сомневалась, стоит ли брать такой наряд с собой и вот, сейчас стояла перед Виктором и понимала, что именно в этом платье должен был он ее увидеть.
– Как это вы угадали, не сговариваясь, – сказала Татьяна, выходя вслед за Вероникой, – хоть в кино вас снимай.
– Поедем? – спросил Виктор, – а то уже времени много.
– Да, конечно, – ответила Ника, продолжая смотреть на него, – а вам гораздо лучше без усов, мне нравится!
– Значит зря сомневался, – признался Виктор, чувствуя, что краснеет и первый опустил глаза.
