Текст книги "Отчаяние бессмертных (СИ)"

Автор книги: Иван Терский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

     – Вот с чем ты борешься, Сиптуаг. Каждая смерть твоих воинов, лишь на шаг приближает к победе моих. Нет такой армии, что может сразить мертвецов. Нет людей, что не боятся смерти. Страх, ненависть, отчаяние – все это эмоции, которые испытывают люди.

     Ивирион встал спиной к пролому, расправляя огненные крылья, которые шипели при попадании на них капель дождя.

     – Подойди если осмелишься, Сиптуаг! Подойди ко мне, и я покажу тебе страх. Я помогу тебе испытать отчаяние, подобного которому ты еще не знал. Я вырву твою душу из тела и преподнесу твоим богам. Их первосвященник, их надежда в этом мире – ты станешь символом неудачи, которую потерпели твои люди. Люди, которых ты вел сюда с верой в двух богов! Они увидят твое истерзанное тело и поймут всю правду этого жестокого мира. Смерть – властитель всего сущего, а мы обращаем ее желания в реальность!

     Сиптуаг набросился на Ивириона и с силой ударился об него всем телом. Некромант с великой радостью позволил врагу обрушить себя вниз, невзирая на меч, застрявший в его теле. Огненные крылья раскрылись, замедляя их падение, и вскоре оба противника с грохотом рухнули на каменный мост, проведенный между двумя самыми высокими башнями дворца Экраона.

     Ивирион отшвырнул Сиптуага в сторону, напоследок ударив его в челюсть пылающим кулаком. Седая бородка хоть и промокла насквозь, но все равно оказалась пожрана жадным пламенем. На коже священника остался легкий ожог, который немного умалил благородство лица архиерея.

     Сиптуаг взглянул на меч, испачканный давно свернувшейся кровью, и покачал головой.

     – Ты даже умереть по законам этого мира не можешь.

     – В этом и кроется разница между нами, Сиптуаг. Ты подчиняешься законам этого мира, как и приказам своих богов. Ты – раб веры. Раб реальности! А я свободен. Я не подчиняюсь мирозданию. Я презираю законы этого мира и изменяю их по своему желанию.

     – Ты бредишь, – Сиптуаг покачиваясь двинулся на некроманта, всеми силами пытаясь скрыть последствия чудовищного падения. – Ты просто не понимаешь смысла веры. Она объединяет людей, соединяет народ воедино. Целые страны прекращали войны лишь потому, что им приказали боги!

     – А сколько войн было начато по их приказу? Сколько стран разорено? Сколько семей разрушено? Сколько жизней загублено?!

     Крылья Ивириона развернулись и ударили по воздуху, отбрасывая Сиптуага на два шага назад. Огненные стрелы вновь ударили по священнику, заставив его уйти в глухую оборону.

     – Скольких ты убил, Сиптуаг? Лерех, Герион, Аррас, Хоммас, Луффирий, Йеррен, Своррен! Ты убил их всех!

     Сиптуаг встал во весь свой немалый рост и взглянул в глаза некроманта.

     – Да, я сделал это. И ничуть не стыжусь собственных поступков, – после этих слов Сиптуаг достал один из кинжалов и осторожно двинулся на некроманта. Ветер так и норовил сбить его и обрушить на головы сражающихся внизу людей, а слабеющие ноги предательски скользили по камню.

     Ивирион набросился на него со всей скоростью, что только мог развить. Его кулаки ударили, оставляя за собой отчетливый огненный след. Первый удар был отбит мечом, но второй задел голову архиерея. Острие кинжала вспороло ткань плаща Ивириона и вонзилось в предплечье. Некромант быстро одернул руку, а затем атаковал вновь. Сильный удар ладонью сломал одну из застежек плаща, который теперь еще больше мешал Сиптуагу. Архиерей ударил эфесом меча, рассекая Ивириону бровь. Возвратным движением священник попытался угодить оружием в шею, но лишь рассек веревку, удерживающую волосы некроманта. Волосы рассыпались по плечам Ивириона, но были отброшены за спину очередным порывом ветра.

     Они не думали об обороне, их не заботили собственные раны. Противники атаковали друг друга с такой яростью, что посрамила любого из бившихся внизу солдат. Когда один получил рану, другой отвечал тем же. У них совершенно не было времени на парирование или хитроумные трюки. Они стремились лишь убить. Убить и уничтожить.

     Ивирион уже был покрыт десятком порезов и ушибов, а доспех Сиптуага едва держался на своем хозяине. Огонь сильно мешал священнику, который просто не мог видеть своей цели. Дождь бил в его глаза, заставляя часто смаргивать скапливающуюся на ресницах влагу.

     Ивирион ударил вновь, отвечая на бросок Сиптуага. Некромант не стал даже пытаться блокировать кинжал, вместо этого позволив ему угодить в раскрытую ладонь. Лезвие без труда пробило ее насквозь, прочно застряв между пястными костьми. Ивирион отмахнулся от меча, схватил Сиптуага за нагрудник и резко дернул на себя. Металл выгнулся и разорвался, наплечники громыхнули о каменный мост и заскользили в сторону, а плащ наконец-то упал вниз. Доспех сминался в чудовищной хватке Ивириона, в ярости разрывающего его на части голыми руками. Сиптуаг ударил головой, заставив некроманта пошатнуться, а затем рассек ему грудь мечом.

     Или ему так показалось. Да, плащ некроманта оказался изорван, а на груди остался длинный порез, но удар оказался слишком небрежен.

     Изрезанный плащ едва скрывал белую кожу некроманта, поэтому он сорвал его, попутно вырвав кинжал из собственной руки. Разодранная ткань умчалась, гонимая усиливающимися порывами ветра. На Ивирионе остались лишь штаны, оставляя покрытый ранами торс на виду.

     Сиптуаг поправил едва держащийся на нем доспех и покачал головой.

     – Сколько это будет продолжаться, некромант? Сколько ран мне придется нанести тебе, прежде чем ты сдашься? Как долго я еще смогу выдерживать твои удары, прежде чем ты устанешь? Чем ты готов пожертвовать ради победы? Душой? Телом? Разумом? Всем этим?

     – Если придется, – Ивирион сжал кулаки, позволяя силе течь по его венам. – Я буду сражаться до тех пор, пока не сломаю тебя, Сиптуаг. Твое тело, дух, разум, душу. Я просто не могу сдаться. Не могу!

     – И я не могу. В этом и заключается проблема.

     Сиптуаг шатался при каждом движении, но вера вела его вперед. Вера и собственное упрямство. Он просто не мог подвести своих людей. Он не мог подвести богов! Ивирион улыбнулся подобному упорству и ударил до того, как священник успел подойти близко. Огонь омывал тело Сиптуага, заставляя его молча выносить нестерпимый жар. Он скрипел зубами, рычал, издавал стоны, но держался. И в краткий миг затишья атаковал в ответ.

     Сиптуаг бил вновь и вновь, поражая руки, ноги и торс Ивириона, но ни один его удар так и не достиг головы. Голова и шея – вот куда он постоянно метил. Если этот человек не умирал от кровопотери, то уж отрубленная голова должна была отправить его в могилу, в этом он был абсолютно уверен.

     Ивирион без единого звука выдержал еще три новые раны на своем теле, прежде чем ударил в ответ. Огненный кулак пробил металл нагрудника, пальцы слегка оцарапали поддоспешник, но дальнейшее продвижение было остановлено Сиптуагом, схватившимся рукой за предплечье некроманта.

     – Убирайся прочь! – прорычал священник, с трудом отодвигая от себя противника. Он был так сосредоточен на противоборстве, что совсем позабыл про сжатый в другой руке меч.

     Ивирион ударил Сиптуага головой, заставляя священника покачнуться. Покачнуться и отступить. Всего один шаг назад решил исход всей этой дуэли на мосту. Нога Сиптуага двинулась назад и попыталась нащупать опору, которой просто не было. Ивирион загнал архиерея на самый край моста, а теперь всеми силами заставлял его сделать шаг в бездну.

     – Падай, Сиптуаг. Падай вниз.

     Сиптуаг взревел, но не смог пересилить давящего на него некроманта и отступил. Ивирион начал было улыбаться, когда внезапно почувствовал, что его утягивает вниз. Слишком поздно некромант понял, что произошло.

     Сиптуаг в последний момент успел достать кинжал, который вонзил в ногу некроманта. Клинок вошел точно между большеберцовой и малоберцовой костью, где и застрял. Падая вниз, Сиптуаг забрал с собой и своего врага.

     Ивирион вскричал, когда кинжал начал рвать его ногу. Боли не было, лишь ярость. Пирриона тянуло вниз, но в последнее мгновение он успел ухватиться за край моста. Белые пальцы пробили камень и остановили его падение. К несчастью не упал и Сиптуаг. Архиерей отчаянно удерживал одной рукой кинжал, пытаясь из этого положения поднять меч. Он не мог убить Ивириона, но вполне мог отсечь ему ногу, что нисколько не радовало некроманта.

     – Будь ты проклят, Сиптуаг! – перекрикивая раскат грома, взвыл Ивирион, прежде чем его пальцы сорвались, и оба они рухнули вниз.

     Падение было недолгим, но крайне чувствительным. Противники врезались в крышу небольшой пристройки. До земли оставалось всего каких-то шесть метров, и сражающиеся наконец-то смогли лицезреть битву своего лидера с некромантом. И замерли. Они никогда еще не видели Сиптуага таким израненным, таким усталым, таким... Беспомощным!

     Ивирион вырвал кинжал из ноги и набросился на Сиптуага. Архиерей еще не полностью пришел в себя, поэтому не смог оказать некроманту сопротивления. Ивирион принялся разрывать едва держащийся на священнике доспех, разбрасывая металл вниз. Люди внизу взревели от отчаяния, в некроманта полетели стрелы и камни, но он лишь отмахнулся от них.

     Ивирион разорвал доспех, кольчугу и поддоспешник, но не успел вонзить руку в грудь Сиптуага. Меч ударил в горло, почти на целый палец погрузившись в бледную плоть.

     С торжествующей улыбкой Сиптуаг надавил, заставляя клинок двигаться вперед до тех пор, пока тот не уперся в шейные позвонки. Священник рванул меч вбок, еще сильнее усугубляя рану, которая была бы смертельной для обычного смертного. Ивирион упал на колени, сжимая горло и с ненавистью в глазах глядя на Сиптуага.

     Священник поднялся и оглядел толпу солдат во дворе. Теперь в их глазах не было и намека на недавний страх, а лишь ничем не скрываемое торжество.

     – Это конец. Я победил, некромант. Ты называл себя жрецом смерти, но ты лишь обычный человек. Ты смертен, хоть и пытаешься доказать обратное.

     Ивирион раскрыл рот, но звуки не покинули его рта. Меч взмыл вверх, затем опустился. Сиптуаг приготовился к броску, собрал последние силы и ударил. Меч погрузился в живот некроманта практически по самую рукоять, без труда прорезав себе путь сквозь мышцы, пока острие не показалось с обратной стороны. Не пролилось ни единой капли крови, лишь зеленый свет и огонь сопровождали ужасающую рану.

     Сиптуаг перехватил рукоять и начал поднимать меч наверх, практически потроша некроманта заживо. Меч прошел всего пять сантиметров, прежде чем пиррион сделал собственный ход. Обхватив руками голову Сиптуага, Ивирион приблизился к священнику. Его зеленые глаза оказались прямо напротив глаз архиерея, застывшего в бессильной злобе.

     – Да когда же ты помрешь?!

     Никогда.

     Слово ударило Сиптуага с силой молота, заставив застыть на месте. Архиерей силился поднять меч. Еще немного, и он мог со всем этим покончить. Еще совсем чуть-чуть!

     Ивирион смотрел в расширившиеся глаза священника, а на губах его играла улыбка.

     Я видел жизнь и познал смерть. Я видел свою госпожу, чувствовал ее касания и силу. Я умер, Сиптуаг! Мне больше нечего терять!

     Сила Ивириона нахлынула внезапно. Словно гигантская волна, его разум сокрушал любые препятствия на своем пути. Литании, молитвы, псалмы – ничто не могло остановить его. Ивирион изливал весь свой гнев, всю ту боль, что причинил ему этот человек. Ему и его братьям. Он изливал из себя отчаяние и страх, жажду знаний и бессмертия, ненависть и обожание. Эмоции стали его оружием. Сам того не замечая Ивирион превращал их в оружие более смертоносное, чем его пламя или касание когтей Экраона. Он черпал в них мощь, постепенно осознавая, что она была слишком огромной для того, чтобы держать ее в своем теле. Поэтому он безо всякой жалости изливал ее в Сиптуага.

     Дух архиерея бился, словно дикий зверь. Подобно физическому телу, он вовсе не собирался сдаваться, сколь бы ни был силен противник. Его душа металась, пытаясь найти любые методы защиты. Он бросал в Ивириона отчаяние и гнев, его детские воспоминания смешались с нынешними и ударили, пытаясь остановить продвижение врага. Его мысли мельтешили, стремясь замедлить пирриона и дать Сиптуагу нанести смертельный удар.

     Их борьба продолжалась так долго, что время потеряло всякое значение. Сиптуаг сопротивлялся так яростно, как только мог, но даже его силы веры не хватало на сдерживание этого ужаса. Ивирион ломал его морально и духовно, сокрушал всякие надежды на победу и уничтожал любые очаги сопротивления. Ярость и ненависть сделали из некроманта настоящего молодого бога, и здесь он мог творить все что угодно. А хотел он лишь победы.

     Сиптуага затрясло, руки пытались поднять меч, который сдвинулся еще на пару сантиметров, а затем намертво застрял. Силы покидали тело священника, который больше не мог сдерживать мощь некроманта. Его вера была абсолютна и осязаема, но губительное касание смерти было намного сильнее.

     Рот Сиптуага раскрылся, и архиерей издал ужасающий рев отчаяния и страха. А затем он упал на колени.

     Ивирион отпустил голову священника, выдернул меч из своего живота и оглядел площадь. Солдаты застыли, не в силах поверить в произошедшее. Они опустили оружие, по-видимому совсем забыв, что еще мгновение назад вели битву за собственное выживание. Войну за веру.

     Ивирион сломал их.

     Некромант шагнул вперед, встал за спиной у стоявшего на коленях Сиптуага и обхватил руками его шею. Взгляд его уперся в маленькую фигурку на стене, улыбка сама собой наползла на лицо. Маленькая девочка. Та самая, что он видел в своем кабинете и при совершении ритуала. Она стояла там, среди сражающихся, а глаза ее были наполнены ужасом. Чистым, незамутненным ужасом.

     Ты видишь это? Видишь, что я сотворил с ним?

     Пожалуйста, не делай этого. Это не нужно! Он уже проиграл, ты сломил его, доказал свою правоту! Позволь ему уйти. Он поймет, что ошибался и изменит других людей. Покажи ему, этим солдатам, самому себе, что ты еще способен прощать! Докажи им что некроманты вовсе не злодеи, что в вас еще осталось что-то человеческое! Прошу тебя!

     Ивирион прикрыл глаза, наслаждаясь ее отчаянием. Отпустить? Как он мог это сделать? Этот человек привел к нему врагов, заставил страдать его друзей, убивал его братьев, а теперь его просто так взять и отпустить? Ивирион вновь взглянул на девочку, застывшую все в той же умоляющей позе и принял решение.

     Пожалуйста.

     Ты же знаешь, что я не могу.

     А затем быстрым движением свернул священнику шею.

     Нет!

     Внутренний двор заполонили крики боли и отчаяния. Лицезреть, как тот, в кого ты верил больше всего, и кому ты вверил собственную жизнь умирает, было ужасно. Люди кричали, выли, рыдали, падали на колени. Многие бросились вперед, стремясь добраться до некроманта. Они прорывались ко входу во дворец, и их не заботил тот факт, что они ничего уже не могли изменить. Мертвецы набрасывались на слабых и отчаявшихся людей, убивали их, вдавливали в землю. Пока одни дрались за свою жизнь и веру, другие ломались от ужаса произошедшего, умирали и пополняли армию некромантов.

     Ивирион положил ладонь на обритую голову архиерея и зажмурился.

     Ты был сильнейшим из них в жизни, готов ли ты оставаться таким и после смерти?

     Зеленое пламя вырвалось из глазниц, рта и двух дюжин ран на теле священника. Мертвеца трясло, пока пламя безо всякой жалости пожирало его тело, заставляя кости чернеть. Ивирион отпустил пылающий труп и подошел к самому краю крыши.

     Люди кричали на него, проклинали и ненавидели. Он был для них злом, самой сущностью того, с чем они здесь боролись все этих дни. Он был злом и ужасом в чистом виде.

     Их жалкие эмоции подпитывали его. Некромант искажал каждую из них, пропуская сквозь собственную душу. Теперь, когда в армии нападавших больше не осталось ни одного священника, он больше не чувствовал тяжести. Он не ощущал того давящего и удушающего чувства, что вызывал у него Сиптуаг. Он больше не был ограничен, загнан в рамки, созданные силой священников.

     Сила, власть, могущество – они заполонили его. С каждой секундой мощь некроманта росла, многократно превышая уровень, которого он достиг еще при жизни. Ивирион раскрыл зеленые глаза, и в последний раз взглянул на тех, кто еще несколько минут назад грозился его уничтожить.

     Вы ступили на мою землю. Вы убили моих слуг. Вы поработили моих друзей. Вы уничтожали моих братьев. Вы считали, что ваша маленькая война будет победоносной, но теперь все иначе. Ваш архиерей мертв, ваши духовенства уничтожены, ваши товарищи поднимаются из мертвых лишь для того, чтобы примкнуть к моей армии. Вам нечего мне предложить, нечем меня напугать или задобрить. Вы пришли ко мне с мечами и копьями, а я ответил вам пламенем.

     Огненный шар ударил в центр вражеской армии, уничтожая сразу несколько десятков человек. А за спиной Ивириона уже начинался настоящий огненный дождь.

     Умрите. Умрите за веру, за войну, за товарищей, за своих близких. Умрите и станьте частью моего воинства!

     Огненный дождь смешал и без того разрозненные ряды солдат, заставив их кричать от ужаса. Ивирион поднял руки, с которых уже готова была сорваться очередная волна огня.

     Умрите ради Смерти и помогите нам обрести бессмертие!

     Вспышка молнии успела осветить фигуру некроманта, а после все залил огонь.

     Эпилог

     Победа не дает силу. Победа лишь доказывает, что ты всегда был силен.

     Некромант Цидариас

     Мои пальцы прикоснулись к холодной поверхности кристалла. Я смахнул капли влаги, во множестве скопившиеся на его гранях и вгляделся в сердцевину. Он был прекрасен, хотя сам кристалл не представлял для меня абсолютно никакого интереса. А вот его содержимое...

     – Ты проделал поразительную работу.

     Экраон молча принял похвалу, стоя за моей спиной и терпеливо ожидая окончания осмотра подземелья. Пламя факелов затрепетало при моем приближении, вытягиваясь и отбрасывая на стены причудливые тени.

     – Удивительно, Экраон. Просто удивительно.

     – Как ты считаешь, у них есть еще шанс? Хоть какой-то?

     – Если нет, то мы добудем его. Я переверну мир, выпотрошу его самые отдаленные уголки, но найду для них спасение. Я не позволю им погибнуть. Мы потеряли уже слишком многих братьев.

     Я шагнул прочь от зеленоватого кристалла, бросая взгляд на второй, являющийся почти точной копией первого.

     – Что с ними происходит там? Они ощущают наше присутствие? Видят сны? Чувствуют боль?

     – Я не знаю.

     Я бросил последний взгляд на кристаллы. У Экраона ушло огромное количество сил, для их создания. Два материализатора – два наших брата – замерли, скованные кристаллом. Спасенные от верной смерти, они не были ни живыми, ни мертвыми. Не как я, Экраон или Таррес. Одлеттиан заключил их в эту «клетку», надеясь, что однажды мы сможем помочь им. Однажды.

     Двери подвала с треском закрылись, отрезая наших братьев от остального мира. Материализаторы бились до самого конца, однако их настиг Сиптуаг. Проклятый фанатик сокрушил их обоих, но не успел добить, почувствовав смерть остальных священников. Материализаторы полностью отдали себя битве, у них просто не осталось сил на спасение, поэтому о них позаботились мы. Когда-нибудь мы еще вернемся сюда и возвратим свой долг. Но это произойдет не сегодня. Не сегодня.

     * * *

     Я стоял у окна, осматривая выжженную землю снаружи. Оплавленным стенам возвращали прежнюю форму, были вставлены новые ворота, а многочисленные следы побоища спешно убирались с глаз. Слуги, крестьяне и жители окрестных сел пришли помогать нам добровольно. Мы не принуждали их, не просили, не угрожали и даже не умоляли. Они решили сделать все это сами. Вот что значит преданность и верность.

     Война окончилась три дня назад, но кажется, будто бойня еще вчера бушевала за этими стенами. Мои кулаки сжались, пытаясь вновь ощутить ту радость битвы, что поглотила меня. Другие боялись и ужасались, но не я. Я чувствовал лишь радость от возможности доказать свою силу и свою правоту.

     – Что мы будем делать?

     Я обернулся. Три моих брата стояли передо мной. Закутанные в черные плащи, они казались таинственными и ужасающими одновременно.

     Экраон, сменивший бурый плащ на черный. Он больше не носил на лице ткань, открывая взгляду иссушенную кожу. Синие глаза теперь сияли не холодом, но силой. Раны, нанесенные ему, уже давно зажили, и теперь некромант был готов на все, лишь бы закончить начатое им и сдержать слово, данное госпоже.

     Цидариас, чье тело вновь переполняла сила. Лицо последнего штейгера покрывали новые татуировки, в создании которых я участвовал лично. Моя кровь помогла ему в восстановлении. Мое сердце не билось, но с помощью магии Экраона, нам все-таки удалось извлечь из моего тела больше двадцати фиалов ярко-красной жидкости. И все они были использованы для спасения Цидариаса. С помощью магии мы восстановили его правую руку. Хотя, теперь она не совсем его. Локоть, предплечье, пальцы – все это было создано линиями, образовывающими узоры прямо на материи мира. В глубине этой «руки» сияли маленькие звезды, беспорядочно рождаясь и умирая.

     Последним был Таррес. Некромант без сердца, чья душа оказалась навеки привязана к телу. По-сравнению с нами он был еще слаб, но с лихвой компенсировал свой недостаток упорством и желанием экспериментировать. Третий бессмертный, но неспособный жить.

     – Что будет дальше? Мы победили здесь, но потеряли практически все. Столько трудов, исследований, результатов экспериментов.

     – Это все легко восстановить, Экраон. Особенно нам. Мы не умираем, не стареем, не испытываем усталости и боли. Иссушаемся? Гнием? Возможно, но это никак нам не помешает.

     Я сел в кресло и окинул взглядом комнату.

     – Прародитель назвал нас пятью ипостасями смерти. Пиррионы, штейгеры, одлеттианы, материализаторы и глоссерианы. Материализаторы мертвы, но мы найдем способ помочь им. Сейчас же нам необходимо восстановить все то, что уничтожили Сиптуаг и его фанатики. Сколько у нас займет это времени?

     – Много. Десятилетия, быть может даже века. Нам ни за что не справиться с этим в одиночку.

     – О, мы будем не одни.

     Цидариас посмотрел за мою спину. Он безуспешно пытался успокоиться, но эта тьма притягивала его взгляд раз за разом.

     – Что ты хочешь сделать?

     – Я хочу начать все с самого начала: вернусь в свой дворец и вновь разожгу огонь в его очаге. А после отправлюсь в Звездный лес.

     – И что ты хочешь там выяснить?

     – Ничего. – Я поднялся с кресла и запахнул собственный плащ. – Я уже знаю все, что нам необходимо. Осталось лишь использовать эти знания.

     – Поделишься с нами?

     Я улыбнулся:

     – Конечно. Я не намерен обманывать вас и скрывать что-либо. Ведь мы с вами начинаем творить жизнь.

     Я вышел на балкон и оглядел армию, что раскинулась так далеко, что казалась бесчисленной. Мертвецы горели, в руках их по-прежнему было зажато оружие. Кое-где виднелись костяные гиганты, возвышающиеся над убитыми солдатами.

     – Вечную жизнь.

     * * *

     Я ступил в Звездный лес, преисполненный силы и уверенности в себе. Почки деревьев ярко сияли в ночи, холодный яркий свет бил на нас сверху. Я наклонился, провел рукой по земле и с удовольствием ощутил приятную прохладу. Пламя сорвалось с моих пальцев, проникло в почву и растеклось в ее глубинах. Я ощущал силу этого места. Она пропитала здесь буквально все: воздух, деревья, землю.

     – Мы на месте?

     – Да. Это здесь.

     – Будем ждать, или ты хочешь сделать это сам?

     – О нет, я хочу дождаться этого момента. Хочу увидеть его лично.

     Портал появился через несколько минут, разорвав ткань реальности в двадцати шагах от нас. Аргетовый монстр шагнул из алого провала и разогнулся. Он был выше любого из нас, а его фигура так и излучала угрозу. Серебряная кожа всколыхнулась, когда мышцы под ней задвигались и напряглись.

     Монстр двинулся к нам, собираясь выпотрошить любого, кто не успеет убежать. В его глазах плескались огонь и ярость. Я без раздумий двинулся ему навстречу.

     Стой.

     Аргетовый монстр напрягся, но продолжил идти.

     Я приказал тебе стоять!

     Существо пошатнулось, словно некая невидимая сила ударила его в лицо. Из клыкастой пасти хлынула светлая кровь, монстр согнулся, когтистые кулаки ударились о землю, пытаясь удержать его массивное тело в вертикальном положении.

     На колени, тварь!

     Монстр взревел и упал, но не прекратил попыток сломить мою волю.

     Я не позволял тебе вставать.

     Кто ты такой?

     Я – твой повелитель. Я – твой кошмар, твоя агония, твоя смерть и судьба. Считай что я – бог, а ты – моя пешка. Представь, что моя власть над тобой абсолютна, и не ошибешься.

     Я положил ладонь на голову твари. Изо рта вылетало пламя, а с кончиков пальцев сыпались яркие искры.

     Где остальные?

     Они придут, когда я позову их.

     Сделай это.

     Монстр зарычал, качая головой.

     Я...

     Зови их!

     Монстр упал на землю, его руки сотрясали судороги, а мышцы ломали кости. Реальность вновь разорвалась, и на волю шагнули остальные. Один за другим они выходили из алого провала, взрезая землю своими когтями.

     Аргетовые монстры шагали вперед, оглядываясь и обнаруживая себя в окружении сотен неживых. Мертвецы замерли в тридцати шагах от нас, покорно ожидая приказов. Моих приказов.

     Один из монстров растолкал своих собратьев, подошел ко мне и наклонил огромную голову.

     Снова ты, человечек.

     Я узнал его. Узнал сразу. Именно он обманом заставил меня потерять бдительность и в одно мгновение лишиться всего. А затем обрести еще больше. Таррес сделал шаг назад, и я не мог винить его за это. Кто бы устоял перед существом, вырвавшим сердце из твоей груди?

     Вырвался из моих когтей, снова ходишь по этому миру, наслаждаешься жизнью. Тьма изменила тебя, верно? Каково это было? Что ты чувствовал, пока тьма терзала тебя, разрывала на куски? Отчаяние? Страх? Тебя поглотило безумие, но ты выдержал и смог вырваться. И теперь знаешь, что мы испытываем каждую секунду, что пребываем в вашем мире. Боль, гнев...

     Аргетовый монстр замолк, уставившись на мои зеленые глаза.

     Ты изменился. По-настоящему изменился. Сила переполняет тебя.

     Верно. И за это я должен быть тебе благодарен, ведь эта сила поможет мне создать новый мир.

     Я прошел вперед, оставив своего убийцу за спиной. Я знал, что он не будет атаковать меня, ведь теперь мы не были врагами.

     Вы существуете уже столетия. Живете во тьме, выходите на свет, умираете и возвращаетесь. И так каждый раз. Десятилетие за десятилетием. Я знаю о вас все. Как вы появились, кем были созданы, и чем вы являетесь. Я знаю почему вы умираете и возрождаетесь раз за разом, не находя и подобия покоя. Я понимаю силу, что подпитывает вас. И я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали.

     И что же?

     Найдите Прародителя. Приведите меня к нему. Помогите спасти шестую ипостась смерти, и я подарю вам покой!

     И они мне поклонились. Все до единого. Аргетовые монстры опускались предо мной, а мои братья в шоке наблюдали за происходящим.

     Приведите меня к Прародителю, позвольте мне спасти его. Позвольте мне спасти вас.

     * * *

     Я сел на свой трон. Трон, что был холоден. Дворец, что уцелел в огне войны. Слуги, что выжили в бойне. Мой дворец, мои слуги, мой трон.

     Никогда еще я не чувствовал себя столь счастливым и столь опустошенным. Хелион сидел справа от меня, изредка поворачивая голову во тьму. Я поглаживал волка по черепу, наслаждаясь знакомым чувством.

     – Мы близки к своей цели, Хелион. Близки, как никогда.

     Волк провел лапой по полу и вскинул череп. Он почувствовал это. Чувствовал то же, что и я.

     – Выходи, я знаю, что ты здесь.

     Маленькая девочка вошла в зал. Глаза ее светились. В первый раз она смотрела на меня с любопытством, во второй – с удовлетворением, в третий – мольбой, а сейчас – с ненавистью. Интересно. Забавно.

     – Зачем ты здесь?

     – Ты хоть понимаешь, что натворил? Чего ты хочешь от этих существ?

     – Я хочу найти Прародителя. Ты могла это слышать. Должна была.

     – С чего ты взял, что он все еще жив?

     – О, я более чем уверен в этом.

     – Ничтожество! Ты что совсем не понимаешь, что ты выпустил в этот мир?!

     – Еще как понимаю. Аргетовые монстры – освобожденная сила Прародителя. Они – его страхи и желания. Его эмоции, что вырвались из-под контроля. Звездный лес удивительное место, просто-таки пропитанное магией. Даже самый чахлый лист на его деревьях обладает ею, именно поэтому Прародитель и чувствовал себя так странно. Лес подпитывал его, изменял. Пройдя через него впервые, он даже сам не понял, как преобразился. Он стал сильнее и смог добиться огромного прорыва в своих исследованиях. Именно так и родились ипостаси. Но возвращаясь туда, он даже не понимал, насколько рисковал.

     Я провел рукой по воздуху, пальцами вырисовывая огненные символы.

     – Чаша его могущества уже была переполнена. Именно поэтому он не смог ее больше сдерживать. Это все равно, что пытаться удержать руками ветер – совершенно невозможно. Прародитель не мог бороться с этим, но породил Аргетовых монстров, что теперь обречены на вечную жизнь, без малейшей надежды на смерть. Он сразил их в первый раз, но не смог уничтожить полностью. Он разрушил лишь оболочки, но души Аргетовых монстров продолжали существовать, навеки привязанные к Звездному лесу. Именно поэтому раз за разом он порождал их. Они желали найти Прародителя. Желали обрести покой, но лишь он один мог дать им его. Ни я, ни Экраон, на боги не способны уничтожить этих созданий. Лишь Прародитель.

     Я встал с трона.

     – Я понимаю, что они такое. Я понимаю, насколько они опасны. И я собираюсь использовать их. Я обещал своей госпоже покой, и для этого мне нужен Прародитель. Я обещал уничтожить Смерть, прекратив причиняемые ей страдания. Но бессмертие лишь один способ осуществить ее желание.

     – А второй?

     Я улыбнулся:

     – Как можно даровать Смерти покой? Почему она существует, продолжая испытывать боль физическую и эмоциональную? Смерть есть, пока есть кому умирать. Люди, животные, насекомые – все подвержены смерти. Все умрут и когда-то окажутся в мире мертвых. Но что, если никого не будет? Что, если жизнь как таковая исчезнет? Что, если я уничтожу все, оставив на месте городов могильники, осушу бездонные озера, а леса превращу в выжженные пустыри? Что будет, если я уничтожу жизнь? Пропадет ли Смерть? Умет ли госпожа? Без сомнений.