Текст книги "Отчаяние бессмертных (СИ)"

Автор книги: Иван Терский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

     – Никак, Ивирион. Знания – сила, которая управляет многим из того, что материально.

     Смерть наклонилась вперед. Сейчас ее лицо находилось прямо напротив моего. Как же она была прекрасна! Фиолетовая кожа сияла мягким внутренним светом, серебряные глаза излучали настоящую радость, а изящные тонкие губы изогнулись в красивой, немного дерзкой улыбке.

     – Жизнь и смерть. Смерть и жизнь. Все это единое целое. Не круг, не цикл, не череда событий. Смерть едина с жизнью и не может существовать без нее точно так же, как жизнь не существует без смерти.

     – «Смерть, еще не доказательство того, что этот человек жил» – так сказал один из вассалов короля Кахиса, стоя над телом убитого им же сюзерена. – Я слегка улыбнулся, когда вспомнил эти слова.

     Прекрасная повелительница мертвых отодвинулась в сторону и подошла к окну. Снаружи уже взошла луна. Такая неправильная и такая притягательная, она заслоняла практически весь горизонт. Невозможно было представить, что такое может существовать на самом деле.

     – Как ты думаешь, Ивирион, способен ли человек жить без страха? У животных вы это называете инстинктом самосохранения. Человек кормит – он хороший, человек бьет – к нему не нужно подходить. И больше ничего. Животные чисты, безвинны, но они слишком просты и не могут осознать всего окружающего их мира. А люди? Если вы обжигаетесь, то боитесь и становитесь аккуратнее. Вы понимаете, что будет, если вы повторите свою ошибку. И именно страх вас заставляет идти дальше и переступать через препятствия. Но он же и может вас остановить.

     Ее рука заскользила по воздуху. Смерть словно пыталась дотронуться до далекой луны.

     – А если бы человек забыл о страхе, стало бы у меня больше гостей? Заполнились бы эти залы душами отцов и матерей, воинов и правителей? Насколько я знаю, многие некроманты полагали, что в первую очередь нужно избавляться именно от страха. А затем и от оставшихся эмоций.

     – Но тогда человек станет мертв, – осмелился прошептать я.

     Ее серебристые глаза бросили в мою сторону полный любознательности взгляд.

     – Продолжай.

     – Эмоции. Именно они всегда отличали живое от мертвого. Камень не может сострадать, водя – сопереживать, песок – радоваться, стекло – бояться. Они просто существуют. И человек без эмоций будет точно таким же. Эмоции должны быть. Всегда! Радость, печаль, страх, ярость, ненависть – если ты способен испытывать это, то все еще жив.

     – Именно, – она опустилась на деревянную скамью. – Я рада, что ты это понимаешь. Без эмоций невозможно жить, а их отсутствие подобно смерти.

     – Их путь был ложным с самого начала, – пробормотал я, мысленно прокручивая в голове историю наших исследований. – Как долго?

     – Что?

     – Как долго они шли этим путем? Удаление эмоций, их стирание из человеческой души. Сколько лет?

     – Тридцать два года.

     При этих словах мое сердце сжалось.

     – Сколько потеряно времени!

     – Верно, но сейчас все изменилось. Теперь у вас появилась надежда. Вы сможете достичь того, что уходило от вас так долго. Вы – новые звезды на небосводе. Ты и Экраон. Я видела вас. Ваши нити давно уже играли в музыке мироздания, словно звуки арфы. Экраон был первым, ты – вторым. А теперь в музыку вплетаются и новые участники. Цидариас и Таррес. Оба – ошибки мироздания, которым дан второй шанс. Первый получил большую силу, когда Экраон решился на отчаянный шаг, второй – по ошибке извращен тем, кого ты призвал. Серебряный ужас, вырвавшийся в реальность, не просто изменил положение на игровой доске. Он добавил новые фигуры, а старые оказались отброшены прочь.

     Серебряные слезы проложили на фиолетовых щеках сияющие дорожки.

     – Если бы вы только знали, что за силу призывали в тот миг.

     – Я не знал ничего, именно поэтому так и поступил. Мне так хотелось узнать ответ, что я не стал задумываться ни на секунду. А последствия, – я оглядел свое тело, еще несколько часов назад прошедшее через ужасающие муки, – оказались страшнее, чем я мог предполагать.

     Смерть кивнула, вытерла слезы и положила мне на щеку теплую ладонь.

     – Вы так близки, Ивирион. Так близки. Ваше время пришло. Вы – будущее своего мира. Эра некромантов стала близка как никогда раньше. Эра бессмертия. Вечной жизни. И вы те, кто заставит ее наступить.

     – Можно спросить?

     – Конечно.

     – Зачем? Мы поклоняемся вам, боготворим вас, боимся вашего касания, но каждый день продолжаем ходить по краю пропасти. Но почему вы хотите, чтобы мы добились бессмертия?

     – А ты разве еще не понял?

     Смерть аккуратными шажками отошла от меня.

     – Все что живет – умирает. А все что умерло – когда-то жило. В день погибают сотни тысяч людей, еще больше животных и растений. А уж о других существах я даже говорить не хочу. Каждый день, каждое мгновение я ощущаю их боль. Их страдания ни с чем не сравнить, а их ужас грозится поглотить меня.

     Она плотно закрыла глаза.

     – Даже сейчас я ощущаю ту тяжесть, что мне приходится нести. Эта боль неописуема. А их ненависть, – она взглянула на меня. – Ты понимаешь каково это, каждую секунду осознавать, что ты ненавидим всеми? Дети, у которых отняли родителей, родители, потерявшие детей, жены погибших солдат, друзья заболевших – все они ненавидят меня. Ненавидят и боятся.

     Смерть содрогнулась, ее кожа слегка потемнела.

     – Я больше не могу этого переносить. Просто не могу. Именно для этого мне и нужны были вы. Некроманты – последний мой шанс. Моя надежда. Скажи мне, что случится, если вы добьетесь своей цели? Если бессмертие станет доступным для всех, что случится с миром?

     – Люди перестанут бояться? Они начнут жить в счастье и достатке. Бедные смогут изменить свою жизнь, нищим больше не нужно будет валяться в грязи ради куска хлеба. А солдатам больше не нужно будет сражаться, ведь все смогут жить в мире.

     – Это верно. Но что станет со мною?

     – С вами?

     Она печально улыбнулась.

     – Если ты станешь бессмертным, а затем и все люди, что будет со мною? Что случится со Смертью, если все перестанут умирать?

     Я отрыл рот, но слова не слетели с моего языка. А ведь и правда, что? Что случится с той, что очищала этот мир от излишеств? Что будет с той, к кому больше не явится ни одна разъяренная душа, стенающая о несправедливости мира?

     – Именно. Добившись бессмертия, вы совершите немалый подвиг. Вы сделаете так, чтобы никто больше не страдал. Вы совершите самое грандиозное убийство. Вы убьете смерть.

     Я почувствовал, как по моей спине пробежал холодок.

     – Убить... Смерть?

     – А какова, по-твоему, цена бессмертия? Отсутствие смерти значит то, что ее больше нет. А если чего-то нет – оно мертво.

     Смерть резко развернулась; в ее серебряных глазах теперь пылал огонь.

     – Вопрос лишь в том, способны ли вы на это? Пойдете ли вы до самого конца ради своей мечты? Ради мечты, которую отвергают ваши убийцы. Ради моей мечты.

     Я молчал, осознавая всю тяжесть принимаемого мною решения. Готов ли я? Смогу ли? Идти до самого конца, не считаясь ни с чьим мнением, разрывая все законы и условности. Смогу?

     – Да. Да, я смогу.

     Я с силой сжал кулаки.

     – Я пойду до конца. Я уничтожу всех на своем пути, я сокрушу все препятствия и исполню вашу мечту. Я смогу!

     Ее руки легли на мое лицо. Она оказалась так близко, что я едва не рухнул на колени. Серебряные слезы счастья стекали по щекам.

     – Я знаю. Ты не подведешь меня.

     Ее губы коснулись моих.

     А теперь возвращайся. Возвращайся и спасай свою мечту, мой жрец.

     15

     Религия – прекрасная вещь. Она помогает правителям контролировать тех, кто предпочитает их воле божественную. Ведь кто такие люди, чтобы спорить с желаниями своих богов?

     Король Лирр общаясь с вселенским понтификом

     Его тело лежало на жесткой каменной плите, покрывшейся сетью трещин. Труп скрывала темно-синяя ткань, пропитавшаяся влагой подвала. Рядом с плитой лежал волк-скелет, неотрывно следя за телом. Надежда на положительный исход не покидала разум воскрешенного животного. Надежда на то, что его хозяин все еще был жив.

     Изморозь покрыла стены помещения, старая паутина рассыпалась сотней осколков. Хелион вскинул свой череп и начал озираться по сторонам, ожидая появления врага.

     Ткань дернулась и упала на пол.

     – Так ты был здесь все это время?

     Хелион замер. Одно бесконечно долгое мгновение он не двигался, силясь поверить в произошедшее. А затем бросился вперед. Череп уткнулся в обнаженную мускулистую грудь, лапы легли на плечи хозяина. Ивирион погладил голову своего любимца:

     – Все в порядке. Теперь все будет в порядке.

     Ивирион поднялся с холодного камня. На нем не было одежды, лишь рядом валялась тот грязный и рваный плащ, в котором его нашли собратья.

     – Одежда. Я только что вернулся из царства мертвых, а первое о чем я подумал – одежда, – прошептал Ивирион, с удовольствием проводя пальцами по ткани. Такое простое чувство, а такое приятное.

     – Что произошло, пока меня не было? Что с войной?

     Хелион отошел в сторону. Огонь в его глазницах сменил цвет, переливаясь желто-синими оттенками.

     – Ясно.

     Приложив ладонь к собственной груди, пиррион замер, ощупывая пальцами твердые мышцы, скрытые под холодной кожей. Ничего. Ни единого удара сердца. Удовлетворенно кивнув самому себе, Ивирион пошел на выход.

     – Идем, Хелион, нам необходимо выиграть самую главную битву в жизни. Битву с богами.

     * * *

     Экраон с Цидариасом стояли возле стола с картой. Рядом толпились несколько помощников одлеттиана, а на балконе спорили двое приглашенных некромантов. Оба были последними материализаторами. Таррес – единственный выживший глоссериан – во дворе руководил подготовкой. Вот и все, что осталось от некогда могучего братства.

     – Так мало, – печально прошептал Экраон.

     – Согласен, но большего у нас нет. Силирос умер, а заодно погубил и многих других. Его ошибка стоила нам слишком дорого.

     – И с этим мы собираемся противостоять врагу? Три живых некроманта, один мертвый, и еще один без сердца? Скольких мертвецов мы смогли собрать?

     – Пока неизвестно. Помощники все еще продолжают поиски захоронений и безымянных могил, но счет уже идет на единицы, а не десятки.

     – Нам нужно больше, Цидариас. Гораздо больше. Наших сил едва хватает, чтобы прикрыть стены, но что будет, если враг ворвется во двор?

     – Тогда их встретят слуги и крестьяне, – решительно отмел любые сомнения Цидариас. – Эти люди потеряли все, Экраон. Им просто уже нечего бояться. Нечего терять. Они будут драться.

     – Хорошо,– Экраон провел пальцами по карте, выискивая любую возможность для улучшения их положения. – Поля. Мы можем поджечь их, тогда у нас получится отрезать врага сразу с двух направлений. Им придется идти в обход, а у нас будет дополнительное время. Сомневаюсь, что нам доведется еще хоть раз собрать с них урожай.

     – Не уничтожим мы – враг получит дополнительное зерно. А на его сборы у нас совершенно нет времени.

     – Придется обрушить мост, – указал Экраон на небольшую метку на карте. В его владения вело великое множество дорог, но будь он проклят, если не уничтожит самые очевидные пути подхода, а на остальных не замедлит продвижение захватчиков!

     – Мы сможем сделать это.

     Материализаторы наконец закончили свои приготовления и теперь подходили к столу. У каждого за плечами висел большой мешок, доверху заполненный костями и артефактами.

     – Будет несложно. На всякий случай оставим несколько ловушек.

     – Как же я рад, что даже в такой ситуации вы все равно продолжаете бороться!

     Слуги с криками бросились врассыпную, некроманты встревожено обернулись. Никто и не думал следить за дверью. По-крайней мере до этого момента.

     Широко улыбаясь, Ивирион ступил в кабинет Экраона:

     – Никогда бы не подумал, что некроманты будут вместе сражаться за свою мечту.

     Молчание затягивалось. Напряжение было настолько сильно, что его можно было ощущать физически. Воздух практически дрожал от едва сдерживаемых эмоций. Неверие. Шок. Радость. Гнев. Ненависть.

     Первым пришел в движение Цидариас. Татуировки вспыхнули, ноги поджались, а затем выбросили некроманта вперед. Одним этим движением преодолев разделявшие их четыре метра, Цидариас с силой ударил Ивириона в лицо. В эту секунду его физический потенциал был невероятен. Он был сильнее любого смертного существа, его пальцы с легкостью были способны раскрошить камень. Но в тот момент, когда его рука ударила Ивириона, он понял, что попытался сломать несокрушимое.

     Пиррион – или создание, принявшее его облик – даже не дернулся. Ивирион лишь моргнул, и зеленое пламя отбросило Цидариаса в сторону, впечатывая некроманта в стену.

     Следующим атаковал Экраон. Сияющие кристаллы его когтей разрубили воздух, посылая на Ивириона десяток стенающих душ. Они принадлежали захватчикам, до которых смог добраться Экраон. Даже в смерти эти воины жаждали отмщения, и сейчас у них появилась такая возможность.

     Бестелесные духи атаковали мечами, столь же нематериальными, как и они сами. Призрачные клинки рубили конечности врага, кололи его спину, но их оппонент лишь продолжал улыбаться, полностью игнорируя подобные атаки.

     Экраон не стал медлить – происходящее выходило за рамки возможного, но он ни на секунду не засомневался в том, что существо перед ним не являлось Ивирионом. Он просто не мог быть им!

     Кристаллические когти погрузились в живот и грудь мужчины, обрекая его на самую ужасную смерть, что знал Экраон.

     Вот только в этот раз его жертва даже не вздрогнула. Цепкие бледные пальцы обхватили запястье Экраона. Резко рванув руку некроманта в сторону, Ивирион с легкостью поднял одлеттиана и отбросил в сторону.

     Двое материализаторов выступили вперед, кости в их пальцах уже начинали сиять.

     – Хватит!

     Кости взорвались сотнями осколков, бросая некромантов о стену. Цидариас, уже поднявшийся на ноги, вновь оказался повергнут на колени. Мощная волна жара швырнула Экраона к балкону и, если бы он не успел вцепиться в стену, обязательно бы рухнул во двор.

     Ивирион легко шел вперед, а сбоку от него ступал Хелион.

     – У нас совершенно нет на это времени.

     Прислуга в ужасе замерла, не решаясь вмешаться в противостояние некромантов. Глаза Ивириона обвели поверженных собратьев, задержавшись на каждом на время, достаточное для того, чтобы сделать соответствующие выводы.

     – Надеюсь, вы закончили?

     – Хелион? – прохрипел Цидариас. – Что ты делаешь?! Это не Ивирион!

     Волк оглянулся на Ивириона, а затем решительно встал между бушующим штейгером и своим хозяином.

     – Что это значит?

     – А ты еще не понял? – Экраон встал на ноги и осмотрел когти на перчатке. – Мои когти не навредили ему, хотя ничто еще не могло перенести подобной раны. Даже тот серебряный монстр страдал от контакта с ними.

     Экраон сжал кулак и взглянул прямо в глаза Ивириона. В зеленые глаза, у которых не было даже намека на зрачки.

     – Моя сила способна сокрушать жизнь, но она не может навредить тому, что уже мертво. Твое сердце не бьется, Ивирион. Я ведь прав? С самого момента, когда ты ступил в эту комнату, ты не сделал и вдоха. Твои веки не двигаются, глаза холодны, а кровь давно утратила прежнюю теплоту и перестала двигаться по телу. Ты – труп, утративший все признаки живого существа. Ты стал подобен мне.

     – Верно.

     Экраон еще долго смотрел на пирриона, слуги не решались даже шелохнуться, чтобы не нарушить хрупкого спокойствия. Старый одлеттиан хотел задать множество вопросов, которые распирали его, но сдержался. Когти перчатки заскребли по камню: Экраон пытался успокоиться.

     – Хорошо. Теперь у нас появился шанс на победу. Возможно, мы даже сможем пережить эту бойню.

     – Нет Экраон, – решительно прорычал Ивирион. Сила, мелькнувшая в его голосе, поразила одлеттиана своей невероятной мощью и решительностью. – Мы победим. Иного исхода просто быть не может.

     * * *

     Мертвые вышагивали единым строем, постепенно заполняя стены. Скелеты и еще не начавшие разлагаться тела, разнообразные хищники и монстры. Экраон выпускал все, что скопилась в его темницах и подземельях за последние столетия.

     Связанные души вызволялись из своих клеток, связывающие их печати ослаблялись ровно до такой степени, чтобы они моли самостоятельно передвигаться. Придет время, и некроманты позволят им обрушить всю свою ярость на врагов. Но до тех пор их силы были сильно ограничены.

     Материализаторы ушли расставлять ловушки, Таррес подготавливал свитки, Цидариас проверял призванных мертвецов. Ивирион и Экраон общались в самой высокой башне дворца.

     – Как ты оказался там?

     – Не знаю, но полагаю всему виной портал, что раскрыли я и Таррес. Быть может, это была судьба. Сила портала оказалась настолько древней, что легко смогла бы исказить мою душу. А уж про Тарреса я вообще молчу. И теперь у нас есть уже третий бессмертный некромант.

     Ивирион печально улыбнулся и взглянул на Экраона.

     – Ты понимаешь, что теперь у нас есть шанс? Ты и я. Нашей силы достаточно, чтобы сломить хоть сотню воинов сразу. А мощь гнева Цидариаса так велика, что он с легкостью сможет биться наравне с нами, если не лучше. Таррес и остальные смогут управлять неживыми, но победа будет вырвана нашими руками.

     Экраон мрачно поглядел на армию мертвецов.

     – Это будет бойня. Я видел, что произошло у дворца Харонтара, а ведь там была объединенная армия нескольких десятков некромантов. Что же будет здесь? Мертвецов в нашем распоряжении явно недостаточно, однако мой дворец хоть и не имеет великолепного стратегического расположения, лучше остальных подходит для ведения обороны.

     – Я тоже так считаю. Не думаю, что они захотят вести затяжную осаду. У них считанные дни до момента появления Аргетовых монстров. Они полагают, что мы – причина их появления, поэтому постараются закончить все как можно быстрее.

     – Думаешь, они пойдут на приступ сразу? Без всякой подготовки?

     – Возможно. Но пробные атаки все же будут. Возможно одна-две, а затем окончательный штурм.

     Ивирион решительно сжал кулаки.

     – Мы не можем проиграть, Экраон. Просто не можем. И причина вовсе не в том, что я боюсь умереть. А в нашей цели. Добиться ее – наша основная задача. И больше ничего. Станет ли ценой этому наша жизнь или жизни этих фанатиков – мне без разницы.

     Пиррион закрыл глаза, пылающие невероятной зеленью. Огонь – его оружие. Им он создавал смерть и творил подобие жизни. С его помощью он уничтожал и создавал. А теперь огонь будет способом спасти их мечту.

     – Они уже близко.

     – Откуда ты знаешь?

     Ивирион улыбнулся одними глазами.

     – Я слышу их страх.

     * * *

     Они приближались сразу с трех направлений. Конница, копейщики, мечники, обычные фанатики, вооруженные чем попало.

     Разведчики бросились вперед. Изредка они натыкались на ловушки, случайно запуская их действие. На лошадей бросались разлагающиеся мертвецы, из-под земли вырывались когтистые лапы, в воздухе мелькали едва видимые сущности.

     Количество жертв были небольшим, но ряды разведчиков сильно поредели. А некоторые отряды оказались уничтожены. Но это было подобно капле в океане.

     Некоторые призраки еще долгое время бушевали на отведенной им территории, пока до них не добрались серебряное и золотое духовенства. Священники разрывали призванные сущности на клочки, уничтожали всех измазанных в грязи мертвецов, что только осмеливались к ним приблизиться.

     Сиптуаг просто втаптывал в грязь всех, кто встречался на его пути. Его посох без устали поднимался в воздух и обрушивался на черепа, дробил кости, рвал ткань мироздания, окружающую призраков. Он уничтожал все, что вставало между ним и его целью, что была столь близка.

     Последний дворец, принадлежащий последнему некроманту, являющемуся последним врагом людей. Никто еще не был так упорен в борьбе за свою веру, никто еще не был ему так отвратителен. Некроманты поражали его. Глупостью, силой, ненавистью. В том, как они цеплялись за свое поклонение смерти, было что-то отталкивающее, но в то же время он не мог не уважать их стремления сражаться.

     Солдаты в белых плащах прорывались к дворцу последнего некроманта, ставшему нечестивым символом этих мертвых земель.

     И они намеревались его уничтожить.

     * * *

     Ивирион оказался прав. Армия захватчиков разделилась на четыре: одна огромная и три маленькие. Первая окружила дворец, отрезая все пути к отступлению. Остальные скопились в двухстах метрах от дворца, находясь при этом прямо напротив трех ворот, что вели во дворец.

     Три армии. Три отряда на передовой. Мечники, копейщики, всадники, лучники – всего больше тысячи солдат. Пропел рог, и вся эта ошеломляющая мощь двинулась вперед. Уже с первых шагов лошади перешли на галоп, люди – на бег. За ними следовали немногочисленные боевые псы, еще не получившие команды от своих хозяев. Впереди бегущие солдаты держали в одной руке щиты, а второй сжимая длинные деревянные лестницы. У них была проста задача – выжить и добраться до стены, обеспечив прорыв всем остальным.

     Люди ожидали всего: нападения призраков, атаки мертвых, броска монстров. Да хотя бы простого обстрела стрелами. Но их никто не тронул.

     Лестницы уперли в землю, дюжие воины навалились и за считанные мгновения приставили их к дворцовым стенам. Солдаты бросились вперед, и уже через несколько секунд карабкались наверх.

     Все три отряда подошли к стенам. Все три приставили лестницы. Все три жаждали убийства.

     И лишь когда они находились на середине пути, некроманты сделали свой ход.

     Они не стали обрушивать на врагов свою силу. Не насылали заклинания или проклятия, а мертвецы на стенах не сдвинулись ни на сантиметр. Вместо них все сделали призраки. Спущенные с привязи, эти нематериальные монстры обрушились на бедных людей, разрывая их доспехи и плоть, замораживая кровь и обжигая хладом кожу. Солдаты кричали от боли; немногочисленные раненые, совершенно забывая о всякой осторожности, начинали размахивать оружием и падали на головы своих товарищей, добавляя сумятицы во всеобщий хаос.

     Атака захлебывалась, люди переставали контролировать себя, не решаясь продолжать бой. Но кое-кто еще сохранял самообладание. Всадники устремились к воротам, в их руках были зажаты факелы. Они должны были использовать их лишь, когда солдаты доберутся до стен, но ни один план атаки никогда не шел гладко. Всадники подобрались к воротам и обрушили на них свою ношу. Огонь нехотя охватил дерево и начал распространяться по толстым доскам.

     Ровно до тех пор, пока Экраон не остановил его. Огненные языки, охватившие было дерево, оказались уничтожены, а ворота отныне покрывала легкая изморозь. Одлеттиан стоял на стене, наблюдая за тщетными попытками противника и направляя призраков туда, где они были нужны.

     Немногочисленные солдаты одного из отрядов все-таки добрались до стены и с воинственными криками спрыгнули с лестницы. Но лишь для того, чтобы их разорвали мертвецы. Воины были вооружены тяжелыми тупыми мечами, идеально подходящими для ломания костей, но сейчас на них вышли мертвецы¸ еще не поддавшиеся разложению. И внезапно оказалось, что оружие, которое было эффективно против мертвецов ранее, сейчас не приносило никакой пользы! Тупые лезвия бессильно били гниющую плоть, ломали кости под ней, но не могли свалить ни одного противника. Удерживаемые волей некромантов мышцы даже будучи разорванными все равно двигали мертвецов вперед. Навстречу их противнику.

     Мертвые не боялись, не отступали, не сомневались. Они набрасывались на врагов по трое-четверо за раз. У них не было морали, они не ведали жалости, а просто уничтожали все, что их повелители считали опасным.

     Мечники отступали назад, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие порядка. Они потеряли многих, но не могли просто взять и сбежать. Им не позволяла гордость.

     Некромантам же было плевать на их чувства. Цидариас обрушился на мечников. Его ладони сомкнулись на голове первого из них. Мышцы напряглись, вены вздулись. Секунду мужчина пытался сопротивляться невероятной силе некроманта, а затем его голова оказалась оторвана от тела.

     Его товарищи отступили, их глаза были расширены от ужаса. Они не могли поверить в увиденное. Просто не могли!

     – Проваливайте с этой земли!

     Растопыренные пальцы некроманта пробили грудную клетку следующего врага и вырвали все еще брызжущее кровью сердце.

     – Проваливайте с этой стены!

     Разум нового противника сокрушила волна безумия, выплеснутая Цидариасом прямо в сердце его души. Он видел ужасы, сотворенные им. Испытывал боль, причиненную им.

     – Проваливайте из этого дворца!

     Последний мечник попытался проскользнуть мимо Цидариаса и вновь забраться на лестницу, но мощный удар ноги прервал его попытку к бегству, а позвоночник мужчины оказался переломлен зубцом стены. Он еще отхаркивал кровь, когда над ним навис Цидариас.

     – Добро пожаловать в ряды защитников, – едва слышно прорычал он, после чего быстрым ударом перебил ему горло.

     * * *

     Последние нападавшие бросили свое оружие и побежали назад. Их товарищей постигла незавидная участь, и теперь они стояли там, на стене, рядом с немногочисленными защитниками. Несколько всадников устремились к головным силам армии. Их уцелело до обидного мало. Из чуть более полутора сотен выжили лишь тридцать. Остальные угодили под удары Экраона и его призраков.

     Сиптуаг вышел вперед, оставляя всех остальных командующих за спиной. Золотое и серебряное духовенства следовали за своим повелителем, оставаясь при этом на почтительном расстоянии.

     Командир всадников остановился в нескольких метрах от архиерея и рухнул на землю. Белая ткань, скрывавшая его кольчугу, пропиталась кровью. Под ней все еще виднелись осколки льда, пронзившие плоть.

     – Господин... Простите нас, – отхаркивая кровь и слюну, прохрипел всадник. – Они... Они подготовились... Мы даже не смогли проникнуть во двор... Даже не повредили ворота...

     – Хватит, – на голову едва живого мужчины легла ладонь.

     Сиптуаг встал сбоку от солдата, его яростный взгляд был устремлен на дворец. Он оценивал, размышлял, просчитывал варианты. Результат этой пробной атаки его совсем не радовал. Никто и не думал, что они возьмут дворец с первой же попытки, но в этом и не было цели. Солдаты должны были атаковать, разбить или поджечь ворота, оценить обстановку за стенами замка и быстро вернуться обратно.

     Но ни один из тех, кто проник на стены, не ушел с них живым, а ворота так и остались стоять. Их не взяло ни пламя, ни сталь. Даже отсюда было слышно, как боевые топоры со свистом врубаются в дерево, а затем ломаются на части.

     Что бы ни сделали некроманты, они были готовы выложить все свои козыри. У них больше не было надежды, ведь этот дворец стал последним оплотом их нечестивой магии. Скоро миссия святого воинства будет окончена.

     – Еще раз. Атакуйте еще раз. Пошлите две тысячи солдат, но на этот раз лишь с одного направления. Выбейте ворота. Зажгите пламя нашего гнева. Будьте молотом, что сломит любое сопротивление на наковальне нашей церкви!

     * * *

     Серебряное духовенство вело их в бой. Две тысячи солдат шагали навстречу битве, которая должна была вскоре стать самым тяжелым испытанием в их жизни. Тысяча мечников, шестьсот копейщиков и алебардщиков, четыреста лучников.

     Десять воинов серебряного духовенства шли в самом сердце построения, не переставая подбадривать солдат на битву. Священники. Воюющие священники.

     Триста шагов. На таком расстоянии от дворца замерли солдаты, ожидая приказа атаковать. Они жаждали этого приказа.

     Мертвые стояли на стенах так плотно, что не было видно даже бреши в их рядах. Цидариас и Экраон были здесь же. Материализаторы и Таррес проверяли мертвецов и созданные ими ловушки, а Ивирион с балкона наблюдал за приближением врага.

     Зеленые глаза некроманта едва заметно двигались, стараясь оценить весь масштаб надвигающейся угрозы.

     – А их стало больше.

     Хелион оперся передними лапами на перила. Пламя вокруг его костей было довольно слабым. Ивирион заметил это, едва только к стенам дворца начали подступать первые солдаты.

     – Они сильны. Очень сильны. Их вера, их решимость, их надежда. Они так хотят убить нас, что эта жажда затмевает все остальные чувства, – Ивирион раскинул руки, словно наслаждаясь исходящей от нападающих угрозой. – Их ярость, гнев, ненависть. Они питаются этим. Сами того не замечая эти люди порождают новый ужас, что захлестнет их мир.

     Пропел рог – армия двинулась вперед. Люди кричали от ярости, ревели от восторга.

     – Ничего. Я укажу им всю ту опасность, что таит мир, – Ивирион запрыгнул на перила; ветер развевал его длинные черные волосы. – Я покажу им боль и радость. Отчаяние и надежду. Смерть и жизнь!

     Некроманты начали оглядываться. Они почувствовали силу Ивириона и то, что последует за этим. Почувствовали и ужаснулись. Их собрат уже не был человеком. Не был ни живым, ни мертвым. Он стал тем, чего они боялись, и на что надеялись.

     – Он монстр, – прошептал Цидариас. – Он просто монстр.

     – Нет, это не так. Он не монстр. Он стал тем, кем и хотел. Олицетворением самой Смерти.

     Ивирион стоял над пропастью, под ним находились слуги и крестьяне. Стены заполонили мертвецы, а снаружи стояли враги. И он должен был убить их. Убить их всех.

     – Умрите. Станьте частью бессмертия.

     * * *

     Они бежали вперед. Земля под их ногами дрожала, оружие бряцало. Доспехи гремели на каждом шагу. Поддоспешник пропитывался потом, людям становилось жарко. Так жарко, что хотелось сбросить с себя эту ношу.

     В балладах часто рассказывалось о тех подвигах, что совершили рыцари и другие герои. Они были сильны, быстры, а их доблести и благородству могли бы позавидовать боги. Но ни в одной из них не рассказывалось о том, как тяжело было носить эти доспехи. Бежать в них было пыткой. Даже обычная ходьба доставляла множество хлопот. Поэтому многие обменяли свои доспехи на более легкие варианты: кольчужные рубахи и кожаные доспехи. Солдаты уже давно поняли, что у некромантов не было такого оружия, что смогло бы повредить им, поэтому и не видели смысла в подобной защите.

     Двести шагов. До сих пор никакого ответа на атаку. Земля здесь уже была так избита, что казалась камнем: конница не пощадила ни единого ее сантиметра.