Текст книги "Отчаяние бессмертных (СИ)"

Автор книги: Иван Терский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

     Сто пятьдесят шагов. Первые следы недавнего побоища. Несколько трупов тех, кто смог отступить, но был слишком изранен, чтобы продолжать идти.

     Сто шагов. Дыхание сбилось окончательно. Ноги едва передвигались, но никто не останавливался. С губ слетала слюна, солдаты хрипели, заставляя себя двигаться на последних крупицах воли.

     Семьдесят шагов.

     – Смотрите! Наверху!

     Не было приказа остановиться. Никто не крикнул «Стоять!». Никто не предупреждал об опасности. Однако армия – все две тысячи атакующих – застыла на месте. Даже серебряное духовенство на мгновение обратило свой взор к небу, после чего каждый из его представителей замер. Долгое мгновение люди смотрели, силясь поверить в происходящее. А затем все пришли в движение.

     – Разбегайтесь!

     – Все в стороны!

     И вот тогда на них обрушился огненный дождь.

     Солдаты бежали, спотыкались, падали на землю и снова принимались бежать. Они никогда еще не были так напуганы. Даже когда против них выходили мертвецы, они все равно продолжали сражаться. Потому что они могли противостоять врагу! А что они могли сделать падающему на них аду?

     Огонь обрушился прямо в центр построения. Малые сферы упали на фланги, заставляя людей сбиваться в центре. Зеленый огонь без труда раскалял доспехи и кольчугу. Мечи и наконечники копий раскалывались, не выдерживая ужасающего жара. Люди кричали, наблюдая за гибелью своих товарищей, которые падали на землю в абсолютном молчании.

     Огонь пожирал тела убитых и рвался дальше. Он, словно живое существо, стремился распространиться и настигнуть так много людей, как получится. Солдаты бежали, бросали раненых товарищей, скидывали загоревшиеся плащи и обжигающую кожу кольчугу.

     В центре построения атака возымела самый ужасающий эффект. Десятки людей умерли в первые же мгновения. Огненные шары и пылающие глыбы проложили с десяток просек, забирая при этом множество жизней. Серебряные священники пытались восстановить хоть какое-то подобие порядка, когда очередной пылающий шар погубил сразу троих из них.

     Зеленое пламя в секунду поглотило плащи, доспехи пошли трещинами, мечи рассыпались. Их плоть сгорала, они пытались кричать, но не могли – пламя полностью поглотило легкие и уничтожило голосовые связки.

     Солдаты даже не пытались им помочь, слишком увлеченные попытками сохранить собственные жизни. Они, не разбирая дороги, бежали в стороны, затаптывая своих товарищей насмерть или сминая их в ужасающей давке. Они отступали, огибая пылающие костры, что остались после огненной атаки. А затем мертвецы набросились на них.

     «Убитые пламенем, в пламени и родятся» – так сказал однажды Ивириону один из пиррионов. Тогда он лишь усмехнулся, но сейчас ему удалось воочию увидеть, что же значат эти слова. Обожженные кости начинали двигаться, конечности подниматься, пальцы впивались в растрескавшуюся землю. Они выползали из кратеров и набрасывались на людей.

     Пылающие пальцы мертвецов смыкались на жертвах, вцеплялись в кольчугу, рвали плоть. Отчаяние сменилось бесконечным ужасом. Бегство стало повальным – никто не мог устоять перед горящими мертвецами, что еще минуту назад были их товарищами.

     И лишь серебряное духовенство продолжало бой. Их мечи и посохи сокрушали мертвецов с такой же легкостью, как и десятки подобных существ до этого. Семь выживших священников продолжали упорное сопротивление вопреки всем ужасам, что обрушились на ведомую ими армию.

     Люди переставали отступать, видя то, как их командиры продолжают упорную борьбу. Закованные в сверкающие доспехи священники шагали вперед, ступая прямо по пылающей земле и нанося удар за ударом. Ни одного блоки, ни единой попытки отступить. Они были лучом надежды посреди безбрежной тьмы. И это помогло: солдаты стали пробиваться к ним, желая помочь благословенным воителям в их битве.

     Очередной сгусток пламени рухнул прямо перед священниками; огонь поглотил сразу десяток людей, мгновенно прервав нити их жизней. Серебряное духовенство собралось продолжить бой, когда вдруг из пламени выступило нечто.

     Его рост достигал пяти метров, а пытающие пальцы рук были больше, чем многие из людей. Собранный из костей убитых, пылающий рогатый монстр шагал вперед, его кулаки обрушились вниз, вбивая в землю нескольких несчастных, что не успели оправиться от атаки пламенем.

     Пальцы существа сомкнулись на оружии первого из серебряных священников, когда тот попытался зайти ему за спину. Мужчина мгновенно отпустил раскалившееся докрасна оружие, но не успел среагировать на удар кулака, отбросивший его в сторону. Кости треснули, когда на плечи монстра обрушились сразу два посоха. Уцелевшие священники окружили монстра. Их осталось всего шестеро, но этого было более чем достаточно, чтобы одолеть подобное существо. Если бы оно было их единственным противником.

     Из пламени за спинами священников выступила фигура, созданная из изломанных костей, объятая зеленым огнем. Люди были слишком заняты боем с монстром, чтобы заметить его появление. Сжав кулак, копия Ивириона шагнула вперед. Огонь охватил голову одного из священников, заставив несчастного оступиться и угодить под ногу гиганта, который даже не заметил досадной помехи на своем пути. Один из священников бросился на нового противника, оставив своих товарищей бороться с монстром.

     – Умри, мерзость!

     Я уже умер.

     Удар меча пришелся ровно в голову, развалив ее на десяток частей. Секунду тело еще пыталось сохранить форму, но внезапно развалилось на кусочки. Кости взвились в воздух. Пламя угасло лишь затем, чтобы вновь возникнуть там, где ему явно не было места.

     – Во имя...

     Остальные слова поглотил огонь, вырвавшийся прямо изо рта священника. Пустые обожженные провалы на месте глазниц еще некоторые время наблюдали за тем, как обломки костей вонзаются в его тело, разрывая плоть и обнажая бушующее в его теле пламя.

     Ивирион встряхнул своей новой рукой, сбрасывая остатки доспеха на землю и ступая дальше. Священников осталось всего четверо, а монстр продолжал надвигаться на них, с каждым шагом, взмахом или ударом отбрасывая врагов назад.

     – Он слишком силен! Нам нужно отступить!

     – Нет, не сметь! Мы уничтожим его здесь и сейчас. Мы не покроем себя позором отступив перед этой тварью.

     Рев сотряс округу, заставив священников умолкнуть и вновь отступить, избегая удара. Ивирион шагал прямо за созданным им монстром, попутно швыряя горсти огня в мелькающих солдат. Каждая такая атака убивала практически мгновенно, что лишь добавляло мертвецов к и без того уже немалому отряду прямо посреди армии.

     Некромант вышагивал прямо по еще не поднявшимся трупам, внимательно наблюдая за схваткой. Монстр неуклонно шел вперед, тогда как его противники неизменно уворачивались от смертоносных ударов и отступали.

     Вы не сможете убегать от него вечно.

     Слова не покинули его костяного рта, но они все равно были услышаны теми, для кого предназначались. Двое священников оступились и, пошатнувшись, потеряли равновесие. А затем их смел огромный кулак.

     Ивирион обошел монстра и приготовился добить выживших священников, когда почувствовал странное давление. Если бы он находился здесь сам, а не в облике этой угасающей оболочки, он бы сказал, что его с силой ударили о водную гладь. Он уже понял, кто пришел сюда, хотя и надеялся избежать боя. У него не было ни малейшего желания сражаться с ним сейчас.

     Но Сиптуага мало волновали его желания. Сверкающий зелеными отблесками посох ударил по руке монстра, без труда раскрошив кость, до того неподвластную никакому оружию. Сиптуаг обрушился на пострадавшее существо с яростью урагана. За его спиной развевался синий плащ, а следом шагали остальные золотые священники.

     Ивирион с восхищением наблюдал за тем, как Сиптуаг кружит вокруг созданного им существа, раз за разом нанося быстры удары. Монстр взмахнул единственной уцелевшей рукой, стараясь поспеть за более ловким противником, но лишь заработал новую порцию ударов, обломивших один из его рогов.

     Великолепно.

     Сиптуаг резко развернулся, вглядываясь в костяную фигуру некроманта и, одновременно, подныривая под падающую ногу гиганта.

     – Грязное отродье. Тебе не сломить нас!

     А я и не собирался.

     Сиптуаг бросился к копии некроманта. Пока остальное золотое духовенство добивало монстра, их повелитель хотел уничтожить того, кто представлял для них наибольшую угрозу.

     Вы варвары, несущие просвещение. Довольно странно, ты так не считаешь?

     – Заткнись! – Сиптуаг взмахнул посохом, разорвав огненную стену, отделившую его от противника.

     В ответ Ивирион лишь рассмеялся. Посох пробил его грудь, кости вывернулись наружу, пламя хлынуло во все стороны. Ударом кулака Сиптуаг повалил Ивириона на землю. Пустые глазницы оболочки засияли, рука схватила посох, мешая попыткам архиерея вернуть свое оружие обратно.

     Убиваете из страха. Разрушаете из фанатизма. Уничтожаете от непонимания. Если бы в вас было хоть что-то разумное, вы бы ужаснулись сами себе. Вскрыли бы собственную грудь, чтобы вырвать сердца, лишь бы не осознавать своего невежества. Вера творит безумие. Из безумия рождается страх. Страх убивает разум. Ваша вера смехотворна. И...

     Кованый сапог опустился на череп Ивириона, без труда сокрушив ставшие хрупкими от пламени кости.

     – Заткнись! Не смей даже говорить об этом! Вера – маяк человечества. Без веры мы никто.

     Славно. Верующий фанатик столкнулся со знающим истину повелителем смерти. Лжец. Кто же из нас кого обманывает? Давай же выясним это, маленький священник. Приходи во дворец, проломи ворота, взберись на стены, разорви плоть своих врагов, сотри в порошок их кости. Проложи дорогу и окропи ее кровью. Пробей путь через все препятствия на своем пути. И вот тогда, когда твои руки будут по локоть в крови, а у моих ног будет лежать прах твоих собратьев по вере, мы встретимся. И выясним, кто же из нас прав, а кто был безнадежно обманут.

     Челюсти изломанного черепа заходили ходуном, а воздух прорезал жестокий смех. Ледяной, безжалостный, потусторонний.

     Мертвый.

     * * *

     Ивирион раскрыл глаза. Немногочисленные выжившие все еще боролись за собственные жизни. Моральный дух солдат был сломлен, втоптан в грязь и превращен в кучку пепла колдовским пламенем. Пиррион не пожалел сил на эту атаку, стараясь нанести максимальный ущерб. И у него получилось.

     Скольких он убил? Чуть больше семи сотен? Уже неплохо. Сколько солдат в страхе бежали с поля боя без малейшей надежды на возвращение? Быть может сотня. Но самое главное – он практически полностью уничтожил то немногое, что осталось от серебряного духовенства. Священники несли тяжелые потери в этой войне. Они были на передовой и являли солдатам образ бессмертных воинов, готовых на все ради своей веры. Но, как бы они не были сильны, они все еще были людьми. Одаренными, сильными, воинственными, упорными, но людьми.

     Ивирион желал уничтожить их. И ему это почти удалось. Еще быть чуть-чуть, и серебряные оказались бы выжжены, и основными противниками некромантов стало бы золотое духовенство. Ивирион ненавидел Сиптуага, но признавал, что он был могущественным противником. Его сила веры была настолько абсолютна, что пламя пирриона практически не возымело на него эффекта. Конечно, это объяснялось еще и тем, что Ивирион находился там лишь в виде несчастной копии, но это все равно впечатляло.

     – Я должен убить его, – прошептал некромант, оглядывая вражеское войско. – Он силен. Ни один из его священников даже близко не подошел к нему.

     Зеленые глаза Ивириона обвели некромантов. Кто из них был способен противостоять Сиптуагу? Таррес? Нет. Материализаторы? Нет. Экраон? Цидариас? Возможно, но лишь в том случае, если выйдут против него вдвоем. А поодиночке? Он их уничтожит и даже не замедлится. А он сам? Сможет ли он сразить этого человека? Безусловно.

     – Ты мой, Сиптуаг. Я уничтожу тебя, сожгу твою душу, а обескровленное тело брошу со стены. Я сломаю хребет твоей веры, пролью твою кровь, опустошу тебя морально и физически. Люди увидят, что ты – обычный человек. Если ранить бога, то люди отвернутся от него. А если ранить человека? Сдадутся ли остальные? Бросят ли они тебя на растерзание? Отвернется ли от тебя твоя армия? Пошатнется ли их вера? А твоя?

     Улыбка Ивириона превратилась в звериный оскал.

     – Я жду тебя, Сиптуаг. Я жду.

     * * *

     Сиптуаг разбил посохом череп последнего мертвеца. Зеленый огонь уже давно угас, но враги остались, продолжая нападать на людей. Постепенно их поток иссяк, а болезненные вскрики практически прекратились.

     Сорок минут битвы измотали солдат. Многие падали там же, где стояли, едва было объявлено о том, что опасность миновала. Немногочисленные уцелевшие лучники были посланы вперед для охраны.

     Сиптуаг утер лицо ладонью. Его глаза заливал пот, обритую голову покрывала засохшая кровь солдата, выпотрошенного десятком вырвавшихся из кратера мертвецов. Твари напали внезапно, подло ударили в спину проходящему мимо отряду и, если бы не золотое духовенство, непременно уничтожили бы всех.

     – Скольких мы потеряли?

     – Еще неизвестно. Слишком много раненых, еще больше сбежало в ужасе, – прорычал Ловенс. – Жалкие неудачники! Они должны были проложить нам путь внутрь, чтобы мы выпотрошили врага, а вместо этого решили бежать! Это позор! Я немедленно вышлю отряды с боевыми псами. Их схватят, разденут и погонят впереди нашей армии. Это послужит уроком для остальных.

     – Нет. Не нужно этого делать.

     – Господин?

     Сиптуаг обернулся к архидиакону.

     – Нельзя винить людей за их стремление выжить. Нельзя карать тех, кто страшится смерти. Именно поэтому мы здесь. Однако, если их вера так слаба, то пусть уходят. Они не получат ни еды, ни воды. Им негде будет прятаться. Они вернутся к нам в любом случае, но вернутся изменившись, как это случилось однажды и со мною. Сейчас для них важно понять всю суть нашей веры.

     Сиптуаг развернулся и пошел прочь от побоища.

     – И что же нам делать, архиерей?

     – Собрать всех выживших. Накормить, ободрить. А затем мы уничтожим это место, – в глазах Сиптуага читалась такая решимость, что Ловенсу стало не по себе. – Ни сегодня, ни когда-либо еще некроманты не одержат верх над людьми. Мы сломим их этой атакой. Последней атакой.

     16

     Я видел огонь. Он медленно пожирал землю, устилая пепелище тысячами трупов. Обугленные скелеты, чьи растрескавшиеся кости тут же осыпались прахом, представляли собой сплошное море. Они были везде. Куда бы я ни смотрел, я видел лишь их. Мертвецы. Они кричали, умоляли, стенали. Из пламени вышел человек. И он рассмеялся. Он смеялся над каждой отнятой им жизнью. Он был тем, кого я был просто обязан уничтожить. Но кто же он такой?

     Архиерей Сиптуаг

     Стоило архиерею дать сигнал, и вся многотысячная армия сдвинулась с места. Сотни людей подхватили лестницы и бросились вперед. Расстояние сокращалось столь стремительно, что уже через минуты люди оказались в считанных метрах от стен. Во второй раз поднялись лестницы, во второй раз люди начали карабкаться наверх.

     Призраки обрушились на нападавших со всей своей ужасающей мощью, внося беспорядок везде, куда только могли добраться. Священники довольно легко отражали эти атаки, но у обычных солдат не было против них никакой защиты.

     Со стен на лестницы набрасывались мертвецы, стремясь утянуть их вниз или в сторону. Некоторые из них все-таки рухнули – вместе с взбиравшимися по ним солдатами, – но довольно быстро оказались подняты вновь.

     Первые солдаты взобрались на стены и бросились вперед, стремясь расчистить место для своих товарищей. Их встретили ледяные воины Экраона. Сам древний некромант находился в самой гуще битвы, налево и направо разбрасывая все пребывающих противников. Материализаторы бросили против солдат нескольких летающих существ, возвращенных к не-жизни за считанные минуты до начала наступления. Таррес использовал несколько свитков, сбросил со стен больше пяти десятков солдат сразу.

     Но больше всех урона врагам наносил Цидариас. Последний штейгер был в состоянии, которое многие, несомненно, назвали бы «абсолютным безумием». Некогда спокойный и уравновешенный некромант казался сейчас обезумевшим. Сияющие кулаки проламывали грудные клетки, ломали конечности, сбрасывали людей вниз. Вокруг некроманта довольно быстро образовывалась гора мертвецов, которую он небрежным движением руки заставил прийти в движение. И вот, спустя секунду, вокруг штейгера уже стояли убитые им солдаты, готовые защищать своего нового повелителя. На противников Цидариаса это возымело огромный эффект – многие не смогли обратить свое оружие против бывших товарищей, с которыми им еще недавно приходилось разделять еду. В поисках более подходящих целей они бросались в стороны, отчего их становилось довольно легко окружить.

     Потери среди нападавших неумолимо росли, однако они все равно продолжали бороться и идти вперед. Довольно быстро солдатам удалось захватить несколько ключевых точек на стенах, оттеснив мертвецов. Материализаторы бросали в эти места все новых и новых существ, но так и не смогли отбить часть стены обратно.

     Цидариас, начинай.

     Штейгер разбросал врагов и отступил под прикрытие мертвецов. Убитые им солдаты двигались еще не так хорошо, как другие неживые, но они имели при себе оружие и доспехи, что в разы увеличивало их эффективность. Штейгер сбросил с себя плащ, воздел руки к небу и закрыл глаза. Сосредоточиться посреди битвы было сложно, но не невозможно.

     Он обрушил на противника дождь. Он уже сделал это однажды, и Ивирион приказал ему повторить этот трюк снова. Цидариас никогда не считал себя повелителем погоды, но иногда замечал, что его сила распространяется далеко за рамками того, на что были способны остальные штейгеры.

     Дождь усиливался с каждой секундой и вскоре по людям била уже настоящая буря. Порывы ветра бросали ледяные капли в лица солдат, заставляя их сбиваться с шага, терять дыхание, прикрывать глаза. Они отвлекались. На жалкие мгновения они становились настолько уязвимы, что просто физически не могли сопротивляться врагу.

     Этим и воспользовались мертвецы. Не ведавшие жалости и не чувствующие боли существа бросались сквозь плотную стену дождя и сбрасывали замешкавшихся солдат вниз. Но оставшиеся продолжали держаться.

     Экраон послал вперед своих закованных в лед призраков, стремясь воспользоваться ситуацией и отбить стену обратно.

     Уничтожьте их всех врагов. Даруйте им смерть!

     Старый некромант вонзил когти в грудь очередного врага. Если бы у него еще оставались губы, то он бы улыбнулся. «Никогда бы не подумал, что Ивирион будет мной командовать», – подумал он, заставляя мертвеца встать на свою сторону.

     Дождь усилился настолько, что теперь было практически невозможно различить врагов и друзей. Кого бить? Кого щадить? Люди мешкали с ударами. Как они могли понять, на их ли стороне сейчас бывший товарищ, или в его спине уже давно торчит клинок, а сам он обернулся врагом?

     Лестницы стали настолько скользкими, что солдатам уже с трудом удавалось по ним карабкаться. Металл неприятно холодил тела, поддоспешник противно прилипал к коже. Все было против людей, стремившихся сразиться со своим врагом.

     Ивирион бросил еще один взгляд на поле боя и, удостоверившись, что все прошло отлично, приказал мертвецам атаковать.

     Грязь перед стенами дворца вспучилась и провалилась. Несколько неудачливых солдат рухнули в раскрывшуюся под их ногами яму, другие с криками отшатнулись. Никто не понимал, что произошло, пока из этих ям не начали выпрыгивать скелеты хищников. Волки, собаки и похожие на пауков существа хлынули вперед. За ними двигались самые мелкие из мертвецов, что имелись в распоряжении Экраона. То были дети и подростки, не перенесшие болезней и лишений.

     Мертвецы нахлынули на ничего не подозревающих солдат. Неживые рвали своими клыками плоть, кусали шеи, вспарывали животы. Кровь хлынула на землю, обильно удобряя ее живительной влагой.

     Основной целью мертвецов стали лестницы. Они набрасывались на них и отталкивали от стен. Какие-то даже удалось сломать, когда их доски не выдержали ударов. Множество солдат оказались ранены или оглушены падением с немалой высоты, но до всех лестниц мертвецам добраться не удалось.

     Но Ивирион осознавал, что даже такая атака не сможет решить исхода битвы. Уже через несколько минут – каждая из которых была наполнена воплями, хаосом, болью и смертью – солдаты смогли взять себя в руки и уничтожить нового врага. Потери были, но не такие страшные, как могло показаться сначала.

     Цидариас смог отбить выделенный ему участок, Экраон оттеснил нападавших к месту, где все еще не было теперь ни одной лестницы. Люди, не имея шансов на спасение, шли в отчаянные атаки, надеясь добраться до заветных лестниц, которые сейчас казались просто недосягаемыми.

     Ивирион продолжал оставаться на балконе, когда почувствовал, что характер битвы изменился.

     – А вот и они.

     Хелион взглянул на своего хозяина.

     – Чувствуешь, Хелион? Эта сила, эта вера, эта мощь. Золотые пришли.

     * * *

     Золотое духовенство пришло тогда, когда в людях начало зарождаться отчаяние. Внезапные атаки, предательские погодные условия, восстающие против них товарищи – все, что только могло, мешало солдатам победить.

     Золотое духовенство изменило это. Священники шли на бой так, словно это было не тяжкое испытание, а то, чего они желали. Они не дрожали от холода, не скрежетали зубами от насквозь промокшего поддоспешника. Они шли туда, куда их звал долг. Они шли на войну.

     Наконец-то подоспел таран – длинное бревно полметра в диаметре с окованным железом концом. Десяток дюжих солдат подошли с ним к воротам и размахнулись. На них хлынула целая лавина камней и стрел. Кто-то получил ушиб, кому-то рассекли бровь, но вовремя подбежавшие щитоносцы прикрыли их от серьезных ран.

     Первый же удар заставил ворота покачнуться. Второй. Третий. Четвертый. Они сыпались один за другим, ни на мгновение не давая отсыревшему дереву расслабиться. Десяток ударов – доски треснули, а некоторые и вовсе обломились и сейчас валялись в грязи. Еще пять ударов – ворота провисли на удерживающих их петлях.

     – Вперед!

     Последний удар пробил в воротах дыру, а затем и вовсе заставил створки распахнуться перед захватчиками. Солдаты ворвались внутрь, их мечи буквально жаждали убийства. Они ожидали встретиться с новыми мертвецами, но этого не произошло. Вместо них солдат встретили люди. Обычные живые люди. Мужчины и женщины, старики и дети – все они взяли оружие и набросились на врагов, стоило тем шагнуть во двор. В руках они сжимали все, что только могло послужить оружием: дубины, ножки от табуреток, ножи, ржавые мечи, вилы, лопаты. В ход шли даже камни, которые дети кидали в надвигающуюся толпу.

     Ошарашенные солдаты замерли, принимая на себя удар обычных слуг и крестьян. Эти люди уже потеряли все, а кто-то терял именно сейчас. У них не было ничего, кроме их собственных жизней, за которые они были готовы драться до самого конца.

     Солдаты начали пробивать себе путь. Теперь внимание некромантов было рассеяно сразу на нескольких направлениях, что дало врагу необходимое преимущество в атаке.

     Экраон бросил вперед своих мертвецов, надеясь, что им удастся удерживать стены до его возвращения, а сам спрыгнул во двор, надеясь изменить ход бушевавшей там битвы. Цидариас хотел было последовать его примеру, когда на стену взобрался один из священников серебряного духовенства.

     – Ну, понеслась, – прошептал Цидариас, разрывая строй солдат и набрасываясь на своего противника.

     * * *

     Валан был одним из серебряного духовенства уже более пятнадцати лет. Его забрали из бедной семьи, восхитившись тем, как он смог побороть сразу троих взрослых мужчин. Пятнадцать лет испытаний и абсолютной веры сделали из него живое воплощение того идеала, к которому должно было стремиться все человечество. За прошедшие недели он участвовал практически во всех крупных сражениях, а также в десятке мелких набегов, в качестве поддержки отрядов разведчиков. Сегодня он уже сразил более двадцати мертвецов, и намеревался уничтожить еще больше. Но более всего он желал добраться до некроманта, что обрушил пламя на его товарищей.

     Взбираясь по лестнице, он только и мог думать о том, как его освященный клинок выпотрошит нечестивца и отсечет ему голову. Последний шаг, и Валан ступил на стену, оказавшись в окружении пяти солдат, сдерживающих мертвецов.

     Некромант обрушился на них, сияющие кулаки отбросили первых двух солдат в сторону. Еще одного он скинул со стены во двор, а четвертого отбросил прямо к шаркающим мертвецам. Последний солдат попытался отбежать в сторону, но его настиг клинок Валана.

     Некромант замедлился и пристально вгляделся в нового противника:

     – Зачем?

     – Он струсил – богам не нужны слабаки. Они позорят нашу веру.

     – И поэтому ты его убил?

     Цидариас взревел, набрасываясь на Валана. Кулаки ударили по доспеху, оставив на нагруднике приличные вмятины; ответ Валан сделал быстрый выпад, оцарапав некроманту плечо. От раны протянулись алые дорожки, которые почти мгновенно были смыты дождем. Цидариас шагнул назад, призывая себе на помощь мертвецов. Сраженный Валаном солдат поднялся и набросился на своего убийцу со спины. Мертвец схватил священника за руку с мечом, утягивая его за собой вниз.

     Валан исторг проклятье и попробовал вывернуться из цепких пальцев нового противника. Получалось плохо – сильно мешал мокрый камень стены под ногами. Кулак Цидариаса ударил по голове, едва не оторвав священнику голову, но Валан отбросил некроманта ударом ноги, а затем рухнул на колени. Решив не пытаться вырвать руку у мертвеца, священник проткнул его насквозь, а затем резко развернул его к наступающему некроманту. Валан попробовал из такого положения сделать выпад.

     Штейгер с легкостью уклонился от столь жалкой атака а затем отступил, позволяя мертвецу измотать священника. На стену уже взобрался новый солдат, готовый вступить в бой с врагом. Мгновения хватило Цидариасу для того, чтобы сломить еще неокрепший разум юноши и разрушить его душу. Личность, воспоминания, умения, эмоции – он стер все, до чего только смог добраться. А затем подарил ему новые: гнев, ярость, ненависть. Тело парня содрогалось от неестественных сил, бушевавших в нем, спину выгнуло дугой, кольчуга начала рваться.

     Солдат замер и, омываемый дождем, развернулся к священнику. Валан уже успел расправиться с мертвецом и даже встал на одно колено, когда на него напал новый противник. Измененный до неузнаваемости солдат бросил священника на пол и вырвал из его ослабевшей руки клинок.

     Цидариас смотрел, как солдат терзает лежащего на спине священника, но не мог избавиться от тошнотворного чувства, что возникало, стоило ему оказаться поблизости от этих людей. Сила их веры была поистине огромна, и ему приходилось бороться с ней каждую секунду.

     – Валан!

     На стену забрался второй серебряный священник и, добравшись до своего товарища, ударил его противника посохом. Солдата буквально смело со стены, заставив его тело, кувыркаясь, рухнуть во двор. Левая рука Валана была сломана сразу в трех местах, отчего священник едва держался на ногах. Цидариас раскинул руки, его глаза пылали неудержимой ненавистью, а мышцы вздувались так сильно, что казались просто невозможно огромными.

     Некромант двинулся навстречу врагам, когда в их битву вмешался кто-то еще.

     Цидариас, у нас нет на это времени. Помоги Экраону во дворе.

     Вспыхнуло зеленое пламя, и Ивирион внезапно оказался между противниками. Плащ некроманта был слегка опален, а длинные волосы лежали мокрыми прядями.

     – Я займусь ими.

     – Как хочешь, – пожал плечами Цидариас, устремляясь прочь.

     Мертвецы окружили сражающихся, но Ивирион не позволил ни одному из них вмешаться. Он хотел лично уничтожить серебряное духовенство.

     – Ты думаешь, что сможешь победить нас? Наша вера абсолютна, наша душа чиста, наши солдаты верны. Мы бьемся за людей, и нет ничего, что могло бы уничтожить нашу веру.

     – Есть я.

     Ивирион поднял руку. Пламя в его душе уже давно рвалось наружу, и он хотел дать ему выход. Священник с посохом рванул вперед, решив атаковать пирриона прямо в голову. Второй достал уцелевшей рукой кинжал и поплелся следом. Ивирион с легкостью уклонился от столь очевидного удара и упер раскрытую ладонь в нагрудник священника.

     – Вот и все.

     Пламя ударило и без труда прожгло сквозную дыру. Как в доспехе, так и в грудной клетке священника. Мужчина неверящим взглядом смотрел на опаленные края раны, силясь поверить в происходящее. В одно мгновение вся его духовная защита была сокрушена, а освященный доспех не выдержал мерзкой магии!

     Валан вскричал и вбил в живот Ивириона свой кинжал. Он попытался рвануть его в сторону, чтобы усугубить и без того смертельную рану, но опустившаяся на голову рука не позволила этого сделать. Несмотря на пылавшее на кончиках пальцев пламя, ладонь казалась просто ледяной. Валан пытался заставить себя двигаться, но он больше не контролировал тела. Мертвые ничего не контролируют.

     Пламя в секунду охватило голову священника, смывая с черепа любые проблески плоти. Ивирион подхватил тела убитых священников, поднялся на зубцы стены и широко развел руки, позволяя беснующейся внизу армии как следует рассмотреть его трофеи.

     – Ваше серебряное духовенство мертво, а вместе с ним и мертвы ваши надежды!

     Судорожный вздох прокатился по людям, узревшим среди дождя окутанного пламенем некроманта.

     – Боги не явятся к вам, их благодать больше не снизойдет на вас, а судьба наплюет на ваши жизни! Вы – звери, призванные на убой. Вы мертвы!

     Сбросив священников вниз, Ивирион позволил пламени сбежать по его рукам.

     – А мертвые не воюют, – прошептал он, выплескивая огонь на приставленные к стенам лестницы. – Мертвые кричат.

     * * *

     Сиптуаг ступил во двор, окруженный самыми преданными и способными солдатами из всех, что имелись в его распоряжении. Битва во дворе уже переросла в бойню, что бушевала повсюду. Люди набрасывались друг на друга с такой яростью, которая была присуща скорее бешеным животным, нежели настоящим цивилизованным существам.