Текст книги "Наши марковские процессы"

Автор книги: Иван Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Мария схватила мышку, произвела кое-какие манипуляции, но безрезультатно.

– Фома, подбрось-ка идею! Нельзя заменить чем-нибудь это «дебаганье»? От какого слова оно происходит?

– «Bug» по-английски значит «жучок». Говорят, будто первая компьютерная поломка у них произошла из-за жучка, попавшего между контактами какого-то реле…

– «Жучок»… Насекомое, значит. Паразит… А! Надыбали! – оживилась Мария и шарахнула ладошкой по столу. – Это – совсем другое дело! «ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, ОБЕСПАРАЗИЧИВАЙТЕСЬ!» Гениально! Перл! И что самое лучшее – в слове «паразит» есть нужная двусмысленность, это ведь не только вши да собачий солитер: есть и другие паразиты – социальные, – которых один мой балбес-учитель во времена «бая Тошо» звал «клещами на теле человечества» и «сорняками в социалистической ниве»… в конце концов, можно и – «в капиталистической». Значит, слово «обеспаразичивание» означает для нас не только дезинфекцию, дезинсекцию и дератизацию, но и уничтожение других паразитов – социальных, – которые разъезжают на БМВ да мерседесах и кровь народную пьют, образно говоря. Ты гляди, какой мы классный лозунг состряпали за нуль времени! Скажу шефу «Бессмысленного труда» на первую страницу его поместить – над заголовком. «Пролетарии всех стран, обеспаразичивайтесь!» Брильянт! Прост, мощен, легок в употреблении, можно оклепать, кого хочешь: сейчас ведь все видные люди – паразиты по определению… Но сдается мне, что можно из него и еще какие-нибудь полезные производные извлечь, – труда не составит. Мне, например, такая линия на ум приходит. Я как-то книжку одну читала – фантастику, братьев Стругацких, кажется, – и там в одной стране тайные службы именовались «Департаментом общественного здоровья».7676
  Речь идет о романе «Обитаемый остров». (прим.авт.)


[Закрыть] А что ты скажешь о таком учреждении – «Департамент социального обеспаразичивания»? Надо этот титул министру внутренних дел предложить, он ведь тоже у нас в клиентах – я повторяю, не в агентах и не в пациентах, а всего-навсего в клиентах… Дератизация. Санитары леса. «Санитар, обеспаразиться сам»… а кроме того… Да! Гениально! Невероятно! Прямо в яблочко!..

С этими словами Мария в крайнем возбуждении схватила склянку с виски, осушила ее до дна, а потом изо всей силы вышвырнула в открытое окно. Через несколько мгновений послышался треск и ночную тишину разрезал противный вой автомобильной сигнализации, а Мария невозмутимо продолжала:

– Видишь, что получилось! Решение наиважнейшего вопроса! Причем нежданно-негаданно. Фома, ты тут человек новый, в курс дела еще не вошел, но тебе все же нужно усвоить, что стряпня шизофренических сочетаний – самое маловажное направление языковой инженерии, вроде ширпотреба. Основная задача у нас – другая: предсказывать будущий язык, будущие слова-носители. «Каким будет следующий Этап Большого Пути?» – вот главный вопрос, по крайней мере, на данный момент, и вот сегодня мы получили ответ: СОЦИАЛЬНОЕ ОБЕСПАРАЗИЧИВАНИЕ. Оно станет наследником «Валютного Совета» и «Структурной Реформы»! Появится Агентство по Обеспаразичиванию, будет и министр в ранге зампремьер-министра, ответственный за Обеспаразичивание, в парламенте станут голосовать за программу Обеспаразичивания, со всеми ее списками, штуками, процентами и суммами, а когда программа Обеспаразичивания провалится или будет недовыполнена, – а я голову даю на отсечение, что так оно и будет, – все станут требовать отставок и обвинять друг друга по телевидению в торможении Обеспаразичивания. В институте наверняка откроют отдел по Обеспаразичиванию – все ведь на научную основу должно быть поставлено, то есть, – сначала на собаках испробовать, – отдел перерастет в отдельный Институт по Обеспаразичиванию – под шапкой «Ятагана», на финансировании фонда Святого Димитра Общего и под эгидой Мирослава Мирославова-Груши, геройски павшего за дело Обеспаразичивания, и так далее… Или ты чего-то недопонимаешь? – спросила Мария, увидев физиономию разинувшего рот Фомы. – А? Если тебе что-то не ясно, ты спрашивай.

Но Фома почти не слушал свою коллегу, так как у него в мозгу творилось что-то неописуемое. Все обрывки разговоров, все мысли этого и предыдущих дней, вертясь, словно кирпичики в компьютерной игре «Тетрис», с невероятной быстротой выстраивались в прочную и связную картину. В самом центре этой картины, однако, зияли огромные дыры… которыми следовало незамедлительно заняться.

– Выходит, что… эти идиотские заголовки в «Бессмысленном труде»… типа – как там – «Жаба съела солдата на посту» и тому подобные… сочиняете вы здесь вот на этом? – он махнул рукой в сторону суперкомпьютера.

Мария утвердительно кивнула и отхлебнула виски прямо из бутылки.

– Так а зачем вам суперкомпьютер-то? – спросил ничего не понимающий Фома. – Когда я еще в школе учился, мы брали восьмибитовый «Правец-82»,7777
  Правец – название персонального компьютера, производившегося в Болгарии в начале 80-х гг.


[Закрыть] писали элементарную програмку, вводили в нее словарь из сотни нецензурных или полуцензурных слов, и она случайным образом выдавала всякие идиотизмы. В том числе, и намного придурковатее этих ваших… – Фома показал на краснеющий на экране лозунг «ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, ОБЕСПАРАЗИЧИВАЙТЕСЬ!». – Купили бы себе «Пентиумишко»7878
  Пентиум – распространенный тип компьютера


[Закрыть] какой-нибудь и он бы идеальную работу вам свершил… Зачем вам для таких простых вещей такая мощная машина-то понадобилась, и вы не оставили ее внизу у нас в теории хаоса, чтоб мы ее какими нужно расчетами нагрузили?

– А внизу бы вы ее какими расчетами нагрузили? – ехидно спросила Мария, и Фома тут же замолчал и покраснел, вспомнив, что сам не знает, что' у него в отделе творится. Наступила короткая пауза.

– Вообще-то, честно говоря, Лука то же самое говорил, – сказала в конце концов Мария, махнув головой вверх к шкафу у правой стены, и Фома, к немалому своему удивлению, увидел стоящий на нем компьютер с грязным корпусом из шершавой желтоватой пластмассы, несомненно датирующей его давно отошедшей правецкой эпохой.7979
  фраза «правецкая эпоха» имеет двоякий смысл: в отношении компьютеров – время, когда выпускались ПК «Правец»; в политическом смысле – годы правления (последнего коммунистического лидера) Тодора Живкова, родившегося в городе Правец


[Закрыть] – Разве что… Ну, во-первых, суперкомпьютер придает лаборатории нужную дозу наукообразия. В смысле, сейчас дело выглядит так, словно мы тут чем-то невесть каким сложным занимаемся. Думаешь, стали бы эти дебилы из «Бессмысленного труда» сумками деньги нам таскать, вошкайся мы тут с какой-нибудь простенькой машинкой из тех, что в любом офисе есть? Так, по крайней мере, Лука говорил…

– А где этот ваш пресловутый Лука? – спросил Фома. – Местный специалист по всему? Почему он сам с программой управляться не пришел?

На мгновение Мария поглядела куда-то на потолок.

– С прошлой недели на глаза не показывался. Слухи-то, конечно, ходили… Будто сбежал, собачий сын, – аж в Южную Корею. А из «Ятагана» и глазом никто моргнуть не успел! Вчера кто-то болтал, будто он шефу по электронной почте написал. И подковырнул так его: «в вашем дурдоме, – пишет, – жил я неплохо, жаловаться не стану, но больше меня для своих глупостей не ищите, управляйтесь сами»…

Тут Мария внезапно смолкла, прислушиваясь к доносившемуся из коридора неясному шуму.

В коридоре кто-то разговаривал. Голос был далеко и слышался плохо, но постепенно приближался, и к нему примешивались звуки медленных звучных шагов по кафелю; он слышался неравномерно, отдельными отрывочными фразами, и Фома понял, что это, в сущности, кто-то говорит по сотовому или радиотелефону. Скоро стали различаться отдельные слова разговора:

– …да кем это он там себя считает? Если от страхования загробной жизни освобожден, так пуп земли, что ли?..

– Шеф идет! – шепнула Мария и кинулась к переднему отсеку лаборатории. Голос был уже совсем близко, и Фома вдруг понял, что он ему страшно хорошо знаком, причем навевает определенно неприятные ассоциации; его обуяло инстинктивное желание спрятаться под стол, но он еле-еле удержался и метнулся в угол комнаты, между серой пластмассовой перегородкой и шкафом с восьмибитовым «Правцом» наверху, прикинув, что этот угол от входа не виден. В следующий миг послышался звук отодвигаемого стула и по поверхности письменного стола в переднем отсеке стукнуло что-то тяжелое и ребристое.

– Мария, где тут у меня была зеленая папка? – крикнул голос за перегородкой, чуть ли не в метре от уха Фомы.

Последовали звуки открываемых ящиков и перелистываемых бумаг; Фома почти визуально представил себе, как Мария роется среди набросанных в ящиках стола журналов «Блеск», «Чмок», «Плеск», «Крик» и «Треск» в поисках папки шефа.

– В этом институте черт знает что такое творится! – заявил голос и тяжело запыхтел. – Представь себе, тихоня какой-то с нижних этажей статью в сеть запустил! И в этой статье – если б ты знала только, о чем написано в этой статье… На заголовок один только посмотри: «Институт как информационный полигон»! Куда девалась вся секретность, я спрашиваю? Я так стукнул по столу Новосельскому и Згуреву, что…

– Почему Згуреву? – подала голос Мария.

– Потому что тихоня этот – из его отдела – «нечистой математики»! Ивайло там какой-то, или, по крайней мере, так мне запомнилось…

При упоминании имени друга Фома почувствовал, как сердце у него бешено запрыгало во всех возможных направлениях и степенях свободы.

– Мало этого, так еще и дыру в защите пробили! – продолжал греметь голос. – Всё, говорят, Крокодиловы люди подстроили – двое из них на этот этаж должны были подняться, да охрана Носорога их засекла… Кошмар! Скандал! Какие завтра на совете директоров «Св. Димитра Общего» цирки разыграются!.. И не хватало этого, так еще у нас в отделе человек из-под контроля вышел! Внизу тихоней из нечистой математики оправдываются, но уж слишком сценарий похерили…

– И что теперь? – тихо спросила Мария.

– Что теперь? Ясно что! Вся секретность – коту под хвост. Придется срочно менять квартиру. С нечистым математиком все ясно – контрольный выстрел, и конец. С Крокодиловыми хакерами – пусть сам с Носорогом управляется, я между кулаками соваться не буду. Да, вот еще – о нашем человеке, из отдела теории хаоса… как бишь его там… Фома… да, Фома Марков…

Единственное, чего захотелось в этот миг Фоме, – так это просто исчезнуть. Раствориться бесшумно в пустоте без пузырьков и осадка. И чтобы никто его больше не видел – ни Мария, ни обладатель до боли знакомого голоса… Но в это самое мгновение в щель между загородками вторгся невысокий мужчина в модном темно-красном пиджаке, и, увидев лицо вошедшего, Фома прямо-таки всхлипнул от ужаса. Волосы с проседью и очки в золотой оправе крепко-накрепко отпечатались у него в памяти после двух бурных визитов в кабинет профессора Дамгова, тем паче, что и волдыри от пчелиных укусов у человека на щеках еще не совсем сошли… Нет, сомнений быть не могло.

Мужчина, явно совершенно не ожидавший увидеть в лаборатории постороннего, стал как вкопанный и устремил на Фому полный изумления взгляд. Из зеленой пластмассовой папки у него под мышкой показалась узенькая полоска бумаги – вырезка из рубрики «Футбольный юмор» газеты «Меридиан мач» – и стала мучительно медленно опускаться на пол… Но спустя мгновение написанное на лице мужчины изумление стало понемножку исчезать, словно он медленно, но неотвратимо соображал, кто перед ним стоит, словно еще немного – и совсем сообразит, и тогда… Вот в глазах у него блеснула искорка интереса – причем подчеркнуто хищного типа, – вот и рот уже раскрылся, чтобы воскликнуть: «А-а-а, кто к нам в гости пожаловал!…»

– Я не Фома! – в панике воскликнул Фома и трепещущими пальцами достал из кармана визитку. – Вот! Я – Лука, а не Фома! Лука я!

1999 г.