Текст книги "Диана де Пуатье"
Автор книги: Иван Клулас
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)
«Но более всех король, несомненно, любит и предпочитает мадам де Валентинуа [398]398
Там же, стр. 77–79. Цитата и перевод в кн.: A. Baschet, ук. соч., стр. 438–439.
[Закрыть] . Эта женщина пятидесяти двух лет, некогда супруга великого сенешаля Нормандии и внучка господина Сен-Валье, которая, оставшись молодой и красивой вдовой, была любима и ценима королем Франциском I и. по общему мнению, многими другими. Затем оная перешла в руки нынешнего короля еще в те дни, когда тот был дофином. Он очень ее любил и любит до сих пор, так что, хотя мадам де Валентинуа сейчас уже в возрасте, она остается его любовницей. Правда, несмотря на то, что она никогда не употребляла румян, а, быть может, благодаря тщательному уходу, дама сия отнюдь не выглядит на свои годы. Она очень умна и всегда была вдохновительницей короля, а в те времена, когда тот был еще дофином, помогала ему и из своего кошелька. Его Величество сохранил с тех пор огромную признательность и в первые же дни своего царствования сделал ее герцогиней де Валентинуа, даровал все, о чем я уже упоминал, и продолжает осыпать подарками, а паче того, неизменно поступает так, как ей желательно. Герцогиня – в курсе всех дел, и каждый день, обычно после обеда, король идет к ней и проводит часа полтора в беседе, делясь всем, что случилось за день».
Посол придерживался мнения, что, несмотря на внешнее соблюдение конвенансов, соперничество между коннетаблем и Дианой отнюдь не угасло.
«Некоторое время при дворе гадали, к кому король наиболее привязан, к коннетаблю или к мадам де Валентинуа [399]399
«Relazioni […]»,ук. соч., стр. 78–79; A. Baschet, ук. соч., стр. 440–441.
[Закрыть] . Но теперь по множеству признаков стало ясно, что дама более любима, с той сдержанностью и почтением, которые рождает лишь глубокая душевная привязанность, а потому расположение короля к коннетаблю может подчиняться тому обстоятельству, что Его Величество в оном нуждается, в то время как его чувство к герцогине не может иметь иного источника, нежели истинная любовь.Я говорю об этом потому, что, к величайшему неудовольствию короля, две эти особы, коннетабль и мадам де Валентинуа, – заклятые враги. Эта вражда длится уже три года, но открыто разразилась лишь в прошлом году, когда госпожа герцогиня проведала, что коннетабль затеял интригу с целью отвратить от нее короля, возбудив в последнем страсть к гувернантке юной королевы Шотландии, красивой молодой женщине. И дело зашло столь далеко, что означенная гувернантка стараниями короля забеременела. Герцогиня весьма досадовала на это обстоятельство.
Королю пришлось многократно просить прощения, а мадам де Валентинуа и коннетабль долгое время вовсе не разговаривали друг с другом. Наконец, уступив настояниям короля, они внешне заключили мир, но подспудно их взаимная ненависть как никогда велика, и при дворе существуют как бы две фракции. Тот, кто приближается к одной из них, заранее знает, что с противной стороны навлечет на себя лишь враждебность. А поскольку коннетабль не слишком любим при дворе, едва ли не все знатные вельможи собираются под знаменами герцогини, в том числе и дом Гизов, как из-за того, что месье д’Омаль – зять мадам де Валентинуа, так и в силу того обстоятельства, что кардинал жаждет править единолично».
И более позднее свидетельство другого посла, Джованни Капелло, преемника Лоренцо Контарини с 1551 по 1554 год, дает нам совпадающие сведения [400]400
Ср. итальянский текст и перевод в «Relations des ambassadeurs […]»,ук. соч., стр. 366–385. См. также кн. A. Baschet, ук. соч., стр. 441–442, портрет короля, и стр. 442–445, первая аудиенция посла, затем 12 ноября 1551 года – королевская партия в лапту (рассказ племянника посла Капелло).
[Закрыть] .
«Что до распорядка дня Его Величества, то он как нельзя более разумен: король совершает лишь полезные и благородные дела. Летом он встает на заре, а зимой – как только рассветет. День он начинает с набожной молитвы, потом отправляется на тайный совет, именуемый „узким“, куда входят г-н коннетабль, монсеньор де Гиз, месье де Вандом и великий маршал. Там обсуждаются вопросы войны и мира, вооружения, войск, довольствия – словом, все, что имеет касательство к управлению королевством. С совета король идет слушать мессу, после чего обедает, однако без особого аппетита: кажется, он целиком погружен в свои мысли.
После обеда заседает менее тайный совет, на котором король присутствует довольно редко, но поименованные выше советники пребывают там в полном составе, и здесь речь идет о законах, правосудии, а также иных подобных делах. А король предается изучению литературы, ибо прекрасно знает, что для принца оная может оказаться полезнее и почетнее любой другой вещи в мире. Потом король садится на лошадь как для того, чтобы освежить голову, так и ради тренировки телесной. Он любит охоту, особенно погоню за оленем, и выезжает на нее два раза в неделю. Все развлечения Его Величества весьма благопристойны, разве что, предаваясь запретным удовольствиям, он умеет весьма ловко скрываться.
Королю 36 лет. Ростом он высок и хорошо сложен, лицом красив и приятен, цвет кожи имеет несколько смугловатый. Манеры его весьма любезны. Государь мягок и куртуазен в обращении и благоволит беседовать с любым человеком, пусть самого скромного звания».
Дополняя рапорт своего дяди, племянник посла оставил в письме и другое, очень ценное свидетельство:
«Нас проводили в зал, где Его Величество имеет обыкновение вкушать трапезу во дворце, называемом Лувр и стоящем над Сеной. Его Величество стоял у окна, облаченный в богатый камзол из черного узорчатого шелка, отделанного бархатом и прекраснейшими украшениями. Поверх него – белая кожаная перевязь с вышитыми на ней золотыми полумесяцами, перекрещенными таким образом, чтобы походить на двойную букву „D“, с которой начинается имя герцогини де Валентинуа. А в сплетении сих букв проглядывает и заглавная „Н“, первая буква имени Его Величества – весьма откровенный намек на чувства, испытываемые королем к этой даме, ибо как два полумесяца пребывают в тесном объятии и скреплены перекладинами двух „D“, так и души обоих любовников нерасторжимо связаны взаимной привязанностью. Швейцарцы и королевская стража одеты в одинаковые ливреи с серебряным полумесяцем на груди и на спине, над которым вышит девиз „Donee totum impleat orbem“ [401]401
A. Baschet, ук. соч., стр. 443.
[Закрыть] ».
Эта смелость в признании своей любви столь же замечательна, сколь и постоянство, с каким король о ней заявляет. Отныне публичные почести, воздаваемые любовнице, стали частью придворного ритуала. Король любил красоваться в спортивных состязаниях на глазах у своей дамы. Послушаем, как племянник посла рассказывает о партии в мяч, разыгранной королем 12 ноября [402]402
Там же, стр. 444–445.
[Закрыть] : «Он был с ног до головы облачен в белое, начиная с белых сапожек и кончая соломенной шляпой, впрочем, весьма красивой. Играл он в одном колете, без камзола. Его Величество отличается прекрасным ростом. Возможно, он немного тяжеловат, но в общем хорошо сложен. Наблюдая за ним во время игры, трудно вообразить, что это король, ибо он не требует соблюдения каких-либо церемоний и этикета по отношению к своей особе, разве что, когда ему надо пройти под веревкой, последнюю приподнимают, да использует по одному мячу на ракетку. В остальном никто не догадался бы, что это играет король. Обсуждаются даже его ошибки, и я не раз видел, как Его Величество признавали неправым. Прийти смотреть игру может любой. В тот день месье де Гиз, уж не знаю каким образом, упустил мяч, и тот, попав в лицо, рассек ему губу. Означенный месье де Гиз тотчас удалился в свои апартаменты, и Его Величество прекратил игру. Все это не имело никаких последствий».
С высоких галерей наблюдали за игрой в мяч дамы. Они же присутствовали при выездах и возвращениях с охоты, если сами не принимали в ней участия, как по-прежнему поступала Диана, невзирая на возможность упасть с лошади и прочие опасности, подстерегающие охотника в лесу. Но для обсуждения государственных дел герцогиня предпочитала дождаться момента, когда король придет в ее комнату. Она также передавала монарху все слухи и мнения, собранные «союзниками» и родичами. Сообщала Диана и новости о королевских детях. Вполне доверяя своей власти над королем, Диана много путешествовала. Не раз навещала своих дочерей: так, ее можно было встретить в Валь-де-Луар, в Анжу, в Нормандии, равно как в Бри-Конт-Робер или Шато-Тьерри у зятя, Робера де Ла Марка.
Во время этих поездок Диана требовала, чтобы ей доставляли все счета и подробнейшие отчеты. Доходами с герцогства Валентинуа управлял совет законников, заседавший в Гренобле. В случае необходимости они обращались в парламент и Счетную палату, дабы ускорить завершение процессов по спорным делам.
Записки, посылаемые Диане, комментировались ею собственноручно и возвращались обратно с подробными указаниями [403]403
См.: J. d’Orliac, ук. соч., стр. 171–174.
[Закрыть] . Так, 1 мая 1550 года она приказала провести расследование на предмет поиска еретиков, проживающих на ее землях, особенно в городе Крест. Совет поспешил отправить к Диане г-на де Ла Менардьера с устным докладом. Последний отчитался о доходах с аренды и о точных размерах урожая. «Что до запасов зерна Мадам, их пересмотрели, заново взвесили и нашли, что от сбора прошедших лет оно имеет количество, приблизительно равное 2 тысячам 500 мешков всех видов зерна, которые решили не продавать, не уведомив предварительно Госпожу, так как можно рассчитывать, что цена упомянутого зерна возрастет как благодаря торговле с чужеземцами, так и вследствие того, что сбор в нынешнем году весьма невелик».
Столь же тщательно велся надзор и за взиманием соляного налога во владениях герцогини. Разногласия, существовавшие у нее с общинами Виллебрег и Барбантан, равно как продвижение ее исков в парламенте Гренобля, держались под неусыпным контролем. Представители Дианы предлагали ей операции, с помощью которых можно было бы расширить ее вотчинные владения. Земли Пизансона около Романа, где родился и умер Жан Сен-Валье, могли бы стать «одним из самых красивых и доходных владений в Дофинэ», сумей герцогиня добиться от месье де Сарсена части сеньоральных прав, которыми тот обладает. В обмен ей предложили отдать владение Вильнев-де-Мар. Диана сообщила о своем согласии. Другая часть Пизансона принадлежала Екатерине д’Амбуаз, супруге Людовика Клевского: Диана вчинила судебный иск и выиграла. Так она стала владелицей всей сеньории. Вернула она и некогда отчужденные земли: например, порт де Ла Рош-де-Глюн, мост Конфолан вместе с пошлиной и сеньорию Бомон-Монто, в 1543 году проданные семейством де Пуатье некоему Перонну. А чтобы возместить последнему убытки, Диана раздобыла патентные письма, составленные в Лилль-Адане 18 сентября 1550 года с требованием казначейству уплатить 661 ливр откупных за Рош-де-Глюн, 1222 ливра – за Конфолан и 1823 ливра за Бомон. Операция была проведена во исполнение вердикта парламента от 17 июня, уполномочившего герцогиню де Валентинуа, наследницу Гийома де Пуатье, забрать свои земли из рук тех, кто их приобрел. Зато Диана пунктуальнейшим образом соблюдала выплату пожертвований на добрые дела, указанных в завещании ее покойного брата, – в частности, наделяла приданым девушек из неимущих семей.
Таким образом, как мы видели на примере владений в Дофинэ, ни одну мелочь в управлении своим имуществом Диана не пускала на самотек. Более того, чтобы держать финансовые документы в порядке, герцогиня де Валентинуа создала специальное хранилище – архив [404]404
Там же, стр. 175–176.
[Закрыть] . Она приказала своему интенданту Готье собрать в сводчатом зале замка Этуаль хартии и документы, подтверждающие ее права на герцогство де Валентинуа и на иные земли и имущество. Готье, старый слуга семьи Пуатье, предпринял составление «генеалогии графов де Валентинуа». Ознакомившись с «Анналами Аквитании» Жана Буше, он пришел к выводу, что семья Сен-Валье происходит от древних герцогов Аквитанских. «Впрочем, – писал он своей госпоже, – я часто видел в прежние времена и нарочно разглядывал росписи в большом зале старого замка Этуаль, называемом Зеленым Залом. Там, в самой верхней части стены, где начинается свод, был щит с гербом Аквитании. Тогда я понятия не имел, что это за герб, и многие люди спрашивали и интересовались происхождением оного. Пять лет назад часть свода обрушилась, и Вы, Мадам, приказали его переделать, что и было исполнено. А подле указанного щита был изображен и другой – с шестью серебряными безантами на лазурном поле и золотой головой, которые Вы с полным основанием перенесли на свой герб. Сие наводит меня на мысль, что вышепоименованные графы Валентинуа и Диуа поистине являются потомками этого древнего рода».
Под рачительным управлением преданных слуг состояние герцогини волшебным образом росло год от года. А Диана, избавившись от повседневных забот, могла вершить высокую политику. Ей хотелось, чтобы король всему миру внушал почтение своим могуществом, а его трон воссиял новой славой. После недавнего примирения с Англией оставалось низвергнуть императора, непримиримого врага Франции, а также его союзника папу Юлия III.
Долгое время коннетабль, глава королевской дипломатии, старался сохранить мир с Карлом V. Некогда он послал вести с ним переговоры своего племянника д’Андело и Шарля де Коссе, графа де Бриссака, сына своего двоюродного брата Рене де Коссе-Бриссака (последний был гувернером Детей Франции во время их испанского плена после поражения французов у Павии). Однако все усилия коннетабля потерпели крах. Карл V заменил посла де Сен-Мориса фламандцем Симоном Ренаром, только и искавшим повода к ссоре. Впрочем, разногласия теперь касались Нового Света, где по договоренности с Колиньи Дюран де Вильганьон хотел основать французские колонии, населенные протестантами [405]405
F. Decrue, ук. соч., т. II, стр. 98–99.
[Закрыть] .
Однако в первую очередь конфликт разгорелся на итальянской земле. По настоянию императора Юлий III перевел Вселенский собор из Болоньи в Тренто, город, принадлежавший Австрии. Французский монарх отказался послать туда своих епископов. Кроме того, прелат решил отобрать герцогство Пармское у Октавио Фарнезе, брата Горацио, жениха Дианы, маленькой крестницы герцогини де Валентинуа. Король отреагировал на это, взяв под защиту герцога Пармского 27 мая 1551 года. Отныне военное вмешательство Франции стало неизбежным. Но никто из традиционных союзников, похоже, не решался оказать помощь: даже герцог Феррарский, дядя короля со стороны жены и тесть герцога де Гиза, не смел навлечь на себя гнев императора. А значит, действовать предстояло, избрав базой операций Пьемонт, завоеванный Францией еще во времена Франциска I [406]406
Там же, стр. 100–102.
[Закрыть] .
Герцогиня Валентинуа с интересом следила за победоносными сражениями у Чьери и других крепостей. Возглавлял их новоиспеченный маршал Шарль де Коссе-Бриссак, красавец, которому Диана давала понять, что его подвиги не оставляют ее равнодушной [407]407
Ср.: G. Guiffrey [1866], ук. соч., стр. 228. Делая вид, что оказывает знаки внимания другому мужчине, Диана, вероятно, стремилась вызвать у короля определенную ревность, которая должна была лишь еще более подогреть его любовь. Генрих ответил в стихах, заявляя о полной своей убежденности в том, что любовница остается ему верна:
Никому не сравниться со мной,Ибо ничто не ценю, как ее благосклонность.И никто не сумел бы столь возвеличить меня,Как она, ибо не ищет и не преследует ничего иного.Никакие измены мне не страшны,Так незыблема ее верность.И другому никогда не занятьМеста, где я чувствую себя столь уверенно и покойно.
[Закрыть] . В помощь Бриссаку коннетабль послал своего старшего сына Франсуа и племянника д’Андело, но последний имел несчастье угодить в плен к имперцам в окрестностях Пармы и надолго стал пленником в Милане. Атаковать побережье Италии было поручено адмиралу Леванта, сводному брату Монморанси графу Танду. Его операциям, хоть и подпорченным неумелыми действиями Леоне Строцци, приора Капуи и кузена королевы Екатерины Медичи, командовавшего эскадрой галер, помогал турецкий флот адмирала Драгута, по просьбе французов одновременно беспокоивший и генуэзцев, и мальтийских рыцарей, союзников императора [408]408
F. Decrue, ук. соч., стр. 103.
[Закрыть] .
В ходе этих военных операций к Франции обратились немецкие князья, участники Шмалькальденской лиги. Принц Мориц Саксонский, по приказу императора осаждавший протестантский город Магдебург, переметнулся в лагерь противника и 5 октября 1551 года подписал тайный договор о союзе с Генрихом II [409]409
Там же, стр. 107.
[Закрыть] . К нему присоединились маркграф Альберт Бранденбургский и два юных саксонских принца. Договор был ратифицирован в Шамборе 15 января 1552 года. Немцы обязались представить 50 тысяч пехотинцев, 20 тысяч кавалеристов, как и французы. Целью союзников было изгнать императора из Германии. В благодарность за помощь король получил бы имперские и епископские города Мец, Туль и Верден, которыми мог управлять в качестве имперского представителя.
Оставалось лишь ускорить подготовку к кампании.
На заседании Парижского парламента 12 февраля 1552 года коннетабль объявил о создании временного правительства, которым явится собранный при королеве Совет во главе с Хранителем Печатей Бертраном [410]410
F. Decrue, ук. соч., стр. 108.
[Закрыть] . Защита границ на севере была тщательно обеспечена: зятю Дианы маршалу де Ла Марку предписывалось охранять их, с тех пор как он получил Седанское княжество. Войска могли быть собраны в марте 1552 года в Шампани. Но король отметил существенную нехватку денег, несмотря на то, что Корона широко воспользовалась помощью банкиров, равно как общественным кредитом в форме эмиссий и рент под залог Парижской ратуши. Коннетабль, герцог де Гиз, маршал де Сент-Андре, а также и герцогиня де Валентинуа вложили в кампанию личные средства.
Диана присоединилась к Генриху и Екатерине в Жуанвиле у герцога де Гиза в начале апреля: там она ухаживала за королевой, заболевшей «крапивницей», от которой тело покрывалось красными пятнами, или «петехией». Болезнь могла закончиться смертью. Герцогиня преданно заботилась о королеве, не боясь заразиться, и король ей за это был искренне признателен. Он и сам задержался у постели больной, а потому смог выехать к армии лишь 11 апреля.
Для обоих любовников этот отъезд стал новым предлогом к излиянию чувств. Измены Генриха были забыты. Диана хотела сохранить лишь память о счастливых минутах и восславить того, кто ей их подарил [411]411
G. Guiffrey [1866], ук. соч., стр. 228.
[Закрыть] .
Прощай, услада моего сердца!
Прощай, мой господин и повелитель!
Прощай, истинная шпага знати! […]
Прощайте, королевские пиры!
Прощайте, эпикурейские трапезы!
Прощайте, великолепные празднества!
Прощайте, нежные поцелуи голубя и голубки!
Прощай то, что мы делали тайно.
Когда предавались играм наедине!
Прощай, прощай, тот, кого любит мое сердце.
Прощай, наивысшая радость!
И влюбленный король отвечал столь же пылко:
Она, видя, что приближается мой отъезд,
Сказала мне: «Друг, чтобы снять с меня тяжесть
Расставания, оставь мне свое сердце
Вместо моего, где живешь ты один».
А я, заметив, что близится час разлуки
И придется оставить все, что я так любил,
Молю ее даровать мне
Как величайшую милость право поцеловать ей руку.
И, если говорю что-то еще.
То лишь молю помнить,
Что до самого возвращения не познаю радости,
Пока не узрю ее честное лицо.
А тогда я смогу сказать наверняка,
Что я, столь уверенный в ее расположении,
Напрасно искал бы чего-либо иного,
Ибо тут вкушаю величайшее удовольствие [412]412
Там же, стр. 228–229, по фр. рук. 3142. т. 9.
[Закрыть] .
Опередив короля, коннетабль без единого выстрела вошел в Мец 10 мая. Екатерина окончательно оправилась от болезни и взяла на себя снабжение войск продовольствием. Тут она следовала советам Монморанси, поскольку оба были не прочь продемонстрировать свои способности в пику Диане.
А король собственноручно писал любовнице подробные отчеты о своей армейской жизни. Так, в мае он сообщал ей из лагеря в Водреванже, неподалеку от Меца [413]413
Там же, стр. 221–222, по фр. рук. 2991, т. 9.
[Закрыть] :
«Любимая моя госпожа, не стану докучать Вам длинными письмами, так как велел гонцу устно передать главное, ибо времени очень мало – я сворачиваю лагерь, дабы форсировать реку Саар, а еще я отпустил всех послов в Мец, как и прочих долгополых. Заодно отправил весь багаж, дабы обозники не съели все наше продовольствие, тем более что в бою от них нет никакого проку. Молю Вас поверить, что армия моя великолепна и преисполнена доброй воли, и клянусь Вам, если кто-то попытается заступить мне дорогу, Господь Наш поможет мне, как не раз помогал, явив свою милость. Теперь не стану произносить иные речи, возложив оные заботы на месье д’Авансона, который уже приготовился к отъезду. Однако умоляю помнить того, кто ведал лишь единого Господа и единого друга – Вас, и вновь присягаю, что Вы не устыдитесь данного мне дозволения носить имя рыцаря Вашего и слуги, которое молю сохранить за мною навеки».
После оккупации Лотарингии «Австрийский вояж» завершила военизированная прогулка по Эльзасу, а потом к границам Люксембурга. Однако в конце июня, едва прибыв в Седан, владения Ла Марк, король заболел. Диана и Екатерина – каждая по отдельности – слали тревожные письма Монморанси. Королева, несомненно обойдя герцогиню на шаг, задумала присоединиться к мужу. Но Генрих II не забыл ни о Диане, ни об интересах ее семейства. Во время пребывания в Седане он утвердил за Робером де Ла Марком титул герцога Буйонского, после того как маршал вновь захватил этот город, отнятый у его семьи и присоединенный императором к епископству Льежа [414]414
F. Decrue, ук. соч., стр. 128–129.
[Закрыть] .
В июле 1552 года после трех с половиной месяцев победоносных военных операций король с благодарностью распустил армию, уже начинавшую страдать от дождей и духоты. Диана узнала эту радостную для нее новость в Ане, куда удалилась, оставив королеву в Шалоне. Она писала 16 июля мадам д’Юмьер, получив от нее доклад о здоровье королевских детей: «Я приехала сюда на некоторое время, чем вполне довольна, поскольку погода стоит прекрасная. Хотела бы принять Вас здесь, хотя бы на пару часов, чтобы Вы отведали сыров и масла, приготовленных Вашей пикардийской служанкой, которая, ручаюсь Вам, все так же хорошо исполняет свой долг. В будущий понедельник я вновь уеду, дабы присоединиться к королеве, так как король возвращается из своего лагеря. И если, будучи там, я смогу каким бы то ни было образом послужить Вам и сделать приятное, Вы убедитесь, что я, как всегда, от души рада исполнить Вашу просьбу» [415]415
G. Guiffrey [1866], ук. соч., стр. 103–104.
[Закрыть] .
Герцогиня присоединилась к королю и королеве в Вилье-Коттре, откуда отправила мадам д’Юмьер новые распоряжения [416]416
G. Guiffrey [1866], ук. соч., стр. 104–106.
[Закрыть] : став гувернером детей Франции, бывший посол в Риме месье д’Юрфе получил право устанавливать порядок расходов, но лишь после предварительного одобрения оного мадам д’Юмьер. Что до здоровья детей, то она могла непосредственно сообщать о нем как родителям, так и коннетаблю. Это последнее уточнение доказывает, что Диана наконец примирилась с Монморанси. Она была признательна коннетаблю за то, что во время последней военной кампании тот в присутствии короля превознес заслуги обоих ее зятьев – и Омаля, и де Ла Марка.
Победу теперь оставалось лишь закрепить. Разумеется, протекторат Франции над Лотарингией гарантировал брачный союз между юным герцогом и Клотильдой Французской. второй дочерью Екатерины Медичи и Генриха II. Но Карл V не хотел смириться с потерей Меца и стал готовить осаду. Узнав об этом, король в середине августа поручил Франсуа де Гизу обеспечить защиту города, губернатором которого он был назначен [417]417
F. Decrue, ук. соч., стр. 131.
[Закрыть] . Монморанси получил задание снабжать его припасами: после такого разделения обязанностей вражда и соперничество обоих кланов исчезли. Однако, чтобы защитить город от натиска, обещавшего быть ужасным, следовало собрать немалые запасы провизии и снарядов. Гизу пришлось покупать их на собственные средства. Он выложил почти двухмесячное жалованье, уплатив 5 тысяч ливров торговцам зерном и 3904 ливра торговцам говядиной. Но и этого не хватило. Диана, заболевшая в Вилье-Коттре сильной простудой, вынуждена была подняться с постели и вместе с маршалом Сент-Андре просить короля о дополнительной субсидии [418]418
G. Guiffrey [1866], ук. соч., стр. 106–107.
[Закрыть] .
Гизы удерживали Мец от осаждавших его герцога Альбы и маркиза де Мариньяна. За линиями вражеских войск герцог д’Омаль рассылал кавалерийские патрули. Он приглядывал за одним из немецких князей, Альбертом Бранденбургским, поскольку у Франции имелись основания ему не доверять. Внезапно 28 октября немец набросился на лотарингского принца, разбил его и взял в плен. Это расчистило путь Карлу V, и тот 20 ноября явился принять командование над 50-тысячной армией осаждающих [419]419
F. Decrue, ук. соч., стр. 132.
[Закрыть] .
Не имея возможности послать герцогу Гизу новые подкрепления, Монморанси поспешно отправил на помощь двух своих сыновей, Франсуа и Анри, которым удалось пробраться через линию осады. Удача улыбалась французам. Окруженный со всех сторон Мец победоносно сопротивлялся имперцам, и Карл V, потеряв половину солдат, погибших от голода, холода и измождения, 2 января 1553 года неохотно отступил. Все лавры за это жалкое отступление противника стяжал герцог Франсуа де Гиз [420]420
Там же, стр. 134. Король, оправившись от насморка, который продержал его дома в течение двух дней, представляет Диане отчет о проведенных операциях: G. Guiffrey [1866], ук. соч., стр. 223–224.
[Закрыть] , но удовлетворение, испытываемое Дианой, как родственницей победителя, несколько омрачалось пленом ее зятя д’Омаля.
Император не отказался от надежды взять реванш. В Италии маркиз де Мариньян незадолго до того окружил Парму. Имперский губернатор герцогства Миланского Ферранте Гонзаго постоянно беспокоил губернатора Пьемонта Шарля де Бриссака, которому Диана послала корпус легкой кавалерии под командованием Жана де Кара, графа де Ла Вогийон. Этот молодой человек был обручен с племянницей герцогини Анной де Клермон, дочерью Антуана де Клермона и Франсуазы де Пуатье [421]421
F. Decrue, ук. соч., стр. 136–137; G. Guiffrey [1866], ук. соч., стр. 118–121 и стр. 125–136, письма Дианы к Бриссаку в период с января 1553-го по январь 1554 года.
[Закрыть] . А против города Сиенны, изгнавшего испанцев в июле 1553 года и предложившего себя Франции, выступила имперская армия. Король послал войска и поручил кардиналу Ипполито д’Эсте, а потом и Пьеро Строцци согласовать действия для защиты города. Но Строцци потерпел крупное поражение под Марсиано 2 августа 1554 года. На севере Франции Карл V осаждал Теруану, где находился старший сын коннетабля Франсуа де Монморанси [422]422
F. Decrue, ук. соч., стр. 141.
[Закрыть] . Он только что тайно женился на фрейлине королевы Екатерины Жанне де Пиенн, что впоследствии вызвало при дворе грандиозный скандал. Не получив помощи, Франсуа де Монморанси был вынужден капитулировать и попал в плен, разделив, таким образом, участь сыновей знатнейших семейств Франции.
Решение вопроса о выкупах заботило всех, в том числе и Диану. В апреле 1554 года Альберт Бранденбургский оценил свободу Клода д’Омаля в значительную сумму – 60 тысяч экю. Но Диане надо было выкупить и другого зятя, Робера де Ла Марка, 18 июля 1553 года захваченного в Хесдене принцем Эммануилом Филибером Савойским, генералом Карла V. Вдобавок Диана с болью узнала о смерти юного Горацио Фарнезе, супруга ее крестницы Дианы Французской [423]423
Там же, стр. 142–144.
[Закрыть] .
Надеясь положить конец подобным потрясениям, Генрих II решил лично отправиться на фронт. Управление он передал Екатерине. Королева, не менее Дианы встревоженная опасностями, которым подвергал себя монарх, умоляла коннетабля охранять Генриха, когда тот окажется лицом к лицу с врагом: «Непрестанно желаю одного: чтобы король вовсе того не делал […]. Я обращаюсь к вам как женщина и супруга человека, не принявшего никаких мер к тому, чтобы его особа не пострадала» [424]424
I. Cloulas, « Henry II»,ук. соч., стр. 400.
[Закрыть] .
Генриха окружала вся его знать: коннетабль, герцог де Гиз и маршал Сент-Андре. Столкновение двух армий произошло 17 сентября около Като-Камбрези. Однако это сражение не привело к какому-либо определенному результату. Уязвленный таким итогом, коннетабль на весь октябрь затворился в Шантийи и занялся подготовкой возобновления военных действий на севере Франции в 1554 году. Герцог д’Омаль, едва оказавшись на свободе, весьма пылко принялся за дело и тут же опустошил Брабант [425]425
F. Decrue, ук. соч., стр. 146 и сл.
[Закрыть] . Потом он поспешил в Италию, где присоединился к маршалу де Бриссаку и Блезу де Монлюку [426]426
Там же, стр. 151–159.
[Закрыть] . Король публично показал, насколько он заинтересован в итальянских делах, попросив герцога Феррары стать крестным отцом его сына, родившегося 18 марта 1555 года и названного Эркюлем. Однако произошли радикальные перемены, более военных побед способные поправить дела Франции. Это, во-первых, смерть молодого короля Эдуарда VI Английского. На трон взошла его сестра Мария Тюдор. Прежде всего она избавилась от своей соперницы Джейн Грей, дочери герцога Саффолка и праправнучки короля Генриха VII Тюдора, – семнадцатилетняя принцесса была казнена 12 февраля 1554 года. И тогда в письме Дианы де Пуатье Гийометте де Сааребрюк, матери ее зятя Ла Марка, вырвались сочувственные слова, несомненно делавшие ей честь: «Мадам, добрый друг мой, только что мне вручили доклад о бедной юной королеве Жанне. И я не могла без слез читать ее кроткие и смиренные слова в час последней муки, ибо никто и никогда не видел столь нежной и совершенной принцессы. И вот, как видите, таким женщинам суждено гибнуть под ударами злодеев» [427]427
G. Guiffrey [1866], ук. соч., стр. 126–127.
[Закрыть] .
Герцогиня де Валентинуа тем не менее была далека от проявлений такого же сочувствия к другим «злодеям», которыми считала сторонников реформы, причем в той же мере, что бандитов и фальшивомонетчиков. Без всяких угрызений совести она забирала себе, раздаривала слугам и домашним имущество, конфискованное у осужденных [428]428
Французская национальная библиотека, фр. рук. 5128: отчуждение в пользу повара Дианы Антуана Руссе, а также Жана Море, повара Хранителя Печатей, имущества Филибера Белара, приговоренного к смертной казни за жестокость и богохульство (в 1552 году); отчуждение в пользу Гийо Руйе, соммелье герцога д’Омаля, имущества Этьена Павара, сожженного как фальшивомонетчика (апрель 1553 года); отчуждение другому своему слуге, Андре Фоше, имущества братьев де Ла Мер, приговоренных к смертной казни за ересь и оскорбление его величества (сентябрь 1553 года). Ср. также: G. Guiffrey [1866], ук. соч., стр. 123–124 n.1.
[Закрыть] . Война и тревога за короля и зятьев никогда не отвлекали ее от забот о материальных благах. С 1552 по 1554 год Диана не только бдительно охраняла целостность своих имений, но и расширила их благодаря королевским щедротам: так, она добилась получения доходов с сеньорий Гран, Шато Дубль и Бопер в Дофинэ, земель Арамон и Валебрессо в сенешальстве Бокер, а также права взимать налоги с островов, «изобилующих на реке Роне». Плюс к тому Диана получила гарантию на дарованное ей право иметь в Париже личный фонтан. Кроме того, она затеяла судебный процесс против Анны де Писселе и ее уполномоченных по поводу сеньорий Бейн, Гриньон и Нуази в Валь де Галли, а также Кудрэ и Монпансье-ан-Лардене [429]429
См., в частности, Arch, d‘Isère, В. 3593: декларация от июня 1552 года, в которой указывается, что герцогство Валентинуа, а также сеньории Марас, Борепэр, Альбон, Ла Рош-де-Глюн, Бовуар и Монто не могут быть включены в королевские владения; В. 2335: включение 6 июня 1554 года сеньорий Грав и Шатодубль в состав герцогства Валентинуа; Нац. арх. КК 102, т. 124 v°-125 v°, 222 v°-223 v°: разрешение герцогине сохранить за собой фонтан в Париже от 14 мая 1554 года; Х14 1580, т. 480: предписание от 2 июня 1555 года второй следственной палате ускорить завершение процесса между королевским прокурором, герцогиней де Валентинуа и Жаном д’Эскобло де Сурди по вопросу о принадлежности сеньорий Бейн, Гриньон, Уази в Валь-де-Галли, Де Кудре и Монпансье-ан-Лардене. См. также Дневники Счетной палаты: дары в пользу Дианы де Пуатье (шифры с RR по XX, 1553–1557 годы).
[Закрыть] .
Пока герцогиня де Валентинуа заботилась о своем процветании, королевство сворачивало на путь мира. Карл V, постепенно раздававший свои короны сыновьям, согласился с предложением Юлия III провести переговоры. Новый папа, Павел IV Карафа, не был расположен к этому мероприятию, так как враждебно относился к императору и его сыну, но участники встречи уже начали прибывать в мае 1555 года. Полномочные представители англичан, имперцев и французов занялись изучением разногласий, существовавших между ними в Марке, городе на территории Кале [430]430
F. Decrue, ук. соч., стр. 167–168.
[Закрыть] .
Затем, в декабре 1555 года [431]431
Там же, стр. 171.
[Закрыть] , в аббатстве Воселль, расположенном на берегу Шельды, к югу от Камбре, рассматривался вопрос об освобождении пленных.
Имперцы захватили многих родственников коннетабля – его старшего сына Франсуа, сводного брата графа де Виллара, зятя виконта де Тюренна, племянника Франсуа д’Андело, плененного в начале военных действий под Пармой в 1551 году. Но самым значительным пленником считался Робер де Ла Марк, герцог Буйонский, маршал Франции и зять Дианы де Пуатье. Впрочем, в руках французов также оказались знатные имперские вельможи, такие, как герцог д’Аршо, граф Мансфельд и кондотьер Ромеро. За каждого был назначен внушительный выкуп, и для того чтобы собрать нужные суммы, требовалась изрядная отсрочка.
В случае же с герцогом Буйонским следовало еще и определить, от кого зависит его герцогство – от императора или от захватившего его в 1552 году короля Франции. И в самом деле, встал вопрос о взаимном возврате завоеванных территорий. Но французы, захватившие множество земель, потеряли бы при таком раскладе все свои преимущества. И адмирал де Колиньи еще до обсуждения прочих вопросов потребовал, чтобы каждый сохранил то, что имеет на данный момент.
В конце концов договор, предусматривавший отсрочку на пять лет, был подписан 5 февраля 1556 года [432]432
Там же, стр. 172.
[Закрыть] . В Брюсселе Колиньи принял император, а вернувшись, посол обнаружил, что король занят раздачей почестей и наград тем, кто отличился в недавней войне. Колиньи был вновь утвержден губернатором Пикардии, однако ему пришлось уступить губернаторство в Париже и Иль-де-Франс своему кузену Франсуа де Монморанси. Коннетабль добился назначения своего старшего сына на этот высокий пост, ибо хотел обеспечить тому достойное будущее, ввиду его предстоящей свадьбы с Дианой Французской, вдовой Горацио Фарнезе [433]433
Там же, стр. 176.
[Закрыть] . Король желал этого брака и решил провести церемонию, как только Франсуа освободится из плена в Нидерландах. Вдовью долю новобрачной должны были составить графства Мант и Мелен с капиталом в 100 тысяч ливров. Однако, когда все вопросы уже обсудили, всплыли прежние обязательства Франсуа де Монморанси по отношению к Жанне д’Аллуин де Пиенн [434]434
Там же, стр. 180–185.
[Закрыть] . Коннетабль был безжалостен: молодую женщину заперли в монастырь Дочерей Господних в Париже, а ее супругу пришлось в ноябре 1556 года ехать в Рим и добиваться разрешения на отречение прежних обетов. Франсуа де Монморанси не достиг сразу цели, чтобы получить возможность порвать с бывшей любовницей: отец сумел втолковать ему, насколько выгоднее породниться с королевской семьей, чем сохранить ту, давнюю связь. Однако понадобилось ждать нового эдикта от 1 марта 1557 года, задним числом аннулировавшего все тайные браки, заключенные без согласия родителей, чтобы 4 мая состоялась свадьба Франсуа де Монморанси и Дианы Французской.
