Текст книги "Лисянский"

Автор книги: Иван Фирсов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Немного подумав, добавил:

– Адмирал Мордвинов к этим делам, я слыхивал, неравнодушен. Хотя он нынче и в немилости у государя, однако вниманием пользуется великим.

Зима была уже на исходе, кое-где темнели разводья во льду. В Кронштадтском порту необычно рано начали вдруг вооружать рангоут и ставить такелаж на некоторых судах.

Прошел слух, что будто бы собирается в дальний путь кто-то из царствующих особ.

Не прошло и двух недель, как все сразу выяснилось. Из столицы прибыл курьер с известием о внезапной кончине Павла I и вступлении на престол Александра I.

Царствующей особой оказался наследник. С его благословения отца отправили на тот свет заговорщики – приближенные царя. В Кронштадте же на случай неудачи его ждал фрегат, чтобы доставить к устью Темзы.

Европа никогда не оставалась безучастной к владельцам трона на Руси. Весьма явственно это проступило во время становления государства Российского – сначала Лжедмитрий, затем цесаревич Алексей, послепетровская чехарда… Все это преследовало одну цель – ослабить Россию.

Нынче же смертельная угроза нависла над Британией. Оказалось, что Павел I, охладев к англичанам, все более сближался с новоявленным императором Наполеоном и приступил к «страшному для Англии предприятию – отправлению войск сухим путем для вторжения в английские владения Ост-Индии».

В январе атаман войска Донского генерал Орлов получил приказ – идти в Индию. В начале марта часть 35-тысячного отряда донцов переправилась через Волгу. В Астрабаде к ним должны были присоединиться французы. Доставить их туда предполагалось на русских судах по Дунаю, Дону, Волге в Каспийское море.

Такой оборот событий таил смертельную угрозу Великой Британии.

Сообщения посла Воронцова вызвали тревогу в Сен-Джемском кабинете. Тревога переросла в панику, когда узнали о высылке из Петербурга 1 февраля 1801 года английского посла Витворта.

Но тот появился вскоре неподалеку, в Копенгагене, и умело запустил механизм созданного с его помощью заговора.

В ночь с 11 на 12 марта злой рок судьбы настиг Павла I – императора попросту убили в своей же спальне. А что же Россия? Как-то все обошлось. У кормила номинально занял место «властитель слабый и лукавый». Держава без надежного лоцмана, то и дело натыкаясь на мели, неуклюже поплыла дальше, по течению бытия человечества. Иногда на пути острые камни разворачивали «брюхо», но его кое-как «латали» и двигались дальше. Господа правители веселились напропалую в кают-компании, благо трюмы были еще вдосталь заполнены припасами, пожалованными матушкой-природой. Державу справа и слева ловко обгоняли соседи ближние и дальние, отталкивая в сторону, а порой норовя при случае нагло схватить с палубы что-нибудь лакомое…

К власти пришли новые люди, но морское ведомство по-прежнему возглавлял адмирал Кушелев. Как обычно, эскадра готовилась к кампании, вооружались корабли. Лисянский принял под команду фрегат, 32-пушечный «Автроил». На море наконец-то установилось затишье. Успокоившись, Англия отозвала эскадру Нельсона из Финского залива, которой вменялось в случае отправки русских войск в Индию атаковать русские корабли.

Плавание «Автроила» в составе эскадры ограничилось обычными парусными и артиллерийскими учениями. Используя длительные якорные стоянки, Юрий Федорович ночи напролет просиживал над переводом книги Клерка. Завершалась кампания, и перевод книги был готов. Осталось вычертить десятки схем – в этом помог Ананий. Работа над книгой подходила к концу, и Лисянский обратился к адмиралу Николаю Семеновичу Мордвинову с просьбой издать книгу. Не прошло и месяца, как Лисянскому доставили конверт из Адмиралтейств-коллегии.

«Переводимая вами книга есть весьма важная, – сообщал вице-президент Адмиралтейств-коллегии. – По письму вашему порадовался я, что вы приводите ее к окончанию, которую я и сам намерен был отдать в перевод. И потому я покорно прошу вас по окончании оного прислать ко мне для отдачи в Комитет, где надеюсь, что она по важности своей одобрена будет и труды ваши не останутся тщетными».

Лисянский обрадованно протянул письмо Ананию.

– Гляди-ка, без волокиты отписал адмирал, не в пример Кушелеву, который морочил голову Крузенштерну. Надобно ему посоветовать обратиться к адмиралу Мордвинову, – сказал Ананий. – Кстати, я слышал, что Крузенштерн уже отъехал в свое имение. Поговаривали, что он жениться собирается.

– Вот как? – удивился сначала Юрий Федорович, а потом сказал: – Стало быть, время приспело. Однако женитьба дело хлопотное, а главное, требует состояния, которого у него в достатке…

Адмирал Мордвинов не ошибся. Рукопись перевода получила похвальную оценку у всех членов Адмиралтейств-коллегии, но окончательное решение принималось «высочайшим мнением».

В делах флотских император сведущ не был, тем более в тонкостях морских наук. К тому же после занятия престола многие вельможи из ближайшего окружения частенько высказывали суждения о ненужности флота для России. Не утруждая себя чтением, Александр I бегло пролистал рукопись. Однако подданным требовалось обязательно высказать свое мнение, и при очередном докладе вице-президента Адмиралтейств-коллегии император безучастно произнес:

– Книгу, переведенную Лисянским, я прочитал. Нужно бы рассмотреть, верен ли перевод и с пользой ли ее можно выдать в печать…

Накануне Рождества Лисянский вернулся из Петербурга в радостном возбуждении. Он с порога схватил Анания в объятия:

– Слава богу, братец любезный, государь книгу одобрил в печать. – Он схватил шапку, – побегу-ка за шампанским.

Началась зима 1802 года в издательских хлопотах, приходилось чуть не каждую неделю ездить в Петербург. То редактор требовал пояснения непонятного текста, то корректоры выковыривали каждую запятую, правили текст, гравировщики обращались с вопросами в отношении схем.

Однажды коротким зимним днем чуть не столкнулся на улице с Крузенштерном. Поневоле обнялись. Оказывается, Крузенштерн приезжал узнать судьбу своего письма в Адмиралтейств-коллегию об организации экспедиции к берегам Русской Америки.

– Помнится, Иван Федорович, ты свой проект еще Кушелеву и Соймонову представлял, – заметил Лисянский.

– То было, – печально ответил Крузенштерн, – но оставлено без ответа до сих пор. Нынче подал заново свои предложения. Последняя надежда на адмирала Мордвинова. А впрочем, – Крузенштерн усмехнулся, – можешь поздравить меня, Юрий Федорович, недавно я женился.

– Жениться не все веселиться, – от души рассмеялся Лисянский, – сердечно поздравляю.

Они прошлись еще немного, и Крузенштерн сказал:

– Ежели не получу удовлетворительного ответа на свои предложения, пожалуй, выйду в отставку. Займусь хозяйством, а может, пойду учительствовать в Ревельскую гимназию.

Крузенштерн вспоминал о своих предложениях, отправленных в Петербург из Лондона. Пребывание в Кантоне навело его на мысли о выгоде России торговать мехами с Китаем морским путем. За год жизни в Китае, присмотревшись к европейским купцам, он подал свои предложения в Адмиралтейств-коллегию, адмиралу Кушелеву.

«В бытность мою в Кантоне, – писал Крузенштерн, – в 1798 и 1799 годах, пришло туда небольшое, в 90 или 100 тоннов, Английское судно от Северо-западного берега Америки. Оно вооружено было в Макао и находилось в отбытии из Китая 5 месяцев. Груз, привезенный оным, состоял в пушных товарах, которые проданы за 60 000 пиастров». Как видно, деньги немалые. Но Крузенштерну известно, что русская меховая торговля с Китаем происходит невыгодным сухопутным путем через всю Сибирь.

Возвратившись в Европу из Китая в 1799 году на корабле, по прибытии в Англию он просил позволения приехать в Россию, где надеялся «начертание» свое подать лично президенту Коммерц-коллегии. Но разрешения на приезд в Петербург не последовало, и Крузенштерн отправил свой проект Кушелеву. Вначале Крузенштерн указывал на возможность организовать правильное морское торговое сообщение между Европейской Россией и Американскими колониями. «Владение Камчаткою и Алеутскими островами подает, уповательно, средство к пробуждению Российской торговли от дремоты, в коей искусная политика торгующих Европейских держав старалась долгое время усыплять ее с удачным успехом». Описав кратко русские промыслы зверя на Тихом океане и указав все трудности, которые приходится преодолевать предприимчивым людям, Крузенштерн показал, от каких выгод отказывается Россия, предоставив монополию на торговлю морем иностранцам. Он предлагал послать из Кронштадта к северо-западному берегу Америки два корабля, нагрузив их снастями и инструментами, нужными для построения судов, а также взять искусных кораблестроителей и учителей мореплавания, снабдив их картами и астрономическими приборами. Все это, по мнению Крузенштерна, дало бы возможность русским поселенцам на североамериканском берегу строить хорошие суда для того, чтобы возить меха морем прямо в Кантон и, взяв там нужные товары, отвозить их обратно в Америку. Корабли же, приходящие из Европейской России, взяв в Кантоне китайские товары, на обратном пути могли бы заходить в Батавию или Индию для закупки товаров, нужных в России. «Через сие можно бы было достигнуть до того, чтобы мы не имели более надобности платить англичанам, датчанам и шведам великие суммы за Ост-Индские и китайские товары».

Не забыл Крузенштерн и своих сородичей: «При таковых мерах скоро бы пришли Россияне в состояние снабжать сими товарами и немецкую землю дешевле, нежели англичане, датчане и шведы, потому что для них построение, оснастка и содержание судов стоит гораздо дешевле и что они покупают товары за наличные деньги».

Далее Крузенштерн предлагал возвысить русский флот посредством дальних плаваний до уровня лучших иностранных флотов. Россия должна догнать иностранные флоты, и в частности, английский флот, в искусстве дальних плаваний. Для этого предлагал брать в Морской кадетский корпус юношей не только из дворян, но и из других сословий. Особенно предлагал он обратить внимание на корабельных юнг.

«Сим образом можно было бы приобресть со временем людей, весьма полезных для государства».

Как видно из основных положений доклада Крузенштерна, думая об интересах державы, на первое место он выдвигает коммерческие дела, и это вполне закономерно. О каких-либо замыслах кругосветного вояжа речи вовсе не велось.

А что же Лисянский? Он по-прежнему живет мечтой о кругосветке. И еще он знал твердо, что жизнь его крепким морским узлом повязана с морем. Будто о нем писал замечательный русский писатель Иван Александрович Гончаров, побывавший в дальнем вояже на фрегате «Паллада»:

«Искренний моряк – а моряки почти все таковы – всегда откровенно сознается, что он не бывает вполне равнодушен к трудным и опасным случаям, переживаемым в море. Бывает у моряка и тяжело и страшно на душе, и он нередко, под влиянием таких минут, решается про себя – не ходить больше в море, лишь только доберется до берега. А поживши неделю, другую, месяц на берегу, – его неудержимо тянет опять на любимую стихию, к известным ему испытаниям».

В крещенские морозы Лисянский встретил в Адмиралтейств-коллегии капитана 1-го ранга Гревенса. Разговорились, вспомнили «Подражислав».

– Карташева не забыли? – спросил Лисянский. – Прошлой осенью застрелился, сказывают, жестоко пострадал от женщин.

– Жаль человека, – грустно сказал Гревенс и переменил разговор. – Слыхал, вы с ним знатно послужили в свое время в британском флоте, где только не побывали! Помните, все грезили вояжами дальними?

– Как сказать, – ухмыльнулся Лисянский, – повидал-то многое, но лишь там, куда службою направлен был, разве что в Соединенных Штатах по своей воле находился. По правде сказать, Карл Ильич, нынче флотская служба малопривлекательна, на Красногорском рейде всю кампанию паруса сушим.

– За чем дело встало, Юрий Федорович, не мешкайте, идите к Синему мосту в Российско-Американскую компанию, – посоветовал опять Гревенс. – А насчет службы я с вами, пожалуй, согласен. Всякий вкус понемногу теряется, глядя на запустение кораблей. А все от высшего начальства равнодушие проистекает.

– Карл Ильич, спасибо за совет, – поблагодарил Лисянский, – насчет компании я уже слыхивал кое-что. Сказывают, флотским офицерам вскорости дозволят переходить на службу для плавания на судах компании, но, видимо, протекция надобна.

– Наилучшая протекция для вас, Юрий Федорович, ваша прежняя служба. Знаю только, что всему голова в той компании Николай Петрович Резанов. Помню, лет пять назад он правил канцелярией в Адмиралтейств-коллегии у графа Чернышева.

Гревенс верно подметил верховенство Резанова в делах компании. После кончины Шелихова Резанов стал фактическим хозяином компании. Он подал Павлу I докладную записку, предложив создать единую монопольную акционерную компанию для развития торговли и поселений в Америке и других землях Восточного океана. Император утвердил его проект, образовал Российско-Американскую компанию. «…По открытии из давних времен российскими мореплавателями берега Северо-восточной части Америки, – говорилось в указе, – начиная от 55 градусов северной широты и гряд островов, простирающихся от Камчатки на север к Америке, а на юг – к Японии, и по праву обладания оных Россиею, Мы всемилостивейше позволяем пользоваться компании всеми промыслами и заведениями, находящимися ныне на северо-восточном берегу Америки, от вышеозначенного 55 градуса до Берингова пролива и за оный, такоже на островах Алеутских, Курильских и других по северо-восточному океану лежащих… Делать ей новые открытия не токмо выше 55 градусов северной широты, но и за оный далее к югу, и занимать открываемые ею земли в российское владение на прежде предписанных правилах, если оные никакими другими народами не были заняты и не вступали в их зависимость».

В конце 1800 года правление компании из Иркутска перевели в Петербург. Прибыльные дела компании привлекли внимание высокой знати и царской семьи. Акционерами компании стали сам Александр I, один из главных попечителей и президент Коммерц-коллегии граф Николай Румянцев, сын прославленного полководца фельдмаршала Петра Румянцева-Задунайского. Среди акционеров оказались и моряки, в их числе адмирал Мордвинов.

В конце января 1802 года на докладе у вице-президента Адмиралтейств-коллегии Мордвинова по поводу издания своей книги побывал Лисянский. Здесь он узнал о подготовке кругосветного плавания и сразу же сообщил об этом Крузенштерну.

«Книга моя уже приведена к концу. Комитет ее разсмотрел и одобрил, теперь только стоит переплести и отдать Николаю Семеновичу для представления государю. Мне бы хотелось, чтобы посвятить свои труды нашему славному вице-президенту, но он отозвался тем, что столь важная книга непременно должна быть поднесена самому императору, уверяя, что при поднесении он употребит всевозможное старание, дабы я был по важности моих трудов вознагражден. Он публично сказал, что до сего времени мы не имели совершенства в еволюции судов. Чего я могу ожидать! Дай Бог, чтоб он исполнил свое обещание, мне не надо ничего, окроме денег».

Желание вполне закономерно. Лисянский поиздержался при подготовке книги к изданию, да и жалованье у офицера не ахти какое.

А вот и главное известие:

«За новость тебе скажу, что Николай Семенович хочет зделать експедицию морем в Камчатку. Гавриле Андреевичу приказано дать план, каким образом доставить разные потребные материалы в Охотск, на что он и написал, что нужно иметь 4 судна, которые, погрузя нужные вещи, могут их доставить гораздо дешевле, нежели сухим путем. Признаюсь, что ета експедиция будет весьма интересна и я очень хотел бы в ней участвовать. Ежели дадут вооруженное судно или фрегат, которой Сарычевым полагается для конвою вышеозначенных малых судов (которой воротится назад), то с радостью».

Лисянский не скрывает своей радости. Он готов отправиться немедля, но при условии «воротиться назад», то есть совершить кругосветный вояж.

Спустя три недели Сарычев уже докладывал Мордвинову свой проект.

Что же за план предлагает капитан-командор Гаврила Андреевич Сарычев, восемь лет плававший в экспедиции вместе с Биллингсом в Ледовитом и Великом океане – от Колымы до Алеут, Америки, Охотска?

«Донеся вашему высокопревосходительству о затруднениях и великих издержках предполагаемого в Охотске построения транспортных судов, осмеливаюсь объяснить мнение мое о выгоде отправления морем кругом мыса Доброй Надежды построенных здесь судов или купленных в Англии готовых: 1) сии суда обойдутся в несколько крат дешевле предполагаемых строить в Охотске; 2) что они через один год могут быть уже в сем порте, а те и в три года не придут к окончанию; 3) что на оных можно отправить все нужные для Охотского порта материалы и снаряжение с такой выгодою, что в десять раз дешевле будет стоить против доставления берегом».

Но Сарычев предвидит и возражения перестраховщиков из Морского ведомства: «С перваго виду представиться должны опасности и затруднения в переходе великого пространства морей, по коим россияне в первый раз должны совершить плавание, но когда взять в пример, что в самые не просвещенные времена мореплавания Васко да Гама и его последователи безопасно ходили по сим неизвестным еще тогда морям, то можно ли усумниться плавать по оным ныне, когда навигация доведена до совершенства и когда всем тем морям есть вернейшие карты с полными наставлениями для плавателей.

Я уверен, что многие морские российские офицеры с великою охотою примут на себя управление теми судами, кои отправятся сим путем и докажут примером, что для них плавание в Ост-Индию не опаснее, как и в Балтике. Для защищения сего транспорта нужно, чтобы одно вооруженное судно прикрывало его от нападения корсаров, или можно отправить оной под защитою Ост-Индских иностранных судов, идущих в Кантон». Предложения Сарычева заманчивы, но и они не отвечают замыслам Лисянского в полной мере. Да и ему известно, что у Морского ведомства нет средств на такой вояж.

В апреле 1802 года вышел именной указ императора, по которому «позволено было морским офицерам, кто пожелает, не выходя из флотской службы, вступить в Российско-Американскую компанию», чем немедленно воспользовался Лисянский и обратился в компанию.

Его принял первенствующий директор Михаил Булдаков, свояк Резанова.

– Что привело вас к нам, милостивый государь? – приветливо спросил он Юрия Федоровича.

…В правлении компании доброжелательно относились к морякам – возрастала потребность в компанейских судах, иноземцы ломили большие деньги, да и найти их было хлопотно. Еще прежний правитель Григорий Шелихов по совету капитана-командора Г. Сарычева, члена компании, хотел послать компанейские суда «морем кругом света, начав сие путешествие от Архангельска или С. Петербурга, но тогдашние обстоятельства не допустили исполнения его намерения». Каждый год компания терпела большие убытки от доставки припасов «сухим» путем. «Во время пути редкий год чтобы не гибло до 15 000 лошадей по причине трудного по горам и болотам переезду». Но при доставке добытой пушнины из Америки в Охотск или Кантон часто погибали плохо оснащенные суда. В 1799 году затонул фрегат «Феникс», и на Алеутах осталось лишь несколько малых судов. В последнее время доходили слухи о нападениях на поселения русских на острове Ситха… Учитывая эти обстоятельства, правление компании намеревалось купить добротный корабль, загрузить его и отправить в Америку. Об этом и прослышал недавно Лисянский и поэтому ответил директору:

– Я имею сведения, что ваша компания нанимает офицеров флота для дальнего вояжа.

– Присаживайтесь, господин офицер, – оживился Булдаков, – вы, верно, осведомлены, три недели назад по высочайшему указу к нам уже определились на службу господа офицеры – лейтенант Хвостов и мичман Давыдов. Нынче они уже в пути на Камчатку, но, к сожалению, лишь сухим путем.

– Я знавал Хвостова, помню его еще по Морскому корпусу, – обрадовался Лисянский.

Между тем Булдаков, внимательно приглядываясь к Лисянскому, спросил:

– Позвольте кратко узнать вашу службу-с.

Выслушав Лисянского, Булдаков одобрительно сказал:

– Вы нам полностью подходите, господин капитан-лейтенант. В скором времени компания намеревается направить в Америку судно, но ждет подходящего случая. Прошу вас убедительно наведаться к нам не позднее чем через две-три недели.

Лисянскому пришлось по душе высказывание директора компании. Однако предстоящая служба меняла прежний уклад жизни, и он спросил:

– Хотелось бы знать предварительно условия вашей компании.

– Вы будете начальствовать над компанейским судном, – ответил Булдаков, – нагрузив различные вещи в Петербурге, отвезете их в селения нашей компании в Америке, там заберете товар и переправите оный в Кантон. После чего возвратитесь в Санкт-Петербург. Конечно, ежели потребуется помощь нашему правителю Баранову, то сию окажите. А кроме того, по пути можете отыскивать неизвестные земли и делать все на пользу Отечества…

Вскоре состоялось общее собрание акционеров Российско-Американской компании, присутствовал президент Коммерц-коллегии граф Николай Румянцев. Резанов доложил об отправке обозов в Охотск, подготовке разного снаряжения и материалов к перевозке к берегам Восточного океана.

– Довольно дорого обходятся наши доставки по Сибирскому тракту. Везем по большей части необходимые материалы, недорогие, но весьма тяжелые, и перевозка вылетает в копеечку. Тысячи лошадей, сотни телег в пути обновлять приходится…

Не первый раз акционеры вели разговоры о непомерных расходах из-за отсутствия надежного сообщения морем с американскими колониями. В конце концов они пришли к единодушному мнению – снарядить нынешним летом судно для посылки к берегам Америки.

– У нас уже и офицеры есть на примете, изъявляют просьбу для посылки их туда, – сказал в перерыве собрания Булдаков.

– Кто же такие? – поинтересовался Резанов.

– На днях принимал капитана Лисянского, – ответил Булдаков, – на примете их высокопревосходительства адмирала Мордвинова он тоже состоит.

– Подтверждаю, сей опытный капитан, – отозвался о Лисянском Мордвинов, – много лет плавал в Английском флоте в Ост– и Вест-Индию, в Африке и Америке побывал. К тому же вдумчивый и любознательный. Ныне по высочайшему соизволению печатается его перевод английского ученого трактата по морской части. Есть на примете, – добавил Мордвинов, – также капитан Крузенштерн, его соплаватель. Нынче представил занимательный проект о пользе плавания в Великий океан.

– Такие офицеры нам потребны, – высказался президент Коммерц-коллегии граф Румянцев, – российскому флоту давненько пора в кругосветные вояжи отправляться, не токмо коммерции, но и науки и прославления Отечества для.

Но Румянцеву давно известно о нехватке моряков в компании для доставки грузов и людей на Аляску.

– Принуждены для сих целей нанимать иноземцев за немалые деньги, – сетует он.

– Все правильно, ваше сиятельство, – взял слово Михаил Булдаков, – нет у нас покуда в Америке знатных капитанов и матросов. Прошлым месяцем Баранов писал о погибели в море фрегата «Феникс» с богатым грузом. На Кадьяке теперь одно судно, из Охотска отправляем ныне туда бригантину. Но сего мало.

– Михайло Матвеевич верно сказывает, – перебил свояка Резанов, – тот же Баранов доносит, что англичане и бостонцы из Америки, имея много судов, перехватывают в наших землях всю выгоду меховую.

Румянцев терпеливо выслушал их, помолчав, сказал Булдакову:

– Готовь-ка, Михайло Матвеевич, докладную записку государю императору. Изложи все пункты из доношения Баранова. Присовокупи, о чем здесь мы судачили и беспременно укажи, что компания наша находит необходимым приступить нынче же безотлагательно к отправлению транспортов своих в Америку, кругом света.

* * *

Из «Российско-Американской компании Главного правления всеподданнейшего донесения»:

«Давно уже всемилостивейший государь столь ощутительны от отправления из Балтики в Америку судов выгоды, но неопытность людей, недостаток познаний и недовольно сильные капитаны всегда останавливали компанию в сем толико знаменитом ее подвиге…» А нынче «англичанин Макмейстер, ходивший 9 лет на судах в Восточную Индию, явился в правление компании, предложил услуги свои и просит принять его в службу компании сопричислив его числу Вашего Величества верноподданным… Российско-Американская компания повергает к освященным стопам Вашего Императорского Величества и ожидает высочайшего решения».

Макмейстер, однако, брался лишь за «экономические заведения – устроить порт на Курильских островах, завести на Алеутах хлебопашество и скотоводство, кораблестроение, начать торговлю с Японией».

Директора вспомнили о Лисянском.

– Вызывайте-ка Лисянского, – посоветовал первому директору Резанов, – оформляйте его на службу компании без промедления.

Спустя несколько дней на столе Булдакова лежал рапорт капитан-лейтенанта Лисянского:

«Я имею желание вступить на службу Компании на следующих условиях. Чтобы служить мне на одном из компанейских кораблей, начальником оного вояжировать от С. Петербурга до Российских владений в новой части Америки, оттуда в Кантон и обратно в С. Петербург, находясь под начальством Главного управителя, коллежского советника Баранова, повинен я по его приказанию служить на море, где только польза Американской компании потребуется, как-то описывать и открывать неизвестные места, посещать уже доселе открытые и одним словом воспомоществовать ко всему, что мне для пользы компании сопряженной с пользой отечества нашего… Следуя инструкциям и соответствию сему соглашению, обязуюсь исполнять сие, как благородному человеку, носящему звание штаб-офицера и усердному сыну отечества прилично».

Наконец-то Юрий Лисянский близок к осуществлению давней мечты – «служить мне на одном из компанейских кораблей, начальником оного вояжировать от С. Петербурга до Российских владений в новой части Америки, оттуда в Кантон и обратно в С. Петербург».

Без колебаний Лисянский подписывает контракт с компанией и не откладывая начинает подготовку к плаванию. Как заметил официальный историк компании П. Тихменев: «Лисянский изъявил желание принять на себя командование еще при первом предложении послать в колонии одно только судно».

Вместе с англичанином Макмейстером готовят они предложение о покупке и снаряжении судна, но вдруг произошла заминка. Как часто бывает, в ход событий вмешалась женщина.

Летом 1802 года Румянцев пригласил Резанова и вручил ему прошение компании с резолюцией Александра I:

– Поздравляю вас, милостивый государь, слава богу, ходатайство правления высочайше утверждено его императорским величеством, можете действовать.

Обрадовавшись, Булдаков вызвал Макмейстера, объявил ему волю императора о принятии его в подданство. Однако тот вдруг пошел на попятную, так как «мореходец сей, убежден будучи просьбами жены своей, отрекся вступить в сие подданство, а потому и от службы в Компании ему отказано».

На очередном заседании правления обсуждали, как быть дальше. Время уходит. Надо поручить подготовку судна Лисянскому, так советует и капитан-командор Сарычев.

Слово попросил почетный акционер компании адмирал Мордвинов:

– Капитану Лисянскому сие по плечу. Однако давно хочу рекомендовать, да все недосуг: надобно отправить в кругосветное плавание не одно судно, а два. Так поступают для надежности, в случае несчастья с одним кораблем. Кроме Лисянского у меня уже есть готовый и другой капитан, как я сказывал ранее – Крузенштерн.

– Так приглашайте его, ваше сиятельство, – нетерпеливо сказал Резанов, – и тогда самое время приспело окончательно обратиться к государю о дозволении послать на Аляску экспедицию. В том посодействует вам их сиятельство граф Румянцев.

– Так-то оно так, – недовольно заметил Румянцев, – но государю сие надобно передокладывать заново.

– Вам оно с руки, граф, – ответил примирительно Мордвинов, – вы наш покровитель, токмо потребно теперь просить монаршее благоволение на экспедицию. Одним судном нам не обойтись.

В первых числах августа Румянцев докладывал Александру I записку о состоянии Российско-Американской компании.

Листая записку, император вставлял изредка замечания, иногда задавал вопросы.

Прочитав сначала подробное изложение о трудностях, энергичных действиях в Америке правителя Александра Баранова, император черкнул на полях: «Жалуем его за усердие коллежским советником».

Дальше предлагалось для подкрепления дел отправить экспедицию:

«Компания находится в необходимости приступить к отправлению ныне в Америку транспортов своих от Сан-Петербургского порта и, всеподданнейше представя Вашему и. в-ву нижеследующие от того пользы, испрашивать на сие высочайшего соизволения».

– Пожалуй, я согласен, – благосклонно заметил Александр.

На нескольких страницах излагались доводы, обоснования и льготы от торговли на судах компании.

«Компания может открыть в Кантоне весьма выгодный для России торг, который по утверждению там флота капитан-лейтенанта Крузенштерна китайцы охотно желают, – читал вслух император, – по уверению бывшего там того же господина Крузенштерна, все порты и народы наиблагосклонно принять готовы, и тогда можем мы со временем привозить сахар, кофе, индиго и протчее к Петербургскому порту». Александр оторвался от чтения:

– Вот пускай Крузенштерн и верховодит этим делом, коли он знает в нем толк. Кроме того, вы просите снабдить компанию достойными служителями и поминаете об искусных флотских офицерах, кои к вам объявили желание наняться, кто же таковые?

– Ваше величество, верно угадали. Первый из них нынче флота капитан-лейтенант Лисянский.

Император, вспомнив, слегка улыбнулся:

– Как же, помню его недавний перевод с английского полезной книги о тактике. Граф Николай Семенович мне докладывал.

В тот же день Румянцев обрадовал нетерпеливых членов правления компании:

– Донесение наше высочайше утверждено. Так что, Николай Семенович, приглашайте Крузенштерна.

– Ныне Крузенштерн в Ревеле, будто в отпуску, но я вызову его немедля и дам вам знать, – ответил адмирал.

Крузенштерн немного задержался, а явившись, несколько озадачил Мордвинова.

– Я, ваше высокопревосходительство, более полугода как женат, – пояснил Крузенштерн, – вскоре готовлюсь стать отцом и, откровенно, вознамериваюсь оставить службу.

– Подумайте, милостивый государь, – досадуя, ответил Мордвинов, – в таком случае сие предприятие будет проведено без вашего участия. У компании уже есть один командир судна – капитан-лейтенант Лисянский.

Поразмыслив, Крузенштерн согласился.

Узнав о перипетиях и сомнениях – кому быть начальником, Лисянский добровольно уступил первенство своему товарищу, хотя по регламенту флотской службы именно Лисянскому положено по старшинству стажа на флоте возглавить отряд кораблей.