Текст книги "В бой уходили десантники"

Автор книги: Иван Громов

Соавторы: Владимир Пигунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Сводный батальон

Под началом капитана И. Д. Полозкова оказалась внушительная сила – два батальона без одной роты. И комбат развил бурную деятельность по созданию обороны.

Все 5 стрелково-парашютных рот сводного батальона Полозкова вгрызались в землю перед мостом через Березину. В поселке у жителей раздобыли большие лопаты, и отрывка окопов шла ускоренным темпом.

Разведвзвод лейтенанта Ивана Уткина с приданной «сорокапяткой» готовил позицию боевого охранения, с которой просматривались деревушки Тростянка и Краснополье, а также дорога со стороны деревни Поплавы. Позади окапывались роты сводного батальона.

Комбат, казалось, все учел. Командиры рот получили совет, как действовать при появлении противника, но тревога за первый бой не покидала Полозкова.

А дорога на мост гудела от моторов автомобилей и повозок. По ее обочине шли маленькие группы и отдельные подразделения частей, побывавших в боях первой недели войны. Многие вырвались из окружения западнее Минска в одиночку и устало брели по обочине, не отвечая на вопросы. Среди военных шли и беженцы с легкими пожитками. Весь этот поток устремился на другую сторону Березины.

У моста стоял разноголосый шум. Какой-то командир с двумя шпалами в петлицах требовал документы, спрашивал цель проезда. Одних он пропускал, других посылал в распоряжение новых командиров, третьих отправлял на другую переправу. Особо ожесточившиеся требовали пропустить, хватались за кобуру с револьвером.

Всего насмотрелись в те дни десантники из рот Терещенко и Кулицкого. Война обнажила людские характеры, показала и сильных, и слабых духом.

Еще при подходе к Березине потерялся адъютант старший 4-го батальона, и всю организационную работу здесь приняли на себя адъютант старший 3-го батальона старший лейтенант Кучеренко и его помощник лейтенант Голованов. Незаметный в мирные дни помощник командира батальона по снабжению лейтенант Кобачевский делал почти невозможное. Все подразделения обеспечил и горячим питанием, и боеприпасами. Преобразились секретарь партийного бюро 3-го батальона младший политрук Мурашкин, и командир саперно-подрывного взвода лейтенант Гончаров.

Только с 15 декабря 1940 года лейтенант Иван Иванченко вступил в командование 1-м взводом в 10-й роте. Война сделала его не по возрасту строгим и требовательным. Он спрыгивал в каждый окоп, проверял обзор и сектор обстрела. Окопы приказал вырыть и для круговой обороны, сделать в них ниши для гранат, проверил и знание ориентиров. Каждый боец, как он понимал, в отсутствие сплошных траншей обязан действовать самостоятельно, поэтому окоп должен быть надежным, полного профиля, со всеми удобствами. Его бойцы, имея по пять и более парашютных прыжков, несомненно, были людьми смелыми, готовыми в воздушном десанте опуститься в тылу противника и наносить ощутимые удары по штабам, аэродромам, базам и другим военным объектам. Но теперь у них новая задача – действовать в обороне, по-пехотному. Крылатые воины лейтенанта Иванченко, как и вся бригада, стали пехотинцами. Он еще раз собрал командиров отделений и объяснил, как действовать в случае появления вражеских танков.

– Бей из всех видов стрелкового оружия по смотровым щелям и пехоте за танками, – начал он заученное еще в Тамбовском военном училище правило. – Не трусь, если танк пойдет на окоп. Нагнись и пропусти. Главное – меткой стрельбой и в последний момент гранатами отсечь пехоту от танков, а затем дружной контратакой довершить разгром противника. А с танками справятся пушкари. Одни они без пехоты – ничто. Понятно, товарищи командиры? Главное не сдрейфить, устоять перед танком!

Так закончил Иванченко это боевое наставление.

Для роты Петра Терещенко, состоящей из бойцов со средним и высшим образованием, досталось самое бойкое место. Позиция роты растянулась от дороги у моста до окраины Березино. Рослую фигуру ротного в тот день видели всюду. Вместе с командирами взводов он выбирал даже места для ручных пулеметов, а под вечер поднялся на ротный наблюдательный пункт, оборудованный на крыше отдельного домика. Здесь уже дежурил боец Хохлов. Его взору представился большак, который от высотки из района МТС спускался к Березине. Дорога к мосту продолжала жить. По ней двигались автомобили, повозки, беженцы.

«Нужно готовиться к встрече с фашистами, которые, по рассказам вырвавшихся из окружения, действуют нагло, самоуверенно – все больше танками и моторизованной пехотой, автоматами – „шмайсерами“, пулеметами с металлической лентой и минометами», – подумал ротный и направился к лейтенанту Калмыкову. Его «сорокапятки» окапывались на позиции роты.

Из доклада полковника А. Ф. Казанкина комкор представлял, что из-за отсутствия транспорта на складах в военном городке и по пути выдвижения корпуса к Березине остались невывезенными большие материальные ценности. Среди них были и тысячи парашютов: они остались в лесу на восточном берегу Березины. Как только решил неотложные вопросы по организации обороны, он приказал помощнику начальника оперативного отдела штаба корпуса капитану А. Я. Горячеву вывезти их в Чаусы. За выполнение этого задания Горячев был впоследствии награжден орденом Красной Звезды.

1 и 2 июля 7-я бригада и сводный батальон И. Д. Полозкова продолжали совершенствовать оборону. Бойцы подвозили боеприпасы и снаряжение, сосредоточивали за Березиной материальные ценности из военного городка и других мест.

С утра 2 июля большак у моста через Березину опустел. Лейтенант Иван Уткин в наступившей тишине почувствовал грозу. Когда со стороны Поплав поднялась пыль, он вооружился биноклем, но из-за посадок вдоль дороги ничего не разглядел. Через минуту-другую лейтенант увидел на большаке три наших грузовика. «Но почему у них на радиаторах красные флажки? – мелькнул вопрос. – Надо доложить командиру батальона». Он взял телефонную трубку.

– Прошу к аппарату ноль-первого, – передал лейтенант дежурному телефонисту.

Капитан Полозков подошел к телефону тотчас же.

– Товарищ ноль-первый! – начал доклад Уткин. – Со стороны Поплав идут три наших трехтонки с красными флажками на радиаторах. В кузовах бойцы, но какие-то подозрительные.

– Машины пропустить. Продолжать наблюдение, – услышал он в трубке приказ.

Не успел комбат передать указания ротным Терещенко и Кулицкому, как грузовики, миновав рубеж 10-й и 11-й рот, уже показались в районе МТС.

Наблюдатель роты Терещенко поднял тревогу.

– Товарищ лейтенант, на машинах переодетые фашисты! – выкрикнул он с крыши дома.

– Калмыков! – загремел ротный. – По машинам – огонь! Быстрее!

– Принято! – отозвался командир «сорокапяток».

Расчет работал сноровисто. Рядом со вторым орудием в это время оказался политрук артбатареи Петр Сергий, который тоже разгадал уловку врага.

– По фашистам – огонь! – подал он команду. – Младший сержант Наприенко, командуйте!

– По головной машине! – четко, будто на инспекторской проверке, начал подавать младший сержант команды наводчику Александру Романчуку. – Осколочным! – звенел его голос для подносчика Ивана Василенко и замкового Павла Хрипунца.

Второй ящичный Сергей Зорин подал снаряд. Лязгнул затвор, пушка была заряжена. Последовали новые команды. Слышались доклады номеров расчета об исполнении, и по заключительной команде «Огонь!» пушка ударила по врагу.

За первым выстрелом последовали новые.

– Огонь! – подбадривал младший политрук.

Он мог бы и не вмешиваться в командование орудием, но очень уж не хотелось оставаться сторонним наблюдателем в такой напряженной обстановке.

– Бей фашистов! Бей! – выкрикивал он.

Стрельба орудий явилась сигналом к действию рот Терещенко и Кулицкого. После первого выстрела переодетые в нашу форму гитлеровцы высыпали из машин и кинулись по сторонам дороги. Вот тут-то и ударили по ним ручные пулеметы. Длинными очередями хлестал по фашистам «дегтярь» от моста. Трещали очереди автоматов командиров отделений.

Сержант Ткач из 7-й роты выскочил из окопа и, рискуя быть сраженным, кинулся с гранатами к залегшим фашистам. Полетели одна за другой две РГД. Взрывы пришлись по цели, и гитлеровцы побежали. Тогда политрук Петр Сергий повел расчет орудия в преследование. Увидев артиллеристов, из окопов выскочили и бойцы 7-й роты.

Лейтенант Терещенко приказал дать сигнал на общую атаку роты, и в небо взлетела зеленая ракета.

Через десять минут около 50 гитлеровцев были уничтожены. Захваченных в плен отправили в штаб корпуса.

– Смотрите, фашисты, на мост, который вы хотели захватить, – говорил немцам боец из роты Кулицкого. – Ишь, переоделись. Думали обхитрить нас. Не выйдет!

Неожиданный бой с противником, пытавшимся захватить мост, воодушевил бойцов сводного батальона. Комиссар старший политрук Якушев побывал во всех ротах и, собрав накоротке партийный и комсомольский актив, рассказал о коварстве фашистов, о необходимости высокой бдительности. Пропустили же мимо себя роты Романенко и Ганева три грузовика с красными флажками. И неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не бдительность боевого охранения и наблюдателя, который по волосатым головам понял, что в нашей армии таких бойцов нет.

Бой был коротким, но в ротах появились убитые и раненые. Война обожгла парашютистов-десантников Ильи Полозкова. Адъютант старший батальона послал в штаб корпуса первое донесение о безвозвратных потерях.

«Впереди, на рубеже Слободка, что в 8 километрах южнее Борисова, и в районе города Червень соединения 13-й армии продолжали сдерживать натиск врага. На этом промежуточном, до Березины, рубеже бои шли вплоть до 3 июля. К середине этого дня врагу удалось обойти левый фланг 100-й дивизии и мелкими группами танков и мотопехоты просочиться в район Березино. Здесь с ними вступил в бой батальон Полозкова» – такая запись была сделана в журнале боевых действий корпуса.

Вскоре Илья Полозков принял новый тревожный сигнал боевого охранения.

– Из Поплав идут пять фургонов, автоцистерна и легковая машина, – доложил Иван Уткин.

– Предупредите Романенко и Ганева, что боевое охранение их пропускает. Ротам быть в готовности к атаке, как только орудия откроют огонь, – распорядился комбат.

Пропущенная охранением колонна врага на больших крытых брезентом машинах катилась на мост. Предупрежденная оборона готовилась дать фашистам бой.

Тупорылые автомашины-фургоны спускались под уклон. Наводчик Николай Романенко начал совмещать метку прицела с головной машиной. Он ожидал команду «Огонь!», орудие было заряжено. Вторая «сорокапятка» целилась по заднему фургону – такое указание заранее отдал лейтенант Калмыков.

– Огонь! – выкрикнул командир расчета, и осколочный снаряд сделал свое дело. Фургон по инерции покатился с насыпи.

Дальше все было как в тумане. Романчук стрелял и стрелял. Другое орудие вторило ему такими же хлесткими выстрелами. Оказалось, что в каждой машине насчитывалось до тридцати фашистов. Они выскакивали из кузовов, бежали в сторону моста. Огонь «шмайсеров» смешался с очередями наших «дегтярей». Южная окраина Березино потонула в треске пулеметов и автоматов. Заранее подготовленная оборона сводного батальона И. Д. Полозкова бушевала огнем.

Бойцы-десантники видели, как поредели цепи фашистов. Их трупами усеялся склон перед насыпью у берега.

Капитан Полозков твердо держал штурвал боя в своих руках. И когда чаша весов склонилась в нашу сторону, в небо полетела зеленая ракета. Сзади залегших фашистов раздалось русское «ура!», и бойцы из рот Романенко и Ганева бросились в атаку. Через минуту со стороны поселка рванулся в бой и резервный взвод 12-й роты.

Фашисты заметались. В атаку пошли роты Терещенко и Кулицкого. Через полчаса более 50 убитых фашистов остались на склонах перед мостом, остальные удрали в сторону открытого фланга. Легковая машина попыталась развернуться, но «сорокапятка» почти тотчас же расправилась и с ней.

Не закончили десантники подбор трофеев, как из боевого охранения поступил доклад:

– Танки идут, за ними – крытые автомобили!

Над дальним лесом начал кружить двухкилевой самолет. Позже бойцы окрестят его «рамой». Это разведчик-корректировщик «Фокке-Вульф-189». Он высматривал цели. Перед мостом разорвались первые пристрелочные снаряды. Вскоре огневой налет бушевал у окопов роты Терещенко.

Фашисты готовили новую атаку. Еще не улеглась пыль от разрывов, как появилась девятка Ю-87 и начала строиться в боевой порядок «круг» для штурмовки обороны десантников, которые только что разгромили колонну мотопехоты.

Ведущий группы «юнкерсов» искал, вероятно, цель. Решил спикировать на скопление окопов у моста. Его маневр повторили остальные «лапотники».

Позиции роты Кулицкого окутали облака пыли и дыма. Взрывы раскалывали воздух, засыпали окопы, вдавливали защитников берега в землю.

Гулкие разрывы доносились и до окопа лейтенанта Ивана Иванченко. Бомбовые удары трясли и перетряхивали уже исполосованную осколками, изрытую землю по обе стороны большака.

Более десяти минут позиции сводного батальона сотрясали взрывы. К небу поднимались черные дымы.

Кончились у пикировщиков бомбы, и они ударили из автоматических пушек.

А бойцы Ильи Полозкова, оглушенные взрывами, засыпанные землей, частью раненые и контуженные, слившись с окопами, продолжали жить.

Самолеты улетели на запад. Из укрытий начали вылезать бойцы. Одни отряхивались и деловито проверяли исправность оружия, другие даже шутили, но все понимали, что вот-вот начнется очередная атака фашистов.

После этой бомбежки связь с боевым охранением оборвалась. Лейтенант Иван Уткин вступил в бой с основными силами врага. Пять легких танков, не обращая внимания на винтовочный и пулеметный огонь, двигались по большаку. Автомашины-фургоны остановились, из них посыпались фигурки в касках. Они быстро растекались по полю и двигались к позиции боевого охранения.

Раздался мощный взрыв. Это сработала одна из мин, установленная саперами взвода Гончарова. На глазах бойцов танк противника из-за поврежденной гусеницы развернулся и закрыл собой дорогу.

«Не так страшен черт, как его малюют», – мысленно отметил лейтенант Иванченко и подал команду на открытие огня по приближавшейся цепи фашистов. А танки двигались на позицию, неистово поливая огнем опушку леса. Их маленькие пушки метали снаряд за снарядом. Пули свистели в воздухе, буравили взгорки, впивались в деревья.

К их треску Иванченко впоследствии привык, но в том бою их звук вдавливал его самого и бойцов в окопы, действовал на психику устрашающе.

Еще минута, и танки, перевалив через окопы взвода, лязгая железом, двинулись к мосту.

– Гранатами – огонь! – подал команду Иванченко, и бойцы взялись за «карманную артиллерию».

Одна за другой в сторону вражеской цепи летели гранаты с оборонительными чехлами. Гитлеровцы залегли.

«А-а, споткнулись! Это вам не Франция и не Польша», – забилась у командира взвода радостная мысль.

– Подготовиться к контратаке! – встав в полный рост, подал он команду. – Вперед! Ур-ра!

Его голос подхватили все бойцы. С примкнутыми к СВТ ножевыми штыками они бросились вперед. Не напрасно, выходит, учились штыковому бою.

Фашисты дрогнули, бросились наутек.

– Ур-р-ра! – перекатывалось по цепи взвода.

– Стой! – подал Иванченко неожиданную для бойцов команду, поняв, что контратака цели достигла. – Занять прежние позиции! Подготовиться к обороне рубежа!

Десантники вернулись в окопы.

Примерно через двадцать минут фашисты ударили по позициям 10-й и 11-й рот из минометов и после короткого огневого налета снова пошли вперед.

Бойцы взвода Ивана Уткина не сумели отойти в расположение роты и, попав в окружение, продолжали удерживать свой рубеж. Прорвавшиеся танки через первую позицию на спуске к мосту попали под удар орудий лейтенанта Алексея Калмыкова и других взводов артбатарей сводного батальона.

Стойко сражались и на этот раз все расчеты 45-миллиметровых пушек. Попытка гитлеровцев прорваться к мосту не удалась. В ходе боя подбили несколько фашистских танков.

К вечеру снова налетели «лапотники». Удар с неба повторился. Но на мост не упала ни одна бомба. Фашисты рассчитывали воспользоваться им.

До темноты роты сводного батальона еще дважды выдержали атаки фашистов, хотя фронт удара расширился.

Враг понял, что десантники не имели крупнокалиберной артиллерии, и гитлеровцы в походных колоннах появились на поле у деревень Тростянки, Краснополье, развернулись в цепи против роты Ганева и правофланговой Виноградова. Они начали обходить оборону Ильи Полозкова и правее, со стороны Березино, и слева – по западному берегу реки.

В тот день не знали бойцы сводного батальона, что гитлеровцам удалось уже в ряде мест переправиться на восточный берег реки и вклиниться в промежутки между районами обороны подразделений 7-й бригады.

Наступившие сумерки дали передышку. Командиры проверили бойцов, написали донесения, отправили связных в штаб.

Фашисты начали запускать в небо осветительные ракеты. По их вспышкам комбат видел, как гитлеровцы окаймили район обороны сводного батальона. Светилось небо и над Жорновкой. Это в четырех километрах за Березино. «Значит, в Березино противник не вошел», – отметил капитан Полозков.

Там фашистам дала бой какая-то воинская часть, которую с восточного берега поддерживала артиллерия.

О чем только не передумали в тот день жители Березино, а с ними и Татьяна Москалькова. Она видела, как самолеты с черно-желтыми крестами коршунами кидались на оборонявшихся. Не верилось ей, что бойцы с голубыми петлицами выживут под такими бомбовыми ударами. Но «юнкерсы» улетали, а полоса земли от МТС до берега по-прежнему отзывалась стрельбой. Десантники продолжали жить и сражаться.

До дома Татьяны доносились оглушительные взрывы, и молодая мать без нужды прикладывала к груди четырехмесячную дочь, а другой рукой удерживала пятилетнего Толика, но он рвался к окну и детскими глазенками разглядывал страшную картину, нарисованную огнем и железом. Не мог тогда его детский ум понять, что весь этот ад назывался одним словом – «война».

Никто из жителей Березино в ту ночь не уснул…

Продолжал действовать и мост через реку. С трудом раздобытые лейтенантом А. Кобачевским на восточном берегу машины с боеприпасами и автокухней из-за встречного движения не могли пробиться к батальону. Наступила темнота, но в тылу противника разгорелся бой. Он вспыхивал в разных местах. По силе стрельбы, различая «голоса» вражеских и наших пулеметов, Илья Полозков понял, что бой вели наши части, прорывавшиеся к реке. Его бойцы передышки практически не получили.

Бой пробивавшихся к реке подразделений не утихал. Неразбериха в районе Березино оказалась невообразимая. Чтобы не допустить захвата моста противником, его решили взорвать.

В середине ночи в блиндаж к капитану Полозкову протиснулся высокий плотный капитан Максим Коцарь. По мохнатым бровям комбат и в полумраке узнал инструктора парашютной подготовки корпуса. Исполняя обязанности командира связи, он передал приказ комкора на дальнейшие действия сводного батальона и о немедленном подрыве моста.

Полозков был ошарашен. «Как же переправить на другой берег сотни людей? А орудия с машинами?» – тут же встали тревожные вопросы. И он дал волю своему неудовольствию. В адрес начальника парашютно-десантной службы полетели самые соленые словечки, как будто он лично решил подорвать этот очень нужный мост.

– Товарищ капитан, выполняйте приказ генерала! Имейте в виду, что подрывники капитана Караваева уже действуют.

Чтобы не слушать расходившегося комбата, Коцарь спокойно вышел из блиндажа.

Вскоре от мощного взрыва мост, много лет служивший людям, рухнул. Фашисты, конечно же, слышали этот взрыв и поняли, что русские с переправой у Березино покончили, однако вперед не пошли. Ночью они – не вояки. В этом десантники убедились довольно скоро.

После ухода капитана Коцаря Илья Полозков спохватился: нужно спешить. Короткая летняя ночь торопила. Он вызвал командиров. Уже пришедший в себя после бурного разговора с посланцем командира корпуса комбат отдал приказ на форсирование Березины своими силами. Медлить было нельзя.

Вскоре подразделения двинулись вперед. Под ответственность ротных командиров берега реки соединили канатом из разных веревок, добавили к ним ремни от винтовок. Местные жители показали брод через Березину в районе городского поселка, и роты Романенко, Ганева и Виноградова, оставив для прикрытия боевые группы, без шума и лишних слов двинулись к реке. Рота Кулицкого еще до взрыва успела проскочить по мосту, а бойцов 7-й роты саперы задержали и повернули назад.

Взрыв моста торопил десантников Петра Терещенко, но из-за многих раненых и контуженных переправились только утром. Заботливый старшина Дьяков уговорил ротного сесть в раздобытую лодку. До прибытия командира роты на месте сбора сосредоточилось около 70 бойцов.

Такими же поредевшими оказались и другие роты. Десятки десантников сводного батальона остались под могильными холмиками на правом берегу Березины. Из взвода лейтенанта Ивана Уткина прибыли всего шесть бойцов.

Уставшие, изнуренные тяжелым двухсуточным боем, мокрые после форсирования Березины, красноармейцы и командиры сводного батальона И. Д. Полозкова направились в район деревни Погост, в распоряжение командира корпуса.

В те жаркие июльские дни многие проходили через боевые порядки корпуса. Это и обессиленные беспрерывными боями части 13-й и 14-й армий, и лишившиеся боевой техники подразделения механизированных соединений генералов А. Г. Никитина и В. Т. Обухова, другие большие и малые группы различных родов войск. Все они занимали оборону рядом с десантниками и в упорных боях наносили врагу тяжелые потери, срывали запланированные им темпы наступления.

2 июля противник вышел к Березине, переправился на восточный берег, захватил плацдармы.

Оборона двух бригад корпуса, построенная по принципу опорных пунктов, не могла противостоять значительно превосходившим силам фашистских войск.

В районе позиций сводного стрелкового полка, наскоро созданного из разрозненных отходивших подразделений и потерявших связь со своими частями, враг навел переправу, и плацдарм угрожающе расширился. Командир 7-й бригады полковник М. Ф. Тихонов понимал, что этот полк рубеж может не удержать. И он направил туда свой 2-й батальон. Представителем от командования бригады назначил начальника разведки капитана Анатолия Сергиенко. Действуя энергично и смело, он уже к вечеру вывел батальон на усиление сводного полка и от имени генерала А. С. Жадова навел порядок в обороне.

Ночью, как ни странно, фашисты повели наступление по наведенной переправе, и полк оставил позиции. Тогда Сергиенко по собственной инициативе возглавил батальон и перешел с ним в контратаку. Противника обратил в бегство и захватил переправу. Ее десантники тут же разрушили. Положение было восстановлено.

А контуженного, потерявшего сознание начальника разведки бригады Сергиенко доставили в штаб.

Весь день 3 июля 7-я бригада вела бои с переправлявшимся на восточный берег противником. Но превосходство было на стороне фашистов, и они продолжали наращивать силы.