Текст книги "В бой уходили десантники"

Автор книги: Иван Громов

Соавторы: Владимир Пигунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Биография 7-го батальона

Командиры в срочном порядке убыли в другие гарнизоны Белорусского военного округа для отбора пополнения в батальон. Учебный год должен был закончиться осенними маневрами с выброской крупного парашютного десанта. И это подстегивало.

К концу июля 1934 года БОН пополнился до полного штатного расчета. Ему присвоили новое наименование – 7-й батальон особого назначения – войсковая часть 2513[5]5
  Центральный Государственный архив Советской Армии (далее – ЦГАСА), БВО, ф. 25647, он. 2, л. 41–45.


[Закрыть].

На вакантные должности начали прибывать командиры из других гарнизонов. Первым представился командиру батальона Алексей Бойцов. Он получил назначение на должность помощника командира легкопулеметного отряда.

Инструктором физической подготовки утвердили одного из лучших командиров взводов 2-й Белорусской Краснознаменной стрелковой дивизии имени М. Ф. Фрунзе Григория Смирнова.

В те дни из 243-го стрелкового полка прибыл Николай Солнцев.

Среди пополнения особо выделялся Павел Внук, командир взвода БОВШ – Белорусской объединенной военной школы имени М. И. Калинина. Он принял 2-й отряд. Уроженец Заславля, исполнительный и требовательный к себе и подчиненным, он с первых дней завоевал в батальоне авторитет. В его работе с красноармейцами и младшими командирами чувствовался опыт воспитания, полученный в школе.

В один день с ним в должность помощника начальника штаба батальона вступил Михаил Котляров, командир роты из 6-го стрелкового полка. Службу в РККА он начал в 1927 году и был уже опытным наставником.

На должность делопроизводителя части прибыл Василий Добыш. Командиром БОНа был утвержден Алексей Федорович Левашов.

В связи с прибытием пополнения забот у политработников прибавилось. Нужно создавать партийные и комсомольские организации, подбирать агитаторов, помощников руководителей групп политических занятий, редколлегии стенных газет, редакторов боевых листков.

В начале 30-х годов в СССР развернулось наступление социализма по всему фронту. И партийно-политическая работа была направлена на разъяснение больших преобразований в городе и деревне. На политических занятиях и в беседах политработники и командиры подчеркивали, что без мощной, отлично обученной и идейно закаленной армии строительство социализма в нашей стране невозможно.

Большое внимание уделялось и физической подготовке десантников. Эти занятия проводились ежедневно. Особенно трудно давались многим кроссы, где требовалась выносливость.

– Парашютист-десантник – человек не только смелый, но физически и морально закаленный, – подчеркивал Виктор Спирин. – Вот почему на занятиях в поле мы не ходим, а бегаем, совершаем марш-броски. Знаю, что это трудно, но на то мы и бойцы батальона особого назначения. Вдумайтесь в эти слова, товарищи, и вы поймете, что во всех видах боевой подготовки мы должны быть людьми особыми.

Трудной и напряженной была учеба парашютистов. Занятия заканчивались двухчасовой самоподготовкой. Но и питание для красноармейцев и младших командиров выдавалось по норме курсантов военных училищ. В их паек входили сливочное масло, белый хлеб и компот на обед. А старшие и средние командиры получали продукты по нормам летно-подъемного состава.

Десантники чувствовали, что Реввоенсовет РККА проявляет о них особую заботу.

В 1933 году в Белорусском военном округе по почину передовых подразделений 27-й Омской стрелковой дивизии широко развернулось патриотическое движение за освоение ударными темпами нового Курса стрельб[6]6
  Краснознаменный Белорусский военный округ (далее – КБВО). М., 1983. С. 68.


[Закрыть]. В этой связи созданные в отрядах технические кружки начали работу под лозунгом: «Каждый десантник – отличный стрелок». В итоге общие результаты по огневой подготовке заметно росли.

Ведущей формой соревнования в боевой и политической подготовке было ударничество. От ударников-одиночек к ударным отделениям, взводам и отрядам – таков размах в батальоне этого массового движения.

Десантники гордились, что 5-я Витебская стрелковая дивизия первая в округе и во всей Красной Армии полностью стала ударной. В числе лучших частей округа числился и 7-й батальон особого назначения.

Прыжки на кучность приземления начинал отряд Павла Внука. К этому событию десантники готовились, словно к празднику. У всех царило приподнятое настроение. Отряду как победителю соревнования в боевой учебе первому в батальоне оказана честь открыть групповые прыжки. Гордился этим и командир отряда. А когда подразделения построились, он обратился к ним с такими словами:

– Сегодня прыгаем на кучность приземления. Что это значит, вы знаете. Позади тренировки в прыжках со всех точек бомбардировщика. Первым поднимается в небо третий легкопулеметный взвод как победитель соревнования по десантной подготовке. За ним – остальные по расчету.

Павел Внук задержал взгляд на воспитанниках Николая Солнцева и убедился, что они довольны его решением, подал команду для движения на аэродром.

И десантники, чеканя шаг, словно на занятиях по строевой подготовке, зашагали по главной улице военного городка. Расстояние от казармы до аэродрома в 500 метров преодолели быстро.

Последовала команда:

– Приступить к подготовке для прыжков!

Взводы направились к выложенным в ряды парашютам, вокруг которых уже хлопотали укладчики и инструктор Василий Веселов. Командиры начали готовить своих подопечных к посадке в самолет: в ведомости вписывались номера парашютов, производился расчет, проверялись знания, подгонялась подвесная система. Щелкали пряжки, карабины…

Командир батальона тоже находился на аэродроме, рядом с авиаторами, и в который раз восторженно разглядывал мощный, с широкими крыльями ТБ-3. Его высота – не достать до плоскостей рукой. Размах крыльев – 40,5 метра. Полетный вес с загрузкой в 5 тонн составлял почти 18 тысяч килограммов. Да и скорость до 230 км/час была вполне приличной. Цельнометаллический, с четырьмя моторами – все выглядело внушительно. Это не ТБ-1, у которого полезная загрузка до трех тонн, а для парашютных прыжков подвесная кабина всего на 12 человек.

– Мне важно самому убедиться, как вы закрепили веревки на плоскостях, – сказал Левашов командиру экипажа. – Давайте, показывайте.

Они поднялись по стремянке в кабину. Левашов уселся на правое сиденье летчика.

– Вижу, веревки закреплены, – и обернулся назад. – Турели тоже подготовлены, пулеметы сняты. Все правильно. Спасибо за службу! Действуйте, как договорились: в каждом подъеме по тридцать два человека – взвод с инструктором, выпускающим.

– Есть! – ответил командир ТБ-3.

Левашов выбрался из самолета, пожал руки летчикам и направился к парашютистам Павла Внука. А тот, увидев комбата, подал команду «Смирно!» и зашагал навстречу с докладом. Левашов, не дослушав его до конца, подал команду «Вольно!».

Комбат и командир отряда уточнили план и порядок прыжков. И прыжки начались в точно назначенный час.

3-й взвод в колонну по одному, соблюдая установленный порядок, в голове с помощником командира взвода направился к бомбардировщику. Парашютисты поднимались в самолет и, исчезнув в проеме двери, занимали указанные по расчету места: четыре человека остановились у двух полутораметровых бомболюков, по восемь парашютистов забирались внутрь каждого крыла, остальные размещались в рубке радиста, в просторном грузовом отсеке.

– Быстрее, быстрее! – поторапливал своих питомцев Николай Солнцев.

Он был уверен за десантников. Это у них не первый прыжок. Позади тренировочные занятия на макете самолета в учебном городке и в боевом корабле. Многие красноармейцы успели совершить до этого прыжки с передней и задней турелей, из бомболюков, с обеих плоскостей и через дверку. А перед посадкой в самолет он еще раз объяснил, что и как, сумел даже проверить выборочно знания контрольным опросом. Здесь же окончательно объявил и расчет: кому с какой точки прыгать.

Все парашютисты знали главное правило: в самолет необходимо заходить по «весовой» категории, что означало: от меньшего веса к большему, чтобы затем и точку для прыжка занимать в обратном порядке. Наука простая: и меры безопасности соблюдались, и достигалась нужная кучность.

Последним поднялся в самолет инструктор парашютной подготовки Василий Веселов. Доклады о готовности дошли до командира экипажа, и великан-бомбардировщик с десантом на борту вместо бомбовой нагрузки, взревев моторами, покатился по аэродромному полю.

На старте самолет остановился. Рев моторов то усиливался, то спадал – экипаж опробовал двигатели на всех режимах, готовился к взлету.

Наконец, огласив окрестности Бобруйска мощным гулом, бомбардировщик начал разбег по широкой взлетно-посадочной полосе. Казалось, весь мир в эти минуты замер, вслушиваясь в натужный рев самолета-исполина. Воздух клокотал от четырех моторов тяжело загруженного воздушного корабля. Сзади струились легкие дымные шлейфы выхлопных газов.

Десантники мысленно проигрывали свои действия. Самой сложной точкой для прыжка считались турели. Сюда назначали наиболее ловких, смелых и выносливых. Не менее сложной, можно сказать, филигранной, считалась и работа по занятию левой плоскости. На нее требовалось выбираться через кабину командира экипажа и остерегаться, чтобы не задеть его своим снаряжением или, хуже того, сапогом. Занятие же правого крыла через дверку являлось делом простым.

В итоге в общем-то все оказывалось просто, если не учитывать, что каждого парашютиста связывала длинноствольная винтовка – драгунка. На прыжках она использовалась как учебное оружие. Длиннее тульской трехлинейной, эта драгунка стесняла и сковывала движения, была, пожалуй, главной помехой и для молодых, и для опытных парашютистов-десантников.

Бомбардировщик набрал заданную высоту – 800 метров, вышел на боевой курс. Штурман поднял над головой белый флажок. Сигналом «Приготовиться!» он как бы установил пружину на боевой взвод. Его команда через инструктора и командира взвода толчком в левое плечо передавалась от одного парашютиста к другому.

Инструктор Василий Веселов – он находился в передней турели – высунулся почти по пояс, наблюдая, как корабль, закончив последний круг, выходил на курс для отделения парашютистов. Поднял и он белый флажок и начал следить за исполнением команды.

Почти одновременно через кабину командира самолета и дверку парашютисты начали выбираться на крылья. Точно и быстро, как на тренировках, они двигались вдоль фюзеляжа для занятия положения на правой плоскости. Еще несколько секунд, и красноармейцы, обхватив веревку, протянутую от кабины летчиков в стороны крыльев до крайних моторов, лежа на боку, передвигались по плоскостям до конца веревки. Прошло минуты полторы. Все десантники заняли свои точки.

Веселов не видел, как за спиной у него усаживались красноармейцы на турели, как встали у открытых бомболюков по два парашютиста, но действия их представлял четко. Уже не впервые наблюдал он за молодыми десантниками в воздухе и всякий раз не переставал удивляться: «И откуда у этих деревенских парней, до призыва в армию и не ездивших, как говорили белорусы, даже „на чугунке“, столько силы, отваги и мужества?!» За все время он не знал случая, чтобы кто-либо из них отказался от прыжка, проще говоря, струсил.

Упругие потоки воздуха от скорости самолета и дополнительно от моторов грозили сбросить парашютистов с крыльев, трепыхали лямки подвесной системы, обдавали холодом.

Инструктор видел, как заученными движениями бойцы одевали на кисть правой руки страхующую резинку, называемую в шутку «соской». Десантники, находившиеся на правой плоскости, повернув голову, уставились на флажок Василия Веселова.

Тем, кто находился на левом крыле, было проще: им не требовалось поворачивать голову. И они, казалось, даже посмеивались над турельными, которые и в прямом, и переносном смысле оседлали самолет, выглядели, как амазонки на картинке, свесив ноги со своего коня в одну сторону. Все, что проделывали парашютисты в небе, выбираясь на крылья и турели самолета, было под силу лишь воздушным гимнастам цирка. Не случайно белорусы шутили:

– Цирк на дроте, да и только!

В переводе на русский язык это означало цирк на проволоке. Оно быстро прижилось среди красноармейцев и подчеркивало сложность работы парашютистов-десантников.

Самолет подходил к моменту начала выброски десанта. Штурман взмахнул флажком.

Василий Веселов тоже опустил свой флажок, и команда «Пошел!» начала действовать: одновременно со всех точек самолета посыпались парашютисты, заскользили с плоскостей, кинулись вниз турельные, один за другим вываливались также из бомболюков. В эти же секунды выбрасывались через дверку и десантники, размещавшиеся в рубке радиста и грузовом отсеке.

Последними оставили самолет инструктор и командир взвода. Теперь они сверху наблюдали за своей работой. Групповой прыжок на кучность приземления удался.

Нештатные батальоны

В конце 1933 года при 5-й стрелковой дивизии в Полоцке, 4-й в Слуцке, 8-й в Бобруйске и 64-й в Смоленске начали формироваться нештатные отдельные стрелковые батальоны особого назначения, или, как их стали называть сокращенно, батальоны ОСНАЗы.

Они создавались во всех стрелковых корпусах и кадровых дивизиях[7]7
  Маргелов В. Ф. Воздушно-десантные войска. М., 1977. С. 10.


[Закрыть].

По этой причине некоторые командиры 7-го БОНа, и в их числе Илья Полозков, убыли в свои соединения и части.

На первых порах на Полозкова легла обязанность обучения бойцов-осназовцев дивизии парашютному делу.

При клубе 13-го стрелкового полка он с выделенными в его распоряжение красноармейцами изготовил укладочные столы. А при 1-х батальонах каждого стрелкового полка в это время уже формировались роты нештатного батальона парашютистов.

Вскоре от каждой роты под команду Полозкова прибыли для обучения на укладчика парашютов по три красноармейца. И подготовка кадров для батальона началась.

Опытный Илья Полозков в короткий срок обучил укладке парашютов 15 человек. Вместе с ними в Витебской авиабригаде он совершил по два учебных прыжка с У-2. Так в батальоне ОСНАЗ появились свои укладчики. С ними и предстояло начинать массовую подготовку парашютистов-десантников.

В установленное время батальон прибыл на сбор всех осназовцев округа в лагерь «Большевик», который находился в 10 километрах от авиагородка, за Березиной, в лесу северо-восточнее Бобруйска.

Два месяца стрелки обучались парашютному делу. Вначале совершали учебные прыжки на парашютах «Ирвинг», потом на отечественных ПД-6.

Колоссальную работу проделали в тот период инструкторы парашютной подготовки округа, находившиеся в распоряжении командира 7-го БОНа. Каждый красноармеец и командир должны были совершить по 6–8 парашютных прыжков с ТБ-3. Особенно сложными и ответственными были групповые прыжки на кучность приземления «по-левашовски».

Полигон 7-го БОНа принимал в те дни сотни парашютистов-осназовцев. С утра и до вечера ревело небо над Бобруйском. Белорусский военный округ готовился к осенним маневрам с участием в них первого в мире десанта, чтобы проверить уже сложившиеся в 1933 году взгляды военачальников на массовое развертывание этих войск[8]8
  Маргелов В. Ф. Воздушно-десантные войска. С. 10.


[Закрыть].

В 1934 году штаты всех авиачастей пополнялись должностью инструкторов парашютной подготовки. И техник Василий Нехорошев изъявил желание поехать на курсы по подготовке инструкторов в Детское Село.

За три месяца учебы там он совершил пять прыжков и по возвращении в свою 33-ю авиаэскадрилью в Бобруйске начал учить парашютному делу летчиков.

Но не успел Нехорошев по-настоящему развернуться на новой должности, как из штаба округа поступил приказ о переводе его инструктором парашютной подготовки в 7-й батальон особого назначения.

Довольный новым местом службы, он прибыл для представления и с волнением перешагнул порог кабинета комбата, доложил о прибытии для дальнейшего прохождения службы.

Василий Нехорошев уже встречался на аэродроме с командиром батальона парашютистов, но теперь словно бы впервые увидел этого приветливого человека. Разговорились, как давние знакомые, и Алексей Федорович Левашов посвятил Нехорошева в планы подготовки своего батальона и батальонов ОСНАЗ к осенним маневрам с участием большого парашютного десанта. В распоряжение комбата прибыли для этой цели многие инструкторы парашютной подготовки округа, но основная тяжесть в организации предстоявших прыжков ложилась на инструктора 7-го БОНа.

В числе отобранных командиров для службы в батальоне особого назначения был Иван Лисов.

По окончании с отличием Белорусской объединенной военной школы имени М. И. Калинина он получил право на выбор места службы. Попросился в Могилев. Здесь в 33-й Самарской стрелковой дивизии и начал обучать приписников из деревни Толочин. Многие его подопечные прибыли в роту в лаптях и в этой обуви маршировали на плацу в часы строевой подготовки. В наше время даже не верится, что такое могло быть. А было…

Высокий, стройный, кареглазый Лисов с первых дней командования взводом привлек внимание старших начальников своей любознательностью, желанием изучать новое оружие и боевую технику. Это и привело его на курсы по подводному подрыву мостов. Он исполнял также обязанности начальника физической подготовки полка.

Формирование в дивизии батальона ОСНАЗ и явилось причиной вызова Ивана Лисова к начальнику штаба полка. Как начальник физподготовки он часто встречался с командованием полка, докладывал о ходе сдачи красноармейцами и командирами в батальонах нормативов комплекса ГТО, о подготовке к всеармейскому смотру-конкурсу физической работы и даже о проведении утренней зарядки с женами комсостава.

О причине вызова в штаб в тот день он не догадывался. Прибыл в кабинет начальника штаба. Доложил.

– Сдавайте должность, товарищ полуротный, получайте документы и поезжайте в распоряжение командира батальона особого назначения под Бобруйск, – начал начальник штаба.

– Я же не просился в другую часть, – не удержался удивленный Лисов.

– Не в просьбе дело, – продолжал начальник штаба. – Вы молод, физически крепок и вполне подойдете для службы в той части.

Начальник штаба полка, несомненно, знал о предназначении батальона, но по понятным причинам не раскрыл всего для подчиненного командира.

Вечером двое взводных провожали Ивана Лисова на железнодорожную станцию.

– Не горюй, Ваня. Если что, мы твоих в беде не оставим, – начал успокаивать один из них.

– Конечно, всегда поможем, – добавил второй.

Они не знали о новой службе Ивана Лисова, но догадывались, что его срочный перевод в лагеря под Бобруйском связан с далеко не обычным делом.

Вскоре Лисов вошел на территорию лагеря «Большевик».

Еще до представления командиру, беседуя с будущими товарищами по службе, он уже знал о своей новой специальности. Ему сообщили, что батальон, в котором предстояло служить, сформирован из лучших бойцов и младших командиров 33-й стрелковой дивизии, но средние командиры – в основном из 99-й стрелковой.

– Комбат у нас боевой, – говорил ему один из сослуживцев. – Если уж Онуфриев что-либо решил, то непременно добьется своего. И что важно: по виду даже не подумаешь, что характер у него крутой, своеобразный… Смотрите, вон он, командир батальона, в штабную палатку направился. Торопись представиться, а не успеешь, придется гоняться за ним весь день. Он в штабе не засиживается.

И Лисов, поблагодарив за информацию, направился для доклада. Когда он зашел в штабную палатку, А. А. Онуфриев уже подписывал документы, разложенные начальником штаба. Лисов решил выждать, пока комбат закончит начатое дело.

С виду командиру батальона ОСНАЗа Онуфриеву было под тридцать, но у него уже появились залысины. Округлое лицо с добрыми открытыми глазами действительно не выдавало его твердого характера.

– Все? – спросил комбат начштаба и встал.

– Товарищ командир батальона особого назначения… – начал представляться Лисов.

– Знаю, знаю, – остановил его Онуфриев и начал разговор, будто они уже служили вместе не первый день: – Ваш предшественник, товарищ полуротный, во время парашютного прыжка сильно повредил ногу и убыл в госпиталь. Принимайте должность и помогайте командиру отряда в организации плановой учебы. Завтра и сами к парашютному прыжку готовьтесь.

У Лисова даже в груди похолодело. «Как же так? Я и в глаза ведь парашют не видел!» – подумал он, а Онуфриев, пожимая ему руку, добавил:

– Время еще есть, можно сходить в парашютный городок и позаниматься наземной подготовкой.

– Есть! – ответил Лисов и направился представляться командиру отряда.

Сразу же после доклада о прибытии командир отряда ввел его в курс дела, сказал:

– В связи с тем что красноармейцы и командиры уже прошли наземную подготовку, облет на самолетах и выполнили первые прыжки, вам, чтобы не плестись в хвосте, завтра тоже нужно прыгнуть. Сходите в парашютный городок, там сейчас идут занятия, подучитесь.

Настроение Лисова стало не из лучших. В голову лезли мрачные мысли. «Дела!» – подумал он и торопливо зашагал в учебный городок.

При подходе к перекладине, на которой в подвесной системе парашюта сидел обучаемый, Лисов увидел в качестве инструктора давнего товарища по футбольной команде, командира роты Ивана Солодухина. Он что-то объяснял обучаемому. Подойдя поближе, Лисов услышал:

– Вам вводная: ветер в лицо.

– Разворачиваюсь по ветру так, чтобы он дул в спину, – четко ответил ученик.

– Действуйте! – приказал Солодухин.

И парашютист, вскинув руки выше головы и сложив их накрест, начал тянуть лямки, а инструктор в это время медленно опускал его к земле.

И надо же было случиться такому: к инструктору подбежал посыльный из штаба батальона и начал докладывать, что его, инструктора, срочно вызывает командир батальона. Солодухин, к удивлению всех, позабыв на секунду о своей работе, отпустил веревку, чтобы приложить руку к головному убору. И обучаемый сорвался вниз, приземлился, как в шутку говорили парашютисты, на все три точки.

Какое-то время стояла тишина. Первым подал голос пострадавший. Он высказал в адрес инструктора и его методики несколько сочных слов, от которых все рассмеялись.

Иван Солодухин не растерялся.

– Тренировка окончена, – объявил он и уже собрался было уходить, но увидел Ивана Лисова: – А ты как сюда? В наш батальон? Где устроился?

И Лисов рассказал о себе, о своей должности и заботах на новом месте.

– Извини, друг, бегу. Вечером встретимся! – И он побежал к штабу батальона.

В разговоре с уже «обученным» да и другими будущими сослуживцами Лисов к приходу Вани Солодухина многое успел узнать о своем подразделении. А вечером пришел и он. Проговорили, вспомнили совместную службу, о том, как играли в одной команде в футбол. Под конец разговора Лисов спросил:

– Ваня, а как ты инструктором стал?

Солодухин сказал, что после прибытия в батальон он успел совершить только один парашютный прыжок, да и тот неудачно: в момент приземления растянул связки. В то время еще не знали, в какой обуви удобнее совершать прыжки. И он, по своему разумению, решил, что подойдут и бутсы, с которыми не расстался и в батальоне ОСНАЗа.

Перед посадкой в кабину Гроховского он за что-то зацепился и сорвал шип с пятки бутсы. Во время приземления ступня оказалась перекошенной, и он получил травму.

В батальоне в то время не хватало инструкторов парашютного дела, и Солодухина временно назначили наставником по наземной подготовке.

– Ваня, расскажи, как раскрывать парашют? – обратился к нему Лисов.

– Как? Да очень просто! Надень «соску» и прыгай. Рви верхнее кольцо. Не раскроется – нижнее. Вот и все! – заключил Ваня Солодухин и с хитринкой в глазах посмотрел на полуротного.

Долго в ту ночь не мог уснуть Иван Лисов. Ему казалось, что завтра он ни за что не прыгнет, но под конец решил: прыгать все равно придется, значит, не следует показывать слабость своего духа другим.

Утром Лисов был на аэродроме. Волнение не угасало. Он стоял в готовности прыгать. Молодой командир в форме летчика построил всех новичков, или, как говорили, перворазников, в одну шеренгу, представился:

– Я ваш инструктор на земле, а сейчас подойдет главный, – и начал рассказывать о порядке до прыжка, при посадке в кабину, после приземления.

– Идут! – раздался голос новичка.

К строю приближались двое. По внешнему виду угадывался и главный инструктор. Он шагал размашисто, уверенно. В кожаном реглане, хотя и было довольно тепло, с планшеткой на узеньком ремешке по самые колени, с большими летными очками на шлеме, с крагами-перчатками на руках.

Вместе с ним, едва поспевая, куда менее приметный с виду, с большим секундомером на шее, шел военврач.

Когда оба подошли к строю, наземный инструктор отдал рапорт о готовности новичков к прыжку. Главный поздоровался, представил врача и начал медленно обходить строй, разглядывая своих учеников. Против одного остановился:

– Будете моим помощником!

– Есть! – ответил тот.

Задержался главный инструктор и против Лисова. Смерил с ног до головы его высокую фигуру, спросил:

– Фамилия?

– Лисов Иван Иванович.

– Вы Лисов, я Лисичкин. Будете моим помощником.

– Есть, товарищ командир!

Закончив обход, главный инструктор скомандовал:

– Помощники, ко мне!

Лисов и его товарищ по новой должности подошли к Лисичкину, и тот, понизив голос, начал инструктаж:

– Ваша задача помогать мне в выброске парашютистов из клети. Посмотрите на двухмоторный самолет, который сзади, это бомбардировщик ТБ-1. Между колесами шасси, под самым брюхом, подвешена кабина. Это, как мы ее называем, клеть Гроховского. В ней два отсека, которые разгорожены стенкой. Каждый отсек – на шесть парашютистов. Ваша кабина, Лисов, по правому борту, а ваша, – он указал на соседа, – по левому. При посадке оба вы заходите первыми, а за вами войдут все остальные по расчету. Когда я открою люк и махну рукой, вы должны, сильно упираясь в спину впереди сидящих, выталкивать их из кабины, и у каждого обязательно появится желание совершить прыжок. Поняли, помощники, свои обязанности? – Лисичкин впервые улыбнулся. Хитер!

«Так вот что значит быть помощником главного инструктора!» – мелькнуло в голове Лисова.

А врач уже начал медицинский осмотр.

– Вытяните руки! Закройте глаза! Присядьте! – командовал он, затем измерил пульс.

Сердце у новичков колотилось тревожно и часто, пульс «подскакивал», но врача, казалось, это ничуть не тревожило. Он записывал свои измерения в блокнот, спокойно переходил к очередному новичку.

После медицинского осмотра всех перворазников втиснули в подвесную систему. Когда подошел укладчик парашютов, Лисов расспросил его о действиях в воздухе после отделения от кабины. И тот с пониманием, но не без гордости объяснил, что главное в прыжке не раскрытие парашюта – купол всегда раскроется, в этом он уверен, – а в том, чтобы правильно приземлиться на обе ноги. Для этого перед встречей с землей их следовало держать вместе, полусогнутыми в коленях.

После завершения подгонки парашютов инструктор произвел расчет на посадку в кабину и рассказал о порядке действия до отделения от нее.

– На посадку, ша-го-м марш! – четко подал команду главный инструктор.

И новички, сгибаясь под тяжестью двух парашютов, направились к бомбардировщику.

Из-за подвешенной под фюзеляжем у него кабины, которую парашютисты в шутку называли «гробницей Гроховского», вид самолета был необычным.

Выполняя команды Николая Лисичкина, новички занимали места в отсеках. В правый из них первым поднялся Иван Лисов и почти ползком занял дальнее место. Уселся верхом на деревянный, хорошо отшлифованный брус, который был устроен для сидения и проходил по центру отсека. Сидя, будто на коне, подумал: «Значит, уже многие скользили по этому сиденью, если оно так отполировано!»

В грудь Лисову упирался основной купол впереди сидевшего парашютиста. Последним вошел инструктор, закрыл за собой вход и уселся на свое, как окрестили десантники, куриное гнездо, лицом к парашютистам. Он тут же поднес ко рту трубку-кишку и что-то сказал пилоту. Позднее Лисов узнал, что это переговорное устройство инструктора-выпускающего с экипажем. Моторы взревели, и самолет покатился.

Лисов припал к маленькому окошку. И рядом – рукой подать! – увидел колесо самолета. Все оно в спицах, как мотоциклетное. Вздрагивание кабины кончилось, колесо остановилось. Экипаж самолета ждал сигнала стартера на взлет. Инструктор снова поднес ко рту переговорное устройство, что-то сказал, потом приложил его к уху, послушал ответ летчика.

Иван Лисов обратил внимание, что Лисичкин еще ни разу не снял с рук краги.

Гул моторов усилился, и самолет с оглушительным ревом пошел на взлет. Колесо рассекало траву и катилось с такой скоростью, что спицы его уже не различались, а вдали быстро смещалась опушка леса. Глядя в окошко, Лисов видел, как колесо, уже оторвавшись от земли, продолжало вращаться с прежней скоростью.

Ощущалась высота. Рев моторов перешел в монотонный гул. Бомбардировщик упрямо карабкался ввысь. А внизу ровными линейками тянулись полевые дороги, виднелись квадраты полей, кустарники. «Удивительно красиво!» – подумал Лисов и перевел взгляд на колесо; оно все еще вращалось. Медленно, но вращалось.

Самолет поднимался все выше. Вдруг инструктор поднес переговорную трубку к уху, послушал и тут же приложил ко рту, о чем-то доложил. В мгновение он бросил свой «телефон» и открыл выход из кабины. «Вот оно!» – успел подумать Лисов еще до того, как инструктор взмахнул крагами. «Давай, дави!» – дал себе команду Иван Лисов. Рукой pi грудью он уперся во впереди сидевшего новичка.

Парашютисты выскальзывали по наклонному сиденью в люк, а инструктор, работая крагами направо и налево, помогал не задерживаться у выхода. Не без помощи краг Николая Лисичкина впервые в жизни вылетел из кабины и помощник инструктора Иван Лисов.

Это произошло 16 июля 1934 года.