Текст книги "В бой уходили десантники"

Автор книги: Иван Громов

Соавторы: Владимир Пигунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Незапланированный парашютист

В ноябре 1936 года в бригаду прибыло пополнение. Среди новобранцев брат Петра Терещенко – Игнат, а также Алексей Самсонов и Григорий Паньков. Позже они стали известными парашютистами-десантниками.

В группе новичков выделялся Павел Петров. Крепыш, не по годам развитой. Никто и подумать не мог, что медицинская комиссия его забракует. Но медики заявили: «Не годен». И Павел оказался в группе «негодников». Так окрестили всех, кто оказался в этой команде. «Не может такого быть!» – решил Павел и начал думать, что бы предпринять.

Его, способного писать и чертить, привлекали для работы в штабе батальона, и Павел изучил порядки в дни прыжков, готовился к осуществлению задуманного.

Шел май 1937 года. К тому времени и новички были готовы к ознакомительному прыжку с ТБ-3.

Павел Петров в тот солнечный день вместе с командой обслуживания прибыл на аэродром. К прыжкам готовилась рота Ильи Полозкова. «Будь что будет!» – решил он и встал в строй с очередной группой перворазников.

Дальше пошло по заведенному порядку. Укладчик надел на него парашюты, подогнал подвесную систему. Другой записал фамилию в ведомость и поставил номера основного и запасного парашютов. А инструктор, проходя сзади, проверил натяжение резинками клапанов основного купола и перешел к такой же проверке у других парашютистов. «Кажется, пронесло, – подумал Павел. – А что, если действительно врачи все определили правильно и сердце не выдержит?»

Прыгал он, как и все новички, через дверку. На втором заходе самолета подошла его очередь. С замиранием сердца шагнул в бездну. Выждав 5 секунд, рванул вытяжное кольцо. Встряхнуло. Открыл глаза и увидел над собой потрескивавший под напором воздуха купол. Чувство радости переросло в необыкновенный восторг. «Годен я. Го-де-н! У-рр-а!» – во всю силу кричал, не стесняясь, Павел Петров.

Снижаясь, проделал все, чему научился из разговоров с опытными парашютистами, но на ногах не устоял – повалился на бок. Вставать не торопился, радость еще не прошла. «Здоров я, годен!» – думал Павел.

По прибытии к месту, где складывались парашюты, доложил командиру роты:

– Товарищ лейтенант! Красноармеец Петров выполнил первый прыжок. Материальная часть работала отлично!

Лейтенант Полозков всякое видел в жизни, но, узнав «негодника» Петрова, оторопело смотрел, как казалось тому, куда-то в пустоту и даже не приложил руку к головному убору. «Как же так, – думал ротный, – Петров в команде обслуживания, а прыжки совершает моя рота? Кто надел на него парашют? Кто вписал в списки?» Факт оставался фактом: Петров, признанный негодным в десантники, совершил прыжок.

Илья Полозков, разумеется, учинил Петрову допрос, и всем виновным в нарушении порядка влетело по первое число, но для Петрова главное было позади: он стал парашютистом.

В тот же день Павел пришел в бригадную санчасть и рассказал военврачу 3 ранга Виктору Рыбакову, что самовольно совершил парашютный прыжок и этим доказал об ошибочном заключении медицинской комиссии.

Начальник санитарной службы бригады начал отчитывать Павла. На его голос вышла жена. Не дав договорить мужу, заключила:

– У тебя же мог быть разрыв сердца.

– Придется его заново обследовать, – решил начмед бригады. – Подготовьте его на комиссию.

Петрова снова освидетельствовали и признали годным к службе в парашютных войсках. Так он стал незапланированным в бригаде десантником и известным для всех смельчаком. После этого случая особо благожелательно к нему относились начальник парашютной подготовки бригады Василий Веселов и комиссар бригады старший политрук Башашин. Хотел заполучить его для работы в штабе и начальник отделения кадров бригады капитан Бабинцев. И он этого добился. Павел стал завделопроизводством штаба бригады, а вскоре, не без рекомендации комиссара, и секретарем комсомольской организации. На его петлицах появились по три треугольника. Перед Павлом открылась дорога службы в воздушно-десантных войсках. Накануне Первомайской демонстрации он принял военную присягу.

В Смоленск десантники 47-й АБОН прибыли на полуторках. В отличие от других участников парада они были одеты в темно-синие комбинезоны и летные шлемы.

Ожидали команду для принятия военной присяги. Незадолго до парада из репродукторов донеслось:

– Приготовиться для приведении красноармейцев к военной присяге.

Через минуту-другую тот же голос, усиленный мощными громкоговорителями, начал ее первые слова:

– Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик…

И площадь в тысячи голосов повторила:

– Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик…

– Вступая в ряды Красной Армии, – неслось из динамиков…

Площадь дружно ответила. И так до конца текста присяги, которая в виде памятки была напечатана в Книжке красноармейца[13]13
  Советская военная энциклопедия (далее – СВЭ). М., 1978. Т. 6. С. 574.


[Закрыть].

Преисполненные гордостью за Красную Армию – защитницу Страны Советов, молодые десантники принимали клятву на верность Родине и Советскому правительству. Затем состоялись военный парад и демонстрация трудящихся Смоленска.

Показалась колонна десантников. Улыбками и взмахами рук провожали трибуны парашютистов. Гордые за свой род войск, воздушные бойцы старались особенно. Четкий шаг, единый взмах рук и высоко поднятые подбородки отличали их от парадных колонн других войск.

На всю жизнь запомнил Павел Петров день принятия присяги и участия в первом военном параде.

В 1937 году разведотряды в батальонах заменили стрелково-парашютными ротами, а разведвзводы и взводы 45-миллиметровых орудий в отрядах стали отдельными.

Боевая и политическая подготовка набирала темпы. В учебном городке появилась парашютная вышка.

В роте, где старшиной был Петр Терещенко, служил и его брат Игнат. «Раз братья, пусть служат вместе», – решили в штабе. Но братья о своих родственных отношениях обычно не говорили. Во время очередного учебного прыжка старшина Терещенко подозвал Игната Терещенко, предложил:

– Возьми на всякий случай мой нож.

– Зачем?

– Всякое бывает, может, потребуется. Сегодня ты прыгаешь с турели. Это – сложный прыжок.

– Не выдумывай, – ответил Игнат, а нож все-таки взял.

И надо же случиться такому: под конец прыжков послышались голоса:

– Смотрите! На хвосте парашютист!

Аэродром замер. У всех одна мысль: «Что случится с десантником при посадке самолета?»

Бомбардировщик уже над Починком. Полигон для приземления остался позади. Самолет с ношей на хвосте уходил на второй круг. Вот он снова вышел на уровень полигона, и аэродром ахнул:

– Отцепился! Отцепился!

Человек летел вниз.

Наконец над ним раскрылся купол.

– Ура! У-рр-а! – выкрикивали десантники.

Вскоре все выяснилось: за хвост самолета зацепился Игнат Терещенко. Но он проявил находчивость, обрезал стропы основного купола, воспользовался запасным.

Под конец прыжков братья встретились:

– Ну что, Игнат, помог тебе нож?

– Как видишь. Спасибо, Петя!

– Перетрусил? Наверное, больше не будешь прыгать?

– Как это не буду? Буду!

Игнат посмотрел на брата, на его треугольники в петлицах и приложил руку к головному убору.

– Разрешите идти, товарищ старшина? – спросил как ни в чем не бывало Игнат.

– Идите, – тоже официально ответил Петр.

И так всегда. Между братьями установились строго официальные отношения. И это естественно: Петр – начальник, которому подчинялась вся рота, а Игнат – красноармеец.

Казармы еще отдавали сыростью, но подразделения и штабы уже обживали военный городок. Четыре трехэтажные казармы, столовая, Дом Красной Армии, пять трехэтажных домов для комсостава, кирпичные склады, а рядом – большой летний лагерь, – все это называлось теперь военным городком Боровское. Слово «Боровское» передавалось в разговорах, вписывалось в пропуска, даже в удостоверения для проверки караула. А парашютная вышка особо подчеркивала жизнь воинов городка.

Зашумела ветрами осень. Прибыло новое пополнение. Убывали в запас отслужившие срок красноармейцы и младшие командиры. На их счету, как правило, значилось 20–25 парашютных прыжков. Но какие это прыжки? Из кабины Гроховского! Со всех точек ТБ-3! С личным и групповым оружием!

В августе 1936 года на совещании комбриг представил прибывшего на должность начальника отделения тыла штаба бригады капитана Александра Казанкина.

Когда Ф. Ф. Кармалюк назвал его, поднялся невысокий смуглолицый командир с малиновыми петлицами.

– Прошу вас, товарищ капитан, кратенько рассказать о себе, – предложил комбриг.

И Казанкин начал:

– Родился пятнадцатого апреля тысяча девятисотого года в Буинске Татарской АССР, в семье портного. По национальности татарин. После окончания церковно-приходской школы начал работать по найму портным. И так до девятьсот девятнадцатого года, до призыва в ряды Красной Армии.

Разглядывая худощавую фигуру нового начальника отделения тыла, командиры обратили внимание на его жесткое, в оспинах лицо, лысеющую голову.

– Далее служил в третьем Приволжском полку в Чистополе, – продолжал Казанкин. – В двадцатом году учился на командных курсах, затем служил рядовым в пятом и девятом Туркестанских стрелковых полках на должности начальника хозяйственной команды. Участвовал в борьбе с басмачами в районах Шихризябс, Бойсун, Гузары и Душанбе. После демобилизации с марта двадцать третьего года работал статистом в Буинском райисполкоме.

Все обратили внимание на цепкую память капитана, отметили его немногословный, но последовательный рассказ. Далее Казанкин доложил, что в 1923 году добровольно поступил на 2-е Петергоф-Смоленские курсы в городе на Неве, а когда их расформировали, служил в 73-м Казанском стрелковом полку. Затем по сентябрь 1927 года учился в Омской пехотной школе. Сообщил Казанкин и о том, что с апреля по май 1934 года учился в Военной академии имени М. В. Фрунзе на основном факультете.

«Так вот откуда у капитана такая отточенная речь, – подумал Михаил Котляров. – Теперь и в нашей бригаде будет свой „академик“».

В заключение Казанкин поведал, что с апреля 1934 по апрель 1936 года служил в Мозыре начальником 5-го отдела штаба 23-го стрелкового корпуса, откуда и прибыл в бригаду.

После этого представления командиры и политработники не удивились, что вскоре капитана Казанкина назначили начальником оперативного отделения, а в феврале 1939 года он принял штаб бригады.

Этим же приказом допускались к исполнению должности командиры легкопулеметной роты лейтенант Илья Полозков, другие командиры.

Военный городок с каждым днем преображался. В боевой учебе десантников из месяца в месяц совершенствовалась методика группового прыжка на кучность приземления. Обогащались опытом инструкторы. Росли в должностях кадры младшего и среднего начсостава.

В 1937 году состоялось много перемещений. В должность комбрига[14]14
  Комбриг Ф. Ф. Кармалюк, как выяснилось позднее, стал жертвой необоснованных репрессий.


[Закрыть] вступил начальник штаба полковник Иванов, а на его место назначен майор Спирин. Вместо комиссара Башашина прибыл старший политрук Трубачев. Начальником партийной школы бригады стал старший политрук Иван Васильевич Кудрявцев. До этого перемещения он был инструктором пропаганды 4-й механизированной бригады.

Неожиданно майор Алексей Левашов убыл на должность начальника Минского пехотного училища.

В том же году управление ВВС РККА издало «Курс выброски и высадки парашютистов». Воздушно-десантные войска получили не только признание, но и руководство для действий.

А в бригаде готовились отчитаться за учебный год на больших учениях, о которых, по опыту прошлых лет, напоминали командиры. Так оно и вышло. Боевая учеба бригады в 1937 году завершилась участием в маневрах округа.

На них на стороне «красных», наступавших от Бобруйска к Днепру против оборонявшихся западнее Жлобина «синих», участвовала целая армия. По достижении «красными» рубежа Жлобин, Рогачев, с целью развития прорыва в бой вводилась подвижная группа в составе кавалерийского и танкового корпусов под командованием И. Р. Апанасенко.

Для совместных с подвижной группой действий планировалось выбросить на противоположный берег Днепра две воздушно-десантные бригады.

Нарком обороны, наблюдавший до этого неудачную выброску из-за сильного ветра десанта на учении Ленинградского военного округа, как записал Л. М. Сандалов в своей книге «Пережитое», запретил воздушный десант. Но командующий округом И. П. Белов убедил К. Е. Ворошилова в успехе. Десант был выброшен удачно. С его помощью «красные» захватили плацдарм на восточном берегу Днепра, затем прорвали оборону «синих» и устремились на Кричев, Гомель[15]15
  Сандалов Л. М. Пережитое. М., 1966. С. 29.


[Закрыть].

На этих маневрах Михаил Котляров действовал уже в должности командира 2-го батальона.

Особенно запомнился парашютистам грандиозный парад по окончании маневров в районе Довска. Командиры и красноармейцы еще раз убедились в силе нашей армии. Убедились в этом и присутствовавшие на маневрах иностранные гости.

Рождение 214-й

Опыт учений и маневров послужил основанием для дальнейшего улучшения организационной структуры воздушно-десантных войск. Было признано целесообразным иметь единую организацию воздушно-десантных соединений. В 1938 году на базе авиационных бригад особого назначения и авиационных десантных полков сформировали шесть воздушно-десантных бригад. Завершился второй этап организационного становления воздушно-десантных войск[16]16
  Маргелов В. Ф. Воздушно-десантные войска. С. 12.


[Закрыть].

В начале 1938 года 47-ю АБОН переформировали в 214-ю воздушно-десантную бригаду. Командиром ее утвердили полковника А. Ф. Левашова. С этим званием он вернулся к своим десантникам после недолгого пребывания в должности начальника Минского пехотного училища.

Начиналась биография одной из первых в Красной Армии воздушно-десантных бригад. Исчезли слова «особого назначения». Было ясно, что эксперименты по введению крылатой пехоты в строй боевых войск окончены.

А фашизм уже показал свой звериный оскал в Республиканской Испании. Выполняя интернациональный долг, мужественно и умело действовала на испанской земле и группа добровольцев-танкистов, которую возглавлял командир 4-й танковой бригады округа Д. Г. Павлов.

Десантники бывшего 7-го БОНа помнили комбрига по военному городку в Бобруйске. Поднимаясь в небо, они видели его танкистов на танкодроме у Киселевичей, которые примыкали к парашютному полигону. И теперь гордились, что их сосед по военному городку вернулся из Испании Героем Советского Союза.

В 1938 году военный блок фашистских государств во главе с гитлеровской Германией начал активную подготовку к развязыванию второй мировой войны. Это накладывало на войска приграничных округов особую ответственность. Враг наглел, становился все более агрессивным. 26 июля 1938 года Главный военный совет Наркомата обороны принял постановление о преобразовании Белорусского военного округа наряду с Киевским и Прибалтийским в Особый.

В марте 1938 года фашистская Германия захватила Австрию, готовилась к нападению на Чехословакию. В сентябре западные державы с ведома США пошли на позорную капитуляцию в Мюнхене. Они отдали Чехословакию гитлеровской Германии за обязательство начать войну с Советским Союзом.

Партийно-политическая работа в эти годы приобрела еще большую остроту. Лекции и беседы о путче в Испании, где фашистские солдаты и офицеры набирались опыта перед походом в другие страны, разоблачали истинное лицо фашизма как коричневой чумы, которая распространялась на другие страны и народы.

По материалам печати, через политические информации и занятия, беседы агитаторов, командиров и политработников десантники знали о тревожной международной обстановке и учились под лозунгом: «Учеба только на „хорошо“ и „отлично“ – наш ответ на угрозу фашизма». Этот лозунг вывесили перед входом в казарму, столовую, парашютный городок. Он повторялся в стенных газетах, боевых листках и бригадной газете «За боевой порядок». Наглядная агитация призывала десантников крепить мощь Красной Армии.

Партийные и комсомольские собрания, как правило, проводились с повесткой дня: «Наши задачи в условиях надвигающейся угрозы фашизма».

Стала целенаправленной и работа по росту рядов партийных и комсомольских организаций. Решил в эти дни вступить в ВКП(б) и укладчик парашютов Анатолий Борисов. По рекомендации политрука он направился к Илье Полозкову.

– Вы к кому, товарищ младший сержант? – подошел к нему дежурный по роте.

– Ожидаю вашего командира.

– Случилось что-либо с парашютами?

– Нет. Я по личному вопросу.

– Тогда ожидайте. Наш лейтенант задерживается.

Дежурный ушел, а Анатолий, чувствуя неловкость своего положения, продолжал дежурить у канцелярии роты. Наконец дверь открылась, показался командир роты.

– Вы ко мне?

– Да, товарищ лейтенант.

– Что привело ко мне укладчика парашютов?

– Прошу вас дать мне рекомендацию для вступления кандидатом в партию.

– А почему вы не обратились с этой просьбой к кому-либо из коммунистов своей роты связи?

– Так мне посоветовал наш политрук. Он сказал, что у вас стаж с тридцать второго года.

– Теперь понятно. Я дам вам рекомендацию, но сегодня уже поздновато. Жду вас завтра в нашей канцелярии в часы самоподготовки.

Когда они вышли из казармы, Полозков добавил:

– Вступление в партию одобряю. Угроза фашизма нарастает и для нашей страны. Германские заводы, как вам известно, быстрыми темпами наращивают выпуск оружия и боевой техники. «Пушки вместо масла» – под таким лозунгом в фашистской Германии продолжается подготовка к войне. Так что решение ваше правильное, – и лейтенант пожал руку Анатолия. – До завтра, младший сержант. Приходите. Не стесняйтесь. Через это прошли все вступающие в партию, и я в том числе.

Они расстались, как давно знакомые.

Уставшее за день солнце опускалось за горизонт. Небо готовилось сменить багровые краски на вязкую темень. Подразделения строились на ужин. Вскоре роты лекгопулеметных батальонов уже направлялись в столовую. По военному городку неслись слова песни-призыва:

 
Если завтра война, если завтра в поход,
Будь сегодня к походу готов…
 

Эти слова как нельзя лучше отражали чувства и настроение парашютистов-десантников.

После ужина в летнем клубе, под чистым звездным небом, десантники смотрели кинофильм, в котором шел рассказ о профессоре Мамлоке, одной из жертв фашизма…

Партийно-политическая работа отвечала требованиям тревожного времени. Она обнажала маску фашизма, раскрывала нутро империалистических хищников, врагом номер один у которых был великий Советский Союз.

31 июля 1938 года японцы в районе озера Хасан атаковали высоты Безымянную и Заозерную и после упорного боя захватили их. Этим вторжением на нашу территорию они, по сути, организовали провокационную разведку боем. В подразделениях бригады прошли митинги, на которых парашютисты-десантники высказали гневное слово в адрес японской военщины.

По газетам и передачам радио личный состав бригады знал о развитии событий, следил за исходом вылазки японцев.

10 августа войска Красной Армии разгромили агрессоров, но последние на этом не успокоились.

11 мая 1939 года японцы нарушили границу Монгольской Народной Республики и устремились к реке Халхин-Гол. И еще раз японские захватчики встретились в бою с частями нашей армии, находившимися здесь по договору 1936 года о взаимной помощи с МНР. В решительном сражении с массовым участием танков и авиации территорию МНР освободили от японских захватчиков. А 16 сентября 1939 года по просьбе Японии боевые действия здесь были прекращены.

Политработники провели в те дни беседы о мужестве и мастерстве, проявленном участниками боев на реке Халхин-Гол. Героев этих боев узнали все десантники.

Международная обстановка оставалась тревожной.

По распоряжению Генерального штаба, поступившему в бригаду 28 сентября, красноармейцев и младших командиров, выслуживших установленный срок, задержали в подразделениях.

В 1938 году командарма 1 ранга И. П. Белова в должности командующего округом сменил комкор М. П. Ковалев.

Войска округа готовились встретить надвигавшуюся опасность со стороны западных границ. Все это отразилось на боевой и политической подготовке: выросло число ударников учебы, подтянулись отстающие.

В приказе по округу, подводившем итоги боевой и политической подготовки за зимний период обучения 1938/39 года, 214-ю воздушно-десантную бригаду отметили как достигшую высоких показателей в учебе. Лишь немногие командиры знали фамилии и занимаемые должности полковника Левашова и полкового комиссара Тугунова, теперь же всем довели до сведения, что десантники округа стали лучшими среди других частей и соединений.

Петр Терещенко к тому времени экстерном сдал экзамены за курсы младших лейтенантов и принял в роте старшего лейтенанта Петра Поборцева легкопулеметный взвод.

В биографии многих командиров произошли изменения. Коснулись они и Ивана Лисова. Под осень с должности командира 1-го легкопулеметного батальона он уехал на учебу в столицу нашей Родины – Москву. Убыла на курсы лейтенантов новая группа младших командиров. Все соответствовало обстановке. Красная Армия стояла на пороге серьезных событий. Тучи войны продолжали сгущаться. Политический барометр показывал на грозу.

1 сентября 1939 года гитлеровские армии, насчитывавшие более полусотни отборных дивизий, тысячи танков и самолетов, вторглись на территорию Польши. Началась вторая мировая война. Позорная мюнхенская капитуляция обернулась трагедией для народов Европы.

Белорусский Особый военный округ начал готовиться выполнить решение правительства – противостоять распространению агрессии на народы Западной Украины и Западной Белоруссии.

В ночь на 15 сентября командование и штаб округа переехали из Смоленска в Минск[17]17
  Сандалов Л. М. Пережитое. С. 41.


[Закрыть].

Реакционное польское правительство оказалось неспособным организовать оборону. Оно позорно бежало, бросив народ на произвол судьбы. Гитлеровские дивизии стремительно приближались к границам Советского Союза.

Почувствовали дыхание войны и в военном городке Боровское. Командиры и политработники разъясняли десантникам угрозу, которую несет с собой фашизм, призывали крепить боевую готовность. Войскам округа предстояло первым преградить дорогу фашистам.

Нападение гитлеровской Германии на Польшу, быстрое продвижение фашистских войск на восток, угроза захвата ими Западной Белоруссии и Западной Украины настоятельно выдвинули перед Советским Союзом задачу оказать помощь единокровным братьям, жившим на этих землях. 17 сентября 1939 года Советское правительство отдало войскам Красной Армии приказ перейти границу и взять под защиту население Западной Белоруссии и Западной Украины.

В бригаде прошли митинги. В это время войска округа, преобразованного в Белорусский фронт, устремились в сторону западной границы. Находилась в готовности к парашютному десанту и бригада полковника А. Ф. Левашова.

Итоги освободительного похода радовали десантников. При поддержке народных масс Западной Белоруссии наши войска 25 сентября успешно выполнили свою задачу. Напряжение повышенной боевой готовности спало. Старослужащие уже начали готовиться к завершению службы и увольнению в запас, но сбыться этому было не суждено.

Комиссар бригады старший политрук Трубачев уговорил Павла Петрова вместо увольнения поехать учиться на курсы по подготовке политсостава. И он согласился с этим предложением. Через три месяца Павел вернулся в бригаду с двумя кубиками в петлицах – младшим политруком. И снова, не без влияния комиссара, его избрали ответственным секретарем комсомольского бюро бригады.

Военная и политическая обстановка по-прежнему оставалась взрывоопасной, напряженной. В ноябре 1939 года реакционные правящие круги Финляндии спровоцировали военный конфликт на Карельском перешейке.

Наряду с другими войсками от Белорусского Особого военного округа к участию в боевых действиях привлекли и 214-ю воздушно-десантную бригаду. Железнодорожными эшелонами она прибыла в Детское Село. Разместилась в одной из казарм 201-й бригады Ленинградского военного округа.

Вскоре подъехала и 204-я воздушно-десантная бригада Киевского Особого военного округа.

Впервые в одном военном городке встретились десантники трех старейших в нашей армии воздушно-десантных соединений. Знакомились. Обменивались опытом. Вспоминали маневры с выброской первых парашютных десантов. Занимались подготовкой к боевым действиям в составе лыжных батальонов. Переобмундировывались в телогрейки, ватные брюки, полушубки, валенки, получали маскхалаты.

В должность комиссара бригады вступил старший политрук Иван Васильевич Кудрявцев. Сдержанный, немногословный, новый комиссар поражал слушателей глубиной мысли, четкими выводами.

– С политработников многое спрашивается, – говорил он на совещании. – Но взамен они получили и невиданные права – право идти впереди всех, право на личный пример.

Были убедительными и его слова о высокой ответственности работников идеологического фронта за воспитание у воинов готовности выполнить в боях свой долг в условиях бездорожья и жестокой карельской зимы.

Боевые действия продолжались, но 214-я бригада по-прежнему занималась учебой. Уже не верилось, что получит она боевую задачу. Но к 15 февраля 1940 года формирование 15-й армии закончилось, и полковник А. Ф. Левашов получил приказ командарма 2-го ранга М. П. Ковалева прибыть в Лодейное Поле. Здесь, встав на лыжи, десантники двинулись через закованную в ледяной панцирь Свирь.

Бригада, находясь во втором эшелоне армии, продвигалась вперед по местам отгремевших боев. Многому научились десантники в те дни, чтобы выжить при 40-градусном морозе и в глубоком снегу. Передвигались только на лыжах. Непривычно перебирая палками, замыкал лыжную колонну 2-го батальона врач Леонид Лисов – брат Ивана Лисова. «Суровый край, что и говорить!» – думал он. Это была не его родная Витебщина с лесами и перелесками, а главное – умеренным климатом.

«Эмка» Анатолия Смирнова шла в голове колонны тылов бригады, по параллельной дороге. Рядом с ним, водителем, разглядывая карту, сидел начальник штаба бригады майор Александр Казанкин. Впереди и за ними двигались и другие машины. Ровно, без натуги гудел мотор легковушки, плавно текли и мысли водителя. В голове прокручивались вехи прошлого: в тридцать восьмом его призвали в армию и как летчика аэроклуба направили для службы в воздушную пехоту, которая находилась в ведении Военно-Воздушных Сил. Его желание учиться на военного летчика не сбылось, но он не терял надежды. Перед убытием на фронт майор Казанкин сказал водителю:

– Будем мы с тобой, Анатолий Анатольевич, воевать по принципу: или грудь в крестах, или голова в кустах. А останемся живы, я снова учиться пойду, а тебя в военное училище отпущу.

Анатолий Смирнов так размечтался о возможности учиться на военного летчика, что чуть не столкнулся с шедшим впереди грузовиком, резко нажал на тормоза.

– Ты что, спишь? – спросил Казанкин. – Так мы и на войну не доедем. Давай, сынок, смотри лучше.

– Задумался, товарищ майор, – извинился Анатолий.

Он знал своего начальника и не удивлялся, что подчиненных майор нередко называл сынками. Казанкину этим обращением хотелось, видимо, подчеркнуть свое особое положение в ряду остальных командиров.

11 февраля войска Северо-Западного фронта начали мощную артиллерийскую подготовку. Боевые действия вступили в завершающую стадию. Приказ овладеть одним из островов у северного берега Ладожского озера десантники получили 13 марта.

С выходом на лед бригада развернулась в боевой порядок. Перед десантниками открылся необозримый снежный покров. Даль и туманная дымка скрывали цель. Шли по азимуту в готовности к атаке. Все понимали, что без артиллерийской поддержки на открытой местности будет непросто, но надеялись неудержимой атакой захватить остров.

Десантники под руководством своего опытного комбрига сделали все, чтобы действовать самостоятельно лыжными отрядами по тылам вражеских войск.

Шуршал под лыжами снег. Нервы у всех – словно натянутая струна: тронь – и зазвенит она музыкой боя. Никто еще, кроме полковника А. Ф. Левашова, участника гражданской войны, не слышал свиста пуль.

– Свою не услышишь, – говорил он, – а поэтому чужим не кланяйся, но помни, пуля – дура и ей лоб зря не подставляй, а в атаке не мешкай – только вперед.

Неожиданно через толщу морозного воздуха начали проявляться контуры острова. Засвистели пули. «Стой!» – приняли сигнал радиостанции батальонов.

Цепь остановилась, залегла. «Что-то случилось!» – думали десантники. Вскоре все прояснилось: бои прекратить, возвратиться на исходное положение и действовать по приказу командующего армией. Бригада получила новую задачу: двигаться на Питкяранты и там закрепиться.

По выполнении этого приказа события для десантников разворачивались в обратном порядке, но в Свирьстрой уже возвратились на приданных бригаде автомобилях.

Здесь впервые помылись в бане. Затем переехали в Волховстрой и, погрузившись в железнодорожные эшелоны, вернулись в родной, обжитый городок Боровское.

В историческом формуляре появилась запись: «В 1940 году бригада участвовала в советско-финляндской войне в составе 15-й армии в районе Питкяранта».

События 1939-го и начала 1940 года коренным образом изменили обстановку на западной границе. Теперь наши войска стояли лицом к лицу с войсками фашистской Германии.

В апреле фашистская Германия захватила Данию и Норвегию. 10 мая гитлеровские полчища через Люксембург и Бельгию, в обход линии Мажино, вторглись во Францию.

Советский Союз и его армия продолжали готовиться к отпору фашистской агрессии. В один из последних дней мая 1940 года штаб БОВО переехал в новое помещение вблизи минского университетского городка. Округ ускоренными темпами перевооружался. Командующим войсками Белорусского Особого военного округа назначили бывшего начальника автобронетанкового управления Красной Армии генерала Д. Г. Павлова.