Текст книги "В бой уходили десантники"

Автор книги: Иван Громов

Соавторы: Владимир Пигунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Подвиги десантников

Утром 4 июля бригаде полковника М. Ф. Тихонова командир корпуса поставил задачу – контратакой уничтожить прорвавшихся гитлеровцев. Однако, пока отдавались распоряжения, выводились подразделения на рубеж атаки, обстановка усложнилась.

Контратаку 4-го батальона возглавил сам комбриг. Рядом с ним в цепи шел и старший батальонный комиссар Николай Иванович Горохов. Небольшого роста, энергичный, никогда не унывающий комиссар бригады звонким голосом, потрясая револьвером, призывал:

– Десантники, с нами комбриг! За Родину! Вперед!

Обогнав командира и комиссара бригады, бойцы сквозь огонь двинулись на позиции фашистов. Противник ударил из минометов, и комбрига ранило. К нему подбежал инструктор парашютной подготовки младший лейтенант Григорий Шестаков и начал перевязывать.

– Эх, не вовремя ранило, главный парашютист, – не высказывая боли, сокрушался Михаил Федорович. – Позови майора Евграфова. Придется начальнику штаба бригады передать командование. Чувствую, кость раздробило…

В том бою получил смертельное ранение начальник школы младших командиров старший лейтенант Дронов.

Не верилось курсантам, что такой командир мог погибнуть. Выступая перед ними на построениях, он не раз предупреждал о надвигавшейся угрозе со стороны фашизма, высказывал уверенность, что война если и разразится, то будет короткой, с малой кровью. А обернулось все по-иному. По-прежнему не видно в небе наших самолетов, не мчатся, как в кинофильме «Если завтра война», танки.

Контратака бойцов бригады цели не достигла. Враг ввел на этом участке свежие силы: десантники дрались стойко, мужественно, но соотношение сил было явно не в нашу пользу, и бригаду пришлось отводить на рубеж реки Клева.

Уставшие, измученные десантники Ивана Чепурного, как и бойцы других батальонов, чтобы не оказаться в окружении, с наступлением темноты начали отход на новый рубеж.

Комиссар батальона младший политрук Василий Алексеев и адъютант старший – лейтенант Петр Жидков, накрывшись плащ-палаткой, при тусклом свете карманного фонарика отыскивали участок обороны батальона у реки Клева. На карте по пути отхода – ни одной полевой тропы.

– Дела, комиссар. Попробуй ночью найти эту речушку, – вздохнул лейтенант. – Придется идти по азимуту.

– Ты – начальник штаба, тебе и карты в руки, – в шутку ответил комиссар. – В общем, быть тебе Сусаниным, только не заведи батальон к фашистам. А я пойду в роту младшего лейтенанта Горячева. Молодой еще ротный, нужно помочь.

И комиссар направился разыскивать 1-ю роту. По голосу нашел младшего политрука Дмитрия Ильютченко. Тот кого-то отчитывал.

– Проверьте людей, и – никакой паники. Приказано отойти, значит, отходим. Действуйте, сержант!

– Есть, товарищ младший политрук.

Ильютченко – участник советско-финляндской войны и освободительного похода наших войск в Западную Украину и Западную Белоруссию, опытный политработник – был уверен, что положение наших войск в первую неделю войны скоро сменится общим наступлением по всему фронту и что врага разгромят на его собственной территории. Орден Красной Звезды на его груди за участие в войне с финнами магически действовал на бойцов. Его подчиненный – это секретарь комсомольской организации роты, – получив накануне четкие разъяснения по поводу отхода на новый рубеж, тотчас же принялся за дело.

Комиссар батальона подошел поближе:

– Как дела, политрук?

– Все в порядке, товарищ комиссар батальона. Собираемся для отхода на новый рубеж. Принимаю меры к поиску автокухни и тылов батальона. Нужно покормить бойцов, пополниться боеприпасами.

– Правильно, младший политрук, что помогаете в этом ротному, но сейчас главное – моральный дух бойцов, потому что отходим, а не наступаем. Давайте-ка сюда взводных агитаторов, сам побеседую с ними.

У берегов Березины фашисты то и дело постреливали в небо осветительными ракетами, стрекотали пулеметами, но вперед не шли, ночь для них – не союзник. А для десантников – ночь и помощник, и время активных действий. Батальоны, выполняя приказ на занятие нового рубежа обороны, уходили в темноту. Шли напрямую, по пустырю, через кустарники, проваливались в колдобины и воронки, одолевали километры редколесья на левом берегу Березины.

Лишь под утро перебрались через маленькую речушку Клева и начали окапываться. Хотелось спать. Слипались глаза, но десантники, уже побывавшие под артиллерийским и минометным огнем, знали, что окоп на войне – это крепость. Окопались и не успели отдышаться, как поступила команда отходить на Погост. Фашисты со стороны Бобруйска и Кличева устремились к Могилеву.

5 июля некоторым частям 10-й танковой дивизии фашистов удалось переправиться на восточный берег Березины.

Приказом Ставки Главного Командования 1 июля 1941 года командующего и начальника штаба фронта со своих постов сняли. На другой день в командование Западным фронтом вступил Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко. Группа армий С. М. Буденного включалась в состав Западного фронта. Выход ее к Западной Двине и Днепру прикрывали теперь лишь две обескровленные армии прежнего Западного фронта. С 1 июля они занимали оборону по реке Березине: 13-я – севернее Могилевского шоссе, а 4-я – южнее.

Для централизации управления войсками на Могилевском направлении все соединения, и 4-й воздушно-десантный корпус в том числе, приказом фронта переподчинили 13-й армии, которая с боями отходила к Днепру.

5 июля под Корытницей на позиции 1-й роты батальона капитана Ивана Чепурного, оказавшейся на направлении главного удара противника, двинулись более 30 вражеских танков. Сосчитать их точно было невозможно. Такой лавины из брони и стали десантники еще не видели.

Поля по обе стороны дороги лязгали металлом, содрогались от рева моторов и пушечных выстрелов. Казалось, ничто не устоит перед напором врага. Но бойцы младшего политрука Дмитрия Ильютченко не дрогнули.

В первые минуты от ударов приданных роте двух противотанковых орудий острие танкового клина притупилось. Три легких танка остановились. Один из них вспыхнул. Два других оказались подбитыми. Остальные продолжали накатываться, угрожая смять, раздавить.

– Держись, орлы! – приподнявшись над окопом, выкрикнул политрук. – Отсекай пехоту от танков!

«Дегтяри» своевременно перенесли огонь на двигавшуюся за танками пехоту.

«Сорокапятки» вскоре вышли из строя, и скопище танков, перевалив через рубеж обороны роты, устремилось в тыл наших войск.

Как там расправились с ними, этого бойцы роты Ильютченко не знали, но попытки фашистов атаковать их позиции до второй половины дня так и не увенчались успехом. Каждый окоп, пока его защитник оставался в живых, отвечал огнем. А с 16.00 десантники уже вели бой в полном окружении. Многие из них так и погибли в своих окопах.

Поздно вечером несколько бойцов во главе с политруком Дмитрием Ильютченко добрались до деревни Княжицы. Позднее объявились и другие.

В тот же день 5-я рота Георгия Майкова вела бой еще на Березине. Более 7 часов десантники огнем из ручных пулеметов воспрепятствовали переправе фашистов. Лейтенант знал, что все подразделения бригады уже отошли на новый рубеж, и на помощь не надеялся, рассчитывал продержаться до темноты.

Особо отличился в тот день стрелково-парашютный взвод младшего лейтенанта Гречина.

Оборудовав новые позиции вблизи моста, пулеметчики взвода не давали фашистам возможности переправляться на другой берег, а боец Павел Крохин с целью разведки занятого противником берега выдвинулся еще ближе к мосту и уничтожил гитлеровского снайпера, а затем и офицера, рассматривавшего в бинокль позиции взвода.

5 июля отдельные подразделения корпуса еще вели бои под Свислочью и у Березино, но основные силы уже готовили оборону у реки Друть и ее притока Ослик.

Командир стрелково-парашютного отделения из 5-й роты 7-й бригады младший сержант Михаил Андреев сражался на своей Могилевщине. Родом он из Климовичей. Прежде и не думал Михаил, что фашисты на тринадцатый день войны подойдут к Березине.

Десантники давно уже знали о том, что танки противника подрывали связками ручных гранат. Подготовил и Михаил такую связку. И когда на его окоп двинулся танк, не струсил, точно бросил под гусеницу эту связку. Громыхнул сильный взрыв.

Всех удивил в этот день и малоприметный в Марьиной Горке односельчанин Андреева Федор Филипченко. Он подобрался к вражеским пулеметчикам и обоих уничтожил гранатой. Назад Федор вернулся с исправным пулеметом и коробкой со снаряженной к нему лентой. Когда фашисты бросились в новую атаку, он уничтожил из него около 25 фашистов.

Героями боев за Березину стали сотни десантников, но никто из них из-за напряженной обстановки не представлялся к наградам Родины. Штабы не успевали развернуться на новом рубеже, как начинались еще более ожесточенные бои, в которых рождались новые отважные сыны Отчизны.

По пути отхода бригады пополнялись потерявшими свои части бойцами и командирами. Еще с Березины, не без инициативы генерала А. С. Жадова, оборону десантников усиливал 462-й корпусной артполк майора Собкалова и легкий артиллерийский полк подполковника Красусского. Трудно было в те дни со снабжением боеприпасами, но 122-миллиметровые пушки в нужный момент неизменно открывали огонь.

На рубеже реки Друть в районе Белыничей обе бригады корпуса снова встали заслоном на пути рвавшихся к Могилеву моторизованных частей немецко-фашистских войск и оказали им сильное сопротивление.

5 июля гитлеровцы попытались с ходу ворваться в Белыничи, но десантники бригад майора А. Ф. Евграфова и подполковника А. А. Онуфриева выстояли. Тогда фашисты вызвали авиацию, подтянули полевую артиллерию. Около десяти минут «юнкерсы» пикировали на оборону десантников. Берега Друти и Ослика сотрясали бомбовые удары. Когда Ю-87 улетели, ударила артиллерия.

Еще не осела пыль от взрывов, как к берегу двинулись танки, а за ними – цепи пехоты. Уперев приклады автоматов в живот, фашисты поливали позиции плотным огнем.

Из-за леса снова ударили вражеские орудия и минометы. Взрывы вдавливали десантников в землю. Они рвали осколками прибрежную полосу, встряхивали изрытую окопами землю, а танки и пехота в это время сближались с берегом. Шквал артиллерийского и минометного огня неожиданно оборвался. Фашисты рванулись в атаку.

Оборона десантников ответила огнем. Из-за Белыничей подали голос и орудия приданного артполка.

Решением генерала А. С. Жадова командир артиллерийского полка для ведения огня по танкам несколько орудий установил на прямую наводку. На западной окраине Белыничей, против моста через Друть, с двумя уцелевшими орудиями заняла позиции 5-я батарея 2-го дивизиона.

Трудно было расчетам за одну ночь подготовить позиции для 7-тонных 122-миллиметровых пушек, но к рассвету орудия уже стояли замаскированными.

Наступило утро 5 июля 1941 года. Солнце поднималось все выше. Уже начинало пригревать, но фашисты почему-то не торопились начинать бой. Они и на войне придерживались своего педантизма – наверное, завтракали.

Командир дивизиона посмотрел на часы. «Сейчас начнется, – подумал он, – через минуту-две будет семь часов утра». И тут же из-за леса послышались глухие орудийные выстрелы. Артиллерия противника, как понял капитан Борис Хигрин по вчерашней пристрелке, обрушится сейчас на оборону десантников огневым налетом. И действительно, взрывы вскоре начали вздымать землю, клокотать на рубеже у левого берега Друти. А пехота в это время сближалась. Около десяти минут вокруг бушевал артогонь. Неожиданно налет кончился.

Хигрин приподнялся над окопом, поднес к глазам окуляры бинокля. Танки врага в сопровождении пехоты двигались в сторону моста.

– К бою! – голосом и взмахом флажка скомандовал Хигрин, и маскировка с ближнего орудия слетела.

Вторую пушку – она находилась на другой стороне дороги – он не видел, но через минуту громыхнула и она. Выстрелило и ближнее орудие. Мощные бетонобойные снаряды легли вблизи танков, и цепь фашистов сзади заметалась. Пушки сделали еще по одному выстрелу.

Головной танк загорелся. Откинулась крышка люка, и два танкиста скатились с башни к гусенице, третий пылающим факелом остался на броне.

Бронированные коробки, объезжая горевшую махину, задергались. Один танк остановился и, поводя стволом, начал нащупывать орудие, которое остановило головную машину. Длинной очередью ударил пулемет. Пули вспороли землю перед бруствером большого капонира. «Значит, пушка обнаружена», – подумал Хигрин. Танк выстрелил. Пламя и дым от взрыва на мгновение закрыли пушку. Еще один взрыв пришелся по брустверу, и орудие снова скрылось в пыли и дыму.

Хигрин ожидал новых взрывов, но их не было. Видимо, фашисты уверовали, что с орудием покончено.

– Связист, доложите на командный пункт полка, что пятая батарея начала бой с танками, – дал он команду и метнулся с наблюдательного пункта к умолкшему орудию.

То, что он увидел, поразило. Четыре номера расчета ранены. Сраженный осколком командир орудия лежал на бруствере. Двое бойцов перевязывали тяжелораненого замкового.

Он решил проверить исправность орудия: покрутил рукоятки подъемного и поворотного механизмов.

– Заряжай! – бросил расчету капитан Хигрин и припал к панораме.

Целился по танку, подошедшему к мосту.

– Готово! – лязгнул затвором заряжающий.

И пушка выстрелила. Орудие подпрыгнуло, словно отряхнулось от пыли, и встало на место.

– Перелет! – раздосадованно выкрикнул Хигрин и, изменив прицел, снова дал команду на выстрел.

– В самый раз, товарищ капитан. Здорово! – послышался голос заряжающего.

Раненые, заняв места вдоль станин, уже помогали вести огонь.

– Заряжай, пушкари! – подбадривал Хигрин.

Расчет начал готовить новые снаряды.

Совместив метку прицела на гусенице танка, посадив, как говорили наводчики, цель на крест, капитан скомандовал «Огонь», и заряжающий дернул шнур.

– Есть цель! – доложил замковый.

Заметив ожившее орудие, фашисты решили расправиться с ним. Ударила батарея. «Перелет. Снова перелет», – отметил капитан и, понимая, что для стрельбы на поражение противнику еще понадобится время, слившись с панорамой, наводил по третьему танку.

Осколки барабанили по щиту. Сыпануло песком от близкого взрыва. Вокруг бушевало море огня – это артиллеристы врага перешли на беглый огонь.

Результаты последнего взрыва Хигрин не видел, но и третий танк с поврежденной гусеницей развернуло.

Поднятая взрывами пыль заволокла орудие. Расчет вместе с командиром дивизиона прижался к земле, пережидая обстрел. Кончился артналет, и капитан Хигрин снова встал у панорамы. Проверил работу всех механизмов. Пушка исправна, хотя из противооткатного устройства и сочилась тормозная жидкость. Двое бойцов волокли из ровика ящик с новым снарядом.

– Заряжай! – скомандовал командир дивизиона.

Через минуту притихшее орудие опять полыхнуло огнем.

Четвертый танк окутало взрывом. Бетонобойный снаряд рубанул по башне и снес ее вместе с пушкой. Хигрин наводил по пятому танку.

Новый артналет на позицию прижал расчет к земле. Вокруг грохотало, брызгало осколками. Вражеские артиллеристы, казалось, вымещали злобу на орудии, которое остановило четыре танка, застопорило атаку пехоты.

Десантники видели этот поединок, бурно радовались за своих батарейцев.

Потеряв в тот день еще пять танков от огня «сорокапяток», фашисты так и не вошли в Белыничи.

Вечером в наступившей темноте оставшиеся в живых артиллеристы хоронили своего командира дивизиона и номеров расчета. Хоронили здесь же, у орудия, без речей, молча отдавая последний долг артиллеристам, которые, возможно, первыми в начавшейся битве с фашистскими захватчиками выдвинули на прямую наводку корпусные 122-миллиметровые пушки. Такого они еще не знали, но приказ преградить фашистским танкам дорогу выполнили.

Не думали в тот вечер артиллеристы, что позже командир полка представит наградной лист генералу А. С. Жадову и полковому комиссару В. М. Оленину на присвоение командиру дивизиона Б. Л. Хигрину звания Героя Советского Союза посмертно.

Вскоре «Правда» опубликовала Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении капитану Хигрину Борису Львовичу звания Героя Советского Союза. Среди артиллеристов Великой Отечественной он первым удостоен этого высокого звания.

До 7 июля корпус вел тяжелейшие бои на рубеже Вдова, Первые Речки, Княжицы. В каждой бригаде насчитывалось к тому времени до 1000–1100 человек личного состава и по 15 орудий калибра 45 миллиметров. Рядом, на Днепре в районе Копыси, на шкловском и могилевском плацдармах оборонялись соединения 45-го стрелкового корпуса, которым командовал комдив Э. Я. Магон.

6 июля десантники, ведя подвижную оборону, вышли в район Могилева, заняли рубеж северо-западнее города по реке Лахва, оседлали минское шоссе.

Этот участок бригады обороняли с другими частями. Каждую ночь в тылу врага слышалась стрельба. В темное небо взлетали осветительные ракеты. Тылы противника лихорадило. Наши подразделения, прорывавшиеся из окружения, лишали покоя фашистов каждую ночь. Для них война в России была непонятной, даже близко не похожей на победные марши во Франции, Польше и других странах Западной Европы. Советские воины мужественно сражались за каждую пядь родной земли.

В течение трех дней части корпуса, другие соединения сдерживали натиск противника под Могилевом.

8 июля 4-й воздушно-десантный корпус вывели из состава 13-й армии, вновь подчинили 4-й армии и вместе с ее войсками направили за Сож на доукомплектование.

Но непросто было в те дни выйти из боя, и десантники, отходя с рубежа на рубеж, не располагая артиллерией и танками, не могли изматывать врага контратаками. По существу, подразделения действовали по одной и той же схеме: окапывались, ждали подхода противника, наносили ему потери огнем с места, затем отходили на новый рубеж.

Приказы в те дни передавались, как правило, через делегатов связи. Их боевая работа при этом требовала величайшей смелости и мужества. Пробирались они по незнакомой местности, рискуя встретиться с прорвавшимися группами противника, а иногда и через районы, уже захваченные фашистами. В каждой бригаде эту миссию выполняли начальник разведки или инструктор парашютной подготовки, а в штабе корпуса генерал А. С. Жадов подобную обязанность возложил на начхима Николая Колобовникова и начальника оперативного отдела Владимира Тимченко. Побывал в этой роли и лейтенант Алексей Самсонов.

9 июля в районе деревни Дулево десантники 8-й бригады оказались в окружении. Здесь же без горючего находились и автомобили с продовольствием и боеприпасами. Выполняя приказ комбрига, лейтенант Самсонов с разведчиками пробился к штабу корпуса и доложил полковнику А. Ф. Казанкину о нависшей над тылами бригады угрозе.

Получив у снабженцев заправщик, он на танкетке из батальона капитана Н. А. Придачина очистил от фашистов дорогу и доставил в Дулево бензин. В образовавшееся «окно» прошли пешие десантники и колонна машин.

Командованием Западного фронта принимались меры, чтобы остановить подвижные группы противника. 12 июля на железнодорожной станции в Чаусах выгрузилась 132-я стрелковая дивизия генерал-майора С. С. Бирюзова.

События торопили. Вечером 13 июля в районе Быхова и севернее Могилева гитлеровцы продолжали переправлять через Днепр войска, расширять прорыв. Не менее двух танковых дивизий устремились на Горки. Штаб 13-й армии переместился в Кричев.

14 июля 4-я армия занимала оборону на рубеже реки Сож: силами 4-го воздушно-десантного корпуса на участке Мстиславль, Кричев, 28-м стрелковым корпусом – от Кричева до Черикова и далее по реке Проня до Чаус, а 55-й стрелковой дивизией от Черикова до Пропойска.

Перед Мстиславлем

В боевых действиях десантников наступил самый тяжелый период. Всю ночь бригады готовили оборону по западному берегу Сожа: перед Кричевом и севернее окапывалась 7-я воздушно-десантная, а на правом фланге до Мстиславля включительно – 8-я.

По опыту предыдущих боев позиции строились для круговой обороны. Ручные пулеметы, карабины и автоматы были по-прежнему главной огневой силой десантников. «Сорокапяток» оставалось мало, и «карманная артиллерия» теперь оказалась в особом почете. Самозарядные винтовки еще в боях на Березине из-за мудреной автоматики десантники разжаловали, а минометов почти не осталось. Расчеты 45-миллиметровых орудий выкладывали на позициях бронебойные снаряды. Оставшиеся танкетки капитана Н. А. Придачина и сводный батальон капитана И. Д. Полозкова генерал А. С. Жадов держал в резерве.

Приказом комкора вперед на угрожаемые направления выслали разведку. По ее данным он доложил полковнику Л. М. Сандалову, исполнявшему обязанности командарма, что 13 июля вечером в районе Мстиславля против правого фланга корпуса со стороны Горок появились небольшие отряды моторизованной пехоты с танками.

Вскоре один отряд уже пылил на большаке перед Мстиславлем. Комиссар батальона Анисим Гривов в это время беседовал с расчетом «сорокапятки» младшего сержанта Василия Воскресенского.

– Товарищ старший политрук, появились фургоны с танками! – подал тревожный голос наблюдатель.

– Будем считать, товарищи, что мирная беседа окончена. А теперь – за дело! – уже совсем по-обычному сказал старший политрук. – Командуйте, товарищ младший сержант, не буду вам мешать. – И комиссар, перемахнув через бруствер, направился на КП батальона.

Подпустив колонну противника на близкое расстояние, расчет подбил легкий танк и перешел на стрельбу осколочными снарядами. Пять фургонов замерли на дороге. Второй танк остановила пушка, которая находилась по правую сторону большака. «Сорокапятка» младшего сержанта Воскресенского продолжала стрелять. Ее маленькие снаряды рвались среди метавшихся у машин фашистов. Одни из них падали и больше не поднимались, другие шарахались вдоль обочин, бежали в поле.

Выстрелы орудия явились сигналом для всей обороны. Ручные пулеметы истребляли разбегавшихся фашистов. Колонна врага была разгромлена. Недобитые гитлеровцы откатились за высотку. Там же скрылись и уцелевшие танки.

«Это вам, фашисты, за самоуверенность», – мелькнуло в голове Василия Воскресенского. Его мысли оборвал доклад наблюдателя:

– Воздух! «Юнкерсы» в небе!

Увидев с высоты свою разгромленную колонну, пикировщики начали выстраиваться в круг, а ведущий искал цель. Еще секунда-другая, и он сорвался в пике на тягач «сорокапятки». «Теперь дела наши плохи: пушка останется без средств передвижения», – подумал командир расчета. В этот момент в овражке, где находился газик, рвануло, и к небу поднялся дым. За ним громыхнул еще один взрыв и еще…

Проштурмовав окопы, Ю-87 накинулись на окраину Мстиславля и, устроив там воздушную карусель, начали пикировать. «Сейчас начнется», – подумал Василий. И он не ошибся. Под прикрытием четырех легких танков на оборону десантников накатывалась цепь фашистов. Стреляя на ходу, танки приближались к окопам. Обстановка складывалась серьезная.

Сквозь гул стрельбы до огневой позиции орудия Воскресенского, которое находилось шагах в 70–80 позади окопов и вблизи командно-наблюдательного пункта батальона, доносились команды капитана Василия Дробышевского. Доложил он по телефону и о начавшейся атаке фашистов.

Расчет соседнего орудия уже открыл огонь, и один танк противника, подергавшись на месте, остановился. Остальные, несмотря на потери в своей линии, продолжали сближаться с окопами десантников.

Василий Воскресенский скомандовал, и наводчик, слившись с прицелом, начал крутить рукоятки механизмов. Командир расчета медлил. Он решил бить наверняка. И когда из цепи противника донеслись выкрики, подал команду «Огонь!».

После первого выстрела легкий танк с короткоствольной 50-миллиметровой пушкой развернуло, и второй снаряд прошил его борт. Забились белый дым и пламя. Из люка выбросился танкист и пополз назад.

– Наводить по левому! – скомандовал Воскресенский.

– Цель вижу! отозвался наводчик.

Танкисты противника, почуяв опасность, остановились и, опережая «сорокапятку», выстрелили. Осколочный снаряд бухнул в щит. На позиции так лязгнуло, будто о пушку разбился кусок гранита. Все потерялось в пыли. Василий не успел даже пригнуться, но инстинктивно закрыл глаза. Через секунду он увидел, что прицела не было, наводчик с окровавленной головой лежал на станине. Второй номер смотрел на него помутившимися глазами и как бы спрашивал: «Что, командир, будем делать?»

Младший сержант встал на место наводчика и схватился за ручку поворотного механизма. «Нет, не сдвинуть, заклинило», – подумал с огорчением.

– В укрытие! – скомандовал он, увидев, что вражеский танк уже рядом, и рывком бросился в ровик.

Над головой проскрежетало, пролязгало. Василий приподнялся и увидел, что разложенные для стрельбы снаряды смяты, станина покорежена, пушка неестественно задрала ствол к небу. «Теперь уже полная небоеспособность», – и он подал команду занять оборону, подготовить гранаты к бою.

Вокруг гудело стрельбой: очереди «дегтярей» и «шмайсеров» смешались. Залегшие фашисты усиленно стреляли.

– Подготовиться к контратаке! – донеслось до Воскресенского.

В небо взвилась зеленая ракета. Воскресенский заметил, как бойцы Дробышевского выскочили из окопов и, выравниваясь в линию, двинулись на фашистов. Гитлеровцы не выдержали. Вначале побежали одиночки, а затем все остальные.

Когда цель контратаки была достигнута, десантники вернулись в свои окопы.

Получив отпор на этом участке, фашисты пошли в атаку на оборону батальона майора Николая Самарина, но и там десантников они не сбили.

Снова в небе появились Ю-87, а на земле – легкие танки с плотной цепью пехоты.

Оглохшие от бомбового удара, но не сломленные духом, десантники Самарина не дрогнули, хотя танки врага, перевалив через окопы его батальона, устремились на Мстиславль. Главное – пехота противника остановлена. Она залегла и начала окапываться.

В бой с прорвавшимися танками вступила артиллерия на окраине города. Вскоре стрельба затихла, и там – фашистов уничтожили.

Полковник Л. М. Сандалов, после того как принял указания начальника штаба фронта, информировал, что вражеские войска форсировали Днепр на оршанском и могилевском направлениях, скапливаются в районе Горок для наступления на Смоленск.

– Будьте готовы, – сказал он, – большей частью сил армии к удару на Горки. – Приказ получите позже. Для усиления правофланговых частей четвертого воздушно-десантного корпуса и предупреждения прорыва со стороны Климовичей вышлите туда усиленный стрелковый полк.

Трудно пришлось десантникам в тот день.

На рубеже перед Мстиславлем и Кричевом сосредоточивались значительные силы вражеских войск.

Генерал А. С. Жадов в срочном порядке выезжал на броневике на угрожаемые участки, уточнял приказы частям, вошедшим в его подчинение. Штаб полковника А. Ф. Казанкина работал с предельной нагрузкой. Из-за неустойчивой проводной и радиосвязи направленцы командира корпуса Николай Колобовников и Владимир Тимченко, выполнив одно задание, тут же отправлялись в бригады с новым.