Текст книги "Наёмник (СИ)"

Автор книги: Иван Булавин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

  Вот чего ему надо? Сидел бы там, в снегу, глядишь, жив бы остался, потом вернулся бы к своим (не знаю, правда, как). Но нет, нужно непременно драться до конца. И в плен сдаться не получится, он ведь прекрасно знает, что пехота пленных не берёт, будь ты хоть сам король.

  Взял свой меч и я. Не самая удобная площадка для драки, но чего уж там. Это, скорее, для него плохо, он ведь привык воевать в тепличных условиях. Солдаты мои двинулись в его сторону, но я взмахнул рукой. Не надо, справлюсь, не впервой. И даже Иерофант, что уже поднял руку с огненным шаром, с улыбкой кивнул.

  И всё же рыцарь, имени которого я не знал, оказался отличным мастером меча. Прекрасные учителя, ежедневные упражнения, войны, в которых он участвовал лет с пятнадцати, турниры, на которых он непременно становился звездой. А что у меня? Простолюдин-пехотинец, ну, пусть, сержант, практика редкая, учили меня кто попало и как попало, хитрых финтов не знаю. Правда, знаю другое, мой стиль боя несколько отличается от того, к которому привыкли благородные аристократы. Да и сила мне от природы досталась такая, что любой атлет позавидует. Последнее было особенно важно, поскольку фехтовать нам пришлось на двуручных мечах, а я его мог свободно держать и одной рукой, что значительно увеличивало мою скорость в бою.

  Но даже так я не успевал, он отбил почти все мои удары. А его выпады раз за разом заканчивались успешно. Спасал меня пока только хороший по нашим меркам доспех.

  Но и на моей улице настал праздник, когда мы сцепились в клинче. Тут уже он ничего не смог противопоставить силе и борцовским навыкам. Я аккуратно уложил его передней подножкой, а после навалился сверху. Мечи стали бесполезны, его рука потянулась к кинжалу, но я придавил её коленом. У меня тоже был нож и стилет, да только время терять не стал. Вместо этого просто по-мужицки двинул ему шипованной латной перчаткой в то место, где под сталью шлема должна была быть нижняя челюсть. А потом ещё и ещё. Металл смялся, из-под горжета хлынула кровь, сопротивление резко ослабло, а я, пользуясь моментом, выдернул из ножен стилет и без размаха вогнал его в прорезь шлема. Закованное в сталь тело аристократа несколько раз дёрнулось и затихло.

  Подошедший сзади Иерофант убрал огненный шар, присел на корточки у бездыханного тела и попытался приподнять забрало. Не получилось. Тогда с кончиков пальцев мага сорвались маленькие язычки пламени, которые расплавили шарниры, тогда сильно помятое забрало упало. Я смог рассмотреть окровавленное лицо довольно молодого человека с тонкой бородкой и широко распахнутыми серыми глазами. Точнее, с одним глазом, на месте второго имелась кровавая рана.

  – Вот так, – вздохнул маг. – Его Милость Патрик де Ветт, барон, первый клинок королевства, звезда турниров, любимец женщин и герой нескольких войн. О нём слагали песни.

  – А смерть ему выпала дурацкая, хотя, сам виноват, – сказал я, поднимаясь на ноги. – Парни, возьмите доспех, пригодится.

  Мои ребята сноровисто сняли с трупа доспех, тот не обладал никакими приметными украшениями, зато был сделан из первоклассной стали. Кираса, наплечники, горжет, перчатки, под всем этим была надета кольчуга из мелких колец. Крепкий был барон, если в таком одеянии так проворно бегал и сражался. Только шлем его брать не стали, во-первых, он здорово помят и залит кровью, там возни у кузнеца будет много, а во-вторых, кому в пехоте нужно это средневековое инженерное чудо с подвижным забралом и какими-то броневыми шторками, закрывающими подбородок? И прорезь для глаз узкая, в полпальца. В таком уборе хорошо на коне скакать, да и то, только в одном направлении. А пехотинцу нужно другое, по сторонам смотреть и команды слушать, это для него куда важнее сохранности лица.

  – Есть какие-нибудь мысли? – спросил я Иерофанта, указывая на заваленный снегом и льдом проход. – Некоторое время сможем идти по склону, а потом будет отвесная стена, а в этом снегу просто потонем.

  Маг ничего не ответил, только достал из мешка странный шар четырёх дюймов в диаметре, сделанный, вроде бы, из стекла, полый внутри, в котором лежал второй шар, уже деревянный, с отверстиями на поверхности, а внутри него проглядывал следующий шар, на этот раз металлический. Выглядело это сооружение внушительно, тем более, что все шары медленно вращались в разных направлениях.

  – Ценный артефакт, – сказал он уважительно. – Из дворцового хранилища, такие очень редко достают. Мне он был выдан на всякий случай, но я обошёлся своими силами. Теперь осталось придумать, как отсюда выбираться.

  – А кто и как в прошлый раз растопил снег? – спросил я. – И можно ли это повторить?

  Маг и его друг переглянулись. Потом задумались.

  – В прошлый раз мне помогли, с той стороны... – неопределённо ответил незнакомец. – А теперь...

  Они некоторое время шёпотом совещались, потом приняли решение. Иерофант погладил артефакт рукой и тот начал разогреваться. Изнутри полился мягкий жёлтый свет.

  К решению вопроса они подошли творчески. Иерофант сгенерировал огненный шар огромного размера, который никуда не полетел, а покатился по снежной реке, растапливая снег в виде большого желоба. А следом тем же путём полетел сгусток серого тумана, название точно не скажу, я не настолько грамотный в этих делах, но явно какое-то заклинание заморозки. Растаявший снег сразу же принял вид зеркально гладкого льда. Я ещё раз убедился в мастерстве мага, обычно они заточены под одну школу, тот, кто умеет швыряться огнём, как правило, не дружит с водяными и морозными заклинаниями, а тут самый настоящий маг-универсал, одинаково владеющий тем и другим. И дело даже не в артефакте, тот только даёт энергию для заклинания, а проводником её выступает сам маг.

  – Собственно, всё, – маг убрал артефакт и с довольным видом потёр ладони. – С горки кататься умеют все.

  Катание с горки получилось относительно спокойным, уклон был небольшой, а потому сорок человек в броне не разгонялись до космических скоростей. Только в самом конце заезда, когда наша «горка» резко пошла вниз, нас ждало неприятное приземление на камни, несколько человек расквасили себе носы, один сломал руку (или просто ушиб, рентгена у меня нет, но распухла рука здорово), а маг, со своим другом успели в последний момент применить заклинание левитации, оторвавшись от ледяного ската и мягко опустившись на землю.

  – Самое время отправляться обратно, – сказал Иерофант с улыбкой. – Нас ждут большие дела, а вас и ваше начальство – благодарность и награда от короля.

  Глава шестая

  Став солдатом, я скоро оказался на полигоне. Тут нужно уточнить, что в данный момент воинское подразделение, в котором я служил, не состояло на службе ни у кого из монархов. Совершенно самостоятельное подразделение в две с половиной тысячи бойцов, сами собрались, вооружились, обучились, а потом уже, в виде готового к употреблению продукта, вышли на рынок.

  Разумеется, я утрирую. Во время подобного простоя нашим нанимателем был сам кондотьер. Звали его Эдвард Вотт де Шаббат. Ну, или просто Старый Эд. Это он из своей весьма объёмистой кубышки платил нам жалованье и обеспечивал всем необходимым, он заведовал отбором новобранцев, а попутно контролировал процесс их обучения. Как только международная обстановка накалялась, а она постоянно где-то накалялась, ибо на этом историческом отрезке война была, скорее, обычным состоянием, Эд прикидывал свои возможности, если нужно, пополнял ряды армии новобранцами, после чего шёл к наиболее платёжеспособному участнику конфликта с предложением, от которого нельзя отказаться. Почему нельзя? Да потому, что в этом случае всю пехоту наймёт его противник, уж лучше сейчас растрясти мошну, чем потом получить на поле боя неожиданный сюрприз.

  Нанимателями выступали короли, иногда герцоги и графы. В отдельных случаях, когда война затягивалась надолго, и наниматель уже не имел средств на оплату, он мог упросить Эда, чтобы тот повременил с выплатой. Тот мог, исходя из своих предпочтений, дальше платить солдатам из своего кармана, или же договориться с ними, чтобы воевали в долг с оплатой по окончании боевых действий (такое всегда срабатывало, поскольку слову Эда верили, а он солдат никогда не обманывал). В иных случаях можно было пообещать отдать солдатам захваченный город на разграбление, что бойцы особенно приветствовали, поскольку награбить можно было куда больше, чем заплатят, да и женщины в городе лишними не будут. В случае же, если солдатам просто переставали платить, волевым решением Эда или, если он в этот момент отсутствовал, совета капитанов, принималось решение о том, что наёмники более не связаны никаким договором и теперь существуют сами по себе. Этот последний вариант был настоящим бедствием для жителей той территории, где находился отряд в момент расторжения контракта. Обозлённые отсутствием денег солдаты восполняли убытки за счёт тех, кому не повезло оказаться рядом, а потом возвращались домой, на ту самую базу, куда однажды привезли меня. А путь их потом легко можно было отследить по череде пожарищ и кучам убитых крестьян.

  Все эти подробности я узнал намного позже, а пока, вместе с ещё сотней новобранцев, стоял в строю, а перед нами прохаживался высокий крепкий старик, одетый в дорогой костюм с позолоченным стальным нагрудником. Старик этот всем своим видом внушал уважение, я был уверен, что, возникни у него такая надобность, он разделался бы с любым из нас в две секунды, используя длинный меч, что слуга носил за ним следом.

  Мы стояли в четыре шеренги, по двадцать пять человек, а он медленно шёл вдоль строя, поочерёдно заглядывая нам в глаза. Что он надеялся там увидеть, осталось неясным, но, видимо, осмотр его не удовлетворил. Он повернулся к сопровождавшему его капитану, громко фыркнул, отчего длинные усы взметнулись едва ли не до самых бровей и начал медленно с расстановкой говорить:

  – Капитан, – голос был хриплый, но сильный, такого поневоле послушаешь. – Какого чёрта вы притащили сюда это мясо? Посмотрите на них, да половина из них алебарду не поднимет, а вторая половина настолько тупа, что не запомнит ни одной команды. Они ведь левую сторону от правой не отличат. Где вы таких берёте?

  Капитан немного смутился, но ответил:

  – В городах, и по деревням, берём тех, кто пришёл, других всё равно нет. Среди них есть толковые. Сержант Мердок говорил, что даже грамотные есть. А сила появится, если их хорошо кормить и гонять на плацу. Через пару месяцев это будут солдаты.

  – Да. Будут. – Сказал Эд, недоверчиво косясь на капитана. – А кто не станет хорошим солдатом, того я лично утоплю в выгребной яме. Запомните это!

  Рявкнув напоследок, он резко развернулся и зашагал прочь так быстро, что слуга с мечом едва успевал за ним. А капитан скомандовал нам поворот направо. Точнее, он-то скомандовал, а вот в строю эту команду восприняли своеобразно. Как положено повернул только я один, а остальные долго чесались, соображая, что именно от них требуют. Даже те, кто отличал правую руку от левой, не сразу поняли, что нужно было именно повернуться туда. Через некоторое время, глядя на меня, а особенно на начинающего закипать капитана, остальные тоже повернули направо, неуклюже переступая ногами.

  Капитан, сжавший рукоять меча так, что на руке побелели костяшки и уже готовый от ярости кого-нибудь зарубить, даже забыл, что дальше следовало отдать приказ двигаться. Сделав несколько вдохов, от таки отпустил меч, после чего велел мне выйти из строя. Сделать это оказалось не так просто, стоял я во второй шеренге, а потому требовалось сначала выйти тому, кто спереди. На похлопывание по плечу очередной деревенский увалень никак не отреагировал, потому пришлось дать ему пинка. Когда он выкатился из строя под дружный хохот остальных, я сделал несколько строевых шагов к капитану и замер перед ним по стойке «Смирно».

  Оглядев меня, капитан хмыкнул, потом покривился, но ничего не сказал. Поставив меня перед строем, он начал отдавать строевые команды. Самые простые, вроде поворотов на месте. Когда я всё выполнил, он велел строю повторять, а тех, кто ошибался, например, не понимая, что я стою к ним лицом, а потому выполнять повороты следует зеркально, бил плашмя клинком протазана, длина которого позволяла ему достать до задней шеренги.

  Потом перешли к поворотам в движении, если до этого всё выглядело относительно пристойно, то теперь, когда они начали массово топтать друг друга, капитан вовсе разразился потом отборного мата, а потом кинулся в строй, раздавая тумаки направо и налево.

  Наконец, устав от тупости новобранцев, он отдал последнюю команду, отправляя нас на помывку. Наличие бани в расположении части обрадовало меня несказанно, да и горячая вода и мыло, пусть и в небольшом количестве, были как нельзя кстати. Само собой, в бане, оставшись без присмотра начальства, нашлось с полдюжины агрессивных индивидов, решивших мне объяснить, что не следовало в первый день лезть вперёд и выставлять всех дураками. Словесные увещевания о том, что учиться им всё равно придётся и делать это лучше здесь, а не на поле боя, на них не действовали, а потому пришлось применить силу. Теперь, наученный горьким опытом, я был куда осторожнее и никого не убил, ограничившись парой выбитых зубов и синяками. Да ещё сломанной деревянной шайкой, которую разбил своей головой один из нападавших.

  После помывки нас попытались переодеть, не всех, конечно, только тех, кто был в рванине, у них забрали старую одежду, а взамен выдали новое, то есть, тоже старое, но более приличного вида, наверняка добытое в прошлых грабежах.

  После этого наступил самый приятный момент в нашей службе. Обед. Везли нас сюда два дня, а кормили в дороге исключительно сухарями и не особо чистой водой. А теперь усадили за длинные дощатые столы, где каждый получил по большой миске густого супа с мясом и по приличному куску почти свежего хлеба. Единственной проблемой было то, что ложки к этому не прилагались, а есть жидкую пищу кусочком хлеба было очень неудобно. Я справился, но на будущее следовало найти ложку или хоть подходящий кусок дерева, из которого её можно будет вырезать.

  После обеда накатила расслабленность, хотелось найти удобное место и прилечь, да только в столовой снова появился капитан (звали его Ромеро, имя это было или фамилия, я не узнал, просто Ромеро) и принялся пинками нас выгонять. Теперь следовало получить вооружение и доспех и подогнать его по себе.

  В качестве оружия я получил вполне сносную алебарду, не новую, но вполне исправного вида, на толстом древке, длиной метра два с небольшим, колющая часть имела вид штыка от трёхлинейки, с поперечным сечением в виде креста, а рубящая имела вид топора, вот только у топора обычно режущая кромка выгнута наружу, а здесь, наоборот, была вогнутой, видимо, от этого рубящее действие будет сильнее, а на обухе, как и положено, имелся крюк.

  А вот с доспехом мне не повезло. Если наплечники никаких вопросов не вызывали, ременные крепления были старыми, но ещё вполне годными, только ржавчина присутствовала, но её я быстро отскрёб песком, шлем в виде шляпы с полями тоже попался крепкий и по размеру с толстым войлочным подшлемником, а вот кираса была ниже всякой критики. Пожилой интендант, который её мне выдал, сказал, что ржавчину очищать смысла нет, поскольку проржавела она насквозь и в итоге я просто получу дырявый доспех. Как такая кираса должна была защищать мою тушку от вражеского оружия, оставалось неведомым. Уж лучше бы кольчугу дали, да не имелось их на складе. У остальных с доспехом было не лучше.

  А уже к вечеру, когда мы вооружились и экипировались, став хотя бы внешне похожими на солдат, нас снова погнали на плац, заставляя на этот раз отрабатывать строевой шаг. После двух часов тренировки капитан Ромеро матом и побоями добился от нас какого-то подобия ходьбы в ногу, после чего, махнув на нас рукой, отправил ужинать.

  Когда нас отправили в казарму спать, я с наслаждением растянулся на нарах. Было подозрение, что неугомонные новобранцы снова придут с претензиями, но им, видимо, хватило урока в бане, а может, просто устали вусмерть, но никто меня о утра не беспокоил.

  Подняли нас очень рано, часов, наверное, в пять, ещё даже до конца не рассвело. После быстрого завтрака нас снова собрали в кучу и погнали на плац. Теперь, помимо капитана присутствовали ещё десятка четыре старослужащих в хороших доспехах и с видом умудрённых опытом ветеранов, прошедших несколько войн. В отличие от нас, все они были вооружены длинными, метра по четыре с лишним, пиками. Они заняли первые три шеренги строя.

  А потом пошла привычная уже муштра. Команды сыпались одна за другой, передние шеренги выполняли всё, словно роботы, остальные запаздывали, но тоже выполняли. Скоро уже начал выходить строевой шаг, тем более, что теперь рядом со строем шагал барабанщик, отбивавший ритм. Шагали, как положено, семьдесят шагов в минуту, ни больше и ни меньше. Пикинеры регулярно вставали в позицию для встречи вражеской кавалерии, первые две шеренги ставали на колено и упирали пики в землю, а третья держала их горизонтально.

  После обеда пики получили уже новобранцы, начав отрабатывать ранее увиденное. Тут тяжело стало даже мне. Команды я воспринимал отлично, вот только, не имея опыта, управиться с длинной пикой получалось с большим трудом. Мы тоже отрабатывали приём кавалерии на пики, действия против воображаемого противника, когда шли приставными шагами, нанося уколы в пустоту. Первая шеренга колола, а вторая в это время отводила пики назад, потом снова колола вторая. Потом приказали то же самое делать, отходя назад. Даже я, человек хорошо соображающий и помнивший армейскую строевую подготовку, начинал путаться и делать ошибки, чего уж говорить про остальных.

  К вечеру, когда от обилия поступавшей информации уже кружилась голова, а ноги подкашивались от усталости, нам разрешили разойтись. Я ещё подумал, что работа в каменоломне была даже в чём-то легче. Впрочем, это только начало, скоро и мы дойдём до состояния роботов, научимся выполнять всё, не задумываясь, быстро и качественно.

  Следующий день был ещё тяжелее. Нас разбавили старослужащими более, чем наполовину. Теперь мы не только маршировали, но и поворачивались всем строем, меняли фланги, капитан командовал нам, что конница то справа, то слева. В одних случаях мы поворачивали всем строем, в других – пикинеры перебегали на фланг и занимали позицию, в третьих – передавали пики другим. Потом начали изучать рубку алебардой, казалось бы, ничего сложного нет, это ведь не рапира и не меч, просто руби с замаха, но и тут, как оказалось, были свои тонкости, главной из которых было не зарубить своего товарища, стоявшего впереди.

  Начались и индивидуальные тренировки, когда новобранец, под надзором двух «дедушек» отрабатывал рубку алебардой на чучеле. Надо сказать, что простое с виду орудие, обладало отличной поражающей силой, разрубая железный доспех надвое. То же самое мне объяснили инструкторы. Опытный пехотинец, хорошо владеющий алебардой, в пешем бою может быть сильнее рыцаря с мечом. Длина даёт свои преимущества, толстое древко почти невозможно перерубить, а большой рычаг позволяет наносить рубящие удары огромной силы.

  На третьей неделе тренировок, когда мы все уже стали напоминать бойцов, меня вызвал капитан. Он отвёл меня в сторону и сказал, что следует отправиться на приём к Эду. Я, конечно, удивился, но отправился со спокойной душой, справедливо полагая, что ругать меня вряд ли будут, всё-таки я был далеко не худшим солдатом из всех.

  Старый Эд сидел за массивным деревянным столом в своём кабинете в одном из зданий нашей «базы». На столе у него стоял большой стеклянный кувшин с вином и бокал, а рядом была позолоченная вазочка с фруктами. Рядом стоял в позе статуи адъютант, а чуть поодаль, за маленьким столом, сидел секретарь, небольшой человечек в тесной одежде, уже немолодой с подслеповатыми слезящимися глазами. На столе лежала толстая книга, кипа листов жёлтой бумаги и небольшая чернильница с торчавшим из неё гусиным пером.

  – Разрешите... – спросил я, переступая через порог, нужно было как-то обратиться, но я не знал, как именно.

  – Господин де Шаббат, – великодушно подсказал он. – Именно так тебе следует меня именовать, ибо никакого титула я не имею, да и плевать я хотел на все титулы вместе взятые, а именовать меня Эдом я позволяю не всем капитанам.

  – Я понял вас, господин де Шаббат, – откликнулся я, всё ещё гадая, зачем он меня позвал.

  – Тебя, насколько мне известно, зовут Эрик, – сказал он.

  – Именно так, – ответил я. – Эрик. Или Эрик Рыжий.

  – Откуда ты? – лениво спросил он, глядя, как слуга наливает вино в бокал.

  – Я... – я растерялся, не зная, что можно ему ответить. Даже названия той мелкой деревеньки, где совсем недавно мой прототип пас коров, я не запомнил, а местную географию знал не настолько хорошо, чтобы назваться уроженцем какой-либо местности. Точнее, назваться-то можно, да только меня расколют в один миг и получу дополнительные проблемы. – Не могу сказать точно.

  – Не можешь сказать, откуда родом? – Эд удивлённо приподнял густую бровь.

  – Попробую объяснить, – начал я выдумывать версию, врать не хотелось, но попробую отделаться полуправдой. – Я ничего не помню до того момента, как очнулся на лугу два месяца назад. Из разговоров с селянами я выяснил, как меня зовут и где мой дом. Я работал пастухом в деревне.

  – То, как ты говоришь, выдаёт в тебе отнюдь не пастуха, – Эд подпёр подбородок массивным кулаком, где на пальце висел огромный перстень с рубином.

  – Вот и я не понимаю, – я сделал виноватый вид и развёл руками. – Но в той деревне я был именно пастухом, сыном бедной вдовы, которого к тому же все считали дурачком. А потом я сбежал оттуда и подался в город, а по дороге выяснил, что умею читать и писать. А в схватке с разбойниками обнаружил, что к тому же очень силён и умею драться. Да не просто махать кулаками, знаю борцовские приёмы.

  – А мне доложили, что ты имеешь представление о службе и понимаешь почти все строевые команды, мало, кто из новобранцев на это способен. Ты служил?

  – Не могу этого знать, – ответил я. – Команды мне знакомы, это правда, но многое из того, что я видел здесь, для меня в новинку. Кроме того, я ещё молод, вряд ли я уже успел побывать на военной службе. Да и не думаю, чтобы односельчане сговорились и в один голос рассказывали мне придуманную историю.

  – Кто же ты, дьявол тебя раздери, такой? – грозно спросил Эд.

  – У меня есть версия, – жалобно проговорил я. – Она странная, но всё объясняет.

  – Говори, – приказал он.

  – Я думаю, что был кем-то, вроде учёного книжника, возможно, даже где-то воевал, но потом со мной что-то случилось, скажем, я умер, а моё сознание, моя память переселилась в тело того самого сельского пастуха. При этом исчезли все воспоминания о прошлой жизни, я не помню ни своего настоящего имени, ни места, откуда я родом. Кое-что я могу ощущать, например, мне кажется, что я говорил раньше на другом языке, а этот достался мне от того, в чьём теле я живу теперь. Ещё мне кажется, что я старше, намного старше. Тому парню, которым я стал сейчас, нет и шестнадцати, а я себя чувствую, словно сорокалетний.

  – Хм, – хмыкнул Эд, снова приложившись к вину. – Про потерю памяти я кое-что слышал, такое бывает после ранения головы. И да, человек при этом помнит всё, что знал раньше, за исключением того, кто он сам. Но вот как быть с переменой тела?

  Я виновато развёл руками.

  – Не могу знать, господин де Шаббат. Но это ведь не так уж важно, сейчас я здесь и учусь быть солдатом, даже делаю успехи, так ли важно моё прошлое?

  – Здесь ты прав, – Эд поморщился, словно вино внезапно превратилось в уксус. – Сказать по правде, я собирался в будущем сделать тебя сержантом. Нескоро, понятно, не раньше, чем ты покажешь себя в бою. Теперь же мне стало интересно, кто ты и что ты такое. Отправляйся назад и жди, я с тобой ещё поговорю.

  И я отправился назад, вернулся к каждодневной муштре, ожидая обещанного карьерного роста. Собственно, к муштре я уже привык, всё же давалась она мне легче, чем другим. Возможно, потому, что я лучше других понимал, что хорошая выучка потом спасёт мне жизнь. Тяжело в учении – меньше хоронить.

  Глава седьмая

  По возвращении из рейда я проспал почти сутки. Никто меня не беспокоил, подробный отчёт обо всех событиях в рейде коменданту крепости дал маг сам Иерофант перед тем, как убыть обратно в столицу. Отправился туда он, как ни странно, вовсе не порталом, что было бы обычно для мага, а так же, как и прибыл сюда, верхом на лошади. Для неизвестного беглеца в наших конюшнях отыскали ещё одну клячу, которая давно стояла в стойле и просилась погулять. Теперь ей дали такую возможность.

  Когда я проснулся, ко мне пришёл солдат и передал приказание прибыть к коменданту. Кое-как одевшись, я отправился в кабинет начальства, прокручивая в голове события предыдущих двух суток. Странно, маг ведь должен был рассказать всё в подробностях.

  Эллиот, как и прежде, сидел в своих покоях, кутаясь в шубу и попивая вино.

  – Здравствуй, Эрик, – сказал он тихо, вообще, создавалось впечатление, что с комендантом что-то не так. Заболел? – Присядь за стол, разговор будет долгим.

  Я присел, а он, не дожидаясь слуги (который отчего-то отсутствовал) налил мне вина в кружку. Этот жест показался мне странным до невозможности.

  – Выпей, Эрик, разговор у нас будет долгим.

  Я выпил, вино было крепким и сладким, Эллиот любил такое, вроде кагора.

  – Ты хорошо помнишь события, что произошли с вами в этом рейде? – спросил он.

  – Да, хорошо, а что случилось?

  – Видишь ли, пока ты спал, в крепости начали твориться странные и страшные вещи.

  – Так, – я навострил уши.

  – Из тех, с кем ты туда ходил, четверо уже мертвы.

  – Умерли от ран? – спросил я, хотя уже понял, что это не так.

  – Нет, убили себя сами. Один повесился прямо в казарме, другой был рядом, но ничего делать не стал. Более того, через четверть часа он сам себе перерезал горло кинжалом, да так, что голова почти отвалилась, можешь такое представить? А ещё двое сбросились со стены, как только заступили в караул, причём, вниз головой, чтобы наверняка. Один вообще хотел утопиться в бадье с водой, но его успели остановить, связали и теперь не знаем, что с ним делать.

  – Он что-то говорил? – внутри у меня похолодело, это даже не магия, мы явно вляпались в какое-то глобальное дерьмо.

  – Да, говорил кое-что, только вот разобрать мы не смогли, язык чужой, иногда, впрочем, на него находило просветление, он начинал говорить на понятном наречии, да только слова бессвязные, в основном про то, что все мы умрём, что они не позволят, накажут нас, что нельзя было это трогать, ну, и дальше в таком духе.

  – И? Что мы можем сделать? Здесь нужен маг или экзорцист, а где его взять. Смена прибудет только через два месяца, и мага с ними точно не будет. А связи нет.

  – Я тоже всё это понимаю, вот только солдаты в панике. Они такого ещё не видели, они не знают, что это и как с этим бороться. Никто ничего не знает. И все боятся.

  Я задумался, вообще-то, кое-что я знал. Всё же куча прочитанных книг по магии и алхимии, а также о религиозных культах давали о себе знать. Там говорилось о том, что некие сущности, назовём их демонами, хоть они и не демоны, способны вселяться в человека и заставлять его совершать ужасные поступки. Вот только причём тут самоубийство? Зачем вселяться в тело, если собираешься его сразу убить? Или здесь что-то другое?

  – Надо собрать их вместе, – заявил я. – Их ведь немного, так будет проще контролировать.

  – Уже, – буркнул Эллиот. – Сидят в обеденном зале, а присматривает за ними Дэн.

  – Он поправился? – спросил я, хоть какая-то хорошая новость.

  – Телесно он здоров, вот только с головой у него тоже всё в порядке. Но он, по крайней мере, не пытается покончить с собой, просто говорит, что видит то, чего не видят другие.

  – И что же он видит?

  – Говорит, что видит чёрные щупальца, как у кракена, только состоящие из тьмы. Эти щупальца обвивают тех, кто был с тобой в рейде, скребутся к ним в головы и пытаются удушить. Как тебе?

  – Я должен их увидеть, – сказал я, вставая из-за стола.

  – Иди и посмотри, если что-то придумаешь, сообщи мне. И ещё, у тебя есть идеи по поводу того беглеца, которого вы встречали?

  – Только догадки, а что?

  – А то, – Эллиот сплюнул на пол, – что иного объяснения я придумать не могу, какой-то демон сел вам на загривок, и вы притащили его сюда. Есть версии, что такого представлял собой этот человек? Почему они его так преследовали?

  – Узнал какую-то государственную тайну, очень важную, – предположил я наугад. – Или похитил что-то дорогое, вряд ли ценность, скорее, магический артефакт, или важную книгу. Но это была огромная ценность, точно. За ним в погоню послали несколько сотен человек. И не простой пехоты, которую никому не жалко, а благородных рыцарей, я там даже барона одного зарубил.

  – Твою мать, – рыцарь скрипнул зубами и снова приложился к вину, видно было, что рука, державшая бокал, сильно дрожит. – Иди уже, посмотри, что там.

  В обеденном зале сидели все те, кто ходил со мной в рейд, а кроме них ещё Дэн и Рональд, которые добровольно взялись за ними присматривать. Увидев меня, они несколько приободрились, хотя по-прежнему настроение у них было похоронное.

  – Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? – спросил я, окидывая взглядом деморализованный личный состав.

  – Они здесь. Эрик, – заунывно начал Дэн, выглядел он как тихий шизофреник, накормленный транквилизаторами. – Я их вижу, они пришли и не уйдут, пока не заберут всех. Вы, побывав там, вызвали на поверхность какое-то страшное зло, что-то такое, с чем даже маг не справится, оно сейчас здесь, проникает в разум этих людей, вызывает сумасшествие. Заставляет их убить себя, чтобы заполучить их души.

  – Опиши это, – сказал ему я. – То, что ты видишь.

  – Чёрные щупальца, что вырастают из пола, они обвивают человека, пытаются его удушить.

  При этих словах солдаты непроизвольно начали осматриваться и проводить руками по шее. Тут ещё и эффект самовнушения исключать нельзя.

  – Мы можем их прогнать? – спросил я Дэна, прекрасно зная, что он не ответит.

  – Не знаю, но я кое-что понимаю в их разговоре, кое-что... они упустили добычу, не смогли догнать, а теперь убивают тех, кто им помешал. Забирают души.

  – А что за добыча? – слова Дэна звучали, как сумасшествие, но я ему отчего-то верил.