Текст книги "Чайка − принцесса с гробом. Книга 10 (ЛП)"

Автор книги: Итиро Сакаки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Чайке показалось, что его доспех похож на тот, который в свое время носила Доминика Скода.

Диверсанты предпочитали броню легкую, не сковывающую движения, и ни за что бы не надели такой тяжелый доспех. Пусть Тору и не носил шлема, его броня все равно напоминала ту, которую носили всадники или, по крайней мере, тяжело защищенные пехотинцы, отбрасывающие врагов за счет крепости доспеха.

– Тору!.. – повторила Чайка, словно задыхаясь.

Она понимала, что смотрит на того самого юношу-диверсанта, которого так хорошо знала… и чувствовала, что он сильно изменился. Она не знала, что именно в нем поменялось, и именно поэтому пыталась хоть как-то выяснить, остался ли он самим собой.

И, скорее всего, эта же мысль пришла в голову не только ей, потому что…

– Брат… – прошептала Акари Акюра, находившаяся рядом с ней.

Будучи младшей сестрой Тору, она тоже относилась к диверсантам и тоже носила темный боевой костюм. Он плотно облегал ее тело, чтобы не сковывать движений и ни за что не цепляться даже в самых узких проходах.

Чайка давно привыкла к ее облику… и на фоне ее привычной внешности облик Тору представлялся еще более необычным.

– Хозяйка, Акари, простите, что задержался.

Движения Тору совершенно не казались скованными.

Даже в доспехе он двигался, совершенно не напрягаясь… точнее, с такой легкостью, будто совсем недавно сбросил с себя все, что ему мешало. Появившийся на фоне смертельной опасности Тору напоминал протагониста какой-нибудь оперы – настолько необычно, настолько сверхъестественно он выглядел среди грязной, кровавой реальности.

– И что у вас здесь происходит? – спросил Тору, оборачиваясь.

За его спиной разворачивалась битва «дьявола» и «апостолов».

По ту сторону дымовой завесы продолжался обмен смертоносными ударами.

Ни одно столкновение клинков не вписывалось в привычные рамки.

Сталь не просто схлестывалась.

Она порождала волны, которые разрубали дым, вгрызались в стены, пол и потолок. Может, винить следовало вакуум, создававшийся от молниеносных взмахов, может, просто ударные волны. Неразбериха творилась такая, что не разобрать.

Тем более что к клинкам примешивались и стрелы, и магия.

Тору и остальные находились в опасности даже на таком расстоянии от битвы.

– Явись, «Потрошитель», – послышалось название заклинания, а в следующее мгновение весь дым разметало.

Показался заклинатель.

Мальчик, к голой коже которого крепились стальные доспехи. В одной руке он держал огромный меч, в другой – посох.

Мальчик этот, представившийся Проклятым Императором Артуром Газом, отцом Чайки, в одиночку бросил вызов восьмерым. И не только держался на равных, но уже одолел почти половину противников.

Но оно и понятно, ведь…

– Это было заклинание?.. – послышался чей-то изумленный возглас.

И действительно – магию он применял слишком быстро.

Любой маг, в том числе Чайка, может применять заклинания.

Но магия, как правило, требует кропотливых приготовлений. Конечно, с появлением гундо они значительно упростились, но каждое заклинание все равно требовало точной подстройки в соответствии с температурой и влажностью среды, положением звезд и так далее. Все учтенные параметры в конце концов влияют на текст произносимого заклинания. Если прибавить к этому длину и вес гундо, то неудивительно, что магов считают совершенно бесполезными в ближнем бою.

Но к Артуру Газу это не относилось.

Как он учитывал свое положение и расстояние до противника?

Как он учитывал влияние температуры и влажности?

Как он учитывал положение звезд?

Неужели он сжимал текст так, что успевал все настроить за доли секунды?

Причем продолжая активно двигаться, отражая и отбивая вражеские атаки, без конца контратакуя?

Но это невозможно. Для этого нужна такая концентрация, такая скорость мышления, такая сила, такая отточенная реакция… которой нет ни у одного человека.

Но император Артур Газ правил больше трех столетий и изобрел практически все магические технологии, изменившие мир. Такому чудовищу, пусть даже в образе мальчика, подобное вполне могло быть по плечу.

– Да кто он такой?! У него фиолетовые глаза и серебристые волосы, прямо как у…

– Прочь отсюда, сброд, – голос Артура Газа перебил реплику Тору. – Ибо сейчас я сражу бога.

– ...Что он вообще несет?!

Конечно же, фиолетовых глаз, серебристых волос и немного похожего лица хватило, чтобы Тору догадался о связи мальчика с Чайкой… но он даже не предполагал, что смотрит на возрожденного Проклятого Императора. К тому же сейчас Артур Газ казался таким же юным, как и Чайка.

Даже сами Чайки вряд ли поверили бы в происходящее, если бы не увидели кошмарное «воскрешение» собственными глазами и не узрели, как черная Чайка «родила» мальчика ценой собственного тела.

Но…

– Ха-а!

– Явись, «Измельчитель»!

Одетые в белое штурмовики словно не услышали заявления Артура Газа и продолжили атаковать. В ходе атаки они то и дело теряли людей, и сейчас от их отряда осталась лишь половина, однако на рвении противников императора это никак не сказывалось…

– Ша-а!..

– Хераль, вут, корал, фориф…

Куда больше битва вредила не участникам, а тому, что их окружало.

Валились колонны. Осыпались стены. Даже по крепкому каменному полу бежали волны, словно по поверхности воды. Творился сущий кошмар.

– !..

Обваливался потолок.

Сыпался камень, сыпались щепки, сыпались обломки кирпича…

Потолок грозился не только похоронить их под завалами, но и переубивать смертоносным дождем. Даже Тору, при всем его проворстве, не смог бы спасти их с помощью пары клинков.

Но…

– …

У его рук вдруг собрался голубой свет.

В ладонях появились серебристые метательные ножи.

В следующее мгновение Тору резко развел руки в стороны и метнул все клинки разом.

Ножи столкнулись с обломками и изменили их траекторию. Тору не стал останавливаться и сразу отвел руки за спину к поясу, откуда снял два совершенно не изменившихся комбоклинка.

Ими он отбил особенно крупный обломок, падавший прямо на них.

После чего…

– Фредерика!

– Ага, знаю, – раздался в ответ задорный голос… а затем его перебил рев ветра.

Конечно, стены тронного зала частично обвалились, но Тору и остальные все еще находились внутри замка, где ветра быть не могло. И тем не менее, откуда-то вдруг взялся порыв воздуха столь резкий, что он отклонил падающие обломки и спас Чайку.

– Фредерика…

Чайка обернулась и увидела серебристое чудовище.

Драгуна.

Таких монстров, не оправдавших ожидания бога, называли фейлами, «брошенными»... и драгуны среди них – сильнейшие. Они владели магией превращения и могли принимать любую форму. По этой причине они умели через превращение исцелять любую рану, и убить их могло лишь уничтожение мозга.

Можно сказать, драгуны – самые живучие создания этого мира.

За тот порыв ветра, что защитил Чайку, следовало благодарить крылья Фредерики.

– Сюда давайте, – обронило чудовище непринужденным голосом и поманило их к себе.

Похоже, оно предлагало им укрыться под крыльями.

Чайке уже не раз доводилось видеть Фредерику в этом бронированном облике. Впрочем, замок несколько стеснял ее в возможностях – размерами она лишь немного превосходила лошадь.

– Не знаю, что здесь происходит, но в то побоище мы вмешиваться не обязаны, – заключил Тору, еще раз бросая взгляд на битву Проклятого Императора и «апостолов».

Отзвуки сражения вновь успели поднять в воздух клубы пыли, мешавшей разглядеть, что происходит… но с другой стороны, ударные волны успели настолько повредить стены тронного зала, что сбежать стало проще простого.

– Пока что отступим.

– Так точно, брат.

Поскольку для Акари поле боя – дом родной, она мгновенно все обдумала и согласилась с Тору. Разумеется, она о многом хотела расспросить его, но все вопросы лучше отложить на потом.

Однако…

– …

– Чайка, хватит в облаках витать! – бросил Тору смотревшей в пустоту девушке и поднял ее на руки.

Резко оттолкнулся от пола и побежал. Акари и Фредерика устремились следом.

Что же до Чайки…

– …

Она бессильно лежала на руках Тору, словно сломанная марионетка.

***

Диверсанты хладнокровны и бесчувственны.

По крайней мере, его всегда учили, что они должны такими быть.

Если потребуется – убивать женщин и детей. Если прикажут – сворачивать шеи младенцам. В этом и состоит смысл жизни диверсантов, не скованных по рукам и ногам здравым смыслом и моралью на манер рыцарей.

Слова «добро» и «зло» не имеют к ним никакого отношения.

Они живут, словно инструменты.

Диверсантам безразлично, что задумал их хозяин. Им неинтересно, во имя чего и ради чего он действует. Их задача, как инструмента, – просто исполнять свои функции. Они не спорят с хозяином и не задаются вопросами.

По этим причинам Син Акюра, общепризнанный «идеальный диверсант», никогда не интересовался замыслами своего хозяина, князя Хартгена… и черной Чайки, стоявшей за каждым действием князя.

Он не знал – да и знать не желал – о том, для чего они собирают останки Проклятого Императора. Его хватало лишь на мысли, что они, должно быть, собираются использовать их колоссальную магическую энергию для какого-то мощного заклинания.

Син служил им словно инструмент и телом, и душой.

Он делал все, что от него требуется, в какой бы ситуации ни оказался.

Он достиг в этом огромных успехов. И дела его шли на лад… до сегодняшнего дня.

Но сейчас…

– …

Син ошарашенно стоял в тронном зале, где продолжали сталкиваться и кружиться вихрем чудовищные силы.

Его хозяина, князя Хартгена, больше не было. Он умер. Син собственными глазами видел его бездыханное дело, покрытое смертельными ранами. Сейчас же оно покоилось где-то под обвалившимся потолком.

А кроме того…

– Тору!..

Син увидел, как по ту сторону пылевой завесы сбегает Тору, которого он некогда считал младшим братом-диверсантом.

Вернее, сам Тору сказал, что он больше не диверсант. Что он заключил контракт с драгуном и стал наездником. И действительно, Син не смог пробить магический доспех Тору стилетами и даже погнул их.

– Невозможно…

Что вообще происходит?

Битва между штурмовиками в белых одеждах и полуголым мальчиком все продолжалась.

Бойцы уже перестали обращать на Сина внимание и не замечали его, поэтому диверсант без труда уворачивался от порой прилетавших в него обломков. Ни одна случайная атака его пока даже не оцарапала.

Однако Син совершенно не знал, что ему делать дальше.

Диверсанты не преследуют собственных целей.

Они принадлежат хозяину, а тот распоряжается ими, как инструментами. Они не могли жить по-другому. Они мечтали жить именно так.

Поэтому сейчас Син пребывал в растерянности.

Разумеется, диверсант, потерявший хозяина, освобождается от ответственности перед ним и чаще всего приступает к поискам следующего. В конце концов, они, будучи инструментами, не связаны с хозяином настолько, чтобы умирать вместе с ним. Если их услуги нужны кому-то еще, инструменты найдут нового владельца.

Вот только происходящее выходило за рамки понимания Сина.

Чья битва происходит здесь и сейчас? Для чего она?

Если попытаться соединить обрывочные сведения… выйдет, что люди в белом, называющие себя «апостолами», сражаются против мальчика, объявившего себя Проклятым Императором. Однако Син не знал даже того, почему они враждуют.

У диверсантов нет собственных целей.

Поэтому сейчас, когда Син лицом к лицу столкнулся с тем, чего не понимал, он не мог даже расставить для себя приоритеты. Он не знал, кого следует защищать, а с кем бороться.

Вот она – трагедия диверсанта.

Сколько бы ты ни истязал себя, оттачивая навыки, польза от них будет, только если у тебя есть цель.

Поэтому в таких ситуациях диверсанты бесполезны.

И более того…

– Тору… Акари… – прошептал Син, глядя вслед сбежавшим знакомым.

Будучи недоделанными диверсантами, они все еще могли действовать. Они ни на шаг не отклонялись от принципа «в любой непонятной ситуации в первую очередь защищай всех, кто дорог тебе».

– …

Син продолжал неподвижно стоять на месте. К его ногам подкатилась оторванная магией голова в белой маске.

***

Она дышала неровно.

Не просто часто. Она вдыхала и выдыхала беспорядочно – то быстро, то медленно – и никак не могла совладать с собой. Она вообще не могла отвечать на какие-либо запросы собственного тела.

Здесь и сейчас ее состояние пришлось очень некстати.

Из-за сбитого дыхания она не могла действовать в полную силу. Мышцы тела ослабли, мысли буксовали на месте. Остались только рефлексы, принимать сознательные решения она не могла. А посреди хаоса битвы это равносильно смерти.

В разорванном в клочья сознании мелькали бессвязные воспоминания.

«Так, юная леди. Для начала успокойся и глубоко вдохни».

Это были… первые слова, которые сказал ей Давид.

– …

«Успокойся, успокойся, успокойся», – мысленно твердила себе Чайка Богдан, продолжая беспорядочно дышать.

Первым делом – не поддаться на тяжесть в груди и выдохнуть. Выдыхать до тех пор, пока в груди ничего не останется. Затем набрать как можно больше воздуха и задержать дыхание.

Может, этот метод и не панацея, но она ощутила, что мысли немного улеглись.

– …

Разумеется, она понимала, что сейчас не время полностью освобождаться от мыслей.

Вокруг все еще бушевала битва между людьми в белом и возродившимся Проклятым Императором. Едва ли сражение продлится долго, но до самого его окончания никто не смог бы пообещать Чайке, что она будет в безопасности. И «апостолы», и Проклятый Император, атаковали с такой силой, что даже отзвуки их атак постепенно уничтожали тронный зал.

– Отец…

Чайка невольно перевела взгляд на фигуру «отца», стоявшего по ту сторону облака пыли.

На Проклятого Императора Артура Газа.

– Я…

Собрать останки погибшего отца и поквитаться со всеми, кто причастен к его смерти – начиная от той восьмерки героев, что убила его, а также солдат армии альянса, и заканчивая всеми людьми, что должны были защищать императора, но бежали.

Когда-то цель Чайки… красной Чайки заключалась именно в этом.

Она искренне верила, что ради нее стоит пожертвовать чем угодно.

Она считала, что именно так должна поступить Чайка, дочь Проклятого Императора.

Именно поэтому, когда ей повстречалась белая Чайка Трабант, пытавшаяся лишь похоронить останки, красная Чайка сочла ее самозванкой. Не могла быть настоящей Чайка, которая не чувствовала досады из-за смерти отца. Красная Чайка верила, что именно она, движимая яростью к убийцам отца, и есть настоящая.

А теперь выяснилось, что даже вера ее – фальшивая, придуманная кем-то.

Красная Чайка, считавшая всех других Чаек фальшивыми, сама оказалась фальшивой.

Настоящая погибла еще в тот день, когда пала империя Газ. Все сегодняшние Чайки – лишь копии той личности, привитые наспех подобранным сиротам. Тот шрам, что порой всплывает у них на шее, на самом деле проявление психологической травмы настоящей Чайки, погибшей от обезглавливания.

Они искусственные личности, созданные только для того, чтобы собирать останки.

Они искусственные призраки, копии душ погибшего человека.

И красная Чайка – одна из них.

Более того, она так и не смогла выполнить свое предназначение. Ее опередила другая Чайка, и теперь она превратилась в ненужный инструмент. Под «предназначением» понималось возрождение Проклятого Императора ценой собственной жизни, но хотя красная Чайка, проиграв черной, и осталась в живых, она никак не могла радоваться своей судьбе.

Ведь ее жизнь проклята.

Ведь ее жизнь бессмысленна.

Ей уже казалось, что стать случайной жертвой битвы Проклятого Императора и «апостолов» – самая подобающая кончина.

Но…

«Вижу, ты успокоилась. Мы тебе не враги. Впрочем, и союзниками нас пока не назвать. Теперь убери, пожалуйста, свою опасную игрушку. А потом… давай поедим».

«Наверняка ты такая сердитая из-за голода».

– …

В голове мелькали сцены из прошлого.

Красная Чайка моргнула и осмотрелась по сторонам.

Почему она вообще еще жива? Как так получилось, что она столько времени простояла рядом с выходящей за все рамки битвой Проклятого Императора и «апостолов», но до сих пор не рассталась с жизнью?

Ответ очевиден… Кто-то защищал ее, пока она не могла прийти в себя.

– Сельма… Давид!..

Она нашла их.

Оба наемника лежали недалеко от нее.

Смуглая красавица и рыжеволосый мужик.

Формально они прислуживали красной Чайке, когда та наняла их, но на деле они, можно сказать, взяли на себя роль ее опекунов. Если бы им хотелось обмануть ничего не понимавшую в жизни красную Чайку и украсть деньги, спрятанные в ее гробу, возможностей у них было предостаточно. Но они так не поступили.

Более того, они рисковали жизнями, чтобы она дожила до сегодняшнего дня.

И защищали, совершенно себя не щадя.

Давида сильно ранило во время чемпионата, Сельму поймали в плен первой. А с учетом того, что и любимое оружие у них забрали, их готовность к битве оставляла желать лучшего. Никто не стал бы их винить, если бы они бросили красную Чайку и попытались спасти себя. В конце концов, Чайки лишь призраки, их нельзя назвать живыми. Бессмысленно рисковать ради них жизнью.

Потому-то они безнадежные глупцы.

Два обаятельных олуха, купившихся на внешность Чайки, привязавшиеся к ней.

При виде их тел красную Чайку уже не должно было волновать, живы они или нет. Этот вопрос утратил смысл в тот самый миг, когда его лишились Чайки. Опекуны Чайки стали такими же бесполезными, как и она сама.

Все тяжелые битвы, что они пережили плечом к плечу, уже ничего не значили.

Но…

– …

Дыхание выровнялось, но тяжесть никак не хотела покидать грудь.

Чайка чувствовала каждый удар собственного сердца.

Почему-то она все еще жила.

Все еще чувствовала тяжесть в груди. Чувствовала, как ноет от тупой боли тело.

Что это, как не признаки жизни?

Пусть она – лишь маска, надетая на неизвестного ей человека… а точнее, как раз потому, что она маска, и возникал вопрос: как понимать то, что она, утратив смысл существования, все еще жила?

– …

Сельма и Давид.

Она познакомилась с ними не так уж давно, чуть больше года назад. Так почему же беспокойство за их жизнь никак не покидало ее? Свою жизнь она уже ни во что не ставила, но их…

– ...Нет, – прошептала красная Чайка.

Чайки рождаются от того, что прорастают магические «семена», посаженные в девушек подходящего возраста. В них переносятся воспоминания шаблона, их характер подстраивается под предопределенный, и на свет появляется новая Чайка.

А значит, пусть даже в воспоминаниях Чайки Богдан и были яркие сцены из жизни с «отцом», на самом деле они принадлежали не ей. Они – лишь декорации, поставленные на сцену.

Ее настоящие, ее собственные воспоминания начинались с той самой секунды, когда она пробудилась посреди того окровавленного помещения.

Она родилась в ту самую секунду.

Отсюда получается, что Давид и Сельма, которых она встретила сразу после этого, стали ее семьей, с которой она делилась и горем, и радостью.

– Я…

Ей вспомнились руины уничтоженного войной города, которых так много в этом мире.

Первое время после пробуждения красная Чайка не знала ничего, кроме навязанных ей воспоминаний и задачи по сбору останков. Она напоминала дикую кошку, стремилась убить всех, кто ей попадался, разгуливала с найденным в гробу змеиным клинком и кипела от томящегося в душе гнева.

Тогда-то она и повстречала их.

Не будет преувеличением сказать, что красная Чайка стала их ребенком. Она дожила до сегодняшнего дня только потому, что они признали ее таким же человеком, как и они сами. Они стали ей отцом и матерью, братом и сестрой.

Поэтому…

– Сельма… Давид!..

Чайка протянула ладони и взяла их за руки.

Их тела еще теплые. Еще мягкие.

Еще живые.

– Вы… не умрете… здесь!

Разумеется, она была против того, чтобы они тут погибли.

Красная Чайка выжала из своего маленького тела все силы, взвалила на себя Сельму и пошла, волоча за собой Давида. Шла она крайне медленно, и даже ближайшая дыра в стене казалась бесконечно далекой, но…

– В этот раз… я!..

Чайка скрипела зубами и продолжала изо всех сил переставлять ноги.

***

Замок Герансон опустел.

На самом деле, крепость князя Хартгена, воплощавшая надежность, практичность, эффективность и скупость, изначально не могла похвастаться обилием стражи и слуг… но сейчас в ней царила тишина, больше подходившая позабытым руинам. Бдительный взгляд то и дело натыкался на трупы, спрятанные в укромных местах. Похоже, кто-то прошелся по замку и убил стражу с прислугой.

Возможно, за этим стояли одетое в белое «апостолы».

Как бы там ни было, запустение играло на руку отряду Тору. Они бежали подальше от тронного зала и никому не попадались на глаза.

– ...Думаю, тут можно передохнуть.

Они покинули тронный зал, сбежали вниз по лестнице, миновали несколько коридоров и оказались в сравнительно просторном внутреннем дворе замка.

Тору заранее решил, что отступать они будут сюда.

В ходе блужданий по замку он наткнулся на помещение стражи, где отыскал конфискованный молот Акари, ее метательные ножи, гундо Чайки и прочее снаряжение. Тору забрал его, перенес во двор и спрятал в кустах.

– И все-таки…

Битва в тронном зале продолжалась до сих пор. Издалека то и дело доносились гром и грохот. Тору посмотрел в сторону зала, нахмурился и прошептал:

– Неужели снаружи никто ничего не заметил?

Едва ли армия князя Хартгена ограничивается солдатами, несущими службу внутри замка.

Если точнее – значительную часть вооруженных сил направили в город помогать поддерживать порядок на чемпионате. И все они, услышав о битве в замке, должны были махнуть рукой на чемпионат и прибежать сюда.

Но этого не произошло.

– Или они… бросились в бегство?

Значительная часть командиров армии княжества выиграла свои должности в ходе турниров.

Безусловно, призеры чемпионатов – искусные бойцы, но многих из них еще недавно считали обнищавшими бродягами, перебравшимися сюда в поисках лучшей жизни. Они далеки от рыцарей, поколениями служащих одной и той же династии. Наверняка они никогда не собирались служить князю верой и правдой.

– Брат… – обратилась к Тору Акари, убедившись, что вокруг безопасно. – Значит, ты все-таки выжил.

Речь шла о событиях чемпионата.

Тору умер в ходе одной из битв… вернее, сделал вид. Для этого ему пришлось подставить под клинок сердце. Таким образом, он рассчитывал избавиться от преследователей и обрести свободу действий, но…

– Ты смотрела?

Он не знал, что захваченные в плен Акари и Чайка видели тот бой.

– Правильнее будет сказать, что нас заставили смотреть. Черные Чайки князя показали нам трансляцию чемпионата с помощью магии. Скорее всего… они так пытались сломить наш дух.

– Понятно… ты волновалась? – спросил Тору, передавая сестре молот и метательные ножи.

Но…

– ...Нет, – Акари с безразличным видом покачала головой. – Я верила, что мой брат не может умереть.

– Если бы не Фредерика, я все-таки отправился бы на тот свет, – ухмыльнулся в ответ Тору.

Безусловно, «подставить под клинок сердце, чтобы сымитировать смерть» он смог лишь благодаря Фредерике, чья магия лечила любые раны.

На самом деле она сразу же восстановила сердце, оставив для видимости лишь поверхностные раны. Когда тело осматривал доктор, Тору ненадолго остановил кровообращение, чтобы прикинуться мертвым. Многие диверсанты умеют управлять собственным кровообращением, а «Железнокровие» – один из примеров того, что можно делать с помощью такого умения.

Впрочем…

– Нет. Мой брат не умрет просто от того, что кто-то пронзил его сердце, – возразила Акари на редкость уверенным голосом.

– Ничего себе «просто»...

– Даже если моему брату проломить или отрубить голову, он лишь неотразимо улыбнется, скажет «во дела, как удачно пронесло-то» и воскреснет.

– Тогда я уже не буду человеком, – со вздохом ответил Тору сестре, воодушевленно вещающей со сжатыми кулаками.

Как и всегда, он не до конца понимал, где в ее словах проходит граница шутки.

К слову, даже драгун и его наездники однозначно умрут, если проломить им голову. Мозг играет ключевую роль в использовании магии. Если он поврежден – вылечиться уже не получится. Что же до отрубания головы, в этом случае шансы на выживание зависят от того, сколько времени наездник или драгун смогут оставаться в сознании, и сколько магической энергии осталось у них в запасе.

Но, возвращаясь к теме…

– И все же, брат, – Акари нахмурилась. – Что с твоей одеждой?

– С ней все, как надо…

– Кажется, ты говорил Сину, что «теперь ты наездник на драгуне»... – продолжила Акари, надвигаясь на Тору.

– Это потому, что…

– Он заключил со мной официальный контракт, – перебила Фредерика, высунувшись из-за спины Тору.

Она уже успела принять облик молодой женщины. Тот самый, который использовала в те времена, когда отыгрывала Доминику Скоду. Отряд Тору привык видеть ее в образе хрупкой девушки, но сейчас она учитывала возможность битвы внутри замка и придерживалась удобной для боя формы.

– Стоять, дракониха, – Акари прищурилась. – Такие слова я без внимания не оставлю. Что там мой брат сделал?

– Он стал моим, а что? – совершенно непринужденным тоном заявила Фредерика. – Теперь мы с ним едины телом и душой.

– Гм… Если будешь так выражаться, она тебя точно неправильно поймет, – заметил Тору.

– Неужели? – Фредерика задумчиво склонила голову.

Впрочем, контракт действительно соединяет драгуна и наездника как телом, так и душой. Именно поэтому наездник может пользоваться магией драгуна даже на небольшом расстоянии от него, а драгун обретает некоторые черты характера своего наездника. Драгун и наездник остаются разными личностями, но связанными друг с другом в глубине души.

– Кстати, Фредерика, после заключения контракта на тебя ведь начал влиять мой характер? Что-то я никаких изменений не замечаю.

– Ты так думаешь? Ну ничего, постепенно ты в меня проникнешь, – проговорила Фредерика с толикой предвкушения.

– Проникн… Так, еще раз.

– … – Акари моргала и переводила взгляд то на Фредерику, то на Тору. – Ладно.

Она кивнула и…

– Я поняла. Прощайся с жизнью.

– Эй!.. С-с-с-стоять! – Тору вскинул руку, только завидев, как его сестра замахнулась молотом. – И без того времена тяжелые, а ты еще…

– А сам-то, брат? Как ты смеешь в такие и без того тяжелые времена хвастаться перед сестренкой тем, что заигрывал с драконицей?!

– Я не хвастаюсь!

– Теперь, когда ты наездник, мне сдерживаться не нужно!

– Хочешь сказать, до этого ты сдерживалась?! И вообще, какого черта ты на мою голову замахиваешься?!

– Слушай, Тору. Теперь мне, конечно, необязательно кусать тебя, чтобы работала магия, но я уже так привыкла. Давай я тебя буду каждый день перед сном кусать? – предложила Фредерика, обхватывая голову Тору со спины.

В образе Доминики Фредерика не только обладала телосложением взрослой женщины, но и ростом не уступала Тору. Поэтому даже он сам примерно догадывался, как со стороны можно истолковать ее объятия. Во всяком случае, точно не как невинную попытку повеситься на шею.

– Ты тоже прекрати все усложнять!

– Кстати, Акари… помнится, ты хотела сделать из Тору чучело?

– Хм?

– Теперь Тору может линять, как я. Можешь сделать чучело из «сброшенной шкуры». Тебе даже не понадобится потрошить его – просто затолкаешь набивку, и готово.

– … – Акари нахмурилась и ненадолго задумалась. – Понятно… Значит, есть и плюсы.

– Какой это плюс? – устало бросил Тору и протяжно вздохнул.

Он уже давно привык к оторванным от реальности словам и действиям Акари. Возможно, она специально так ведет себя, чтобы развеяться и успокоиться.

Однако…

– Чайка.

Тору заметил, что в этот раз Чайка даже не попыталась присоединиться к разговору. А ведь обычно она пусть и не делает резких высказываний, но пару реплик вставить успевает.

– Ты в порядке?

Принцесса с серебристыми волосами молча сидела на месте и смотрела в пустоту.

Тору не раз приходилось видеть ее расстроенной… поэтому он знал, что сейчас с ней действительно что-то не так. Казалось, будто жизнь покинула ее, а сознание осталось. Если бы он уложил ее на землю, она ничем не отличалась бы от трупа.

– Эй. Чайка? – снова обратился к ней Тору, и снова в ответ молчание. Поэтому он повернулся к Акари и спросил: – Что… произошло в тронном зале, пока меня не было?

Его сестра промедлила с ответом, что бывало крайне редко.

– ...Я видела все со стороны и не могу знать всех подробностей, – этими словами она начала рассказ.

***

Маска с цифрой «3» на лбу раскололась надвое.

Из-под нее показалось безразличное лицо мертвеца. Последний из «апостолов» рухнул на пол, истекая кипящей кровью из глаз, носа, ушей и рта.

Естественно, он скончался на месте.

Он попал под удар заклинания, вскипятившего всю кровь в его теле. Если бы кто-то потрудился вскрыть его череп, то обнаружил бы внутри лишь жидкую массу. Магический удар такой силы может сразить насмерть даже наездника на драгуне.

А затем…

– Хм…

Тронный зал выглядел кошмарно: стены частично осыпались, колонны рухнули, на полу словно застыли волны. Валяющиеся трупы только подчеркивали впечатление. Немногим «апостолам» удалось сохранить после смерти пристойный внешний вид. Некоторых изуродовало и искромсало не то что до неузнаваемости, а до сомнений в том, скольким трупам принадлежат останки.

Наверное, один из этих трупов принадлежал князю Хартгену.

Никому уже не было дела до останков одного из «восьми героев», правителя замка. Все относились к нему так, словно он уже выполнил свое предназначение. Не осталось даже никого, кто мог бы пожалеть князя.

А посреди всех разрушений стоял…

– Один сбежал? – тихо вопросил полуголый мальчик с выражением небольшого подозрения на лице.

Серебристые волосы, фиолетовые глаза, покрывающий бледную кожу и похожий на скелет металл. Металл закрывал столь маленькую часть тела, что назвать его доспехом не поворачивался язык. Он напоминал, скорее, оковы, а если учесть, что в руках мальчик держал какое-то невероятной запутанности оружие, похожее на меч и гундо, начинало складываться впечатление того, что мальчик сам по себе какое-то оружие.

Проклятый Императора Артур Газ.

На мгновение его тело окутало голубое свечение… которое затем обратилось мантией.

Одна из разновидностей превращений, подвластных драгунам.

– Империон, – раздался вдруг голос сбоку от мальчика.

– …

Артур перевел взгляд, но не стал даже поворачивать голову.

Он увидел златовласого юношу, неизвестно когда объявившегося здесь и стоявшего среди разрушений совершенно спокойно.

Все в нем – и приятные черты лица, и хорошая одежда, и изысканные манеры – наводило на догадки о наследнике аристократической семьи… и как раз поэтому юноша выглядел так неуместно на фоне происходящего.

Проклятого Императора называли Империоном лишь «апостолы»... и тот, кто собрал их и привел сюда.

Ги. Каждый, кто знал о его существовании, называл его этим именем.

Оторванный от реальности и неуловимый, словно мираж, юноша выглядел совершенно спокойным даже после поражения «апостолов».