Текст книги "Чайка − принцесса с гробом. Книга 9 (ЛП)"

Автор книги: Итиро Сакаки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Что же случилось с Альбериком?

– Вы для меня – просто посторонние.

Альберик еще какое-то время смотрел на обомлевшего Николая… затем кратко попрощался и закрыл дверь.

Николай так и продолжил стоять на месте и смотреть на дверь, словно ставшую символом разрыва.

Ухватиться не за что.

Голос остался тем же, но изменился даже тон. Пусть физически Альберик во многом походил на юношу, которого знал Николай, он говорил и действовал как совершенно другой человек.

Можно ли ему хоть как-то вернуть воспоминания?

Останется ли он таким навсегда?

Пожалуй, в человеческой психике лучше всего разбираются маги вроде Зиты и Матеуса. Николай знал в первую очередь то, как махать мечом, и совершенно не понимал, чем сейчас стоит проникаться – надеждой или отчаянием.

– И что я должен сказать Виви?.. – бросил наемник напоследок и побрел в сторону комнаты, которую им выделили.

***

Девушек, называющих себя «Чайками», на удивление много.

Все они зовут себя дочерьми Проклятого Императора и наследницами престола Империи Газ.

Даже после окончания войны немало людей продолжали верить в величие страны, породившей магические технологии. Артур Газ до сих пор влиял на весь Фербист, и множество людей пыталось возродить Империю.

Поэтому некоторые Чайки на деле оказываются лишь мошенницами, пытающимися извлечь какую-нибудь выгоду. Например, получить финансовую поддержку как будущие наследницы престола.

Но есть и такие Чайки, которые представляются этим именем вовсе не для того, чтобы что-либо заработать. И почти каждая из них свято верит, что уж она-то – настоящая. Конечно, если настоящая Чайка лишь одна, получается, и в большинстве своем они фальшивки, но… почему, ради чего эти Чайки так себя ведут?

Ответить на этот вопрос смогла «бракованная» Чайка по имени Виви Холопайнен.

Оказалось, Чайками не рождаются, а становятся.

С точки зрения самой Виви, Чайка – не реальное существо, а нечто вроде злого духа, вселяющегося в тела ни в чем не повинных девушек. Только так можно объяснить, что до самого падения Империи Газ никто даже не слышал о том, что у Проклятого Императора была дочь.

Еще так можно объяснить пробелы в воспоминаниях Чаек.

Чайки не знают, что ни одна из них на самом деле не существует. Они не понимают, что их личность – лишь паразит, переписавший личность несчастной девушки.

Потому-то они и лишены воспоминаний – иначе Чайки, узнав о себе правду, не смогли бы выдержать противоречия и погибли. В конце концов, потерю памяти можно объяснить уймой разных причин.

Во всех уголках Фербиста живут девушки, не имеющие никакого отношения к Империи, но таящие в себе «семя», которое готово пробудиться в подходящих условиях. Тогда девушка убивает всех, кто ее окружает, и посредством такой жертвы обращается в Чайку.

Дочь Проклятого Императора при рождении переписывает старую личность.

И если так…

– ...Опозорилась ты, ассасин, – обратился вставший в дверях Тору к лежавшей на кровати сребровласой девушке.

Виви Холопайнен.

По-хорошему, Чайкой должна была стать и она.

Однако она родилась «бракованной», и с ее помощью Тору смог на шаг продвинуться в понимании Чаек. Конечно, он пока не знал, можно ли верить услышанному, но…

– Ты!..

Виви резко вскочила, но рана дала о себе знать. Девушка тут же схватилась за живот и застонала.

Может, сильный удар и не повредил ее органы, но внутреннее кровотечение наверняка вызвал.

– Проиграла в первой же битве? А как иначе-то, когда вместо того, чтобы кидать иглы из тени, выходишь на передовую.

– …

Виви недобро посмотрела на Тору и заскрипела зубами… но вдруг внутри нее словно лопнула струна. Девушка резко свесила голову и закрыла глаза.

– Чего за? Что с тобой?

– …

Плечи Виви задрожали, и Тору услышал тихие всхлипы.

– Эй…

Он очень удивился реакции своенравной девушки. Он думал слегка раззадорить ее, чтобы разговорить… а теперь оказался чуть ли не подонком, который ни с того ни с сего пришел и оскорбил беднягу.

– Противник оказался слишком силен?

Тору все еще не заходил в комнату, не желая приближаться к Виви. Может, проявлять учтивость он и не обязан, почем зря нервировать и морально ломать ее тоже незачем.

– Господин Жилетт…

– Ваш командир?

– Господин Жилетт жив… я думала, он погиб… но… он сражался против нас так… словно совершенно не узнал…

– ?!

Тору не сразу понял, в чем дело, однако Виви продолжала тихим голосом рассказывать, и картина постепенно сложилась.

Оказывается, Альберик Жилетт долгое время не показывал себя потому, что «умер».

Вскоре после случившегося к Виви обратился Ги, который сообщил, что его можно воскресить. Из-за этого пусть Виви и не стала Чайкой, но решила собирать останки.

Однако в ходе чемпионата боевых искусств княжества Хартген вдруг объявился оживший Альберик и сразился с ней.

Ошарашенные Виви и Николай проиграли Альберику… но Николай успел признать поражение и избежать смерти.

– ...Так вот оно что, – Тору кивнул, хотя вопросов у него появилось немало.

«Чайка ведь убила Ги… хотя, по ее же словам, Ги – нечто вроде бесплотного призрака. Может, их тоже много, как и Чаек? А может, Ги просто успел обо всем рассказать Виви до того, как погиб на острове?»

Прочие вопросы касались Альберика Жилетта.

Тору несколько раз приходилось сражаться против него, и он считал, что более-менее понимает характер юного рыцаря. Альберик – не из тех, кто стал бы с легким сердцем предавать друзей и нападать на них. Рыцари, высоко ценящие честь и справедливость, вообще ненавидят предательство как таковое.

Тогда почему он атаковал Виви?

И…

– В общем, как я понял, Ги сказал тебе, что, если соберешь «останки», сможешь воскресить Альберика Жилетта, так?

– … – Виви безмолвно кивнула.

Похоже, ей уже не хватало духа даже на то, чтобы злиться на Тору.

– Ясно…

Пусть они все еще не знали, кто организовал весь этот спектакль с Чайками – подозрения падали, в первую очередь, на самого императора Газа. Ему, видимо, важно, чтобы Чайки соревновались за останки друг с другом.

Соответственно, все их соперничество происходило лишь по воле создателя, а не по воле самих Чаек. Девушек лишь убедили в том, что они сами этого хотят, хотя на деле все Чайки – не более чем марионетки.

И раз так…

– Прости за резкие слова. Выздоравливай, – сказал Тору и вышел.

Они вместе с Фредерикой вновь отправились в выделенную им комнату. Чуть поодаль шел одетый в серое диверсант Субару, приставленный наблюдать за ними, но Тору уже не обращал на него внимания. Вряд ли он хоть что-то сделает, если Тору будет вести себя тихо.

Куда больше неприятностей может доставить…

– ...Тору.

Возле двери комнаты стояла фигура.

Син.

– А я-то думал, чем ты занимаешься, – бросил диверсант-наставник наигранным голосом. – Неужто даже решиться не можешь, не выслушав всех и каждого?

Син видел его насквозь.

Действительно, Тору ходил к красной Чайке и Виви для того, чтобы хоть как-то оформить скопившиеся мысли и снова все обдумать.

Впрочем, к какому именно решению он придет, не знал даже Син.

Как диверсант, он не мог знать.

– … – Тору промолчал.

– Мы разобрались с твоим наказанием, – заявил Син так непринужденно, словно говорил о погоде. – Ты примешь участие в первой завтрашней битве. Наказанием за вмешательство станет то, что против тебя выступит команда, которую мы считаем сильнейшей. Те самые двое, что появились вчера в последней схватке.

– !..

Получается, сражаться придется против Альберика Жилетта?

– На самом деле, мы ничего о них не знаем. Поэтому хотим столкнуть с тобой и посмотреть, – добавил Син, пожав плечами.

Видимо, люди князя тоже не понимают «изменения» Альберика Жилетта. Значит, он решил, невзирая на потерю памяти, принять участие в турнире по какой-то другой причине. Трудно поверить, что это действительно случайность.

– Хотя, конечно, ты бы все равно сразился с ними, если бы продолжал побеждать. Фактически, тебя вовсе не наказали. Будь благодарен.

– Да уж, спасибо, – отозвался Тору и пригляделся к Сину.

Наверняка он не просто так пришел сюда лично, чтобы рассказать о наказании.

Более того, обычно участники чемпионата узнают, против кого сражаются, уже на арене. Так что речь не просто о том, что Тору не наказали, ему даже слегка подыгрывают.

Скорее всего, Син понимал, о чем думает Тору.

Он кивнул и продолжил:

– Скажи, где останки, и как отключить ловушки.

– ...Так вот оно что, – Тору усмехнулся.

– Мы уже устранили всех Чаек, принимавших участие в турнире. Чайка Богдан и ее спутник тяжело ранены, как и Виви Холопайнен с Николаем Автотором. Таким образом, в ближайшее время никто не сможет вмешаться в битву за останки.

Другими словами, им больше не нужно полагаться на Тору, чтобы побеждать остальных Чаек.

К тому же…

– Мы также захватили в заложники товарищей Виви Холопайнен и Чайки Богдан. Мы пока не знаем, как они отреагируют на новости, но главное – нам больше не нужно, чтобы ты или кто-то еще забирал их останки.

– ...Так вот почему в замке такая слабая охрана?

Чтобы приманить спутников Чаек и захватить в заложники?

– В том числе, – хладнокровно ответил Син.

Получается, есть и какие-то другие причины?

Судя по количеству и расположению стражников, можно предположить, что в замке работает некая система магического наблюдения. Например, вроде той, что организовал в своем поместье Роберт Абарт.

В настоящее время вокруг замка действует плотная сеть заклинаний, обеспечивающих трансляцию чемпионата. Если в сеть вплести охранные заклинания, рядовой маг их попросту не различит.

– В любом случае, оба твоих завтрашних противника – умелые бойцы. Ты вполне можешь проиграть и умереть. Тогда спрашивать будет уже поздно.

– Все равно. Если я скажу сейчас, вы меня на месте прибьете, – Тору ехидно ухмыльнулся. – Я опишу расположение и ловушки на листке бумаги, положу в карман и пойду завтра на бой. Потом обыщете труп, если что.

– …

Пожалуй, Син предвидел такой ответ.

Он молча пожал плечами, затем развернулся и зашагал.

И тогда Тору вдруг обратился к нему.

– ...Син.

– …

Тот продолжал идти.

Но Тору заговорил чуть громче.

– Зачем ты живешь?

– ?..

Син остановился и обернулся.

– Чего ты хочешь, чего желаешь, о чем мечтаешь, ради чего живешь?

– Все-таки ты безнадежно наивен, – устало проговорил Син. – Я диверсант. Я родился диверсантом, живу диверсантом и умру диверсантом. Мне нужно что-то еще? Мечта? У диверсантов их нет.

Можно сказать, с точки зрения диверсанта, он ответил идеально.

«Мудро» и в то же время отстраненно.

– Я еще не умер. Меня еще не убили. Поэтому я и живу. Только и всего.

Ничего не желать. Ничего не просить. Ни в чем не сомневаться.

Просто молча работать, как механизм, пока не сломаешься.

Только и всего.

Именно о таких диверсантах мечтали те, кто в них нуждается. А Син – один из общепризнанных идеалов диверсанта.

– Ясно… – Тору кивнул.

– Ты, как обычно, беспокоишься о мелочах, – бросил напоследок Син, вновь зашагал и вскоре скрылся.

Тору проводил его взглядом, а затем прошептал:

– Да уж. Ты прав. Как диверсант.

***

Снова ночь.

Чайка, Акари и Нива попусту тратили время в углу темницы, переделанной из кладовки.

– …

Акари, как всегда безразличная ко всему, лежала у стены.

Даже диверсант не сможет ничего сделать, если забрать оружие и всю одежду, кроме белья. Точнее, может, но очень немногое… и им уже внятно объяснили, что никакие уловки все равно не сработают.

На руках Акари появилась вторая пара оков.

Если предыдущие надели на запястья, то новые – на локти, так что теперь она могла двигать лишь плечами.

Акари хватало любых свободных суставов, чтобы выбраться из оков.

Вот только либо они оказались зачарованными, либо за узницами следили как-то еще. Стоило Акари попытаться высвободиться, как к ним нагрянули диверсанты Субару и схватили ее еще до того, как что-то получилось.

– Акари… – шепнула Чайка, прежде лежавшая рядом с Нивой, но подползшая чуть ближе к собеседнице. – В порядке?

– В порядке, – ответила та.

Чайка едва заметно улыбнулась, кивнула, затем вытянула руки из колец оков, обхватила голову Акари и обняла ее.

Полуголая девушка прижалась к другой.

– Чайка?

Разумеется, Акари слегка изумилась.

Что происходит?

Неужели она замерзла и пыталась согреться?

Или же…

– Прости, но тискать других девушек – не в моем вкусе.

Неужели периодические ласки Нивы пробудили в Чайке необычные склонности?

– …

Чайка промолчала.

Ее руки скользнули к спине Акари.

– Хотя, если того желает мой брат…

И тогда Акари поняла.

Чайка водила пальцами довольно необычным образом. Ее движения не походили на ласки, и в то же время далеко отошли от случайных.

«...Нива?»

Акари поняла, что Чайка рисует буквы алфавита континентального наречия, и

сосредоточилась.

Сначала та написала слово «Нива».

– Н… Нива?

– …

Чайка кратко закивала.

– Я Нива, – запоздало добавила сама Нива, но Акари решила не обращать внимания.

А затем…

«Метод... Нива… гундо... превратить... один... шанс…»

Акари уже привыкла расшифровывать обрывистую речь Чайки и быстро поняла, о чем она.

Чайка – маг.

Может, ее гундо и осталось в конфискованном гробу… но маг способен составлять заклинания в голове и без него. Более того, их можно даже применять, вот только без гундо на это уйдет слишком много времени. С учетом того, как пристально за ними следят, ее однозначно прервут и либо заткнут рот кляпом, либо вовсе повредят горло или вырежут язык.

Однако… с ними Нива.

Она, будучи живым гундо, может принять форму усилителя заклинаний и помочь применить магию. Акари не слишком разбиралась в магии и магических механизмах, но слышала от Чайки, что когда та «использовала» Ниву в прошлый раз, в ее голове «отпечатались» основные сведения о функциях удивительного гундо. Поэтому она знает, о чем говорит.

Вот только… до сих пор Чайка пользовалась Нивой лишь единожды, да и то в режиме усиления уже имеющегося гундо. Она до сих пор не проверяла, как Нива работает в режиме самостоятельного гундо.

К тому же попытка будет лишь одна.

Импровизация как она есть.

Потому им надо дождаться подходящего времени.

И когда оно появится, от Акари тоже потребуются решительные действия… Именно поэтому Чайка и «обрисовала» ей свой план. Вслух она его не говорила, помня о надсмотрщиках.

– Я поняла, Чайка, – Акари кивнула. – Вот, значит, как зарождается любовь в тяжелых условиях.

– Мья?! – Чайка вытаращила глаза.

На ее лице уже отпечаталось беспокойное «Э? Неужели ты не поняла?», однако

Акари коснулась едва подвижным пальцем низа живота Чайка.

– Я из-за оков обнять тебя не могу, но поласкать – пожалуйста.

– Акари? Н… – Чайка едва успела прерваться.

Если она начнет все отрицать, надсмотрщики могут догадаться о «шифре».

И тогда Акари…

«Хорошо», «ждем шанса».

...написала пальцем ответ.

Вот только…

– А-Акари, щ-щекотно…

Чайка, похоже, не смогла разобрать буквы. Она извивалась так, словно ей не до этого…

– В общем, я поняла. Поняла твои чувства, – шепнула Акари ей на ухо, и она, наконец, догадалась.

– Я… тоже, – вдруг отозвалась Нива, явно истолковавшая ситуацию как-то по-своему.

Она прижалась к спине Чайки, зажав ту между собой и Акари, а затем принялась щекотать Чайке подбородок.

– А… Нива?!

Чайка занервничала, но Нива продолжала щекотать.

Какое-то время Чайка дергалась от щекотки, но тут…

– Выходите, – вдруг раздался голос со стороны двери.

– !..

Чайка тут же попыталась сдвинуться в сторону, но из-за оков не смогла отпрянуть ни от Акари, ни от Нивы. Она все лежала между ними, краснела и пыталась выдавить из себя хоть что-то.

– Ай… перестаньте!..

– Как видите, мы заняты, – ответила Акари посетителю.

В дверях стоял облаченный в серое диверсант Субару.

Акари знала, что члены их клана почти никогда не показывают своих чувств. И действительно, диверсант никак не отреагировал ни на открывшееся зрелище, ни на слова Акари.

– Принцессы вызывают вас.

– …

Чайка прекратила извиваться и посмотрела в глаза Акари.

Принцессы – дочери князя Хартгена?

Но… зачем им они?

– Не медлите. Мне разрешили сломать вам пару пальцев, если не будете слушаться, – добавил диверсант равнодушным голосом, которым рассказывают о бытовых делах, а вовсе не высказывают раздражение.

Скорее всего, с его точки зрения, и ломать пальцы, и отрезать их, и даже головы рубить – привычная работа. А раз так, нечего из-за нее раздражаться.

Спорить с ним бессмысленно.

– Х-хотя бы руки…

– Знаю.

Чайка извернулась змеей и все же смогла вызволить руки из окружения. Пока она возилась и поднималась с пола, Акари уже успела встать. Нива же повисла на Чайке, словно котенок… но ей сложно что-либо объяснять.

– За мной, – все так же равнодушно скомандовал диверсант Субару.

***

Тору шел по коридору, ведущему на арену, и держал руки на зачехленных комбоклинках.

Ему подарили их больше десяти лет назад.

Клан Акюра, в отличие от Субару, признавал, что диверсанты отличаются друг от друга силой и склонностями. Они считали, что люди с самого рождения одарены разными талантами, и лучше всецело развивать новых диверсантов, чем пытаться уравнять.

Другими словами, у каждого диверсанта есть своя ниша.

Половая разница и отличия в умениях привели к тому, что Тору достались стилеты, а Акари – молот. Этим их различия не ограничивались – Акари, например, куда лучше разбиралась в фармацевтике.

«Да уж, у каждого есть сильные и слабые стороны…» – подумал Тору, насмехаясь над собой.

– Кстати, Тору, – вдруг заговорила Фредерика, шедшая рядом. – Мы в этот раз по той же тактике действуем?

– ...Наверное.

Тору убрал руки с клинков и задумался.

Фредерика спрашивала не просто так. Обстоятельства сильно изменились.

Людям князя уже не нужно, чтобы Тору побеждал в чемпионате. Им больше не нужны пешки, которые могли бы устранить других Чаек и похитить их останки.

Строго говоря, сейчас уже необходимо задуматься о том, чтобы признать поражение еще до начала боя и поскорее покинуть турнир.

Будь Тору правильным диверсантом, действовавшим с точки зрения выгоды, он бы наверняка так и сделал. Затем бросил бы всех Чаек и сосредоточился на сборе останков.

Этот план претворить в жизнь проще остальных. Поэтому, с точки зрения диверсанта, он единственно правильный.

Вот только…

Скорее всего, поступать правильно по такому принципу само по себе неправильно.

Ведь таким образом Тору признал бы, что не может совершить то, чего не смог бы совершить как диверсант.

Красная Чайка сказала, что ей нужен не диверсант Тору Акюра, а просто Тору.

Что ему не обязательно быть диверсантом.

Даже наоборот…

«Я не должен быть диверсантом», – поймал себя на мысли Тору и слегка удивился.

Разве не он сам столько времени убеждал себя, что должен поступать так или иначе, «ведь я же диверсант»? Подобно ключевым словам «Железнокровия», эти слова загоняли его в рамку, которая позволяла сосредоточиться и направить усилия в нужное русло.

Но если рамка уже не отпускает тебя, то и слова правильнее называть проклятием.

«Я должен так поступать».

«Я должен таким быть».

Он постоянно убеждал себя в этом…

– Хотя, нет. Немного поменяем.

– И как?

– Я буду сражаться по-своему. Не ограничиваясь стилем диверсантов.

– …

Фредерика окинула Тору изумленным взглядом.

А затем…

– Я, конечно, не знаю, что на тебя нашло… – девушка-драгун склонила голову. —

Но я рада.

– Почему? – Тору свел брови и посмотрел на напарницу.

Редко когда Фредерика говорила о своих чувствах.

– Все-таки мне хочется… чтобы мужчина, одолевший меня, выглядел именно так.22
  Фредерика, ты просто космос... (прим. ред.)


[Закрыть]

– ...Так это как?

Тору похлопал себя по лицу, чтобы прийти в чувство, затем глубоко вдохнул.

И…

***

Чайка услышала, как рядом что-то копошится, и открыла глаза.

Она и сама не заметила, как уснула. Даже когда за окном воцарилась ночь, боль никак не давала заснуть… но похоже, та мазь, что оставил Тору, все-таки подействовала.

Чайка моргнула и приподнялась.

И тогда…

– ?!

Она вдруг наткнулась взглядом на Давида, стоявшего возле кровати.

Несмотря на свои раны, он уже облачился в броню.

Он явно куда-то собирался.

Конечно, он уже не истекал кровью, но раны его толком не затянулись. Одно неосторожное движение – и они снова откроются. Более того, он еще наверняка не восстановил силы после битвы.

Как и Чайка.

Поэтому…

– Давид? Безум…

– Ничего, Чайка. Спи, – непринужденно сказал Давид, словно ничего серьезного не происходит.

Однако Чайка заметила, что голос его звучал необычно, будто он говорил с трудом. Похоже, он пересиливает себя. Скорей всего тело его отзывается болью при каждом движении. В каждом слове слышится напряжение.

– Давид, безумие, прекрати, – приказала Чайка, садясь на кровать.

Наемники беспрекословно следуют приказам хозяев.

Но…

– Прости, но я ослушаюсь, – ответил Давид, поднимая копье. – Пока ты спала, приходил человек князя.

– ...Э?

– Сельма у них в заложниках. – Давид несколько раз поднял и опустил копье, словно взвешивая, а затем продолжил: – Сказал, хотите ее обратно – отдавайте все ваши останки.

– Но…

В настоящее время у красной Чайки останков нет.

Свой единственный фрагмент они отдали Тору в качестве платы за спасение с острова.

Поэтому…

– Я ему там наплел, что в голову пришло. Отдать то, чего у нас нет, мы все равно не можем, но там не настолько вежливые ребята. Вряд ли они отпустят Сельму, если об этом узнают.

– Тогда…

Не поспоришь.

Чайка сидела с растерянным видом, а Давид широко улыбался, обнажая зубы.

– В конце концов, она ведь моя девушка.

Разумеется, Чайка знала, что у Давида с Сельмой есть отношения.

Обычно они старались не заигрывать друг с другом, чтобы не смущать ее… но Давид, безусловно, знал Сельму куда дольше и куда лучше, чем Чайку.

– Теперь, после проигрыша, стражникам и организаторам мы особо не интересны. А уж во время битв следить за нами почти некому.

Давид говорил, а на лице его почти не отражалась тоска.

Либо он в любых условиях остается оптимистом, либо ради Чайки делает вид, что все хорошо.

– И кстати, если получится, я и останков прихвачу. Если удастся спасти Сельму, мы втроем еще повоюем.

– Безумие… – только и смогла повторить Чайка.

Конечно же, она ни за что не смогла бы попросить его бросить Сельму. Будь Давид человеком, способным на столь холодный расчет, он бы никогда не присоединился к Чайке.

– ...Может быть, – сказал Давид и зашагал, опираясь на копье, как на посох.

– Давид…

Он даже не намекнул, что хочет помощи от Чайки.

Давид и Сельма помогали ей, следуя наставлениям наемника, научившего их ремеслу.

«Если кто-то помог и вам, и вы чувствуете, что остались в долгу, помогите кому-то другому. Распространяйте помощь. Смысл в ней есть как раз тогда, когда она передается подобно наставлениям от родителей детям, а от детей внукам. Вот как он учил нас», – Чайка помнила, как Давид в свое время по-пьяни объяснился примерно так.

Может, они и не считали Чайку своим ребенком, но наверняка видели в ней этакую младшую сестру.

Поэтому отправились вместе с ней в опаснейшее путешествие, не прося ничего взамен.

Поэтому Давид ни за что не стал бы просить ее отплатить за помощь той же монетой.

Поэтому…

– Стой, – сказала Чайка, хватая Давида за рукав. – Я… иду.

– Эй. Лежи, говорю. У тебя раны не затянулись.

– Слова. Целиком. Повторяю.

– …

Давид удрученно смотрел, как Чайка пошла за змеиным клинком, стоящим у изголовья кровати.

Она надела запасную одежду – естественно, морщась от боли, – и вдруг в ее голове мелькнуло лицо юного диверсанта.

«Тору…»

Авиаторы усиленными магией голосами уже объявили всему Герансону, что он участвует в первой сегодняшней битве.

Скорее всего, поединок уже начался.

Чайка волновалась за него.

Но сейчас…

– ...Идем, – сказала она, быстро одевшись и старательно терпя боль.

***

Тору прищурился и внимательно посмотрел на людей, вышедших с противоположной стороны арены.

Один из них носил белую маску, которая не давала даже разглядеть: мужчина за ней или женщина. Телосложение, правда, ближе к мужскому. На лбу маски красовалась цифра «6» – может, она бойцу просто нравится, а может, это какой-то символ на удачу.

Второй же человек вышел без маски.

Во время вчерашней битвы лицо скрывал и он, но, похоже, запасной маски у него не нашлось.

Альберик Жилетт.

Командир отряда Жилетта, преследовавшего Чайку.

Тору дважды приходилось скрещивать с ним клинки. Альберик – прирожденный рыцарь, да такой, что умение воевать у него в крови. Он чистокровный боец, рожденный в эпоху войны.

В каком-то смысле он такой же, как и Тору. Разница между ними лишь в социальном положении.

Однако…

– Чего с тобой? – спросил Тору.

Жилетт выглядел безразличным, его лицо не показывало никаких чувств.

Люди, выходящие на арену, нередко нервничают, но и поза, и дыхание Жилетта указывали, что он совершенно спокоен… и Тору знал, что в бою он тем более не станет нервничать.

– …

Альберик молчал.

Однако у Тору сложилось о нем мнение, как о человеке довольно говорливом.

Сейчас же он просто молча смотрел на противника.

Жилетт словно видел его впервые.

– Это ведь ты, Альберик Жилетт?

Вчера у него даже не дрогнула рука, когда он чуть не убил своих подчиненных.

Едва ли Виви отыгрывала расстройство, да и незачем ей врать. Возможно, Альберик по какой-то причине потерял память.

– Ты… – рыцарь наконец-то заговорил, – спутник Чайки?

– ...Не отвечай вопросом на вопрос, – раздраженно протянул Тору. – Ты Альберик Жилетт?

– Я «апостол», – сказал Альберик. – Мертвец, посланный уничтожить Империона.

– ...Не понял. Импе… чего?

Похоже, он все-таки ударился головой и потерял память… и к тому же тронулся рассудком.

Конечно, с одной стороны, теперь понятно, как он смог хладнокровно сражаться против бывших подопечных, зато неясно, зачем он вообще решил участвовать в чемпионате.

Конечно, судя по всему, у Альберика… вернее, «апостола», есть какая-то причина, но Тору не понял, о каком «Империоне» он говорит.

Однако в любом случае…

– Начать бой, – объявил авиатор.

Тору выхватил комбоклинки и встал в стойку.

Если Альберик не растерял былые навыки, то пытаться хитрить бесполезно. Застать одного и того же врага врасплох можно один, максимум два раза… но эта битва уже третья. Оба они должны знать, на что способен противник.

– Фредерика, бери алебардиста.

– Беру.

– Думаю, ты и сама понимаешь, но не лишись головы. Алебардой она отрубается проще всего.

– ...Беспокоишься за меня? – Фредерика изумленно склонила голову.

– Еще бы я не беспокоился. А что?

– М-м. Ясно. Нет, ну, я поняла, – Фредерика улыбнулась и перехватила меч. – Ты тоже береги себя.

– Ага, – Тору кивнул.

А затем…

– …«Я есть сталь», – начал читать он ключевые слова «Железнокровия».

Он не собирался затягивать бой. Лучше выложиться на полную с самого начала.

– «Стали неведом страх, стали неведомо сомнение, встав перед врагом, я не стану колебаться, я есть оружие, несущее твою гибель…»

Он закончил.

Ресурсы его тела высвободились и окрасили волосы в красный.

Смена цвета и послужила сигналом – Тору с Фредерикой устремились вперед. Их противники оттолкнулись от земли практически в ту же секунду.

***

Тронный зал замка Герансон.

Пусть он и призван показывать посетителям замка величие и власть князя, помещение казалось почти заброшенным. В нем не найти ни одного украшения. На стене не висят картины, к потолку не подвешены роскошные люстры. «Только самое необходимое», – вот какие слова подходили тронному залу лучше всего.

Лишь окна в нем на редкость крупные – скорее всего, просто для того, чтобы авиаторам и прочим магам было проще проецировать схватки в центр зала.

Проецирующую магию, опирающуюся на преломление света, поддерживать тем сложнее, чем больше раз она преломляет свет. Чтобы завезти изображение в помещение без окон, придется озадачить несколько опытных магов.

Но, возвращаясь к делу…

– Тору! – раздался в зале голос Чайки, обращенный к ее спутнику.

В самом центре стояла жаровня, и прямо на поднимающийся дым проецировалось происходящее на арене.

Рядом с жаровней стояли полукругом стулья, на которых сидели Чайка, Акари и Нива, все еще в оковах.

А также…

– Господин Жилетт… – шепотом проговорила девушка, сидевшая рядом с ними.

Механик в очках. Может, Чайка не знала ее в лицо, голос был ей знаком. К тому же на ее личность намекал мальчик-полукровка, сидевший по соседству – против него Акари доводилось сражаться.

Три человека из отряда Жилетта.

Лысый мужчина, юноша-полукровка и девушка в очках.

Их тоже привели сюда в оковах.

Кажется, девушку зовут Зитой, мужчину Матеусом, а юношу Леонардо.

Имена их Акари знала хорошо. Зита представилась во время проникновения в летающую крепость, а в разговоре упоминала и имена остальных.

Кроме них…

– …

На троне, разумеется, восседал князь Стефан Бальтазар Хартген.

По бокам от него стояли, опираясь на плечи князя, девушки в черном – Ирина и Арина. Помимо них в зале находилась чуть ли не дюжина одетых в серое диверсантов Субару, присматривавших за Чайкой и остальными.

– Как интересно. Интересно же, Ирина.

– Да. Очень интересно, Арина.

Близняшки в черных платьях то и дело обменивались репликами.

Однако смотрели они вовсе не на дым жаровни. Все их внимание было обращено на лица отряда Чайки и Жилетта.

Отряда Тору и отряда Альберика.

И те, и другие сидели с обеспокоенным видом и смотрели на разворачивающуюся битву. Девушек в черном эта картина очень веселила.

Зачем им понадобилось пригласить всех сюда – совершенно непонятно. Они могли просто держать их взаперти, как обычных заложников.

Но…

– ...Извращенки, – прошептала Акари.

Видимо, и она, и Чайка думала то же самое.

Ирина и Арина хотели показать смертельную битву между Тору и Альбериком их спутникам… чтобы насладиться трепетом в их глазах. Действительно, иначе как извращением такой поступок не назвать.

– Интересно, кто же победит.

– Кто бы ни победил, целыми и невредимыми они не уйдут.

– Насколько я вижу, боевые умения Альберика Жилетта отточены лучше, – проговорил Стефан, которого битва явно веселила. – Однако диверсанты, способные на самые неожиданные выходки, порой могут превзойти самого сильного противника. Победить может кто угодно. Но действительно, едва ли оба останутся невредимыми.

– …

Чайка взглянула на Стефана.

Непревзойденный в битвах князь смотрел на поединок Тору и Альберика, слегка улыбаясь.

– Та воительница в серебристой броне… она как две капли воды похожа на Доминику, наездницу на драгуне. И фамилия у нее Скода. Быть может, она родственница?

– …

У Чайки екнуло сердце от его слов.

И правда: Стефан, конечно же, знал Доминику Скоду в лицо, ведь оба они относятся к «восьми героям». И еще он знал, что Доминика – наездница на драгуне.

А значит, наверняка помнил и то, какой магией обладают наездники…

– В любом случае, это битва на равных настоящих мастеров своего дела, а значит, никому и в голову не должно прийти, что сражаться можно вполсилы. Каждый будет нападать в полную мощь, каждый удар будет смертоносным. И потому проигравшего вполне может ждать смерть, – зловещим тоном закончил Стефан.