Текст книги "Чайка − принцесса с гробом. Книга 9 (ЛП)"

Автор книги: Итиро Сакаки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Девятый, он прекрасно осведомлен о повадках наемников.

– Это уже не смешно… – протянул Николай.

Противник силен. Да, его атаки можно назвать простыми и наивными… но предельно выверенными.

Девятый размахивал мечом с той же легкостью, с которой обычный человек ходит и дышит. Умения так глубоко впитались в его подсознание, что он попросту не совершал ошибок. Каждая его атака смертельно опасна.

«Как и у командира…»

Раз уж на то пошло, Николай смог отреагировать на выпад Девятого лишь благодаря тому, что не раз видел похожие приемы на службе Альберика Жилетта. Окажись Девятый первым рыцарем, выступившим против Николая, тот уже рухнул бы со смертельным ранением.

– …

С правого бока мечника вдруг появился алебардист Шестой, словно показывая, что отдохнуть наемнику не дадут.

Наверняка он тоже опасный противник. Он неспроста вышел так, чтобы оказаться с левого бока Николая. Пока правша будет замахиваться мечом, алебардист успеет сократить расстояние, и наемник попросту не успеет отреагировать. Судя по скорости Шестого, он способен на подсознательном уровне решать, с какой стороны заходить.

Однако…

– !..

Перед носом алебардиста мелькнула линия.

Виви метнула иглу из-за спины Николая.

Будучи ассасином, она прекрасно умела бросать иглы так, чтобы они убивали определенного человека из толпы. Ей нетрудно попасть в нужную цель, даже если она ожесточенно с кем-то сражается.

Она специально дождалась, пока Шестой бросится вперед. Может, он и заметит иглу, но уклониться от нее будет непросто. Особенно от иглы ассасина, способного пронзить летящую муху.

Поэтому Шестой…

– …

…не стал уворачиваться.

Как и Девятый, он принял бросок маской.

Игла так и осталась торчать, а алебардист продолжил атаку. Он резко пригнулся, а затем провернулся на месте. Лезвие алебарды устремилось снизу вверх к подбородку Николая.

Наемник отбил атаку комбомечом.

Арену огласил громкий звон.

Николаю удалось остановить противника, и он уже собирался нанести ответный удар…

– !..

Однако в следующее мгновение сбоку зашел Девятый и вновь выбросил вперед клинок.

Быстрый, но меткий удар.

Николай прервал атаку и снова попытался отбиться мечом, но…

– Гхо?!

Их оружие не встретилось.

Девятый слегка изменил траекторию удара. Клинок прошел над комбомечом Николая и вновь вонзился в уязвимое место на броне наемника.

Более того – в то же самое, что и раньше.

– Тц… – обронил Николай.

От повторного удара его левая рука бессильно обвисла.

С такой раной не совладать терпением и настойчивостью. Меч попал точно в сухожилие, скрепляющее сустав, и вывихнул руку наемника. Теперь Николаю будет стоить огромных усилий даже поднять раненую конечность.

– Черт…

И Шестой, и Девятый однозначно мастера своего дела.

Особенно Девятый. Пожалуй, такого сильного врага наемнику еще не попадалось.

Если сравнивать традиционные боевые умения, мечник на голову выше Николая.

«Если бы не командир…»

Как уже говорилось, Николай успевал кое-как реагировать на атаки мечника исключительно благодаря знакомству с Альбериком. В противном случае он бы уже давно проиграл… или даже умер.

Альберик сражался почти как Девятый.

Он был потомственным рыцарем, который даже в детстве играл с клинками, а не с игрушками. Традиционные рыцари владеют мечом так, что избегать или отбивать их атаки крайне сложно.

Но…

«Ладно, первым делом надо разобраться с ним».

Николай сосредоточился на Девятом и вновь шагнул вперед.

Может, в фехтовании он и уступал мечнику, но победить можно не только в честной дуэли. Здесь, в условиях почти что настоящей войны, у наемника множество возможностей одолеть рыцаря.

– Виви… алебардист на тебе!

Понятно, что еще и с Шестым он бы не справился.

Сдерживать противника Виви может и на расстоянии – проволоки и игл для этого вполне хватит.

– Нгх… а-а-а-а! – взревел Николай и кинулся в атаку.

Теперь он сам начал наносить удары один за другим, не давая противнику расслабиться. Может, у наемника осталась лишь одна здоровая рука, но Николай достаточно силен, чтобы даже так наносить быстрые рубящие удары. К тому же комбомеч подключался к его ощущениям и словно сливался с телом. Собственно, он специально сделан так, чтобы при необходимости им можно было размахивать одной рукой.

– Рья-а-а-а-а!

– …

Противник все молчал. Каждые пару ударов он вновь пытался атаковать колющим ударом, но из-за размеров комбомеча Николая тянуться приходилось очень далеко.

Лезвие не успевало наносить серьезные раны.

Если враг проворнее, его можно подавить разницей в оружии, росте и весе.

Николай буквально осыпал противника атаками, в то же самое время защищаясь ими.

– Н-н… рья-а!

Комбомеч раз за разом рассекал воздух.

Разумеется, долго так нападать не выйдет, но поединки опытных бойцов вообще редко затягиваются. В условиях, когда каждый может прикончить противника одним точным ударом, побеждает тот, кто первым воспользуется ошибкой врага.

– …

Девятый все продолжал уворачиваться едва заметными движениями.

Он успевал разглядеть каждую атаку Николая и упорно не отступал.

Мечник вел себя точно по замыслу наемника.

Бесконечные атаки, следующие одна за другой.

Со временем они неизбежно входят в ритм, и уворачивающийся начинает привыкать к движениям. Затем он обретает уверенность в собственных силах и пытается атаковать сам. Именно этой секунды Николай и ждал.

– …

Наконец, Девятый сдвинулся смелее, чем раньше.

Он раскусил особенности атак Николая и попытался вклиниться, чтобы нанести смертельный удар.

Но…

– !..

Николай… слегка расслабил руку.

А поскольку клинком махал, не переставая, рукоять сразу скользнула в ладони. Другими словами, радиус его атаки слегка изменился посреди очередного замаха.

Этот прием доступен лишь владельцам комбомечей.

Если чересчур расслабить руку, оружие просто улетит. Иначе как самоубийством такое не назовешь.

Поэтому такими приемами нетрудно застать противника врасплох. Конечно, радиус атаки увеличится в лучшем случае на кулак, но разница вполне может сыграть решающую роль в бою с тем, кто привык пропускать вражеское оружие практически вплотную к себе.

И действительно – мечник, до того избегавший атак Николая краткими движениями, в этот раз увернуться не смог. Слегка вытянувшийся комбомеч Николая не упустил противника… и острие попало в белую маску.

По ней тут же побежали трещины, и она начала осыпаться.

Вот только…

– Черт. Слишком слабо… – пробормотал Николая и приготовился добивать.

Возможно, сильного удара и не вышло, но голове мечника передался внушительный импульс. Он вполне мог получить сотрясение мозга. Или, по крайней мере, дрогнуть.

– ?!

Однако в следующий миг Николая сковало.

Упала нижняя половина. Затем верхняя.

Маска с цифрой «девять» покинула лицо мечника.

Обнажив…

– ...Э? – послышался изумленный голос Виви.

Однако Николай не стал ни бранить ее, ни подшучивать над ней.

Потому что…

– Командир?!

Лицо принадлежало Альберику Жилетту – погибшему рыцарю и хорошему знакомому Николая.

***

На стене замка Герансон, с которой прекрасно просматривалась арена, уверенно стоял юноша.

Золотистые волосы, голубые глаза, хрупкое телосложение… и изысканные черты лица, из-за которых он казался наследником какого-нибудь аристократа.

Пожалуй, многие назвали бы его красивым.

Но в то же время одежда его ничем не выделялась и напоминала, скорее, наряд простолюдина. Украшений он не носил. Ничто в его облачении не указывало на родословную.

Но едва ли именно поэтому никто не обращал на юношу внимания. На него не смотрели даже авиаторы, транслировавшие сражения.

Его словно никто не видел.

– Итак… – шепнул он.

Его никто не слушал. Он разговаривал сам с собой.

Впрочем, даже если его слова и достигли бы кого-то, вряд ли посторонний понял бы и половину речи юноши. Он говорил на общеконтинентальном наречии, но очень странными словами.

– Я второпях создал девять «апостолов», чтобы окончательно уничтожить Империона. Затем приказал им участвовать в турнире, чтобы проверить работу управляющих механизмов… но такого развития событий не предвидел. Как же поступит нестандартная? Гнев, страдания, скорбь – с одной стороны, они мечтали об этих чувствах, но…

Юноша, которого некоторые называли Ги, едва заметно улыбнулся и окинул взглядом Николая и Виви.

***

Сколько ни тренируй тело – управляет им все равно сознание. Если оно даст слабину, о победе в битве придется забыть.

Поэтому ошибаться в бою так страшно.

Все те навыки, ради обретения которых пролиты реки пота и крови, оказываются бессильными и ненужными, когда в затылок уже дышит смерть. Спорить с ней невозможно.

Но все же…

– !..

Пожалуй, Николай избежал смертельного удара именно благодаря тренировкам.

Может, они не помогли одержать победу, но жизнь спасли.

Меч уже в третий раз пронзил плечо.

Однако сейчас вошел под другим углом.

Доведи противник начатое до конца – и клинок, вонзившийся под углом через щель брони, достиг бы сердца Николая, однако наемник успел избежать такого исхода.

Он резко, практически рефлекторно, развернулся, вкладывая в движение все свои силы и совершенно не щадя себя.

Впрочем…

– Гх-х-х…

Рана все равно оказалась глубокой и болезненной.

На место боли быстро пришел упадок сил, которые словно вытекли из наемника вместе с кровью. Меч Николая выпал из руки.

Хотя боль порой можно подавить силой воли… против многих травм не помогают никакие уловки. Особенно опасны кровотечения – они сказываются на всем теле.

Николай заметил, что перед глазами начало темнеть.

Плохо дело. Он потерял слишком много крови.

Николай все понимал… но уже никак не мог исправить положение.

Мир перед глазами сужался, и в самом его центре противник, «Девятый» мечник с лицом Альберика Жилетта, начинал рубящий удар.

Смертельная атака, нацеленная на шею.

– Кх…

И снова плоды тренировок не предали наемника.

Он практически рефлекторно вскинул руку и защитился от клинка Девятого нарукавником.

Сила противника впечатляла – меч едва не перерубил стальную броню. Хотя лезвие застряло в нарукавнике, его импульс передался через руку всему телу Николая.

Пусть мечник отнюдь не казался мускулистым силачом, он каким-то образом смог нанести удар такой силы, что наемник не удержался на ногах и упал на землю.

– Николай! – возопила Виви.

Разумеется, никакое волнение не могло заставить ее ошибиться и отвести взгляд от «Шестого» алебардиста. Вот только внимание ее привлекало в первую очередь хорошо заметное лезвие алебарды, а не противоположный конец оружия.

В следующее мгновение рукоять просвистела в воздухе и ударила Виви в живот.

– Гхя… – вскрикнула она и отлетела.

Безусловно, легкой девушке даже от одной пропущенной атаки приходится несладко.

Ассасин отскочила от земли и упала рядом с Николаем.

– Гх…

Расстановка сил изменилась за какое-то мгновение.

До сих пор Виви и Николаю удавалось сражаться с Шестым и Девятым на равных, пусть и с трудом… но стоило маске мечника опасть, как оба его противника ошиблись.

И неудивительно…

– …

На Николая и Виви упала тень.

Принадлежала она тому самому Альберику Жилетту, которого они считали погибшим.

Не только Виви, но и все прочие оперативники отряда Жилетта, включая Николая, настолько хотели воскресить Альберика и обожали его, что доверились даже словам таинственного юноши по имени Ги и пошли против воли агентства Климан.

Однако теперь он же появился на арене и напал на Николая и Виви, явно намереваясь убить их.

Неудивительно, что у них словно земля из-под ног ушла.

Действительно, ни Виви, ни Николай не видели труп Альберика собственными глазами. Однако бежавший с поля боя Леонардо прихватил с собой «на память» руку, которая однозначно принадлежала их командиру.

Так что же получается – Леонардо ошибся? Соврал?

Или…

– Господин… Жилетт… – с трудом выдавила из себя Виви.

Ради того, чтобы вернуть его к жизни, она была готова стать Чайкой.

А он…

– Вы живы?..

– …

Альберик молчал.

Его лицо ничуть не отличалось от того, что навсегда отпечаталось в сознании Виви… но оно не выражало ровным счетом ничего. Он смерял Виви и Николая холодным, безразличным взглядом, словно никчемных букашек.

Оторванная рука… виднелась на своем законном месте. Хотя кожу ее скрывала рукавица и броня, в бою Альберик пользовался мечом так ловко, что протез на такое вряд ли способен.

– Почему… – только и смогла что вопросить Виви.

Почему он жив? Почему до сих пор скрывался от них? Почему нападает? Почему смотрит таким ледяным взглядом? Почему не улыбается как раньше? Почему…

– …

Альберик все не отвечал.

Виви молча смотрела, как он заносит меч.

И тогда…

– Признаем поражение. Сдаемся! – раздался слегка озлобленный голос.

Между растерянной Виви и равнодушным Альбериком вдруг возник Николай, с трудом ползущий по песку. Ему стоило огромных усилий оставаться в сознании, но он продолжал кричать:

– Мы признаем поражение. Прекратите бой!

– Бой окончен, – раздалось над их головами в следующую секунду.

– …

Альберик бросил быстрый взгляд на авиатора, остановившего схватку, а затем плавным движением зачехлил клинок. Он не настолько стремился убить Николая и

Виви, чтобы идти против решения судьи.

И все же… зачем он решил принять участие в чемпионате?

И даже этот вопрос не главный. Действительно ли он – Альберик Жилетт?

– Почему… – вновь прошептала Виви.

Николай же смотрел на противника с непониманием и гневом. Однако мечник с лицом Альберика Жилетта ничего не ответил и повернулся к ним спиной.

Глава 4. Настоящая битва

На полу стоял черный гроб.

Внешний вид показывал, что делали его на совесть. Царапины и потертости совершенно не портили очертаний, а черный лак надежно защищал от выцветания.

Резьба и врезанные в поверхность металлические украшения тоже ничуть не пострадали со временем. Можно сказать, гроб выглядел так же, как и в день создания.

Пожалуй, главное, что бросалось в глаза, – колесики на дне, чтобы таскать его за собой.

– Значит, это гроб «красной» Чайки, проигравшей во вчерашней битве? – спросил Стефан Хартген, восседавший на троне и опиравшийся на один из подлокотников.

Тронный зал в самой глубине замка Герансон.

Возможно, в любое другое время с обеих сторон рядом с красной ковровой дорожкой стояли бы стражники, а стены украшали бы государственные флаги… но сейчас зал казался пустым и безжизненным.

Безусловно, оформление колонн и стен никуда не делось, но в том-то и дело, что больше тронный зал ничего не украшало. Казалось, отсюда вынесли все, что только можно. Даже трон, на котором сидел Стефан, видимо, не реставрировали со времен правления предыдущего князя.

Помещение могло похвастаться разве что простором.

Сейчас, когда в нем нет ни стражи, ни министров, это сразу бросается в глаза.

Конечно, Стефан Хартген слыл человеком практичным и никогда не любил вычурные украшения… но зал все равно выглядел чересчур пустынным. Складывалось впечатление, что оформитель ничуть не думал о том, что послы и приезжая знать должны видеть здесь величие страны.

Гроб стоял в центре зала, точно напротив трона.

– Но «останков» внутри, получается, не нашли? – продолжил Стефан Хартген, окидывая гроб самым серьезным взглядом.

Подле него, подобно двум теням, стояли облаченные в черное близнецы – Ирина и Арина.

Они, как обычно, так походили друг на друга, что окружающие порой забывали, кто из них кто. И дело не только во внешности – они совпадали и повадками, и выражениями лица. Различали их чаще всего по речи (Арина часто капризничала), но если бы девушки захотели отыграть друг друга, никто не заметил бы подвоха.

– ...Да, – подтвердил Син, преклонявший колено рядом с гробом. – Возможно, она, как и «белая», спрятала останки в другом месте… Но прямо сейчас Субару обыскивают как ее номер в гостинице, так и все места, что она посещала.

Насколько мне известно, Чайки считают останки смыслом жизни, так что вряд ли она спрятала их далеко.

– Кстати… – вдруг заговорила Арина. – Была ведь и «бракованная», как две капли воды похожая на нас?

– Что с ней стало? – подхватила Ирина, обращаясь к Сину.

– Она потерпела поражение в ходе последней вчерашней битвы. Я слышал, вам удалось захватить ее спутников, проникших в замок.

– Правильно, – хладнокровно подтвердила Ирина.

Хотя в тот раз ее закололи последователи правоназской веры, стояла она совершенно ровно. Либо она бессмертная, либо…

– Мы проверили их машину и номер, но не нашли даже гроба, не говоря уж об останках. Скорее всего, надеяться не на что.

– Короче говоря… – решил подытожить Стефан Хартген. – Ты считаешь, что диверсант по имени Тору Акюра, вероятно, владеет всеми недостающими останками?

– Так точно, – подтвердил Син. – Поскольку у нас есть заложники, вариантов много. Вчера он нарушил правила чемпионата, поэтому в настоящее время находится в казарме под пристальным надзором Субару.

– Нарушил… Он вмешался в чужую битву, так?

– Да. Он никогда не умел подавлять свои чувства. – Стефан слегка ухмыльнулся в ответ на эти слова. – Однако… я понимаю, что прерывать чемпионат сейчас – неразумно, ведь если мы ошибаемся, и Тору Акюра собрал не все недостающие останки, чемпионаты потребуется проводить и впредь. Поэтому я предлагаю продолжить турнир, а Тору Акюру вновь допустить к сражениям после некоторого наказания.

– Звучит разумно, – веселым голосом согласилась Арина.

– Кстати… – Ирина слегка нахмурилась. – Меня немного удивила та парочка, что сражалась против «бракованной».

– Чем… именно?

Безусловно, те бойцы запомнились хотя бы тем, что вышли на арену в белых масках… но вряд ли Ирина поэтому заинтересовалась ими.

– Они похожи на нас и в то же время не совсем. Другими словами, у них особенный «запах».

Ирина высказалась очень расплывчато.

Что она имела в виду, когда говорила «похожи на нас»?

– «Запах»... – пробормотал Син.

Разумеется, он понимал, что речь идет о какой-то метафоре, но…

– То есть вы полагаете, они участвуют не ради должности или денег, а с какой-то другой целью?

– Возможно, – подтвердила Арина.

– В любом случае, их следовало бы столкнуть с Тору Акюрой. Кто бы ни победил, мы избавимся от элемента непредсказуемости. Правда, сначала следует выведать у Тору, где он спрятал останки, – сказала Ирина.

– ...Ваше Величество? – Син перевел взгляд на Стефана.

Просто на всякий случай, не более. Во всем, что касалось останков и Чаек, приказы Сину де-факто отдавали Ирина и Арина, а роль Стефана сводилась лишь к одобрению их воли.

С тех пор как эти девушки объявились в замке, Стефан практически перестал исполнять обязанности князя. Близняшки в черном захватили власть над княжеством.

И действительно…

– Делай, как говорит Ирина, – одобрил Стефан Хартген с практически безразличным видом.

***

Оба получили тяжелые ранения.

И Чайка, и Давид.

Однако здесь, в отличие от линии фронта, им сразу же оказали первую помощь.

Антисанитария приводит к столбняку, а предоставленные сами себе раны – к смерти от потери крови. Чайку и Давида такая участь обошла стороной.

– ...Прости, – сказал Давид, когда Чайку, наконец, внесли в казарму после оказания первой помощи.

Они вернулись в казарму не вместе потому, что ранения получили разные, пусть и похожей тяжести. Давиду вспороли живот, но рана оказалась достаточно маленькой, к тому же клинок не задел органы. Ему быстро наложили несколько швов и отпустили. Рана же Чайки шла по спине от плеча до бедер, и над ней хирург провозился куда дольше.

У обоих наверняка останутся шрамы.

Впрочем, ни Давид, ни Чайка особо об этом не задумывались.

Пара новых шрамов после пережитой резни – обычное дело. Если бы Чайка ставила превыше всего женское счастье, она не стала бы браться за змеиный клинок. Давид прекрасно понимал ее решимость.

– Я думал, мы проживем подольше.

Когда наемник говорил «проживем подольше», он имел в виду «останемся на турнире».

Чем больше времени они провели бы на турнире, тем дольше жили бы в казарме, облегчая Сельме задачу по поиску останков. Разумеется, в идеале можно было бы занять первое место и получить останки без каких-либо фокусов.

Извинялся же Давид за поражение.

Но…

– Рана. Ничего не поделать, – отозвалась Чайка, лежа спиной вверх.

Раны Давида, полученные на острове реваншистов Империи Газ, так до конца и не зажили. Он сражался не в полную силу. Его стоило похвалить хотя бы за победу в отборочном этапе… и подивиться тому, насколько он пересиливал себя.

– Важнее. Сельма.

– Да… – хмуро согласился Давид.

Каждой команде участников выделяли по комнате в казармах. Солдаты жили кучно, и в комнатах с легкостью хватало места не только для пары бойцов, но и для всех их товарищей.

Вместе с Чайкой и Давидом жила их спутница, маг Сельма.

Однако она действовала отдельно и пыталась проникнуть в замок, пока Чайка и Давид заняты чемпионатом.

И сейчас… ее в комнате не видно.

Прошел уже целый день, но она не вернулась. Разведка в замке должна была завершиться давным-давно.

– А ведь я говорил ей не перебарщивать…

Пусть Давид с Сельмой и старались сдерживаться рядом с Чайкой, они – выросшие в одной деревне друзья и любовники. Вряд ли Давид спокойно переносит исчезновение Сельмы.

– Ну, ты ее знаешь. Что бы ни случилось, она придумает, как выпутаться и… – Давид умолк. – …

Он нахмурился, пересиливая до сих пор не утихнувшую боль, приподнялся и потянулся к копью, стоявшему рядом с кроватью.

И, когда пальцы уже коснулись кажущегося родным оружия…

– Перестань. Я вам зла не желаю, – сказал Тору, входя в их комнату.

Следом, не отставая, вошла и Фредерика, его напарница.

– … – Чайка прикусила губу.

Тору увидел ее в не лучшем свете.

А ведь она так громко заявляла о том, что непременно заберет некогда переданные останки… да и вообще все останки, что есть у него. Но какое там сражаться – сейчас она может убить себя, неосторожно повернувшись на постели.

Что это, если не унижение?

Однако…

– Тебя же арестовали диверсанты за то, что ты помешал нашей битве, – произнес Давид, продолжая хмуриться.

И действительно, Тору вмешался в бой красной Чайки, кинув на арену нож.

– В общем, пока мне сказали не выходить из казармы. Потом сообщат, что со мной будет, – ответил Тору, на мгновение скашивая взгляд назад.

Он намекал, что поблизости стражник.

– Ну и славно. И? Зачем пришел? – Давид ухмыльнулся. – Явно ведь не затем, чтобы над нами поглумиться?

– …Чайка, – Тору не стал отвечать ему. – Я хочу кое о чем спросить.

– ...Что?

Чайка приподнялась, корчась от боли.

И голос, и выражение лица диверсанта указывали, что он пришел узнать нечто очень важное.

Но...

– Тебе правда так сильно нужны останки?

– ...Э?

Вопрос оказался столь неожиданным, что Чайка застыла с вытаращенными глазами.

Тору окинул ее на удивление спокойным взглядом и продолжил:

– Ты была в шаге, нет, в полушаге от смерти, понимаешь?

– …

– И его чуть с собой не забрала, – Тору указал на Давида большим пальцем. – То есть я понимаю, что наемники, как и диверсанты, торгуют собственной жизнью, но…

Он вздохнул и прислонился к стене.

– Ты так сильно хочешь останки, что готова умереть за них? Ты правда так думаешь? Не знаю, хоронить ты их собралась или наследовать престол Империи, но ты действительно настолько не представляешь своего будущего без останков, что идешь на смерть?

– …

Чайка моргнула и попыталась ответить… но в голову не пришло ни единого слова.

Казалось, ее спросили о чем-то, в чем она никогда не сомневалась. Задать такой вопрос – сродни тому, что спросить: «Ты точно Чайка?»

– Умом я понимаю – ты обижена на смерть отца. Ты хочешь отомстить, покарать не одного человека, но десятки, сотни, а то и тысячи. Стоит ли рисковать жизнью ради того, чтобы отвести душу? Ты правда сама так думаешь, сама того желаешь?

– Тору… – Чайка невольно сомкнула веки. – Что ты задумал?

– … – тот пожал плечами и промолчал.

Но…

– Я!..

Чайка собралась было опровергнуть все его слова, но в очередной раз осознала, что не может предоставить никаких оснований.

У нее нет части воспоминаний.

Образ императора и окруживших его героев в день падения Империи сохранился лишь в виде силуэтов.

Затем воспоминания обрываются, а во время следующего она уже стоит в маленьком сарае, полном трупов, и сжимает змеиный клинок. Сколько прошло времени – неясно, но явно не меньше года.

Воспоминания «до» и «после» разительно отличаются.

Они и сейчас не могут соединиться друг с другом.

Они словно принадлежат разным людям…

– Я…

Она хотела отомстить всем, кто убил и бросил отца.

Просто потому, что так любила его. Она полагала, что хочет расквитаться с обидчиками любимого человека. Казалось бы, простая и понятная причина.

Но… почему же она так любит отца?

Есть ли у нее конкретные причины любить его? Потому что воспитал? Потому что в них течет одна кровь? Тогда почему не мать? Почему не няньки? Почему Чайка никогда о них не думает? Если предположить, что девушка их не любит… то как так получилось, что лишь ради отца она готова жертвовать жизнью?

Почти все ее воспоминания об нем мутные и расплывчатые.

Сколько бы она ни вспоминала, в них не было ничего, что действительно брало бы за душу.

И наоборот, то время, что она провела с Давидом и Сельмой, она ценила и чувствовала гораздо сильнее. Раны Давида, исчезновение Сельмы – и та, и другая боль терзала Чайку совершенно отчетливо.

В отличие от…

– …

Чайка боялась, что земля уходит у нее из-под ног.

Страх возникал из сомнения.

«Я – такой человек».

«Я поступаю правильно».

Может, она просто всегда убеждала себя в этом, опираясь на невнятные, ничем не подкрепленные воспоминания?

И вообще, почему Чаек так много?

Действительно ли она – Чайка Газ?

– Я!..

– Ну ты негодяй. Я-то думал, ты пришел нас проведать, а тебе, оказывается, нашу принцессу помучить захотелось? – лениво возмутился Давид.

Юный диверсант вздохнул и покачал головой.

– Нет. Ты не прав. Я на самом деле… хотел узнать. Прости, если задел.

– ...Чего это ты? – Извинения Тору застали Давида врасплох.

А затем…

– Виноват, отвлек, – добавил диверсант и отошел от стены.

– Тору?..

– Лечитесь как следует. Я оставлю мазь, которую сделала Акари. Она довольно неплохо разбирается в медицине, – с этими словами Тору оставил рядом с кроватью

Чайки две склянки.

– Тору…

– До скорого, – он развернулся.

И тогда в спину ему…

– Тору! – послышался полный страданий голос Чайки. – И от меня… «спасибо».

– ?..

Он обернулся через плечо, а Чайка в спешке рылась в собственных воспоминаниях и пыталась вспомнить, что именно хотела сказать ему.

– За то, что спас.

– ...Ладно.

Диверсант на мгновение озадачился, прежде чем кивнуть. Видимо, он и сам уже почти забыл, что ради спасения Чайки метнул в ее противника нож. Хотя диверсантов учили пользоваться всем, что только может приносить пользу, он, похоже, и не думал давить на ее чувство долга, пусть даже его поступок мог стоить ему права участия в турнире.

И дня не прошло с того, как Тору сказал Чайке, что диверсант он второсортный.

Безусловно, ему недостает бесчувственности и жестокости.

И в то же время ни один человек, руководствовавшийся исключительно логикой и выгодой, не стал бы присоединяться к белой Чайке и не вызвал бы столь пристального интереса красной.

Человек, слушающийся лишь разума, способен совершать лишь то, что диктует разум.

Он никогда не совершит ничего, что вышло бы за рамки логики.

И именно этого красная Чайка хотела от Тору.

Он диверсант, не похожий на диверсанта.

И именно поэтому ей казалось, что он и только он сможет совершать такое, на что не способны его коллеги.

Сложно сказать, понимал ли Тору ее мысли, но…

– Все-таки я и правда… до смертельного ущербен как диверсант, – самоуничижительно обронил он и вышел из комнаты.

По пути он бросил краткий взгляд в сторону Фредерики, и та вышла следом.

***

Раны глубокие, но не смертельные.

Николаю уже приходилось получать тяжелые ранения во время работы наемником, и людей, умерших от ран, он видел предостаточно. Потому хорошо понимал свое состояние, и как действовать, чтобы ненароком не добить себя.

Поэтому…

– ...Можно войти?

Он решил, что от прогулки по казарме ничего страшного не случится, покинул комнату Виви и постучал в другую.

Николай уже расспросил стражников и знал, куда идет.

– …

Он пришел к комнате противников, с которыми недавно сражался.

К двери подошел Альберик Жилетт.

Мягкие волнистые волосы золотистого цвета. Прозрачные голубые глаза.

Его нетрудно спутать с прекрасной девушкой… но в то же время он отнюдь не кажется беспомощным и сразу создает впечатление человека военного.

«Все-таки это командир Жилетт…»

Николай увидел его вблизи в спокойной обстановке и вновь убедился, что лицо юноши ровным счетом ничем не отличается от лица Альберика, которого он помнил.

Даже если предположить, что у него был брат-близнец, он вряд ли мог настолько походить на юного рыцаря.

– ...Что нужно? – спросил Альберик.

Выходит, говорить он все-таки может.

Однако Николай сразу заметил, что в голосе юноши не слышалось и толики тепла, с которой обращаются к друзьям и знакомым.

«У него что, амнезия?»

Может, он головой ударился, когда оказался рядом с падающей крепостью?

Это объяснило бы его отношение к Николаю и Виви… но вопрос о том, зачем он участвует в чемпионате, оставался открытым.

– Ты…

Николай еще раз окинул собеседника взглядом. Он не стал входить, так и оставшись в дверях.

Альберик все еще носил длинные рукавицы, мешавшие разглядеть ту самую руку.

Может, он носил протез или имитировал руку с помощью какой-то магии…

– Ты случайно не Альберик Жилетт?

– ...Что тебе надо?

Хоть юноша и выглядел в точности как Альберик, Николай никогда еще не видел в его глазах такого леденящего холода.

– Ты как две капли воды похож на человека по имени Альберик Жилетт. Человека, который когда-то был нашим командиром. Похож настолько, что на случайность списать не выйдет. Не бывает такого, чтобы один человек напоминал другого и лицом, и телосложением, и даже боевыми умениями.

– …

Альберик не ответил.

Если он и правда страдал от амнезии, встреча с «человеком из прошлого» наверняка изумила или обрадовала бы его… но выглядел он, скорее, так, словно слова Николая его совершенно не заинтересовали.

– Что с вами, командир? – спросил Николай, шагая навстречу Альберику. – Что произошло? Мы… нет, Виви ради вас…

– Даже если в «прошлой жизни» я и был тем Альбериком Жилеттом, о котором ты говоришь, – тихо ответил тот, – я уже не могу ничего вспомнить. У меня нет воспоминаний о прошлом. У меня нет воспоминаний о вас. Не знаю, остался ли я таким же снаружи, но внутри я – совсем другой человек.

– Но…

Николай не знал, что сказать.

Все-таки перед ним и правда Альберик.

С одной стороны, Николай обрадовался тому, что он выжил.

А с другой – есть ли чему радоваться, если командир стал совершенно другим человеком? Если тело живо, но дух, воспоминания и даже характер погибли безвозвратно… не лучше ли считать человека мертвецом?