Текст книги "Чайка − принцесса с гробом. Книга 9 (ЛП)"
Автор книги: Итиро Сакаки
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Чайка − принцесса с гробом IX
Реквизиты переводчиков
Над переводом работала команда RuRa-team
Редактура: Бурда
Эдит: IzeNik
Перевод с японского: arknarok
Самый свежий перевод всегда можно найти на сайте нашего проекта:
http://ruranobe.ru
Чтобы оставаться в курсе всех новостей, вступайте в нашу группу в Контакте:
http://vk.com/ru.ranobe
Для желающих отблагодарить переводчика материально имеются webmoney-кошельки команды:
R125820793397
U911921912420
Z608138208963
QIWI-кошелек:
+79116857099
Яндекс-деньги:
410012692832515
PayPal:
А так же счет для перевода с кредитных карт:
4890 4943 0065 7970
Версия от 23.12.2016
Любое распространение перевода за пределами нашего сайта запрещено. Если вы скачали файл на другом сайте – вы поддержали воров
Начальные иллюстрации
Пролог. Рождение апостола
От беспощадного грохота вздрогнули не только барабанные перепонки, но и все тело.
Он обернулся и увидел, как по склону съезжает огромный цилиндр. Слишком огромный, чтобы разобрать, насколько он далеко. Двигаясь, он гнал перед собой клубы пыли и волны оползней. И уже скоро черное цунами докатилось до подножья.
Летающая крепость.
Название говорит само за себя – это буквально целая крепость, умеющая летать.
Сильнейшее и крупнейшее оружие, когда-либо созданное на Фербисте.
Из-за немыслимого расхода топлива оно используется лишь в крупнейших операциях.
Когда на поле боя появляется гигантская массивная крепость, люди на ее фоне кажутся букашками. Если она падает, ей необязательно даже приземляться на людей – ударной волны и разбросанных камней хватит, чтобы убить человека. Крепость наводит ужас одним своим существованием.
И сейчас одна такая падает. Прямо на него.
Закрывая все поле зрения.
Совершенно невероятная картина – на него словно ехала отвесная стена.
– !..
«Что же делать?» – на мгновение мелькнуло сомнение.
Пожалуй, его следовало похвалить за отвагу хотя бы потому, что им не овладел ужас при виде неумолимо приближающейся погибели. Сознанием на секунду завладели посторонние мысли – как лучше поступить? как правильнее отреагировать? – и отвлекли внимание от врага.
Тот не упустил возможности.
– Кх?!
Сначала он ощутил удар по руке.
Затем по локтю прокатилась волна жара… и только потом пришла боль собственной персоной. Но происходящее настолько выбивалось за рамки обыденного, что она показалась куда слабее, чем он ожидал.
Отрубленная половина руки издевательски прокрутилась в воздухе.
В другой день он бы ни за что не уступил такому врагу.
Против него заурядный рядовой: двигается так себе, оружие и броня – стандартные армейские… к тому же произведенные в последние годы войны, когда качество материалов стало неуклонно падать. Во время войны и еда, и вооружение делались из чего попало, и мало что настолько красноречиво говорило о второсортности бойца, кроме приверженности грубым поделкам минувшей поры даже в мирное время.
Но и тренировочный меч без кромки способен по неосторожности отрубить пару пальцев. Даже у дилетанта может случайно получиться удар, который мастера оттачивают годами.
– ?!
Противник и сам удивился при виде отрубленной им руки. Вряд ли он ожидал, что сможет настолько ровно отсечь ее. Друг на друга наложилась не одна случайность.
И именно потому война и страшна.
Однако сейчас не время жалеть о потерянной руке.
Оползень уже совсем рядом.
И затем…
…
– …
Время вдруг перескочило.
Тьма.
Он очнулся сидящим в углу темной комнаты.
Где он?
Он не узнал комнаты. Вокруг слишком темно, чтобы оценить ее размер. Не видно стен. Не видно потолка. Нет ветра – потому он и решил, что сидит в комнате.
Может, комната ему мерещится?
Говорят ведь, что перед смертью у человека перед глазами проносятся воспоминания… Так что же, он умирает? Страх и ужас растягивают последние секунды, прежде чем его сомнет тот самый оползень? Он замкнулся в темнице собственных иллюзий?
Он не знал.
Точнее…
– Я… я…
Он не мог ничего вспомнить.
На ум не приходило даже собственное имя. От воспоминаний остались обрывки: невнятные, бессвязные и непонятные.
И тут…
– Я не могу оказывать на мир прямого физического воздействия.
Если он смотрит предсмертные иллюзии, то к миражам следует отнести и того заговорившего юношу, внезапно появившегося перед ним.
Золотистые волосы, голубые глаза, приятная внешность… и стойкое ощущение фальши.
Он не казался живым, напоминал скорее куклу… или, собственно, мираж. Юноша виднелся и в то же время не ощущался.
– ...Кто ты?
– Однако, чтобы не допустить выхода Империона из-под контроля, мне нужен «апостол», способный физически вмешиваться в происходящее на этом уровне реальности. Раньше мне такого не позволяли, но теперь, когда план Империона уже запущен, было решено, что чрезвычайная ситуация требует экстренных мер.
Юноша и не собирался отвечать на вопрос.
Он лишь говорил таким тоном, словно читал наизусть какой-то текст.
Его собеседник не понимал большей части слов.
– Кто ты?
– Но нам нежелательны любые вмешательства в изначальный ход событий этого мира.
Пусть ситуация и чрезвычайная, нам следует ограничиться минимальным ответом.
– Кто ты?
– Именно поэтому…
Юноша раз за разом пропускал вопрос мимо ушей.
Возможно, его и правда здесь нет. Возможно, он и правда лишь мираж, фрагмент каких-то воспоминаний. Раз так, ответа от него и не последует…
– ...эта роль достается тебе как единожды «погибшему», – продолжил юноша, обращая на собеседника взгляд стеклянных глаз.
«Погибшему?
Получается, я… умер, когда попал под падающую крепость, или же скончался от потери крови из-за отрубленной руки? Может, меня здесь нет, и я – лишь след, отзвук, остаточные мысли того меня, что когда-то жил?»
Или…
– Будучи «апостолом», ты будешь добиваться наших целей вместо меня.
– Кто ты? – спросил в ответ собеседник… а затем вдруг добавил: – Рыцарь не станет служить тому, чье имя не знает.
Но хоть он и произнес эти слова…
Действительно ли его можно назвать рыцарем? Он не помнил. Да и не смог бы человек, не помнящий своего имени, отрыть в воспоминаниях титул. Те слова он произнес бессознательно, повинуясь впитавшемуся в тело инстинкту.
Подчиняясь рыцарской крови, что текла его в жилах.
Словно рыцарем он был в первую очередь, а человеком во вторую.
– Хм… – юноша слегка наклонил голову, а затем кивнул.
Взгляд его ничуть не изменился – он все так же глядел в пустоту.
И все же…
– Можешь называть меня Ги. Не ищи в имени глубокого смысла, – сказал юноша тоном умудренного летами старца.
Глава 1. Компетентность диверсанта
Тору Акюра – диверсант.
Деревня Акюра начала воспитывать его еще в бессознательном возрасте. Вместо материнского молока он пил кипяток с разведенным ядом, вместо игрушек развлекался с метательными ножами и мечтал умереть на поле боя, как и положено настоящему диверсанту.
Многие в Акюре шли по тому же пути.
«Семьи», из которых состояла деревня, – термин условный и придуманный для удобства, ведь мало кто из диверсантов состоит в кровном родстве. Во многом деревня напоминала скорее «фабрику», существовавшую ради производства диверсантов.
Однако даже в Акюре, при всей отработанности технологии, попадались «бракованные продукты», не отвечавшие стандартам.
Чаще всего речь шла о людях неумелых… однако немало было и диверсантов крепких физически, но некомпетентных из-за каких-либо психологических осложнений.
Диверсантов не почитают слепо и не боготворят.
Их ценят и боятся ровно за ту силу, которой они обладают.
Клан Акюра прославился поистине демонической свирепостью во время сражений и дорожил репутацией. Поэтому им приходилось куда-то девать свой «брак».
Неудавшихся диверсантов не выпускали на поле боя, и они до конца жизни оставались разнорабочими в деревне.
Деревня так и не успела принять окончательного решения по Тору Акюре… но, возможно, такая судьба ждала и его.
Сложно сказать, повезло ли ему, но война закончилась, а деревню стерли с лица земли до того, как юного диверсанта так или иначе заклеймили. Что же до бывших односельчан, они быстро разбежались, опасаясь гнева сильных мира сего.
Тору не знал, где они и чем занимаются. Каждый диверсант Акюры знает, что ему, вероятно, придется встретиться с бывшими товарищами в битве, и потому не сильно привязывается к дому.
Впрочем…
– Кх!..
Раздался громкий звук удара кулаком о стену.
Но и его не хватило, чтобы выразить весь гнев, и Тору до крови прокусил собственную губу.
– Я…
«Тору не годится в диверсанты».
Он много раз слышал об этом от односельчан.
И самая очевидная тому причина – его характер.
Эмоции в нем били через край. Он не мог подавлять чувства и демонстрировал их окружающим. Порой собственные чувства Тору бесцеремонно вмешивались в работу.
Однако диверсанты призваны выполнять грязную работу, которая заслужила им звание шавок и сволочей. Поэтому они должны отстраняться от чувств и вести себя как механизмы. Однако у Тору никак не получалось.
Он превосходно владел телом… и потому еще сильнее расстраивал наставников.
Многим из них не хотелось клеймить его «бракованным». Однако пока они спорили, война закончилась… а Тору упустил шанс проявить себя.
– Тору, – вдруг послышался за спиной раздраженного диверсанта звонкий голосок.
Рядом со стеной комнаты стояла девушка и смотрела на него.
Ее волосы похожи на нити из чистого золота, гладкая бледная кожа напоминает фарфор, а в красных глазах будто застыли рубины. Черты ее лица столь аккуратны и очаровательны, что вздох вырывается сам собой. При этом она отнюдь не выглядит хилой. Девушка чем-то похожа на кошку – маленькую, но хищную. Намеки на силу сквозят в каждом жесте и взгляде.
Она похожа на куклу, вырезанную настоящим мастером своего дела.
Другими словами, она кажется слишком идеальной, и потому – немного ненастоящей.
Ее зовут Фредерика.
Фамилии у нее нет. При необходимости (например, во время регистрации на турнир) она пользуется фамилией «Скода», но на деле у нее нет даже имени. Во всяком случае, кличку «Восток-645» вряд ли можно назвать именем в человеческом понимании. «Фредерика» – лишь псевдоним, который дал ей Тору.
Фредерика – не человек.
Она фейла… одна из семи разновидностей монстров.
Принадлежит она роду драгунов, которые могут использовать магию и изображать
людей. Драгунов немного, человеческое общество им чуждо, так что вряд ли хоть
кто-то знает, как выглядят эти создания на самом деле.
– Что будешь делать?
– …
Тору не ответил. Он не мог ответить.
Пусть Фредерика зашла лишь недавно и не видела развернувшейся сцены… но слышит она прекрасно и должна была уловить весь разговор даже снаружи.
Хозяйку Тору, Чайку Трабант, похитил «враг».
Вместе с ней похитили ее телохранителя и младшую сестру Тору – Акари Акюру, а также Ладу Ниву, их спутницу.
Стоит за похитителями правитель той страны, где они сейчас находятся, – князь Стефан Бальтазар Хартген. Считается, что имя «Бальтазар», переходящее из поколение в поколение, означает «царя праздника», и Стефан оправдывал его, регулярно проводя чемпионат боевых искусств.
Стефан – тот самый «враг», что противостоит им.
А исполнители, которых он нанял, – Син Акюра и диверсанты Субару.
Как нетрудно догадаться по фамилии, Син – что-то вроде старшего брата Тору и один из наставников-диверсантов.
Он захватил Чайку и остальных в заложники, а в качестве выкупа потребовал «останки».
Тору предвидел возможную разлуку во время турнира и предусмотрительно вытащил «останки» императора Газа из того гроба, что Чайка таскает с собой, а затем спрятал их и заминировал. Неосторожный вор разбил бы бутылку с кислотой и загубил собственную добычу.
Сложно сказать, нашел ли Син тайник Тору и узнал ли о ловушке. Однако, скорее всего, он решил потребовать останки с Тору просто для верности, благо Чайка и остальные в заложниках.
Срок он поставил до конца чемпионата.
У щедрой отсрочки есть причина – неожиданное исчезновение одного из участников вызовет лишние подозрения. Конечно, возможно, князь Хартген на деле задумал что-то еще, но чемпионат, во всяком случае, намеревался провести полностью.
– Я не вижу шансов на победу, – нехотя признал Тору.
Син Акюра.
Он, в отличие от Тору, полноценный и правильный диверсант Акюры.
Тору уступает ему практически во всем. Недаром Син какое-то время работал его наставником. Все, на что способен Тору физически и психологически, умеет и Син, плюс враг гораздо опытнее.
– Как необычно, – отозвалась Фредерика.
– ...Необычно?
– Ты ведь обычно сражаешься и против тех, кто сильнее – просто загоняешь их в условия, в которых можешь победить, – девушка-драгун задумчиво наклонила голову.
Безусловно, готовые на любую подлость диверсанты не думают о честных дуэлях на равных. Если враг слишком силен, на него сначала спускают собак, выматывают и ослабляют. Диверсант бросает вызов, когда все складывается против врага. И, если потребуется, загоняет противника в такие условия лично.
Но хоть диверсантам и следует так сражаться…
– Я не могу представить, что должно случиться, чтобы я победил.
Син обрел неоспоримое преимущество еще в тот час, когда захватил заложников.
К тому же он работает на князя. Тору почти в одиночку противостоит такому многочисленному противнику, что создать условия для победы практически невозможно. Безусловно, можно пойти на всевозможные хитрости, но Сину, как диверсанту, они прекрасно известны. Ради выполнения поставленной цели диверсанты готовы даже на самоубийство или безнадежные битвы. Пытаться вести против них психологическую борьбу – все равно что резать воздух.
– Против нас диверсант, к тому же, в каком-то смысле, мой учитель. Все, что могу придумать я, может прийти в голову и ему. Все, на что способен я, умеет и он.
При прочих равных недоделанный боец не справится с полноценным.
– Тогда… – Фредерика моргнула и уверенно продолжила: – похоже, остается только отдать останки?
Именно.
Ничего другого им не оставалось.
Но…
– ...Не факт, что он отпустит их, если мы согласимся.
Только душевнобольному придет в голову, что готовые на любую подлость диверсанты обязаны соблюдать устные уговоры.
В конце концов, князю нужны «останки», потому что у него есть свои Чайки.
Чайки сражаются друг с другом за «останки».
А значит, проще и быстрее всего будет безжалостно убить Чайку Тору, как только останки окажутся у них. Так они помешают ей вернуть их в будущем. Во всяком случае, Тору на месте Чайки рассуждал бы именно так.
– М-м… – Фредерика ненадолго задумалась. – Послушай. Сразу скажу, я не человек и каких-то тонкостей могу не знать.
– ...Чего тебе?
– Просто с Доминикой было то же самое, – Фредерика посмотрела куда-то вдаль, словно пытаясь что-то вспомнить. – Вот что для тебя самое ценное, Тору?
В свое время Доминика, хозяйка Фредерики, решила стать наездницей на драгуне, чтобы защищать семью Скода и свою сестренку. Она прославилась на войне и вернулась домой, где узнала, что сестренка ее погибла. Доминика столько страдала от того, что не могла быть рядом в роковой час, что и сама заболела и умерла.
– Мне лично кажется, что Доминика все делала правильно. Однако сама она так не считала. Если согласиться с ней и подумать, что пошло не так… наверное, она в одну кучу запихала «защиту сестренки» и «защиту семьи», хотя стоило бы определиться с более важным.
– Я не… – попытался было возразить Тору, но сам себя осек.
Ведь если подумать, Фредерика права.
Если бы Доминика действительно поставила жизнь сестренки на первое место, то не стала бы наездницей, а жила с ней под одной крышей и сделала все ради ее защиты. Конечно, в крайнем случае ей пришлось бы продать фамильное имение и отказаться от прав на землю, но выжить бы сестры смогли.
А что насчет Тору?
– Для меня, конечно, цели Чайки.
– То есть для тебя, Тору, важнее всего, чтобы желания Чайки сбылись?
– Именно, – ответил он, не думая ни секунды.
Он уже неоднократно отвечал на этот вопрос.
Он не врал. Тору действительно считал, что готов ради ее желаний на все.
Но…
– То есть пусть даже сама Чайка этого не переживет?
– Что?..
– Короче, я к чему. Устроит ли тебя, что Чайка умрет ради исполнения собственных желаний? Готов ли ты переступить через ее жизнь ради ее же цели? – обронила Фредерика слова, которые никому бы в голову не пришло озвучить.
Возможно, такая мысль пришла ей в голову именно потому, что она драгун, существо с размытым «я».
Можно ли исполнить желание, если загадавший его уже мертв?
– Конечно, так-то исполнить его нельзя, но ты, Тору, способен унаследовать цели Чайки, правда?
– Я…
Инструмент и телом, и душой.
Диверсант, чью жизнь необходимо расходовать, не задумываясь.
Тору столько времени убеждали в этом, что мысли Фредерики никогда не приходили ему в голову. А именно: «Смогу ли я смириться со смертью Чайки ради достижения ее цели?».
– Чайка…
«Не факт, что он отпустит их, если мы согласимся».
Даже если он решит, что жизнь Чайки, Акари и Нивы важнее, у него нет верного способа спасти их.
Тогда что же, остается поставить на первое место сбор останков?
Если Чайку убьют, задача сбора ляжет на плечи Тору. Сам он унаследует ее «волю»... и, если соберет все останки, исполнит желание.
Но можно ли так?
Чайка, по всей видимости, стремится похоронить останки императора Газа, но похороны – право и обязанности живущих. Тогда стоит ли Тору продолжать дело Чайки после ее смерти?
Жизнь или цель?
И раз уж на то пошло – есть ли у Тору право выбирать?
– Все-таки я совершенно…
«...не гожусь в диверсанты», – вновь осознал он.
Настоящий диверсант не станет столько мучиться.
Окажись Син на месте Тору, он не колебался бы ни секунды… и, скорее всего, решил бы смириться со смертью Чайки. В эпоху войны диверсанты уяснили, что в смерти человека ради великой миссии есть смысл, как и в неукоснительном стремлении к цели.
Решиться и не жалеть было бы так легко.
Но…
– …
Тору еще раз ударил стену и вздохнул.
***
Рост девушки уступал длине ее бледно-фиолетовых волос.
Не синих. Не красных. Оттенок завис где-то посередине.
«Недоделанные», «непрочные»... Почему-то ее волосы казались такими хрупкими, что на ум приходили именно эти слова. На ощупь мягкие нити напоминали шелк.
Словно их можно легко оторвать неосторожным движением.
Волосы настолько же изысканные и прекрасные, как и их хозяйка.
– Ого… – обронила Чайка на своем родном Лаке, не сдержавшись.
Жизнь, что выпала девушке возле Чайки, могла безнадежно испортить любые волосы.
Да что там, не ясно даже, удавалось ли ей толком мыться.
Конечно, о самой Чайке тоже не скажешь, что она содержала тело в идеальной чистоте. Ей, как страннице, редко доводилось ополоснуться, не говоря уж о ваннах. Чаще всего приходилось довольствоваться влажным полотенцем.
Поэтому всякий раз, когда путешественники оказывались у чистой реки – как сейчас – они останавливали машину, набирали воду и мылись.
Как правило, Чайка мылась одна, пока Тору и Акари стояли на часах, но сейчас ей составила компанию недавно присоединившаяся спутница.
– ?..
Владелица фиолетовых волос обернулась и равнодушно посмотрела на Чайку.
Моргнули разноцветные глаза – алый и лазурный.
Если что в девушке и могло поспорить по необычности с волосами, так это они. Гетерохромия. Взгляд ее казался пронзительным, заглядывающим в самые глубины души. Чайка никак не могла успокоиться, пока смотрела на них.
Лада Нива.
Так звали эту девушку.
А может, и Нива Лада – трудно понять, где имя, а где фамилия. К тому же, она не человек, и непонятно, можно ли считать ее живой. Она «магический усилитель», созданный выжившими исследователями Империи Газ из металлического скелета и плоти фейл.
Ее тело пережило множество экспериментов… но на нем нет ни единого шрама.
На ее гладкой коже – ни пятнышка, очертания тела совершенно естественны. Она напоминала незрелую девушку, отчасти из-за скромной груди и ягодиц, но без видимых уродств или отклонений в развитии.
Конечно, и красоту тела, и красоту волос можно списать на чудеса… но, возможно, облик Нивы создан магией перевоплощения драгунов, поэтому она способна устранять любые изъяны своего образа.
– Ты очень красивая.
Однако Нива не улыбнулась и не смутилась в ответ на комплимент Чайки.
– Оценка относительная.
– М?
– Не поддается оцифровке. Оценка личная и эмоциональная. Тяжело поддержать.
– …
Видимо, Нива о том, что красота и уродство в глазах каждого человека выглядят по-разному и этим отличаются от простых и понятных цифр вроде роста и веса.
Действительно, чувство прекрасного у каждого свое. Иные вовсе не обязаны считать Ниву красавицей. Согласятся они или нет – зависит от их мнения о женской привлекательности.
И в самом деле…
– Получала множество прямо противоположных оценок.
– Э?..
– Самые частые – «омерзительная» и «противная».
– …
Вряд ли Ниву так называли исследователи, создавшие ее. Красота подопечной наверняка заботила их в последнюю очередь.
Скорее всего, Нива слышала подобные оценки от тех полукровок, что ухаживали за ней.
С точки зрения людей, полукровки сами выглядят необычно.
Вполне возможно, что на фоне их искаженной психики Нива действительно выглядела «омерзительно» и «противно».
Хоть полукровки – тоже искусственные создания, они лишь «доработанные» люди, в то время как Ниву тяжело даже назвать живой, ведь она создана из металла и плоти фейл.
Вероятно, полукровки утешали себя мыслью «хотя бы мы не как она».
Впрочем…
– Мне ты кажешься красивой, только и всего, – с улыбкой ответила Чайка.
Она просто ощутила в Ниве красоту и озвучила собственные мысли – не больше и не меньше. Ее не волновало, согласятся ли другие люди. Чайка отнюдь не пыталась настаивать на том, что Нива красивая, и спорить со словами полукровок.
Она просто поделилась чувствами.
И они – однозначная неподдельная исти…
– …
В сознании Чайки мелькнула смутная мысль.
Чаек много.
У всех провал в памяти.
Скорее всего, они – часть некоего плана Проклятого Императора.
Причем плана такого масштабного, что он затронет и человечество, и весь мир…
– Я…
У Чайки уже не осталось ничего незыблемого. Возможно, ее воспоминания – подделка. Тогда можно ли называть настоящими те чувства, что она испытывает?
– Может, меня тоже кто-то создал, поэтому я… – продолжила Чайка, силясь улыбаться, – спокойно отношусь к твоей необычности, Нива.
– …
Та ничуть не изменилась в лице.
Однако «магический усилитель» все же кивнул.
Поначалу Чайка не поняла смысл жеста, но затем…
– А-а… Нива?
– …
Нива вдруг развернулась и начала ощупывать лицо Чайки.
– Ч… что ты?
– Здоровый череп.
– А… а-а…
– Стандартная форма и размер.
– …
Затем Нива слегка ущипнула ее за щеку.
А потом заглянула в глаза.
– Показатели глаз тоже стандартные, отклонений не вижу.
– …
– Видимых повреждений кожи лица нет. Немного суховата.
– …
Ладони Нивы спустились к шее.
Ее пальцы без конца поглаживали кожу Чайки и надавливали на нее.
Но хоть движения и походили на ласки…
– А… прекрати… щекотно…
– В шейных позвонках и окружающих их мышцах не наблюдается никаких отклонений, искажений и опухолей. Все в пределах нормы.
– Э-э, ну… спасибо.
Чайке пришло в голову лишь поблагодарить девушку… и тогда ей вдруг подумалось.
Может, Нива таким образом «возвращает должок» за то, что Чайка назвала ее красивой?
Но поскольку она относительных оценок не признает, то и пытается оценить внешность Чайки по абсолютным критериям. В ее понимании здоровое, стандартное, не выбивающееся из норм тело – признак гармонии.
– Далее, ключицы и ребра… в норме.
– Хья? Нет, погоди секун… – невольно обронила Чайка от того, как тщательно ощупывала ее Нива.
Пусть девушка действовала с полным равнодушием на лице, Чайке все равно отчего-то казалось, что ласкать вот так голую кожу неправильно.
– Грудь, с точки зрения объема, несколько ниже нормы.
– В-вот этого не…
– Однако функциональных отклонений нет. Что касается сосков…
– Хья?!
Нива бессовестно коснулась чувствительных точек Чайки, и та перешла почти что на вопль.
Она сразу схватила Ниву за руки, но те оказались на удивление сильными и продолжили скользить по телу с той же скоростью.
– Нет… прек… туда не…
– Линия подмышек в…
– Нет… хья?!
…
– П-перестань!.. – заголосила Чайка… и проснулась. – ?..
Она лежала на спине и недоуменно моргала.
Даже не сразу поняла, в какой позе находится.
– Н… Нива?..
Спереди к ее голове почти прижималось лицо Нивы. На мгновение Чайка подумала, что сон продолжается, но заметила, что теперь фиолетовые волосы Нивы собраны в хвосты.
– Да. Я – Лада Нива, – послушно кивнула та.
– Что ты… делаешь? – неуверенно спросила Чайка на языке Лаке.
– Смотрю на лицо Чайки сверху.
Не поспоришь.
Возможно, действовал пристальный взгляд сверху, но Чайке казалось, что тень головы Нивы давит невыносимым грузом. Но при всем желании подняться она не могла.
Похоже, ей так и придется лежать спиной на полу.
Но как она очутилась здесь?..
– Акари!
Чайка рефлекторно вскочила и пребольно стукнулась о лоб Нивы.
Удар разошелся по всей голове.
– У… у-у-у-у-у!
– …
От боли Чайка схватилась за голову, а Нива… лишь моргнула, но в лице не изменилась. Понятно, что от лобового столкновения с ее металлической головой человек пострадает гораздо сильнее.
– Как больно…
Чайка прижала руки ко лбу и вдруг заметила оковы в виде соединенных цепью колец на запястьях. Наручники давали относительную свободу, но не позволяли резких движений.
К тому же она, как и Нива, лежала в одном лишь нижнем белье.
Поблизости нет ни черного гроба, ни гундо, что хранилось в нем.
– …
После небольшой паузы Чайка вспомнила.
Их поймали.
На них напал нанятый князем Хартгеном диверсант по имени Син, наставник Тору и Акари, а также примкнувшие диверсанты из другого клана. Акари пыталась сопротивляться и защищать Чайку, но Син оказался сильнее и без труда одолел ее.
Затем Чайку заставили вдохнуть какой-то препарат, и она потеряла сознание…
– Акари. Акари?!
Чайка беспокойно огляделась по сторонам.
Их бросили в пустынную комнату. Вокруг лишь стены, пол и потолок.
Выход из нее один, закрытый крепкой дверью, а у потолка – несколько крохотных вентиляционных окошек, через которые человек ни за что не пройдет. Сквозь эти щели можно просунуть максимум ладонь.
Комната довольно просторная, но узник, конечно же, не станет благодарить тюремщика. К тому же их заковали в кандалы по рукам и ногам. Когда толком не можешь сдвинуться, размер комнаты особо не важен.
– Акари!
Чайка посмотрела по сторонам, но никого не нашла… и, наконец, обернулась.
И действительно, полуголая девушка-диверсант лежала рядом позади, у самой стены.
– Акари?!
Чайка тут же склонилась над ней.
Акари ранило в бою с Сином, плюс тот ударил ее в живот. В худшем случае он мог повредить ей органы. Конечно, сейчас Чайка при всем желании не смогла бы толком помочь ей, но хотелось сделать хоть что-то.
Акари…
– …
...спала.
Видимо, ее усыпили так же, как и Чайку. Дыхание ровное, и даже раны от метательных ножей обработали, чтобы они не кровоточили. Но Чайка, конечно же, не настолько глупа, чтобы поверить в доброту противников. Просто Син, как диверсант, понимал: мертвый человек в заложники не годится.
– Акари!..
Чайка заглянула той в лицо так же, как Нива заглядывала в ее.
И тогда…
– Брат… – протянула Акари.
Но она пока не проснулась.
Похоже, и ей что-то снится.
Вот только что? Наверное, что-то связанное с братом, но Чайка и представить не могла, какие сны могут быть у на редкость разговорчивой девушки-диверсанта. Уж не снится ли и ей, как они с братом моют друг друга?
– Брат… нельзя… – обронила Акари немного взволнованным голосом.
Обычно она говорила так равнодушно, что теперь эмоции в голосе впечатляли особенно сильно. Она, не открывая глаз, покачала головой.
– ...Акари?
– Там… не…
– …
– …лижи… грязно же…
– ...А-Акари! – громко воскликнула Чайка.
Она сама не понимала, почему, но вдруг почувствовала, что, если сон не прервать, случится нечто очень скверное.
Но Акари и не думала просыпаться.
Поэтому Чайка начала шлепать ее по щекам.
И тогда…
– Брат!
Акари распахнула глаза и резко вскочила.
А поскольку Чайка нависала над ней, то повторилось прежнее – девушки стукнулись лбами.
– Ай!..
– Гх?!
Чайка и Акари застонали. Нива безразлично смотрела со стороны.
Чайка от боли вновь схватилась за голову. Акари же пошатывалась и рассеянно смотрела по сторонам. А затем…
– Брат, ну что же ты творишь, – сказала она, глядя точно на Чайку. – Я понимаю, что вкусно, но нельзя же лизать дно горшка. Оно грязное, живот болеть будет. И вообще, я тебя от чистого сердца предупреждаю, а ты бодаешься? С какой стати…
Тут Акари ненадолго прервалась.
– Брат… – пару раз моргнула она. – Ты что, ужался, пока я не смотрела?
– М-м?!
– Что с тобой такое, брат?
– ...Акари?
– И волосы были черные, а теперь белые… хотя, нет, серебристые.
– …
– И даже глаза перекрасил?..
– ...Акари, запрещаю бредить.
– М-м. Погоди-ка брат… – Акари зажала рот руками и заговорила, с трудом сдерживая ужас: – Что у тебя с промежностью?! Неужели тебя кастрировали?
Она смотрела точно между ног полуголой Чайки.
– Акари… слишком сильно ударили?.. – неуверенно спросила Чайка.
Может, ее так стукнули по голове, что она рассудком тронулась?
Чайка уже начала не на шутку беспокоиться, а Акари словно продолжала видеть сон и принимала ее за Тору.
– Кто бы мог подумать, – она покачала головой. – Но не волнуйся, брат.
– М-м?
– Отрезали у тебя или нет – я всегда буду любить тебя.
– …
– А… хотя погоди. Мне тебя теперь сестрой назвать?
– Не Тору. Я Чайка, – Чайка все пыталась привлечь внимание Акари и указывала на свое лицо.
Та озадаченно нахмурилась.
– Не может быть. Ты и имя себе сменил?!
– Акари. Очень, очень прошу. Проснись, – взмолилась Чайка, не придумав, что еще сделать.
Их и так поймали и раздели. Не хватало еще, чтобы Акари с ума сошла.
Но…
– Знаю. Немного юмора, чтобы скрасить унылую обстановку, – сказала Акари, даже не попытавшись улыбнуться.
– Юмор Акари. Не понимаю, – подавленно протянула Чайка.
Она всегда с трудом понимала чувства девушки-диверсанта, хотя с Тору говорила нормально. Все-таки это не особенность диверсантов, а черта характера Акари.
С другой стороны, если Акари шутит, значит, за ее самочувствие можно не волноваться.
– Уф… – с облегчением вздохнула Чайка.
Затем она вдруг ощутила прохладу и вздрогнула.
И тогда…
– Тебе холодно? – вдруг услышала она.
Голос принадлежал не Акари и не Ниве.
– !..
Чайка ошарашенно перевела взгляд.
Когда он очутился здесь?..
У стены рядом с, видимо, выходом, стоял, прислонившись к стене, мужчина.
Сильнее всего в глаза бросались длинные черные волосы, заплетенные в хвост, и раскосые глаза.
Черты лица у него ровные… и потому не слишком запоминающиеся. Телосложение среднее. Если он нарядится в обычную одежду, то с легкостью затеряется в толпе.
