Текст книги "Чайка − принцесса с гробом. Книга 9 (ЛП)"

Автор книги: Итиро Сакаки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

А если изменит броскую прическу – тем более.

Может, даже сейчас он появился перед ними в досконально проработанном образе.

Зовут его Син Акюра.

Он диверсант из деревни Тору и Акари.

– Прости, но придется тебе терпеть, – слова его суровы, но произнес он их чуть ли не виноватым тоном. – Когда имеешь дело с диверсантом, приходится полностью разоружать как их самих, так и всех союзников.

– ...Разоружать? – озадаченно переспросила Чайка.

– Мы можем прятать оружие даже внутри тел, – пояснил Син. – Можем вытащить ребро, спрятать внутри лезвие и поставить на место, вытащить зуб и поставить вместо него туго свернутую проволоку и так далее.

– …

Син говорил такие вещи, что Чайка выпучила глаза.

Пока диверсант одет, спрятанное внутри тела оружие не найдешь и при самом тщательном ощупывании. Однако на голом теле неизбежно будут заметны шрамы от операций. Их раздели не только потому, что они могли пронести оружие в одежде, но и для того, чтобы осмотреть тела.

Чайка вновь осознала – Тору не шутил, когда постоянно говорил, что инструменты диверсантов включают и их собственные тела.

– Можно и не заходить так далеко, а привязать к языку мешочек и проглотить. Как понадобится – вытащить. А уж женщине что-либо спрятать еще легче, чем мужчине.

– ?.. – Чайка на мгновение озадаченно склонила голову, но быстро поняла, о чем речь, и густо покраснела.

Акари, впрочем, хладнокровия не растеряла и возразила, не сводя глаз с Сина:

– Но при этом ты нас особо не проверял. И рты кляпами не заткнул. Что-то ты, брат Син, спустя рукава с диверсантами обращаешься.

Слово «брат» подсказало, что Акари не только из деревни Сина, но и хорошо знает его… однако взгляд ее на редкость холоден. Пусть девушка-диверсант почти не показывает эмоций, на бывшего наставника она смотрит как на врага.

– ...И это мне говорит недоделанный диверсант? – Син ухмыльнулся. – Тебе, неумехе, этого достаточно. Конечно, если хочешь более тщательного осмотра, я не против. Сдам тебя в таком виде замковой страже, они-то тебя вовсю досмотрят.

Включая самые… труднодоступные места.

– … – Акари промолчала.

Конечно, она понимала, о чем говорил Син.

– Загвоздка в том, Акари, что ты сумела освоить «Железнокровие». Если действовать неаккуратно, ты можешь покончить с собой. А я тогда потеряю один из козырей против Тору.

– ?..

Чайка не поняла, о чем речь, моргнула и посмотрела на Акари.

Та не ответила, но…

– «Железнокровие» насильно разгоняет тело и выжимает из него силы. Но если переборщить и вовремя не остановиться, тело начнет разрушаться изнутри. Даже если просто разгонять себя без остановки, в конце концов умрешь от разрыва сердца или сосудов. Не понадобится ни язык себе откусывать, ни яд прятать, – хладнокровно пояснил Син.

Чайка считала «Железнокровие» лишь техникой временного усиления, доступной диверсантам… но похоже, при неправильном использовании ей можно затянуть петлю на собственной шее.

– А еще я разочарован, – Син вновь посмотрел на Акари. – Неужели ты до сих пор ни на шаг от Тору не отходишь?

– …

Акари промолчала, но слегка вздрогнула.

Син прищурился и сурово добавил:

– Отцепись уже от брата. Стань самостоятельной.

– ...Я буду следовать за братом Тору, – тихо отозвалась она. – Я решила так еще в деревне. Моя жизнь принадлежит ему, и если я буду путаться под его ногами – лучше умру.

Она не вкладывала в слова силу, не пыталась показать решимость. Акари говорила тихо и спокойно, словно рассказывала нечто совершенно очевидное.

– Бред, – Син пожал плечами. – Ты что, до сих пор винишь себя за случай с Хасумин?

– ?..

Чайка смотрела то на Сина, то на Акари.

Она помнила, что Хасумин была девушкой-торговкой, посещавшей Акюру… и ее смерть до сих пор лежала на душе Тору тяжелым грузом. Можно даже сказать, именно смерть Хасумин стала тем событием, после которого Тору начал мечтать о возвращении войны.

Вот только… Акари не имела к той истории никакого отношения.

Безусловно, она, как жительница Акюры, могла знать Хасумин, но Тору не упоминал сестру в рассказах о бродячей торговке. Соответственно, Чайка тоже никогда не считала, что Акари и Хасумин как-то связаны, но кажется…

– Бред, – повторил Син. – Лишний раз показываешь, что недоделанная, раз до сих пор тянешь за собой мелочи прошлого. Казалось бы, и ты, и Тору великолепно натренированы даже по меркам Акюры… но вам не хватает духа, чтобы пользоваться собственными умениями. Вы оба слишком твердые и хрупкие.

Диверсант должен быть хладнокровным и бесчувственным.

Превращение собственной души в инструмент означает, что диверсант обязан действовать, не приплетая собственные чувства. И наоборот, диверсант с эмоциональным багажом ущербен. По мнению Сина, это касалось и Тору, и Акари.

– Хотя, конечно, иначе я бы вас так не использовал, – Син ухмыльнулся.

***

– Поздравляю всех выживших, – раздался глухой, хрипловатый голос.

Территория замка Герансон.

Построен он много поколений назад и хорошо отражает мышление людей военной эпохи. Крепость обнесена двумя стенами, и собственно замок находится за внутренней. Во время осады враги запираются между стенами или между второй стеной и замком, после чего их атакуют со всех сторон.

По этой причине расстояние между стенами весьма внушительное. На территории между первой и второй стенами расположилось несколько складов и конюшен, а между второй и замком есть казармы, арсеналы магического оружия и прочие строения.

Стефан Бальтазар Хартген, хозяин замка, стоял на балконе.

На площади перед его глазами располагалось несколько шеренг. Пятьдесят групп победителей отборочного этапа… сто человек. И еще чуть больше сотни сопровождающих.

Всех их пропустили внутрь, и до самого конца чемпионата они будут жить в казармах между второй стеной и замком. Конечно, редко какой правитель впустит столько чужаков за внутреннюю стену собственной крепости… но Стефан, похоже, хотел держать участников поближе к себе, чтобы поддерживать порядок. В конце концов, среди записавшихся на турнир много вспыльчивых людей.

– Пожалуй, каждый из вас – богатырь не хуже остальных, – продолжил Стефан, довольно улыбаясь. – Но у силы много лиц. Бывает, что самого сильного воина в минуту слабости убивает хиляк. Жить сильным – значит, не проигрывать и всегда иметь силы на шаг, на дюжину шагов обгонять других.

Стефан вышел к ним в полном боевом облачении, словно собирался ехать на войну.

Поскольку вокруг виднелись авиаторы верхом на специальных летающих гундо, образ Стефана наверняка транслировался и зрителям чемпионата. Магия способна показать происходящее в замке обычным горожанам.

Скорее всего, Стефан своим видом не только демонстрировал уважение и солидарность к участникам чемпионата, но и в каком-то смысле красовался перед собственными подчиненными и гостями из других стран. Во всяком случае, выглядел князь настолько внушительно, будто и сам собирался принять участие в чемпионате.

– Что же… покажите, насколько отточили ваше воинское мастерство.

– …

Тору пропускал слова князя мимо ушей и оглядывался по сторонам.

Конечно же, среди участников основного этапа оказались союзники Тору на время отборочного этапа – красная Чайка с Давидом и Виви с Николаем. Также нашелся Хуго с товарищем и еще один отряд друзей бывшего монаха.

«Сейчас они мне неинтересны».

Тору отложил мысли об отряде Хуго в сторону.

Некогда они были монахами и фанатиками государственной религиозной организации княжества Хартген, правоназской церкви. Однако несколько лет назад Стефан Хартген упразднил институт государственной религии и де-факто начал гонения на церковь. По этой причине верующие стали пропитываться недовольством к князю… и в особенности к двум его приемным дочерям, которые, по слухам, его и надоумили.

Конечно, ни монах, ни его товарищи не рассчитывают победить в турнире, наняться на службу или получить приз. Их цель – проникнуть в замок Герансон, убить Ирину и Арину и наставить Стефана Хартгена на путь истинный.

Но Тору их история не волновала.

Да, они предлагали диверсанту объединить силы, но Тору невыгодно водиться с людьми, чья ненависть к дочерям князя затмевает их разум. В лучшем случае бунтари сгодятся на роль приманки.

«Вопрос в другом… в других группах Чаек – отряде красной и отряде Жилетта».

Не дай бог им доведется встретиться на поле боя.

«Раз меня отправили на турнир, видимо, хотят, чтобы я их прикончил».

Когда Син Акюра захватил в заложники Чайку, Акари и Ниву, он потребовал от Тору передать останки и продолжить участвовать в турнире. Конечно, в подробности Син не вдавался, но речь, скорее всего, о том, чтобы Тору одолел остальных Чаек и забрал их останки.

По-видимому, люди князя не знают, у кого какие останки.

Во всяком случае, им точно вряд ли известно, что красная Чайка расплатилась с Тору одним фрагментом за помощь в побеге с острова. Князь должен учитывать, что останки могут быть как у красной Чайки, так и у отряда Жилетта.

В то же время им выгодно избавиться от красной Чайки и Виви, ведь те могут попытаться похитить останки. Разумеется, если при этом одна из них заберет с собой Тору, будет даже лучше.

И выходит…

«Красная Чайка и Давид. Виви Холопайнен и Николай Автотор…»

Обе группы очень сильны.

Тору хотелось по возможности приберечь козыри на потом и не прибегать к магии Фредерики… а без нее одержать победу будет крайне трудно.

Тору водил глазами по возможным противникам…

– …

И вдруг наткнулся на взгляд красной Чайки.

На лице ее отразилась такая сложная гамма чувств, что и не сказать, озадачена она или рассержена. Однако уже в следующую секунду она равнодушно перевела взгляд на балкон.

Словно пыталась отбросить собственные сомнения и страхи.

В отборочном этапе они сражались плечом к плечу, но теперь будут соперничать.

Наверняка ее мысли в чем-то совпадали с рассуждениями Тору.

«Черт… да что со мной такое?»

Тору вздохнул, пытаясь хоть немного унять скопившееся раздражение.

Думать надо о Чайке и останках.

Цель? Или жизнь? Что важнее?

Он до сих пор не решил.

К счастью, если такое вероятно, с решением можно повременить до завершения турнира… то есть до окончательной победы или поражения.

Вот только…

– Тору, – обратилась к нему Фредерика, сейчас напоминавшая видом взрослую женщину… то есть Доминику.

Он опомнился. Стефан как раз закончил речь и разворачивался, демонстрируя богато расшитый плащ. Уже через пару мгновений он покинул балкон.

– И? Что теперь будем делать?

– …

Тору многозначительно покачал головой и еще раз вздохнул.

***

То был особенный день.

С самого утра деревенский воздух полнился предчувствием.

– Брат!

Пусть Акари еще училась быть диверсантом, она уже умела такое чувствовать.

Да и не так уж это трудно. Конечно, жители деревни не бегают вприпрыжку и не танцуют на улицах, но многие, особенно дети и молодежь, куда разговорчивее и веселее обычного.

Даже у диверсантов есть чувства.

Опытные умеют подавлять их, но и они остаются людьми, способными испытывать радость и веселье. А те, кто только учатся, – тем более.

Всякий день, в который тайную деревню Акюра посещали гости, обещал быть особенным.

И пусть даже гостей все хорошо знают, их появление в отрезанной от внешнего мира деревне все равно ощущалось глотком свежего воздуха.

– Брат Тору!..

Через центральную площадь – на восток, к вратам.

Акари нашла, кого искала, у проема в изгороди, игравшей роль «барьера» деревни.

– Акари…

Тору как раз проверял экипировку.

Он уже повесил на пояс комбоклинки, а тело облачил в черный боевой костюм. Наверняка в нем спрятано множество метательных ножей и дымовых шашек, совершенно незаметных на первый взгляд.

Тору еще ни разу не был на войне и редко так наряжался… да что там, сегодня он впервые в жизни так оделся. Нетрудно понять, что костюм на нем – не новый и лишь слегка доработанный под юношу. Он не совсем хорошо сидит, размеры тоже подогнаны так себе, и Тору явно чувствует себя не слишком уютно.

Но…

– Ты идешь встречать торговцев?

– Ага. Хасумин и остальных, – с улыбкой отозвался Тору.

Он просто светился от счастья. Наверняка сейчас в деревне не найти человека счастливее него. Тору не умел прятать чувства и выставлял их напоказ всему миру.

Раз в несколько месяцев Акюру посещали бродячие торговцы.

Будучи закрытой деревней, Акюра почти не имела связей с внешним миром. Поэтому они крайне высоко ценили торговцев, снабжающих их материалами, которыми диверсанты сами себя обеспечивать не могли.

Жители деревни Акюра сами выбрали, с какими торговцами иметь дело, и разрешили им посещать поселение. Вот уже много поколений торговцы ходили сюда, и потому о них знал каждый человек в деревне. Может, гости и не диверсанты, но многие считали их своими людьми.

Поэтому в день их приезда организовывалась «встреча».

В деревню Акюра ведут несколько дорог, но все они – узкие лесные тропы, удаленные от больших дорог. В зависимости от времени года и погоды по некоторым ходить опасно и приходится искать обходные пути.

Конечно, это часть естественной защиты деревни, но торговцам такие сложности крайне неудобны. Они едут с гружеными доверху повозками и могут попусту застрять среди гор, если ошибутся тропой.

В то же время лесные тропы безлюдны.

А это значит, там могут поджидать грабители и разбойники. «Встреча» со стороны деревни нужна, в том числе, и для защиты торговцев.

Впрочем, битвы, конечно же, никто не обещает.

Атакуют торговцев крайне редко, к тому же, хоть воинами их и не назовешь, оружие они с собой берут. О защите торговцев всегда говорят с точки зрения «мало ли что», а на само задание отправляют и детей, которых пока нельзя назвать полноценными диверсантами. Другими словами, «встреча» считается тренировкой для новичков.

И в тот раз в качестве новичка выбрали Тору.

– Ты кажешься таким счастливым, брат.

– Еще бы, я рад. В конце концов…

– Неужели ты настолько любишь Хасумин, брат?

– Э?.. А, нет, я не… Погоди, к чему это ты? – Тору нервно замотал головой.

Именно из-за таких моментов о нем все говорили, что юноша пока не годится в диверсанты, однако сам он ничего не замечал. Хотя Акари такая эмоциональность брата нравилась. Ей с ним было веселее, чем с «другим братом» и остальными жителями деревни, но...

– Хасумин ведь уже замужем. Да и родить должна скоро, – сказал Тору с таким красным лицом, что никого бы не убедил в своей искренности.

Акари прищурилась.

– Извращенец ты, брат Тору.

– Ч… чего ты сказала?!

Осуждающий взгляд Акари настолько озадачил Тору, что он не сразу уловил смысл ее слов. Однако затем все понял и покраснел еще гуще.

– Где, в каком месте я извращенец?!

– Хотя, нет. Может, ты просто взрослым прикидываешься.

– Еще раз, о чем ты…

– Когда я спросила, любишь ли ты Хасумин, я не говорила о любви между мужчиной и женщиной. А ты подумал, я о делах сердечных.

– … – Тору не нашелся с ответом.

Все-таки он слишком честен для диверсанта, мастера обмана. Даже когда дело доходит до оправданий, диверсант способен на ходу наврать с три короба и отвести от себя удар. Если же Тору так легко сдается, ничего хорошего это не сулит.

– Понятно… Значит, ты падок на беременных? – Акари уверенно кивнула.

– ...Э? – Тору заморгал.

– Тебе нравятся большие, надутые животы? Какой у тебя утонченный вкус, брат.

– По-моему, тебя куда-то не туда занесло.

– А ведь ты и в прошлый раз ласкал живот Хасумин, когда она приезжала в деревню…

– Я просто пытался почувствовать, как внутри двигается ребенок! И вообще, ты тоже трогала! При чем тут «ласкал»?! Прекрати так выражаться! – громко запротестовал Тору.

А затем…

– Хм?..

…посмотрел вверх.

На нос упала капля.

– Дождь… – обронила Акари.

Погода в горах меняется быстро.

Даже у деревенских диверсантов не всегда получалось правильно толковать приметы.

Поначалу дождь едва моросил, но уже скоро сменился яростным ливнем, окутавшим всю деревню.

И тогда…

– Тору, – вдруг раздалось рядом с юным диверсантом.

Он появился внезапно, как и всегда.

Син Акюра, еще один молодой неопытный диверсант. Однако Тору смотрел на него как на путеводную звезду.

Син уже успел накинуть плащ от дождя.

– Возвращайся домой и жди. Из-за дождя планы придется поменять.

Как уже говорилось, от погоды зависел и выбор дороги в Акюру… и сопутствующие опасности. Теперь брать с собой не привыкшего к местности новичка уже неудобно.

– ...Ладно, – нехотя согласился Тору.

***

– В смерти Хасумин… – обронила Акари, нарушая повисшую тишину.

Сквозь вентиляционные щели едва проглядывала луна.

Син уже сказал все, что хотел, и ушел.

– …виновата я.

– ?!

Чайка не спрашивала ее.

Возможно, Акари просто устала от молчания и коллективных мыслей о собственном бессилии.

– Акари… виновата?

– Акюра всегда отправляла людей навстречу той группе торговцев, в которой состояла Хасумин. Конечно, не из вежливости, а для защиты.

– Защиты…

– Ехать по горам с тяжелыми повозками и без того опасно, а вдали от основных дорог можно наткнуться на бандитов. Поэтому сложилась традиция – новички в качестве тренировочного задания встречали торговцев, – Акари не сводила взгляд с собственных ног. – В тот день… их должен был встречать отряд Тору и Сина.

Но вдруг пошел дождь, и планы изменились.

Тору, как ученика, отправили домой до дальнейших указаний. Вместо этого образовали два других отряда: один для проверки состояния дорог, другой – для связи с торговцами.

Но…

– Мы вышли на связь слишком поздно. Если бы сообщение дошло вовремя, никто бы из них не умер.

– Поздно? Почему?

– Из-за… меня.

Акари говорила как всегда безразлично.

Могло даже показаться, что речь вовсе не о ней.

– Как я уже говорила, изначально встречать торговцев должен был отряд Сина и Тору. А я… подбила нескольких диверсантов слегка пошалить на дороге, по которой они должны были пройти. Мы поставили там несложную западню.

– Зачем?..

– Просто так. Детская шалость, – сказала Акари, а затем вдруг моргнула с таким видом, словно поняла что-то новое. – Или, возможно… я хотела признания.

На какое-то мгновение в ее голосе мелькнула насмешка над собой. А может, Чайке просто показалось.

– От взрослых. От Сина. И от Тору.

Конечно, Акари сразу пояснила, что ловушка никого бы не травмировала.

Но все-таки речь о «детской шалости» будущего диверсанта Акюры. Неожиданный дождь ухудшил обзор, и связной попался в западню. Выбраться ему удалось не сразу. Если бы планы не изменились, и по той дороге пошел целый отряд, его бы быстро вызволили товарищи, но связной действовал в одиночку.

В итоге, он… разминулся с торговцами.

А затем их атаковали.

Разумеется, ни сама Акари, ни другие юные диверсанты, что помогали ей, такого не предполагали. За всю сознательную жизнь Акари ни разу не слышала, чтобы торговцев в самом деле кто-то атаковал… и потому не понимала важности встречающего отряда.

В то же время и сами торговцы так привыкли ездить в Акюру, что не стали дожидаться связного на оговоренной точке, а решили пробраться сами.

Нельзя обвинять кого-то одного.

Просто друг на друга наложились несколько случайностей.

В любой другой день безобидная шалость Акари никого бы не убила.

Но…

– Брат Тору не стал винить меня, – Акари моргнула. – Если бы связной успел вовремя, отряд Хасумин сменил бы маршрут, избежал бы встречи с разбойниками… и не умер. Другими словами, в смерти Хасумин виновата я. Мой брат должен обо всем знать, но…

Но то же касается и Сина, и всех взрослых диверсантов.

Пусть Акари целиком и полностью признавала собственный «грех», никто ее не обвинял. Возможно, все просто так увлеклись охотой на подонков, убивших отряд Хасумин, что о детской шалости никто и не вспомнил.

Однако, с точки зрения Акари, ей не дали искупить вину.

– Поэтому… с Тору?

– Именно, – подтвердила Акари.

Все пострадавшие, которые могли бы простить ее, уже мертвы.

А раз так, вину следует искупать перед тем, кого смерть торговцев задела сильнее всего. Тем, кому тот случай изменил и характер, и всю жизнь.

Перед Тору Акюрой.

– С того самого дня брат почти не улыбался. Он тренировался в таких условиях, что одно неверное движение могло стоить ему жизни. В результате, он достиг таких высот, что его силу признавала вся деревня, и в то же время все говорили, что после смерти Хасумин Тору стал слишком неуравновешенным для диверсанта. Он слишком открыто показывал эмоции. Слишком часто позволял чувствам влиять на поступки. Это началось еще до смерти Хасумин, но стало еще очевиднее. Поэтому… его признали слишком хрупким для участия в войне в качестве диверсанта.

– …

Чайка не могла ничего сказать.

Мир диверсантов очень жесток – в нем человека эмоционального, скорбящего о смерти другого, считают «хрупким». Чайка знала диверсантов лишь на примере Тору и Акари и никогда не задумывалась… но действительно, за такую работу может браться либо некто крайне сильный духом, либо совершенно бесчеловечный.

Впрочем…

– Можно сказать, это я позволила Хасумин умереть и сбила Тору с пути диверсанта, – подытожила Акари.

– Акари… чувство вины?

– Наверное, – на равнодушном лице мелькнула ухмылка. – Я, по сути дела, тоже неудавшийся диверсант, как и говорил Син. Поэтому, как и брат, не попала на войну.

Акари вздохнула, что бывало с ней крайне редко.