Текст книги "У Адских Врат"

Автор книги: Итан Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

– Кон! – изумленно восклицает Микки. – Слушай, приятель, я абсолютно трезв. Ни капли с тех пор, как ты уехал. Ты вернулся? Что стряслось? Скажи мне, что нужно.

Глава 9

– Если мы разбудим генеральшу среди ночи, это весьма поможет нашей карьере, – говорит Микки полтора часа спустя.

– Мне в любом случае понадобится ее одобрение, так что можно начать и сейчас.

Выбравшись из «БМВ» Микки (машина продается), они идут по узкой, выложенной плитками дорожке к одноэтажному коттеджу в Форест-Хиллз, Куинс. С аккуратным газоном и дощатой оградой, он похож на тысячи других домов полицейских, в которых бывал Воорт. Ночь теплая. Свет на крыльце загорается через три минуты после того, как Воорт позвонил в дверь.

– Надеюсь, вы пришли с очень интересными вестями. – С этими словами Эва Рамирес, первая в Нью-Йорке женщина – главный детектив, открывает дверь.

Будучи одним из пяти главных «супершефов» управления, Эва считается претендентом на должность комиссара, если Уоррен Азиз уйдет. Миниатюрная, привлекательная, упрямая, она поднималась по служебной лестнице, в течение восемнадцати лет украшая свой послужной список наградами. На работе она предпочитает темный деловой костюм (юбка-пиджак), но сейчас на ней розовый махровый халат, из-под которого виднеется оборка ночной рубашки. Медно-красные волосы, на службе собранные в высокую прическу, сейчас падают почти до плеч. Зеленые глаза, которые копы видят обычно через контактные линзы, сердито смотрят из-под очков в розовой оправе. Она разведена и живет одна.

Шлепанцы с кроличьими ушками – абсолютно не полицейского вида.

Даже Микки, обычно недолюбливающий начальство, высоко ценит Эву. Она славится тем, что всегда поддерживает попавших в переплет подчиненных.

– Афера на шестьсот миллионов долларов, – говорит Воорт. – Три убийства. Угрозы в адрес дюжины офицеров. Ради этого стоило тебя будить?

– Если окажется, что все так и есть на самом деле.

Это дом копа, думает Воорт, идя за ней на кухню. Деревянные панели. Масса керамических безделушек: козлики, овечки и играющие на флейтах пастушки в кожаных жилетах. Множество фотографий в рамках запечатлели продвижение Эвы по службе: от курсанта до лейтенанта уголовной полиции. На паре снимков присутствует ее бывший муж. По слухам, он все еще полицейский – и пьяница.

– Я жду. – Эва тем временем ставит на газовую плиту чайник, потом достает три фарфоровые кружки.

Воорт пересказывает вариант с пистолетом, а не с изнасилованием. Эва слушает, и лицо ее делается жестким, сердитым, задумчивым, подозрительным.

– Тебе пригрозили, и ты просто уехал, – произносит она, дослушав до конца.

– Я считал, что для моей семьи будет безопаснее, если сначала покажется, что я сдался.

– Ты даже не сказал Сантини? – Это о новом лейтенанте Воорта.

– По их словам, шеф, у них есть внутренний источник.

– Доказательства?

– Мне не хотелось проверять.

Эва кладет в кружки пакетики чая.

– Ты считаешь, что это Сантини? – недоверчиво спрашивает она.

– Мне надо было предупредить семью, прежде чем принимать другие меры.

– И они согласились, чтобы ты продолжал! – восхищается Эва. Ей уже приходилось работать с Воортом, и он ей нравится.

– На самом деле они бы предпочли, чтобы я все бросил.

Эва снимает с плиты шипящий чайник.

– С такой семьей тебе придется непросто. Чего ты хочешь от меня?

– «Пэ и пэ». – Воорт не поддерживает разговор о семье, словно от этого проблема исчезнет.

В глазах Эвы мелькает удивление, потом она задумчиво кивает. «Пэ и пэ» означает «приют и пакет». Этот термин появился в 1960-е годы и означает обеспечение свидетелей, важных информантов и работающих под прикрытием копов временным жильем и документами. «Пакет» – это готовые к использованию паспорт, водительское удостоверение, номер социального страхования, кредитные карточки.

Просто добавь фотографии.

«Приют» – квартира, конфискованная или позаимствованная в счет судебных издержек для нужд Полицейского управления Нью-Йорка – аналогично тому, как ФБР реквизирует машины торговцев наркотиками. Такие квартиры часто оборудованы скрытыми видеокамерами, микрофонами и датчиками движения. Используют их один раз, после чего продают или возвращают.

Воорт знает, что, если Эва даст санкцию, через час пойдут в ход договоренности с телефонными и энергетическими компаниями, бюро регистрации избирателей, автомобильным бюро и почтой, чтобы дать жизнь новой личности. Но никто, кроме Воорта, Эвы и Микки, не будет знать, для кого эта новая личность создана. Каждую минуту в работе находятся два или три «Пэ и пэ».

Документы бывают на все случаи жизни. Работающие под прикрытием копы становились и членами профсоюза могильщиков, и отстраненными от работы анестезиологами, и сотрудниками подпольных тотализаторов, и наследниками миллионеров.

– Ты хочешь стать другим детективом? – спрашивает Эва.

– Мне нужны полномочия для расследования. Я полагаю, у нас всего насколько дней, чтобы выяснить, что происходит.

Эва кивает:

– Значит, мы введем твое новое удостоверение в нашу систему – на тот случай, если у твоих приятелей есть доступ.

– Мы же отслеживаем доступ, – говорит Микки.

– А если мы провороним их? Или они все равно доберутся до тебя?

– По крайней мере моя семья в безопасности, – говорит Воорт. – Они пойдут по ложному следу. Если все это не было блефом. А если было – с семьей по-любому ничего не грозит.

Эва перестает расхаживать по кухне; шлепанцы-кролики словно вгрызаются в грубый ворс ковра. На кухне пахнет ромашковым чаем, но пар от кружки Воорта больше не поднимается.

– Я хотела бы организовать защиту для твоей семьи, – говорит Эва. Воорт знает, что она ограничена дефицитом бюджета, нехваткой сотрудников, что на этой неделе понадобится выделить дополнительные силы для ООН, для серии дополнительных игр Национальной бейсбольной лиги и для Открытого чемпионата США по теннису. Отвлечение постоянного личного состава для антитеррористических мероприятий еще больше урезает возможности Эвы.

– Я ценю это, шеф.

– Посмотрим, получится ли немного усилить патрули в их районах. Составь мне список.

– Уже написал.

– Сделай так, чтобы они звонили в участки, если им хотя бы покажется, что происходит что-то не то. Воорт, ты будешь один.

– А я что, невидимка? – протестует Микки.

– Ты, – отвечает Эва, – очень близко подошел к отстранению от работы. Думаешь, эти фальшивые рапорты хоть кого-то обманули?

Бывший морпех Микки краснеет.

– С этим покончено, шеф.

– Докладывай мне напрямую, Воорт. Если найдешь этих типов, держи себя в руках.

– Я славлюсь самообладанием.

– Как по-твоему, почему они просто не убили тебя в той уборной?

– Это инициировало бы дальнейшее расследование. Они решили, что могут запугать меня.

И ведь у них получилось.

– Они были уверены, что до возвращения Кона все закончат, – говорит Микки. – Либо не будет доказательств, либо им станет наплевать. Они исчезнут.

– Ты действительно веришь, что на дне Ист-Ривер может лежать клад в шестьсот миллионов долларов? – В голосе Эвы звучит настоящее любопытство, а перед глазами, похоже, появляются из воды груды дукатов, драгоценных камней и запертых сундуков.

Воорт говорит медленно, словно проверяя логичность своих аргументов:

– Отец, бывало, говорил, что у сложных задач обычно простые решения. Знаю только, что перед нападением самое важное дело было связано с «Гусаром». Дело на шестьсот миллионов долларов. А еще утопленник в Куинсе, зациклившийся на этом корабле, а еще целых два буксирщика погибли, а перед этим они получили за что-то деньги и работали возле Адских Врат. Напали на меня в тот же день, когда я узнал об этом.

– Отправляйся на реку, – говорит Эва. – Проверь эту компанию, если они еще там.

Воорт продолжает:

– Я все время думаю об этом деле. Это кажется самым вероятным. Шеф, никакие представители властей не присматривают за ныряльщиками, поэтому, если они тайно найдут клад, им не придется расплачиваться с инвесторами. Не придется делиться с государством. Им плевать, что потом я вернусь, потому что они уже отхватят состояние, которого никто никогда не хватится.

– Шестьсот миллионов, – вздыхает Микки. – Свободные от налогов.

– Не заводись, – обрывает Воорт.

Через полчаса Воорт и Микки едут по Лонг-Айлендской скоростной автостраде, направляясь к дому Микки в Рослине. Домой на Тринадцатую улицу Воорту никак нельзя. По словам Эвы, новые документы будут готовы только завтра.

– Мой дом выставлен на продажу. – Голос Микки абсолютно спокоен. – Все до пенни пойдет «Ситибанку». И Дяде Сэму.

– Значит, ты рассказал Сил, что произошло. Хорошо.

– Ты был прав. Я дурак, и она жутко разозлилась, но, если признаться во всем, становится легче.

«Я не могу рассказать Камилле. Еще нет. Может быть, никогда не смогу».

Воорт, нахмурившись, смотрит в зеркало заднего вида.

Микки вздыхает:

– Если бы я не опоздал в тот вечер…

– Забудь.

– Будь я там, ничего бы не произошло.

– Они прихватили бы еще и тебя, – возражает Воорт – просто чтобы что-то сказать, а сам наклоняется ближе к зеркалу, поправляя воротник рубашки, чтобы лучше видеть.

– Что ты делаешь?

– Папа сказал, что это очевидно. Еще один элемент в мозаике, который я не смог заметить.

– Папа? Ты имеешь в виду твоего покойного отца? Послушай моего совета. Выспись, – говорит Микки. Они подъезжают к повороту на Рослин. – Сколько ты на ногах – часов двадцать?

– Мне нужна машина. Тебе лучше выйти за пару кварталов от дома.

– Эва велела быть рядом с тобой.

– С каких это пор ты слушаешь Эву? – поднимает брови Воорт. – И в любом случае, мне лучше держаться подальше отсюда. Что, если они наблюдают? Подумай о Сил.

Воорт помнит квартал – в фешенебельном районе Бруклин-Хайтс, выходящем на Променад и Ист-Ривер. Он высаживал здесь Тину, когда они встречались в последний раз, но отказался от приглашения зайти. Многоквартирные дома содержатся в порядке. Вдоль улиц посажены деревья. Припаркованные машины выглядят новее и ухоженнее, чем на большинстве улиц города.

Охранник в вестибюле подает Воорту внутренний телефон – после того, как видит значок. Тина сонно отвечает на пятом гудке.

– Когда я предлагала заходить в любое время, я имела в виду до двух ночи. Видимо, что-то важное. Дай мне пять минут. Я открою лифт. Он открывается прямо в квартиру.

Дверь открывается, и Тина хохочет, увидев парик.

– Блондином ты мне нравишься больше.

– Голова чешется, – отвечает Воорт, стягивая парик.

Она босиком; голубые велюровые брюки и трикотажная куртка с капюшоном соблазнительно облегают высокую, худощавую фигуру. Молния расстегнута, приоткрывая маленькую ложбинку. Пахнет ладаном, мылом, детской присыпкой. Разлапистые ветки пальмы в горшке почти достают до высокого потолка, на светлых стенах множество увеличенных фотографий Восточной Африки – с оригиналов Питера Бирда. Женщины племени масаи с кольцами на шеях. Львы на рассвете.

– Ты кажешься выше, Воорт. Вкладыши в ботинках? Я считала, ты гораздо увереннее в себе.

У нее за плечом он мельком замечает волшебное зрелище: подсвеченный Бруклинский мост и Ист-Сайд на Манхэттене. Окна во всю стену обрамляют картину: морской порт у Саут-стрит и ночное движение на реке. Здание на Полис-плаза, 1 светится, словно само генерирует электричество из трудолюбия сотрудников.

Воорт всегда считал, что из Бруклина открываются лучшие виды на Нью-Йорк.

– Я не хотела обидеть, – говорит Тина.

По-прежнему босая, она ведет гостя по блестящим половицам в жилую часть квартиры – квадрат, образованный диванами, стоящими друг против друга возле кофейного столика. Тина идет на цыпочках, чтобы казалось, что на самом деле на ней туфли на высоких каблуках. Кухня смежная с застекленной спальней. Там Воорт видит тускло освещенную двуспальную кровать, измятое одеяло, груду пурпурных атласных подушек на той стороне, где она спала.

Тело выдает невероятную реакцию.

Впервые после нападения у Воорта эрекция.

– Тина, помнишь следы пальцев на утопленнике?

– Фотографии у меня в кабинете.

– На меня тоже напали – на следующий день.

Улыбка Тины гаснет.

– Эти ребята были профессионалами. Думаю, мои синяки похожи на его, но я не уверен.

– Снимай рубашку, – командует она.

Диваны обиты темной кожей. Для окраски восточных ковров использовались натуральные красители – синий, зеленый, оранжево-красный. Воорт видит свое отражение в окне, наложенное поверх огней моста. Рубашка снята. В воздухе словно разлили какой-то аромат. Воорт ничего не может поделать с тем, как тело реагирует на прикосновения длинных пальцев Тины к отметинам на шее и груди.

– Повернись, – просит она.

Мягкие руки пробуждают нервные окончания. Во рту все пересохло. В голове стучит, но не от боли. Воорт мучительно сознает близость стройного тела за спиной. Слияние двух стихий вызовет взрыв.

«Я и не думал, что у меня сможет встать снова – или по крайней мере так быстро».

– Да, захват использовался такой же, – замечает Тина. – Это совершенно очевидно.

– Профессионалы.

– Я могу измерить расстояние между синяками, – говорит она. Синяки поблекли от первоначального лилового оттенка до зеленовато-желтого. – У меня где-то здесь есть циркуль. Можно получить примерное представление о длине пальцев, размере руки. Тебе сильно досталось?

– Нет. – У Воорта перехватывает дыхание.

– Где-нибудь еще?

Есть еще синяки на бедрах и лодыжках, но Воорт говорит:

– Ты можешь составить представление по тому, что видишь.

– Как хочешь, но эти синяки являются уликами. У меня есть «Полароид». Есть циркуль. Если бы я могла сравнить характер повреждений у обеих жертв, это помогло бы тебе в суде.

Воорт снимает брюки.

Ее лицо рядом, черные глаза закрыты. Губы оказываются совсем близко, когда Тина наклоняется с циркулем в руке.

– Это, наверное, было страшно больно.

– Видела бы ты этих парней.

– Надеюсь, увижу. На первых полосах газет, когда ты их арестуешь.

Воорт с трудом сдерживает желание. Он не может понять, почему никак не реагировал на Камиллу, а теперь кровь стучит в ушах с такой силой, что трудно думать.

«Или именно это я и хотел узнать?»

– Можешь прикрыть свои прекрасные ноги. – Тина словно отстраняется от него, даже не двинувшись. – Где невеста?

– В Аргентине.

Она поднимает брови.

– У тебя усталый вид.

– Прилетел сегодня.

– Диван раскладывается. Я достану одеяло.

Воорт знает, что должен уйти, но вместо этого садится.

– Прости, пижамы для тебя нет.

Что-то в этой квартире создает ощущение безопасности, и от этого наваливается смертельная усталость.

– Спасибо, Тина.

Она целует его в щеку. Теплые губы не спешат отрываться от него. В квартире витают пряные ароматы, которых он раньше не замечал. Запахи мешаются друг с другом.

– Спокойной ночи, Воорт, – говорит Тина и выключает свет, впуская в комнату городское зарево. За окном машины скользят по мосту, в небе подмигивает самолет. До ее спальни тридцать футов. Красивая женщина может творить чудеса. Может отогнать опасность. Может стереть проблемы. Может на время зачеркнуть историю и скрыть все на свете, кроме желания.

– Нужно что-нибудь еще, Воорт?

На самом деле ее слова означают: «Начинать тебе. Стоит лишь войти в спальню».

Воорт думает о том, можно ли заглянуть в квартиру с моста. Ему хотелось бы заметить наблюдателей. Представляет, как бросается туда с пистолетом в руке.

Во сне он снова оказывается в самолете «Аэромехико», только на этот раз рядом сидит Камилла, а не незнакомая женщина. Внезапно Воорт понимает, что позади сидит Вим. Через проход устроилась Спрус. Самолет начинает трясти; оглянувшись, Воорт с ужасом видит, что родственники заполняют весь салон. Здесь и папа, а рядом с ним мама. Грег читает журнал. Таня, русская подопечная Камиллы по программе «младшая сестра», смотрит видео, на голове у нее наушники.

– Встречайте меня в десять, – раздается в динамике голос командира, когда аэробус начинает потряхивать.

Вместо того чтобы пристегнуться, Воорт встает. Нужно сказать пилоту, чтобы изменил курс. Он пробирается по раскачивающемуся проходу. Дверь кабины заперта.

Внезапно самолет входит в пике – Воорт как раз колотит в дверь кабины. Но когда дверь открывается, вместо кабины перед ним уборная на автозаправке «Мобил».

А вместо пилота Воорт видит на полу себя – связанного и обнаженного.

На него смотрят три человека в вязаных шлемах.

Один из них говорит со странным акцентом:

– Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что на самом деле происходит.

Просыпается Воорт весь в поту. Солнечный свет проникает через венецианское окно, сверкает на шпилях за рекой. Слышно, как в квартире этажом выше бегает и играет ребенок. Нью-йоркские дома кажутся полными жизни.

– Страшный сон? – раздается голос Тины.

Она в кухонной зоне. Пахнет свежесваренным кофе. Цокот высоких каблучков – как музыка. Ее спокойствие кажется непоколебимым. Собираясь на работу, она надела юбку и блузку с воротом апаш. Серьги в виде колец покачиваются и поблескивают.

Новые начинания всегда на время смывают тревоги.

– Мне кажется, Воорт, у тебя какие-то проблемы.

Вся комната пропиталась незавершенностью, желанием, сожалением.

– Я буду признателен, если ты никому не скажешь, что я в Нью-Йорке, – говорит Воорт.

– Вернешься вечером?

Очень тихо он отвечает:

– Нет.

Тина возится в одном из деревянных шкафчиков.

– Не надо решать сейчас. Я оставлю у портье ключ и карточку с номером мобильного. Мне понравилось, когда ты здесь. По-моему, тебе тоже было приятно.

– Да, – отвечает Воорт.

– Я вегетарианка. В холодильнике найдешь мюсли, гранолу и сухофрукты. Бери все, что хочешь. – Она улыбается. – Перед работой я всегда хожу в спортзал. Надо поддерживать форму. А то весь день смотрю на покойников.

– Спасибо за все, Тина.

– О, я эгоистка. – Она весело смотрит на топорщащееся одеяло. – Но, полагаю, все люди – эгоисты. Эти штуки похожи на собачий хвост, правда? Песик возбуждается – и он сразу же встает торчком.

– Где ты? – спрашивает по спутниковому телефону Камилла. – Я начала волноваться. Ты сказал, что будешь звонить.

– Я проспал десять часов подряд, – отвечает Воорт. Он звонит ей из Уэст-Сайда, с полицейской стоянки для конфискованных машин. Они с Микки договорились встретиться здесь и выбрать неприметные машины.

– Хорошо. Тебе надо было отдохнуть. А я пока не сумела найти ничего серьезного о Теде Стоуне. Даже забавно, насколько трудно что-то узнать об этом типе. Обычно юристы везде светятся. «Кто есть кто». Организации выпускников. Но одна из моих старых практиканток сказала, что вроде бы пару лет назад программа «Вот так история!» пыталась его раскрутить. Она попробует позвонить и проверить, но даже телевизионщики предпочитают помалкивать. Очень странно.

– Прошлой ночью Эва пропустила Стоуна через криминальные базы данных, и тоже ничего не всплыло, – рассказывает ей Воорт. – А как насчет компании, которую он представляет? «Клад лимитед»?

– Зарегистрирована на Каймановых островах. Имена членов правления не раскрываются. В базе данных «Лексис-Нексис» не упоминается, что тоже довольно странно, потому что охотники за сокровищами обожают гласность. Это помогает им привлекать средства. В любом случае сообщество охотников за сокровищами невелико. Я позвонила в несколько мест. Никто из тех, с кем я связывалась, не слышал об этих типах. Но о «Гусаре» они знают. Похоже, все эти типы делятся на тех, кто верит в этот клад, и тех, кто не верит, но с кладами всегда так.

Воорт вздыхает:

– Даже если компания «левая», юрист может этого и не знать. Возможно, он просто подписывает бумаги.

– Ты вверх или на дно, Воорт? – В смысле: намерен он начать расследование с расспросов людей, ищущих корабль, если они еще там, или с юриста.

– И то и другое. Кстати говоря, как твой телохранитель?

– Очень красивый. Капитан Мартинес в соседней комнате.

– Я ревную.

– Закругляйся побыстрее, и я вернусь.

Закончив разговор, Воорт замечает Микки, выходящего из такси возле стоянки, недалеко от Уэст-Сайдского шоссе. Он уже передал разрешение Эвы «подателю этой записки» взять для дела любые две машины из конфиската. Себе Воорт выбирает темно-синюю «вольво» с кожаными сиденьями, аудиосистемой «Куадросоник» и тонированными стеклами.

– Если тебя будут таранить, там есть даже боковые подушки безопасности, – говорит Микки, вручая завернутые в оберточную бумагу документы. – Вот твои «Пэ и пэ». Я возьму этот дрянной «шеви». Соответствует моему новому жизненному статусу.

Пока Микки привинчивает на «вольво» и «шеви» новые номера, Воорт проверяет документы. Ночью Эва сфотографировала его на цифровой фотоаппарат, поэтому новое удостоверение личности на имя «детектива Фрэнка Хеффнера», новое водительское удостоверение и паспорт уже с заламинированными фотографиями. Кроме того, в наборе есть лицензия детектива, карточка Полицейского управления Нью-Йорка, карточка социального страхования, медицинская страховка, кредитка «Мастеркард» и два набора ключей от квартиры в Уайтстоуне, недалеко от моста Трогс-Нек.

– Восемь лет в полиции, а, Фрэнк? Ты не кажешься знакомым, – ухмыляется Микки.

Воорт отходит в сторону и набирает номер на сотовом телефоне. И через минуту слышит:

– Полиция Порта. Сержант Рэбб.

Воорт называет номер значка Фрэнка Хеффнера, и его соединяют с офицером связи Береговой охраны. Он делает спешный запрос в отношении названий всех лодок на реке, которые сегодня ищут «Гусара». После 11 сентября во время сессий Генеральной Ассамблеи ООН все лодки, работающие поблизости от комплекса, полагается регистрировать. В противном случае их окружают или берут на абордаж.

– Если вы подождете у телефона, детектив, я, пожалуй, позвоню капитану Джаксу, – говорит собеседник и четыре минуты спустя отвечает: – Лодка называется «Скиталец». Значит, кто-то все еще ищет эти обломки, а?

– Спасибо.

Следующий звонок – кузену Грегу на буксир. Воорт не уверен, какой прием его ждет после вчерашних споров в церкви.

– Дружище, я в курсе, что произошло, – говорит Грег. – Ты просто-таки расколол семью. Половина Воортов готова поддержать тебя. Половина – убить. Мы будем по очереди следить за ребятишками и домами. Вим звонил час назад. Сегодня вечером он посидит у причала вместе с Брамом и парой дробовиков.

– Мне нужна помощь, но я пойму, если ты откажешься.

– Так это я и пытаюсь тебе объяснить. Масса народу за тебя. Черт, ведь это я рассказал тебе о Макгриви. И я не собираюсь отступать.

Воорт справляется с приливом чувств.

– Ты должен делать точно то, что я скажу, Грег. Не ходи сам.

– В отличие от тебя, а? Это можно только тебе.

– Знаешь хорошего специалиста по подъему затонувших судов?

– Чип Ливант – лучший. Это мой приятель, и с Макгриви тоже работал. Он из Гринвича.

– Я заплачу по двойному тарифу.

– Сомневаюсь, что он возьмет плату за такое.

– Я хочу выйти на реку с ним – или с кем еще скажешь. Сегодня. Обязательно сегодня. Мне надо узнать, ныряет ли сейчас кто-нибудь возле Адских Врат, разыскивая остатки кораблекрушения. Он поймет, что искать, верно? Гидролокатор? Радар? Что там используют ныряльщики, когда ищут старый корабль. 1780 года.

– Что за… Ладно, после расскажешь.

– Сам не ходи. Держись оттуда подальше. Позвони мне, как только кого-нибудь найдешь, и я сразу же приеду. Не хочу, чтобы эти типы знали, что ими кто-то интересуется.

– Вообще говоря, мы сегодня как раз идем через Врата. Везем сданный в утиль грузовик в Мореходное училище Торгового флота возле моста Трогс-Нек. На нем будут проводить занятия для курсантов. Если хочешь, вы с Чипом можете пойти с нами. Никто не обратит внимания на идущий мимо буксир.

Закончив разговор, Воорт говорит Микки:

– Помни, отныне мы говорим только по сотовому. – У обоих телефоны с кодировкой сигнала. – Я говорю тебе, куда еду, ты отправляешься туда первым и смотришь, не ждет ли там кто. И прикрываешь мне спину, когда я ухожу.

Микки вдруг начинает петь. Певец он ужасный.

– Я буду там, – ревет он.

– Да уж надеюсь. И узнай, что там с делом Макгриви, но себя не называй. А теперь давай-ка навестим этого юриста, Теда Стоуна.

«У-Тан-плаза», названная в честь бывшего Генерального секретаря ООН, – это медно-красная башня из стали и стекла (5 этажей) в бухте Тёртл недалеко от здания ООН. В башне находятся офисы агентств международной помощи, лоббистов, неправительственных организаций, а также нескольких иностранных служб новостей.

Офис Теда Стоуна, по словам Камиллы, расположен на последнем этаже.

Воорт включает мигалку и оставляет «вольво» рядом с припаркованными вторым рядом машинами с дипломатическими номерами. Ему жаль работающих здесь регулировщиков. Иностранные дипломаты не обязаны платить штрафы, их даже нельзя привлечь к суду за преступления в США без согласия их стран. Но крупных правонарушителей обычно предпочитают отозвать домой, а на мелкие нарушения в управлении не обращают внимания. В Полис-плаза, 1 из этого района регулярно поступают сообщения о мелких правонарушениях и делах, которым нельзя дать ход.

Воорт показывает новое удостоверение охраннику в вестибюле.

В набитом битком лифте слышна смесь английского, французского и азиатских языков. Из обрывков бесед он улавливает, что идет чрезвычайное заседание ООН по морским вопросам. Сброс отходов в море. Разработка недр. Морские границы.

– Не говоря уже о контрабанде, – говорит мужчина с индийским акцентом женщине, похожей на японку. – Наркотики. Люди. Оружие.

Офис 5041, принадлежащий «Теодору Стоуну, эсквайру» (так гласит золоченая табличка), – это небольшое, но хорошо оборудованное помещение с восхитительным видом на Ист-Ривер. Воорт тотчас замечает полотна английских мастеров и антиквариат.

Да, такой человек вполне может интересоваться «Гусаром».

Администратор в приемной направляет его к секретарю Стоуна – стройной, смуглой женщине итальянского типа, с толстым слоем губной помады и осторожным, подавленным взглядом. Значок Воорта не производит на нее впечатления. Женщина мгновенно оценивает пришедшего – Воорт подозревает, что ее критерии связаны с потенциальным богатством. «Тед в данный момент отсутствует», – сообщает она, отрывая взгляд от журнала «Комментари». Очевидно, этот посетитель с бизнесом не связан, а потому, несомненно, не заслуживает второго взгляда.

– Они с Кандейс на «Кандейс», – добавляет она, снова уставившись на заголовок «Европейские границы! Были и нет!».

– Простите, Бет, но кто или что такое «Кандейс»? – Воорт пытается наладить контакт, называя имя, написанное на установленной на столе дощечке.

– Я не Бет, – объясняет женщина, словно говорит с тупицей. – Мисс Ааронс больна. Я – секретарь мистера Льюиса, на этой неделе работаю за двоих. Кандейс – это дочь мистера Стоуна и название его яхты.

Проследив за ее взглядом, Воорт видит над диваном фотографию белой яхты над диваном.

– У него ложа на чемпионате по теннису. – Судя по тону, женщина то ли уверена, что детективы обязаны уметь читать мысли, то ли считает неудачником любого, у кого нет своей ложи на Открытом чемпионате США по теннису.

Обычно, если хочешь что-то узнать о компании, нужно двигаться сверху и снизу одновременно. Давить с обеих сторон. Искать словоохотливую секретаршу, незаметную практикантку из копировального кабинета, обозленного конкурента возле бачка с питьевой водой. Человека, которого обошли при продвижении по службе, унизили на совещаниях по сбыту, отвергли на собеседовании, сократили или уволили.

Но у Воорта нет времени, он даже не знает, в правильном ли направлении ищет.

Он заявляет секретарше, что в здании зафиксированы жалобы на воровство.

– Я проверяю, не пропало ли что-то и у вас.

– У нас ничего не пропадало.

– Тогда незачем беспокоить мистера Стоуна. Спасибо.

Камилла звонит через шестнадцать минут, когда Воорт и Микки едут по автостраде ФДР – на чемпионат по теннису.

– Похоже, Тед Стоун – настоящее чудовище, – говорит она. – Будь осторожен, Воорт.