Текст книги "Волчица и пряности. Том 16. Солнечная монета. Книга 2 из 2. (ЛП)"

Автор книги: Исуна Хасэкура

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Договорив, Хильде посмотрел на Лоуренса.

Его колебания он, должно быть, принял за недоумение, почему писем два.

– Еще севернее Сувернера есть аристократы, настроенные к нам очень недружелюбно. В тех землях почти все аристократы против нас. Они говорят, что не могут сотрудничать с теми, кто оскверняет землю и приносит перемены. Когда они услышат об изменениях в компании Дива, то вполне могут подняться.

Именно потому, что эти аристократы не склонились перед невероятной мощью компании Дива прежде, это могло сделать их надежными союзниками в том, чтобы обуздать компанию Дива сейчас. Безусловно, такое рассуждение вполне могло оказаться верным; по крайней мере, подумал Лоуренс, оно давало надежду, за которую можно цепляться.

Однако несмотря на улыбку на морде Хильде, выглядел он на грани слез.

Сердце его было разбито, а сам он вымотан до такой степени, что невероятно было само то, что он все еще не сдался.

– Господин Лоуренс, я умоляю. Доставь эти письма в Сувернер. А потом вместе с госпожой Хоро останови тех людей.

Правая передняя лапа Хильде, похоже, полностью обессилела.

Поэтому его поведение выглядело для Лоуренса совершенно неестественным.

Вздрогнуть его заставило то, что Хильде производил впечатление человека, оставившего дело недоделанным и цепляющегося за этот мир даже после смерти. Исход, похоже, был уже решен. Если рассуждать как торговец – становится ясно, что перевернуть ситуацию в свою пользу невозможно.

Никаких иных слов говорить уже не приходилось.

Впрочем, слов не было произнесено вообще.

Переубедить кого-то – значит изменить его мышление.

Лоуренс не думал, что придуманные на ходу доводы могут повлиять на того, кто всерьез готов умереть.

И тем не менее, стоя перед существом, которое не боится смерти и готово умереть за свои убеждения, Лоуренс не мог принять письма.

Он не мог позволить себе оказаться втянутым в чужую историю.

Тем более – в историю, которая сама по себе была выше облаков.

Видя, что Лоуренс стоит неподвижно, Хильде окликнул его:

– Господин Лоуренс.

Внезапно придя в себя, Лоуренс перевел взгляд на Хильде.

Раненый Хильде смотрел на него снизу вверх. С бесстрастной мордочкой он произнес:

– Ты считаешь, что все уже решено?

Хильде прочитал Лоуренса, как открытую книгу, и тот не смог сохранить непроницаемое выражение лица.

Однако голос Хильде стал только тверже.

– Я до сего дня сталкивался с огромным множеством тяжелых ситуаций и вышел из них всех. Выйду и из этой. Хотя на этот раз, – он кинул взгляд за правое плечо, – шансы особенно плохие.

Во время своих путешествий с Хоро Лоуренс тоже повстречал немало ситуаций, в которых не было видно иного пути, кроме как сдаться. Тем не менее сейчас он был именно здесь, потому что ни разу не опустил руки. Если бы хоть раз его неумение сдаваться отказало, сейчас он был бы на галере, а может, и в земле.

Он подумал, что довольно высокомерно с его стороны пытаться доводами разума убедить другого прекратить упорствовать.

Хильде – конечно же, главный герой «истории Хильде». До сих пор он преодолевал все трудности и добивался грандиозных успехов. Поэтому вполне естественно для него было думать: «Я и сейчас не спасую перед трудностями».

Но впервые Лоуренс понял, как жестоко это выглядит со стороны.

Он знал, что для Хильде уже все кончено. Единственным, кто этого не знал, был сам Хильде – тот упрямо верил, что удача по-прежнему на его стороне.

Лоуренс отвел глаза – он не мог произнести слова, которые должен был.

– Я решил идти вперед вместе с Дивой, решил, что не сойду с этого пути, что бы ни случилось. Возможно, я просто глупец, но меня это не смущает.

Эта решимость буквально загоняла Лоуренса в угол. Он поднял руку в попытке остановить Хильде.

Но тот не отступал.

– Я хочу познать, насколько тяжело выживать только ради того, чтобы жить. Это то же самое, что быть одному в целом мире. Уверен, ты, господин Лоуренс, понимаешь смысл этих слов. Именно поэтому ты и госпожа Хоро в человеческом обличье –

– Пожалуйста, прекрати.

Хильде прервался, и Лоуренс повторил:

– Пожалуйста, прекрати. В чем-то сотрудничать можно, в чем-то нельзя. Это относится даже ко мне и Хоро.

Он понимал чувства Хильде, его абсолютное нежелание сдаваться, но прежде он хвалил Хоро за то, что она смогла отказаться от столь многого.

Умение отказываться от чего-либо очень важно, и оно вовсе не дает повода для презрения.

Есть вещи, от которых необходимо бывает отказаться, чтобы идти вперед.

Лоуренс подивился, так ли это в случае Хильде.

Он и Хильде твердо смотрели глаза в глаза.

– Пожалуйста, позаботься о письмах.

Оставив эту короткую фразу, Хильде поскакал прочь.

Даже сейчас Лоуренс не шелохнулся – лишь губы двинулись.

– Я не возьму их.

Эти слова на миг остановили Хильде, но тут же он снова заскакал, даже не обернувшись. Интересно, подумал Лоуренс, сколько осталось у Хильде союзников после этого жуткого, внезапного поворота судьбы. Возможно, не осталось вообще никого, кто мог бы доставить эти письма в Сувернер.

Пошатываясь всем своим маленьким тельцем, Хильде исчез в приоткрытой задней двери, сквозь которую снаружи вливался красноватый свет. Дверь мягко закрылась, и внутри остались лишь два письма и тишина. Лоуренс не думал, что, если доставит их по назначению, это что-то изменит; более того, если он будет неосторожен, компания Дива обезглавит его как смутьяна.

Однако сама по себе доставка писем не была чем-то невозможным.

Так Лоуренс подумал, но тут же покачал головой и велел себе мыслить ясно. Если он возьмется доставить письма, что это ему даст? И что он может из-за этого потерять? Смотреть с точки зрения прибылей и убытков можно на все, и именно так ему сейчас следует рассуждать.

Те, кто изначально не разделял взглядов компании Дива, вполне могут поднять флаг восстания, несмотря на свой страх. Безусловно, нынешняя компания Дива еще страшнее, чем прежняя.

Хильде явно считал, что, если наступление компании Дива на Сувернер удастся остановить хотя бы ненадолго, в ее планах появятся трещины, которыми можно будет воспользоваться. Когда сталь остывает, ей куда труднее придать желаемую форму. Хильде и ему подобные искуснее в общении на языке прибылей и убытков, чем в общении на языке мечей и щитов. Если так, компанию Дива, возможно, удастся заставить отступить.

Однако все это висело на словах вроде «возможно» и «следовательно». Сейчас было кристально ясно, что город Леско был мечтой. Но надеждам Хильде и Дивы предстояло рассыпаться пылью, созданному ими идеальному миру – погибнуть под ногами воинов. Конечно, Лоуренса это тоже огорчало. Он считал это большим несчастьем.

Увы, в этом мире всем мечтам всех людей осуществиться не суждено.

Хильде и Диву постигла неудача на самом последнем шаге.

Глупо так вот цепляться за собственные ожидания. Как бы величественна и великолепна ни была история, конечно, она не могла быть важнее, чем их жизни.

Лоуренс сжал кулаки и, оставив письма на месте, зашагал прочь. Переговоры провалились, и все, что оставалось Лоуренсу, – соединиться с бандой наемников Миюри, тем самым обеспечив себе хоть какую-то безопасность.

Это был правильный выбор – сомневаться не приходилось.

Он не считал, что следует загасить любой уголек, угрожающий пожаром, однако прыгать в адский котел резона не было. Возможность, что отдача запретной книги сыграет против него и Хоро, была велика. А главное – у них не было причин подвергать себя опасности. Если же он решится доставить письма в Сувернер, пользы от этого не будет, а вот прямую опасность это ему принесет.

Здравый смысл говорил, что все правильно. Хоро, конечно, тоже согласится.

Если здесь поделать уже ничего нельзя, конечно, это означает, что Лоуренсу надо сдаться, выбраться отсюда и жить ради будущего.

И тем не менее – чем больше шагов отделяло Лоуренса от кладовки, тем тяжелее эти шаги становились и тем сильнее болело сердце.

Конечно, он прекрасно понимал, в чем причина.

Даже упоминать не стоит, что, если ты никому не можешь довериться, это означает, что ты один в целом мире. Чувство, похожее на то, что бывает, когда ты просишь кого-то что-то сделать, а у него нет на это времени.

Бродячий торговец хочет заиметь собственную лавку, потому что ему нужно место, которое он может называть домом. Он хочет какое-то зримое воплощение своих успехов.

А главное – он хочет, чтобы эта лавка продолжила существовать, когда сам он покинет этот мир. Если у него есть кому доверить свое наследие, он сможет уйти с чистым сердцем.

Лоуренс знал, как невероятна подобная удача. И прекрасно знал, что, когда веришь в кого-то, а он верит в тебя, это мощно подстегивает жажду жизни у обоих.

А Хильде сейчас, скорее всего, лишился и того, и другого.

Вот что хотел сказать Лоуренсу беглый кролик: «Нечестно, что счастлив будешь ты один».

– Дерьмо, – выплюнул Лоуренс. Хильде словно проклятие на него наложил.

Если бы Лоуренс мог быть счастливым, глядя, как умирает счастье других, вполне возможно, сейчас у него было бы побольше денег.

Он вернулся в комнату и собрал вещи, однако чувствовал себя при этом так, будто его тело разрывается на части. И тем не менее он стиснул зубы, говоря себе, что отступить сейчас – самое верное решение.

Он не мог остановиться ради кого-то, кто сам поставил себя на грань смерти.

Хильде был готов умереть во имя мечты в своем сердце; можно даже сказать, таково было его желание.

Всего на миг Лоуренс оказался вовлечен в трагическую историю Хоро – и стал в результате помогать ей.

Его мотало из стороны в сторону как незначительного персонажа на сцене – его это устраивало.

Он был торговцем. Он прекрасно знал, что происходит рано или поздно с торговцами, которые не живут одними лишь расчетами прибылей и убытков.

Напомнив себе это, он закончил собирать пожитки и двинулся к двери комнаты.

Едва он коснулся дверной ручки, как услышал пьяный голос за окном.

– Хоо, это у нас что?

Что этот человек пьян, Лоуренс мгновенно понял по его бессмысленно, дурацки-громкому голосу. В этом не было ничего примечательного – с учетом царящего в городе воодушевления, – но вот то, что прозвучало дальше, привлекло внимание Лоуренса.

– О, это ж прекрасно. Смотри, дружище, что я тут нашел.

– Благословение Господне, а? Прекрасный гостинец выйдет.

– Кролик на вид вкусный, правда?

При этих словах каждый волосок на теле Лоуренса встал дыбом.

– Ау, да он подранен. Удрал небось с чьей-нибудь кухни?

– Да и плевать. Никого рядом нет, давай заберем его себе.

– Ага, давай… мм? О, да он еще жив.

Лоуренс отшвырнул вещи и вылетел из комнаты.

Пронесся по лестнице, потом через таверну и нырнул в узкий, темный коридор.

Распахнул заднюю дверь, через которую совсем недавно выбрался Хильде, вылетел на улицу и заозирался по сторонам.

На углу менее чем в квартале от него двое пьяных разглядывали что-то на земле.

Ошибиться было невозможно – они тыкали ногами в Хильде.

– Эй, не вздумай удрать.

– Да, плохо выйдет. Сломай ему шею.

– А? А, да, так и сделаю.

Мужчина поднял ногу.

В тот же миг Лоуренс выкрикнул:

– Погодите, пожалуйста!

Была уже глубокая ночь. Голос Лоуренса разнесся хорошо, и пьяные заметили его сразу же.

– Погодите, пожалуйста!

– Мм?

– Этот кролик.

Лоуренс показал рукой на бегу. Мужчины перевели взгляды вниз.

Они посмотрели на раненого, обмякшего кролика, потом снова на Лоуренса.

– Чтооо? Хочешь умыкнуть кроля прямо у нас из-под носа?

Столь грубо выплюнутую угрозу можно было объяснить только спиртным.

У Лоуренса не было времени спорить. Он не знал, придут ли на звуки перебранки дозорные. Если один из этих двоих тоже из городского дозора, это будет конец.

– Нет, он сбежал с кухни. И я его ищу все это время. Вот вам в благодарность.

Вместо кинжала Лоуренс достал кошель и выудил оттуда серебро.

Сейчас его никак нельзя было назвать прижимистым.

Один тренни на человека. Два тренни всего. Честно говоря, на эти деньги можно было купить большущую корзину, полную кроликов.

Увидев руку, протягивающую им монеты, пьяные потеряли дар речи.

Как только они осознали ценность того, что у них было, они чуть ли не отпрыгнули от кролика.

– А, э, извиняюсь. Не знали, что он удрал от аристократа.

– Мы ведь знаешь что? Мы решили, что он удрал и что надо бы его владельца поискать.

Ни один простой человек в здравом уме не будет расплачиваться серебряными тренни за одного-единственного кролика.

Двое переглянулись и побежали прочь, явно боясь последствий.

Лоуренс проводил их взглядом, потом посмотрел на Хильде.

Тот лежал неподвижно, раненый; мех являл собой жалкое зрелище.

Можно было усомниться, жив он вообще или нет.

Хильде было уже некого просить о помощи.

Быть может, все его союзники сбежали в страхе; как знать, может, они даже предали его.

Хильде не мог не понимать, что сейчас, когда он вот так лежит на дороге на глазах у всех, никто не придет ему на выручку. Только что он чудом избежал смерти от ноги пьяного горожанина.

Совсем недавно он был в самом центре грандиозного плана, который бы сделал его сродни покорителям мира. Вместо этого он оказался позорно предан и брошен, и сейчас он изо всех сил сражался, чтобы вернуть все на место. Он был в водовороте истории такой драматической, что не на что жаловаться, – истории падения на самом пороге осуществления своей мечты.

Для любого, кто преуспевает в этом мире, эти успехи достигаются ценой неудач многих, чьи истории обрываются, исчезают во тьме. Вскоре и Хильде к ним присоединится.

И тем не менее Хильде вместе с компанией Дива показал Лоуренсу и другим городским торговцам мечту, пусть и всего на миг. Лоуренс никогда не забудет этот душевный подъем, это состояние уверенности в том, что они способны покорить весь мир.

Но они проиграли аристократам, точнее – алчности аристократов и старой крови. Несомненно, и в прошлом многие пытались, но все они сгинули, и про них никто даже не узнал.

Лоуренс был по-прежнему не склонен присоединиться. На пути стояли серьезные практические вопросы, которые необходимо было решить, прежде чем делать решительный шаг.

Но теперь он был склонен помочь.

Если есть жизнь, есть и шанс все исправить. Что станет с самим Лоуренсом, если он перестанет различать, что важно, а что нет?

Истина была и в том, что великие свершения – отнюдь не единственный смысл жизни.

Лоуренс поднял тельце Хильде и вернулся на постоялый двор, чтобы подобрать два письма и взять пожитки.

Вскоре он без приключений присоединился к Руварду и его людям.

Тельце Хильде казалось трупом мечты.

Глава 8

– Итак, даже великий и блистательный торговец попался, – произнес Рувард, приподняв пальцами тельце Хильде, плечо которого только что зашили. Поскольку он не сказал своим людям, кто такой этот кролик, те, кому было приказано лечить зверька, были поражены. Сейчас, когда раны Хильде были обработаны, он спал как убитый в корзинке. Среди наемников, похоже, уже пошли грубые шуточки насчет того, что это их сегодняшний ужин.

Лоуренс и наемники находились неподалеку от окраины Леско.

В небе не было ни облачка. Сверху подмигивали звезды.

Зато мороз кусался яростно. Наемники грудились под одеялами возле костров, зажженных с помощью нарванной у дороги сухой травы, и изо всех сил пытались согреться. Они слали завистливые взгляды в сторону повозки Лоуренса, однако не спрашивали, что здесь делает человек, настолько не вписывающийся в их компанию. Однако в их глазах читалась жажда быстрого решения.

– У нас есть несколько путей, но, возможно, на юг – самый мудрый из них, – произнес Мойзи, разложив карту на дне повозки Лоуренса.

– В Реноз, да? Но если те ребята из компании Дива почему-то захотят нас уничтожить, на равнине их войско перережет нас вмиг, разве не так?

– Так. Однако если мы направимся на север, нас будут преследовать как мятежников, а если на юг, у них не будет формального повода нас атаковать.

Насилие часто бывает бессмысленным, но, похоже, даже его сторонникам нужен какой-то повод, пусть даже самый хлипкий.

– И, полагаю, в Ренозе нам будет проще воссоединиться с госпожой Хоро.

– Действительно. К востоку и западу отсюда нормальных городков и деревень нет. Хороший план – тихо отправиться вниз по реке, там переждать, пока все не успокоится, а потом вернуться в Торкин. Даже компания Дива не решится выдвинуть войско в сторону Реноза.

К югу от Реноза начиналась Проания. Несомненно, если туда выдвинуть армию, это вызовет ответную реакцию короля и аристократов. Едва ли компания Дива осмелится на такой безрассудный шаг.

– Как ты считаешь, господин Лоуренс? Это приемлемо?

Лоуренс до сих пор не мог уместить в своей голове то, что он участвует в совещании, куда следует направиться банде наемников. Вопросы типа «Где именно ты предпочитаешь, чтобы тебя ограбили?» или «Где тебя лучше убить?» выглядели в подобной ситуации намного более уместными.

– Думаю, это хороший план.

– Значит, решено.

Рувард встал, спрыгнул с повозки и широким шагом двинулся вперед.

Тотчас вокруг него стали собираться поеживающиеся наемники, точно дети вокруг появившегося на городской площади скомороха.

Стоя в развевающемся плаще, Рувард грандиозно взмахнул рукой и объявил о принятом решении. Он говорил ясно и решительно, не допуская никаких возражений.

Похоже, выступить предстояло сегодня же ночью. Поэтому в первую очередь Рувард приказал готовить еду, чтобы набить животы. Услышав это, наемники, точно малые дети, радостно вскинули руки и завопили.

Лоуренс глядел на это зрелище, а Мойзи, в свою очередь, глядел на него, проворно сворачивая карту. Внезапно он спросил:

– Господин Лоуренс, что-то не так?

– А?

Лоуренс подумал, что Мойзи говорит о пище, однако тот движением подбородка указал в сторону лошади, запряженной в повозку, и продолжил:

– Я могу приказать кому-нибудь вести твою лошадь. Нехорошо будет, если мы потеряем друг друга во время ночного марша.

Иными словами, немощному бродячему торговцу предлагалось спокойно спать в своей повозке.

Но даже если так – Лоуренсу недоставало уверенности в себе, чтобы единственному отдыхать, когда все наемники вокруг него будут идти.

Он понимал, что Мойзи желал ему добра, однако должен был идти.

– Нет, я пойду. Ведь… – последнюю часть ответа Лоуренс особенно подчеркнул. – Ведь Хоро, уверен, будет бежать всю ночь без сна и отдыха.

Рука Мойзи, сворачивающая карту, застыла, и он хлопнул себя по лбу.

– Мои извинения. Я сказал не подумавши.

Эти люди были такими серьезными. Если все наемники такие, Лоуренсу придется несколько изменить свое общее мнение о них.

– Однако ты уверен?

Закончив сворачивать карту, Мойзи связал ее шнурком из конского волоса и передал юноше, сидящему на бортике повозки.

Когда в ней сидела Хоро, повозка казалась просторной, а вот с Мойзи – довольно тесной.

– От запретной книги пользы, скорее всего, не будет.

– …Это верно, – ответил Лоуренс и перевел взгляд на Хильде, который спал мертвецким сном в своей корзинке. – Он должен понять, что пора отступить. Чем крупнее компания, тем меньше в ней может сделать один человек. Сейчас, когда он полностью потерял власть, сделать уже ничего не сможет.

– Ммм… Ты хочешь сказать, что он должен выжить, чтобы снова торговать.

– Таковы приземленные мысли бродячего торговца.

Перед ночной трапезой всем выдали по порции спиртного.

Мойзи принял свою кружку из рук юноши и поставил на дно повозки.

– Здесь ты, думаю, прав. Хотя… должен признать, такой взгляд немного утомителен.

Многие люди просто наслаждаются битвами. Для них, конечно же, Лоуренс со своим мышлением был просто мелким, трусливым торговцем.

Как-то среагировать на этот неявный намек Лоуренсу помешало то, что такая точка зрения была не очень-то далека от истины.

Однако Рувард, как раз успевший вернуться после того, как закончил раздавать приказы, произнес, стоя у Мойзи за спиной:

– Это не совсем то, что ты говорил мне, Мойзи.

– М-малыш…

– Не зови меня так. Так что, ты в меня вколачивал практичность, хотя сам – романтик сражений?

После этих ядовитых слов Руварда лицо Мойзи стало еще более суровым, чем обычно.

При виде этого Рувард рассмеялся и проворно запрыгнул в повозку.

– Так или иначе, я не согласен с суждением господина Лоуренса. Компания Дива мне не нравится – что сторонники старых путей, что новых.

Если Хильде и Дива прожгут путь в новую эпоху, многие другие, включая Руварда и его людей, останутся позади вместе с прежним миром.

Возможно, именно поэтому Рувард был дружественно настроен к нынешней компании Дива.

– Печально то, что нам приходится помогать компании, для которой мы просто куклы. Конечно, мы могли бы получить деньги. Возможно, неплохие, но… – тут Рувард прервался на глоток спиртного, поскольку юноша принес его порцию еды.

Она была проста – колбаска между двумя ломтями хлеба, – но посреди такого холода превосходила любой пир.

– …Но это только деньги. Выпьем, повеселимся – и их не станет.

После чего Рувард трижды подряд откусил от своей порции хлеба с колбаской.

Конечно, если человек зарабатывает деньги только на еду, то, когда он поест, от них не останется ничего.

– А ты, господин Лоуренс? Ты торговец. Ты когда-нибудь об этом думал?

Лоуренс как раз откусывал от своей порции; колбаска оставила мазок жира на его лице.

Вопрос Руварда тоже был в каком-то смысле горячим и маслянистым.

– В городе Реноз был один торговец – настолько жадный, что даже я удивился.

– Хоо.

Рувард и Мойзи смотрели на Лоуренса с большим интересом.

– Это был невероятный человек. Он зарабатывал и зарабатывал деньги, используя без зазрений совести не только жизни других, но и собственную жизнь. Я услышал о нем. А потом встретился с ним, нож против ножа, на безлюдном складе.

На миг оба наемника изумленно распахнули глаза, но тут же улыбнулись невинными, детскими улыбками.

– Я спросил его: почему ты так сильно жаждешь денег? Это ведь все равно что пытаться выпить море?

Лоуренс не помнил, какое лицо тогда сделала Ив. Это тогда было неважно. Однако голос, каким она ответила ему, он отлично помнил до сих пор.

Невинный, мощный и чуточку печальный голос.

– Он ответил: потому что я хочу увидеть.

– Увидеть… – повторил Рувард. Мойзи закусил губу, повернул голову на мощной шее и потянул за свою бородку.

– Увидеть, – снова повторил юный командир банды наемников, переведя взор куда-то в пространство.

Ответ застрял, точно полоска бумаги в птичьем гнезде, но взгляд с легкостью оторвался и улетел прочь.

– Из него вышел бы неплохой воин, – с улыбкой произнес Рувард и повернулся наконец к Лоуренсу. – Интересно, пришел бы он, если бы мы его пригласили. Как думаешь, Мойзи?

– Ммм… да, из него получился бы отменный воин. Однако я уверен, что у него не тот характер, чтобы выполнять приказы. Он может сотрудничать с другими даже в самом безумном плане, если это в его интересах. Но если его интересы потребуют предать, он предаст, каким бы дружелюбным ни был до того. Это типично для многих, от кого что-то ожидают, и в самых разных краях.

Описание Ив получилось таким точным, словно Мойзи видел ее собственными глазами.

Рувард недовольно поднял бровь, однако, увидев, что Лоуренс кивнул, он тяжело вздохнул, точно ребенок, которого прервали в самом разгаре игры.

– Значит, он предал и тебя, господин Лоуренс.

– Сначала в роли разменной монеты оказалась Хоро, а потом – я и глазом не успел моргнуть, как и моя жизнь оказалась на кону.

Мойзи сунул в рот остатки своего хлеба, Рувард присвистнул.

– Торговцы меня пугают. И от того, что выглядят они совсем не страшными, пугают вдвойне.

Он кинул взгляд на корзинку, где спал Хильде, и продолжил:

– Есть предел тому, каким длинным мечом человек способен махать. Но тому, что торговец способен написать на бумаге, предела нет. Здесь и сейчас они потерпели неудачу, но когда-нибудь, возможно, торговцы в самом деле будут править миром.

Левая рука Руварда уже какое-то время держалась за рукоять меча.

Он смотрел на Хильде, как король, раздумывающий, не зарубить ли младенца, пока тот не вырос и не отобрал у него трон.

– Может быть, и так, но случится это не сегодня. Значит, мы должны сражаться, пока этот день не настанет.

При этих словах Мойзи Рувард поднял бровь с легким раздражением.

Как ребенок, которому сказали, что жизнь нельзя отбирать просто так.

– Однако смута в северных землях меня немного беспокоит, – и Рувард выпустил рукоять меча. – Я не думаю, что сейчас, когда они набрали такой ход, кто-нибудь может их остановить. Я слышал, что их враги собираются в Сувернере, но это бесполезно.

Так опытный наемник оценил город, в который Хильде хотел послать письма с просьбой о помощи.

Значит, если Лоуренс решит доставить туда письма, он и вправду лишь зря подвергнет себя опасности. Это была себялюбивая мысль, но, как только Лоуренс нашел себе оправдание, на душе у него немного полегчало.

– Интересно, что собирается делать госпожа Хоро. Быть может, ей по силе хоть немного притормозить эту свару?

Хоро уже приняла решение. Конечно, вмешиваться она не станет. Она поступит как баран Хьюг, торговец картинами, – будет следить за тем, как течет время, и притворяться, что ничего не видит.

Лоуренс покачал головой. У Руварда лицо стало таким, точно у него заболело в груди. Он погладил подбородок и кивнул.

– Это трудное решение, но принять его было необходимо. Она поистине впечатляет.

– Мы тоже должны делать все, чтобы не опозорить свой флаг, – сказал Мойзи.

– Должны и будем. Но сначала мы начнем наступать другим путем, а там будет видно.

Он сказал «отступление», не произнеся этого слова. Похоже, ему вправду очень нравилось это выражение.

– Хотя неплохо и ночной марш устроить, давно у нас такого не было. Хорошо бы только погода осталась ясная, – и Рувард поднял глаза к небу, прикрыв их рукой, как козырьком, словно сейчас был ясный день.

В холодном ночном небе не было ни облачка, и лишь красивые звезды подмигивали с высоты.

– Снег еще ничего, но вот дождь создал бы проблемы.

Наемники справились бы со снегопадом. Но чтобы облака сгустились настолько, чтобы пошел дождь, должно было бы не по сезону потеплеть.

Эта мысль и заставила Лоуренса сказать то, что он сказал. Однако Рувард лишь рассмеялся и, склонив голову набок, ответил:

– Ни снег, ни дождь меня не волнуют. Волнует меня, увидим ли мы восход.

– Восход?

– Да. Люблю смотреть на восход, когда мы идем ночным маршем. Знаешь – даже если все вымотаны после боя, никто не жалуется. Люди идут всю ночь, у всех в головах мысли: «Что с нами будет?», «Есть ли впереди облегчение?», «Почему с нами это случилось?» и так далее – лучше всего, когда так.

Столь прочувствованная речь Руварда вызвала на лице Мойзи неловкую улыбку.

– Кровь и пот – как мухи, привлеченные к трупу запахом смерти: их невозможно отогнать. Когда тьма прилипает к твоим рукам, она остается, как кровь: ее невозможно стряхнуть. Но как только появляется солнце, все это оказывается смыто вмиг. Когда ты видишь восход… – Рувард прикрыл глаза, словно вспоминая этот самый момент, и сделал небольшую паузу в своей оде. – …Ты понимаешь, что не можешь оставить жизнь наемника.

Несомненно, они так думали в первую очередь потому, что их благосостояние зависело от бесконечных войн.

Им действительно просто необходимо было уметь отсекать от себя все плохое. И это, должно быть, очень приятное чувство.

Но Лоуренс как торговец предпочел бы действовать до того, как ситуация станет отчаянной, если это вообще возможно.

– Что ж, на этот раз, похоже, мы увидим особенно красивый восход.

Оставив город, они тем самым бросили вызов компании Дива, однако никаких признаков преследования видно не было. Вдобавок Рувард и Мойзи говорили, что на них не нападут без какого-либо повода.

Так они без особого труда придут в Реноз и там встретятся с Хоро, которая уже должна была быть недалеко.

Когда Хильде окажется в Ренозе вместе с ними, он, конечно, успокоится и сделает правильные выводы.

Тогда и настанет подходящее время подумать, что делать дальше.

Хорошо бы все-таки отвезти Хоро в Йойтсу; но, если она его простит, Лоуренс предпочел бы сперва закрыть свои дела. Это означало бы приличный крюк, однако есть много мест, куда бродячий торговец должен наведаться, прежде чем весна полностью вступит в свои права.

И если он и Хоро собираются начать новую жизнь вместе, ему нужно будет много с чем разобраться.

– Что ж, животы мы набили, пора двигаться, – заявил Рувард, и Мойзи медленно встал.

Путешествовать вместе с бандой наемников… Даже ночное путешествие в компании привидения казалось Лоуренсу более реалистичным. Ему хотелось смеяться над абсурдом ситуации. Однако в его повозке ехал правая рука владельца торгующей металлами компании невиданного размера. Более того, он, чьим истинным обликом был кролик, сражался за то, чтобы принести мир северным землям.

И все это стало возможным благодаря случайной встрече.

Однако в конечном счете мир – это ткань, нити в которой тянутся от человека к человеку; сила каждого отдельного человека невелика. Как заметил Рувард, даже этот «блистательный торговец попался».

Конечно, грандиозность его доходов словно рисовала у него над головой божественный нимб, как будто все, к чему он прикасался, обращалось в золото, – однако на самом-то деле ничего подобного не было.

Возможно, отчасти поэтому Хоро так быстро поняла, что не сможет решить все проблемы с помощью клыков.

Ее сила имела свои пределы.

Да и Хильде тоже. Он был с легкостью ранен мечом, потерял все свое влияние как торговец, чуть не погиб под ногой пьяного горожанина, а сейчас спал в корзинке. Он казался слабым и хрупким – кролик, ни больше ни меньше.

Быть может, осознание этого и заставляет людей смотреть на мир во все глаза.

– Никто ничего лишнего не оставил? – небрежно спросил Рувард.

Лоуренс невольно перевел взгляд в сторону Леско.

Какое-то время он всерьез хотел устроить там лавку. Он даже внес задаток. Но сейчас он от этой мечты полностью отказался. Много от чего приходится отказаться ради нового пути – поэтому-то путешественники и не задерживаются надолго в деревнях, где много добрых людей.

Совсем скоро то, что он мог бы сделать в Леско, станет забавной историей из тех, какие приятно рассказывать, сидя рядом с Хоро. Лоуренс поднял голову и повернулся к Руварду, чтобы ответить.

«Чем раньше выйдем, тем лучше. В конце концов, жизнь коротка».

Не вина Лоуренса, что голос так и не покинул его рта. А потому что на лице Руварда появилось выражение «о Господи». Лоуренс даже не успел подумать «что это вдруг?», как за его спиной раздался страдающий, запинающийся голос:

– Я… ос… тавил…

– Господин Хильде!

Лоуренс проследил за взглядом Руварда, и его собственный взгляд уперся в корзинку, где раненый кролик изо всех сил пытался поднять голову.