Текст книги "История авиации 2003 02"

Автор книги: История авиации Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Ил-4 капитана Е.А.Лобанова, потерпевший аварию при взлете 4 февраля 1943 г.

В числе основных противников наших торпедоносцев, действовавших на Чёрном море, были немецкие быстроходные десантные баржи (БДБ) и трёхмоторные летающие лодки BV138, почему-то получившие у наших авиаторов название «Гамбург». Несмотря на казалось бы несерьёзную на первый ряд классификацию это были весьма опасные противники.

Изменение численности самолётов ДБ-ЗФ/Ил-4 в составе ВВС Черноморского флота

Квартал года	Было к началу	Боевые потери	Небоевые потери	Списано	Поставки
1-й (январь-нарт)	15	3	4	-	13
2-й (апрель-июнь)	21	7	1	-	7
3-й (июль-сентябрь)	20	6	3	—	9
4-й (октябрь-декабрь)	20'	3	1	4	15
Итого	—	19	9	4	44

Предполетный инструктаж летчиков 2-й эскадрильи 5-го гвардейского минно-торпедного полка, 1943 г.

Апрель 43-го на Черном море был отмечен многочисленными нелетными днями, вследствие чего интенсивность действий полка заметно снизилась. На высоте 300 м висела 10-бальная облачность, в связи с чем посылать на поиск судов противника ударные самолеты просто не имело смысла. За месяц имело место всего 116 вылетов, в первую очередь на разведку (50) и нанесение бомбовых ударов (43). Такое большое число вылетов на разведку было неслучайным – в том месяце командование ЧФ впервые решило провести операцию на коммуникациях противника у западного побережья Крыма, где действия авиации были бы плотно увязаны с действиями подводных лодок. К 15 апреля в треугольнике Констанца-Одесса-Севастополь были развернуты подводные лодки «М-35», «Щ-209», «С-33» и «М-112», имевшие задачу всплывать в определенные часы для приема разведданных с самолетов– разведчиков о движении конвоев противника. В случае обнаружения лодки имели право покидать свои позиции для нанесения ударов, одновременно командование 5-го ГМТАП должно было посылать для удара находившуюся в готовности группу торпедоносцев и бомбардировщиков.

На практике все получилось далеко не так гладко. 17 апреля был обнаружен первый конвой, но лодки получили данные о его движении с большим запозданием и участие в ударе принимать не стали. В воздух поднялась пятерка «Ильюшиных», два из которых имели торпеды, а остальные – бомбы. Дело в том, что командование ВВС ЧФ и полка уже начало подозревать, что большинство встречаемых в море целей типа барж и мелких плавсредств слишком «малы» для торпед, и единственным средством для поражения их остаются бомбы. В 12:05 в районе мыса Симеиз был обнаружен конвой. Каково же было удивление летчиков, когда вместо «обещанных» разведчиком транспортов их взгляду предстали две ВДВ и четыре сторожевых катера. С учетом этого не удивительно, что успеха не добились ни низкие торпедоносцы, ни бомбившие со средних высот бомбардировщики. Увы, не обошлось без потерь. На обратном пути южнее Анапы был вынужден приводнится поврежденный зенитным огнем торпедоносец старшины А.Г.Литвякова. Интенсивные поиски, осуществлявшиеся в течение двух суток, результатов не дали…

Последующие действия в ходе совместной операции имели ещё меньший успех. Лишь один единственный раз – 23 апреля – подводной лодке «Щ-209» удалось использовать данные, поступившие от разведчика, и перехватить конвой. К сожалению, все, что удалось командиру лодки капитан– лейтенанту В.И.Иванову, так это помахать вслед удаляющимся судам – они уже проходили расчетную точку встречи.

На следующий день на перехват другого конвоя вылетела пятерка Йл-4, но ей не удалось обнаружить цель, после чего бомбардировщики отбомбились по Ялте, а торпедоносцы приземлились с торпедами. 25– го командование ЧФ дало приказ о прекращении операции. Ее нельзя считать совершенно неудачной. В ночь на 20 апреля подводная лодка «С-33» смелой атакой из надводного положения отправила на дно румынский транспорт «Сучеава» (5695 брт), но сделано это было вне какой-либо связи с оперативными замыслами командования. В то же время, участие 5-го ГМТАЙ в операции обусловило полное прекращение действий по плану минной войны и снижение числа вылетов торпедоносцев в течение месяца до десяти.

Кроме уже упомянутых случаев, они участвовали в атаке конвоя 10 апреля. В тот день в районе Евпатории пара торпедоносцев (Минчугов, Соловьев) и пара бомбардировщиков (Жестков, Андреев) атаковала германский танкер «Продромос», шедший в охранении румынских канонерских лодок «Гикулеску» и «Стихи». Хотя пилоты бомбардировщиков доложили о попадании одной бомбы в носовую часть танкера, он остался неповрежденным. В течение месяца два раза пары торпедоносцев вылетали на свободную охоту, но целей не обнаруживали. Во втором случае, 30 апреля, при посадке из-за неисправности в проводке загорелся «Ильюшин» лейтенанта В.Й.Минакова. Экипаж успел посадить и покинуть машину, а аэродромные службы потушили самолет.

Из действий бомбардировщиков в апреле стоит упомянуть лишь о налете девятки Ил– 4 на Севастополь 30 апреля. Снижение вдвое по сравнению с предыдущим налетом состава атакующей группы не могло не сказаться на результатах удара – реально они отсутствовали.

Тенденция к снижению уровня организации бомбовых ударов имела место и в дальнейшем. Так, 2 мая на Севастополь послали два Ил-4, а после того, как выяснилось, что из-за погодных условий они с заданием не справились, еще четыре. Долетело три, а оставшийся, из-за неисправностей в материальной части, отбомбился по запасной цели. На следующий день командование послало шестерку «Ильюшиных» на Констанцу. Удар, произведенный с высоты 2800 м, успеха не имел. Зато зенитчики эсминца «Реджеле Фердинанд» сбили неосторожно снизившийся Йл-4 капитана А.А.Зайцева, посланный вслед за ударной группой для фотоконтроля. Увы, даже к концу второго года войны наши авиационные командиры не понимали разницы между эффективностью налетов мелкими и крупными силами. То, что мелкие налеты можно было производить гораздо чаще, фактически ничего не меняло. Такие налеты, как правило, производились по раз и навсегда отработанному шаблону, который очень легко «вычислялся» противником. Далее следовало принятие ответных мер, в результате которых наши удары, в лучшем случае, полностью утрачивали эффективность, в худшем – мы несли жестокие потери.

Продолжались вылеты комбинированных групп торпедоносцев и бомбардировщиков на коммуникации противника. 7 мая группа из четырех самолетов «опростоволосилась» при атаке двух немецких буксиров у Евпатории, спустя два дня другая не смогла добиться успеха при атаке небольшого немецкого конвоя у мыса Айтодор. Единственный входивший в состав группы торпедоносец оторвался от бомбардировщиков и вышел в атаку на 5 минут раньше. Подобная «эффективность» не осталась незамеченной штабом ЧФ. В тот же день начальник штаба флота контр-адмирал Елисеев передал в штаб ВВС приказание командующего флотом подготовить для действий на коммуникация группу из четырех торпедоносцев, а до того включать в состав ударных групп только бомбардировщики. Это указание оказалось весьма своевременным.

К началу Великой Отечественной войны 2-й МТАП ВВС ЧФ был оснащён бомбардировщиками-торпедоносцами ДБ-ЗФ М-87. Основная часть самолётов окрашивалась в однотонный защитный цвет, а недавно поступившие с авиазаводов машины, как явствует из документов полка, не были покрыты серебристым лаком и не имели даже бортовых номеров.

В ходе войны самолёты неоднократно перекрашивались, что очень хорошо видно на снимках. Кроме того, с учётом боевого опыта, изменялись и схемы камуфляжей. Так, в 1942 г. в полку появились самолёты в чёрно-зелёном камуфляже, а в 1943-м – в двухцветном зелёном.

Изменялись и стили написания бортовых номеров.

Дело в том, что еще в конце апреля группа ветеранов полка, в том числе такие известные летчики как майор Ф.М.Чумичев, капитаны Ф.Д.Козырин, М.А.Бесов и И.Н.Василенко, была переведена на Тихоокеанский флот, а вместо неё на ЧФ прибыла группа необстрелянных тихоокеанцев. Для подготовки их к боевым действиям в реальных условиях требовалось время, а его-то как раз

обычно и не предоставляли. В результате почти на два месяца вылеты с торпедами прекратились. Все ударные группы стали чисто бомбардировочными, что, правда, не особенно отразилось на результатах налетов. Фактически их не было, чего нельзя сказать о потерях. Самой болезненной оказалась гибель командира 2-й эскадрильи полка майора Д.М.Минчугова. 14 мая во главе пятерки самолетов он вылетел для атаки конвоя ВДВ, шедших из Ялты в Анапу. Баржи, имевшие на борту вполне приличный арсенал современного зенитного оружия, яростно отстреливались, поставив на пути атакующих самолётов плотную огневую завесу. Одна из очередей угодила прямо в бомбоотсек самолета, когда он заходил на цель. Бомбардировщик исчез в огненной вспышке.

Торпедоносцы ДБ-Зф атакуют конвой, снимок сделан с румынского минзага «Мурджеску», 1943 г.

Зенитные расчёты минзага «Мурджеску» готовятся к отражению атаки советской авиации, осень 1943 г.

Атаку торпедоносцев на конвой румынский эсминец «Р.Фердинанд» отбивает огнём из 120-мм орудий главного калибра.

За два месяца до рокового вылета участник войны с первого дня Дмитрий Минчугов был представлен командованием к награждению званием Герой Советского Союза. Оно получилось посмертным 1*

[Закрыть] …

В тот же день с разведки не вернулся самолет младшего лейтенанта А.Ф.Соловьева. Спустя восемь дней по той же причине пропал без вести экипаж старшего лейтенанта А.Т.Шевченко. Оба они, как представляется, стали жертвами истребителей противника, которые весной 1943 г. в период воздушного сражения над Кубанью резко активизировали свою деятельность.

В мае самолеты полка возобновили минные постановки. Сначала они осуществлялись в счет реализации старого плана по минированию Керченского пролива, но после указаний Наркома ВМФ были перенесены на Северо-западный район Черного моря. В первую очередь минированию подвергались судоходные устья Дуная, а также район порта Сулина, где грузы для фронта перегружались с речных судов на мореходные. Впервые мины там были поставлены в ночь на 24 мая – тройка Ил-4 поставила шесть английских донных мин. Спустя двое суток состоялась первая постановка в Днепрово-Бугском лимане. Всего в мае самолеты 5-го ГМТАП выставили 20 мин в плановых районах (четыре в Керченском проливе, восемь на Дунае и такое же число на Днепре) и еще две мины в запасном районе – Севастопольской бухте. Внезапный перенос усилий на тыловые коммуникации противника увенчался полным успехом. Уже 26-го – через два дня после первой постановки – на мине у Килии погиб румынский пароход «Измаил» (1200 т), а спустя сутки – пассажирский пароход «Михай Витежул» (1000 т). Потери на майских заграждениях продолжились и в начале июня, когда в районе Исакчи погибла баржа «Дунареа» и два лихтера.

Однако штаб ВВС ЧФ, не располагавший достоверными данными о потерях противника, в это время решил сделать очередной перерыв в минной войне, возобновив ее только во второй половине месяца. Снова минировался Дунай (18 донных мин), Днепровский лиман (четыре мины АМГ), подходы к Сулине (восемь АМГ) и к Констанце (10 АМГ). К тому времени противник уже стянул в устье Дуная тральные силы, а также части зенитной артиллерии. Наши успехи прекратились; правда, не было и потерь. Для того, чтобы гибель судов противника продолжалась, следовало осуществлять постановки в совсем иных масштабах, что, конечно же, было не по силам одному полку. Действовавший с конца апреля на театре 36-й МТАП, укомплектованный «Бостонами», являлся минно-торпедным лишь по названию – для боевой работы по прямому назначению он не имел ни соответствующего оборудования, ни подготовленного личного состава. Чтобы подвести окончательный итог деятельности 5-го ГМТАП в мае, следует заметить, что его самолеты совершили 73 вылета, в т. ч. 28 на бомбовые удары, 26 на разведку, три на торпедные удары, 10 на постановку мин, два на выполнение спецзаданий и четыре на прикрытие кораблей. Потери, как уже указывалось ранее, составили четыре Йл-4.

Боевая работа в июне в целом по своему характеру повторяла майскую – многочисленные вылеты на разведку, дневные бомбовые вылеты против конвоев и ночные по портам. Параллельно проходило обучение торпедным ударам, что позволило к 1 июля иметь в составе части 23 обученных низкому торпедометанию экипажа из 25. 29 июня после длительного перерыва пара торпедоносцев вылетела на «свободную охоту», но целей не обнаружила. Бомбардировщикам в море удалось добиться лишь единственного подтвержденного успеха, когда пятерка «Ильюшиных», ведомая лейтенантом В.И.Минаковым, повредила прямым попаданием ФАБ-100 с горизонтального полета немецкий каботажный теплоход «Хайнбург» (378 брт).

Довольно интенсивно велось минирование. Между 17 и 29 июня самолеты полка произвели с этой целью 33 самолето-вылета и сбросили 41 мину (в т. ч. одну аварийно) в устье Днепра (четыре А-1-4), Дуная (18 А-1– 4 и 1 АМГ), на подходах к Констанце (10 АМГ-1) и Сулине (семь АМГ). На одной из мин 2 августа в районе Очакова погиб лихтер «Пьерре», хотя нельзя исключить того, что он подорвался на старых оборонительных постановках 41-го года.

Потери в течение месяца составили три машины: младшего лейтенанта Б.П.Воротынцева, не вернувшегося с воздушной разведки 12 июня, лейтенанта В.И.Минакова, потерпевшего аварию при посадке в тот же день, и лейтенанта В.В.Андреева, не вернувшегося с ночной бомбардировки Керчи в ночь на 13-е. Впоследствии, после возвращения из плена, Андреев утверждал, что его самолет после выполнения задачи был таранен вражеским ночным истребителем, который после этого также упал в Азовское море. Утром, пришедший за немецкими летчиками спасательный катер поднял из воды и Андреева – единственного спасшегося из экипажа Ил-4.

В третьем квартале деятельность полка на вражеских коммуникациях заметно активизировалась, хотя общее число вылетов продолжало оставаться примерно на уровне 60–70 в месяц, т. е. не более трех на один боевой экипаж. Добиться этой активизации удалось за счет сокращения боевой работы на сухопутном фронте – летом 43-го она осуществлялась лишь эпизодически, а с осени и вовсе сошла на нет. Так, в июле из 61 вылета на первом месте по интенсивности были минные постановки (26), на втором – полеты на «свободную охоту» с торпедами (19), на третьем – дневные бомбоудары по кораблям в море или ночные по портам (14).

На воздушную разведку было совершено лишь два вылета. Такое сокращение было, очевидно, связано с появлением в составе ВВС ЧФ специализированного разведывательного полка. Однако, вскоре выяснилось, что при существующей системе, когда разведчики 30-го РАП имели связь лишь со штабом ВВС ЧФ, полученные от них данные из-за большого опоздания не могли использоваться для организации ударов. В результате из 19 вылетавших торпедоносцев 17 вернулись, не обнаружив целей. Только в начале августа организация данного вопроса поднялась на удовлетворительную высоту. С этого месяца вылеты на «свободную охоту» прекратились, полностью уступив ударам по данным воздушной разведки. Вторым тактическим новшеством явился переход от групп торпедоносцев и бомбардировщиков из состава 5-го ГМТАП, к группам, организуемым из состава обоих минноторпедных полков дивизии (в июле 63-я БАЕР была переформирована в 1-ю МТАД). При этом роль торпедоносцев играли «Ильюшины» 5-го ГМТАП, а бомбардировщиков – «Бостоны» 36-го МТАП.

Вот лишь некоторые наиболее характерные примеры ударов, произведенных экипажами флотских Ил-4 в третьем квартале 1943 г.

Вечером 6 июля воздушная разведка обнаружила конвой, идущий в Севастополь с запада. В течение ночи командование ЧФ попыталось развернуть для его атаки три подлодки, а утром организовать удары торпедоносцев и бомбардировщиков. Из лодок в атаку удалось выйти лишь «Щ-201» капитана 3 ранга П.И.Парамошкина. Командир, совершавший первый самостоятельный поход, дал залп из надводного положения на циркуляции, пытаясь поразить две цели. В этот момент он был замечен с румынского эсминца «Марасешти». Суда успели уклониться, а эсминец контратаковал субмарину глубинными бомбами и повредил на ней электромотор. Тем не менее, считалось, что в результате атаки был поврежден один из транспортов (реально конвой включал румынский транспорт «Ардял» и болгарский «Варна»), который, якобы, был обнаружен утром, отставшим от каравана. Вылетевшая шестерка торпедоносцев цель не обнаружила, но это удалось пятерке бомбардировщиков. Несмотря на то, что атака совершалась с высоты около 2000 м, вражеские зенитчики продемонстрировали хорошую меткость. Эсминец «Марасешти» сбил один Ил-4, транспорт «Ардял» – подбил другой, добитый подоспевшими к месту боя истребителями. Погибли экипажи ст. лейтенантов Д.И.Тункина и В.К.Васькова.

Вечером 18 июля самолеты 5-го ГМТАП атаковали конвой в 55 милях от мыса Лукулл. Сначала по нему безуспешно отбомбилась пятерка «Ильюшиных». Спустя два часа для поиска цели в этот же район прибыли торпедоносцы, пилотируемые лейтенантом В.И.Минаковым, старшим лейтенантом В.Ф.Бубликовым и капитаном В.Е.Аристовым. Конвой был обнаружен, но атака не удалась. В момент выхода на боевой курс торпедоносцы атаковал немецкий противолодочный гидросамолет. Торпеды были сброшены неточно, а Аристов замешкался и не сбросил торпеду вовсе. При выходе из атаки он попал в дымку, потеряв своего ведущего и цель.

1 августа командир дивизии Н.А.Токарев приказал атаковать очередной караван силами четырёх торпедоносцев и десяти «Бостонов» 36-го МТАП. Жизнь внесла свои коррективы, в результате чего группа торпедоносцев уменьшилась вдвое. Следующей случайностью стала встреча «Бостонов» с четверкой «Мессершмиттов» вскоре после вылета с геленджикского аэродрома. Один бомбардировщик оказался сбит, остальные в ходе боя сбросили бомбы и вернулись на свой аэродром. В результате караван атаковали только пара Йл-4 В.Ф.Бубликова и А.Р.Ковтуна. Летчики сблизились с целью на небольшую дистанцию, но поразить ее не смогли. Лишь на охотнике «Ксантен» имелись раненые от пулеметного огня. Противник, в свою очередь, также не добился успеха даже несмотря на то, что суда прикрывались пятью истребителями.

Утром 7 августа два звена торпедоносцев последовательно атаковали румынский конвой у Сулины. Первая тройка доложила о потоплении 3000-тонного транспорта, но на самом деле торпеды прошли вблизи канонерской лодки «Гикулеску». Вторая тройка, ведомая капитаном Аристовым (второй вылет в качестве торпедоносца), не имела даже видимого успеха.

1* Тем же указом от 24 июля 1943 г. высшей правительственной награды были удостоены командир 3-й эскадрильи 5-го ГМТАП полка майор Г.Г.Черниченко и штурман полка майор А.Ф.Толмачев.

Постановка боевой задачи. Слева направо: командир 1-й эскадрильи капитан С.М. Осипов, штурман эскадрильи капитан С.П. Дуплий, командир звена старший лейтенант В.Ф.Бубликов, командир 1-й МТАД полковник Н.А.Токарев, командир звена старший лейтенант Н.И.Карбузанов, командир звена старший лейтенант Д.Ф.Бабий, 1943 г.

Вряд ли такой исход боя удивляет. В отчете 1-й МТАД за 3-й квартал 1943 г. без лишних эмоций сказано: «Прицелом ПТН-5 (экипажи торпедоносцев – Прим. Авт.) пользуются только для определения дистанции сбрасывания. Самолет на цель наводит сам летчик, он же определяет и вынос точки прицеливания» (см. ОЦВМА, ф. 149, д. 13136, л.16).

Иными словами, штурман не принимал участия в расчете элементов торпедной атаки, а связанный пилотированием летчик мог наводить лишь крайне примитивно – целился в форштевень. Попасть при таком способе прицеливания можно было лишь с пистолетной дистанции, а вражеские зенитки и истребители, как правило, не допускали этого. Делалось все это не от «хорошей жизни», а потому, что у большинства экипажей штурманы имели лишь самую начальную подготовку, являясь «сержантами военной поры». Более опытные командиры и штурманы эскадрилий летали не часто, только в том случае, если эскадрилья вылетала полным составом, а этого-то, как правило, и не производилось.

В общем, командование полка правильно понимало суть проблемы и методы её решения. Уже в следующий групповой удар 10 августа в составе экипажа Аристова вылетел комиссар полка майор А.Е.Забежанский. Всего тем вечером для выполнения боевой задачи в воздух поднялось шесть торпедоносцев и три бомбардировщика «бостон», однако из-за неполадок по одному самолету из каждой группы было вынуждено вернуться в Геленджик. По замыслу командования торпедоносцы должны были нанести удар двумя звеньями одновременно с бомбардировщиками. На практике все, конечно же, получилось иначе.

Первыми атаковали лишь два торпедоносца из первого звена – ведущего капитана В.И.Федорова и ведомого В.Е.Аристова. И если сброшенная с довольно большой дистанции торпеда Федорова прошла перед целью, то стрелявший с дистанции не более 800 м Аристов добился попадания в машинное отделение немецкого парохода «Бой Федерсен» (6689 брт; быв. советский «Харьков» потопленный немецкой авиацией в Николаеве в 1941 г., но поднятый и введенный в строй). Однако отважному пилоту и его экипажу не повезло: уже в следующую минуту он был сбит прямым попаданием 102– мм снаряда с румынской канлодки «Гикулеску». Почти сразу же вслед за первым звеном атаковали торпедоносцы старшего лейтенанта Н.И.Карбузанова и младшего лейтенанта С.М.Самущенко. При сближении с целью им досталось меньше, но противозенитный маневр первого звена помешал им выйти в атаку. По-видимому, Самущенко освободился от торпеды с большой дистанции, а Карбузанов был вынужден выйти в атаку повторно, уже после того, как он пролетел над конвоем. В последний момент капитан «Бой Федерсена» попытался уклониться от торпеды, переложив руль круто на левый борт, но не тут-то было. Сброшенная с небольшой дистанции торпеда попала в угольный бункер со стороны правого борта (предыдущая торпеда попала в левый).

К сожалению, в ходе длительного маневрирования «Ильюшин» Карбузанова получил многочисленные попадания снарядов малокалиберной артиллерии, в результате чего вышел из строя один из моторов. До базы летчик не дотянул – сел в море, а его поиски успехом не увенчались. В 20:30, спустя восемь минут после атаки бомбардировщиков, поврежденное судно с высоты 1500 м пробомбила пара «Бостонов». По немецким данным, разрывы 16 ФАБ-100 легли настолько близко к правому борту, что вызвали дополнительное затопления шестого трюма. Последним, в 20:43, свою торпеду сбросил отставший от общей группы Ил – 4 старшего лейтенанта В.К.Скробова. Хотя он и наблюдал после атаки столб дыма, успеха ему добиться не удалось, как и находившейся в районе боя субмарине «Д-4», которая произвела четырехторпедный залп по конвою в 20:19.

Впрочем, и без этого судьба «Бой Федерсена» оказалась предрешена. Предпринятая немецким командованием спасательная операция успехом не увенчалась – утром 11 августа пароход затонул. Данный транспорт стал наиболее крупным судном, потопленным черноморской авиацией в годы войны, вторым и предпоследним успехом, одержанным нашими торпедоносцами на данном театре. К причинам одержанного успеха следует причислить не только «партайный наказ» погибшего комиссара, но и очевидные ошибки, допущенные немецким командованием. Зная из данных радиоперехвата, что караван обнаружен нашей воздушной разведкой, оно сочло возможным прекратить его истребительное прикрытие с началом наступления сумерек. Сумерки помогли торпедоносцам подойти незамеченными на сравнительно небольшую дистанцию, а предотвратить атаку одним зенитным огнем корабли охранения просто не успели. К сожалению, все это стало результатом случайного стечения обстоятельств, поскольку ничего подобного в дальнейшем не повторялось.

До конца квартала пилоты 5-го ГМТАП участвовали еще в шести групповых ударах по вражеским конвоям. Все они, за исключением последнего, о чем мы расскажем особо, напоминали друг друга. Как правило, удар осуществлялся силами одних низких торпедоносцев в количестве от двух до шести машин на основании предварительных данных воздушной разведки. Вот описание одного из классических ударов, осуществленных тройкой «Ильюшиных» днем 19 сентября данное Героем Советского Союза В.И.Минаковым в его книге «Командиры крылатых линкоров».

«Три экипажа торпедоносцев заступили в готовность. Ведущим назначен я. День серенький, дождливый, порывистый ветер гонит над аэродромом клочья облаков. Приказание на вылет поступает, как всегда, неожиданно: нанести удар по транспорту, следующему в составе конвоя в Севастополь.

Предварительное решение: атаковать цель с ходу, с разных направлений. Это позволит сковать маневр транспорта, рассредоточить зенитный огонь. Впрочем, бой есть бой. На месте все будет виднее.

Стартуем. Справа от меня летит Дурновцев, слева Ковтун. Пилотирование машин на малой высоте затрудняет болтанка, однако ведомые держат строй уверенно. Подниматься не имеет смысла: скоро район цели.

Конвой обнаружили на встречном курсе. Сигналом подаю команду: разойтись для атаки! Сам, чуть задержавшись, захожу под углом тридцать-сорок градусов к направлению движения транспорта. Расчет на то, что, уклоняясь от атаки ведомых, он подставит мне борт.

Не тут-то было. Дурновцев и Ковтун оттянулись назад и продолжают лететь со мной. Не поняли команды? Под огнем зениток эволюциями самолета вновь указываю – атаковать с разных направлений. Они попрежнему идут за мной.

Выйти из атаки и повторить все сначала? Нет, тут не полигон. Противовоздушная оборона конвоя издали разгадает маневр, и потерь не миновать.

Не знаю, как объяснили себе гитлеровцы наше намерение – торпедировать транспорт с носовых курсовых углов, но маневрировать не стали.

Гибель транспорта «Бой Федерсен» 10 августа 1943 г.

Довернув вправо, чтобы увеличить угол атаки, иду на сближение. Огонь усиливается. Подключаются «эрликоны», пулеметы. Сзади заходят два самолета противника, прикрывающие конвой. – Сброс! Ведомые делают то же.

Транспорт круто поворачивает на торпеды. Наша ошибка очевидна.

Маневрируя, выхожу из зоны огня. Досаде нет предела. Черт знает что! Будто за тем и летели, чтобы нам насажали дырок…

– Панов, доложи на командный пункт: цель уклонилась.

Пошлют других. Нельзя же позволять разгуливать по морю обнаруженному конвою.

На земле мрачно осведомляюсь у ведомых, почему не выполнили, команды.

– Думали, групповой удар…

– А сигналы?

Пожимают плечами: не поняли, было не до того…

И ведь не новички, особенно Ковтун. Привыкли действовать по шаблону.

– Ну ладно, ждите. Научат вас понимать!

Меня – тем более. Как готовить подчиненные экипажи, разрабатывать предварительный замысел. Самонадеянность…

На следующий день на разбор прибыл недавно назначенный на Черноморский флот начальник штаба ВВС полковник Петров. Выслушал наши объяснения, сделал общие замечания по организации торпедных ударов.

Ясно: выводы в письменной форме.

Через день нас с Прилуцким (штурман в экипаже Минакова – Прим. Авт.) вызвали в штаб дивизии, ознакомили с шифротелеграммой. Указывались наши ошибки при атаке, делались серьезные предупреждения.

Само собой, не остались без внимания и Ковтун с Дурновцевым.

Да, миновало то время, когда было простительно "мазать"…»

К этому следует добавить, что по немецким данным безуспешной атаке подвергся конвой (прорыватели минных заграждений «Шпеербрехер 192», «Шпеербрехер 193», ВДВ «F 573», «F 594», «F 559», теплоход «Эсте»), совершавший переход из Констанцы в Сулину. Следовательно, даже вылетая по данным воздушной разведки, торпедоносцы вышли на совсем другую цель. Второй момент, который вытекает из данного описания – ведущий группы торпедоносцев не имел непосредственной радиосвязи с ведомыми и был вынужден пытаться управлять их действиями посредством эволюций. То есть самолеты были радиофицированы, но могли поддерживать связь только через стрелков– радистов, что в условиях боя было весьма не оперативно. Возможность подключать самолетное переговорное устройство СПУ к радиостанции никто не реализовывал.

Пытаясь повысить недостаточно высокую результативность, командование прилагало большие усилия по организации сосредоточенных ударов по конвоям одновременно несколькими группами самолетов. Одна из наиболее крупных попыток имела место 22 сентября. В тот день воздушная разведка обнаружила крупный конвой, шедший из Севастополя в Констанцу. Хотя первое обнаружение каравана состоялось в 06:10, удар состоялся лишь спустя 9,5 часов, уже когда суда подходили к мысу Олинька близ устья Дуная. Многочасовая подготовка не смогла предотвратить кучу накладок. Вылетевший для наведения Ил-4 обнаружил другой конвой, и пока его пилот разобрался в своей ошибке, израсходовал все горючее и вернулся на базу. Вместо запланированных для удара четырех низких и трех высотных торпедоносцев (первый случай применения на ЧФ), пяти бомбардировщиков и трех «Бостонов», выполнявших функции истребителей, в воздух поднялись только три низких и один высотный торпедоносец, три бомбардировщика и два истребителя. Ударная группа без дальнейших происшествий настигла цель.

По немецким данным, первой в атаку вышла тройка низких торпедоносцев (командиры экипажей А.Г.Пресич, А.И.Жестков, Е.А.Лобанов). Их цель оказался румынский минный заградитель «Мурждеску», открывший эффективный огонь из 102-мм орудий и повернувший прямо на самолеты. Торпедоносцы не выдержали огня и освободились от своего груза на дистанции 4000–5000 м. Один из пилотов торпеду не сбросил, резонно посчитав, что залп не имеет шансов на успех. Ведущий ударной группы капитан Н.Д.Саликов сбросил с высоты 700 м парашютную торпеду, однако на немецких судах этот факт остался незамеченным. В заключении свои бомбы (шесть ФАБ-250) с высоты 1800 м сбросила тройка «Бостонов». Экипажи наблюдали взрывы на расстоянии не ближе 200 м от судов. Что заставило атаковать с такой высоты не понятно. Явно не зенитный огонь, который в тот момент был сосредоточен на низких торпедоносцах, и позволил капитану Саликову атаковать с гораздо меньшей высоты. Возможно, отгадка кроется в следующей фразе из отчета 1-й МТАД за четвёртый квартал 1943 г.: «Наивыгоднейшей высотой бомбометания с горизонтального полета по плавсредствам противника является высота 2700–3100 м. С этой высоты прекрасно просматривается цель, угловое перемещение цели достаточно для того, чтобы точно прицелится и осуществить боковую наводку. Как правило, автоматы до этой высоты не достигают и опасность от зенитной артиллерии – только от орудий» (ОЦВМА, ф. 149, д. 13137, л. 16).

Иными словами, недостаточно подготовленным штурманам не удавалось прицелиться при быстром угловом перемещении цели, а опасность от огня зенитных орудий считалась большой «по умолчанию», даже без попытки учета конкретных условий. Возвращаясь же к удару 22 сентября, следует заметить, что в результате удара торпедоносцев считалось поврежденным «судно в 3000 т», которое вскоре переломилось и затонуло. Реально же конвой – минзаг «Мурждеску», танкер «Продромос», тральщики «R 165», «R 205», охотники «Uj 2301», «Uj 2302», «Uj 2304» – никаких потерь не понес. Не понесли их и мы, хотя двум «Бостонам» пришлось вступить в тяжёлый бой с двумя BfllO и парой FW190. По докладу экипажей, один из «фокеров» был сбит.