Текст книги "Герой по принуждению"

Автор книги: Искандер Севкара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В которой мой любезный читатель узнает о том, что может натворить довольно интеллигентный и, в общем-то, скромный человек, если его в течение недели будут регулярно обрабатывать магическими любовными чарами. Вместе с тем мой читатель узнает еще и о том, что мне вновь пришлось распутывать хитроумные и опасные для жизни интриги злобного и коварного Верховного мага Бертрана Карпинуса.

Вчера вечером я завел свой будильник на десять утра и предупредил об этом своих спутников, намереваясь как следует выспаться. Уриэль, не смотря на это, безжалостно разбудил меня в половине восьмого, хотя я уснул, когда уже начало светать, то есть около пяти утра. Ангел бесцеремонно просунул голову в круглое окошко и принялся втолковывать мне, что все обещания нужно обязательно выполнять. Его даже не смутило то, что Лаура еще спала мирным сном и на её лице была запечатлена счастливая улыбка невесты. Открыв глаза, девушка сонно потянулась и встала с постели. Нахал ангел, бесцеремонно разглядывал её и даже не собирался убираться прочь. Качая головой, я сказал ему:

– Ури, на Лауру ты можешь пялиться сколько угодно, но вот я не привык, чтобы меня разглядывали. Будь добр, свали в туман и лучше принеси мне мою черную сумку с колесиками.

Ангел моментально исчез, а я привлек к себе девушку и затащил её под беличье одеяло. Пока Уриэль перероет все вьюки, какое-то время у нас было и мы могли успеть кое-что выяснить между собой. К моей радости сумка, за которой я попросил сходить Уриэля, была основательно завалена среди тюков и вьюков и когда он вернулся, я уже успел показать Лауре свой маленький секрет, с помощью которого любое утро, даже самое хмурое и безрадостное, можно было сделать сказочно прекрасным. Уриэль ввалился в комнату вместе с сумкой и замер с выпученными глазами и недовольно проворчал:

– Михалыч, я думал что ты уже оделся.

– Ури, если бы я спал одетым, то по такому случаю, как этот, обязательно бы разделся. Так что оставь-ка лучше сумку и выметайся отсюда. – Весело облаял я такого нетерпеливого и беззастенчивого ангела – Подожди нас снаружи.

Еще раз покрыв лицо и все тело Лауры поцелуями я, наконец, поднялся на ноги. Встав с постели и быстро одевшись, я открыл свой баул и стал вытряхивать её содержимое, упакованное в фирменные целлофановые пакеты. В основном это были обновки, которые я купил в Москве для своей дочери. Дочурка моя за те годы, что я околачивался в столице, выросла и уже превратилась в девушку, а стало быть и подарки я ей готовил вполне соответствующие её возрасту и желаниям.

Мое путешествие по Парадиз Ланду, явно, затягивалось и мне приходилось теперь, после стычки с триранозавром, только гадать, как все повернется дальше. Поэтому я и решил еще раз воспользоваться подарками, приготовленными для своей дочери. Мне предстояло навести в Микенах приличного шороху и в этот торжественный день я хотел сделать так, чтобы Лаура была очень нарядной и красивой девочкой.

Лаура выбрала для себя открытое, сильно декольтированное, темно-фиолетовое короткое платье без рукавов, все в ярких, малиновых блестках. Платье Лауре очень понравилось, но она выразила сомнение относительно его пригодности в лесной чащобе. Не пришла она в восторг и от лаковых лодочек на узеньком каблучке под цвет платья, считая, что в такой обуви в лесу долго не походишь. К тому же девушка никак не хотела понимать, зачем ей нужно надевать бюстгальтер, де еще и колготки. К трусикам она уже успела привыкнуть и считала их хорошей деталью туалета. Я вежливо пояснил ей:

– Лаура, вообще-то, эти вещи женщины одевают только для того, чтобы мужчины имели потом счастье сами снять с такой очаровательной девушки.

Это объяснение показалось ей вполне логичным и обоснованным и она быстро оделась. Хотя вещи были ей немного великоваты, теперь это не было для меня уже не сколько-нибудь сложной проблемой. Несколько манипуляций с голубым светом, привели её одежду и обувь в полный порядок и теперь они уже не казались взятыми с чужого плеча. Сотворив на стене большое зеркало, я подвел к нему Лауру и показал ей, в кого она превратилась.

По-моему, девушка осталась вполне довольна, во всяком случае, лично мне очень понравилось то, как она теперь выглядела. Не смотря на то, что Лаура была прекрасна и без косметики, я усадил девушку на стул, сделал ей макияж, привел Кольцом Творения её пальчики и ноготки в идеальный порядок и даже покрасил их лаком под цвет темно-бордовой губной помады. Когда Лаура она вышла на веранду, Уриэль громко ахнул и чуть не свалился вниз с перил.

Оседлав Мальчика, Франта и Доллара, мы втроем легкой рысью отравились на центральную поляну Микен, где была свалена такая огромная куча камней, что их вполне хватило бы на то, чтобы сложить если не Нотр Дам де Пари, то уж храм Василия Блаженного точно и никак не меньше. Все взрослое население Микен отсыпалось после тяжких трудов и лишь детвора забавлялась тем, что строила из небольших камней какую-то крепость. Смотреть на этих мальчиков с мохнатенькими ножками и девочек с разноцветными головками, было просто умилительно, но мне в это утро надо было работать.

Слава Богу со мной был Уриэль, самый лучший Карлсон в мире. Увидев в руках у ангела шоколадные батончики, конфеты и шоколадки в ярких обертках, они тотчас подбежали к нему и ангел стал творить самую лучшую магию на свете, сладкую, вкусную и питательную. Уриэль доставал из своей сумки-кенгуру батончик "Марса", "Сникерса" или "Натса", аккуратно открывал упаковку, вытаскивал из нее большую, вкусную конфету вручал её какому-нибудь голышу-карапузу, разглаживал упаковку на ладони и спустя пару секунд в его руке вновь был тугой, увесистый пакетик. Как тот крысолов из города Гаммельна, но только без волшебной дудочки, он увел от камней всех ребятишек и дал мне возможность заняться делом.

Груда камней имела в высоту метров десять и была добрых ста восьмидесяти метров в длину и метров сорок в ширину, так что купальня должна была получиться, очень просторной и вместительной. В основном это был кварцит, гранит и пегматит, но попадались и другие породы камня. Особенно рассматривать камни мне было некогда, следовало поторопиться, так как кентавры уже договорились с Полифемом на счет платы за проезд по мосту и их первые группы начали не такой уж и долгий подъем по шоссе. Памятуя о том, как стремительны кентавры, мне следовало немедленно приниматься за работу, которая не представлялась мне слишком тяжелой.

Разумеется, в лес кентавры войти не посмели бы, так как на опушке их уже поджидали мои друзья, – вудмены и вороны-гаруда, но и держать их на солнцепеке тоже было бы не хорошо. Так что затягивать с постройкой купальни мне вовсе не следовало. Объехав по кругу все наличные запасы стройматериалов, я стал прикидывать, чтобы мне сделать из всего этого добра, – аквапарк с водными горами, стандартный бассейн или что-нибудь эдакое, мудреное.

Пораскинув мозгами, я решил остановиться на эдаком, мудреном, и, не мудрствуя лукаво, быстренько сотворил здоровенное сооружение, похожее на храм Посейдона в Пестуме, только крестообразное в плане и с четырьмя портиками, сориентированное в длину, вдоль ромба лесной поляны. Правда, на том портике, который был обращен в сторону дороги, ведущей на опушку Драконова леса, я изобразил отнюдь не бога морей восседающего на дельфине, а Великого Пана, возлежащего под сенью дерева на пышных снопах сжатой пшеницы.

Пан был не одинок. Он находился в тесных объятьях трех прекрасных дев. Если взобраться повыше, то можно было разглядеть, что у Пана, не смотря на огромные рога и длинную бороду, в плане его мужского начала, все в полном порядке и было сразу ясно что у него все получится. По обе стороны от Пана я расположил в пространстве портика две скульптурные композиции, изображающие любовь во всех её изысканных позах и проявлениях и всех любовниц, которых мне уже довелось видеть в Парадиз Ланде.

В общем, на портике сатиров, эти козлоногие, нежные и ласковые любовники, занимались любовными играми с прекрасными небожительницами: – дриадами, наядами, нимфами и женщинами из человеческого племени. С упором на основное любовное качество сатиров, их нежность, я изваял в камне такое, что этим, в общем-то пуритански настроенным типам, теперь придется поломать свои рогатые головы над тем, что я хотел этим сказать. В моем же понимании сатирический портик являл собой мощный удар, направленный против их строгой нравственности и целомудрия.

В центре второго портика, на противоположном конце храма, обращенного к кафедральному собору Микен, я поставил высокого, стройного ангела, под огромными крыльями которого, тоже царили любовь и согласия, а сам ангел при этом проявлял, чудеса сексуальной изобретательности, где в ход пошло все, вплоть до ангельских крыл. Поэтому суперангела окружило уже не три, а целых пять пылких и страстных любовниц, которым очень нравились его ласки. Остальные ангелы на этом портике, расположившиеся по обе стороны от центра композиции, ни в чем не уступали своему боссу.

Центр третьего портика, который можно было видеть с балконов наших хижин, был отведен громадному кентавру, который стремился доставить наслаждение сразу четырем девушкам. Таким образом я хотел одновременно и потрафить племени конелюдей, и пристыдить этих обормотов за то, что они доставили мне столько беспокойства в степи. Кентавров я изобразил такими мужиками, что даже призадумался, а не перебрал ли я часов с размерами их мужской гордости.

Четвертый портик, выходящий на ту сторону, где недавно разгорелась битва с двуногим драконом, я отвел вудменам. Его возглавлял кряжистый вудмен, точная копия Осляби, в руках которого была всего лишь одна девушка, но ее лицо изображало такую негу, что всем микенкам сразу же должно было стать ясно, кто в их городе на сегодня самый нежный, умелый и заботливый любовник. Остальные вудмены этого портика лишь подтверждали это и на деле доказывали, сколь неистощима на выдумки их любовь.

Получилось неплохо, хотя может быть и несколько эклектично, но ни чуть не хуже, чем на стенах и колоннах храма в Банголоре, который нисколько не смущает индусов. Ну, может быть слишком уж откровенно, так как я черпал вдохновение и образы в Лехиных порножурналах, временами перенося на портики фотоснимки из этих журналов, почти без изменений. То, что на портиках храмовой купальни были изображены все те небожители, которых я уже успел увидеть лично, тоже должно было, по моему замыслу, возыметь свое действие. Таким образом я хотел показать жителям Микен, что их город должен быть открыт для всех.

Сооружение у меня получилось довольно впечатляющим, хотя на его строительство ушло не более часа. Крест храма, при его шестидесяти пятиметровой ширине, имел размеры сто тридцать два метра на сто двадцать шесть метров, а вся постройка имела в высоту в сорок пять метров, хотя фундамент её был относительно невысок, всего лишь три метра.

Двадцатисемиметровые колонны коринфского ордера, располагались группами по четыре штуки по фронту портиков и между ними был огромный портал входа, в который, при желании, мог протиснуться и Полифем. Колонны поддерживали не слишком тяжелую, монолитную крышу, покрытую красной, каменной черепицей. Чтобы не морочить себе голову по поводу расцветки храма, я взял и просто на просто, слегка смешал все камни в кучу, словно пластилин.

От этого однородная, монолитная масса камня приобрела цвет и рисунок красноватой, пестрой яшмы и лишь скульптуры и внутреннюю облицовку бассейна, я сделал однотонными. Для этого мне просто пришлось заранее отобрать несколько больших валунов кварцита розовато-белого цвета и покрасить ими эти детали постройки. Правда, мне пришлось довольно тщательно поработать с оттенками, но труды стоили того и в итоге получилось очень мило. Все небожители имели практически натуральный вид, вплоть до раскрасневшихся ланит пылких любовниц, пестрой масти кентавров, меха вудменов и разноцветных шевелюр сатиров.

Крестообразный бассейн внутри своего храма любви я сделал глубиной в целых двадцать пять метров, со всех сторон, по периметру в него спускались ступени и я намеревался сделать к тому же еще и так, что в нем будет просто невозможно утонуть. Этот бассейн был самой главной деталью храма, а точнее, основным его механизмом, которому я собирался поручить самый важный и ответственный процесс, – радикального омоложения всех райских небожителей.

Отъехав подальше, я внимательно посмотрел на творение рук своих, а точнее своих воспаленных мозгов и Кольца Творения. Лаура осталась очень довольна архитектурным стилем, но была слегка смущена тем, что позы у любовников на портиках, были очень уж откровенные. Про то, что я здесь наворотил, можно было смело сказать только одно: "Такого секса, Парадиз Ланд еще не видел". Еще девушку смущало то, что она узнала себя на всех четырех портиках и нигде она не была в объятьях мужчины-человека. Уриэль, который, в отличие от нее, имел возможность рассмотреть все в деталях, приземлившись, так прокомментировал увиденное:

– Михалыч, нечего сказать, впечатляет… Послушай, а ты точно уверен в том, что я смог бы повторить то, что там изображено? Мне и в голову никогда не приходило, что ангельские крылья можно использовать таким вот образом.

Пожав плечами, я ответил:

– Не знаю, Ури, но лично я обязательно попробовал бы, будь у меня за спиной крылья. Впрочем, в конце концов, это всего лишь мое художественное воображение, так сказать причуда фантазии и поэтическая гипербола, ну, и кроме того, мне не хотелось разрушать стилистику замысла. Ведь каждый мой герой, поставленный в центре композиции, ласкает ровно столько девушек, сколько он, на мой взгляд, может потянуть. Хотя относительно вудменов, я просто хотел сказать, что в сексе важно не только количество, но и качество, что и постарался написать на лице его любовницы.

Уриэль, по-моему, тоже остался доволен и тем, как я его изобразил и тем, чем занимался его каменный двойник.

– Ну и фантазия же у тебя, Михалыч, это надо же такое придумать, ангел и сразу пять потрясающих девчонок. Нет я конечно понимаю, когда одна дриада, попадает меду двух кентавров, это самая большая мечта каждой из этих двустволок, но чтобы ангел и сразу с пятью. Правда, мне немного завидно, что Лаура в лапах этого косматого амбала Осляби, выглядит намного счастливее, чем в моих пернатых объятьях. Хотя, признаюсь честно, Михалыч, изображено все действительно классно! Ты, часом, не скульптор?

– Нет, но я в детстве учился рисовать, а, вообще-то, еще немного занимался компьютерной три де графикой.

Теперь мне предстояло сделать самое главное, подвести к будущей магической купальне воду. Неподалеку от поляны, в лесу, из под огромного валуна бил родник, который был слишком маломощным, чтобы представлять повышенный интерес для микенцев и потому я решил отвести его воды в купальню. Проложить под землей к бассейну трубу, было не очень сложным делом, куда сложнее было заставить воду побыстрее наполнить большой бассейн, но мне и это удалось сделать, так что в итоге я увеличил дебит источника раз в пять-шесть. Вернувшись к "Храму любви", как уже окрестила мою постройку Лаура, я помог этой, смутившейся и пунцовой от моих откровений красавице, спуститься с её магического скакуна и ввел в храм по яшмовым, полированным ступеням.

Остановившись при входе, я начертал на камне первое слово, которое должно было обозначить смысл магической купальни: "Молодость". В бассейн уже с шумом вливалась вода и любопытные мальчики и девочки, на глазах которых был возведен храм, уже стали прицеливаться, как бы им влезть в него. Мне на помощь вновь пришел Уриэль и увел детвору.

Мы же с Лаурой, быстро пошли дальше, обходя храм по его периметру. Под вторым портиком я начертал следующее ключевое, магическое слово: "Любовь", за что тут же получил сладкий, поощрительный поцелуй от Лауры, сияющей от счастья. Третьим словом разумеется, было: – "Здоровье", ну, а четвертым, естественно: – "Сила". Лаура немедленно принялась загибать пальчики:

– Значит так, милорд, если я тебя правильно поняла, для того, чтобы получить от этой магической купальни все по максимуму, нужно сначала войти в нее за молодостью, потом за любовью, потом за здоровьем и уж после всего этого тебе будет обязательно дарована сила?

– Разумеется, дорогая. – Ответил я девушке – Молодость рождает в нас любовь, любовь дает здоровье, а здоровье ведет к силе. Или ты не согласна со мной, Лаура?

– О нет, милорд, ты замечательно сказал.

Посмотрев на девушку, у которой то и дело вспыхивали щеки, когда она вспоминала, в каком виде и с кем она была изображена на всех четырех портиках, я нежно привлек её к себе и, крепко поцеловав, попросил:

– Лаура, зови меня пожалуйста Олегом.

– О нет, милорд, даже не проси меня об этом, так я могу называть тебя только ночью.

Пока мы с Лаурой обнимались возле "Силы", на поляну въехали Великий Пан, священник Милон и Фемистокл. У двух последних, со стуком отвалились челюсти, когда они увидели старого, лысого сатира, показывающего свою мужскую силу сразу трем очаровательным красоткам. Свистнув лошадей, я повел Лауру вниз по ступенькам. Мальчик и Франт прибежали немедленно и, увидев своих приятелей, обычно ходивших у нас под вьюком, заржали весело и радостно, словно не видели их целую неделю.

Подсадив Лауру в седло, я вскочил на Мальчика и мы подъехали к Великому Пану. Старик был лыс, точь-в-точь как на картине Врубеля, бородат, но имел просто великолепное зрение. Увидев на сатирическом портике то, как сатир, весьма смахивающий на него самого, забавляет сразу трех молоденьких девушек игрой вовсе не на той свирели, с которой связывают его имя, он выразил свое впечатление от сотворенного мною "Храма любви" коротко, но очень емко:

– Обалдеть можно!

Мы быстро познакомились и, не дожидаясь того, когда оба микенца придут в себя окончательно, втроем поехали вокруг храма. Пану понравилось все и он совершенно не был шокирован фривольностью скульптурных композиций, а увидев ангела, забавляющего сразу пять красавиц во главе с Лаурой, вообще пришел в восторг.

– Да, пожалуй, даже Фидий не отказался бы пожать тебе руку, сэр Михалыч. Правда, он вряд ли додумался бы до такого, хотя как знать, ему ведь не заказывали построить такой храм.

Фемистокл и Милон ехали позади и о чем-то яростно шептались. Увидев то, что я смотрю в их сторону они примолкли, слезли с коней и поплелись каждый в свою сторону. На поляне, тем временем стали, собираться жители Микен. То, что я уже успел выстроить для них огромную купальню-храм, они восприняли лишь как подтверждение моих магических способностей, но то, что я изобразил на портиках, сразу разделило город на два непримиримых лагеря. Одни считали что я был слишком уж смел, если не сказать резче и точнее, ну, а другие считали что на портиках храма можно было изобразить и кое-кого из них, а не одну только Эку.

По радио Ослябя сообщил мне, что кентавры уже поднялись на плато и собрались на опушке Драконова леса и спрашивал что ему делать. Велев Ослябе вести весь табун в Микены, я скомандовал жителям Микен, чтобы они построились с одной стороны храма и сообщил им радостную весть о том, что к ним в гости пожаловали кентавры. Новость опечалила одних только сатиров, но я быстро объяснил всем собравшимся, что собираюсь вернуть молодость Великому Пану, а потому потребовал, чтобы они немедленно заткнулись и больше не вякали, пока я не применил против них самые жесткие санкции. Сатиры были плотно блокированы своими подругами и не стали рыпаться, да и куда им было деваться, если в Микены тотчас прилетела огромная стая зловредного воронья.

Пока я объяснял микенцам, что от них потребуется, в город въехал почти пятитысячный табун кентавров и то, что все они были безоружны, а потому растерянно глазели по сторонам, несколько успокоило сатиров. На спинах кентаврах сидели их пожилые подруги и некоторые были так стары, что на них было жалко смотреть. Мне пришлось пожалеть о том, что я не открутил с джипа матюгальник, так как мне потребовалось здорово напрячь глотку, чтобы выступить с краткой, торжественной речью и объяснить всем собравшимся, что для полного исцеления им будет необходимо войти в купальню с четырех разных сторон в строгой последовательности, а уж потом они могут лезть в нее, кому как заблагорассудится.

После этого настал черед делегатов. Великому Пану помогли спуститься с магического коня и он первый подошел к Лауре и Уриэлю, чтобы сдать образцы своей плоти. Девушка ловко состригла с его ног немного шерсти, затем седых волос с его груди и головы. В довершении всего она отколупнула несколько кусочков от его огромных рогов. Все эти образцы она складывала в большую позолоченную посудину, которую я, по такому случаю вытребовал у священника Милона, хоть так мне удалось успокоить его.

В довершение всего, Лаура уколола палец Пана и взяла у него несколько капель крови. Затем это же самое девушка стала проделывать с представителем каждой расы небожителей, присутствовавших на площади перед храмом, включая мага Антиноя, которого кентавры привезли с собой буквально силой. Предпоследним в списке делегатов, был ангел Уриэль-младший, а вот самым последним ворон-гаруда Блэкстоун. Микенцы было, зароптали, но Пан сурово прикрикнул на них и они тут же заткнулись.

Наконец, я смог разглядеть кентавров внимательнее, ведь прежде я их видел только на картинках и в бинокль. Правда то, что я видел в бинокль, самым разительным образом отличалось от того, что было изображено в скульптурах и на древнегреческих вазах. В первую очередь это касалось их конеподобия. Кентавры не имели ничего общего с конями, просто тазобедренная часть у них была почти втрое выше или длиннее человеческой и более широкой. Все мужское естество у них находилось как раз там, где ему и было положено находиться у всякого мужчины.

С конями кентавров роднило только то, что спереди от паха, их большие, сильные тела, были покрыты короткой шерстью самой разной масти, вплоть до тигровой. Передние ноги кентавров больше напоминали человеческие, чем лошадиные, хотя они имели чисто лошадиные подкованные копыта, а вот задние ноги были точь-в-точь как у лошадей, хотя длинный торс кентавров был слегка приплющен и вдоль него, от самой спины шла глубокая ложбинка. Собственно говоря, вся задняя часть кентавра, представляла собой, чудовищно разросшиеся ягодицы, которым как раз и понадобилась эта, дополнительная, пара ног. Однако, самым любопытным было то, что кентавры носили на себе нечто вроде одежды, – своеобразную кожаную раковину-гульфик.

Это было понятно, носиться по степи без кожаных трусов, было небезопасным, но уж больно велики размеры были у этого гульфика и я, поначалу, подумал, что это делалось это из чисто эстетических соображений, но когда, повинуясь моему приказу все собравшиеся сбросили с себя одежды, так как магическая купальня просто уничтожила бы их без следа, то я невольно присвистнул от удивления. В своих художественных фантазиях, в которых я, повинуясь необъяснимому азарту, сделал кентавров супер-любовниками, мне так и не удалось переоценить их. Почесав в затылке, я, наконец-то, понял отчего так смутилась Лаура, ведь на портике она страстно целовалась с кентавром, смело оседлав вовсе не его конскую спину.

Пока Лаура стригла волосы и собирала образцы крови на анализы, я вошел в храм и принялся загружать в магическую купальню свои ингредиенты, и в воду полетело все подряд, вплоть до шпанских мушек и валерьянки. При этом я творил такую крутейшую магию, что от воды отскакивали шаровые молнии и в воздухе пахло озоном. Мне пришлось читать по шпаргалке названия тех болезней, которые должна излечивать эта магическая купель и вкладывать в её память все, что она должна была делать небожителями и чем должна их наделять.

На все у меня ушло почти полтора часа и, наконец, я затребовал к себе Лауру с её посудиной. Вывалив все в воду, я произнес последнюю инструкцию и вода в бассейне упокоилась. Теперь мне нужна была первая жертва и желательно подревнее. Спор зашел между Паном, Антиноем и Блэкстоуном. Блэкстоун вообще-то был не против пройти первым, но это было просто смешно, ведь как раз вороны-гаруда меньше всех в Парадиз Ланде нуждались в омоложении и по моему плану должны были пройти через купель последними, а начинать должны были магические существа или маги, но ни Пан, ни Антиной не хотели признаваться, кто же из них старше.

Видя, что выяснение может затянуться невесть на сколько времени, я подал Ослябе знак и вудмены подхватили обоих несговорчивых старцев и мигом зашвырнули в купальню. Из бассейна бабахнула такая струя брызг и пара, что народ невольно попятился назад, а кое-кто и начал креститься. Тут из клубов пара чертом выкатился молодой, обнаженный, мускулистый красавец с длинными каштановыми кудрями и лицом, просто невероятной красоты, и быстро спросил меня:

– Куда теперь входить, милорд?

Объяснив юному Антиною, что теперь он должен сойти на траву и пройти по ней до ангельского портика, где на верхней ступени высечено слово "Любовь", я усмехнулся, а толпа тихонько ахнула, но когда вслед за Антиноем выскочил юный Пан и взбрыкнув копытцами помчался добавлять себе любви, микенцы взревели. Лишь то, что они хотели досмотреть представление до конца, удержало их от того, чтобы немедленно ринуться в купальню. Когда же Пан и Антиной прошли через все четыре портика, жителям Микен и их гостям предстали два могучих, молодых атлета. В наступившей тишине я объявил им, что теперь в заплыве могут принять все желающие и что магическая купальня "Храм любви" лечит все мыслимые и немыслимые хвори, как у взрослых, так и у детей не хуже, чем бывшее четвертое управление Минздрава СССР.

Поспешно отскочив в сторону, чтобы нас ненароком не затоптала толпа, ринувшаяся в купальню, я обнял за талию Лауру и прошел по краю храма к центру бассейна, где прямо из воды били высоко вверх струи фонтанов. От первого входа в бассейн, вода поднималась высоким горбом и бурно клокотала, преображая плоть небожителей и сдирая с них все отвратительные приметы старости. Дряблую кожу, седые космы, изуродованные артритом и подагрой суставы. Поскольку людской напор был весьма велик, то никому в этом клокочущем водном холме, не удавалось задержаться надолго и от него уже поплыли вглубь храмового бассейна, прекрасные, молодые и полные сил и энергии создания.

Огромный молодой, черноволосый кентавр, подхватив на руки свою юную, золотоволосую подругу, молотя воду копытами, плыл к струям фонтана и истошно вопил. Его обгоняли стремительные наяды, которые плыли, волнообразно изгибая свои сильные тела. Лаура запрыгала и захлопала в ладоши:

– Милорд, наяды снова могут плавать! Они действительно стали молодыми! Как это прекрасно, сэр Михалыч!

К нам подошел Уриэль со своей вечной сигаретой в зубах. Ангел не торопился воспользоваться магической купальней, как это сделали наши друзья вудмены, которые теперь затеяли в воде веселую возню с хохочущими наядами и дриадами. Крикнув им, чтобы они прошли через остальные портики, я тоже закурил, укрывая сигарету от брызг воды. Сатиры, кентавры, прекрасные небожительницы, видя, что выйти из бассейна тем путем, через который они вошли, совершенно не представляется возможным, стали выбираться на каменные ступени и, бегом добираясь до массивных колон, спрыгивать на траву, чтобы посуху добраться до ангельского портика, за которым уже также бушевала магическая волна, насыщая тела жаждущих, любовной страстью и удивительными желаниями.

Молодая и прекрасная нимфа, которая вошла в магическую купальню вместе с годовалым младенцем-сатиром, крепеньким красавчиком с круглыми щечками, который орал громко и басовито, подбрасывала его вверх и заливалась счастливым, звонким смехом. Подле нее в воде крутился юный сатир с соломенными кудряшками волос, по лицу которого обильно текли слезы. Лаура шепнула мне, что в Микенах до этого дня, рождалось все меньше здоровых детей и, видимо, это была одна из несчастных матерей, которая даже и не надеялась увидеть свое чадо живым и здоровым. Сатир выбросил из воды свое молодое, сильное тело, взял на руки младенца и помог выбраться из бассейна его счастливой мамаше. Втроем они побежали ко второму портику.

Тем временем, уже на всех четырех концах крестообразной магической купели, бушевали водяные валы и чем больше в купель набивалось народу, тем больше энергии она выделяла. Это тоже было частью моего замысла, согласно которого, все болячки и хвори являлись для магической купальни тем топливом, которое ей требовалось для процесса омолаживания. Перепрыгнув с каменных плит на спину Мальчика, я подхватил на руки Лауру и пустил магического коня медленным шагом.

Проезжая по тропкам-улицам Микен, мы всюду видели счастливые лица и слышали веселый смех. Любовь взяла этот лесной городишко в плен и теперь под каждым кустом, не смотря на то что время было полуденное, можно было найти милующуюся парочку. Моя магическая купальня резко испортила нравы богобоязненных сатиров и они, как и их четвероногие собратья, уже не стеснялись заниматься любовью среди белого дня и к тому же на виду у всех. Да, уж, хотел бы я сейчас посмотреть на того мужика, который смог бы сопротивляться моей любовной магии.

Сатиры были так восхищены тем, что они вновь вернулись в пору своего детства, когда бегали среди лесов Пелопоннеса за быстроногими гречанками, что на радостях открыли свои кладовые и теперь угощали своих гостей, кентавров, с искренним радушием и щедростью. Коньяк буквально лился рекой. Может быть и из-за этого сатиры не были так ревнивы в этот день к своим подругам, когда они, прихватив с собой амфору, садились верхом на кентавров, чтобы уехать с ним совсем недалеко. Пока мы выезжали из Микен, то успели насмотреться всякого и потому Лаура, хотя она и не проходила через магическую купель, изрядно начиненную всяческими афродизиаками, стала все сильнее и требовательнее ласкать меня, хотя я всего лишь хотел посмотреть на останки тиранозавра.

Чтобы мне, все-таки, удалось попасть к тому месту, где мы завалили эту грозную и свирепую зверюгу, нам пришлось часа на три остановиться возле небольшого холмика, макушка которого была свободна от зарослей папоротников и вся поросла толстым слоем мягкого мха. Пожалуй, еще никогда моя юная охотница не была столь смела в своих желаниях и столь очаровательно бесстыдна. После этой остановки Лаура уже не захотела одевать на себя ничего, кроме красных туфелек-лодочек на таких неудобных для леса каблучках.