Текст книги "Пропало лето. Спасите утопающего."

Автор книги: Исай Кузнецов

Соавторы: Авенир Зак
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Появился. Аппетит.

– Мы только что обедали, но котлетку я могу дать.

– Две.

– Две?

– Даже три.

Тётя Саша удивлённо смотрит на Жеку.

– Давай, давай, давай! – кричит попугай.

Валерий на чердаке, сидя на полотнянке, с аппетитом ест котлеты и пирожки. Жека невесело смотрит на него.

На кухне возле плиты стоят тётя Саша, тётя Даша и тётя Маша.

– Не понимаю, – удивляется тётя Саша. – Куда испарились котлеты?

– Я дала мальчику котлетку. Он был голоден, – не глядя на сестру, говорит тётя Даша.

– Одну?

– Три.

– И я три, – говорит тётя Маша. – Значит, шесть.

– И я две, – испуганно смотрит на неё тётя Саша. – Мальчик съел восемь холодных котлет!

– И четыре пирожка, – негромко замечает тётя Даша.

– Десять, – подсчитывает тётя Маша. – Я дала ему шесть пирожков. И куриную ножку.

– Восемь котлет и двенадцать пирожков, – говорит тётя Саша. – Несчастный ребёнок, что с ним будет?! Восемь котлет, двенадцать пирожков и куриная ножка… – в ужасе произносит она.

На участок тётушек пробираются знакомые собаки. Они подлезают под забор, протискиваются между поломанными планками, бегут к задней стороне дома…

Валерий из чердачного окошка бросает собакам еду. Собаки, визжа и отталкивая друг друга, растаскивают кусочки котлет и пирожки.

Тётушки выбегают из дома, разгоняют собак.

– Валя! – кричит тётя Саша.

– Валька! – кричит тётя Маша.

– Валечка! – кричит тётя Даша.

Валерий, услышав своё имя, выглядывает из чердачного окна, а Жека из окна своей комнаты. Они переглядываются, и Валерий тут же прячется.

– Я, – кричит Жека. – Я тут.

– Это ты кормишь собак? – спрашивает тётя Саша.

– Я… Я не кормил.

– Валя! – строго говорит тётя Даша.

– Да, я забыл… наверно, это я… – говорит Жека.

– У него добрая душа, – улыбается тётя Саша. – Теперь я понимаю, кто съел эти злополучные котлеты.

Тётушки разгоняют собак. Тётя Саша выпихивает из калитки знакомую немецкую овчарку.

– Товарищ Муравей! – кричит тётя Даша проходящему мимо милиционеру. – Возьмите вашу Стрекозу!

– Плохо дело, плохо, – откликается Муравей. – Прожорлива больно. Дома весь день кормят. Всё мало. По чужим домам побирается. Пошла отсюда! Домой!

Стрекоза, поджав хвост, побежала по улице.

Муравей закурил, ухмыльнулся. К калитке подошли все тётушки.

– Племянника вашего видел. Богатырь!

– Ну да, – смеётся тётя Маша. – Косая сажень… Что вы такое говорите, товарищ Муравей, какой там богатырь.

– А то и говорю, рослый парень, эка вымахал! Для своих лет – великан!

– Что вы, что вы! – говорит тётя Саша. – Он совсем маленький.

Муравей захохотал.

– Валька-то ваш маленький?! Повыше меня будет. Где сам-то? Валерий!

Муравей посмотрел наверх.

Из чердачного окна выглянул Валерий и тут же скрылся.

Тётушки посмотрели наверх.

Из своего окна выглянул Жека, но Муравей его уже не видит.

– Хорош парень, красив, волос светлый, чистая солома.

Тётушки переглянулись, пожали плечами.

– Вы его с кем-то спутали, – говорит тётя Даша.

Муравей сердито фыркнул:

– Ничего не путаю. Сами поглядите. Валерий!

Снова на мгновение в чердачном окне появился Валерий.

– Вот он, глядите, пожалуйста.

Муравей победоносно взглянул на тётушек. Тётушки посмотрели наверх и снова увидели Жеку.

– Это вы поглядите! – говорит тётя Маша.

Муравей рассердился:

– Нечего мне глядеть! Я ещё с ума не сошёл. Пригляделись бы сами к племяннику, какой он масти. Я на зрение пока не жалуюсь.

– Вы бы лучше, товарищ Муравей, чем спорить с нами, – говорит тётя Даша, – навели порядок. Появился какой-то хулиган. Разбил в школе стекло. Гоняет по Курепке собак! Отчаянный хулиган!

– А какой он из себя? – заинтересовался Муравей.

– Большой такой! – говорит тётя Даша. – Здоровенный громила.

– От меня не уйдёт, – ворчит Муравей. – Возьмём на заметку.

И, ворча: «Плохо дело, плохо», Муравей уходит.

Жека поднялся на чердак.

Услышав чьи-то шаги на лестнице, Валерий спрятался в большом старом сундуке. Жека подошёл, открыл крышку сундука и решительно сказал:

– Валька!.. Всё. Хватит! Иди признавайся!

– Сам признавайся! – ворчит Валерий.

– Ты племянник, ты и признавайся, – сердится Жека.

Валерий встал, прошёлся по чердаку.

– Надо удирать в Москву.

– Бежим! – соглашается Жека.

– А где взять деньги на дорогу? Мама все деньги тёткам перевела.

– Мой дед через неделю обещал деньги выслать.

– Через неделю?

Валерий глазом опытного человека оглядел чердак.

– Неделю мы тут продержимся, – сказал он.

Жека посмотрел на искорёженный велосипед.

– А велосипед?

– Велосипед я починю. А ты каждый день ходи на почту!

Утро. В передней никого нет, Жека спускается по лестнице, идёт к выходу, у зеркала стоит тётя Даша.

– На тренировку? – спрашивает тётя Даша.

– На тренировку, – поспешно отвечает Жека и выходит за дверь.

– А что же ты не берёшь велосипед? – спохватилась тётя Даша.

– Ах да, извините.

Жека покорно двинулся назад.

Из кухни выходит тётя Саша. В руках у неё чайник. Из дырочек тонкими струйками льётся вода.

– Прохудился старичок! – смеётся тётя Саша.

– Выброси этот хлам, – говорит тётя Маша, появившаяся с террасы.

– Хлам! – сердится тётя Саша. – Его дядя Коля привёз из Тулы. Он же медный! Надо отнести его Ивану Максимовичу запаять, – заканчивает она.

Тётя Даша посмотрела на Жеку.

– А Валя не обидится? Он бы мог сам запаять.

– Мог бы… Конечно. Но я не обижусь. Можете отнести, – говорит Жека.

– Нет, подожди! – говорит тётя Даша. – Скажи честно, Валерий, тебе ведь хочется самому запаять чайник, верно?

Жека помялся, но, встретив взгляд тёти Даши, кивнул головой.

– Да, хочется.

– Вывод вы можете сделать сами, – говорит тётя Даша. – Если ребёнок что-то умеет, нельзя лишать его инициативы.

– Да о чём разговор – запаять чайник, – осмелел Жека. – Подумаешь, чайник! Я дома всё сам делаю – лампочку ввернуть или пробки перегорели… Чайник, пожалуйста, я запаяю, только инструмент я не захватил, – улыбается Жека. – Так что уж несите чайник… этому… паяльнику… Я не обижусь. Несите.

– Инструмент есть, – говорит тётя Маша. – Пошли!

– Куда? – испугался Жека.

– На чердак, – говорит тётя Маша. – Пошли!

По лестнице вслед за тётей Машей идут тётя Даша, Жека и тётя Саша со старым медным чайником.

Жека бросается вперёд. Он обгоняет тётю Машу и тётю Дашу, заслоняет дверь, ведущую на чердак.

Но тётушки не обращают на него внимания.

Тётя Маша вставляет ключ и открывает соседнюю дверь.

– Иди сюда.

Вслед за тётушками Жека входит в мастерскую и видит верстак, тиски, аккуратно развешанный по стенке инструмент. Здесь же стоит старый велосипед, у которого переднее колесо больше заднего, на стенах афиши старых велосипедных гонок…

– Всё это в твоём полном распоряжении, – растроганно говорит тётя Маша. – Это мастерская дядя Коли.

Жека испуганно смотрит на инструменты.

– Вот дырочка, – говорит тётя Саша. – У носика. Видишь?

– Вижу. Дырочка.

– Вот канифоль, – показывает тётя Маша. – Соляная кислота, если понадобится, а вот здесь – олово. А здесь – паяльники.

– Паяльники хорошие, разные… – бормочет Жека.

– Коля любил этот… маленький, – говорит тётя Саша.

– Я тоже люблю… маленькие, – говорит Жека, поглядывая в щель перегородки, отделяющей его от Валерия.

– А вот… примус, – говорит тётя Саша.

– Ну, не будем тебе мешать, – говорит тётя Маша. – Пойдём, Сашенька.

– А я хотела бы посмотреть, – говорит тётя Даша. – Ты не возражаешь. Валя?

– Нет. Не возражаю. То есть нет, – говорит Жека, поглядывая на стенку. – Возражаю. Я не люблю, когда смотрят… Лучше я сам…

– Понимаю, понимаю тебя, – говорит тётя Даша. – Сама терпеть не могу, когда заглядывают из-за спины, если я что-нибудь делаю.

Тётя Даша вышла из мастерской и приоткрыла дверь на чердак. Жека бросился к ней.

– Куда вы? – испуганно закричал Жека.

– Опять кто-то не запер чердачную дверь, – говорит тётя Даша.

Щёлкнул ключ в замке.

Валерий притаился, распластавшись у стены.

Тётушки спустились вниз.

– Валя, – шепчет Жека, заглядывая в щель. – Валя, мы пропали. Тебя заперли. А я должен паять. Понимаешь, паять! А как паять?

В щели появился глаз Валерия.

– Не бойся. Запаяем.

– Запаяем… тебе хорошо… а я не умею.

– Не ной, – говорит Валерий. – Канифоль есть?

– Есть.

– Олово?

– Вот оно.

– Паяльник?

– Вот он. Старинный.

– Налей бензин, разогрей горелку, – командует Валя.

Жека налил бензин, поджёг его. Примус вспыхнул короткой вспышкой и зачадил. Лицо Жеки покрылось сажей.

Валерий в досаде отвернулся. На его лице, в том месте, которым он прижимался к щели, обозначилась, словно маска, чёрная полоса сажи.

– Нагрей паяльник! – приказал он Жеке.

Жека положил паяльник на примус.

– Сначала зачистить надо! – командует Валерий. – Бери напильник!

Жека берёт напильник и, сделав несколько резких движений, отрывает у чайника носик.

Валерий схватился за голову.

– Ну, что, что мне с тобой делать?! – кричит он. – Человек живёт в двадцатом веке и ничего не умеет! Белоручка! Маменькин сыночек! Что у тебя по труду?

– По труду… тройка! – лепечет Жека.

– Не ври, двойка! – рассвирепел Валерий.

– Честное слово, тройка. Была двойка, – признаётся Жека. – А потом Николай Иванович сказал: «Вот тебе тройка и чтобы я тебя больше в глаза не видел».

– Ты у меня запаяешь чайник, запаяешь! Весь дом запаяешь! Я тебя всю Курепку заставлю запаять! Бери паяльник!..

Жека лихорадочно орудует раскалённым паяльником. Паяльник опускается то в канифоль, то в кислоту, то просто в воду. Короткие вспышки и шипение сопровождают эти манипуляции.

Валерий руководит действиями Жеки.

– Потри паяльник о канифоль… Теперь поднеси к олову… Теперь к чайнику!

Жека пристраивает к чайнику носик… обратной стороной.

– У-у-у! – стонет Валерий. – Начинай всё сначала!

Раскалённый паяльник мечется между чайником, оловом, канифолью. От усердия Жека свесил язык набок.

– Налей воды! – кричит Валерий.

Жека наливает в чайник воду из ведра.

– Запаял! Запаял! – кричит Жека.

Мастерская в чаду. Из-за спины у Жеки поднимается струйка дыма. Жека оборачивается. На локтях рубашки, на животе – прожжённые дыры.

– Ты горишь! – кричит Валерий.

Он срывает со стены огнетушитель и подбегает к загородке.

– Запаял! Запаял! – не унимается Жека. – Сам запаял! Вот этими руками. Ну, чего ещё чинить-паять?

Валерий направляет из огнетушителя тугую струю.

Счастливый Жека, не выпуская из рук чайника, вертится под струёй огнетушителя.

– Запаял!

Тётя Даша в кухне вешает ключ от чердака на гвоздик у двери.

– Почему-то я одна думаю о том, что чердак должен быть закрыт, – говорит тётя Даша.

– Чердак… – задумчиво говорит тётя Маша. – А почему Валька так странно себя вёл? Он бросился к чердаку с таким испугом…

Вниз по лестнице с чайником стремительно сбегает Жека.

– Чинить! Паять! – кричит он радостно. – Точить ножи, ножницы, бритвы править!

В коридор выбежали тётушки.

– Запаял! – радостно говорит тётя Даша.

Тётушки рассматривают чайник.

– Несколько грубовато, – говорит тётя Маша. – Но, общем, терпимо.

– Умница, – говорит тётя Даша.

– Хорошая пайка, – говорит тётя Саша.

– Сам запаял! – торжествующе кричит Жека. – Вот этими руками! Ну, чего ещё чинить-паять?! Какие у вас там ещё чайники-пайники? Кастрюли, самовары – всё запаяю! Всё несите! Соседям скажите – пусть несут! Всё запаяю!

Восхищённо смотрят на Жеку тётушки.

У террасы дома тётушек выстроилась очередь – соседи принесли для починки всякое старьё. Старушка держит старый граммофон с огромной трубой. Женщина в белом платочке принесла старый примус без ножек. Длинный худой паренёк тащит на плече старинные кабинетные часы в огромном деревянном футляре. Тётя Даша принимает вещи и складывает их на террасе.

Появляется Жека. Он смотрит с ужасом на вещи, сложенные в кучу.

– Это всё… паять? – спрашивает он в ужасе.

– Почему паять? – улыбается тётя Даша. – Керосиновую лампу надо переделать на электрическую, в часах лопнула пружина, а граммофон…

– Дарья Ивановна! – обращается к тёте Даше маленький человечек в чесучовом костюме. – Может быть, ваш, так сказать, вундеркинд исправит мой, так сказать, «Ундервуд»?

Тётя Даша обернулась к Жеке. Жека тупо уставился на машинку.

– У моего «Ундервуда», – шепелявит владелец машинки, – западает несколько важных букв, а именно – щ. Чиж.

Но буквы эти он произносит так, что вместо щ и ч слышатся с и ц, а ж звучит как з.

– Какие буквы? С, ц и з? – переспрашивает тётя Даша.

– Я же сказал, кажется, ясно – щ, ч и ж.

– Оставьте, – говорит тётя Даша. Валерий посмотрит вашу машинку. Посмотришь? – оборачивается она к Жеке.

Жека покорно кивает головой.

На террасе за обеденным столом сидит Валерий. В те редкие минуты, когда дома нет никого из тёток, он выбирается из своего заточения. Сейчас он обедает, с удовольствием обгладывая куриную ножку.

Решив, что у Валерия после сытного обеда настроение улучшилось, Жека робко напоминает:

– Валя! У нас очень много работы.

– Много работы… – ворчит Валерий. – Раскричался на всю Курепку: «Чиню, паяю…»

– Валя! – терпеливо продолжает Жека. – В четыре часа придут за примусом, в шесть за керосинкой. И потом ещё глобус…

Но, увидев, что Валерий начинает сердиться, поспешно добавляет:

– Ну, глобус не к спеху. Глобус к началу учебного года.

Валерий не выдержал:

– Ты что же думаешь, я до начала учебного года буду сидеть на этом чердаке? Через неделю мы будем в Москве.

– А как же машинка?

– Машинку починю…

Валерий потянулся в кресле.

– Хорошо, что тётки днём на работе. Днём ещё можно кое-как жить, – сказал он, разворачивая газету.

И в то же мгновение в саду раздались голоса тётушек:

– Валя! Валька! Валерий!

Валерий вскочил и как пуля взлетел по лестнице на чердак.

На столе на террасе сложены ласты, маски и трубки для подводного плавания, охотничье ружьё, рюкзаки, надувные матрасы, удочки, спиннинги.

Тётушки счастливо улыбаются. Перед ними стоит Жека.

– Валька, радуйся! – восклицает тётя Саша.

– Начинается настоящий отдых, – объявляет тётя Даша.

– Мы взяли отпуск! – сообщает тётя Маша. – Завтра отправляемся на охоту.

– Ну что ты. Маша, сначала на рыбалку, – говорит тётя Саша. – Правда, Валя?

– Я думаю, что начинать надо с подводного плавания, – говорит тётя Даша. – Подводный спорт – это главное!

– Озёра у нас дивной красоты, – говорит тётя Саша. – И рыбы… рыбы пропасть!

– Вода прозрачная, – подхватывает тётя Даша. – Нырнешь в маске – ну просто сказка. Коряга, обыкновенная коряга кажется каким-то спрутом, осьминогом, кальмаром… А раки? Какие раки! Немыслимой красоты раки!

– В лесу зверья сколько угодно, – говорит тётя Маша, – Стоит только вскинуть ружьё… Бац! И утка твоя! Одним словом, довольно торчать дома, мы покажем тебе настоящую Курепку!

Тётушки и Жека идут цепочкой вдоль берега реки. У них – ружья, удочки, рюкзаки, А через несколько минут они стоят по пояс в воде в масках для подводного плавания. Они машут руками Жеке. Жека делает шаг вперёд, скрывается под водой. Потом из воды появляется трубка. Бьёт фонтан…

Тётушки и Жека сидят с удочками на берегу. Клюёт у тёти Маши, клюёт у тёти Даши, клюёт у тёти Саши. У Жеки не клюёт.

Дёргает удочку тётя Маша – рыбина на крючке!

Дёргает удочку тётя Даша – рыбина побольше.

Дёргает удочку тётя Саша – рыбина ещё больше.

Жекин поплавок ныряет под воду. Жека дёргает и вытаскивает подлещика. Рыба блеснула на мгновение в воздухе, сорвалась и шлёпнулась в ведро, висящее над костром.

По колено в воде идут через болото тётушки в штанах и высоких резиновых сапогах. Все трое прицеливаются и стреляют. Жека стреляет с небольшим опозданием. Падают сверху убитые утки. Одна, другая, третья, четвёртая…

Валерий с чердака смотрит в бинокль и видит: идут тётушки и Жека. Вёдра с рыбой, ягдташи, полные дичи, охапки цветов…

Валерий отбросил бинокль и, заложив руки за спину, сердито зашагал по чердаку; увидал Жекин велосипед, стоящий вверх колёсами, подошёл к нему, резко крутанул педаль и, приложив палец к колесу, стал проверять исправность обода.

Из-за двери донеслось жалобное мяуканье Жеки.

– Ладно, заходи, – сказал Валерий, не оборачиваясь.

Вошёл Жека с большой связкой рыбы.

– Валька, там за плотиной рыба клюёт как ненормальная. Это всё я! – захлёбываясь от счастья, зашептал Жека. – А тётя Даша на живца поймала такую щуку – килограмма три.

Валерий мельком взглянул на рыбу и недовольно поморщился.

– А ершей видимо-невидимо! – продолжает Жека. – Мы их просто не брали. Снимаешь с крючка и в воду – пусть живут.

Жека повесил рыбу на гвоздик, вбитый в балку, надел фартук и стал зажигать примус.

– Знаешь, – продолжает Жека, – оказывается, тётя Маша в тысяча девятьсот тридцать пятом году была чемпионом области по стрельбе. Она по тарелочкам стреляла.

Жека стал качать насос примуса. Его распирали новости.

– А завтра мы идём в пещеры, – сообщил он торжественно.

– Кто это «мы»?

– Ну мы… я и… тёти.

– «Тёти, тёти»! Какие тёти?!

– Мои… твои… ну… наши… – запутался Жека и вдруг грустно добавил: – Ты не сердись, пожалуйста. Но я иногда про всё забываю, и мне кажется, что это действительно мои тёти. Мы ошиблись. Они хорошие.

Валерий вскочил, ударил кулаком по балке.

– Откуда я мог знать, что бывают такие тётки! Такие спортивные тётки!

Жека положил паяльник на примус.

– Всё. – Валерий забегал по чердаку. – Я не могу больше тут оставаться! Ты пойдёшь сегодня на почту и узнаешь, не пришли ли деньги от твоего деда!..

– Сегодня… я хотел… паять.

– На почту! Слышишь, на почту! И сейчас же! Немедленно!

Жека снял фартук, взял связку рыбы и понуро пошёл к выходу.

– Знаешь… – Он обернулся, вспомнив что-то. – Тётя Саша любой костёр зажигает одной спичкой…

– На почту!

– Иду…

Небольшой зал почтового отделения. Жека подошёл к стеклянной перегородке, просунул голову в окошко.

За столом старичок в чесучовом костюме проверял номера лотерейных билетов. Пожав плечами, он вернул их Муравью, выглянувшему из соседнего окна.

– Скажите, пожалуйста, – начал Жека, – не приходили деньги Дарье Ивановне, Марье Ивановне или Александре Ивановне?

– А-а… – От радости старичок привстал. – Это вы?! Товарищ Муравей, вы знакомы с этим замечательным молодым человеком?

Муравей внимательно посмотрел на Жеку.

– Знакомы, – многозначительно сказал Муравей.

– Он починил мою пишущую машинку. Западали ч, ж и щ, а он починил и сделал всё очень тщательно, только чуть-чуть западает ещё ф. Но это не страшно, ф – это такая буква… подумаешь, ф… – И старичок повернулся к Жеке: – А деньги… Если придут деньги, их принесут домой.

– Спасибо, – сказал Жека и, косясь на Муравья, быстро выскользнул в дверь.

Муравей проводил его подозрительным взглядом и спросил:

– Кто такой, а?

Старичок выглянул из окошка.

– Замечательный мальчик, племянник наших девочек – Даши, Маши и Саши.

– Племянник? – удивился Муравей. – Не может быть! Ведь у них один племянник – Валерий!

– Ну конечно, это и есть Валерий, – убеждённо подтвердил старичок.

Муравей подозрительно посмотрел на дверь, в которую вышел Жека…

Поздний вечер. Над Курепкой – гроза. Льёт проливной дождь. Валерий на чердаке переставляет свою полотнянку на сухое место. В старое корыто, в кастрюли и тазы, принесённые соседями для починки, капают струйки воды.

В столовой тётушки и Жека. Жека читает, лёжа на кушетке животом вниз. Тётя Даша переводит на кальку рисунок для вышивания. Тётя Саша перебирает на газете гречневую крупу. Тётя Маша у стола с настольной лампой просматривает рентгеновские снимки и делает записи в историях болезни. Вспыхивает за окном молния. Гремит гром. Тётя Даша вздрагивает.

– И так жутко, – говорит тётя Даша, – а ты ещё свои скелеты тут разложила.

– Не ворчи, Дашенька, – говорит тётя Маша. – Занимайся своим рукоделием и не мешай мне работать.

– Я преподаю не рукоделие, а домоводство, – сердится тётя Даша. – Сколько раз я тебе говорила.

За дверью послышался шум, и тётя Саша вышла из комнаты.

На крыльце стоит Муравей в дождевом плаще. Рядом с ним Стрекоза.

– С дождичком, как говорится, – отряхивая плащ, произносит Муравей.

– Здравствуйте, товарищ Муравей, – приветливо кивает тётя Саша.

Жека услышал имя Муравья, испуганно вскочил с кушетки и быстро пошёл к двери.

– Я пойду… Устал… Спокойной ночи…

Он выскользнул из комнаты в тот момент, когда вошёл Муравей. Муравей подозрительно поглядел ему вслед.

– Плохо дело, плохо, – говорит Муравей.

Тётя Маша отложила рентгеновские снимки и удивлённо взглянула на Муравья.

– Есть такое предположение, – поглядывая на дверь, негромко говорит Муравей, – что племянник этот – не ваш племянник.

– Что вы такое говорите, товарищ Муравей! – покачала головой тётя Даша.

– Имею к вам несколько вопросов, – строго говорит Муравей. – Вопрос первый. Вы говорили, что племянник у вас длинный? Говорили. А этот?!

Муравей внимательно посмотрел в глаза тёте Саше.

– Видите ли, товарищ Муравей… – говорит тётя Саша. – Мы ведь раньше его не видели, а его мать, наша сестра Надя, женщина миниатюрная, поэтому, естественно, Валерий кажется ей довольно рослым.

– Допустим, – говорит Муравей и обращается к тёте Маше: – Вопрос второй. Известно, что волосы у вашего племянника русые. Говорили вы, что волосы у него русые?

– Да, – вздохнула тётя Маша. – Я тоже думала, что он светлый. Но, знаете, волосы такое дело… Я сама была в детстве блондинкой, но, как видите, вот с годами потемнела.

– Вот именно, с годами, – многозначительно говорит Муравей и обращается к тёте Даше: – Вопрос третий. – Куда девалась родинка на щеке вашего предполагаемого племянника?

– Да, да… – огорчённо вздохнула тётя Даша. – Родинки нет. Нет родинки.

Муравей торжествующе посмотрел на тёток.

– Вот в том-то и дело, родинки нет!

Тётушки переглянулись.

…Жека прибежал на чердак к Валерию.

– Плохо дело, плохо! – быстро зашептал Жека, невольно повторяя поговорку Муравья. – Милиционер пришёл.

– Какой милиционер?

– Который видел, как я деньги спрашивал. Он с ищейкой пришёл.

Муравей прошёлся по комнате.

– И, наконец, вопрос последний, – сказал он таким тоном, будто готовился нанести решительный удар. – Знаете ли вы, что этот молодой человек, ваш так называемый племянник, заходил на почту и справлялся насчёт ваших денег?

Тётушки снова переглянулись.

– Плохо депо, плохо, – сказал Муравей, – А ну-ка позовите вашего племянника.

– Валя! – крикнула тётя Даша. – Валечка!

В дверях появился Жека.

– Вот он, наш племянник, – сказала тётя Саша.

Муравей кивнул.

– Так. А другого племянника у вас нет?

– Извините, – улыбнулась тётя Даша, – другого нет.

Жека держался подальше от Муравья, прячась за тётушками.

А Муравей, подумав, сказал:

– Выходит, у вас на чердаке скрывается какой-то мазурик.

Валерий, держа в руках большой эмалированный таз, идёт к слуховому окну, чтобы вылезти на крышу… Но оступается, попадает ногой в корыто, оно с грохотом опрокидывается.

– Слышите? – Муравей показал пальцем на потолок. – Что это?

– Что-то упало на чердаке, – испуганно сказала тётя Даша.

Жека от испуга прикусил язык.

Муравей направился к лестнице. Стрекоза побежала впереди, натянув поводок.

По лестнице быстро поднимаются Муравей и тётушки. Жека, всё ещё стоявший внизу, вышел наконец из оцепенения.

– Куда вы?! – закричал Жека. – На чердаке никого нет.

Он быстро побежал по лестнице и закрыл дорогу Муравью.

– Попрошу, – строго говорит Муравей и подталкивает Жеку в одну из дверей. – Попрошу закрыть дверь и не выходить из комнаты!

Он спокойно поднялся по лесенке, заглянул в темноту чердака, увидел открытое окно, за которым хлестал дождь.

– Окно было открыто? – спрашивает он у тётушек.

– Закрыто, – растерянно отвечает тётя Саша.

Луч электрического фонарика медленно скользит по дощатой стенке и натыкается на дверь, ведущую в мастерскую.

– Дверь была закрыта?

– Открыта! – говорит тётя Даша.

Фонарик освещает большую щеколду и замок.

– Ключик, пожалуйста!

– Ключ был здесь, на гвоздике… – говорит тётя Саша.

На гвоздике ключа нет.

– Ну, извините…

Муравей склонился над замком и через мгновение снял его вместе с щеколдой и гвоздями, отдал тёте Даше.

– Стрекоза! – позвал он собаку и распахнул дверь в мастерскую.

Луч света вырывает из темноты верстак с инструментами и знакомым нам примусом, скользит по стенам, по старинному велосипеду дяди Коли, натыкается на старое кресло.

– И здесь никого нет! – говорит Муравей.

Он подошёл к слуховому окну, за которым бушевал ливень, и неожиданно скомандовал:

– Стрекоза!

Овчарка прыгнула в слуховое окно. Муравей прислушался.

Стрекоза осторожно идёт по скользкой крыше. Заметив собаку, в нише второго окна зашипела кошка. Стрекоза не обращает на кошку никакого внимания. Доходит до трубы. За трубой сидит Валерий, держа над головой опрокинутый таз. Капли звонко стучат по тазу. Стрекоза глухо зарычала и двинулась на Валерия. Валерий опустил таз. Стрекоза узнала Валерия и завиляла хвостом. Муравей прильнул к слуховому окну. За окном запаяла Стрекоза. Муравей высунулся в окно и тут же отпрянул. С крыши, шипя, на чердак влетела взъерошенная кошка. В окно просунулась оскаленная морда Стрекозы.

На террасе Муравей прощается с тётушками.

– Плохо дело, – говорит Муравей. – Странно. Если этот ваш племянник действительно ваш племянник, то кого же я к вам направил? – недоумевает он. – Кто же тогда этот паренёк с собаками? И почему он был на вашем чердаке? Ну, извините.

И Муравей раскрыл дверь. Блеснула молния. Послышались зловещие раскаты грома. Гроза не унималась.

– Жека! Жека! Жека! – вдруг закричал попугай.

Тётушки удивлённо переглянулись.

В спальне тётушек. Все трое в длинных ночных рубашках. Тётя Маша сидит на кровати и курит. Тётя Даша ходит по комнате. Тётя Саша гладит наволочку, потом надевает её на подушку.

– Во всём этом есть что-то неясное, – говорит тётя Маша. – Зачем Валька справлялся на почте о деньгах?

– Да, да, – соглашается тётя Саша. – Очень странно…

– И почему Муравей так уверенно говорит, что видел у нас на чердаке какого-то другого мальчишку? – удивляется тётя Даша.

– Всё это очень странно, – говорит тётя Маша.

– Чердак… – всполошилась тётя Саша. – Я забыла закрыть чердак!

Вниз по лестнице, крадучись, спускается вымокший Валерий. Он подходит к комнате Жеки, бесшумно скрывается за дверью.

Тётя Саша в халате поверх рубашки, с утюгом в руках выходит в коридор, оставляет утюг на столике рядом с комнатой Жеки, спускается вниз, закрывает на ключ дверь на террасу, поднимается по лестнице на чердак, запирает его, спускается вниз и вдруг замечает на полотняной дорожке, лежащей на ступеньках, следы от босых ног.

– Следы! – вскрикивает тётя Саша. – В доме следы!

Тётя Саша бежит в спальню.

Жека выскакивает из комнаты. Он замечает следы и, схватив утюг, начинает проглаживать следы Валерия. Следы, шипя, исчезают под горячим утюгом.

Тётя Даша и тётя Маша торопливо надевают халаты и вслед за тётей Сашей идут на лестницу.

– Смотрите! – говорит тётя Саша.

Тётушки нагибаются, разглядывая ступеньки. Следов нет.

Они спускаются вниз, потом поднимаются всё выше и выше. Следов нет. Чердак заперт.

– Где же твои следы? – насмешливо спрашивает тётя Маша.

– Были, клянусь тебе, были, – растерянно говорит тётя Саша.

– Не иначе как в доме завелось привидение, – усмехнулась тётя Маша.

И тётушки вернулись в спальню.

Валерий подсушил утюгом свою мокрую рубашку.

– Поставь утюг на место, – сказал он Жеке.

Жека вылез из постели и, накрывшись с головой простынёй, выскользнул в коридор. Он небрежно поставил утюг на высокую подставку, утюг с шумом завалился набок. Жека поставил его на место и побежал в комнату, но в это время раскрылась дверь спальни тётушек, и тётя Саша в полутьме увидела какую-то фигуру в белом. Она тут же прикрыла дверь, прислонилась к косяку.

– Что с тобой? – встревожилась тётя Даша.

– Что такое? – спросила тётя Маша.

– Ничего… – переводя дух, сказала тётя Саша. – Маша, что ты говорила о привидениях?

Тётя Маша улыбнулась.

– Ты что, веришь в привидения?

– Нет, что ты… – растерянно говорит тётя Саша. – Я так… Просто так…

В комнате Жеки. Мальчики лежат в постели. На спинке стула сушатся брюки Валерия.

– Надоело, – ворчит Валерий, – мне всё это надоело.

– Тише! Тише! – Жека приложил палец к губам. – Услышат.

– Ну и пусть слышат, – шумит Валерий. – У меня лето пропадает! Понимаешь, пропадает лето. Я боюсь показаться им на глаза.

– А чего их бояться? – неожиданно решает Жека. – Потрясающие тётки. Спортивные тётки. Они для меня отпуск взяли.

– Они для меня отпуск брали, не для тебя, – сказал Валерий запальчиво.

– А кто с ними в поход ходил? – вздыхает Жека. – Тётя Даша меня нырять научила, а тётя Маша – стрелять. А тётя Саша…

– «Тётя, тётя»! – не выдержал Валерий. – Какие они тебе тёти! Это мои тёти! В конце концов, кто из нас племянник? Я племянник или ты племянник?

– Они любят меня, – задумчиво сказал Жека.

– Да пойми ты наконец, – рассердился Валерий, – не тебя они любят, они меня любят!

Жека огорчённо притих и задумался.

– Но ведь они не знают, что это не ты… – тихо рассуждает он. – То есть, что ты – это не я… Что я вовсе не я.

– Вот завтра и узнают, – решительно говорит Валерий.

Спальня тётушек. Тётушки лежат в постелях с открытыми глазами. У каждой постели горит ночник.

– Утро вечера мудрёнее, – говорит наконец тётя Маша и гасит свой ночничок.

– Да, да, спать. – Тётя Даша тоже гасит свет.

– Спокойной ночи, девочки, – гасит свою лампочку тётя Саша.

Проходит несколько секунд, и тётя Маша зажигает свет.

– А если Валерий на самом деле не Валерий? – говорит она. – Что, если это Ручкин?

Зажёгся ночничок у тёти Даши.

– Ручкин? – спрашивает она. – Какой такой Ручкин?

– Тот самый Ручкин, приятель Валерия, которому якобы вырезают аппендикс, – отвечает тётя Маша.

Зажёгся свет и у тёти Саши.

– А кто же тогда… – испуганно говорит она, – прячется у нас на чердаке?

– Сашенька, – спокойно говорит тётя Маша, – ты, кажется, сама говорила, что не веришь в привидения.

– Да, да, конечно, – соглашается тётя Саша. – Но следы… И потом…

Тётя Саша вспомнила белую фигуру в полутьме на лестнице, но вслух ничего не сказала.

– Спать, девочки, спать, – сказала тётя Даша.

Лампочки одна за другой гаснут.

Рано утром раздался звонок. Тётя Саша, накинув халатик, подбежала к двери.

– Кто там?

– Телеграмма.

Тётя Саша, размахивая только что полученной телеграммой, вбегает в спальню.

– Девочки, Валерий – это Валерий! – радостно заявляет она.

– А Ручкин? – спрашивает тётя Маша.

– А Ручкин – это Ручкин! – торжествующе говорит тётя Саша. – Тот самый Ручкин, у которого аппендицит.

Она протягивает сёстрам телеграмму:

ОПЕРАЦИЮ ОТМЕНИЛИ ПРИЕЗЖАЮ ДЕСЯТОГО ВСТРЕЧАЙТЕ РУЧКИН

– Ни слова Валерию, – говорит тётя Даша. – У него сегодня гонки. Мы сами поедем на вокзал и встретим Жеку.

– А Вале – сюрприз! – подхватывает тётя Саша.

Жека спускается по лестнице, входит в столовую. На столе, под салфеткой, тётушки оставили заботливо приготовленный завтрак. Он приподнимает салфетку, вздыхает, не прикасаясь к еде, поднимает тряпочную куклу, прикрывающую тот самый медный чайник, который он запаял. Рядом он замечает записку: