Текст книги "Пропало лето. Спасите утопающего."

Автор книги: Исай Кузнецов

Соавторы: Авенир Зак
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Надя писала, что у тебя чудесные русые волосы, – говорит тётя Маша.

– Русые? У меня? – растерялся Жека, вспомнив светлые волосы Валерия. – Ах да. Русые. Были.

– Ничего удивительного, – догадывается тётя Даша. – В дороге копоть, пыль, дым от паровоза.

– Сейчас же мыть голову! – решает тётя Саша, и тётушки направляются к дому.

– Стойте! – кричит Жека. – Ничего не поможет, я тёмный, совсем тёмный.

– Боже мой! Ты выкрасил волосы? – догадывается тётя Даша.

– Выкрасил, – неуверенно подхватывает Жека.

И, увидев растерянные лица тётушек, тут же выкручивается:

– Случайно. Бутылки перепутал. Думал – мыло, а там мамина краска.

– Боже мой, Надя красит волосы?! – удивляется тётя Саша.

Жека увязал всё больше и больше.

– Ей эту краску подарили… – путается Жека. – На день рождения… Бутылка очень красивая.

– Шутник! – смеётся тётя Маша.

– Просто у него потемнели волосы. Это бывает, – говорит тётя Даша. – Вот и у Маши они заметно потемнели.

– Да, просто потемнели, – обрадовался Жека.

– Мыться, немедленно мыться! – говорит тётя Саша.

Теперь все стоят возле колодца.

– Раньше мы всегда умывались здесь, – говорит тётя Саша.

– Этот артезианский колодец установил ещё покойный дядя Коля. И работал он безотказно, – объясняет тётя Маша.

– Но вот уже третий год, как он не работает, – качает головой тётя Даша.

– Надя хвастала, что ты мастер на все руки, – улыбается тётя Маша. – Интересно, справишься ли ты с этим колодцем.

– Я? – испугался Жека. – А что я должен сделать?

Забор облепили окрестные мальчишки.

– Пустить воду, – говорит тётя Маша, закуривая.

Тётя Маша сняла доски с деревянного ящика насоса.

– Я думаю, – говорит она, – случилось что-то здесь…

Мальчишки за забором внимательно следят за Жекой.

Жека, чтобы не ударить лицом в грязь, забрался в ящик, пнул ногой камень, лежащий на дне короба.

– Тут работы… много. Вряд ли я так… сразу смогу.

– Не к спеху! – говорит тётя Саша.

Чтобы чем-то оправдать свою растерянность, Жека попытался столкнуть камень. Камень долго не поддавался и вдруг сдвинулся. В трубе заурчало, забулькала вода, и мутный поток обрушился из крана.

Недоверчиво смотрит Жека на льющуюся воду.

Восторженно закричали ребята за забором:

– Пошла!

– Идёт!

Тётушки умилённо смотрят на Жеку.

– Работает… – удивлённо говорит он.

…Жека вытирает лицо полотенцем. Тётя Саша стоит с кувшином, тётя Даша держит мыльницу, тётя Маша курит, покачиваясь в гамаке.

– Где же твоя родинка? – удивляется тётя Даша.

– Родинка? Какая родинка? – смутился Жека.

– Родинка на щеке, – говорит тётя Даша, вновь извлекая фотографию. – Вот, посмотри.

Жека потёр фотографию пальцем.

– Это пятнышко, – говорит Жека. – Грязь.

– Нет, это не грязь, – говорит тётя Даша. – Это родинка!

– Грязь! – настаивает Жека.

– Милый, не упрямься, – говорит тётя Даша. – Родинка у тебя была. На левой щеке. Может, она… пропала?

– Нет, не пропала, – заупрямился Жека и, вдруг спохватившись, кивнул: – Да, я и забыл. Конечно, пропала. Была, а потом пропала.

Тётя Даша внимательно посмотрела на Жеку.

– Вот что я тебе скажу, Валечка. Когда-то, в давние времена, жил-был один пастух. Он пас овечек. Однажды он вздумал пошутить над своими односельчанами и стал кричать: «Караул, волки!» Крестьяне схватили вилы и косы, прибежали, чтобы спасти пастуха и овечек. Пастух очень смеялся, довольный своей глупой шуткой.

– Даша, пощади, – взмолилась тётя Маша. – Все знают эту историю.

– Ты знаешь эту притчу? – спросила тётя Даша так строго, что Жека невольно покачал головой:

– Нет.

Тётя Даша победоносно посмотрела на тётю Машу.

– Так вот. Что же случилось потом? Пастуху так понравилась его глупая шутка, что он её повторил. Но ничто не проходит даром. И когда действительно, откуда ни возьмись, явились волки и пастух уже не в шутку, а всерьёз стал взывать о помощи, ему никто не поверил. Крестьяне не поверили ему, а голодные волки съели пастуха. Вывод, я надеюсь, ты сделаешь сам. Тот, кто обманул хоть один раз в жизни, не сможет заслужить доверия никогда!

Жека испуганно смотрит на тётю Дашу.

Тётя Маша повела Жеку к забору, где по-прежнему стоят курепкинские ребята.

– Познакомься, Валька, – говорит она. – Это всё твои будущие соперники.

Ребята просовывают руки через планки забора, и Жека, как на параде, здоровается с каждым за руку.

– Почему… соперники? – спрашивает Жека.

– По велосипеду. Ты же чемпион школы. Они знают.

– А… Ну да… Чемпион. – Жека взглянул на тётю Дашу. – Был. Раньше. Давно не ездил… разучился, наверно.

Ребята хохочут.

– На воскресенье назначены соревнования, – говорит тётя Маша. – Ты ведь знаешь, наш дядя Коля был одним из лучших велосипедистов России. Каждое лето у нас разыгрывается приз имени дяди Коли.

– В воскресенье… не могу, – выпутывается Жека. – Нога болит.

Жека испуганно смотрит на тётю Дашу и тут же поправляется:

– Нет, не то что болит, но как-то… ноет, затекла, что ли… И потом… У меня нет велосипеда, – вдруг нашёлся он.

– Тогда не будем терять времени! – говорит тётя Маша.

Магазин, культтоваров. Завмаг, широко улыбаясь, выводит из-за прилавка новенький велосипед.

– Молчите! – говорит он. – Это то, что вам надо. – Он подводит велосипед Жеке. – Бери. Твой.

Тётушки сияют от счастья.

Жека нерешительно берёт велосипед за руль, руль поворачивается, и Жека с трудом удерживает велосипед.

– А… насос есть? – спрашивает он.

– Разве ты его не видишь? – удивляется завмаг.

– Этот… – Снова у Жеки вильнул руль, и Жека с трудом удержался на ногах.

– Спасибо, – благодарят тётушки завмага. – Пошли, Валя.

– Спасибо, – благодарит Жека тётушек. – Спасибо, – говорит он завмагу. – Спасибо, – говорит он стоящему за прилавком продавцу. – Спасибо, – говорит он покупателю в шляпе и, пытаясь сдвинуть велосипед, поворачивает руль и падает вместе с машиной на пол.

Все бросаются к Жеке.

– Он в масле… скользкий…

Жека поднимается с пола.

– Жаль, – говорит он тёте Маше. – Придётся идти пешком. Вытру масло, тогда и покатаюсь…

Жека идёт по улице Курепки с только что купленным велосипедом. Он ведёт его торжественно-обречённо, с ужасом понимая, что этот велосипед погубит его.

Позади идут счастливые тётушки. Они, улыбаясь, раскланиваются со знакомыми, гордые своим племянником.

Процессия привлекает к себе всеобщее внимание. Прохожие останавливаются, рассматривая Жеку.

За поворотом улицы, во всю торцовую часть дома, – огромный плакат ОРУДа, изображающий велосипедиста, попавшего под машину.

Жека вздохнул, испуганно оглянулся на тётушек и снова чуть не уронил велосипед.

Со стены кинотеатра на него смотрела знаменитая артистка Люмия Бозе с афиши фильма «Смерть велосипедиста».

Прозвучала сирена. Жека метнулся к стене дома, а мимо него промчалась машина «скорой помощи».

Улыбаются тётушки.

Идёт с велосипедом насмерть перепуганный Жека. Поперёк узенькой улицы, ведущей в гору, стоят трое ребят с велосипедами.

– Здорово! – протягивает Жеке руку крепыш в полосатой майке.

Жека жмёт ему руку.

– Это наш чемпион, – улыбается тётя Маша. – Зовут его Витя, а фамилия – Колесо.

– Рад, – говорит Колесо. – С удовольствием поучусь у тебя. Будем тренироваться вместе?

– Можно и вместе, – соглашается Жека, но тут же спохватывается. – Но лучше… отдельно, – испуганно говорит он и уходит с велосипедом дальше, чувствуя на себе взгляд стоящих позади ребят.

Улыбаясь, проходят тётушки.

– Да, – задумчиво говорит своим друзьям Колесо. – Соперник опасный. Темнит, путает карты…

– А по виду не скажешь, – говорит один из ребят. – Мелковат.

– Внешность часто бывает обманчива, – говорит Колесо.

Вечер. Столовая в доме тётушек. Тётя Маша сидит за роялем. Она негромко играет мелодию шубертовского «Мельника». Тётя Саша, стоя у рояля, задумчиво напевает:

 
Плохой тот мельник
Должен быть,
Что век свой дома
Хочет жить.
Весь век свой.
Весь век свой…
 

В комнату вошла тётя Даша.

– Спит? – спрашивает тётя Саша.

– Спит, – говорит тётя Даша.

– Так рано? – недоумевает тётя Маша.

– Устал с дороги. Спит как убитый.

…В комнате на втором этаже Жека поднялся с постели, подошёл к окну. Перед ним – река, пристань. В светлых сумерках летнего вечера видны огоньки проходящего парохода, загорающиеся огоньки бакенов.

А снизу доносится песня тётушек:

 
Колёса тоже не стоят,
Колёса.
Колёса тоже не стоят.
Колёса.
Стучат, кружатся и шумят,
С водою в путь они хотят,
С водою,
С водою.
 

Жека тяжело вздохнул и пошёл к кровати. Лёг и укрылся с головой.

Тётушки поют в столовой:

 
Вертятся, пляшут жернова,
Вертятся.
Вертятся, пляшут жернова.
Вертятся.
Кажись бы, им и не под стать.
Да ведь нельзя ж от всех отстать,
Нельзя же.
Нельзя же…
 

– Какое счастье, – говорит тётя Саша, – что приехал Валерик.

– Да. Даже не верится… – говорит тётя Маша.

– С какой лёгкостью он починил колодец, – говорит тётя Даша. – И как он всё-таки похож на Надю. Даже голос.

А Валерий спит в трюме на ящиках. По трюму с фонарём в руках идёт экспедитор в сопровождении помощника капитана.

Валерий проснулся от шума, прислушался.

– Цель нашей экспедиции, – вещает экспедитор, – точно объяснить не уполномочен, но есть сведения, что в озере ледникового происхождения живёт доисторическое животное… Динозавр… Дракон, одним словом.

– Ну да? – удивляется помощник капитана.

– Будем ловить, – хвастливо говорит экспедитор. – Куда это мой ящичек запихали? – ворчит он, освещая фонарём экспедиционные грузы.

– А что у тебя там? – спрашивает помощник капитана.

Экспедитор подмигнул помощнику капитана.

– Освежающее…

Помощник капитана улыбнулся.

Экспедитор с помощником капитана отодвинули большой ящик и в свете фонаря увидали Валерия.

– Это ещё что за… динозавр? – говорит экспедитор.

– Какой динозавр, обыкновенный заяц, – говорит помощник капитана.

– А… попутчик! – Экспедитор узнал Валерия.

– Я здесь… случайно… Меня заложили ящиками… Возьмите меня с собой.

Утро. Валерий стоит рядом с начальником экспедиции, высоким седым человеком в замшевой куртке на «молнии».

Пароход швартуется у незнакомой маленькой пристани.

– Динозавры, зауроподы… – всё это выдумки. Наш экспедитор неисправимый болтун. Трепач, понимаешь? – говорит начальник экспедиции. – Работа у нас тяжёлая, и заберёмся мы так далеко, что ты и в школу не поспеешь. Так что извини, дорогой. – Он протянул Валерию руку. – Всё понимаю, брат, всё. Но взять с собой не могу. А тётушкам кланяйся. Привет передавай.

Матросы сбросили трап, и Валерий сошёл на берег.

Грустно смотрит Валерий на уходящий по реке пароход. Лицо его вытянулось… Он прикусил губу.

…Лицо Жеки. Он серьёзен, даже торжествен.

– Тётя Саша, тётя Даша и тётя Маша, – говорит он проникновенно. – Я очень перед вами виноват. Вчера, когда вы меня встретили, я не смог сказать вам правду. Вы приняли меня за Валерия. А я не Валерий. Я тот самый Жека, который должен был с ним приехать. Я сразу хотел вам сказать об этом, но я понял, что вы очень огорчитесь, если узнаете, что Валерий не приехал.

Жека стоит перед зеркалом в пустой комнате, репетируя свою будущую речь.

На террасе завтракают Жека и тётушки. Жека нерешительно поглядывает на тётушек, готовится к признанию.

– Несчастный Жека, – сокрушённо говорит тётя Даша.

– Почему? – вздрагивает Жека, прожёвывая пирог.

– Тебе-то хорошо. Ты сидишь с нами, пьёшь чай с пирогом, а его режут! – говорит тётя Саша. – Бедный Жека!

– Жека, Жека, Жека! – закричал попугай.

Жека заёрзал на стуле.

На пустынной дороге, идущей вдоль берега реки, Жека учится ездить на велосипеде. Он влезает на пенёк, стоящий у обочины дороги, держась за руль, пытается сесть на велосипед, велосипед двигается вперёд, и Жека падает с пенька. Он быстро встаёт и, приподнимая велосипед за седло, вращает педали рукой, снова лезет на пенёк, садится на седло и решительно нажимает педаль одной ногой. Велосипед трогается, и Жека, объехав вокруг пенька, снова падает. Счастливый, он встаёт на ноги, поднимает велосипед и снова ведёт его к пеньку и пристраивает велосипед таким образом, что верхняя педаль не двигается до тех пор, пока он ногой не сбивает педаль с пенька. И опять падает.

Сидя на толстом суку, Жека прилаживает верёвку. Он несколько раз пробует её крепость и, тяжело вздохнув, берётся за неё… и спускается вниз. Под верёвкой на деревянных распорках стоит велосипед. Жека, раскачиваясь на верёвке, старается попасть в седло… Наконец садится, но не в седло, а на заднее колесо и соскальзывает на землю. Велосипед срывается с места и несётся под гору, он убегает от Жеки. А Жека бросается догонять велосипед. Но, поравнявшись с ним, не смог остановиться и пробежал мимо. А велосипед всё ещё катился за ним. Теперь уже Жека убегает от велосипеда…

В узкой придорожной канаве, отталкиваясь ногами от стенок, Жека пытается ехать на велосипеде.

За этим занятием его и застаёт проходящий мимо завмаг, у которого был куплен велосипед. Он внимательно смотрит на Жеку, узнаёт его.

– Здравствуйте, – говорит Жека смущённо. – Вот, катаюсь…

– Молчи. Всё ясно, – говорит завмаг, берёт велосипед и ставит его на дорогу. – Садись.

– Я сам… – лепечет Жека.

– Молчи. Садись.

Завмаг, придерживая велосипед, заставляет Жеку сесть на седло.

– Спасибо. Я сам.

– Молчи. Держи руль.

– Держу.

– Крути!

– Кручу.

– Езжай. – И завмаг, подтолкнув велосипед, идёт вслед за Жекой, который неожиданно для себя поехал.

– Еду! – радостно кричит Жека.

– Молчи! – кричит завмаг. – Крути педали! Не виляй рулём. Жми.

Жека, не веря самому себе, едет по дороге до тех пор, пока не въезжает в лужу и не падает. Перемазанный грязью, но счастливый, Жека поднимается на ноги.

– Спасибо, – говорит он завмагу. – У меня к вам просьба. Никому не говорите, что вы… видели, что я…

– Молчи. Всё ясно! Садись. Держи руль. Крути!

И Жека снова поехал.

Завмаг улыбнулся вслед и пошёл в другую сторону.

Жека едет по дороге. Он оказывается у развилки, одна из дорог ведёт направо, другая – налево. Но не в его власти выбирать дорогу – он едет прямо по траве вниз к реке. Велосипед несётся всё быстрее и быстрее, и Жека с ужасом видит, что он приближается к обрыву. Перед самым обрывом он резко поворачивает руль. Велосипед врезается в дерево. Небо, деревья, земля – всё перемешалось в глазах Жеки, летящего с обрыва в воду.

Жека попадает на глубокое место, отчаянно барахтается, кричит:

– Помогите! Спасите! Тону!

Он то скрывается под водой, то судорожно хватает воздух.

– Плохо дело. Плохо. Совсем никуда, – говорит милиционер Муравей, подплывая к Жеке на лодке. – Плавать не умеешь? Совсем никуда не годится.

Муравей протягивает Жеке весло, Жека, уцепившись за него, снова уходит под воду. Муравей отпускает весло и бросается в воду, забыв снять фуражку.

– Плохо дело, – приговаривает он, помогая Жеке забраться в лодку.

Вслед за Жекой он залезает сам, но, заметив плавающую фуражку, снова прыгает в воду. От прыжка лодка накренилась, и Жека, потеряв равновесие, снова падает в воду.

– Плохо дело! – кричит Муравей. – Руками работай, греби поживее! Потонешь, парень!

Жека изо всех сил размахивает руками, стараясь удержаться на воде.

– К лодке греби, к лодке! – кричит Муравей, подталкивая лодку к Жеке.

Жека плывёт, отчаянно размахивая руками.

Муравей снова помогает Жеке влезть в лодку. Жека в изнеможении растягивается на дне лодки.

– Твоё счастье, – говорит Муравей, – что я тут оказался.

– Спасибо, – говорит Жека, с тревогой поглядывая на мокрого милиционера.

– Вымок я тут с тобой, – ворчит Муравей. – А мне на дежурство пора идти. Плохо дело, плохо…

Лицо Жеки покрыто ссадинами. Волосы спутались. Жека серьёзен, даже торжествен. В руках у него останки велосипеда.

– Тётя Саша, тётя Маша и тётя Даша, – говорит он, – вы приняли меня за Валерия, а я не Валерий. Я тот самый Ручкин…

И вдруг Жека высунул язык и состроил рожу. Он стоит перед зеркалом в своей комнате на втором этаже… Один.

Он уныло прижал искалеченные спицы колёса к груди.

Надо признаваться!

Жека стоит в дверях террасы.

– Тётя Маша… – говорит он. – Тётя Даша, тётя Саша! Я… вы… мы…

– Ну что, милый? – спрашивает тётя Саша.

– Что ты хочешь сказать? – говорит тётя Даша.

– Забыл… – опустил голову Жека, так и не решившись признаться.

– Забыл, что хотел сказать? – смеётся тётя Маша.

Жека переминается с ноги на ногу, думая, как выйти из положения.

– Я забыл сказать, что мама велела написать, как я доехал…

Тётушки понимающе закивали головами, заулыбались.

– Дело поправимое, – говорит тётя Маша. – Мы напишем Наде все вместе.

Тётя Саша положила перед Жекой чистый лист. Тётя Даша протянула ручку и чернильницу.

– Пиши.

Жека уселся за стол.

– А что писать? – испуганно спрашивает он.

– Пиши: дорогая мама! – предлагает тётя Саша. – Или: мамочка! В общем, как ты её называешь.

– Пиши как хочешь, – говорит тётя Маша.

Жека, тяжело вздохнув, стал писать.

На листе бумаги появилась первая строчка:

«Здравствуй, мама!»

– «Доехал я хорошо, – диктует тётя Даша. – Жалко только, что заболел Жека».

– Жека! Жека! Жека! – закричал попугай.

Жека съёжился, посмотрел на попугая, потом на тётю Дашу и написал следующую строчку.

– Напиши, что ничего в этом страшного нет, – говорит тётя Маша. – Пусть Жека после операции приезжает к нам.

Жека посмотрел на тётю Машу и, тяжело вздохнув, стал писать дальше.

– Тебе понравилась Курепка? – спрашивает тётя Даша.

Жека кивнул.

– Курепка мне понравилась.

– Вот и напиши, – говорит тётя Даша. – Девочки, пусть пишет сам, – продолжает она. – Не надо мешать его инициативе.

– И спроси, пожалуйста, у Нади, чем она красит волосы, – просит тётя Саша.

Тётя Саша заглянула через плечо Жеки.

– Прекрасный почерк, уверенный, ясный, – тихо сказала она сёстрам. – Вот тебе конверт, адрес уже написан.

Жека поднялся, запечатал письмо.

– Я сбегаю на почту, отнесу.

– Прекрасно, – говорит тётя Даша.

– Нет, нет, – говорит тётя Маша. – Он должен тренироваться, времени мало. В воскресенье гонки.

Тётя Маша взяла из рук Жеки письмо.

– Пусть сядет на велосипед и отвезёт сам. – Тётя Даша взяла конверт у тёти Маши и отдала его Жеке.

Жека облегчённо вздохнул.

– Я лучше сбегаю… А то велосипед… Знаете, там надо что-то отрегулировать. – И он сделал рукой неопределённый жест.

– Дай письмо, – говорит тётя Саша. – Я всё равно иду мимо почты. Какая разница, кто опустит письмо. – Тётя Саша взяла у Жеки письмо и пошла к двери.

Жека перепугался. Шутка ли сказать: тётя Саша бросит письмо в почтовый ящик, его получит мать Валерия и тогда… страшно даже подумать, что будет тогда.

И Жека бросился к тёте Саше.

– Разрешите, пожалуйста, – умоляюще говорит он. – Я сам, сам. Дайте мне проявить инициативу.

– Как хочешь, – обескураженно говорит тётя Саша и отдаёт письмо Жеке.

Жека огляделся – улица была пуста… Он достал из-за пазухи письмо и хотел было бросить его в водосточный люк… Но тут появился вездесущий завмаг. Заметив в руках Жеки письмо, он сказал, улыбнувшись:

– Почтовый ящик позади тебя. На стене дома.

– Спасибо, – буркнул Жека и направился к почтовому ящику, делая вид, что собирается опустить письмо, искоса следя за тем, когда отойдёт подальше завмаг.

Завмаг обернулся и приветливо помахал рукой.

Мимо пробежали две девочки. Увидев Жеку, они хихикнули, а Жека сделал вид, что опускает письмо в ящик. Но не опустил.

Он зашёл в какой-то двор и бросил письмо в мусорный ящик. И, довольный собой, побежал, подпрыгивая, прочь.

Но как только Жека скрылся, в переулке появилась шумная ватага мальчишек, игравших в «войну». Один из них, вероятно разведчик, когда все пробежали, приоткрыл крышку мусорного ящика и забрался в него…

Минуту спустя он вылез оттуда, держа в руках злополучное письмо, и направился к почтовому ящику. Мальчонка был маловат ростом и никак не мог дотянуться до щели, пока наконец ему не помогла проходящая мимо старушка.

Она взяла из рук мальчугана письмо, опустила его в ящик и, погладив по голове мальчонку, сказала:

– Беги, родимый.

И мальчуган убежал.

Пристань в Курепке.

Валерий сидит на брёвнах. Большим ножом он отрезает колбасу и говорит невидимому собеседнику:

– Если б ты знал, до чего неохота идти к тёткам…

Он бросает кусок колбасы. Огромная чёрная дворняга, сидящая перед ним, ловит колбасу и жуёт её, доверчиво виляя хвостом.

Муравей с велосипедом вышел из своего двора и прикрыл за собой калитку. За забором заскулила немецкая овчарка.

– Стрекоза, на место! – крикнул Муравей, сел на велосипед и поехал по улице.

А минуту спустя появился Валерий. Он увидел сквозь щели забора печальные собачьи глаза.

– Гулять хочешь? – сочувственно сказал Валерий и открыл калитку.

Стрекоза заскулила. Валерий отвязал её.

Валерий со Стрекозой бредут по улице мимо плотного дощатого забора. На калитке грозная надпись:

Осторожно!

Во дворе злая собака.

Валерий зачёркивает слово «злая» и пишет «добрая».

И вот уже за Валерием идёт не только Стрекоза, но и чёрная дворняга с пристани, и «злой», только что освобождённый добродушный рыжий пёс.

Валерий идёт по улицам Курепки, и всё больше собак следует за ним. Он шествует, окружённый таким множеством дворняг, пуделей, скотчей, овчарок и боксёров, что эта лающая, повизгивающая ватага занимает всю проезжую часть улицы и прохожие неуверенно жмутся к стенам домов.

Валерий остановился возле школы, где на спортплощадке мальчишки играют в волейбол. Мяч с площадки подлетел к Валерию. Валерий сильно бьёт его ногой, и мяч летит в окно школы.

Звенит разбитое стекло.

Собаки с лаем бросились к окну.

В окне появилась тётя Даша с мячом в руках.

Собаки отчаянно лаяли.

– Кто это сделал? – спросила тётя Даша.

– Я, – спокойно сказал Валерий.

– Ты?

– Я, – улыбнулся Валерий.

– Ты ещё улыбаешься?! – рассердилась тётя Даша. – Это твои собаки?

– Мои.

В окне рядом с тётей Дашей появились любопытные лица девчонок.

Собаки ещё сильнее залаяли на тётю Дашу.

– Мало нам своих хулиганов! – кричит тётя Даша. – Убирайся отсюда! Немедленно убирайся, чтобы духу твоего не было!

…Возле забора больницы Валерий играет в «ножички». Ножик, повернувшись в воздухе, врезается в песок. Вокруг Валерия на корточках сидят несколько выздоравливающих в больничных пижамах. На заборе сидят ещё двое больных, наблюдающих за игрой.

Чуть поодаль чинно сидят все собаки.

– Доктор! – шёпотом предупреждает играющих старик, сидящий на заборе, и слезает вниз.

Больные всполошились и полезли на забор. Валерий продолжает игру, не замечая, что остался один.

– О…о…очень ло…о…вкий парень, – извиняясь, говорит тёте Маше выздоравливающий толстяк, показывая на Валерия.

Тётя Маша через плечо Валерия видит, как, высоко взлетев, нож точно вонзается в землю.

– Молодец, – говорит тётя Маша. – Но здесь больница, и нечего устраивать представления.

– Здесь не больница, а улица.

И вдруг собаки бросились на тётю Машу.

– Фу, фу! – останавливает их Валерий.

– Убирайся! – приказывает тётя Маша. – Чьи это собаки?!

– Мои собаки, – вызывающе говорит Валерий.

– А ну! Чтобы я тебя больше не видела!

– Не бойтесь, не увидите.

Валерий пошёл дальше. Собаки поплелись за ним.

Столовая. В зале свободно – занято несколько столов. К Валерию подошла молоденькая официантка.

– Гуляш, – просит Валерий. – Только не один…

– Сразу говори, сколько порций, – требует официантка.

– Пять.

Валерий порылся в кармане, достал деньги.

– Четыре, – говорит он, подсчитав свои ресурсы. – Только положите их в десять тарелок.

Удивлённо смотрит на него повариха.

На крыльце столовой собаки едят гуляш из тарелок, поставленных в ряд. Валерий сидит рядом, наблюдая за собаками.

Из дверей выбегает тётя Саша.

– Что это такое?! – возмущается она. – Здесь столовая, а не зверинец. Из этих тарелок едят люди.

Собаки залаяли.

– Они голодные, – мрачно говорит Валерий.

Собаки залаяли ещё громче.

– Немедленно прогони их отсюда! Новое дело, устроил тут такой-то питомник. Убирайся! И чтобы я тебя здесь не видела!

Валерий идёт по главной улице Курепки. Его обгоняет Муравей на велосипеде. Муравей останавливается, слезает с велосипеда, ставит его возле киоска.

– Скажите, – спрашивает Валерий, – где у вас тут Садовая?

– Садовая? Далеко. На горке Садовая, видишь? – Муравей показал рукой на гору. – А там номер какой?

– Тринадцать дробь семь.

– Плохо дело, плохо. Тебя вчера ждали, куда пропал?

– От…куда вы знаете? – смутился Валерий.

– Зовут Валерием. Так?

– Да… – удивился Валерий.

– Москвич. Живёшь на Солянке, учишься в триста двадцать девятой школе, имеешь спортивный разряд по велосипеду. Так?

– Да…

– Плохо дело, плохо. Тётки встречали – не встретили. Волнуются. Почему задержался? Нехорошо. Беги. Тётки с работы придут, а ты туточки – сурпризом. Вот радость-то будет!

– Спасибо, – говорит Валерий и идёт дальше по улице.

…В гамаке, перед домом тётушек, пригревшись на солнышке, спит Жека. Тени листьев двигаются по лицу Жеки, он поворачивается.

Ему снится.

…Восторженно ревёт огромная толпа зрителей велосипедных соревнований. Болельщики заполнили всю улицу – они на крышах, на балконах, на уличных фонарях, в витринах магазинов…

…Выстрел стартёра…

…Срываются со старта велосипедисты. Их много, их очень много…

…Жека замешкался на старте. Он хочет сесть на велосипед, но не может. Заднее колесо откатывается куда-то в сторону. Он бежит за ним, с трудом ловит…

…Стремительно проносится стайка велосипедистов под ревущий стон болельщиков…

…Жека едет на велосипеде. С фантастической быстротой он вращает педали, но его велосипед стоит как вкопанный, потом, набирая скорость, стремительно несётся назад. Двигаясь назад, он приближается к столбу, но в последнее мгновение велосипед огибает столб, проходит перед самым радиатором автомобиля и несётся по улице…

…И вот Жека едет вперёд, всё быстрее и быстрее, оставляя позади соперников. Но вдруг велосипед начинает дымиться и распадается на мелкие части…

…Из калитки дома тётушек выходит человек с огромным старинным трёхколёсным велосипедом в руках. Он в старомодном спортивном костюме конца прошлого века. Вся грудь его, как у борца, увешана медалями, а через плечо висит красная лента, на которой написано: «Дядя Коля»…

…Жека едет на трёхколёсном велосипеде…

…Хохочет толпа на улице…

…Плачут тётушки…

…Жека съезжает с дороги в канаву и падает…

…к нему бегут тётушки, а всю дорогу заполняет стадо овец. Среди овец возвышается фигура пастуха.

Пастух весь забинтован – и лицо, и руки…

…Пастух подходит к Жеке, укоризненно качает головой и забинтованным пальцем щёлкает его по лбу…

Жека вскочил, проснувшись от щелчка Валерия. Он видит Валерия, блаженно улыбается.

Жека и Валерий сидят на крыльце дома тётушек. Валерий жонглирует сосновыми шишками.

Жека, поглядывая на то, как Валерий подбрасывает шишки, говорит:

– Как хорошо, что ты приехал! Я так заврался, так заврался… Не знаю, что и делать.

– Не унывай, – говорит Валерий. – Положись на меня. Я им сам всё объясню.

С верхнего балкона дома тётушек Валерий смотрит в бинокль на Курепку. Стоящий рядом Жека пытается жонглировать шишками.

Валерий смотрит на берег реки, на плоты, растянувшиеся длинной лентой, на рыбаков, сидящих с удочками, на мальчишек, прыгающих с вышки, на пионерский лагерь по ту сторону реки…

В поле зрения бинокля проходит лесопилка, стадион с зелёной травой футбольного поля… улица…

По улице на велосипедах едут тётушки.

Тётушки всё ближе и ближе. Уже различимы лица…

– Вот чудные тётки. Кто такие? – хохочет Валерий.

Жека посмотрел на тётушек.

– Они.

– Кто «они»?

– Тётушки.

Валерий вглядывается в тётушек. Одна за другой тётушки появляются в поле зрения бинокля.

– Тётя Саша, тётя Даша, тётя Маша, – слышится голос Жеки.

– Врёшь! – испуганно шепчет Валерий, узнавший тётушек, с которыми успел уже так неудачно познакомиться.

– Правда. Тётушки.

– Всё пропало, – говорит Валерий упавшим голосом. – Если они меня увидят, я погиб. А если узнают, что я их племянник…

Валерий побежал в дом. Жека бросился за ним. Валерий сбегает по лестнице вниз. Жека с ужасом смотрит на него.

– Куда бежать? – спрашивает Валерий, глядя на калитку, в которой вот-вот появятся тётушки.

Жека с недоумением смотрит на него.

– Ну куда? Куда деваться? – повторяет Валерий и, не помня себя, бежит вверх по лестнице. Жека за ним. Они забираются на самый верх, под крышу. Перед ними – две двери. Валерий подходит к одной из них.

– Здесь что?

– Не знаю.

Валерий дёргает дверь. Дверь не поддаётся.

– Заперто!

Валерий с силой рванул другую дверь. Она распахнулась. Через окно и щели бьёт солнце, освещая чердак. Здесь стоит старая мебель, какие-то ящики с ненужными вещами, старая полотнянка – деревянная раскладушка.

– Запри дверь. Я не приходил. Меня тут не было. Иди встречай тёток. И молчи. Надо всё обдумать. Иди. Иди.

Валерий выпроваживает Жеку и закрывает дверь.

– Чего ты испугался? – уставясь в дверь, спрашивает растерявшийся Жека.

– Поругался я с ними, понимаешь, жутко поругался, – доносится из-за двери шёпот Валерия.

– С кем? – удивляется Жека.

– С ними, с тётками, со всеми тремя. Не могу показаться им на глаза. И принеси что-нибудь поесть, я умираю с голоду.

На террасе в доме тётушек. Только что кончился обед.

– Как всё-таки не повезло твоему приятелю, – говорит тётя Даша. – У мальчика, по существу, пропало всё лето. Операция, больница, диета… Ни бегать, ни прыгать… Несчастный мальчик.

Тётя Даша вяжет. Жека, поглядывая на попугая, переминается с ноги на ногу. Наконец неуверенно вздыхает.

– Кажется, недавно пообедали…

– Ты проголодался? – удивилась тётя Даша.

– Я – нет… то есть – да. Я страшно проголодался.

– Котлетку хочешь?

– Съем… штучки две… три…

– Я подогрею. – Тётя Даша встала.

– Не надо. Я люблю холодные.

Тётя Даша уходит в дом.

Попугай с интересом смотрит на Жеку.

Жека подозрительно смотрит на попугая.

Тётя Даша приносит котлеты.

– Вот тебе, кушай на здоровье. Три котлетки. И пирожки. С капустой. Только не говори Саше. Она сердится, когда едят не вовремя.

Тётя Даша понимающе подмигивает и уходит в дом.

Жека, оглядываясь на попугая, заворачивает котлеты и пирожки в бумагу.

Попугай крикнул что-то, Жека вздрогнул, оглянулся, спрятал свёрток с едой за спину.

На террасу выходит тётя Маша.

– Ну, как дела?

– Ничего. Но я… кажется… проголодался, – застенчиво улыбается Жека.

– Мы только что пообедали.

– Я бы… – мнётся Жека, – съел котлету… пирожок.

– Прорезался аппетит на воздухе. Хорошо! Сейчас стащим у Саши котлетку, – смеётся тётя Маша.

– Лучше бы… три… – краснея от смущения, говорит Жека.

– Три?

– Три котлетки, и пирожков хорошо бы.

– Тоже три?

– Можно три, можно больше.

– А куриную ножку хочешь? – подмигивает ему тётя Маша.

Жека обрадованно кивает головой.

Тётя Маша уходит в дом.

Жека прячет свёрток с едой в ящик для хлеба, стоящий на обеденном столе.

На террасу выходит тётя Саша.

– Марш гулять! Побегаешь, тогда и аппетит появится, – говорит она.

– У меня уже…

– Что уже?