Текст книги "Чёрт, подмостный, домовой — кто ты такой? (СИ)"

Автор книги: Ирма Хан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава 9

– Ба, а ба? Расскажи о китоврасе!

Матвей просил о том не каждый день. Впятером они часто играли в «Китоврас, открой врата!». Старушка снимала с седой головы гребешок, а дети его прятали. Кто найдёт, тот идёт к «китоврасу» Матвейке.

Мальчик пристраивал себе на голову оленьи рога из промасленной бумаги, нос мазал углём. Кто принесёт ему бабушкин гребень, да произнесёт волшебные слова – тот пройдёт в «Навь», под накрытый одеялом стол. Избранный отыщет сокровище – конфеты в ярких обёртках.

Матвейка любил зимние праздники! В доме пахнет медовой коврижкой, мороз щиплет нос и щёки, вот только приезжали они зимой в деревню с друзьями не часто. На его уговоры родители поддавались, только если зима не слишком морозная и снежная. До Чурмилкино путь не близкий.

Бывало, Матвей своих уговорит, вот как сейчас, а друзей в деревне нет – не приехали. Тогда они с бабушкой разговаривали чаще и подолгу – заняться-то без друзей внуку всё одно нечем, вот бабушка и рассказывала сказки, а ему большего и не надо, очень он любил такие вечера!

– Ладно, расскажу. Слушай, Матвейка. Черныша вон к себе под одеяло пусти – вместе теплее. Черныш мурчит, песню поёт, сказку приманивает. Чёрные коты – особенные. Это только так кажется, что они в темноте не видны. Это кому как. Для магии, к примеру, чёрный кот – всё равно, что маяк для корабля. Волшебство к нему так и тянется, щель зрачка ищет.

– Щель зрачка?

– Её. Ну, ещё, бывает, между ушами проскользнёт.

– Куда проскользнёт, бабушка?

– Ну, куда-куда… Куда ему, волшебству, надобно, туда и летит. В Навь. Правь. Иные миры для магии – что комнаты в избе. Каждая дверь на своём месте. Иначе начнётся хаос. Во всём порядок нужен. Понимаешь меня?

– Да.

– Это хорошо. Молодец. Так вот. Китоврас – стражник. Сторожит проход в иной мир.

– У ворот?

– Ну, можно сказать и так, а только ворота те не простые. Не стоят они на одном месте. Но появляются.

– А что нужно, чтоб они появились?

– Это, внучек, сразу и не расскажешь, что нужно. Трудно это. Очень трудно.

– Почему же трудно, бабушка?

– Почему-почему… А говоришь, понял. Стало быть, не понял ты. Если оно просто будет, да кто угодно сможет туда-сюда шастать, такое начнётся! Люди, они ведь разные. Жадные и щедрые. Умные и глупые. Мудрые и наивные. И хотят те люди разного. Кто – добра, а кто и… Чёрная душа не должна ворота найти, Матвейка. Там, за воротами, что стережёт китоврас – сила. Власть. Дай плохому человеку силу, и нам всем не поздоровится. Понимаешь?

– Понимаю, бабушка. Расскажи про гребень!

– Гребень... Ладно. Расскажу. У китовраса золотые рога. Ветвистые, раскидистые. Красоты невиданной, неописуемой. Уши – оленьи. Слышит китоврас все шорохи лесные, все молитвы людские. Известны китоврасу планы Богов и козни Демонов. Китоврас милосерден и мудр. Китоврас – маг и волшебник. Вокруг золотом горящих рогов – мягкие кудри. Чешет он их гребнем, да не простым.

– Волшебным?

– Волшебным, Матвейка. Боги подарили ему тот гребень. Во Вселенной мир и покой – расцветают на гребне цветы. А пришла беда – ползут по гребню гады ядовитые. Шипят, извиваются. Китоврас помогает колдунам – открывает дорогу на ту сторону. Чтобы избранные познавали суть мироздания, несли тайное знание. Помогали слабому, беззащитному существу человеческому, коли будет на то воля духов. А только колдуны, Матвейка, разные. Человек жаждет знаний. Такова его природа. Вот только источники той жажды разные.

– Это как, бабушка?

– А так. Был среди тех колдунов один… Нехороший человек. Власти он хотел. Хотел, чтобы китоврас ему служил. Врата открывал. Желания исполнял. Вот однажды принес он стражу в дар вымоченных в вине яблок. Поел китоврас и уснул. Чёрный колдун украл у китовраса гребень. Гребень тот был волшебный – он-то дорогу в иной мир и отрывал!

– А дальше? Дальше, что было, бабушка!

Каждый раз на этом месте бабушка останавливала свой рассказ. Долго сидела в задумчивости, подперев щёку рукой. Матвейка уже и коврижку съел, и молока тёплого с мёдом попил. Чернышу дал из своей кружки полакать. Послушал, как вьюга за окном песни поёт, как огонь в печи потрескивает. Ёрзает Матвейка на печке, ждёт, когда же сказку дальше расскажут?

– Вот ты нетерпеливый какой, – сердится бабушка. – Учись. Я-то молчу. А сказка – та не молчит. Учись. Учись тишину слышать!

– Я её уже послушал, ба! Ну… Давай дальше, пожалуйста!

– Неугомонный… Так вот. Наказал тот колдун своим обманом всех нас. Забрали Боги китовраса в волшебную страну. Навсегда забрали. С тех пор ни колдун, ни простой человек мудреца того в лесу не встречал. Глупых вопросов не задавал, мудрых ответов не получал. Зато остался в человеческих руках гребень китовраса – вещь волшебная, силой невиданной наделённая. А большей беды, большего проклятия для человека быть не может…

– Почему, бабушка?

– Да потому что человек слаб. Алчен. Дай ему волшебную силу – он сам погибнет и других за собой утащит.

– А где сейчас тот гребень, бабушка?

– Да вы ж с ним в китовраса играете, с ватагой твоей! Вот же он – в моей седой голове…

Матвейка смеётся. Шутит бабушка. Не может такого быть! Правда, гребешок у бабушки очень красивый – на нём две головы китовраса с оленьими рогами в обе стороны смотрят. Рога ветвистые, что твои кружева! А только цветы на них не растут, змеи не ползают, и никакие врата в иной мир он не открывает. Морочит ему бабушка голову. А он уж не маленький, понимает, что к чему. Разве бабушка дала бы детям волшебной вещью играться? Она к своей шкатулке с заговорёнными свечами да травами и то близко не подпускает…

– Ба, да я тебе не верю! Никаких чудес с тем гребнем сроду не случалось!

– Так уж и сроду, – ворчит бабушка.

– Да мы не видели ничего такого!

– Духи будут милостивы, и не увидите.

– Выдумываешь. А ну, покажи!

– Сейчас. Подпрыгнула-побежала. А ну спать! Поздно уже. Заболталась я с тобой…

«Брошу гребень – встанет лес. Тому лесу густому в пояс поклонюсь, по семь раз на восток, по семь раз на запад, по семь раз на север, по семь раз на юг. Открой, китоврас, врата, укрой, китоврас, от зла! Страж стоит между мирами, страж с оленьими рогами, стражу гребень принеси, поклонись и проходи!»

Из детской игры.

К дому деда Матвея шёл мужчина. Молодой. Высокий. Неуверенно шёл, оглядывался. Остановился и вдруг… почти побежал! Освещал ему дорогу голубой луч.

– Пойду встречу гостя дорогого, – Васька спрыгнул с подоконника, потёрся об ноги деду и… исчез.

– Сразу не болтай, – хмыкнул дед. – Напугаешь до смерти.

– И что с того? – промурлыкали стены.

– Упрямая животинка, – покачал головой Матвей, и пошёл к дверям.

Стоило ему скрыться, как все, кроме Елизара, подошли к окну.

– Смотрите… у него что-то светиться в руке. Фонарик? – Кристина прилипла к окну.

– Зачем ему фонарик? Светло ведь… – удивилась Марина.

Елизар, помедлив, тоже подошёл к окну. Ему всё ещё было трудно. Присутствие говорящего чёрного кота постоянно напоминало о чёрте и ночном кошмаре, а он ведь не пил. Не пил и… не хотел. Самому себе не верил, но, если бы не мучающий время от времени страх, он и правда был вполне счастлив. Не тянуло его к выпивке, а ведь Агафья обряд так и не провела. Кто ж его излечил? Дед Матвей? А может, заброшенная деревня Чурмилкино – аномальная область? Или просто-напросто он так перепугался, что и думать о бутылке забыл?

Кот спрыгнул с крыльца и медленно, красуясь (знал ведь, что в окно на него смотрит вся честная компания), направился к незнакомцу.

Мужчина замер, завороженный зрелищем (оно и понятно – кот был просто огромный!), присел на корточки и протянул руку.

– Откуда ты? Зверь красивый? – неизвестный хотел погладить Ваську, но тот ловко увернулся.

Незнакомец выпрямился, шагнул было за котом, но потом остановился. Переминался с ноги на ногу, не зная, что ему делать.

– Долго топтаться будешь?

Мужчина вздрогнул, оглядываясь по сторонам.

– Вниз посмотри… ну?

– Это… ты говоришь?

– Нет. Твоя прабабушка, – два янтарных кошачьих глаза вспыхнули, и Васька одним невероятно огромным прыжком махнул на крыльцо.

– Ха-ха-ха… Да уж. Голос гигантского кота – аттракцион не для слабонервных, – прыснул Сергей, которому так же, как и всем остальным было прекрасно видно и слышно всё, что происходило во дворе.

Из открытой дедом Матвеем двери гостеприимно лился свет. Сам старик, открыв настежь дверь и прислонившись к косяку, терпеливо ждал, когда же незнакомец решится зайти на огонёк.

– Здравствуйте, – решился поприветствовать старика мужчина, понимая, что его заметили, да и нет у него другого выхода в этом богом забытом месте.

– Здравствуй, коль не шутишь, – старик прищурился.

Дед Матвей прекрасно знал, что это был за «фонарик» в руке незнакомца. Знал, что мужчина нашёл бы его, даже если бы им с Васькой пришло в голову схорониться в лесу, в партизанских землянках. Гребень. У этого человека было то, что не давало покоя все эти годы…

– Проходи в дом. Садись. Поешь. Устал с дороги, да и в ногах правды нет.

Гость вошёл. Сел. Отчаянно смущаясь, кивнул всем присутствующим. Он был высоким, худым. Похож… на учёного. Его лицо скорее вызывало доверие, нежели неприязнь, но одновременно почему-то настораживало. Длинные худые пальцы были постоянно в движении, как будто искали, чем заняться.

«Них, них запалам бада, эшехомо лаваса шибода, лала соб, лили соб, лулу соб, уййе, и-э-а-о, лихадоксара, гултун-гултун, лифабрадта, гултун-гултун. Напалим ваишба бухтара. Мазитанра гултун-гултун, жунжан яндра жунжан. Яндра куланнейми яндра. Жунжан кумага. Кунара».

Старик, бормоча заклинание нараспев, щёлкнул пальцами – посох с разноцветными лентами поплыл по воздуху прямо ему в руки. Время застыло. Привязанные к лентам колокольчики мерно позвякивали, чёрный кот вырос до потолка, заполнив собой всё пространство. Рука старика сжала рогатину. Колдун встал, не отрывая взгляда от искрящегося синими искрами гребня. Артефакт вылетел из кармана гостя и медленно, озаряя избу магическим сиянием, поплыл к Матвею. Гребень опустился на морщинистую ладонь, и только тогда погас.

– Ну, здравствуй, – пальцы гладили старинную вещь, путешествуя по узору переплетенных рогов, вспоминая давно забытые ощущения. – Поверить не могу…

…

– Как звать тебя? – Матвей посмотрел гостю в глаза.

Никто ничего не заметил. Гости, включая новичка, никогда не вспомнят того, что только что случилось. Кот и старик существовали в двух мирах одновременно. Страшную, недоступную для понимания смертных тайну хранили здешние места. Передавали из поколения в поколение знания, артефакты, традиции. Колдуны деревни хранили бы её и дальше. Столько, сколько потребовалось. Если бы не зло. Зло пришло в Чурмилкино с чёрными крестами и немецкой речью. Зло войны. Зло чуждых знаний и желаний безграничной власти над миром. Если бы не надежда спасти самое дорогое, детей, никогда бы местные знахари не воспользовались этой тайной даже в мыслях, ибо были светлы их помыслы и чисты их души…

– Дмитрий. Дмитрий Орехов.

– Сергей, – Березин подал Дмитрию руку.

После знакомства все молча принялись за еду. Каша из печи таяла на глазах – все проголодались. Марина принялась собирать посуду, но старик её остановил:

– Оставь, дочка. Посуда сама знает, что ей делать.

– Вот видишь. Снова в сказку попала, – шепнул Сергей девушке на ухо, чтобы подбодрить и её, и себя.

Как-то не по себе, когда посуда… исчезает на глазах, а на её месте появляются зажжённые свечи, пучки трав, шкатулки.

– Чудеса… – растеряно проговорил Дмитрий.

– Верно, – согласился хозяин. – Чудеса. Зачем пожаловал, добрый человек? Или заблудился?

Орехов смущённо посмотрел на новых знакомых.

– Не совсем, – он закашлялся. – Мой прадед во время войны в этих местах… воевал, – молодой человек замялся, даже покраснел.

– Твой прадед? – нахмурил брови Матвей. – В этих местах?

Дмитрий кивнул. Закусил губу. Его руки выдавали волнение – гладили стол, поправляли свечи, хотя в том не было никакой нужды.

– В сорок третьем году… спалил фашист деревню, – дед Матвей недоверчиво посмотрел на Дмитрия Орехова. – Не воевал тут никто. Немцы пришли. В лесах округ Чурмилкино партизаны скрывались. Им помогали жители деревни. Продукты. Знахари выхаживали раненых. Выдать их отказались. Фашисты сожгли всех заживо. Загнали в избу и…

Кристина зажала рот руками, чтобы не закричать. Все четверо переглянулись. Каждый думал об одном и том же – призраки. Вот кого они видели, после того как Елизар случайно спалил их первое пристанище в деревне.

– Мой прадед был немцем, – Дмитрий посмотрел старику в глаза, грустно улыбаясь, словно извиняясь за то, чья кровь волею судеб течёт в его жилах. – Отто Мюллер попал в плен двадцатилетним солдатом. Я читал его записи. Мне, наверное, было бы сейчас стыдно за подобное родство, но, если верить воспоминаниям отца моей бабушки, он спас тех, у кого жил. Он скрывался в лесу, а когда пришли красные, сдался в плен. Позже прадед женился на русской, остался в России, и, по словам бабушки, никогда не пытался ни искать родных, ни вернуться на родину. Почему – загадка. В записках об этом ни слова.

– Отто!? – старик подался вперёд, вцепившись руками в стол, кот прыгнул ему на плечо, выгнув спину, сверкая жёлтым глазом. – Твой прадед… Отто?..

– Я понимаю ваши чувства, – Дмитрий по-своему истолковал реакцию хозяина, – но я же сказал, мой прадед…

– Не понять тебе моих чувств, – цепкий взгляд Матвея, казалось, смотрел Орехову в душу. – Значит, записки… Прадед передал тебе свой дневник?

– Нет… не сам… бабушка нашла. И потом… я интересовался его историей. Я ведь историк… Я вам уже говорил?

– Как ты нашёл это место? – Дед Матвей буравил Орехова глазами, всем, сидящим за столом показалось, что старик гостю не доверяет.

– Так… это… я же говорю, записки! Там описана эта деревня. Река. Мост. Лес. – Дмитрий неизвестно почему побледнел.

В доме стояла гнетущая тишина. Эта необыкновенная история никого не оставила равнодушным. В крови и сердце каждого, на генном уровне испуганным котёнком сжималась боль. Боль от того, что пережили предки. И не важно, с кем и когда это было. Не важно, что они сами не прятались от бомб. Не голодали. Они знали. Они помнили. Этого было достаточно, чтобы душа отозвалась. По лицу Марины покатилась слеза. Сергей обнял девушку, прижал к себе. Кристина побледнела, Елизар молчал, плотно сжав губы.

– От того, что он описывал, мало что осталось, – старик покачал головой. – Или твой прадед карту начертил?

– Я здешние места хорошо знаю.

– Это откуда? В экспедициях был? С историками?

– Вот именно! – Обрадовался Дмитрий неизвестно чему. – Экспедиции. Прадед, – гость, наконец, решился поднять глаза, – описывал какой-то обряд. Он видел, как в лесу те, кто убегал от немцев, встали в круг и… исчезли. Мне стало интересно. Я решил увидеть тот лес собственными глазами.

– Вот как? – Дед Матвей склонил голову на бок. – Значит, в записках прочёл… про обряд?.. А ничего твой прадед не нашёл? Не взял? Может, предмет какой?

– Ннет… ничего…

Кот зашипел, задрожали свечи над столом, заплясали тени по углам, огонь в печи завыл. Старик брови нахмурил, глаз с несчастного гостя не спускает. Дмитрий Орехов сжался, втянул голову в плечи, рука потянулась к нагрудному карману, и тут он побледнел, да так, что Марина испугалась:

– Вам нехорошо?

– Сядь, дочка, – жестом остановил старик девушку. – Нехорошо ему. Ох, как нехорошо. Вот что, парень. Давай договоримся. Ты мне больше врать не смеешь, а я покажу то место в лесу. Так что нашёл Отто?

– Гребень…

– Так и быть… Расскажу про гребень, что тебя сюда привёл.

Кот прыгнул на стол, подошёл к шкатулке, что появилась вместе со свечами, когда исчезла посуда, лапой откинул крышку, вспыхнул синий свет и все увидели небольшой гребень. То ли из дерева выточенный, то ли из кости. Два мужских профиля венчали оленьи рога, искусно между собой переплетённые. Гребень завораживал. Какое-то время все сидели, не в силах отвести взгляд.

Матвей внимательно посмотрел на каждого, кто сидел за столом. Наморщил лоб, потёр щёку. Казалось, он принимает какое-то очень важное решение.

– Вы нас простите, – Сергей не выдержал, решился сказать за всех. – Но… Нам бы хотелось хоть немного понимать, что здесь происходит. Человек так устроен. Неизвестность – пугающее, мучительное чувство. Мы бы, может, и потерпели с моим другом, но позвольте вступиться за девушек. Посмотрите сами – на них лица нет.

– Я поддерживаю, – неожиданно вставил кот. – Из джентльменской солидарности.

– Ты где слов-то таких нахватался, усатый? – Старик почесал кота за ухом и повернулся к Сергею. – Что ж, твоя правда, добрый человек. Твоя правда… Видно, пришло время всё рассказать. Я – один из тех детей. Это меня спас немецкий солдат Отто Мюллер в сорок третьем. Его бы расстреляли, не задумываясь, если бы поймали. Но он не испугался. Чистой души был парень. Светлый. Свет в душе он ведь… стороны не имеет. Звезда у тебя на рукаве алая, или крест чёрный. Всё одно. Ты что на себя не надень – внутри останешься тем, кем был.

– Вы были… на той поляне?! – Орехов застыл, стараясь не шевелиться, чтобы не пропустить ни слова.

– Был.

– И вы действительно все исчезли? Но куда!? Что с вами произошло? Что это был за обряд, который видел Отто!? – Дмитрий вскочил со стула.

– Да сядь ты, сядь… – усмехнулся Матвей. – Был обряд. Не простой. Колдовской. – Он замолчал, окунувшись в воспоминания.

– А можно поподробнее? В деталях? – Орехов заглянул Матвею в лицо.

Старик молчал.

– Расскажите, что произошло тогда в лесу, – поддержала Орехова Кристина. – Вы ведь… об этом хотели нам рассказать?

– Послушайте, дедушка, как вас там… Я не из простого любопытства расспрашиваю! – воскликнул Дмитрий. – Не знаю, как этот... Как эта вещь оказалась в вашей шкатулке, но это я! Я принес её сюда, понимаете? Она моя. Я нашёл это вместе с записками деда!

– Прадеда, – поправил кот разбушевавшегося гостя.

– Да какая разница!

– Что в тех записках про гребень сказано? – вдруг спросил дед Матвей.

– Только то, что прадед подобрал его на той поляне после того, как все исчезли. Я хочу понять, что это за предмет? Для чего он? И почему он светиться?

– Много у тебя вопросов, правнук Отто. Много. Ты не кипятись. Ну, что, Васька, как думаешь? – Матвей посмотрел на кота. – Расскажем?

– На поляну идти надо, – промурлыкал кот.

– Пойдём, Дмитрий, – старик взял украшенную лентами рогатину и направился к двери.

– А мы? Разве мы не пойдём? – Подал голос Елизар.

– Вы пока тут останетесь. Придёт и ваше время.

– Но как же так. Вы же обещали, – Кристина поджала губы, Сергей с Мариной так же требовательно уставились на гостеприимного, но не слишком многословного хозяина, который так быстро переключился на незваного гостя.

Всем стало немного обидного, они приехали сюда первыми, по словам деда Матвея, являлись правнуками его друзей, столько всего успели пережить, а их оставляют здесь. И как раз тогда, когда начинается всё самое интересное!

– Узнаете. Обязательно узнаете. Но позже. Отдохните пока. В избе тепло. Еда будет, как только захотите.

Дверь за Матвеем и Ореховым закрылась.

– А я? Меня забыли! – Васька подбежал к дверям. – Не хулиганьте тут без меня! – оглянулся он на пороге, и чёрное как ночь мохнатое облако исчезло, растворившись в воздухе...

Глава 10

Ты, мать-руда, жильная, железная, остановись, назад воротись. Как в пустом русле воды не стало, так бы тебя, мать-руда, не бывало. Летит ворон через море-океан, несёт нитку-шелковинку красную, как нитка оборвётся, в море-океан окунётся, утонет и захлебнётся, так и ты, кровь-руда остановись, уймись. Слово мой ключ, язык замок. Да будет так!

Они остались одни. Вчетвером в этом странном доме. В месте, где время течёт иначе. Где еда появляется, когда захочешь, исчезает грязная посуда, прислуживает хозяину кикимора… Один говорящий кот чего стоит! Шутит. Язвит. Ругается…

– Та-а-а-к, – Сергей хлопнул ладонями по столу и обвёл внимательным взглядом товарищей по несчастью (правильнее, наверное, будет сказать, жаждущих помощи не совсем обычной, но какая, в сущности, разница?). – Предлагаю сложа руки не сидеть.

– Чем займёмся? – Тут же отозвалась Марина.

– Мозговым штурмом, – нимало не колеблясь, ответили ей. – Итак, господа, что мы имеем на день сегодняшний? Первое – мы, все четверо, пустились в путь-дорогу не просто так, а по причине весьма схожих проблем. То есть мы ищем помощи. И не простой, а… скажем так, нетрадиционной. У меня – союзник. И я хочу от него избавиться.

Как только Сергей произнёс эти слова, шкатулка, в которой до этого лежал гребень (дед Матвей и Дмитрий Орехов унесли артефакт с собой), с треском раскололась на две части. Вспыхнули свечи. Конечно, это всех напугало. Но то ли сидящие за столом привыкли к странностям за всё это время, то ли настроены были более чем решительно, а только Марина, незаметно сжав руку Сергея под столом, продолжила:

– У меня – родовой бес. И я хочу от него избавиться.

Свечи погасли. Огонь в печи вспыхнул. Послышался зловещий скрип и… Всё исчезло. Свечи зажглись вновь.

– Я, – прошептал Елизар, вжав голову в плечи, – хочу от пьянства избавиться. Навсегда. Пойти работать. Мать не огорчать больше. Она ж, бедная, думает, я утонул. Материнская доля тяжела. Она любит меня просто так, сколько б я ни бузил, ни куролесил. Она хорошая. Заслуживает счастья. А ещё эти, – последнее слово Елизар прошептал беззвучно, одними губами, но все поняли, что он хочет сказать. – Чер-ти…

– Я не боюсь паранормальных вещей, – Кристина говорила, не отрывая взгляда от горящей свечи. – Скорее ищу встречи с неизведанным. Вернее нет. Не так. Вру. Я думала, что не боюсь и ищу. Когда эти вещи стали происходить по-настоящему, я… Так испугалась! Нет, правда. Знаете, никогда не думала, что я такая трусиха.

– Ты не одинока, – Сергей улыбнулся. – Я сам до чёртиков испугался… ой, прости, Елизар… и продолжаю это делать…

Все прыснули от смеха. От неожиданного признания молодой профессиональной ведьмы всем вдруг стало легче. Они почувствовали, что могут друг другу доверять.

– Я здесь потому, – продолжила девушка, – что ищу ответы на вопросы. – Последнее время со мной происходят странные вещи, и я хочу знать, почему. Взять хотя бы это зеркало…

– Какое зеркало? – Спросила Марина.

– Очень… красивое, – искренне ответила Кристина. – Старинное. Я купила в антикварном магазине. А тётя вспомнила, что точно такое же было у моей двоюродной прабабки, Галины.

– Точно! – Сергей поймал, наконец, мысль, которая уже давно вертелась в голове, но каждый раз ускользала. – Дед Матвей. Когда мы только пришли, он узнал нас всех. Вернее, узнал черты наших прадедов и прабабок – родных, двоюродных, не важно! Важно другое.

– Что, например? – Елизар враждебно посмотрел на Сергея – этот молодой да рьяный совершенно его запутал – голова раскалывалась!

– То, что все мы здесь – не случайно. Он нас ждал. Колдовством ли, ещё чем, но он нас сюда… заманил. Понимаете?

– Точно, – Марина с восхищением смотрела на Сережу. – Кикимора. Лихо одноглазое. Вся эта… Ну, в общем, волшебство. Он колдун, этот Матвей!

– Америку открыла, – добродушно прыснула Кристину.

– Думаете, он от пьянства ритуал знает? Как эта… Агафья? – оживился Елизар.

– Кто о чём, а лысый о расчёске! Не нужен тебе никакой ритуал, – Кристина беспечно махнула рукой. – Ты так своих чертей боишься, что до конца дней ни капли в рот не возьмёшь, это ж ясно, как день!

– Хорошо бы, – нисколько не обидевшись, кивнул Елизар и неожиданно улыбнулся – светло, искренне, совершенно по-детски.

– Подведём итоги. – Сергей вернул присутствующих к предмету разговора. – Каждый из нас хоть раз сталкивался с паранормальными явлениями. Это – раз. Дед Матвей знал наших предков. Это – два. Колдовским, одному ему известным, способом, старик заманил всех сюда. В заброшенную деревню с почти диснеевским названием – «Чурмилкино». Это – три. Вопросы?

– Зачем мы ему? – Кристина, как в школе, подняла руку.

– Дмитрий Орехов, – напомнила Марина. – Он, в отличии от всех нас, явился сюда по собственной воле, да ещё и с этой… штукой.

– Красивая вещь, – кивнула Кристина.

– Я смотрю, вопросов у нас много. Жаль, ответов нет. Ни одного, – Сергей замолчал.

Неожиданно дверь распахнулась. Все вздрогнули. В избу влетел Орехов – потный, в грязи, руки трясутся…

– Что случилось? – Елизар вскочил, ища глазами лопату или ещё что-нибудь. – Медведь напал?

– Где дед? – Сергей посмотрел на Диму.

– В лесу, – молодой человек тут же взял себя в руки, провёл ладонью по волосам, улыбнулся всем слегка вымученной улыбкой. – Да всё в порядке. Слышите? Всё хорошо. Он там… В лесу. Ритуал готовит.

– Какой ритуал? – спросила Марина.

– Какой? Так это… Вы ж не просто так сюда пришли? Вам же помощь нужна?

– А для кого? – Спросил Сергей, в котором интуитивно росло беспокойство – сердце было не на месте, и поскольку ощущениям своим Березин доверять привык, пытался понять, в чём дело. – Кто первый? Нам действительно всем нужна помощь. Но нельзя же одним ритуалом избавиться от всех бед разом?

– Слушай, этот дед Матвей классный колдун. Да он… Просто волшебник! Вы должны ему доверять.

– А мы доверяем, – Елизар нашёл-таки лопату за печкой и крепко сжал обеими руками. – Ему.

– Мы будем принимать участие? – Кристина встала и стала надевать куртку. – В ритуале?

– Конечно! – Орехов подошёл к девушке, улыбнулся, снял с неё куртку и повесил обратно на крюк в стене. – Непременно. Непременно… будете… Одну минуту. Ага! Вот он! – Дмитрий присел и уставился на стоящий в углу плетёный короб.

– Что-нибудь ищешь? – Спросил Сергей.

– Всё, как дед говорил, – кивнул молодой человек и откинул крышку. Порывшись внутри, выудил нож с чёрной ручкой и глиняную плошку. – Для ритуала нужна кровь.

Все застыли. Улыбающийся Орехов с ножом и плошкой наготове, испуганные Кристина и Марина, вцепившийся в лопату Елизар, которому гораздо больше понравилось бы, если бы на деда с этим… Ореховым и впрямь напал бы медведь.

– Это ещё зачем? – Спросил Березин, который никак не мог справиться с растущим внутри беспокойством.

– Расслабьтесь. Это же ритуал. Обычная практика. Это… весело!

– Очень, – буркнул Елизар.

– Да ну что вы, как дети, честное слово… Я только чуть-чуть ребро ладони надрежу и несколько капель возьму, вот сюда, – показал Дмитрий на плошку, – Всё! А как вы хотели? Просто так ничего не бывает. Вы хотите от чего-то избавиться? Что-то получить? Должны что-то отдать. Закон магии…

– Логично, – кивнула Кристина и протянула свою ладонь.

– Какую руку надо? – в свою очередь спросил Сергей.

– Правую.

Орехов что-то шептал над ножом и над ладонями тех, у кого брал кровь. Делал он это так ловко, словно до этого самого дня только и делал, что практиковался. Аккуратно рассекал кожу, чтобы получился небольшой надрез, затем подставлял плошку и отсчитывал капли. Когда работа была закончена, Орехов, завернув плошку в полотенце, направился к дверям.

– А нам что делать? – Марина попыталась его остановить.

– Ждать! – Бросил он ей и выбежал, хлопнув дверью.

– Странно… – задумчиво проговорила Кристина.

– Очень, – Марина с удивлением рассматривала свою руку. – Смотрите! От пореза даже следа не осталось, – продемонстрировала она ладонь.

– Не в этом дело, – Кристина покачала головой, но на руку всё же посмотрела. – Не только в этом. Странно, что он сам пришёл. Без деда.

– Смотрите! – Елизар, все ещё прижимая лопату к себе, дрожащей рукой показал на окно.

Все тут же повернулись туда, куда он показывал, но ничего не увидели кроме странной пелены за окном.

– Он только что там… стоял! Ну, вот провалиться мне на этом самом месте!

– Ты, друг, лучше так не шути, – Сергей улыбнулся. – Места здесь странные, мало ли что…

Марина с Кристиной прыснули от смеха, но Елизар даже внимания не обратил.

– Он какие-то знаки чертил на стекле. Не нравится мне всё это…

– Согласна, – поддержала Кристина человека, измученного чертями. – Подозрительно всё это как-то.

– Согласен, – в свою очередь кивнул Сергей.

Березин уже давно чувствовал неладное. Но одно дело – его интуиция, он ей хоть и доверяет, но решать за всех это всё же ответственность. Но уж если и остальные поддерживают, то тут и думать нечего.

– Давайте-ка выйдем из дома и пойдём в лес. Можем же мы проявить инициативу? Скажем, что хотим помочь, – предложил он и первым направился к двери.

Сергей толкнул дверь рукой, но та не поддалась.

– Да…Что ж такое!? – Березин пыхтел, налегая плечом, упираясь ногами, но, увы, всё было напрасно. Дверь не открывалась. – Ничего не понимаю!

– Давай вместе? С разбега? – предложил Елизар.

Мужчины отошли назад, разбежались и…

– Огонь! – закричала Кристина.

За окном плясало пламя, в щель под дверью тонкими струйками, словно щупальца гигантского осьминога, просачивался дым. Сначала осторожно, потом всё сильнее.

– Он, что… поджёг нас? – Шёпотом проговорила Марина, не веря собственным словам.

– Елизар! Окно!

Мужчины метались по избе, подбадривая друг друга криками, но ничего не помогало. Они со всего маху бросали в окна табуретки, чугунки и даже лавку – всё, что попадалось под руку, но ощущение было такое, что в избушке дедушки Матвея стёкла – пуленепробиваемые, а сама она – бронированный бункер, способный пережить атомный взрыв…

Им так и не удалось услышать звон разбитого стекла. Березину раньше в голову не могло прийти, что настанет день, и он будет молиться, только бы услышать этот звук! Табуретки при столкновении с окнами разлетались в щепки. Чем сильнее они пытались что-то открыть, разбить, найти хоть какой-то выход, тем очевиднее становился тот факт, что это попросту невозможно. Их жгли заживо так же, как жителей Чурмилкино в далёком сорок третьем. Но тогда была война. Фашисты. А сейчас… Почему они должны умирать столь страшной смертью? Разве они сделали что-то плохое? За что?

– Матвей заманил нас сюда, чтобы сжечь, – Елизар смотрел на разломанные табуретки.

– Страшный конец… Страшной сказки, – Марина закашлялась.

Брёвна трещали, пожираемые огнём, от дыма ничего не было видно, ещё немного, и все они потеряют сознание...

– Даже не знаю, что лучше – утонуть или задохнуться? – Елизар обвёл новых друзей печальным взглядом. – Жаль с вами расставаться, ребя… та…кхе-кха-а-а… – он зашёлся кашлем.

Березин подошёл к Марине, приподнял её голову, поцеловал и стал шептать:

– Если бы я мог умереть вместо тебя, я бы это сделал. Я нашёл, что искал и… потерял, не успев обрадоваться… Прости. Прости, что не могу спасти тебя. Я…

Воздух обжигал лёгкие. Кристина и Елизар легли на пол, надеясь, что так будет легче дышать.

– Какого чёрта? – услышал Сергей знакомый голосок.

Сквозь пламя он видел её. Девочку с рожками. Она смотрела на него и… улыбалась. Что ж… Прощай, «союзник». Спасибо за то, что денег было вдоволь, но знаешь… Я-то мечтал о любви. Я её нашёл. Но поздно. Слишком поздно. Прощай, вряд ли мы ещё встретимся.