Текст книги "Принц для роскошной женщины (СИ)"

Автор книги: Ирина Сафина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Марина быстро побросала в небольшую дорожную сумку самые необходимые вещи, косметику. Извлекала из шкафа и отправила следом недорогое, но практичное вечернее платье из не мнущегося синтетического материала – черного с натуральным матовым блеском. Вызвала такси.

Перед выходом из подъезда Марина замешкалась, опасаясь, что Сергей ждет ее снаружи. Осторожно выглянула – возле подъезда только такси и никого из прохожих. На всякий случай расстояние до машины Марина преодолела бегом.

– На Чайковского, салон красоты "Адель", – бросила Марина водителю.

Ехали бесконечно долго, или Марине так казалось. Выходя из машины возле салона красоты, такси отпускать не стала.

– Ждать придется около часа, а затем в аэропорт – Пулково-1.

Водитель кивнул.

В просторном зале витали такие милые сердцу каждой женщины запахи косметических средств. Непостижимым образом успокаивающее, расслабляющее. Поистине, для релаксации женщинам стоит приходить в подобные заведения, а не тратить время и деньги на санатории.

Марина откинулась в кресле, руки мастера ворошили ее волосы.

– Вы плохо выглядите, Марина Сергеевна, – сказала Наташа, любимый и постоянный мастер Марины. – Бессонная ночь?

– Несколько ночей, – созналась Марина. – Было много дел. Наташа, задача такая – сделать из меня роскошную королеву. При этом, роскошь не должна отлететь или потускнеть за время перелета до Москвы и должна сохраниться до позднего вечера. Сегодня у меня важное свидание. Причем, сделать чудо следует как можно быстрее, в четыре у меня самолет.

– Понятно, – улыбнулась Наташа. – Все будет в лучшем виде, вы же знаете.

Марина знала, а потому закрыла глаза, доверилась рукам мастера и погрузилась в размышления.

Она думала о Топильском. Пусть она не сможет его полюбить, что с того? Еще три дня назад понятие "любовь" вообще не входило в ее планы. Только замужество. Найти подходящую партию и проставить галочку в списке свершений – жизненном плане. А затем она сможет долгие годы наслаждаться чувством исполненного долга. Чем усерднее Марина убеждала себя в плюсах открывшейся перспективы, тем больше не верила в эти плюсы. Становилось страшно, даже от попыток представить свою дальнейшую жизнь – безмятежную, размеренную, бесчувственную.

"Какая ерунда! – мысленно воскликнула Марина. – Я еще даже не знакома с Топильским! Вдруг он замечательный, интересный человек? Я просто впадаю в истерику".

По счастью, Наташа закончила свое колдовство быстро, и Марина с радостью вынырнула из тягостных мыслей. Посмотрелась в зеркало – отлично. Из зазеркалья на Марину слегка надменным взглядом смотрела безупречно красивая, строгая, но обворожительная женщина. Марина себе понравилась.

С улыбкой поднялась с кресла, поблагодарила Наташу и уверенным шагом двинулась к выходу.

"Все, хватит размышлять! Пришла пора действовать!"

В Пулково Марина приехала за сорок минут до вылета, быстро поднялась на второй этаж и без очереди прошла к стойке регистрации. Как никак, полет в бизнес классе имеет свои плюсы. Сжимая в руке посадочный талон, Марина отказалась пройти в vip-зал и вышла на террасу. Ей вдруг отчаянно захотелось побыть среди простых людей – туристов, петербуржцев, летящих в командировки или на отдых – потолкаться среди них, подслушать их разговоры.

Невдалеке стояла женщина средних лет в скромной маечке, потертых джинсах. Она курила, не сводя глаз с чемодана. Марина подошла.

– Извините, не угостите сигаретой? – спросила Марина.

Женщина опасливо покосилась на Марину, а затем все же достала пачку. Слово за слово завязался разговор. Оказалась, что женщина, несмотря на свой возраст, впервые летит на самолете, и тоже в Москву. Она призналась, что панически боится высоты, но, кроме того, еще и понятия не имеет, как в Москве станет добираться до места назначения. А подруги, вместо того, чтобы помочь, наговорили кучу страхов, что и воруют в этой Москве у приезжих повсеместно, и убивают. Стоит только рот открыть!

Марина, как смогла, успокоила собеседницу. На протянутой бумажке нарисовала план, как, по прибытию в столицу, добраться из аэропорта Домодедово до Рязанского проспекта. Женщина благодарила Марину, чуть ли не со слезами на глазах. А Марина с удивлением отметила, что ей понравилось помогать людям. Помогать просто так, не ожидая ответного хода. Просто так, потому что они – люди.

Докурив сигарету, Марина отправилась на посадку. Все. Обратной дороги нет.

Вечерняя Москва встретила Марину промозглой сыростью и слякотью размокшего от соли снега.

Марина велела таксисту доставить ее в один из лучших отелей.

Швейцар приветливо открыл дверь, и Марина прошла в холл отеля. Обычно она не шиковала, останавливалась в гостиницах попроще, но в этот раз ей хотелось быть королевой во всем.

Наскоро переодевшись и подправив макияж, Марина вышла в холл. Мужчины оборачивались вслед, женщины – служащие отеля – украдкой завистливым взглядом следили за ее шествием. Марина осталась довольна. Она вернулась в свой мир. Швейцар склонился в полупоклоне, открывая дверь на улицу.

Таксист ждал. При виде Марины, он так поспешил выбросить еще горящую сигарету, что обжег пальцы.

– На Большую Якиманку, – велела ему Марина и назвала номер дома.

Машина остановилась возле старенького двухэтажного особнячка. Вера, генеральская дочка, имела достаточно средств, чтобы переехать в более комфортабельное и престижное жилье, но она приняла решение жить в доме, который принадлежал семье Никитиных с момента постройки, на протяжении двух веков.

Время близилось к восьми вечера, однако Марина не спешила покинуть такси. Она смотрела через стекло боковой двери на освещенные окна и сомневалась – стоит ли делать столь решительный шаг? Отчего-то, в эти последние минуты, когда, казалось, все уже обдумано, Марине стало страшно. Время шло, а она продолжала сидеть в салоне. Наконец, таксист, несмотря на полученное щедрое вознаграждение, не выдержал:

– Может, вас куда еще отвезти?

– Нет, нет, мне сюда…

И Марина суетливо выбралась из такси.

Непосредственная Вера сразу, с порога, начала обниматься.

– Мариночка, молодец, что приехала! Я так волновалась. Звоню, звоню тебе на сотовый, а в ответ: "абонент недоступен".

– Я потеряла телефон, – призналась Марина, вырываясь из объятий подруги.

– Вот оно что, а я уже места себе не находила. Не знала, что и делать! Ой, ты неважно выглядишь. Устала?

Ничто не могло укрыться от проницательного взгляда Веры. Марина хотела соврать про работу, дела, но неожиданно для себя сказала правду:

– Это последствия кучи дерьма, в которую я умудрилась вляпаться.

Вера застыла, с приоткрытым от изумления ртом, разглядывая подругу.

– Ты так странно это сказала… произошло нечто серьезное?

– Серьезнее не бывает. Авантюрный роман, классика жанра – бандиты, убийство, прекрасный принц, который оказался сволочью.

Марина сделала шаг в сторону гостиной, откуда доносились приглушенная музыка, смех, звяканье бокалов, но Вера преградила дорогу.

– Ты не уйдешь, пока не объяснишь, что произошло, – голосом, привыкшим отдавать приказания, сказала Вера. – Напугала меня и хочешь сбежать?

– Никуда я не убегаю, – вздохнула Марина, – а в двух словах все равно рассказать не получится. Вера, гостям покажется странным наше длительное отсутствие.

Вера задумалась, решая трудную задачу. Ей очень хотелось знать, что произошло с подругой, но гости… Марина наблюдала за Верой, не сомневаясь, что та любопытству и переживаниям за подругу предпочтет гостей. Соблюдение правил этикета важнее сиюминутных новостей.

– Значит так, сейчас мы идем к гостям. Кстати, Топильский уже здесь, а затем я тебя украду, мы уединимся в каком-нибудь уголочке и поболтаем.

И довольная найденным компромиссом Вера повела Марину в гостиную.

В просторном помещении веселье было в разгаре. Накрытый у окна фуршетный стол ломился от яств, но блюда кое-где уже зияли пустотой. Два официанта с подносами лавировали между комнатой и кухней, предлагая гостям шампанское, вина, водку. Слишком громкие разговоры и смех говорили о том, что спиртного выпито уже немало.

– Марина, помнишь Володю Томина? Если нет, то познакомься с моим самым любимым мужчиной на свете!

Томин гордо улыбнулся, протянул руку Марине:

– Очень рад, Вера все время говорит о вас. Впрочем, мы встречались раньше но не успели даже поговорить.

– Уверена, у вас будет время это исправить, – в ответ улыбнулась Марина.

К ним подошел папа Веры.

– Кто тут говорил о самом любимом мужчине? Не обо мне ли речь?

Вера обняла отца за шею и поцеловала в щеку, оставив след помады.

– Ты мой любимый мужчина, но уже номер два.

Евгений Савельевич притворно ужаснулся и обратился к Томину:

– Сэр, я вызову вас на дуэль!

Все рассмеялись.

Марина продолжила шествие по зале, приветствуя гостей. Топильского в комнате не было. Марина остановилась поговорить с мамой Веры, потом со знакомым юности, а ныне известным художником, перекинулась парой фраз еще с некоторыми из присутствующих и отошла к окну, где в узком пространстве между столом и стеной обнаружился мягкий стул. Наблюдая из своего укрытия за поведением представителей так называемого "высшего света", Марина отметила, что после некоторого количества вина, разница между элитой и простым людом становится незаметной. Вот, например, сослуживец Вериного отца – генерал-майор, ведающий чем-то там очень стратегическим и важным, уже несколько раз выдал замысловатые непечатные комбинации в присутствии дамы, а дама даже взглядом не показала своего смущения. Наоборот, казалось, что услышанное ей понравилось. Верина знакомая – Кати, после пары рюмок начала, в буквальном смысле, вешаться на мужчин. Как обычно.

Марина задумалась: если люди все одинаковы по своей сути, зачем носить маски? Строить из себя то, чем не являешься? Для престижу?

– О чем вы так напряженно размышляете? – спросил приятный баритон.

Марина подняла голову. Рядом с ней стоял Топильский, держа в руках два фужера с шампанским.

– Здравствуйте, Вячеслав Александрович, – поздоровалась Марина, принимая предложенный ей фужер.

– Вы знаете кто я?

– Бросьте, – Марина улыбнулась потенциальному жениху, а про себя чертыхнулась. В этот вечер ей совсем не хотелось надевать маску и выполнять наигранный политес. – Мы оба много знаем друг о друге, даже то, зачем сюда приглашены.

– Разрешите? – спросил Топильский и, не дожидаясь ответа, присел на краешек стола. – Вы прямолинейны. Впрочем, Вера меня предупреждала.

– А вот с этого места поподробнее, пожалуйста, – Марина искренне рассмеялась. – Я знаю свою подругу слишком хорошо, чтобы оставить ваше неосторожное высказывание без внимания. Вера может наговорить, что угодно!

– Так и знал, что проболтаюсь! А Вера так просила оставить наш разговор в тайне.

– Сказавший "А" просто обязан перечислить весь алфавит до конца, так что начинайте признание, я вас слушаю. А за Веру не беспокойтесь, я вас не выдам.

Топильский развел руками.

– Положусь на ваше честное слово. Вера говорила, что порой вы резки и безапелляционны в своих суждениях, и мне стоит принять это как данное. И еще то, что вы считаете любовь лишь эгоизмом в квадрате.

– Неужели она и это успела вам передать? – удивилась Марина. – Кстати о любви, а вы так не считаете?

– Нет, – ответил Топильский, – для меня любовь – это желание до конца раствориться в другом человеке, слиться с ним. Вы понимаете, о чем я?

– Понимаю, – слишком быстро ответила Марина.

Топильский поставил на стол фушер и внимательно на посмотрел Марину.

– Вам знакомо это чувство, – он не столько спросил, сколько констатировал факт.

Марина нашла в себе силы признаться и тут же пожалела об этом. Что она делает? Своими руками, вернее словами, она закрывает дорогу в будущее. В обеспеченное и безмятежное будущее. Ни один мужчина после признания женщины о любви к другому, не станет предлагать серьезные отношения. Такой, как Топильский, не станет. У него богатый выбор, незачем стреляться на дуэли.

Однако Топильский удивил.

– Вы мне нравитесь, – сказал он. – Такая, какая есть – без фальши и наносного блеска. Мне бы очень хотелось узнать вас ближе.

Марина передала Топильскому свой фужер, а меж тем изучала его лицо. Высокий лоб, квадратный подбородок, обычно люди с подобными чертами лица отличаются патологическим упрямством, но называют это целеустремленностью. Чистые голубые глаза, обрамленные по-детски пушистыми ресницами, пухлые губы. Для Марины это были признаки доброго, но капризного нрава.

"Умный, добрый, но упрямый и капризный ребенок, – вывела Марина обобщенный словесный портрет. – Интересно, на сколько я ошибаюсь?"

– А вы мне нравитесь, – сказала Марина. – Причем, исходя из тех же самых параметров.

– В таком случае, нам следует непременно отсюда сбежать, – улыбнулся Топильский и протянул руку Марине. – Как вы относитесь к ночной прогулке по рождественской Москве?

– Только положительно, – ответила Марина и вложила в протянутую руку свою ладонь.

Они стояли на Патриаршем мосту, облокотившись о перила. Чуть поодаль их покой охраняли два телохранителя Топильского. С реки дул легкий, но промозглый ветерок. Марина натянула шарф на подбородок.

– Вам холодно?

– Нет, это, скорее, нервное. Я слишком много пережила за последние дни.

– Хотите об этом поговорить? – в подражание психологам, шутливо спросил Топильский.

– Хочу, – без тени иронии ответила Марина.

Да, ей отчаянно хотелось рассказать ему все: о бандитах, об убийстве, о выпивке с работягами, о том, как она в виде бомжихи ходила по Петербургу, прячась от милиции. Марине очень хотелось увидеть реакцию Топильского. Она понимала, что напрасно делает это, Топильский не подходящий собеседник для подобного разговора, но устоять Марина не смогла. И она начала рассказ.

Топильский слушал, не перебивая, лишь время от времени поворачивался, внимательно изучая лицо Марины, следя за ее губами.

Марина рассказала почти все. Только о своем чувстве к Сергею, об их ночи, она не смогла б рассказать никому – слишком сокровенно. Слишком больно и тяжело. Но Топильский догадался и сам.

– Вы влюбились в вашего рыцаря, – сказал он и немного помолчал, прежде чем продолжить. – А теперь корите себя за это. Напрасно. Вполне нормальное чувство. Попадая в экстремальные ситуации люди зачастую влюбляются в тех, с кем преодолевают препятствия. Это естественно. Но подобные отношения обречены. Как только исчезает опасность, теряется точка соприкосновения. Эти люди уже не могут быть вместе, им начинает казаться, что любовь или забота другого недостаточно сильны. Потому что они влюблялись в супергероя, а в обычной жизни вдруг разглядели, что супергерой чешет пузо, любит поваляться на диване, то есть ведет себя не так, как от него ждут. А всю жизнь геройствовать нельзя.

– Как интересно вы все разложили по полочкам, – проговорила Марина, глядя вниз на покрытую коркой льда воду. – Я думала о том же, но не смогла найти слов, чтобы даже для себя трезво и ясно объяснить произошедшее. Спасибо вам.

Топильский улыбнулся:

– Не за что! Как говорится, приходите еще. А вы молодец, что не поддались, удержались от безумного чувства. Иначе, пришлось бы страдать.

– Да уж, – Марина поежилась.

– Все же вам холодно, – изрек Топильский и, приблизившись, расстегнул свое пальто, укутал полами Марину.

Казалось, от его тела исходил жар. Невольно Марина прижалась к широкой груди, зажмурилась, вдыхая аромат тонкого, волнующего парфюма, а затем подняла голову. Топильский смотрел на нее. И не было в его взгляде ни омута, ни чертиков. Только голубое море спокойствия и уверенности в себе.

Топильский повернул голову и задумчивым взглядом посмотрел куда-то поверх плеча Марины.

– Но есть одно, что вечной красотою

Связует нас с отжившими. Была

Такая ж ночь, и к тихому прибою

Со мной на берег девушка пришла.

– Что? – Марина, как зачарованная, следила за движением его губ.

– Это стихи, Бунин. Замечательно, правда?

– Да…

На миг Марине стало не по себе, легкая дрожь пробежала по телу, поднимая каждый волосок. Тихий спокойный голос, уверенность и романтичность этого человека завораживали, пленяли. Но отчего ж так отчаянно хотелось сопротивляться, вырываться из сладостных пут? Марина отстранилась, чувствуя себе птицей, испуганной и растерянной в накинутых сетях.

"Только не поддаться, только не поддаться!" – беспрестанно мысленно повторяла она.

– Вам холодно, – сказал Топильский, – пойдемте в более теплое место. Вы успели поесть у Веры? Может, отправимся в какой-нибудь тихий ресторанчик? О, простите, забываю, что женщины не практикуют есть на ночь.

– Нет, не в этом дело, я на ночь ем, – поспешно ответила Марина. – Но не сегодня. Я очень устала. Вы можете отвезти меня в отель?

– Конечно. Но при одном условии – завтра мы увидимся вновь. Не возражаете?

Марина улыбнулась:

– Не возражаю. До понедельника я абсолютно свободна.

Топильский подставил руку, Марина взяла его под локоть, и они направились в сторону храма Христа Спасителя, за которым их ждала машина.

Швейцар подошел к машине, намереваясь открыть дверь, но Топильский опередил. Он обошел Lexus и сам открыл дверцу для Марины. Подал руку. Марина оперлась на теплую ладонь и ступила на мокрый тротуар.

Топильский проводил ее до лифта.

– Прощаюсь только до завтра, – сказал он. – Не забудьте о своем обещании. В два часа я заеду и заберу вас на обед.

– Буду с нетерпением ждать, Вячеслав, – Марина улыбнулась.

Топильский взял ее руку осторожно, будто она была из хрупкого фарфора, и поднес к губам со словами:

– Вы восхитительны, и это не лесть, а грубая констатация факта.

Марина засмеялась:

– Уточнили специально для любительницы резких и безапелляционных суждений?

Наконец, они распрощались, и Топильский направился к выходу. Марина смотрела ему вслед, все еще улыбаясь. Топильский ей нравился. Очень. Это стоило признать.

– Кто это был? – грубо и слишком громко произнес знакомый голос.

Марина оглянулась. Сергей стоял на первых ступеньках лестницы, ведущей на этажи, и опирался о перила. Если бы не голос, то Марина не смогла бы сразу узнать его. Одетый с иголочки в хорошие и дорогие вещи, ухоженный, с осанкой, столь хорошо знакомой Марине, – осанкой человека, знающего цену себе и оценивающего остальных.

Проходящий мимо служащий отеля на минуту задержался около Сергея.

– Сергей Петрович, ваш заказ выполнен. Газеты доставили в номер, согласно вашему обычному списку.

– Спасибо, Андрей, – ответил ему Сергей так, будто знал служащего сто лет, а доставка в номер газет по списку была самым обычным делом.

– Кто он? – повторил Сергей свой вопрос.

– Кто ты? – спросила удивленная Марина.

– Я все еще тот человек, которому ты вчера призналась в любви.

– Вот уж нет! – прошипела Марина. Она была вне себя от злости, но место, где они разговаривали, не позволяло дать выход эмоциям. – Я призналась в любви очаровательному безработному экономисту, а не альфонсу!

– Альфонсу? – Сергей чуть не свалился с лестницы. – Ты о чем?

– О той подставе, что вы с Прохоровым организовали! Надо же было придумать такую абракадабру с флэшкой! Из-за вас погиб человек! Пожалели, хотя бы, Ганнибала! Пес-то тут причем?

– Стоп! – резко прервал ее монолог Сергей. – Кажется, нам стоит поговорить в другом месте. Или я чего-то недопонял, или ты действительно считаешь меня виновным во всех смертных грехах.

– Считаю, – вновь зашипела Марина. – И разговаривать нам не о чем!

– Вот уж позвольте мне решать, – сказал Сергей. И не успела Марина опомниться, как он схватил ее за руку и потащил в сторону ресторана.

Метрдотель склонился в полупоклоне, официант чуть не распластался на полу – до такой степени все желали угодить Сергею. Их провели в отдельный кабинет, где уже был накрыт умопомрачительный стол.

Сергей поднял с диванчика необъемный букет роз и протянул его Марине со словами:

– Я готовился к нашей встрече, это тебе.

– Тебя здесь все знают. Часто останавливаешься в этом отеле?

– Нет, просто это мой отель.

И сказал он это так просто и обыденно, как само собой разумеющееся, что Марина едва не выронила цветы.

– Твой? Ты же безработный! Или это ложь, как и все остальное?

– Марина, солнышко мое, я никогда не лгу. Иногда не говорю всей правды, всех подробностей, но это не одно и тоже.

– Как раз одно и тоже! – вскипела Марина. Наконец она смогла дать волю эмоциям. Марина топнула ногой. – Одно и тоже! Даже хуже! Ты обманул меня!

– Погоди, давай присядем и поговорим спокойно, – Сергей сделал приглашающий жест, указывая на стол. – Вина?

– Я бы сейчас и от водки не отказалась, – буркнула Марина.

– Попробую объяснить, – начал Сергей, разливая вино. – Я тебе не лгал, просто у нас не было времени для подробного разговора. Я честно признался, что в настоящее время безработный, в свободном полете. Это значит, что я ничем конкретно не занимаюсь, не хожу ни в какие офисы, не произвожу никакого продукта.

– А как же отель?

– Я им владею, вот и все. Здесь хороший управляющий, человек, которому доверяю я и мои аудиторы. Отель приносит деньги, а я пользуюсь этими деньгами и продолжаю ничего не делать. Кроме отеля, у меня есть акции, в том числе и крупных компаний, пара газет, одно небольшое издательство деловой литературы, недвижимость и земля в различных частях страны. Но везде есть люди, которые непосредственно занимаются управлением, заставляют механизм вращаться. Я лишь в общем контролирую процесс.

– Значит… ты богат? – Марина во все глаза смотрела на Сергея, еще не в силах уяснить, принять, поверить в услышанное. – А как же та скромная и, прямо скажем, разбитая, квартирка в Питере?

– Насчет нее я тоже не лгал. Помнишь, я сказал, что это моя студенческая квартира, я не живу в Питере постоянно, а для того, чтобы несколько раз переночевать, вполне достаточно и этой. Я больше предпочитаю находиться на даче за городом, в той квартире бываю, когда задерживаюсь в городе допоздна.

– А где ты живешь постоянно?

Сергей улыбнулся:

– Нигде. Я же в свободном полете. Я тебе только что признался, что имею недвижимость в разных городах, в том числе и квартиры. Несколько в Москве. Кое-что в найме, кое-что берегу для себя и, когда посещаю эти города, останавливаюсь, так сказать, дома.

Марина задумчиво возила пальцем по скатерти. Черте что! Немыслимо! Абсурдно. И в то же время, все сходится. Он, действительно, раньше не лгал. Просто не успел сказать правду, а Марина сама домыслила остальное. Так, как ей захотелось.

– Откуда у тебя это все? – тихо спросила она.

– Помнишь, я говорил, что в свое время играл на бирже? Первый миллион заработал там. Ну а дальше проявился, если позволишь быть нескромным, талант экономиста. Выгодные вложения. Ну, и что греха таить, игру на бирже я не оставил.

– А как же корреспондент, моряк, священник?

– Все правда, а что в этом такого? Всю жизнь я пытаюсь найти занятие по душе, найти себя. Деньги деньгами, но одно другому не мешает. Ладно, мы увлеклись, давай поднимем бокалы за нашу встречу. Когда ты ушла, мне показалось, что вырвали сердце…

– А мне не показалось, – произнесла Марина и про себя добавила: "Мое сердце – вырвали".

С легким звоном стукнулись бокалы, зазвенело тончайшее стекло. Марина отпила вино, стараясь не встречаться взглядом с Сергеем. Положила на тарелку ветку винограда.

– Почему ты ушла? – спросил Сергей, наблюдая за движением Марининых рук.

– Ты знаешь, – ответила она. Марина была убеждена, что так оно и есть. Сергей, наверняка, уже знал о том, что она ответила на звонок Прохорова.

– Случилось недоразумение, – виновато начал Сергей, но Марина его перебила.

– Недоразумение? Теперь это так называется? Устроить весь этот шалман с флэшкой, убийством, ради того, чтобы соблазнить и затащить меня в постель? Это – недоразумение?

– Постой, солнышко, не так быстро! Я все объясню…

– Очень бы хотелось послушать, – со злостью проговорила Марина и одним глотком опустошила свой бокал.

Прежде, чем начать объяснения, Сергей подлил ей вина, пододвинул тарелку с салатом. Марина отметила, что стол был накрыт таким образом, чтобы исключить необходимость вызова официанта. Все уже находилось на столе, кроме горячий блюд, но их Сергей мог и не заказывать. Очевидно, что он готовился к долгому и приватному разговору.

– Солнышко мое, ты все же кушай, а то в свете последних событий, алкоголь может войти в привычку, – улыбнулся Сергей.

Марина едва не запустила ложкой в его наглое, ухмыляющееся лицо.

– Не увиливай, ты обещал все объяснить.

– Хорошо, – Сергей перестал улыбаться и начал свой рассказ. – Начнем с того, что Николай Иванович Прохоров – мой родной дядя, и я бывал в офисе вашей фирмы тысячу раз…

– Кто Прохоров? – Марина закашлялась. Кусочек помидора из салата попытался проскользнуть не в то горло.

Сергей легонько похлопал ее по спине и повторил:

– Мой родной дядя. Но если ты будешь меня все время перебивать, я не смогу внятно объясниться.

– Все, молчу, прости, – Марина промокнула салфеткой выступившие слезы и приготовилась слушать.

– Так вот, – продолжил Сергей, – я много раз бывал в вашем офисе, много раз видел тебя, но ты, моя прекрасная королева, не соизволила заметить столь неказистого человека.

– Не может быть! – не выдержала и вновь встряла в рассказ Марина. – Я очень внимательна… на работе. Я запоминаю всех, кто к нам приходит.

– Ой ли? – лукаво подмигнул Сергей. – Понимаешь, солнышко, сегодня я вырядился, обычно же такой привычки не имею и в повседневной жизни хожу в том, что под руку попадется. Порой занашиваю вещи, как говорится, до дыр. Марина Роскошная лишь скользила равнодушным взглядом по какому-то не то рабочему, не то случайно завернувшему на огонек посетителю.

Марина почувствовала, что краснеет. Она вынуждена была признаться самой себе, что раньше, в ее прежней жизни, подобное вполне могло быть. Например, она множество раз сталкивалась с плотником, работающим на фирме, – Евгением Олеговичем, но запомнила его внешность и имя только после того, как узнала, что за этого плотника вышла замуж главный бухгалтер – красавица Елена Ковальская. Да и запомнила только потому, что была безмерно удивлена данным фактом.

– Я была дура, – с грустью призналась Марина.

– Рад это слышать, – неосмотрительно брякнул Сергей, но, заметив вспыхнувший, не сулящий ничего хорошего, взгляд Марины, тут же извинился и продолжил: – Я влюбился. Ты стала моей навязчивой идеей, мне так хотелось видеть тебя, такую недоступную, недосягаемую, рядом. Я мечтал склониться над твоим обнаженным и послушным телом, чтобы ты, покорная, звала, желала меня…

– Прекрати! – воскликнула Марина. – Прекрати немедленно, иначе я уйду.

Сергей развел руки:

– Все, прости. Так вот, я мечтал, чтобы ты обратила на меня внимание, но боялся подойти, пригласить куда-нибудь, то есть начать знакомство как все нормальные люди. Дядя Коля, Прохоров, очень проницательный человек. От него не укрылись мои мучения и однажды, когда я пришел к нему за советом, что делать и как узнать правду о смерти Алексея, он предложил мне план.

– Так значит, Алексей на самом деле существовал и его убили? – в очередной раз не выдержала Марина.

Сергей с изумлением воззрился на нее.

– Конечно, – сказал он, – а почему ты сомневаешься?

Марина заглянула в глаза Сергея и увидела в них столько неподдельного удивления, что стушевалась и лишь отмахнулась от вопроса.

– Продолжай, – попросила она.

И Сергей продолжил:

– План дяди был таков: я привожу и оставляю на даче Ганнибала, а дядя просит тебя поухаживать за собакой. Ты приезжаешь, а я, в роли нечаянно нашедшегося хозяина, заявляюсь на дачу, и мы знакомимся в свободной непринужденной обстановке, вдали от городской суеты и на фоне заботы о несчастном животном.

– Стоп, стоп, стоп, – замахала руками Марина. – Ганнибала привез на дачу ты?

– Я, – Сергей расплылся в улыбке чеширского кота. – Ганнибал моя собака, мне завещал его Алексей. Мы даже поругались из-за Ганнибала с Мариной, с Гришаевой, женой Алексея.

– Вот оно значит, что, – проговорила Марина, вспоминая слова Прохорова. Под "удалось очаровать" он имел в виду их, так сказать, случайное знакомство! – Погоди, а почему ты не приехал на дачу?

– Я приехал. Прятался во дворе. Вот только показаться не смог.

– Струсил? – спросила Марина и улыбнулась, прищурив глаз.

– Что-то типа того, – честно признался Сергей. – Я видел ваш поединок. Между тобой и Ганнибалом. Видел, как вы потянулись друг к другу, и не хотел разрывать этот союз. Ты была такой… бесподобной, волнующей… Я ведь не знал, что ты найдешь адрес на ошейнике!

– Кстати, а как ты отыскал меня около вокзала?

– Я следил. Увидев, как ты зовешь с собой Ганнибала, я уже собирался выбежать, но не успел. Вы так быстро уехали! Пришлось отправиться вслед за вами. Каково же было мое удивление, когда я увидел тебя, входящей в подъезд дома Алексея! Я бы тут же отправился следом, но заметил Соколовских остолопов. Правда, тогда я еще не знал, что это Соколовские бойцы.

– И ты, подобно настоящему рыцарю, оставил меня на съедение бандитам.

Маринины слова разозлили Сергея, он фыркнул:

– Ничего подобного! Я был уверен, что они не причинят тебе вреда, однако был готов вмешаться в любую минуту. Если честно, да, вначале я просто растерялся, не знал, что и думать, вдруг ты заодно с ними? Но потом понял, что ты попала туда случайно. Я все время был рядом!

– Все равно, ты меня бросил! – не сдавалась Марина.

Сергей засопел, глядя на нее исподлобья.

– Нет! Представь, если бы я ворвался, размахивая шпагой, и начал кричать: "отпустите ее!". И ты, и бандиты, совместными усилиями, просто-напросто определили бы меня в психушку.

Воображение Марины тут же нарисовало красочную картину – влетает раскрасневшийся Сергей, крича во все горло, его скручивают и торжественно, под аккомпанемент сирены скорой помощи, в смирительной рубашке, на носилках везут в сумасшедший дом.

Марина рассмеялась:

– Ты прав, – вынуждена была признать она.

– Ну, вот и вся история, – сказал Сергей и с облегчением выдохнул, – остальное ты сама знаешь. Я хотел признаться раньше, но вспомни, что тогда происходило! Не было ни одной подходящей минуты. Только не в то время и не в тех местах. Важнее было вылезти из кучи дерьма, на кону стояли наши жизни.

Сергей оперся подбородком о сложенные домиком ладони и посмотрел на Марину. Взглядом приговоренного. Ждал. Марина молчала.

Она поковырялась в салате, отщипнула виноградину, посмотрела ее на свет. Говорить ничего не хотелось. Да, все прояснилось. Ее никто не предавал, не разыгрывал. Все: бандиты, флэшка и убийство – настоящие. Но от этого становилось не легче, а наоборот – тяжелее, страшнее. Порой судьба играет с людьми в страшные игры. Беспощадная, злая ирония. Если бы Прохоров не придумал свой план, а Сергей не приехал на дачу, а потом не следил бы за ней, то Марина осталась бы с бандитами один на один. Без помощи, без крепкого плеча…