Текст книги "Королевская кровь. Книга третья (СИ)"

Автор книги: Ирина Котова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 3

Начало августа, Иоаннесбург

Большой Высокий Совет бурлил и волновался. Почтенные мужи и молодые дворяне были на взводе, распорядитель тщетно пытался успокоить их, повелев разносить пирожные и прохладительные напитки. В баронской ложе уже затребовали коньяка, и отсутствие оного грозило перерасти в погром.

Старички в орденах и лентах обсуждали что-то громкими ломкими голосами, не замечая внимательно наблюдавшего за ними премьер-министра.

– Это надолго, – сказал Ярослав Михайлович Минкен министру обороны тоном человека, знающего, что в кабинете его ждет непаханый край работы, но смирившегося с вынужденной проволочкой.

Министр обороны согласно кивнул, созерцая из министерской ложи стремительно заполняющуюся чашу Большого Совета.

Прозвучал звонок, привлекая внимание к трибуне.

Почтенные владетельные лорды создавали ворчливый гул, тем самым живо напоминая министру Минкену гул нерадивых студиозусов в аудиториях.

Спикер Слевин еще раз прокашлялся и наклонился к микрофону. Сам он был похож на бульдога, говорил медленно, с остановками, иногда словно забывая, о чем хотел сказать. Впрочем, выбрали его на занимаемую должность не за красноречие и педагогические таланты (потому что только блестящий педагог, по мнению премьер-министра, мог бы справляться с ныне неуправляемой толпой самодовольных лордов), а по причине глупости самого Слевина. После переворота и последующих событий дворянство не стремилось занимать видные должности, так как останки предшественников просто вопияли о том, что дело это опасное и, прямо сказать, расстрельное. Вот он, Ярослав Минкен, вполне осознанно согласился на пост премьера, понимая, что второго шанса не будет. А кто не рискует, тот до конца жизни останется на периферии большой политики. Спикер же Слевин стал спикером просто потому, что по глупости своей не понимал опасности.

– Господа и дамы, в связи с чрезвычайным происшествием на юге страны, о котором в той или иной степени вы все осведомлены… ээээммм… да-да, осведомлены… кхе– кхе… ээээ… сейчас на трибуну поднимется достопочтенный ректор Университета магии и магических наук, профессор… эээммм… Александр Данилович Свидерский.

В зале внезапно стало тихо-тихо, так, что было слышно, как бурчит в животе у кого-то в третьем ряду.

Лорда Свидерского ввели под руки двое его помощников. За последний месяц профессор Свидерский очень изменился. Он выглядел очень старым, гораздо старше, чем любой в этом зале. Совершенно седой, с прямой, как спица, спиной, с чисто выбритым лицом, изборожденным глубокими морщинами. Его подвели к трибуне, он оперся на нее и кивком отпустил помощников. Глаза его, глаза молодого человека на лице старика, внимательно обвели зал, отмечая знакомых. Многие отводили взгляд. Алекс Свидерский в последний месяц не показывался на публике. Часть присутствующих помнила его еще крепким, активным мужчиной, выглядевшим максимум на тридцать пять лет. И сейчас все были в шоке и пытались понять причины такого быстрого изменения.

– Приветствую уважаемое собрание, – голос у старика остался мощным, его было слышно во всех уголках чаши Совета без усиления. – Прежде чем я начну говорить, вы обязаны подписать заговоренные копии соглашения о неразглашении информации, которые сейчас появятся перед вами.

Стоящий за ним помощник махнул рукой, и на столики перед парламентариями и министрами опустился «вампирий набор», как ехидно называл его Минкен, – лист с соглашением, упаковка со стерильной иголкой и кровеостанавливающий пластырь. В зале недовольно заворчали.

– Информация настолько серьезна, что мы не можем допустить ее разглашения, – пояснил Свидерский.

– Но мы можем поклясться, дворянское слово! – выкрикнул хвастун и забияка Ампилогов с последнего ряда. Минкен поморщился, а сидевший с мягкой улыбкой на лице Тандаджи сделал себе мысленную пометку занести дурачка в список под наблюдение. Расположившиеся вокруг крикуна провинциальные дворянчики одобрительно загудели, старожилы же смотрели искоса и качали головами. – Зачем это позорное кровопускание?

– Юноша, – произнес профессор наставительно и с некоей снисходительностью, показывающей, что он вынужден тратить драгоценное время на идиота, – дворянское слово не убережет от воздействия алкоголя, наркотиков или красивой бабы-шпионки… – В зале тихонько захихикали. – И тем более не спасет от хорошего менталиста или духовника. А соглашение, закрепленное вашей кровью и зачарованное на исполнение, заставит вас молчать даже при магическом воздействии.

Ампилогов покраснел от осознания собственной дурости, дернул иголку из упаковки, быстро проколол себе палец и показательно приложил его поверх надписи «Расписываться кровью здесь». В зале тут и там раздавалось ойканье и шипение, когда почтенные лорды дырявили себе пальцы. Леди Маришку Бжежек, боящуюся вида крови, пришлось откачивать от обморока нюхательными солями.

Наконец суета закончилась, документы по взмаху помощника аккуратно поднялись в воздух, потрепетали, просыхая, и с разных сторон, как косяки уток по весне, потянулись в руки молодого мага, оформляясь в аккуратную папочку. Профессор кивнул ученику, и тот эффектно исчез, унося с собой заветные листочки. Лорд Свидерский снова тяжело оперся на трибуну.

– Продолжим. Как вам всем известно, около месяца назад, в конце июня, произошла катастрофа – обрушился Драконий пик. По свидетельствам очевидцев, над обрушенной горой видели драконов, которые потом улетели в южном направлении.

В зале зашумели, послышались выкрики «Так это правда?», но голос волшебника перебил шум, зазвенев так, что задребезжали витражи в окнах зала собраний.

– Наши менталисты работали там две недели, плотно сотрудничая с агентами господина Тандаджи, – кивок в сторону начальника тайной службы и ответный подтверждающий кивок от Майло. – Послушали и прощупали свидетелей, изучили скол горы. В памяти очевидцев есть четкие картины кружащихся и пролетающих над головой драконов. На образовавшейся террасе найдены останки трех драконов, а также углубления в форме спящего в позе эмбриона ящера. – Свидерский прокашлялся, выдержал паузу и тихо добавил: – Судя по собранным уликам, слухи имеют под собой реальную почву. Большое количество драконов было каким-то образом заключено в гору на долгое время. Такое долгое, что мы не помним, когда и как это произошло. И по какой-то причине их тюрьма потеряла прочность. Уцелевшие и сумевшие выбраться ящеры улетели в южном направлении. Куда конкретно – неизвестно, возможно, на южные склоны Милокардер или дальше, в пустыню.

Почтенные лорды начали спрашивать одновременно, перекрикивая друг друга. В зале царила ужасная какофония. В целом все вопросы и выкрики сводились к трем основным темам: «Чем это нам грозит?», «Откуда они там взялись?» и «Хватит орать, дайте профессору сказать!». Минкен по привычке морщился, хотя уже много лет наблюдал этот зоопарк, мог бы и привыкнуть. Спикер отчаянно звонил в колокольчик и кричал «Прошу тишины!», но на него, как и всегда, никто не обращал внимания.

– Позвольте мне продолжить, – профессор отставил стакан с водой, из которого, воспользовавшись паузой, попил. Голос его снова зазвучал с прежней силой. Аристократы затихли, напряженно ожидая, что же дальше скажет Свидерский. – Помимо работы с отправленными на место катастрофы следопытами, я дал задание своим ученикам перерыть архивы, чтобы найти всю информацию, касающуюся драконов. Ведь мы привыкли считать их существование легендой. К сожалению, около четырехсот лет назад в главной рудложской библиотеке случился пожар, уничтоживший, как мы понимаем теперь, бесценные сведения. И тем не менее мы сумели найти кое-какие упоминания в различных свитках и даже художественных произведениях. Возможно, нашим соседям известно больше, но необходим официальный запрос. Министр Минкен обещал подумать, как это лучше сделать, исходя из политической целесообразности момента.

В зале снова поднялся гул, немного раздраженный и в целом выражающий общее мнение: «Ну не томите уже!»

Свидерский выпил воды, не обращая внимания на шум голосов. Годы работы со студентами закалили его волю получше, чем военная служба у иного генерала.

– Потерпите, господа и дамы, мы уже подобрались к самому важному. Итак, найденные записи гласят, что более пятисот лет назад случилась большая война между воинами-драконами и тогдашним королем, Седриком-Иоанном Рудлогом, в ходе которой Седрик сумел заключить всех существовавших на тот момент драконов в гору. Из-за чего конкретно была война, наши источники умалчивают, указывается лишь, что причиной стал какой-то мощный магический артефакт. Как известно, представители венценосного рода Рудлог обладают, точнее, обладали, гхм, своеобразной родовой магией. В том числе они служили защитой для нашей страны, уникальным магическим аккумулятором и усилителем. Проще говоря, те необычные свойства, присущие членам королевской семьи, которые мы все помним, связаны именно с этой особенностью.

Среди заседающих ощутимо повеяло тревогой, лица их словно окаменели, а подполковник Тандаджи даже наклонился вперед, с нехорошим интересом разглядывая профессора. Тот снова помолчал и продолжил развивать негласно запретную тему.

– Видите ли, полезно время от времени читать старые свитки. Оказалось, даже то, что мы воспринимали как ничего не значащую традицию, было основой безопасности нашей страны. Часть из вас наверняка помнит, как королева Ирина-Иоанна раз в пять лет со всем двором выезжала к Милокардерам и там проводила особый ритуал, который заключался в… гм… напитывании алтарного камня королевской кровью.

Лица почти всех присутствующих в чаше Совета при упоминании королевы и допереворотных времен выразили гамму чувств: от вины до испуга. И только молодежь, недавно получившая титул и место в Совете, слушала старого волшебника с искрящимся любопытством. Еще бы – запретная тема, о которой при дворе говорить просто неприлично, а на расспрашивающего о старых временах смотрят как на полоумного! А тут информация от живого свидетеля тех дней!

– И этот ритуал, если говорить примитивно, питал силой Стену. Феномен Стены изучен достаточно хорошо, хотя природа ее от нас ускользает. Стена, как нам всем известно, благополучно и долгое время защищала нас от любых внешних интервенций. К сожалению, она не уберегла от интервенций внутренних. И теперь, в отсутствие королевской крови, она слабеет. Как слабеет и магия в стране. Уже стали недоступны сложные заклинания, перестала действовать часть артефактов. Я сам – живой пример ослабления магического фона. В допереворотное время я легко поддерживал метаболизм и регенерацию…. эээ… говоря проще, мне было легко оставаться молодым и здоровым. После смерти королевы магия стала убывать – сначала медленно, потом быстрее и быстрее, и за последний месяц утечка достигла такого уровня, что я не могу больше поддерживать функционирование организма на уровне молодого человека. И последствия отсутствия крови Рудлог, гх, гхм, на троне мы видим каждый день. Места простых бытовых артефактов все больше занимают механика и электроника, которые дороже и менее долговечны, требуют больше ресурсов, загрязняют воздух. Ранее прогресс шел в ногу с магическим развитием, и негативное воздействие науки удавалось нивелировать магией. Сейчас же наука доминирует. Да вы сами это видите.

Свидерский снова выпил воды, отдышался.

– Однако ни пушки, ни бомбы не спасут нас от драконов, которые сами по себе являются источниками магии и живыми магическими артефактами. Стена ослабевает и скоро истончится до предела. И никто не гарантирует, что закованные в гору нашими предками ящеры не захотят отомстить.

И еще. По всей видимости, Стена служила чем-то вроде стабилизатора нашей земли. Рудлог находится в ложе между двумя цепями высочайших гор и потухших вулканов, и по всем законам физики геоактивность в нашей стране должна быть катастрофической, сравнимой с заокеанской. Блакорийские специалисты, с которыми мы начали работать в тесном сотрудничестве, утверждают: кое-где магма подходит так близко к поверхности, что именно ее влияние является причиной температурной аномалии, когда у нас зимой в среднем на семь-десять градусов теплее, чем у соседей.

Однако вопреки расчетам, исследованиям, результатам глубоких бурений и наблюдений за вулканической активностью – земля у нас под ногами стабильна. Точнее, была стабильна. Обрушение пика Драконьего хребта – лишь начало. По докладам баронов Севера, началось обмеление озера Верхнее Оленье, и это не может быть объяснено циклическими причинами. Прямо под столицей, в каких-то двухстах километрах, целый пастбищенский луг превратился в грязевой вулкан, глубина которого достигает, по нашим прикидкам, до двух километров. Кстати, дамы и господа, возьмите на заметку, что грязь там целебная. Опробовано на моей спине.

Господа и дамы оживились.

– А на юге, в Виноградной долине, открылось несколько десятков гейзеров. Нет больше Виноградной долины. И это, поверьте, только начало. Стабилизатор наш трещит по швам.

Зал наполнился криками, спорами. Старички повскакивали со своих мест, подбежав к трибуне, стали взволнованно о чем-то спрашивать.

Премьер-министр, уже предварительно выслушавший в составе Кабинета по безопасности эту информацию, внимательно следил за присутствующими. Понимают ли они, к чему клонит профессор и что уже было решено на совете по безопасности? Судя по лицам некоторых – они понимали. А вот спикер Слевин не понимал, что надо наводить порядок, пока не наткнулся на ледяной взгляд лорда Минкена с вопросительно приподнятой бровью. Он тут же зазвонил в колокольчик и начал призывать собравшихся сесть на места и задавать вопросы по одному. Возбужденные лорды стали неохотно расходиться по местам. Слово взял граф Милонов, наверное, ровесник профессора – такой же старый и сморщенный.

– Достопочтенный коллега (граф одно время преподавал в Университете естественных наук и очень гордился этим фактом), – проскрежетал он старческим фальцетом, – мы правильно вас поняли, что для восстановления магического фона и защитной Стены нам нужна королева?

– Королева, король – не важно, – ответил Свидерский. – Нам нужна королевская кровь первого наследования, прошедшая инициацию браком. Другими словами, чтобы защитить страну и вернуть в нее магию, нам нужно найти старшую дочь Ирины-Иоанны, выдать ее замуж и возвести на трон древним ритуалом коронации. Если ее признают боги, то она сможет питать силой алтарные камни и проводить прочие ритуалы.

– Но мы уже пытались найти членов королевской семьи! – крикнул кто-то из старших лордов, не дождавшись своей очереди. – Они как сквозь землю провалились! Возможно, они уже мертвы!

– Позвольте, я отвечу, – премьер-министр встал и оперся на перила своей ложи, наклонившись к микрофону.

Свидерский согласно махнул рукой, взял стакан и стал мелкими глотками пить воду, уступая лорду Минкену слово.

– Господа, нам придется постараться и поискать еще лучше. Времени, как вы понимаете, почти не осталось. Уже завтра на месте столицы может вырасти вулкан, а послезавтра – прилететь стая пылающих жаждой мести драконов. Я утрирую, конечно, но время работает против нас.

У вас в ближайший месяц есть задача – проверить свои владения, узнать, не появлялась ли шесть-семь лет назад в ваших городах и деревнях новая большая семья, состоящая из шести сестер. Мы, со своей стороны, с помощью ведомств господина Тандаджи и уважаемого лорда Свидерского сделаем все, чтобы найти королевскую кровь. Главное – объединить усилия. Это все, слушаем ваши вопросы.

Первым взял слово старый граф, генерал в отставке Хофей Бельведерский, чье колебание и временное бездействие, как со злорадством вспомнил Минкен, стало одной из причин падения трона Рудлога.

– Допустим, девочки живы, – он явно прилагал усилия, дабы не показать свое волнение. – Каким образом мы уговорим наследницу взойти на трон и вступить в брак? Ведь именно из-за нас… ээээ… Полагаю, у них нет причин верить нам, помогать или возвращаться на трон.

В зале стало тихо, старики слушали генерала и кивали. Все взгляды в конце концов обратились на премьер-министра.

– Верно, генерал Бельведерский, – чуть поклонился Минкен. – Причин возвращаться у них нет. Более того – не исключено, что принцессы постараются спрятаться или уехать за границу. Именно поэтому вы и подписывали соглашение о неразглашении, чтобы ранними слухами не спугнуть наследницу раньше времени. Нам нужно только встретиться, а уговорить ее – дело техники.

– Вы ведь не будете применять силу? – проскрежетал генерал, волнуясь уже очевидно.

– Нет, ни в коем случае. Никакого насилия. Только убеждение.

К микрофону пробился князь Василевский.

– А что касается свадьбы, за кого будем выдавать замуж будущую королеву? – спросил он. – Я понимаю, рано еще думать, – добавил князь, расслышав сзади смешки, – но ведь это тоже важно.

– Ограничения таковы, – подал голос профессор. – Это должен быть мужчина древнего рода, потому что только у них сохранилась родовая магия, пусть гораздо слабее, чем у королевской семьи. Он должен быть достаточно здоровым и в том возрасте, чтобы суметь, гм, гхм, инициировать королеву и дать ей детей. И чем меньше будет пересечений в их родах, тем лучше, тем сильнее потомство.

Князь расстроенно удалился – его прабабушка приходилась отцу бывшей королевы тетей, а значит, сделать одного из своих наследников принцем-консортом ему не удастся.

– Поэтому, господа, ищите, – в спину ему повторил Свидерский. – Помните, нам нужна королевская кровь. И чем скорее, тем лучше.

Глава 4

Начало августа, Иоаннесбург

Люк Кембритч

Итак, думал Люк, сидя в своем кабинете и в очередной раз просматривая папку, выданную Тандаджи, ему предстояло посетить более ста пятидесяти человек, которые имели с сестрами или королевой какие-то, скажем, неделовые отношения. То есть были не просто слугами или подданными, но и общались с монаршей семьей в неформальной обстановке. И нужно было аккуратно опросить их, не вызывая подозрений и волны слухов о том, что пропавших Рудлогов ищут. А параллельно требовалось и вовсе отыскать человека, который, скорее всего, очень не хочет, чтобы его нашли, и имеет все ресурсы для того, чтобы затеряться навсегда.

Здравствуй, новое задание. Сейчас мы подкормим мозг завтраком – и в долгий, нудный, но необходимый путь. Хорошо хоть, что большая часть опрашиваемых живет в столице, а для путешествия в другие крупные города есть телепорты, которыми ему как госслужащему с особыми полномочиями можно пользоваться бесплатно. Билет на телепорт стоил в несколько раз дороже железнодорожного, и на то имелась причина – массовые порталы поглощали гигантское количество энергии, и управляющим ими магам не хватало своего запаса. Поэтому ранее, до эпохи электричества, телепортисты «заряжались» от огня, сейчас для этого использовали электрические кабели. Магическая энергия, являясь всего лишь еще одним видом энергии наравне с электричеством, теплом, полями, прекрасно преобразовывалась из одного вида энергии в другой, но исключительно с помощью мага. Наука разгадать способы трансформации энергии из немагической в магическую пока не смогла. А вот талантливые маги легко работали таким «преобразователем», еще и получали бонусы в виде долголетия и отменного здоровья.

Только к нескольким адресатам, непредусмотрительно поселившимся далеко от городов, придется ехать на машине или лететь на листолете. Ну что, начнем?

– Здравствуйте, уважаемая госпожа.

– Здравствуйте, – старушка с аккуратно уложенными кудряшками настороженно смотрит на приятного светловолосого мужчину с бородой. Она выглядывает из-за тяжелой двери квартиры на окраине Иоаннесбурга, расположенной там, где столица незаметно переходит в пригороды.

– Мы незнакомы, госпожа, я писатель. Позвольте представиться – Евгений Инклер, – он кланяется. – Я пишу книгу об истории королевской семьи Рудлог. А вы ведь служили у младших детей няней?

Он видит, как старушка суровеет, качает головой, готовится закрыть дверь, и быстро тараторит:

– Мой подход иной, я считаю, что королевскую семью намеренно порочили. Я поставил задачу обелить их имя.

Через несколько минут госпожа Митина разливает чай, а писатель скромно сидит в кресле за невысоким чайным столиком и слушает старушку.

– Все эти журналистики, которые и двух слов связать не могут, с ужасным воспитанием! Чего только они не писали о моих девочках и о ее величестве! Что и ведьмы, и вырожденки, и избалованные куклы! И… – тут хозяйка осекается, – таких слов в приличном обществе-то не употребляют, а ведь печатали прямо на первой странице, что они развратницы, что любовников меняют…

– Но ведь это неправда? – спрашивает он, осторожно пробуя ароматный травяной чай. На хрупком столике перед ним стоят малюсенькие пирожные, такие же аккуратные, как сама Дарина Станиславовна Митина.

– Королева любила мужчин, это да, – строго произносит она, немного поизучав его, пожевав губы и словно приняв какое-то решение. – Но в ее поведении не было ничего развратного или неприличного. И девочки, – Дарина Станиславовна всхлипывает, – ангелочки мои!..

Я пришла, когда старшая принцесса уже выезжала в свет, – продолжает она, аккуратно пригубив чай, – а младшая только родилась. Каролина была поздним ребенком, но ее величество хлопотала с ней, как с первой. Сама грудью кормила, ночью с ней спала. Тогда королева очень похудела, взглянуть было страшно, вот и взяли меня в помощь.

Писатель внимательно слушает, делая какие-то пометки в большом блокноте, и вдохновленная его вниманием старушка подробно рассказывает о быте королевской семьи, скрытом от публики.

– Про старших я мало знаю, мы практически не встречались, они часто с матерью и отчимом участвовали в официальных мероприятиях. Ее высочество Ангелина всегда была как рыба в воде с этой официалыциной. Никогда я ее не видела непричесанной или неопрятно одетой, хоть сейчас посольство принимай. Очень вежливая, холодная, хотя, честно говоря, несколько раз я ее заставала в таких же приступах гнева, которые и королеве были свойственны. Что поделаешь, наследственность. Говорят, все Рудлоги как пламя – долго горят ровно, но если уж вспыхнут, то сокрушают все на своем пути.

А вот Василина, наоборот, очень спокойная была и добрая. И единственная, у кого я не припомню приступов фамильного гнева. Если и были, то по сравнению со старшей – как легкий ветерок. Сама сдержанность и очарование, она на всех вокруг как-то умиротворяюще действовала. Жизнь светская и выезды ей очень не по нраву были, я не раз слышала, как она просила мать не брать ее с собой. Ей нравилось рисовать что-то, вышивать, расписывать. Любила готовить, часто на кухне я ее встречала. Ирина-Иоанна кривилась, конечно, но молчала. Однако Васенька редко оставалась дома, королева собиралась устраивать какой-то межгосударственный брак, поэтому настаивала, что она должна знать все то же, что и старшая принцесса.

Зато про младших сколько угодно могу рассказать. Марина всегда была немного замкнутая, мнительная, но упорная. Очень любила животных. У нее жил огромный лохматый пес, Боб, абсолютно невоспитанная собака.

С лошадьми ладила, постоянно пропадала на конюшне. Ездила верхом лучше всех в семье, даже какое-то призовое место на юниорском чемпионате взяла.

«Проверить ветеринарные клиники и частные конюшни», – написал лже-Инклер и ободряюще кивнул старушке.

– Но при этом из принцесс Марина была самая чувствительная, застенчивая. Если ругалась с сестрами, то плакала потом сильно. Краснела постоянно. Вроде как была у нее подружка из аристократов, с которой они вместе гимназию посещали, та часто у нее гостила. Но где она сейчас, не знаю.

«Евгений Инклер» строчил, забыв, что диктофон включен и все можно будет потом прослушать и осмыслить.

– Полечка, четвертая принцесса – вот это настоящий бесенок в юбке. Этикет ей давался очень трудно. Знать-то правила она знала, но сколько энергии в ней кипело! Ей очень трудно было следовать им, правилам этим. Постоянно носилась по дворцу, что-то ломала, роняла. Очень спортивная – королева рано отдала ее на борьбу, чтобы немного унять энергию. Помимо школы, она еще ходила не только на борьбу, но и на фехтование, стрельбу и, кажется, скалолазание, но все равно переворачивала дворец вверх дном. И к языкам была способна. Принцессы, конечно, все девочки-умнички, но Поля просто феномен какой-то была… постоянно с ободранными коленками, локтями, с синяками после занятий, но в принципе никогда не унывающая.

А вот Алиночка, хоть всего на два с половиной года младше, полная противоположность ей. Спокойная, умненькая. Постоянно читала, как ни увижу ее – с книжкой сидит или обучающий фильм какой смотрит. Сочиняла сказки и рассказывала Каролинке, малышка вечером без очередной просто не засыпала. Конечно, Алина в очочках была, посадил ребенок себе зрение постоянным чтением. И глаза, в отличие от всей семьи, зеленющие, непонятно в кого. Может, и не от мужа… эээх… Это не пишите, пожалуйста…

Писатель обещает, что ни намека в книге на предполагаемое отцовство пятой принцессы не появится, и вообще, перед тем как издать, он обязательно пришлет почтенной госпоже текст, чтобы она посмотрела, и если что не понравится – вычеркнула. Успокоенная няня продолжает:

– Я, бывало, выйду с ними гулять, Каролиша в коляске, Маринка с собакой к своим лошадям сразу уходит, Полюша бегает вокруг нас кругами, на деревья залазит, по изгородям ходит. Падает и сразу вскакивает, бежит дальше. Я первое время аж за сердце хваталась. Один раз сама слезть с дерева не смогла, так ее двое гвардейцев снимали, а королева только плечами пожала, даже не наругала.

А Алинка сядет под деревом с книжкой и сидит, читает все. Или рядом идет и рассказывает что-то. Идет и вдруг: «А знаешь, нянюшка, что у серениток матриархат и они по два, а то и по три мужа иметь могут?» И срам-то такое девочке знать, но она будто и не понимает, что в этом неприличного, просто знаниями делится. Или расскажет, как она из головастика лягушку выводила и для школы записывала. Мерзость, а слушаешь, надо поощрять ведь тягу к знаниям…

Хозяйка снова разливает чай, ведь за время разговора все уже выпили, а писатель вон как ее чай нахваливает.

– А вы не знаете, девочки встречались с кем-нибудь? – спрашивает он и, видя недоуменный взгляд няни, уточняет: – Читатели любят романтику. Я имею в виду молодых людей. Были какие-то сердечные привязанности?

– Что вы, – всплескивает руками Дарина Станиславовна, – какое там! Ангелинка вон была со вторым инлядским принцем помолвлена, только он, подлец, помолвку разорвал, как заварушка эта началась. Хотя думаю я, это просто повод был, наверняка там при дворе себе какую кралю нашел и к нам ехать не захотел. Они виделись-то пару раз всего.

Люк, точно знавший, что так оно и было и что их второй принц действительно воспользовался слухами, дабы отмазаться от нежелательной женитьбы, скромно молчит.

– А вот про Василинку, – неожиданно произносит старушка, – слышала кое-что. Будто за ней пытался какой-то молодой военный с Севера ухаживать, и что с ним она познакомилась во время очередного выезда по военным частям. Но точно ничего не знаю, немного при дворе поговорили об этом да и затихли.

И она с умилением глядит на вежливого писателя, который активно записывает все в блокнотик.

– Про Марину ничего не скажу, но по-моему, ее по-настоящему только животные интересовали. А остальные очень уж малы были.

Напоследок журналист спрашивает:

– Как вы думаете, где они сейчас?

– Ой, милый, откуда ж мне знать? В свое время сама голову сломала, куда они могли подеваться. А только я скажу – к лучшему это. Королева близких слуг и двор отослала, а то ведь и нас бы порешили. И девочек, если б не сбежали, тоже поубивали бы. Прячутся где-то, а где – неизвестно.

Люк на прощание целует старушке руку и обещает обязательно прислать ей в подарок книгу, когда напишет.

Не все посещения были столь информативны. Через неделю Люк взвыл от нудятины, через две – ходил мрачнее тучи, пугая слуг. Он скурил, наверное, годовой запас сигарет и часто угрюмо напивался вечерами в своем кабинете, когда собранная информация никак не выстраивалась в стройную систему. Коньяк ничуть не помогал делу, зато проклятые бумажки напрочь лишали его сна. Часть адресатов за столько лет успела переехать, другие не могли встретиться или переносили встречу, кто-то уже умер. Он представлялся журналистом или писателем, поэтому пришлось немного изменить внешность, чтобы никто не понял, что лорд Люк Кембритч из светской хроники, которого неоднократно показывали по телевизору, и журналист Евгений Инклер, которым он назывался, – одно и то же лицо. Ежедневный устойчивый грим раздражал, но он с упорством буйвола пер вперед.

За это время ему, переехавшему в Рудлог уже после переворота, стали понятны события и настроения, предшествующие смене власти. Люк обзавелся знаниями о привычках и характерах сестер, о поведении королевы и ее мужа, но ни на каплю не продвинулся в их поисках. После неполного месяца встреч и «интервью» оставалось обработать около десятой части списка.

– Здравствуйте, леди Симонова. Меня зовут Евгений Инклер, я писатель. Пожалуйста, могу я задать вам несколько вопросов?

Стройная молодая женщина с темным асимметричным каре, одетая богато и с большим вкусом, стоит возле красного автомобиля, в который только что погрузила покупки. На пакетах – сплошь знаки дорогих магазинов и Домов мод. Она внимательно оглядывает подошедшего, величественно наклоняет голову.

– Добрый день. Чем я могу помочь?

– Миледи, – усердно демонстрируя небывалое смущение и волнение, продолжает «Инклер», – простите, что я так некорректно подхожу к вам, вместо того чтобы договориться о встрече по телефону. Но ваши слуги не передавали мои просьбы, и я решился сам…

– Говорите наконец, что вам нужно, – герцогиня Екатерина Симонова, урожденная Спасская, явно не обладает большим терпением.

– Пожалуйста, уделите мне несколько минут, – как можно любезнее просит Кембритч. – Я писатель, пишу книгу о королевской семье Рудлог. Чисто биографическую, без политики. Я знаю, что вы были вхожи в семью, дружили с одной из принцесс.

Она с внезапным и явным страхом глядит на подошедшего, отворачивается, открывает дверь в машину.

– Мне нечего вам сказать, – резко отвечает она, поворачивая ключ зажигания.

– Ваша светлость, – Люк поспешно наклоняется к ней, протягивая свою «писательскую» визитку, – пожалуйста, подумайте. Если вы хорошо относитесь к подруге, у вас есть возможность разрушить всю ту чудовищную ложь, которую вокруг них нагромоздили. Бояться уже давно нечего. Позвоните мне, пожалуйста, если вы решитесь…