Текст книги "Королевская кровь. Книга третья (СИ)"

Автор книги: Ирина Котова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Несмотря на то, что со стороны казалось – светская жизнь во дворце такая же активная, как и раньше, она все больше напоминала движение по инерции. На самом деле многие его обитатели больше всего на свете хотели уехать подальше и не возвращаться, пока все не закончится. Часть придворных так и сделала, предпочтя переждать заварушку в загородных имениях.

Святослав и дети уже ждали ее в обеденном зале. Завтрак подходил к концу – она специально просила ее не дожидаться. Муж встал при ее появлении, поцеловал в щеку, отодвинул стул. Девочки все были аккуратненькие, в домашних платьях, кроме, конечно же, Поли, предпочитающей штаны. Алина при виде матери спрятала книгу под стол и стала усердно мазать клубничный джем на хлеб одной рукой.

На высоком стульчике рядом с Алинкой сидела румяная, кудрявая, как ангелочек, четырехлетняя Каролина и под присмотром няни аккуратно ела серебряной ложечкой утреннюю кашу. При виде матери она заулыбалась и потянулась к ней.

– Алина, положи книгу на полку. Потом дочитаешь, – строго сказала королева, одновременно целуя Каролинку и вдыхая сладкий детский запах. Внутри от счастливого ребенка на руках будто отпустило сжатую пружинку. Она опустила девочку на место, села рядом и обвела остальных детей взглядом. – Какие у кого планы на сегодня?

– Мама, – с упреком сказала Ангелина, – мы же вчера обсуждали. Мы сейчас поедем по магазинам. Платья готовы, я хочу посмотреть аксессуары.

– Тебе все могут привезти во дворец, милая, – напомнила королева.

– Нет, я хочу развеяться. Меня все это нервирует, – парировала Ангелина. – Мы с Лоуренсом никогда не могли найти общий язык, и я совершенно не уверена, что помолвка что-то изменит.

– Я не поеду, – Марина умоляюще посмотрела на мать. – У меня соревнования через три дня, я не хочу пропускать.

– Конечно, солнышко, – улыбнулась Ирина-Иоанна, – не хочешь по магазинам – не надо.

– И я не поеду, – заявила Алина. – Я только устаю от этого перебора побрякушек. Лучше почитаю.

– Только на улице, чтобы подышать воздухом, и не забудь зонтик от солнца, Алиш, – кивнула королева.

– А я поеду, – Полинка уже доела и откровенно тосковала, – только я отдельно от Ани с Васькой буду, с ними скучно! Они как курицы, медленные!

– Полина, – одернула ее мать, – не груби сестрам.

Полина скорчила рожицу, но промолчала, а Василина укоризненно посмотрела на нее.

– Ангелина, – в сотый раз устало повторила королева, возвращаясь к разговору со старшей дочерью, – никто тебя не заставит выходить за него насильно. Но помолвка укрепит нашу связь с Инляндией, а нам это сейчас крайне важно – иметь поддержку такой сильной державы. Что сделаешь, если он единственный из ненаследных принцев, кто более-менее подходит тебе по возрасту? Не за его дядю Уильяма же тебя выдавать?

– Отчего же? – удивилась Ангелина. – Уильям хотя бы умеет себя вести, он порядочный и вежливый. И уж точно не доставит хлопот.

Легкая улыбка тронула губы королевы. Выбор мужей по принципу «не доставит хлопот» – это, видимо, их семейная черта.

– Ангелина, – подал голос принц-консорт Святослав, – дай матери поесть. Поезжайте куда хотите, но чтобы взяли с собой охрану. И давай уже закроем тему с твоей помолвкой.

– Как скажете, отец, – холодно сказала Ангелина и взяла булочку.

После завтрака девочки разбежались кто куда, а королева пошла в кабинет – проверять отчеты министра сельского хозяйства о собранном и планируемом урожае. Святослав ушел в парк. В данный момент принц-консорт, имевший архитектурно-дизайнерское образование, руководил возведением отдельного здания для дворцового музея, куда они, чего греха таить, решили отдавать бесконечные, часто сделанные с любовью, но, к сожалению, не всегда очень эстетичные или подходящие под интерьер дворца подарки верноподданных.

Конечно, муж королевы мог не заниматься этим лично, но праздность была не в его духе. Святослав и до женитьбы любил работать, но не считать же работой бесконечные приемы или благотворительность! И когда они поженились и встал вопрос о продолжении его деятельности, королева первая предложила ему должность главного дворцового архитектора и дизайнера.

Ирина-Иоанна, разбирая скучнейший, но полезный отчет, разговаривая с министром и его помощниками, ставя подписи под указами, периодически бросала взгляды в парк, где в пределах видимости возводился музей, иногда выхватывая среди рабочих и архитекторов статную фигуру мужа, и улыбалась. Святослав стал ее отдушиной, ее самым близким человеком тогда, когда она уже была готова сойти с ума. И пусть между ними так и не вспыхнула жаркая страсть или неземная любовь – его мягкое, понимающее тепло она ценила куда больше. Любовь у нее уже была, а страсти в ее жизни и так навалом, куда бы деть ее, эту страсть.

Ирина росла единственной наследницей королевского дома Рудлогов. Мама умерла, когда принцессе было всего три годика, отец, король Константин Рудлог, так и не женился повторно, предпочитая алкоголь и многочисленных любовниц. К дочери он относился со всей нежностью слишком занятого родителя, который еще и не очень представлял, что нужно делать с детьми, но очень старался.

Ирина с детства ходила за ним как привязанная – она всегда знала, где отца можно найти, если он был во дворце – а это бывало, увы, нечасто, – устраивала истерики няням, требуя выпустить ее из детской, и, если получалось, с радостным визгом бежала по коридору к отцовскому кабинету или через парк к казармам, если он в это время проводил смотр гвардейцев, или в королевские покои, заставая его величество с очередной бутылкой. Монаршее сердце обычно не выдерживало проявлений детской любви – и маленькая Ирина тихо как мышка сидела на коленях короля на совещаниях или важно глядела на гвардейцев с отцовских рук. Слушала, наблюдала и училась. Советники и министры, поначалу недовольно застывавшие при виде неподобающего поведения девочки, со временем соотнесли ее появление с отсутствием фамильных вспышек монаршего гнева и сделали свои выводы.

Константин был человеком хоть и вспыльчивым, но добродушным и сентиментальным. Он очень переживал из-за истерик дочери – одну из них король застал, когда няни пытались отодрать стремящуюся сбежать к отцу принцессу от двери и отвлечь ее. Узнал причину, растрогался от вида заливающегося слезами ребенка и велел приводить Ирину к нему, когда захочет. За исключением ночей, конечно. Со временем Константин стал брать ее с собой на все выезды – из-за занятости они очень мало общались, и он пытался хотя бы так компенсировать дочери недостаток внимания и отсутствие матери.

Маму Ирина помнила плохо – голос, тепло, прикосновения, любовь. И обожала, когда король рассказывал про нее.

Константин периодически впадал в запои, тосковал, приходил к маленькой Ире в детскую, сажал ее к себе на колени, и они гляделись в зеркало. «Мы с тобой – два одуванчика», – ласково говорил его величество, дыша перегаром. Король и его дочка и правда были белыми, кудрявыми – чисто одуванчики под летним солнцем.

Иногда отец ругался на министров и подданых, да так, что трясся дворец, но простые люди очень любили короля Константина, несмотря на бедственное состояние бюджета. Он внимательно слушал их, обладал превосходным чувством юмора, с легкостью принимал участие в народных праздниках, не чурался даже самых странных обычаев в разных уголках страны и помнил о своих обещаниях. И пусть он не был грозным или великим, но все знали, что он добр и великодушен. А что пьет – ну пьет, мужики всегда пьют.

Будущая королева ходила в обычную гимназию – так было заведено, и этой моде следовали все аристократические семьи, занималась танцами, верховой ездой, много читала. Никто не учил ее родовой магии – что-то получалось само собой, что-то Ирина подглядела у отца.

Она росла настоящей красавицей, купалась во всеобщем восхищении и поклонении. И с нетерпением ждала своих шестнадцати лет, чтобы дебютировать в свете. За три месяца до дня рождения Ирины ей начали шить бальное платье, в котором она должна была блистать на балу в честь своего праздника.

Но судьба распорядилась иначе. За месяц до шестнадцатилетия дочери король Константин умер во сне во время одного из длительных запоев. У нее так и не случилось дебюта. После похорон Ирина была оглушена, растеряна и совершенно не готова к свалившейся на нее ответственности. Она в куклы-то перестала играть совсем недавно и еще не закончила школу. И огромной поддержкой для нее стал друг отца, герцог Виктор Ставийский, образованнейший человек, знавший Ирину с детства и принявший на себя все хлопоты после случившегося несчастья.

Он мягко направлял ее, подсказывал, слушал жалобы, отвечал на вопросы. Решал все проблемы, почтительно докладывая о результатах работы. И когда ей сообщили, что перед коронацией Ирина обязана выбрать себе достойного и высокородного мужа, она, не раздумывая не минуты, назвала имя герцога.

Именно Ставийский стал принцем-консортом и первым мужчиной ее величества Ирины-Иоанны. И получил место премьер-министра в королевстве.

Юная королева училась в университете, практически не принимая участия в решении государственных дел, боготворила мужа, рожала – сначала Ангелинку, через год после свадьбы, потом Васюту еще три года спустя.

Ирина была спокойна, довольна, всецело положившись на консорта. Пока не узнала, что Виктор изменяет ей с ее же фрейлиной, особо не скрываясь и одаривая любовницу различными привилегиями.

Именно тогда произошла первая ее мощная вспышка, по сравнению с которой детские и юношеские истерики показались совершенно незначительными. Вся злость, обида, непонимание, разочарование и чувство невероятного унижения вылились в бушующий ледяной шторм, заморозивший половину дворца.

После того как королева пришла в себя, последовали решительные действия, которых никто не ожидал от куклы на престоле. Любовница была вышвырнута из дворца, принц-консорт, залечивающий обморожения и переломы, лишен кресла премьера и отослан в свое имение, а королева, спорить с которой в таком состоянии мог решиться только слабоумный, распустила кабинет министров, заменила людей на всех основных должностях во дворце, армии и министерствах. Именно тогда занял свою должность Игорь Стрелковский, именно тогда Святослав Волков, нынешний муж Ирины, получил место придворного архитектора. Сама же королева принялась упрямо вникать в дела государства, учиться быть жесткой, холодной и отстаивать свои интересы перед Высоким Советом, вовсе не желающим делиться властью.

Ей, 2 Плетней женщине с двумя маленькими детьми на руках, было очень сложно. И именно тогда Ирина поняла, что обязана воспитать старшую дочь так, чтобы ей никогда не пришлось расплачиваться за свою мягкость и романтичность.

Муж, ссыльный принц-консорт, периодически предпринимавший попытки к примирению, продолжал жить в своем поместье. А через полгода после той вспышки, закончившейся ледяным штормом, у королевы произошел первый срыв, ввергнувший ее величество в панику. Благо, попавшийся Ирине под руку мужчина ничего не помнил. Придворный маг разводил руками – максимум, что он мог сделать – предложить женщине антидот, помогающий продержаться подольше.

Со временем королева смирилась с этими приступами. Других проблем было достаточно.

Через два года после своей отставки Виктор погиб при крушении листолета. Ирина не горевала. В конце концов, она вполне могла тогда убить его сама, и то, что он выжил, было чудом. А вот девочки тяжело переживали ее размолвку с отцом и его гибель тоже.

Второго мужа Ирина выбирала придирчиво и тщательно, рассматривая кандидатуры из других государств. Но в результате влюбилась в задиру и повесу Михаила Романовского, только появившегося при дворе после принятия графского титула. Они стали любовниками. Граф был безнадежно далек от власти, очень походил на ее отца – обожал скачки, алкоголь, охоту и азартные игры, был добр и нервен, великолепен в постели, ревнив и обидчив как ребенок. Именно он был ей нужен.

Через полгода отношений Ирина узнала, что беременна, и сама предложила Михаилу брак и титул. Приступы более не беспокоили ее, и королева решила, что это навсегда.

Но три года счастья закончились трагедией – Михаил сломал шею на охоте, упав с лошади. Смерть мужа вывернула ее наизнанку, заморозила и переломала. Собраться Ирина смогла только через год, и весь этот год с ней рядом был Святослав – деликатный, терпеливый, спокойный. Он-то и стал ее третьим супругом.

Задумавшись, королева даже чуть вздрогнула, когда хорошо поставленный голос камердинера объявил, что второй завтрак подан в малую семейную столовую. Она поблагодарила и попросила позвать Святослава, чтобы составил ей компанию.

Ирина-Иоанна с мужем, вопреки всем правилам, сидели и пили чай на мягком чайном диванчике с рукоятками-полочками, куда смело можно было поставить чашечку и блюдечко с десертом. Они любили так «похулиганить», когда их никто не видел. К сожалению, жизнь во дворце даже в семейных покоях накладывает определенные ограничения. Иначе потом сплетен не оберешься: королева-то, как простая горожанка, чай пьет, сорит крошками и оставляет пятна на мебели. А сплетен им и так хватало.

Святослав, допив чай, положил себе на колено стройную королевскую ножку и начал ее массировать, сняв туфельку. Королева благодарно улыбнулась ему и прикрыла глаза от удовольствия, делая еще один глоток и положив в рот мягкое, тающее во рту шоколадное пирожное.

– У тебя глаза чернеют и температура явно повышена, – отметил муж, прикоснувшись для уверенности к королевскому лбу рукой. – Скоро уже, да?

– Несколько дней еще есть, – отозвалась Ирина. – Продержусь, сколько смогу. Я надеялась, будет больше времени, все-таки почти полгода прошло, но нет, накрывает. Не вовремя это все, конечно, пережить бы приезд гостей.

– Я тебе в этот раз помочь не смогу? – сочувственно спросил Святослав, поднимая себе на колени вторую ногу жены и снимая туфлю.

– Ты и так помогаешь, Светик, – королева с любовью посмотрела на мужа, – спасибо тебе. Но сейчас мне нужен кто-то другой.

Их прервали. В дверь, выходящую на садовую веранду, ворвалась Алинка:

– Мамочка, там Ангелина… Ее нужно успокоить, а у нас не получается!

Королева метнулась к двери в коридор, чтобы не бежать по улице. Ее муж последовал за ней. Алинка неслась следом. Комнаты старшей дочери находились в конце Семейного крыла, и навстречу то и дело попадались испуганные слуги. Дверь в покои наследницы была распахнута, возле нее упрямо стояла мрачная охрана.

Королева издали заметила кровавые пятна у них на лицах и одежде, синяки под глазами и заострившиеся черты лица, но держались мужчины стойко. Увидев правящую чету, охранники немного расслабились и… вдруг попадали на пол, зажимая себе уши и изгибаясь в судорогах. Из носов и ушей их текла кровь. Из комнаты раздался, усиливаясь и заставляя вибрировать стекла в витражах коридора, оглушительный визг, который все нарастал и нарастал… Святослав споткнулся, прохрипел: «Беги!» – и сполз по стене коридора, поддерживаемый малышкой Алиной.

Королева быстро преодолела расстояние до двери. Старшая дочь, лежа на полу, билась в истерике и визжала на одной ноте, ее прижимали к полу Василина, с сосредоточенным, серьезным лицом что-то шептавшая Ангелине на ухо, и бледная, растерянная, рыдающая Маринка. Увидев мать, она заплакала еще сильнее.

Ирина-Иоанна подбежала к дочерям, схватила ничего не видящую и не слышащую наследницу за виски, приблизила к себе и резко подула ей в лицо. Дула она куда дольше, чем это мог бы делать обычный человек. У визжащей Ангелины перехватило дыхание, визг на секунду прекратился, она взглянула на мать – и в этот момент королева с силой произнесла: «Спи!» Наследница сразу обмякла, лицо ее выровнялось, глаза закрылись, и она заснула крепким сном счастливого человека.

Маринка продолжала тихо плакать, сидя на полу, пока Василина с матерью относили Ангелину в спальню, где обнаружилась испуганная, но живая и здоровая камеристка наследницы. Она, оказывается, спряталась в ванной и пережидала бурю там. Увидев, в каком состоянии находится ее госпожа, камеристка охнула и начала раздевать принцессу, чтобы та не спала в уличной одежде.

– Попробуй успокоить сестру, Васюш, – попросила королева, когда они вышли из спальни. Ее величество прошла мимо рыдающей Маринки, мягко погладила ее по голове. – Я сейчас вернусь, нужно проверить, как там охрана и отец.

Охранники, бывшие с наследницей чуть ли не с первого дня ее жизни, были калачами тертыми, чего ждать от принцессы, знали и все инструкции выполняли четко. Но, увы, от ментального неконтролируемого удара не спасает ни верность, ни стойкость. Ребята уже очнулись и вытирали все еще текущую кровь полотенцем, добытым тут же, на оставленной убежавшей горничной стойке со сменным бельем. Рядом с принцем-консортом суетился придворный виталист – маг жизни, останавливая кровь.

– Как вы, орлы? – королева подошла к охране.

– Нормально, ваше величество, – бодро отрапортовал старший, – сейчас нас подлечат, и будем как новенькие.

Виталист уже колдовал над его напарником, и мужчина оживал на глазах. Святослав, вполне живой и здоровый, общался с подошедшим начальником дворцовой стражи. Королева крикнула, чтобы сюда срочно вызвали Стрелковского. Она досадливо морщилась – после манипуляций с Ангелиной еще немного поднялась температура, и кожа стала чувствительной, и запахи ощущались острее. «Один день в минус», – подумала Ирина, жестом приглашая охранников войти в гостиную наследной принцессы. После них, запыхавшись, в комнату вошел обеспокоенный Стрелковский.

– Что случилось? – спросил он, обведя присутствующих внимательным взглядом. Королева кивнула дочери, Василина вздохнула и начала рассказывать. Иногда ее дополнял старший телохранитель, и рассказ выходил нерадостным.

После завтрака принцессы спокойно доехали до сверкающего рекламными экранами торгового центра, выгрузились. Полинка побежала сразу на верхний этаж, в игровую зону, и ее охрана за ней. А старшие сестры Рудлог в сопровождении телохранителей пошли по первому этажу.

В будни и утренние часы народу в центре было немного, но, конечно, девочки замаскировались в пределах разумного – волосы под модные длинные платки, на лице часто используемые аристократией простые, легкие тканевые полумаски в тон платкам. После случая с Мариной мать настояла, чтобы дети носили их на публике. Полинке, кстати, и маскироваться не надо было – мало кто мог связать угловатую девчонку в бандане, шортах и спортивной майке с четвертой принцессой Рудлог. Ее даже в сопровождении сестер часто принимали за какую-нибудь подружку или воспитанницу.

Ангелине нужно было купить перчатки – хотя их у нее было много, но из-за насыщенной светской жизни они теряли вид да и просто со временем выходили из моды. Выбрав перчатки, принцессы решили зайти в ювелирный магазин, работающий по лицензии от их королевского дома, но по пути попали в секцию с магазинчиками нижнего белья.

Ну и… какая девушка откажется выбрать новое белье, если и время, и финансы позволяют? Так что принцессы сначала долго и медитативно перебирали кружево, атлас и шелк, а потом пошли в кабинки примерять понравившееся. Телохранители расположились у входа в магазин, привычно сканируя территорию. По галерее, несмотря на все маскировочные ухищрения, уже сновали журналистики и фотографы с камерами, хищно ожидая, когда девушки выйдут. Видимо, они проследили автомобиль принцесс от дворца.

Василина быстро примерила выбранное и уже расплачивалась у кассы, когда их с продавщицей оглушил дикий визг, от которого пробивающая чек кассир сразу свалилась в обморок.

От кабинки наследницы метнулся человечек с юрким лицом, сжимающий фотокамеру, но метнулся он не к выходу, а куда-то вглубь магазина. Двое телохранителей бросились за ним, а двое – в кабинку к принцессе. Девушка была одета только в бюстгальтер, прикрывалась снятой блузкой и билась в истерике. Видимо, ушлый фотограф, каким-то образом попавший в магазин, сфотографировал ее, когда она уже примерила верх комплекта и готовилась примерить низ. Понятно, почему у принцессы случилась истерика, – достаточно было представить, что завтра ее фотография будет транслироваться по всем каналам и публиковаться во всех газетах и газетенках.

Королева недовольно поморщилась – в юности она была такой же пробиваемой и не могла сдержать себя в минуты стресса, поэтому учиться после коронации пришлось быстро. Надо будет Ангелине дать пару уроков.

А Василина продолжала. Услышав визг, в магазин ринулись фотографы, поэтому телохранителям пришлось жестко теснить их к выходу. Василина одела начавшую успокаиваться Ангелину, но как только они вышли, защелкали фотоаппараты, засветились камеры, и вторая принцесса со страхом увидела, как стекленеют глаза сестры. Она стала торопить охрану, и тут у наследницы начался второй приступ.

Журналисты падали как подкошенные, взрывались камеры и фотоаппараты, телохранители, преодолевая себя, тащили ломающееся тело принцессы к машине, но, уже садясь в автомобиль, не выдержали, попадали в обморок. Василине пришлось затаскивать здоровенных мужиков в машину, садиться за руль и вести.

– Я пробовала ее успокоить, мама, – сказала принцесса жалобно, – но она буквально на пару минут замолкала и снова начинала кричать. Видимо, сил мне не хватает.

Королева внимательно посмотрела на вторую дочь и мысленно поставила себе галочку вместе с Ангелиной начать поглубже учить и Василинку. В их возрасте она сама бы и пары минут покоя не смогла обеспечить. И тем более удивительно, что дочери этого никто не объяснял, она просто «считала» принцип действия, наблюдая за матерью.

У ворот, когда сзади уже видны были машины очухавшихся и жадно гнавших, как звери свою добычу, журналистов, принцесс встретила Марина, прощающаяся с подругой по конному клубу. Сразу поняв – что-то неладно, Марина заскочила в машину, проехала с девочками до дворца и помогла донести старшую сестру в ее покои, благо, можно было подъехать прямо к веранде, на которую выходили летние двери.

Очнувшиеся с прекращением мозгодробительного визга телохранители проскочили в паузу между приступами через покои, эвакуировали находящихся поблизости слуг и встали у дверей. Алина, читавшая в саду и видевшая все происходящее, прямо оттуда побежала к матери.

Пока Василина рассказывала, в покои принцессы, постучавшись, заглянул один из побежавших за фотографом телохранителей.

– Говнюка… э-э-э-э… простите, ваше величество, – извинился он, почувствовав суровый взгляд начальника, – задержали, фотоаппарат отобрали. Сдали журналиста дознавателям. Оказывается, там черный выход в магазине был, туда продавцы курить бегали.

– Почему заранее не проверили, вашу мать! – заорал Игорь Иванович, багровея. Трудно оставаться спокойным, когда твои подчиненные откровенно лажают. Подчиненные опустили головы – промах был их, и серьезный.

– Игорь Иванович, не ори, в соседней комнате спит Ангелина Викторовна, – тихо приказала королева, и он, сверкнув на нее глазами, опустил голову. – Дальше, – ласково попросила ее величество покрасневшего телохранителя.

– Когда вернулись, в коридоре как после взрыва все было, тела вперемешку, аппаратура… Ну, мы камеры у тех, кто там валялся, позабирали, доломали что смогли. Но к тому времени уже новые набежали, снимали нас издали. Но из лежащих никто еще в себя не пришел, так что, может, повезет и в газетах ничего не будет. Камеры наблюдения тоже почистили. Продавщицу, чтоб молчала, предупредили.

Но им, увы, не повезло. Видимо, кто-то из попавших под ментальную истерику принцессы очнулся раньше коллег и убрался вместе с записью от греха подальше. На следующий день все каналы облетело видео с одной из камер – как бледную Ангелину выводят из магазина, сверкают фотовспышки, она начинает визжать, впереди взрываются камеры, падают люди, и через пару секунд гаснет и эта камера. В журналах вышли интервью с честными журналистами, взволнованно рассказывавшими, как на них безо всякой причины напала принцесса, проявив немотивированную агрессию и явно запрещенную нестандартную магию.

Именно тогда в одной из газет впервые прозвучал намек на то, что королевская семья может быть черной, что королева и девочки – ведьмы. Проповедники секты моралистов получили новый повод для вдохновенного литья яда в уши прихожан. Задержанный журналистик, сфотографировавший принцессу в неглиже, воспевался как профессионал высочайшего класса, страдающий от деспотизма королевы за правду и истину.

А апофеозом стала фотография… нет, не принцессы без трусиков, хотя тут не знаешь, что было бы лучше. Как потом объясняла наследница, с омерзением рассматривая газетный расплывчатый снимок, сделанный с дальнего расстояния, – когда они вышли из машины, Ангелина вспомнила, что не надела полумаску. Резко развернулась… и споткнулась, наткнувшись на телохранителя. Тот вежливо поддержал ее и проводил обратно до автомобиля.

А на снимке с подписью «Перед помолвкой не нацелуешься» и «Наследственность превыше всего» было отчетливо видно – особенно людям, желающим это увидеть, – как запрокинувшая голову принцесса тянется губами к прижавшемуся к ней мужчине.

С утра после публикации снимка Ирине-Иоанне позвонил король Инляндии и вежливо предложил обсудить ситуацию на международном собрании. А чуть позже секретарь королевы проводил к ней премьера Северяна, который, пряча глаза, передал ей приглашение прийти завтра на Высокий Совет по вопросам поведения членов королевской семьи и общей ситуации в стране…