Текст книги "Королевская кровь. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Ирина Котова
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]
Люк задумчиво перемешивал чай. Он прекрасно знал таких «щенков», и сам был таким, пока Тандаджи его не вытащил.
– Кстати, не забудь зайти к штатному врачу, он тебе зашьет нейтрализатор наркоты на месяц. И передатчик под лопатку. Переносной слишком опасен.
– Хорошо, – пробурчал Люк, доставая сигарету. Под творожок думалось не так хорошо, как под табачок.
– Ну, тебя, конечно, попытаются вразумить, пристроить во дворец….на какую там должность тебя папаня проталкивал?
– Советник при министре сельского хозяйства, – проворчал Люк. Эта часть плана ему активно не нравилась.
– Вот-вот. Не противься долго, чтобы не передумал. Недели полторы, не больше. А к тому времени ты уже снова вольешься в ряды щенят, загуляешь с размахом, с кристальной достоверностью. Ясно?
– Ясно, шеф, – тоскливо вздохнул Люк. – Не староват ли я для вливания в ряды молодежи?
– Для молодежи ты будешь неиссякаемым кошельком, поэтому они тебя примут, даже если ты вдвое старше был бы. Расходы возместим.
– И еще ты для них станешь находкой. Точнее, для кое-кого из их родителей, не желающих терять бизнес и подставляться самим. А вот спившегося и сторчавшегося аристократишку не жаль, как и его род. Деньги есть деньги. Ты им будешь нужен. Потому что по статусу будешь ближе всего к королевской семье, на одних совещаниях будешь просиживать штаны. Да и герой, как-никак, семья тебе доверяет.
Люк попыхивал сигаретой и молчал. В крови уже зарождалось предвкушение и азарт от нового опасного задания.
– И еще, Кембритч. Скорее всего, в этом замешан кто-то из наших. Поэтому сейчас с неделю гуляешь, а потом я тебя с треском и скандалом увольняю. Ты уж постарайся.
– Постараюсь, – пообещал виконт. – Но как это возможно? Мы все подписывали договор.
– Возможно, – невозмутимо откликнулся тидусс. – Например, если ранее был подписан другой договор. Это непроверяемо, увы. Так что придется скандалить.
– Понятно, – произнес Люк. И правда все было понятно.
– Среди них есть менталист, – сказал Тандаджи, разобравшись, наконец, с лакомством.
– Понятно, – повторил он снова.
– Если не ты, то никто, Кембритч. Извини.
– Да ладно, шеф. Все нормально. Справлюсь.
– Про нейтрализатор не забудь, – строго сказал Майло. – И будь очень осторожен. Ставки в этот раз очень высоки.
На обратном пути он набрал выданный ему номер Валенской, врубил погромче музыку, и, когда женский голос ответил, пьяно хохотнул в трубку:
– Привет, котеночек. Помнишь еще меня?
– Кембритч? – ну конечно же, она его узнала. – Соизволил-таки позвонить? Что, принцесса не дала, вспомнил обо мне?
– Ну не сердись, Крииис, – он крутил руль и отрешенно наблюдал за дорогой. – Ты же знаешь моего папашу, мне никак не отмазаться было. Приезжай вечерком ко мне, а? Повеселимся, как раньше.
– Ты с ума сошел? Думаешь, после стольких лет молчания я рвану к тебе? Ну ты и ублюдок, Люк. У меня вообще-то жених есть.
– Деточка, – он понизил голос, – ну не сердись. Мне так плохо, я так пьян. Я вот сейчас как вырулю в столб, и все из-за тебя, жестокая.
– Ты что, еще и за рулем? Я думала, тебя зашили, прежде чем в принцы выставлять.
– А я расшился, – снова хохотнул он. – Жизнь не удалась, принцем мне не быть, почему бы мне не вернуться к тебе? Давай, детка, не сердись. Плюнь на своего старикана-женихана, готовься, бери вечером такси и езжай ко мне. Тебя ждет шампанское и изголодавшийся по своей Крис я. И бриллианты. Ты же любишь бриллианты? Я и шикарное фамильное колье будем просить у тебя прощения весь вечер и ночь.
– Ублюдок! – проворчала девушка уже не так уверенно.
– Я твой богатый ублюдок, – Люк аккуратно свернул на кольцевую, помигал в благодарность пропустившей его машине. – И скоро буду дома. У меня, знаешь, какая ванная теперь? Сам Торжевский делал. Приезжай, милашка. И захвати с собой травы, у твоего братца запасы всегда были нехилые. Жду в девять, потом поеду в бордель. Ты же не отдашь меня какой-нибудь девке? Крииис?
Он дождался ответа, положил трубку и скривился. Снова потянулся к пачке сигарет. Твою ж мать. Куда он снова лезет? Надо быстро сейчас заехать к врачу, а потом навести дома легкий бардак. Предупредить охрану, чтобы не удивлялись. И отправить домоправительницу в отпуск. Слуг жалко, конечно, но ничего, переживут.
Крис приехала в половину девятого, когда в гостиной и спальне Кембритча уже царил легкий бардак с алкогольным душком, грохотала музыка, часть окон была открыта в темнеющий октябрьский вечер, распакованные бутылки разной степени наполненности украшали столы, подоконники и пол, а тлеющие сигареты создали нужный дымный антураж. Люк капнул в глаза капли, вызывающие покраснение белков, расширение зрачков и небольшой отек, могущий сойти за алкогольный. Долго мял наглаженную рубашку, но слуги работали на совесть и пришлось удовлетвориться расстегнутыми верхними пуговицами и закатанными рукавами.
«Фамильное» колье было передано любимой конторой с рук на руки, а под лопаткой чесался заживающий шрам с внедренным под него нейтрализатором наркоты. Передатчик-маячок зашили в предплечье. Через несколько дней шрамы рассосутся, и никто не заподозрит, что Кембритча вовсе не торкает с травы или чего пожестче, или что о его местонахождении известно в конторе.
Он, оглядев окружающую живописную панораму, как полководец – поле перед сражением, и удовлетворенно хмыкнув, уселся в кресло, налил себе виски, опрокинул сразу стакан. Хорошо хоть, что нейтрализатор в основном направлен на опиаты и синтетику, и лишь немного приглушает действие алкоголя и табака. Иначе задание можно было бы считать практически тренировкой перед вступлением в ряды монахов.
Услышал стук каблуков в холле и на мгновение собрался, подтянулся, чтобы тут же развалиться в кресле, закинуть ногу на стол, чуть прикрыть глаза и придать лицу расслабленное выражение.
– Госпожа Валенская, – объявил дворецкий, пропуская в дверь гостью и взирая на хозяина немного квадратными глазами, и Люк, довольно хохотнув, развел руки, словно для объятий, плеснув при этом алкоголем на пол, и немного невнятно крикнул:
– Крииис! Детка, ты как раз вовремя!
Дворецкий поспешно закрыл дверь, и Люк пообещал себе поднять ему зарплату после того, как все закончится.
– Я еще не решила, прощать ли тебя, Кембритч, – заявила стоящая в дверях Валенская. Она выглядела гораздо менее свежей, чем при их последней встрече – видимо, образ жизни сказался на ней, но была по-прежнему ухожена, красива и порочна. Высокая, с пышной в нужных местах фигурой, с аккуратно «сделанным» лицом – крашеные брови, пухлые губы, осветленные длинные волосы, темные глаза со «стрелками».
– Ты еще прекраснее, котеночек, чем раньше, – ответил он, зная, как она падка на лесть, схватил со стола бутылку шампанского, откупорил, налил в бокал, почти не пролив. – Иди ко мне, промочи горло.
Она раздраженно дернула плечами, словно собираясь уйти, но вместо этого сбросила меховую накидку, оставшись в блестящем коротком платье, уперла руки в бока. О да, Крис всегда любила все блестящее.
– Ты даже не извинился!
– Ну детка, – он пьяненько захихикал, – виноват, вот такой я засранец. Ты же знаешь меня.
Отхлебнул из ее бокала, помахал им в воздухе, поставил на стол.
– Вкусное шампанское, серенитское, то, что ты любишь. Иди сюда. Не заставляй меня просить еще раз. А то рассержусь и уеду.
– Ты даже не позвонил мне ни разу, – пожаловалась она, но подошла, и он тут же облапил ее, дернул к себе на колени, запустил руку под юбку. Крис пискнула и шумно задышала ему в ухо. Она тоже играла – и смущение и возбуждение. По-настоящему ее глаза зажигали только деньги.
– Теперь я буду звонить тебе к-каждый день! – пообещал он, стаскивая с нее трусики до колен и оглаживая бедра, чуть пощипывая их, как она любила. – А завтра пойдем по магазинам, заглянем в автосалон, я уже присмотрел для тебя подарок. Только будь со мной ласковой, Крис. А я буду очень-очень щедрым.
Девушка потерлась о него пышной грудью, поерзала на коленях, преданно заглянула в глаза. Вот теперь у нее во взгляде было вожделение. Удивительно, семья ее сейчас далеко не бедствовала, однако ей все было мало.
Его тело, изголодавшееся по женщинам, начало просыпаться.
– Кстати, – шепнул он ей на ухо, спуская узкие лямки платья с плеч и обнажая грудь, – мое извинение лежит в кармане моих брюк. Когда снимешь их, сможешь на него полюбоваться. А в спальне, если с первого раза не простишь, найдется еще парочка.
Глава 5
Ангелина
Тягучая жара, ленивый ветерок, чуть стелющийся по полу и целующий босые ноги, плеск воды в фонтане. Много сладких фруктов, служанки, ловящие каждое пожелание. Тонкие восточные наряды, которыми забит гардероб – хоть весь день примеряй. Купальня, в которой тебя готовы отскрести до совершенства. Открытый личный бассейн с прохладной водой и выстеленным белым песком дном, где можно плавать до бесконечности, слушая пение пестрых и ярких птиц, или сидеть на траве рядом, загорая.
Не хочешь на траве – принесут софу с изогнутыми ножками и шелковой обивкой. И если захочешь, занесут обратно в покои, прямо на ней. Лучше, чем лучший курорт.
Каждый день к завтраку – неизменные украшения. Теперь это не просто золото. Теперь это произведения искусства, каждое из которых сделало бы честь любой королевской сокровищнице, и которое так и хочется рассмотреть и потрогать.
Только смирись, принцесса.
Бассейн и купальня надоели на второй день, солнце и загар уже не радовали, а служанок она старалась вызывать как можно реже. Дары отправлялись туда, куда и раньше – за окно. В куче, когда их было слишком много, они казались тем, чем были по сути – просто блестящим металлом.
В Ангелине росло тяжелое, гневное раздражение. Она уже очень давно не сердилась, все эмоции уходили на заботу о семье. Но сейчас, будучи лишенной какого-либо физического и умственного труда – у этих дикарей даже книг не было, не считать же таковыми полуистлевшие и высушенные старинные фолианты, запертая в этом роскошном дворце, она не находила выхода своей энергии.
И еще этот…Владыка. Заходил к ней, как к себе домой, то на завтрак, то на обед, усаживался с таким видом, будто имеет на это полное право, щурился на пустое блюдо из-под выброшенных украшений, улыбался, и неизменно повторял свое предложение.
– Стань моей женой, принцесса.
– Нет, – отвечала она ровно и глядела ему в глаза, но сдерживать себя становилось все труднее.
На четвертый день, проснувшись рано с утра, когда снаружи только начало светлеть, Ангелина побродила по покоям, стараясь не разбудить задремавшую в холле служанку и прислушиваясь к себе. Не хотелось вообще ничего. Равнодушие накатывало, как сонное одеяло, и она просто чувствовала, что глупеет от этой неги и этого изобилия, и скоро просто превратится в спящее и едящее тело.
Умылась, накинула платье, вылезла в окно – горка золота удобно послужила ступенькой, даже не пришлось прыгать. И пошла в сад, мимо опешивших стражников. Кто-то двинулся за ней, но она не оглядывалась, и следящий тоже держался на почтительном расстоянии.
Принцесса очень долго гуляла по саду, изучая тропки и расположение выходов, заглядывая в увитые цветами беседки и прохладные мозаичные павильоны с бассейнами. Часто навстречу попадались патрули, расступавшиеся перед ней с поклонами. Сад был огромным, диким, и так же дышал покоем, как и сам дворец, но, во всяком случае, она могла вымотать себя прогулкой и получить полезную информацию. Здесь она точно задохнется, поэтому нужно искать выход.
Часа через четыре, чувствуя приятную тяжесть в натруженных ногах и изрядно проголодавшись, она нарвала персиков с тонкого дерева, уселась в ближайшей беседке и начала есть, обдумывая план бегства. Но долго подумать ей не дали – минут через пятнадцать снаружи раздались тяжелые шаги и ее уединение было нарушено. Владыка уселся на скамью напротив, замер, присматриваясь к ней. Ангелина снова прислушалась к своим ощущениям – уже который раз ей казалось, что с приходом дракона вокруг становится свежее и прохладнее, тело словно окунается в бодрящую водичку и жара отступает. Сегодня она убедилась, что ей не казалось. Он нес с собой спасение от зноя.
– Я хочу посмотреть город, – сказала она невозмутимому Нории, кусая очередной персик.
– Я ждал, пока ты попросишь, – спокойно согласился он. – Почему ты не позавтракала тем, что тебе накрыли?
– Эти персики я собрала сама, они вкуснее, – пожала принцесса плечами. – И я не прошу, а высказываю желание
– Конечно, сафаиита, – он с усмешкой наклонил голову, будто кланяясь, и красные волосы качнулись вперед, закрывая лицо. Светлый серебристый ключ мазнул по плечу мужчины. Она и раньше обращала на это украшение внимание, но не стала интересоваться, что это и зачем. Вместо этого спросила:
– Как вы нашли меня тогда?
– По ауре, – легко ответил он. – Она видна издалека. Снова собираешься сбежать?
– Собираюсь, – кивнула она и огляделась в поисках того, чем можно вытереть руки и губы. Персики были сочные, сок так и брызгал. Владыка понаблюдал за ней, протянул руку, сделал пальцем какое-то неуловимое движение, будто перемешивал им чай в стакане, и на столик между ними опустилось несколько белых лепестков тончайшей вышитой ткани.
– Благодарю, – сказала Ангелина с достоинством.
– Ты станешь моей женой, принцесса? – спросил он насмешливо.
– Нет, конечно, – привычно отказала она, вытирая руки. – А вы меня отпустите?
Он покачал головой, наблюдая за ее руками, снова сощурился, как кот на солнышке.
– Можно, я коснусь тебя? – спросил вдруг, и она даже опешила немного от такого странного перехода и ответила резче, чем следует:
– Зачем?
– Погреться, – туманно объяснил он.
Она выразительно посмотрела вокруг, на залитый солнцем сад и пышущую жаром землю.
– Это совсем не то, – проговорил дракон, катая в руке взятый со столика персик.
Все эти полунамеки и восточная загадочность снова вызвали раздражение, и принцесса встала, пошла к выходу, надеясь, что это не сильно похоже на бегство.
– Вечером, когда жара спадет, я проведу тебя по Городу, – сказал он ей в спину.
И, хотя воспитание требовало остановиться, развернуться и сказать «спасибо», она только расправила плечи и пошла дальше.
Четери летел туда, где раньше был его дом. Он никогда не любил Города, с их шумом и многолюдностью, хоть и с удовольствием отдавался тем развлечениям, которые они предоставляли.
Давно, за много десятков лет до войны, и за много сотен лет до нынешнего момента, он был наставником мастеров клинка, ведущим боевых крыльев, коих насчитывалась почти сотня из четырех тысяч живущих в Песках драконов. Он тренировал воинов человеческого войска, и дня не проходило без боев с клинками. И он был свободен в своем выборе, не служа никому, потому что мастерством с ним не мог сравниться никто из Владык.
А отдыхал он дома, там, где он, а не кто-то из хранителей Ключей, был хозяином. Где почти у дверей плескалось чистое озеро, цвели персиковые деревья и дикие дыни были такими сладкими, что заменяли собой любое лакомство. Люди держались подальше, редко обращаясь с просьбами о защите – когда начинали бушевать разбуженные неосторожным пахарем песчаники,
Когда-то в его доме была женщина. У нее были прямые черные волосы, смуглая кожа и темные глаза, она любила воду, дыни и его, Четери. Она состарилась и умерла у него на руках, и он похоронил ее за озером, в тени качающихся кипарисов. У них так и не было детей, и дома его больше ничего не держало.
И он улетел, поступив на службу к Владыке Белого Города, отцу Нории. Домой он больше не возвращался. И с тех пор никогда не брал в жены человеческих женщин, хоть и любил их безмерно, но всегда помнил об их скоровечности. Хоть это и не мешало ему наслаждаться их мягкостью, отзывчивостью и страстью.
А свою драконицу он так и не встретил.
Нет, он, как и все самцы стаи, летал в брачные полеты и всегда оказывался первым у той, к которой его в этот раз вел инстинкт, и росли у него дети, воспитываемые матерями, но драконы редко скрепляли себя обетами, потому что инстинкт это одно, а совместная жизнь – совсем другое. Для этого нужно совпадать, как клинок и держащая его рука. Чуть оружие не по руке – и танец боя становится фальшивым, неритмичным, негармоничным. Победить можно и с плохим оружием, но ты всегда будешь искать ему замену.
Наверное, на все их племя было не более трехсот брачных пар, из тех, что летали в полет вместе и только вдвоем. Даже дети, достигшие зрелости, не могли ужиться рядом с родителями и улетали – искать свое место.
Драконы по натуре одиночки, а ему, который видел нынешнего единственного Владыку еще не вставшим на крыло малышом, было несоизмеримо труднее находится с соплеменниками в одном пространстве. И только чувство долга и ответственность перед оставшимся драконьим родом удерживали его от того, чтобы воспользоваться правом старшего и отказаться от службы.
Сегодня он сообщил Нории, что принял решение. Но друг покачал головой и попросил дать ему время. Потому что в Рудлоге их наверняка уже ищут и будут начеку. Потому что нельзя рисковать тем, что его свяжут человеческие маги или что за ним проследят и придут сюда за своей принцессой. А Стена слаба и отнимает у него много сил, защищая только Город. Потому что Пескам нужна вода, а для воды нужен брачный обряд с огненной принцессой.
– Ты не имеешь права просить меня об этом, – сказал Чет, и глаза его были холодными.
– И все-таки прошу, – проговорил Нории, нет, Владыка, – прошу, а не приказываю. Подожди, пока она станет моей, и тогда сможешь слетать за своей девочкой, и не опасаться, что из-за этого все усилия пойдут прахом.
– Тогда поторопись, – рыкнул Четери, – а то пока ты ведешь себя так, будто у тебя вечность в запасе! Возьми ее в жены и дело с концом! Мне ли тебя учить, как заставлять женщин желать и быть покорными?
– Это не та женщина, которая будет покорной, друг, – усмехнулся Владыка-дракон, игнорируя раздражение воина. – Сам знаешь, что Рудлоги славятся упрямством, и если надавить, она станет недоступной навсегда. А без ее согласия обряд передаст мне лишь часть силы, которой не хватит на оживление всех Песков. Дай мне время. Обещаю, если не получится, я сам отпущу тебя.
Четери сжал зубы, и, чтобы не поссориться с тем, ближе кого у него не было, ушел из дворца.
Он сделал круг над волнами песка, присмотрелся. Точно, тут. Вон небольшая впадина в виде лепестка – это засыпанное песком озеро, вот пригорок, где стоял дом.
– Раз ты крылатый, то это наше гнездо, – хохотала черноволосая женщина, перекидывая тежелые косы за спину. И он смеялся вместе с ней. Посмеяться он всегда любил.
Четери поднялся на холм, огляделся.
Песок, сколько же песка.
Развел руки и начал поить землю силой. Его бы не хватило на город, как Нории, даже на десятую часть города. Но освободить от песка и напоить водой пространство размером с большую деревеньку он был вполне в состоянии.
Песок застелился, зашевелился под ногами, отползая, барханы шевелились, как живые, сердито шурша миллиардами песчинок, и он проваливался все ниже, глядя на уходящие песчаные волны, пока ноги не уткнулись в твердую землю. Теперь был виден и дом, серые истертые песком стены, пустые окна, пустота вместо крыши. Он не зачаровал его, когда улетал, и поэтому он не сохранился, как Города.
Снизу потянуло влагой, под босыми ногами красноволосого воина захлюпало, почва заходила туда-сюда и вдруг тут и там прорвалась высокими фонтанами родников и ручьев, мгновенно напоивших воздух влагой и начавших наполнять чашу озера. Далеко впереди, за озером, тоже били холодные гейзеры, и он мимолетом отметил, что сила его, вопреки сну и отсутствию тренировок, возросла – раньше граница песка проходила за кипарисовой чащей, а теперь вода била так далеко, как он мог только увидеть.
Земля медленно покрывалась зеленью – крохотные травинки пробивались из земляного плена, кололи ноги, росли, раскрывались цветами и соцветьями, вытягивались деревьями и кустарниками, шумели пальмами и кипарисами. Солнце недовольно пыталось пробиться сквозь пышную зелень и сдавалось, оставляя тенистый островок в покое. Озеро бурлило водоворотами, стремительно заполняясь, и он знал, что уже завтра сюда прилетят птицы, принесут с оазисов на лапках икру и водоросли, и уже через несколько месяцев здесь будет птичий рыбный рай.
Четери лег на траву – нужно было подождать сутки, пока система стабилизируется и сможет оставаться живой и без него.
Только дом не изменился. Но он восстановит свое Гнездо. Ведь теперь снова появилась женщина, которую хочется привести домой. Несмотря на то, что через несколько десятков коротких лет она снова умрет у него на руках.
Назавтра к тенистому оазису вернулись не только птицы. Пришли и люди, пришли за животными, которые потянули их к источнику воды. Сухие, смуглые и черноглазые, очень похожие на соплеменников его умершей женщины, они кланялись красноволосому господину и просили позволения поселиться на том берегу, за рощей, так, что он не будет их видеть и слышать. Оказывается, там еще на несколько километров простирались живые зеленые луга и били источники. Да, сила его определенно возросла. Обещали восстановить дом и служить ему, Чету, как он потребует.
Он не хотел видеть никого рядом, не хотел вездесущих носящихся человеческих детей, старцев, ничего не боящихся и заходящих выразить почтение. Не хотел, чтобы на его озере, пусть и на дальнем берегу, появились рыбаки, которые обязательно появятся, не хотел бесконечных людских проблем, которые придется решать, слепого почитания и женщин, которые будут приходить, чтобы понести от него.
Но неожиданно для себя согласился.
Ангелина
После утренней прогулки проснулся аппетит, но принцесса ополоснулась в купальне и долго плавала, закаляя отвыкшее от движения тело. Семь прошедших лет ей было не до спорта, да и двигалась она в основном от плиты к огороду. Она могла вынести много часов пропалывания грядок, но умение стоять согнувшись не поможет ей, когда нужно будет идти, не останавливаясь, многие сотни километров до дома.
Как она обойдется без еды и воды, Ангелина еще не представляла, но мозг искал решение. И она знала, что обязательно найдет.
Куда важнее было понять, как спрятать ауру, если это вообще возможно, потому что второй раз обнаружить себя она не могла позволить.
И она думала, пыталась вспомнить хоть что-то из разговоров матери, из своих скудных знаний о магии, и не могла, и двигалась в воде, пока полуденное солнце не стало напекать голову, а мышцы не заныли от непривычной нагрузки.
В принципе, – размышляла она, вытирая полотенцем мокрые волосы, – ее положение вполне терпимое. Ее кормят, поят, даже к браку принуждают словно понарошку. Будто дракон забавляется ее отказами и уверен, что рано или поздно она согласится.
И эта его раздражающая мужская самоуверенность ей на пользу. Как и убежденность в том, что сбежать ей не удастся, что он все равно найдет ее. Пусть так и думает, пусть еще немного потеряет бдительность и даст ей возможность. И тогда она ей обязательно воспользуется.
Только теперь она соберет всю нужную информацию и будет готова.
И даже если бы не было сестры, которой нужна была ее помощь, и младшеньких, и отца, и даже если бы ее в Рудлоге вообще ничего не держало – все равно она бы и не подумала оставаться здесь. В этой жаркой стране, с ее жестоким солнцем и дрожащим от зноя воздухом, от которого спасают только стены ее покоев и тень деревьев. Здесь, где нет ни привычных плодов цивилизации, где время словно шагнуло на века назад, где она была бы тенью красноволосого Владыки, пьющего кровь и обращающегося в дракона.
Традиции восточных стран она знала очень хорошо, и не видела себе в них места. Всю жизнь провести в поедании персиков, перебирании золота и возлежании на диване? Она за три дня-то чуть с ума не сошла, а если пробудет здесь дольше – просто взорвется от безделия. Слушаться мужа и терпеливо ждать его на женской половине, деля с полусотней девиц? Разве это про нее? Разве кто-то из Рудлогов может кому-то подчиняться?
Конечно, она сбежит. Вернется в свою нормальную страну с нормальным климатом и с нормальными людьми, одной с ней культуры. Поможет Васюте, и, когда убедится, что сестра прочно держит в узде всех, кого нужно и уверенно управляется с государственной махиной, найдет себе какое-нибудь дело. Будет свободна и от управления, и от государственных забот, а уж сфер, где она сможет проявить себя, бесчисленное множество.
Странно, но то, что корона выбрала младшую сестру, удивило ее, но не более. Значит, так решили Боги, а для нее они выбрали другую судьбу. И она сильно надеялась, что эта судьба – не стать женой красноволосого дракона.
А если вдруг свыше все-таки решили именно так, то она вполне может поспорить. Потому что решения всегда принимала сама. И отвечала за них тоже сама.
В комнате уже накрыли стол, и она с удовольствием пообедала, отметив отсутствие привычной чаши с золотом. Неужто до дракона дошло? Служанки тихо вышли за двери, за окном шелестел сад, жарко дрожал воздух, но в покоях было совсем не жарко, а очень комфортно, и ее после ранней побудки и движения, потянуло в сон. Гладкие простыни так и манили, легкий и ненавязчивый травяной запах в ее покоях расслаблял и усыплял, и она, не притронувшись к истекающим медом и ореховым маслом десертам, резко встала и вышла – только чтобы не расслабляться, не поддаваться сонному очарованию этого места.
Надо же проверить, куда она сможет дойти, чтобы ее не остановили.
Служанки за ней не последовали, и Ангелина прошла по галерее женской половины, посматривая в окна. Хотелось бы, конечно, подняться на второй этаж – дворец располагался на возвышении, и город был бы виден, как на ладони. Можно было бы отметить какие-то ориентиры, приметные здания. И там было бы проще почувствовать сестер, чтобы правильно выбрать направление побега. В прошлый раз она двигалась наобум, не станешь же припадать к земле на улице, на глазах пусть редких, но наличествующих прохожих.
К сожалению, родных хорошо она ощущала только на близком расстоянии. А вот чтобы «услышать», где они, если она была далеко, приходилось либо забираться на возвышение, либо «слушать» землю. Конечно, фактически она ничего не слушала, просто контакт всего тела с землей почему-то лучше помогал определить направление.
Ее размышления прервал женский смех и разговоры, и навстречу ей из-за поворота выпорхнули с десяток девушек в цветных легких платьях, как у нее, остановились, замолчали, настороженно глядя на принцессу.
Она тоже разглядывала их, не спеша начинать межкультурный контакт. К ее удивлению, среди них не было ослепительных красавиц, лица были самые обычные, были даже не очень симпатичные. Стройненькие и пухленькие, высокие и нет. Кто-то постарше, в глазах интерес и проницательность, а кто-то совсем ребенок, вот как эта немного напуганная малышка, сколько же ей? 13? 14? Но все одинаково темненькие, с черными глазами и смоляными волосами, все просто увешаны украшениями.
Молчание затягивалось, и идти назад не хотелось – было бы похоже на отступление, и вперед возможности не было – не расталкивать же девушек локтями.
– Та шеен-шари тен Нории? – заговорила одна из девушек, блестя любопытными глазами.
– Извините, я вас не понимаю, – Ангелина покачала головой.
– Вы невеста Владыки? Нам сказали, вы живете в дальних покоях, – повторила старшая с легким акцентом, но на вполне понятном ей языке.
– Можно сказать и так, – ответила принцесса с улыбкой, не вдаваясь в детали.
Девушки о чем-то загомонили на своем языке, поглядывая на нее.
– Почему на вас нет украшений? Золота? – видимо, старшую выбрали переговорщицей.
– У нас не принято носить так много, – объяснила Ангелина, – только по праздникам.
Снова гомон и любопытные взгляды.
– А правда, что вы из-за Северных гор? Из страны, где много зелени и воды? И есть снег?
Она едва сообразила, что Северные горы – это их, рудложские, южные Милокардеры. Ну да, для них они северные.
– Правда, – любопытство начало ее забавлять, да и сама она, как оказывается, соскучилась по живому общению. – Снег у нас выпадает зимой и тает весной. И все люди ходят в теплой одежде и обуви, иначе можно замерзнуть.
Снова гомон-щебет и просительные взгляды.
– Госпожа, – попросила переговорщица, – может, вы зайдете к нам в гости? Нам очень хочется послушать про вашу страну. И вашу одежду.
Десять пар глаз уставились на нее в ожидании, и она не смогла отказать. В конце концов, время пройтись по дворцу у нее еще будет. А у этих…наложниц, которые так не похожи на наложниц, можно будет получить нужную информацию.
– А правда, что у вас есть люди с разным цветом волос и глаз?
– А почему у вас глаза такие же темные, как у нас, и волосы тоже?
– Неужели действительно страной управляла женщина? И мужчины это терпят?
– У нас тоже носят штаны, как у вас!
– А почему вы не накрашены?
– Вам нравится дворец?
– А когда свадьба?
Ангелина уже четыре часа сидела на подушках, на софе огромного холла, где разместился на креслах, полу, подоконниках и бортиках фонтана весь полусотенный гарем, и говорила, говорила, говорила, испытывая при этом полное ощущение, что попала обратно в школу. Им принесли лимонад и сладости, и она периодически останавливалась, пила, иначе сорвала бы голос.
Девочки были крайне шумны и любопытны, и на ее вопросы, которые она-таки ухитрялась задать, отвечали все вместе, перебивая друг друга, пока она не попросила отвечать хотя бы по очереди. Странно, но ее послушались.
Тут вообще многое было странно. Не было убийственных и ревнивых взглядов друг на друга и на нее, хотя вроде как она по статусу была им соперницей. Младшие слушались старших, и, хотя ссоры вспыхивали то тут, то там, это было не змеиное шипение, а, скорее, куриное рассерженное кудахтанье, неизбежное в любом женском коллективе. Не было ленивого равнодушия или уныния на лицах, скорее, они действительно вели себя как группа на курорте. Будто на отдых сюда приехали.
Воспользовавшись паузой, принцесса спросила:
– А вам не скучно здесь? Ведь вы заперты на женской половине, я вот уже не знаю, чем заняться.
Девочки замолчали.
– Мы совсем не заперты, – с некоторым удивлением сказала старшая, которую, как Ангелина уже знала, звали Зара. – Мы можем ходить, куда хотим, кроме покоев Тена Нории. Гулять можем ходить в город, если захотим, да каждый день и гуляем. К родным можем в гости зайти, у тех, у кого они в Истаиле живут. Даже погостить, если соскучимся. А здесь, – она помолчала, подбирая слова, – здесь мы хозяйки, сюда из чужих людей никто не зайдет, это наше место. У каждой своя комната, служанка.