Текст книги "Тихоня (СИ)"
Автор книги: Ирина Шайлина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
– Эм… а мечтал кем?
Художником я мечтал. А сложилось, как сложилось. И тоже – неважно.
– А какой болтливый раньше был, – с упреком сказала она.
– Мы в засаде, если ты не заметила.
Васька вздохнула и послушно заткнулась. Я вытянул ноги, благо площадь веранды позволяла. Раздался тихий, но в тишине начинающейся ночи просто громогласный стук. Васька вскочила с места испуганно вскрикнув. Положительно, надо было дома её оставить. Только вот где, дома? Это я не знаю где Влад. А вот он все явки Васьки знает, да и не выманить его без неё…
– Садись обратно, – устало сказал я. – Яблоко это упало. И тихо, как мышка, а то в туалете закрою. А они тут вонючие…
Она села. Вроде как – успокоилась. Потом потянулась через меня, через мои ноги за яблоком, едва не придавив острым локотком мой член, я сдавленно охнул – бедру все же досталось. Картина маслом. Я сижу, прислонившись спиной к бревенчатой стене и вытянув ноги. Сумерки. Васька стоит на четвереньках – мои несчастные ноги где-то под её животом. Тянется к проклятому яблоку, черт бы его побрал. Мешковатое платье натянулось и теперь снова видно, что попка у Васьки маленькая, но такая… что надо в общем. Член, едва не уничтоженный локтем напомнил о себе. Ничего, темно же, может и не разглядит моей эрекции это невинной дитя порока.
– Кислое, – заключила Васька недовольно и укушенное выплюнула.
Отбросила яблоко, оно с дробным стуком скатилось по ступеням, и подалась назад. На этот раз уперлась в меня ладонью, и на этом спасибо. Потому как именно туда и попала.
– Это… – растерялась она.
– Да, – максимально спокойно ответил я. – Ты снова держишь меня за член.
– Ого, – прошептала она. – А почему такой большой?
Я застонал. Господи, ну за что? Господь мне не отвечал, хотя вопрошал я с завидным упорством. А ещё понял, что хренова капитуляция близко, и это не радует, учитывая наше местонахождение. А глаза у Васьки влажно блестят, волосы едва треплет ветер, и пахнет она огурцом… Ну, как тут устоять? Лично я – не смог.
Подтянул её на себя, ухватив за тонкую руку. Васька послушно уселась на мои бедра, раздвинув ноги – платье натянулось и задралось. Я решил ни в чем себе не отказывать и помог платью задраться ещё выше, оставив его болтаться складками на талии.
Яблоко и правда было кислым – я почувствовал его вкус на её губах.
Глава 17. Василиса
Я даже и не поняла, как это все случилось. Если о чем я и не думала в данный момент, так это о сексе. Всё же, маньяка ловим. Ну, или маньяк нас. Но вечер такой замечательный, тепло, мы на пледе сидим, словно у нас пикник или даже… свидание. Опыта приличных свиданий у меня не было, поэтому я принялась фантазировать. Но пришлось признать, что фантазии ни в какое сравнение не шли с настоящим.
Руки у Елисея огромные, в самом хорошем смысле этого слова. Ведь он меня трогает, и чем больше, тем лучше. Они сильные, я чувствую из силу. Это… щекочет. Возбуждает. Возбуждение я чувствовала и раньше, но теперь то понималось, что оно было не всамделишным.
– Целоваться толком не умеешь, – сказал мутант от меня оторвавшись.
Недовольно? Но если ему не нравится, отчего дышит так тяжело, Господи, да его трясёт буквально!
– Так научи, – беззаботно выдохнула я в его рот.
– Плохая, плохая девочка…
Я бы возразила, но блин, похоже прав – хорошие девочки так себя не ведут. Я подняла руки, чтобы помочь ему стянуть с себя платье, и все эти несколько секунд сердилась. Руки к верху, голова где-то в куполе заданного мешковатого платья, причем и у мутанта руки заняты, что самое обидное! Вот дура, никогда больше такое платье не надену, одни мучения.
– Там пуговицы, – простонала я откуда-то из платья. – Сзади. Ты мне сейчас голову оторвешь.
И забарахталась сама, чтобы эти пуговицы расстегнуть. Почувствовала прикосновение языка на ложбинке между грудей и замерла. Раздался треск – минус одно приличное платье, плюс свобода. Терпение мутанта оставило окончательно, следом больно врещавшись в кожу затрещал лифчик, тоже приличный, кстати. Он повис на одной бретельке, а руки мутанта легче на мою грудь, сжали. Тоже больно, но как… приятно!
– Это что ещё? – вдруг удивился он отстранившись от меня.
Мне физически больно, не знаю, как вот это волшебство называется, которое живёт в рука мутанта, его губах и теле, но я не хочу, чтобы это заканчивалось. Фокусирую взгляд и вижу в его ладони белый квадратик.
– Расписка… Дай мне, а то вдруг… какие никакие, а гарантии.
Елисей хмыкнул, но вернул – бумажка перекочевала в мою ладонь. Я крепко сжала её, испуга ещё, что буквы смажутся – меня в дар бросило, несмотря на отсутствие солнца на коже выступила испарина.
– Расписка, – начал было мутант, но я перебила.
– Просто бумажка… ты не останавливайся только, пожалуйста…
Мне казалось, что он взял себя в руки. Вот так очнется и прости прощай самый великолепный сексуальный опыт в моей в моей жизни. Но… он же меня хочет. Быть может в моих руках такое же волшебство, как и в его? Поэтому я смелею, я заставляю себя смелеть. Провожу ладонями по его рукам, плечам, потом задираю футболку. Спина у мутанта твёрдая, практически каменная, и одновременно с тем такая нежная тёплая кожа… Мне нравится этот контраст, я хочу ощутить его губами, прижимаюсь к ключице...
У меня вся кровь превратилась в кипяток. Хотя, какой кипяток, бурлящее, раскаленное масло! Скудных познаний внесённых мной с уроков физики хватало, чтобы предположить, что температура кипения масла должна быть выше. Божечки мой, ну неужели все сейчас и произойдёт?
Как то так оказалось вдруг, что Елисей на мне, сверху. Но не придавливает своей громадой, деликатничает. Я, конечно, девочка скромная, но двух моих бывших мч хватило на то, чтобы постичь основы сексуального акта.
– Но… Ах! – простонала я. – Всё по другому!
– Что? – оторвался от меня Елисей.
– Ничего… ты не останавливайся только.
И руками по ногам моим выше, до самой попы. Дальше у меня эпитеты закончились, остались одни лишь междометия и восклицание. А мы ведь ещё и до самого интересного не дошли. Хотя с Елисеем… все интересно. В какой-то момент он потерял контроль над собой и таки меня придавил. И приглушенно пискнула.
– Давай сверху, – сказал Елисей.
Подхватил меня и перевернулся. Попытался… перевернуться. Раздался визг. Оглушительный, невыносимый, у меня даже уши заложило. Или это возбуждение хлынуло через край, бурлящим маслом через уши?
– Что это такое?
Я попятилась прочь сидя на попе – с которой до половины трусы стянуты. Тьфу. Я уже представляла то, огромное под стать самому мутанту внутри себя, и мозг на происходящее отреагировать адекватно не могла. Что случилось вообще сообразить не могла. Может, упала бомба? Или инопланетяне приземлились? Если так, то могли бы погодить минут десять… или сколько там мутанты удовлетворяют свою похоть?
– Вашингтон. Или Рузвельт. Я его придавил чутка
Я прищурилась – темно уже совсем. И… разглядела. В углу веранды жался к деревянным перильцам поросенок. Не новорождённый, а вполне уже подросший и упитанный, но пока ещё невеликих размеров.
– По моему, Франклин, – вздохнула я, понимая, что момент упущен. – Может мы его того, хозяину отнесем и вернёмся к прерванному занятию?
– Вот как маньяка поймаем, так сразу.
Я человек невероятно толерантный, а тут прям поняла – ненавижу мутантов. Упрямые, невыносимые существа! Внутри, в самом низу живота ныло нечто совершенно мне не знакомое – такого прежде я не испытывала. И я понимала, что вылечить от этой напасти меня сможет только Елисей. Помимо этого вспыхнуло и другое желание – кричать и ругаться. И стукнуть этого гиганта по башке, желательно, гантелей.
– Мне кажется, я тебя ненавижу.
– Эээ, ты же хорошая девочка!
А потом неожиданно схватил меня за плечи, притянул к себе и поцеловал крепко-крепко. Бить его сразу перехотелось, но он отодвинулся.
– Всё же трахну тебя, – сказал он. – И даже не из-за расписки.
Я зарделась – видимо, нравлюсь ему, все же. И даже немножко подобрела, так, самую капельку. Поросенок тоже чувствовал себя неважно, даже не скулил со страху, похрюкивая, как в первые минуты, просто тяжело сопел и трясся всем телом.
– Бедняжка, – поневоле посочувствовала я. – Надо все же отнести его хозяину… у меня и номер есть.
Мутант снова ко мне придвинулся, так, как у него прекрасно получалось – бесшумно. И приложил палец к моим губам. Я не дура, поняла, куда дело катится. Уши у Елисея особенные, видимо, что-то услышал. Я сколько не прислушивалась, кроме поросячьего сопения так ничего и не услышала. И мысленно взмолилась – ну хоть бы уже маньяк! Сил моих больше нет! От отчаяния я позволила себе мелкое хулиганство. Палец мутант продолжал удерживать на моих губах, останавливая поток возможных слов. Я приоткрыла рот и палец в него втянула и прикусила слегка.
Я по прежнему, ну, ничегошеньки совсем не слышала. Палец, естественно, из моего рта вынули, хотя в принципе мне и с ним неплохо сиделось. Тишина темнота, я в полуспущенных труселях, лифчик болтается на одной бретельке, порванное платье где-то валяется, в кулаке крепко стиснута гарантия будущего секса… и поросенок рядом хрипит. И главное, не забыть про бродящего где-то поблизости маньяка. В общем, идеальный расклад. Эх.
Елисей бесшумно поднялся но ноги и растворился в темноте, предварительно показав пальцем на меня и на крыльцо, типа, сиди тут. Палец к губам – сиди тихо. Палец, кстати, мной обслюнявленный. Я осталась сидеть на месте, в темноте дачных участков шарахаться не очень полезно для здоровья. Сразу вспомнилось, что Лёша неподалёку умер и обрёл постоянное пристанище. И полночь ведь. И шутка дурацкая мутанта тоже в голову полезла. Так и представила своего бывшего, стоящего в одном тапочке и в моем халате. Смотрит на меня, сквозь завесу листьев и веток, укоризненно головой качает. Дескать, как ты могла… я ж к тебе по хорошему. Когда пил, не дрался... Ложился спать, храпел себе перегаром спокойно…. На восьмое марта тюльпаны у бабулек покупал… А ты меня в лесу закопала, неблагодарная.
Я всхлипнула со страху. Попыталась привести себы в порядок, чтобы в случае чего драпать прочь было сподручнее. Натянула трусы, лифчик, одна бретелька которого так и не нашлась, разодранное платье, которое норовило сползти с плеча и обнаружить отсутствие той самой бретельки. Блин, страшно то как без мутанта. Шокированный поросенок так и не убегал. Я так и не поняла, что его больше поразило, глубина моего грехопадения или вес мутанта. Но не суть. Главное, что он был живой. Тёплый. Дышал. Я придвинулась к нему ближе. Потом и вовсе на руки взяла. И правда, тёплый. И щетина колется. Поросенок испуганно хрюкнул и затих, даже дышать реже стал.
Вот, теперь не так страшно. Придёт маньяк или дух покойного Лёши, а меня поросенок защищает. Тьфу. Где-то в темноте зашумело, затрещало, я в страхе прижала поросёнка к себе ещё сильнее, он приглушенно пискнул. Не нужно сомневаться в мутанте. Он самый сильный и храбрый. Его никто не победит.
– Васька! – крикнул Елисей из темноты. – Иди на своего маньяка смотреть.
– А ты его точно нейтрализовал? – на всякий случай поинтересовалась я.
– Эммм.. Точно.
Но я вдруг вспомнила, какие холодные, пусть и красивые глаза у друга детства Елисея. Как… он жесток. И решила, что береженого бог бережёт. Отломила от ближайшего клёна палку, и пошла уже вооружившись ею. И поросёнка, довольно тяжёлого, в другой руке держу, прижимаю к груди. Не оставлять же несчастного в этой местности, кишашей маньяками и убийцами.
Телефон в руках Елисея вспыхнул – фонарик включился. И осветил… Федота. Причём он лежал на земле, изрядно потрепанный, а мутант стоит, и ногу одну на поверженного врага поставил. Некрасиво, конечно, но к Федоту у меня сейчас много претензий. Первая – он не маньяк.
– Подержи, – велела я, и впихнула мутанту свое животное.
Тот удивлённо крякнул, но поросёнка принял. Я оглядела в неверном свете Федота – практически цел и невредим, мало ему Елисей навалял, мало! Ногу убрали, теперь Федот сидел и стряхивал с одежды налипшую пыль и листья. Я размахнулась, и треснула его своей палкой по ноге. Не совсем сильно, я же не изверг, но выход злости и не удовлетворённости требовалось дать.
– Это тебе за то, – высказалась я. – что ты сорвал самое ожидаемое мной событие этого года!
– Какое? – поинтересовался Федот, уворачиваясь от следующего удара.
– Секс!
За Федотом я гонялась по участку минут пять. Сумела попасть по нему не больше трех раз, потом просто выдохлась. Всё это время мутант стоял с задумчивым видом и поглаживал поросёнка по макушке. Тот признаков жизни не подавал, видимо, сомлел со страху.
– Вась, – справедливо сказал он, когда я устало присела на краешек клумбы из автомобильной шины. – Твоё событие сорвал поросенок.
– Но ведь если бы вместо Федота пришёл Влад, мы бы скрутили его, закрыли у нас в погребе и продолжили, согласно условиям твоей долговой расписки!
Елисей замер, Федот тоже. Второй постирал плечо, видимо все же, хорошо ему досталось.
– Я начинаю тебя бояться, – покачал головой Елисей.
– Я тоже, – согласился Федот, впрочем осторожно, предварительно споятавшись за спину мутанта.
Мой мутант! Моя спина!
– Возьми поросенка, – хмуро сказала я несостоявшемуся маньяку. – Сейчас хозяину понесем, позвоню только.
– А потом расскажешь, как до такой жизни докатился, – недобро продолжил мутант. – Только невинного младенца из себя строить не получится больше.
Федот сник и послушно взял поросенка. Поросенок все же не сдох со страху – пульс я ему пощупала.
Глава 18. Елисей
Руки я мыл с остервенением, но запах чеснока въелся намертво. Наверное, и правда хорошее сало нам презентовали за спасение поросёнка, по крайней мере Васька съела с удовольствием.
– Правда фкуфно, – сказала Васька. Она ела уложив тонкие ломтики сала на кусок белого хлеба, и прикрыв сверху другим куском. Хохляцкий бургер. – Потом пожалеешь.
– Угу. Приятного аппетита.
– Мне больше достанется, – пожала плечами она.
Я уж было подумал съест весь ломоть, но она осилила лишь два бутерброда. Остатки завернула в промасленную, тоже пропахшую чесноком бумагу и убрала в холодильник. Потом подумала и подвинула его ещё подальше, загородив коробкой молока. Видимо любовь к салу в их семье передаётся генетически, и лягушонка остерегалась.
Федот допрошенный мной с пристрастием сидел в подвале. У меня появилось жгучее желание запереть там же, в соседней комнатушке и Ваську но… Если кому я и мог доверять, то только себе, поэтому её придётся взять с собой. Так мне спокойнее. В эту короткую передышку я сумел поспать и боле менее привести себя в порядок. Даже побрился. Когда брил голову в ванную, единственную на домик заглянула Вася.
– А зачем ты голову берёшь? Только на человека стал похожим…
– Чтобы люди боялись, – коротко ответил я.
Мы вернулись в город. Конечно, оно неплохо с одной стороны сидеть на лоне природы, есть пельмени и сало, но всю жизнь прятаться не получится. Да и не в моих это принципах. Ближе к вечеру мы выехали в город. Меня мучило неясно предчувствие, да и Васька ерзала, как на иголках, и то и дело оборачивалась.
– Слушай, может, не надо? – в сотый раз спросила она. – Алешка там проблемы нашёл… А проблемы меня обожают, они ко мне просто липнут. Вот увидишь. В месте скопления неприятностей мне соваться нельзя. Давай не пойдём в это казино…
– Тогда маньяка не поймаем, – резонно заметил я. – А без него твоя расписка – пшик.
– И то правда, – озаботилась Васька.
Неладное я почувствовал не доезжая до города. Сосредоточился на зеркале заднего вида. Так и есть… Чёрная иномарка слишком старательно пыталась казаться неприметной. Я проверил, пару раз съезжая с основной дороги в самых неожиданных местах. Так и есть, хвост.
– Не было печали, – протянул я.
Васька запричитала, завертелась ещё пуще прежнего, все же, не стоило мне подавать виду. Единственное, что меня озаботило в этот момент, так это Гена и вся честная компания. Если ребята смогли вычислить в каком направлении меня ждать, то вполне поймут и откуда я ехал. Я позвонил Гене. Тот вопросов лишних задавать не стал, обещал в темпе эвакуировать весь выездной цирк. На въезде в город я понял, что машины уже две. На простую слежку дело уже не проходило, я стал опасаться, что нас просто прижмут и… Надо было Ваську с Геной оставить, мне то нипочём, даже пули не берут.
– Мне страшно, – сказала Васька. – Вот что раз такое в кино видела, и подумать бы не смогла, что на самом деле страшно это… Если что, я могу отсреливаться… Если нужно.
И покосилась на мой бардачок, в котором мирно почивал пистолет. Я головой покачал. Всё ещё надеялся, что просто смогу оторваться, но машины вели плотно, уже не скрываясь.
– Сворачивай тут, – прошептала Васька. – Мой район. Я тут каждый закоулок знаю… Уйдем…
Почти ушли. Преследовали, которые вели себя мирно поняв, что скоро потеряют нас, начали стрелять. Не на поражение, нет. Метили по колесам, но стрелки из них так себе. От одного выстрела заднее стекло разлетелось, а переднее пошло рябью, и дырочка аккуратная, как раз посередине.
– Пригнись, – велел я.
Васька послушно сползла вниз, и едва слышно оттуда посукливала. Раздался очередной выстрел, хлопнуло пробитое колесо, машина завихляла. Всё, приехали, блядь. Я завернул в ближайший двор, выхватил из бардачка пистолет и барсетку – надо быть готовым ко всему. Вытащил Ваську и побежал. Даже Васька бежала так, как никогда – буквально летела.
– Не туда, – сказала она. – Я тут все знаю.
И повернула сторону. Визг тормозов я услышал уже пару минут как. Мне конечно было интересно, что мужикам от меня нужно, но не до такой степени, чтобы остановиться и поинтересоваться. Что-то подсказывало мне, что им нужна Васька, но делиться ею я не намерен. Я так долго таскал её с собой, что у знающих людей сложилось впечатление, что флешка наверняка у неё. Почему, сука, Влад так не подумал? Где его черти носят? Руку обожгло болью, хотя в шуме бега я даже не услышал выстрела. Сука, догоняют. За себя я не боялся. С тоской представил, что они могут сделать с Васей… ну нет, только через мой труп.
– Сюда,– снова направила Васька.
Мы нырнули в кусты, уткнулись в кованый, крашеный зелёный краской забор. Блядь! Но Васька вела уверенно и я решил довериться. Через три метра показалась калитка с навесным замком, который Вася просто сняла и отбросила. Но я его подобрал, вошёл в калитку за Васей и замок пристроил на место, едва не застряв рукой между металлических прутьев забора. Повернулся и… оказался на детской площадке.
– Мой садик, – довольно сказала Вася. – Вечер уже, нет тут никого, а сторожа, бабу Катю сократили зимой… Пошли.
Васька обошла здание, остановилась у одного из окон.
– Подсади… не достану.
Я подсадил, стараясь не думать о том, что преследователи могут уже смотреть в наши спины.
– Бюджетное финансирование, – прокряхтела Васька и потянула одну из створок на себя.
Она послушно открылась. Васька впрыгнула внутрь, я подтянулся на руках и следом. И огляделся. Садик, да. Я тоже в такой ходил. Правда, игрушки были попроще, и ремонт тоже, а так почти один в один, даже пахнет также – молочной кашей и самую чуточку хлоркой.
– Найдут, – уверенно сказал я. – След в след практически идут.
– Пффф, – фыркнула Васька. – пусть ищут.
И за ручку отвела меня в одну из групп. Я выхватил полотенце и замотал руку – кровью не наследить бы, а то все усилия зазря. Мы спустились в подвал, темный и пахнущий пылью. Васька завела меня в одну из комнатушек, средоточик швабр и вёдер. А потом ещё дальше… Видимо, иметь схроны у них тоже семейное.
– Кровью пахнет, – принюхавшись сообщила невидимая в темноте Васька. – Ты ранен?
– Ерунда, – отмахнулся я. – Царапина.
Она продолжила бы допрос, но наверху раздался приглушенный звук бьющегося стекла.
– Ничего святого нет, – вздохнула Вася. – Ну, садик же!
Где-то над головой грохотали шаги, хлопали двери. А затем старые ступени заскрипели – спускались в подвал. Я начал взвешивать свои шансы – сколько их там было в машине? Может, отловить по одному, успею ли? Но в подвал спустились двое, а у меня Васька…
– Тссс, – приложила она палец у моим губам, едва не засунув его в нос в кромешной тьме.
Словно почувствовала моё настроение, мои сомнения. И я, почти готовый к бесшумному движению затих. Чтобы точно – Васька меня за руку взяла. Я смирился с ожиданием.
– Черт, они здесь должны быть! – воскликнул мужской голос.
– Ага. И где? Ни одно окно не разбито, на воротах замок…
– Может этот громила двери мастерски в скрывает…
Шаги совсем рядом, вспыхнуший свет. До нас он не добрался, только полосками, которые расчертили Васькино лицо пополам. Что-то падает громко, звенит – наверняка ведро. Мат трехэтажный. Но подвалы у казеных зданий такие, что черт ногу сломит. Парни сдаются и уходят наверх, гду судя по всему ищут товарищи. А ещё минут через десять воцаряется тишина. Мы стояли внизу ещё полчаса. А потом наверх поднялись, Васька сразу же притащила аптечку.
– Точно никого нет, – сказала Васька. – Давай я тебя обработаю.
Рана и правда была так себе, царапина, бывали и страшнее. Ещё один шрам в мою копилку. Однако кровищи натекло, полотенце промокло. Васька сглотнула и побледнела.
– Я сам могу, – предложил я. – Тебе необязательно.
– Нет уж… Зашить правда, не сумею.
И решительно заработала. Отбросила полотенце, промокнула ранку. От души залила её перекисью. Если честно, то я и правда мог все это сделать сам, но уступить мне не сложно – чем бы дитя не тешилось. Дитя же следом не пожалело зеленки, и я буквально взвыл.
– Блядь! – вырвалось у меня. – Блядь, блядь!
– Прости, – прошептала она и попятилась назад, держа в руках бутылек зеленки, наверняка – пустой. После меня то. – Я привыкла детям зеленку…
– Блядь, – снова повторил я. – Мне жалко детей! Давай уже, бинтуй, пока не влила в рану раскаленное олово!
На руке разводы подсыхающей уже крови, и насыщенно зелёные подтеки прям до самых пальцев. Блядь. Нет, я не матерюсь, это принципы почти, но вот последние дни… И Вася… Пальцы у неё сейчас тряслись не на шутку, но руку она забинтовала. Потом пискнула и снова назад попятилась.
– Я подобрел, – проворчал я. Зеленка и правда уже переставала жечь. – Можешь не убегать. Но в казино придётся идти зелёным.
– А может, не нужно? Стреляют… останемся в садике, как стемнеет, уйдём. Кустов в моем районе навалом.
– А потом? Потом что? Ты будешь прятаться всю жизнь и приходить в свой садик по ночам, через окно? Проблемы надо решать. Я… бегать устал. Пойду в пекло и хрен с ним.
Васька снова шагнула ближе к кушетке, на которой я сидел. Вытащила спиртовую салфетку из упаковки и принялась тереть зеленку залившую пол руки. Выходило не очень, больше размазывала.
– Хватит, – сказал я. – Всё нормально.
– Страшно просто… – прошептала она. – Вот так подстрелят, и так меня и похоронят, не удовлетворенную…
И всхлипнула. Я глаза закатил, кому чего, а Васька о своём. Она же решила, молчу, значит согласен. Коснулась моей макушки, удивительно, что не прямиком в штаны полезла, моя решительная хорошая девочка, тихоня.
– Колючая уже, – задумчиво проговорила она. – И щетина, и ёжик на голове. Наверное, приятно чувствовать… кожей.
Она стояла совсем близко. С подранным давеча платьем она попрощалась, теперь джинсы безразмерные и мешковатая рубашка. Я расстегнул пуговицы и развёл полы в разные стороны. Плоский живот, аккуратная ямка пупка, пуританский лифчик. Интересно, она так и носит в нем расписку? Даже проверить потянуло. Но вместо этого я чуть наклонился и потерся головой о её живот.
– И правда, приятно.
Дальше я решил с собой не сражаться. В конце концов я планировал провести здесь не меньше часа… есть ли способ провести время приятнее? Васька видимо решила, что я сомневаюсь, и пошла ва-банк. Расстегнула свою шеринку. На животе осталась красная полоска – грубая ткань джинс впечаталась в кожу. Нехорошо. Ничего не должно портить совершенство, пусть и такое сумасшедшее. Потёр пальцем, а потом и вовсе языком лизнул. Кожа чуть солоноватая, спасибо жаркому июню. Это мне тоже нравится. И вообще удивительно, но в этой тонкой и чудаковатой девице мне нравится слишком много. Так много, что это пугает.
– Не думай только, пожалуйста! – просит Васька. – Ты слишком много думаешь, от этого все проблемы.
Попыталась снять джинсы, неловко согнувшись, застряв ногой в штанине. Чуть не упала, пришлось придержать за руку, усадить кушетку рядом.
– Дай сам.
И выдернул ногу из штанин одним движением. Запал Васьки пропал будто, или она наконец своей решительность испугалась, ноги подтянула, коленки обняла, и сидит, смотрит.
– Я тут пять лет работаю, – наконец сказала она. – Не думала конечно, что займусь здесь сексом…
– Ты можешь этого не делать, – приподнял бровь я.
И вдруг испугался даже – в вдруг она скажет вот и славненько, встанет, джинсы свои обратно наденет и все? Потому что понял, что не хочу, не могу останавливаться. Не насиловать же её, и правда… конечно, глядя на мою выразительную внешность, многие предполагали, что именно так я сексом и занимаюсь. Но… зачем брать силой то, что и так дают с превеликой охотой?
Я осторожно взял её стпуню. Такая маленькая, особенно, по сравнению с моей рукой. Беленькая. С чего я вообще решил, что имею право её трахать? Хотя с чего я вообще решил, что решил…
– Страшно, – шёпотом сказала Васька. – Но все равно, хочется…
И пальчиками ног пошевелила. Это было забавно. И неожиданно, возбуждающе. Да, слишком долго у меня бабы не было, ещё немного, и начну трахать все, что движется. А что не движется, то двигать и… Как в анекдоте.
– Я не сделаю тебе больно, – мой голос охрип.
– Я тебе верю.
Вот зря же верит! Нельзя верить человеку, который первый раз убил в семнадцать. Причём достаточно хладнокровно, и то, что человек был дерьмом меня не оправдывает. А Васька такая маленькая, блядь! Такая тонкая! Сношаться настолько разным особям нужно запретить законодательно…
Но я понимаю – сексу быть. Даже если не сегодня, завтра, послезавтра… Хотя мой организм яростно напоминает – лучше бы сегодня. Но… не об этом речь. Я не хочу, чтобы Васька чувствовала себя ответственной за самое ожидаемое ею событие этого года. Секс. Она же принцесса, мать вашу. Её надо добиваться, желать. Я её желаю, да. Правда бежал бы сломя голову прочь, но только руки вот уже сами к ней тянутся…
Боюсь наваливаться на неё своим телом. Сто килограмм мыщц это не шутки, когда под тобой такая крошка. Притягиваю её к себе, сажаю на колени. Рубашку снимаю. Руки тонкие, ключицы торчат, провожу пальцем по спине – чувствую каждый позвонок. Нет, впечатление тощей она не производит, просто кажется такой хрупкой, что страшно. Спускаю бретельки лифчика с плеч. Целую плечи, ключицы, к груди спускаюсь… Васька стонет и обнимает обеими руками мою шею, прижимая ещё ближе к себе. Блядь, надолго так моего терпения не хватит, а у человека ведь ожидаемое событие… Ответственность, сука…
Терпение Васьки тоже на исходе. Тащит мою футболку наверх, послушно поднимаю руки, освобождаюсь от надоевшего предмета одежды. Теперь чувствую ещё острее, кожа к коже. Лифчик, не удерживаемый бретельками висит, я вижу краешек соска. Васька выгибается, лифчик расстегивает.
– Женщина, – говорю я. – Я пытаюсь быть галантным и неторопливым!
Но грудь, маленькая, острая, с насыщенного цвета сосками буквально перед моим лицом. Сосок просится в рот. Я легонько касаюсь его языком, чувствую, как он съеживается. Сдаюсь. Втягиваю его в рот. Такая кожа гладкая… вкусная. Сексом пахнет.
– Мы можем сейчас быстренько, – ерзает Васька на мне, на моем члене. – А потом ещё раз, неторопливо.
Трется о него. Я все ещё в джинсах, и член так сильно врезается в ткань, что мне буквально больно. И тоже уже хочется быстрее, чтобы глубже и… такое ощущение, что я наркоман. Меня ломает. А доза в этой девушке, что дышит так тяжело, обнимая меня неожиданно крепко, а точнее, где-то там, под скромными белыми трусиками. Я обхватываю её ягодицы. Маленькие, упругие. А потом скольжу пальцем вниз, между ними. Там горячо, мокро даже через ткань. Васька стонет, я еле сдерживаю стон. Рано. Я же не рафинированная барышня, я того… терминатор. По крайней мере стояк у меня железный.
Презервативов у меня нет, вдруг понимаю я. Я сторонник безопасного секса. Но сейчас понимаю, что такая малость, как отсутствие резинки меня не остановит, иначе я просто взорвусь. Отодвигаю ткань в сторону и… Сука. Так горячо. По-моему, план Васьки сейчас быстренько, а потом медленно идеален. Умная баба. И ещё понял, что не смогу снять с неё трусы, пока она сидит на мне раздвинув ноги. Рвать боюсь, такая кожа нежная… значит нужно будет оторваться от Васькиного тела хотя бы для того, чтобы оголиться, тем более мне в джинсах уже невмоготу.
–Ты куда? – испугалась Васька, когда я снял её с себя и усадил рядышком. А потом и вовсе что-то странное. – Знаешь, с кем не бывает… ты это, главное не волнуйся. Я в интернете читала, что это проблема поправима…
–Ты о чем,– не понял я, сконцентрировавшись на своих кроссовках. – Не понял.
– Ну, ты же уже все… как бы.
Я сбросил вторую кроссовку и выпрямился. Васька сидела все ещё в трусах – снять немедленно! На груди покраснение, видимо, и правда щетина уже отросла, или целовал не в меру. И смотрит на меня, в круглых глазах томление и… разочарование?
– Поподробней, пожалуйста, – вполне вежливо говорю я, все ещё не въезжая, но уже расстегивая ремень.
Васька решилась и ткнула пальцем в сторону моих джинс. А там внушительная выпуклость – как иначе? И небольшое важное пятно. Я даже усмехнулся, давно меня так не перло. Джинсы я стянул, бросил на пол – Васька глаза зажмурила. И смех и грех. Опустился на колени перед кушеткой. Снял с Васьки трусы, вынудил её раздвинуть ноги – она не хотела. Дура, везде она красивая, и там же.
– Вот ты мокрая? – спросил я. Коснулся её пальцами, один ввёл внутрь, она ощутимо сократилась, пиздец, – Риторический вопрос. Мокрая. Я тоже немного… мокрый. Потому, что тебя хочу.
И притянул её к себе, попой на край кушетки, прекрасная альтернатива миссионерской позе, по крайней мере стоя на коленях на полу, я не раздавлю её своим весом. Она приподнялась на локтях, любопытство, все же, победило. И охнуло.
– Ого, – простонала она. – А он точно во мне поместится целиком?
– Ты слишком много говоришь, лягушонка. Рот можно использовать и более приятными способами…
Хотя и сам опасался – не поместится. Её влагалище и палец мне обхватило туго, а размеры у меня… выдающиеся. Но блин, напряжение такое, что либо вот сейчас трахну, либо умру. В самом крайнем позорном случае придётся дрочить… хм. Склоняюсь, целую её, пусть расслабится. В поцелуй проваливаюсь тоже, целиком и полностью. Техника хромает, но боже, сколько энтузиазма! А ещё – вкусная. Вся. Васька и правда расслабилась, даже ноги мне на спину закинула. А я больше ждать не могу уже, тычусь в неё членом, сдерживаюсь, и боюсь именно тем способом, каким Ваське примерещилось и опозорюсь. Пора уже, можно… Направил член, толкнулся. Она узкая. Такая, что мне почти больно, ей наверное тоже. Готов орать в голос, но вхожу медленно, сантиметр за сантиметром, пока наконец её влагалище не охватывает мой член полностью. Ощущение – шевельнусь и кончу. Я просто до упора её наполнил. Она всхлипнула.
