Текст книги "Играй в меня (СИ)"

Автор книги: Ирина Шайлина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18

Если кто и знал практически все, так это Ляля. Может быть, она даже рассказала бы, хотя не факт – Лялька была особой вредной. Раньше.

Сначала судьба свела Лялю с Сенькой. Сенька был невероятно хорош. Ах, если бы только это. Сенька казался другим. Если он обещал – то делал. Если любил, то вусмерть. Но вся беда в том, что Ляльке он не обещал ничего и любить её не собирался вовсе.

Но сердце доводов разума слушать не хотело нисколько. Возможно, все дело в том, что было чертовски плохо. Денег не хватало катастрофически. Нет, раньше у них прекрасно все получалось – им с мамой много не было нужно. Все было, как в маминых мечтах: крошечная чистенькая квартирка, выданная ей государством, как сироте, любимая, пусть и не очень высокооплачиваемая работа, и Лялька – идеальная дочка. Глазищи, в которых бездонное небо, белокурые локоны, в которые так ловко вплетаются ленты.

Лялька очень старалась быть хорошей девочкой. Не для себя – для мамы. Глубоко внутри она чувствовала, что этой самой хорошести в ней не так много. Но её хватало на то, чтобы производить впечатление. А потом в маленькую семью пришёл диабет.

Сначала все казалось безобидным. Мама сильно уставала. Потом ела конфеты, каясь, что виновата, обещая, что больше не будет. Потом конфеты и правда исчезли – после двух экстренных госпитализаций. Мама больше не могла работать в полную силу, она была швеей, и, даже получив инвалидность, старалась брать заказы на дом. Выплачивали пособие, но раньше оно было маленьким до невозможности.

Лялька задыхалась. Она очень любила маму, но чувствовала себя, словно в клетке. А из-за этого – постоянную вину. Тем летом, когда она повстречала Сеньку, ей было пятнадцать. Она выбиралась тайком на дискотеки, она многое делала тайком – например шоколадки в подъезде ела. Покупала самую маленькую «Аленку» – на большее денег не хватало, и ела. Сладкого, как назло, хотелось невероятно.

Так вот, Сенька был просто невозможен. Лукав, смешлив, обворожителен. Умереть от восторга хотелось, глядя на него. Раньше Лялька уверенно считала себя самой красивой, теперь сомневалась.

– Если я чего-то и хочу больше всего на свете, – сказала себе Лялька, – так это выйти замуж за Сеньку.

Тогда она глотала любовные романы пачками и мечтала о большой любви, которая и не замедлила явиться. Причём такая, что пятнадцатилетней Ляльке сразу становилось ясно – настоящая. Великая.

Странно, но Сенька не спешил разделять Лялькиных чувств. Что само по себе вопиюще – Ляльку любили все. Сенька же отшучивался.

– Маленькая ты ещё, – говорил он, хотя был не намного старше.

Рыдала в подушку. Кокетничать пыталась – кремень. Шантаж тоже совсем не помогал. И даже девственность Лялькина не нужна была нисколько, хотя в романах же пишут… Тогда Лялька решилась на преследование.

Выбиралась привычно – тайком. К дому Сеньки. Он всегда выходил в девять – десять вечера. Дискотеки посещал с завидной регулярностью. И вообще образ жизни вёл самый что ни на есть престранный. А через неделю отловил в подворотне, куда специально, похоже, и завернул.

– Какого хрена за мной ходишь?

И схватил за шкирку, словно нашкодившего щенка. Так с Лялькой ещё не обращались. В глаза смотрел – страшно. И что сказать – неизвестно. Лялька испугалась по-настоящему. Своя любовь показалась глупой, точнее, не сама любовь, а признание в ней.

Сенька влепил затрещину. Не столько больно, сколько обидно. И с этой обиды Лялька все и вывалила. Про любовь до гроба. Про свадьбу и пушистое белое платье. А потом кошка с колокольчиком на ошейнике и двое детей – мальчик и девочка.

А он смеялся. Долго.

– Не ходи за мной больше. Проблем не оберешься, дурочка.

Сенька отпустил, ушёл. Разумеется, Ляльку это не остановило – страх излечился, воспоминание о прекрасных голубых глазах осталось. Лялька была очень упертой, к сожалению. И в течении года втерлась в компанию любимого, который просто не понимал её чувств. Пока.

А потом деньги. Разве можно отказаться, когда так легко? На них столько всего можно купить. Лекарства маме. Не те, что дают в аптеке бесплатно по рецепту – от них мама отекает и давление поднимается. А зарубежные, после приёма которых кажется, что мама вдруг возьмёт и выздоровеет. Можно забить холодильник продуктами. Можно шоколадку купить, только уже большую, правда, есть её все равно придётся тайком.

Всего-то нужно – наркотики продавать. Много не доверяли, но и этого хватало. Лялька была милой, юркой, умудрялась везде стать своей, при этом почти не влипая в проблемы. И Сенька всегда рядом. Тоже – почти. Разве оно того не стоит?

Потом повысили до курьера. Работы меньше, а денег больше. К тому времени Лялька справила восемнадцатилетие, распрощалась с девственностью совсем не по любви, а просто на дискотеке. Вместе с девственностью ушла большая часть иллюзий. А Сенька как был чужой, так и остался, даже ещё хуже – смеялся он все реже. И старательно не пускал Ляльку в свою жизнь. Дискотеки, работа – пожалуйста. Пива попить иногда. А что в его душе творилось – непонятно.

А после случилось невероятное. Мама тогда в больнице лежала в очередной раз. Ей уже ампутировали ногу, прогнозы были ужасные, несмотря на то, что Лялька пыталась заработать все на свете деньги и врачам отдать. Квартиру бы продала, но та на маму оформлена, а та свято верила в неприкосновенность недвижимости. Вот тогда к ней Сенька и пришёл.

Сотового тогда у неё не было, дозвониться он не мог, а касательно работы появились вопросы. И Сенька пришёл. Усталый такой, измученный: смотришь на него, и хоть плачь. И хотелось утешить, переложить на себя хоть часть его печалей.

К тому времени Лялька уже строго уяснила себе, что есть один, наиболее действенный способ утешения мужчин – секс. И впервые осмелилась к нему подойти по-настоящему. Причём поняла, что лучше не юлить и не ходить вокруг да около – три года уже ходила – не помогло. Просто сняла футболку. Под ней лифчик самый простой, купленный на рынке за сто пятьдесят. Зарабатывала Лялька много, но тратить на себя ещё не научилась, все уходило на маму.

– Чокнутая девчонка, – тоскливо сказал Сеня.

– Ну и пусть, – упрямо ответила Лялька и лифчик расстегнула.

Сенька не устоял. Да и кто бы устоял против обворожительной восемнадцатилетней Ляльки? Она сокрушала своей юностью и красотой, сбивала с ног. Жаль, что любви это не гарантировало.

Тогда Лялька и узнала, что секс может быть ТАКИМ. Что дыхание перехватывает. Что сердце бьётся где-то в пятках. Что он касается тебя, а тебе кричать хочется. Что волновать может не только прикосновение, а одно лишь предчувствие его. Что руки могут обжигать…

И кричала, голос срывая. И прижималась всем телом, и голова кругом – Господи, как он близко! Целовать можно, да что там – нужно! Пусть он не любит, но целовать хочет всю… трогать, тискать, кусать… И лучше этого не может быть ничего во всем белом свете. Определённо.

– Ты точно чокнутая, – констатировал Сенька потом. – Связываться с тобой опасно для психики и здоровья.

Лялька вздохнула. Сейчас она боялась только одного – что уйдёт. И смотрела на него, стремясь жадно впитать в себя его образ. Таким она его не видела, возможно, и не увидит. Обнажённый, расслабленный, на спине – испарина. Кожа солёная, если лизнуть. Лялька смело пробовала её на вкус совсем недавно, а сейчас прикоснуться робела.

– Уйдёшь? – спросила она.

– До утра останусь… если не выгонишь.

В тот день Лялька испытала не только первый в жизни оргазм, но и впервые поняла каково это, быть счастливой целиком и полностью, безоговорочно, и неважно, что завтра будет. Следующие-то двенадцать часов – её.

И сердце щемило, так хотелось вдруг поверить, что навсегда. Бывало, и верилось – когда Сенька рядом спал. Он уходил, но возвращался. Не любил, но себя позволял любить. Даже с мамой его Лялька познакомилась. И надеялась, что вот теперь то точно. Её любви на двоих хватит.

А потом случилась Катька. Чужая совсем девушка. С парнем своим под руку, молодая, счастливая. И взгляд Сеньки, как у зверя затравленного. Не надо было долго гадать, чтобы понять, что к чему.

Просто не думай о ней, убеждала себя Лялька. Она уйдёт. Уже уходит. Но Катька вернулась. Мама Сеньки на лето переезжала на дачу, И Лялька почти поселилась у него, благо – не гнал. Про наркоту Катя узнала…

Гнать бы её в три шеи и ничего бы не случилось. Да просто Сеньке рассказать, он бы решил. Так далеко бы дело не зашло. Но Ляльку мучило больное любопытство. Какая она, девушка, которая сердце любимого украла? Украла и возвращать не хочет.

Обычная. Красивая, да. Но Лялька то красивее. Глаза страшные – жёлтые. Поначалу в них смотреть страшно было. Фигурка отличная, но сколько таких, с отличными фигурками? Тысячи. Почему именно на ней Сеню перемкнуло?

Приглядывалась. Примеривалась. Не понимала. Разве что чистая она. Вся. Как солнышко. Может поэтому глаза такие? И кожа светится. Лялька хотела Катю ненавидеть. Очень. Но не получалось. Ляльку к ней тянуло. Может судьба у Катьки такая, примагничивать на свою чистоту грязь? Вот Лялька и примагнитилась.

Надо её испачкать. Если она станет такой же, как Ляля, то её очарование исчезнет. Именно этим Лялька и руководствовалась ведя Катю к Игорю в первый раз. Оправдывала сама себя, что это ради матери её. Врала – знала уже, свою мать похоронив, что деньги не всесильны.

Катька испачкается. Светиться перестанет. Сенька её разлюбит. Господи, стыдно-то как! Стремясь откупиться от своей совести Лялька отдавала Кате почти все заработанные деньги. Не помогало.

– Плохая, плохая девочка, – ругала себя она.

Ревела. И больше всего боялась, что Сенька узнает. А он узнал слишком скоро, слишком, Лялька не была готова. Пришёл. У него ключи были от Лялькиной квартиры. Одеяло сдернул, за ногу стащил с постели, Лялька копчиком о пол ударилась, на глаза слезы навернулись.

– Ты что творишь? – крикнул он прямо в её лицо.

Его лицо – от злости перекошено. Глаза бешеные. Страшно. И слова, которыми можно оправдаться не находятся. Знала же, что так будет… и все равно.

– Ты что натворила, дура???

И ударил. Мог бы сильнее, Ляля это понимала. Всё равно больно и обидно. И кровь тонкой струйкой из разбитой губы. Солёная. И понимаешь, то прав он, что не нужно было… Сенька сел на пол и голову руками обхватил. Думала даже – заплачет. Не заплакал. У Ляльки губа болит разбитая, и душа тоже. Это же из-за неё Сеньке так хреново.

Вот знала же, знала! И правда – дура.

– Она же не ребёнок, твоя Дюймовочка! – Выплюнула Ляля. – Свои мозги есть.

– Она не такая, – почти простонал Сенька. – Ей в эту грязь нельзя.

Обидно стало. Ляльке значит в грязь можно, а Кате нет. Она особенная.

– Обычная, – упрямо возразила она. – Ничего в ней такого нет!

Сенька посмотрел так зло, что Ляля сжалась, ожидая удара. Он не последовал.

– Ты, блядь, заноза. В моей заднице. Я люблю её. Понимаешь, люблю. И только попробуй её подставить. Хоть волос с её головы упадет – убью. Я её вытащу. Пусть даже украду и увезу, насрать на Димку. Я не хочу, чтобы она все это видела…

И ушёл. А самое страшное – не вернулся больше. Лялька приходила сама, гордости в ней не осталось. Он открывал дверь, смотрел пустыми глазами, молчал. И Лялька молчала, мялась, ежилась. Вот что ему сказать, если он другую любит? И уходила…

Шла к Катьке, которую ненавидеть никак не выходило. У Ляльки никого, даже мамы нет теперь. А Катька – она тёплая. Ладошки вечно холодные, а сама греет. Может и правда, особенная? Лялька чувствовала, что впадает в зависимость от Катиной дружбы, но сделать ничего не могла и не хотела. Так она по крайней мере Сеньку чаще видела. И он улыбался. Правда, Кате.

Потом ошарашил тем, что вынудил Катьку встречаться с ним. Пусть не по-настоящему, все равно… Лялька тогда снова к нему пришла.

– Ну чего ты ходишь? – устало спросил он.

Лялька вошла. В квартире было пыльно, значит мама его не вернулась. Села на кухне на табуретку, Сенька в душ ушёл. Вернулся – капли стекают с волос по груди, животу, впитываются в резинку шорт. Отвела взгляд. В животе стало горячо, почти больно. Так, как с Сенькой ни с кем не выходило, Лялька пробовала.

– Чего нужно? – спросил он, открыл банку пива и напротив сел.

– Ты такой же, как я, – в лоб обвинила его Лялька.

Сенька даже пивом поперхнулся.

– Чего?

– У Кати парень есть. Вполне дееспособный. Он может решить её проблемы. А ты юлишь…

Нашептываешь. Врешь. На что ты надеешься? Что они разосрутся и ты кусок счастья отхватишь?

– Вот Ляль, честно скажи. Ты зачем это все затеяла? Катьку в наркоту втянула. Мне жизни не даёшь…

– Я люблю тебя, – просто ответила она.

– Я тоже люблю. Вот и все. Просто не тебя. Вот ты готова жизнь сломать другому человеку, за призрачный шанс залезть в мою койку. Я тоже готов. Да, я такой как ты. Но Дюймовочку так просто ему не отдам.

– Я ей расскажу. Что ты лжешь. Ты усложняешь. Специально…

Он снова смеялся. Но не так, как на заре знакомства. Не слишком весёлый был смех. А потом в несколько глотков банку осушил.

– Маленькая шантажистка, – улыбнулся зло Сенька. – Ну давай, говори, что хочешь за молчание.

Лялька отвела взгляд. Ей всегда нужно было одного – самого Сеньку. Навсегда не получалось, так хоть на немножко… И он сам знал это прекрасно.

И трахнул её прямо на кухне. Никаких поцелуев – видимо, не заслужила. Лялька стояла и опиралась о стол руками. Стол был старым, советским ещё, уныло раскачивался и скрипел в такт Сенькиным движениям. Думала развалится. Не развалился, все же, умели в советах делать. На совесть, которой у самой Ляльки, видимо, не было.

Больно тискал грудь. Но Лялька закрывала глаза – все равно хорошо. Пусть без бабочек в животе. Пусть раком. Главное рядом, в ней. Так, как и должно быть.

Потом стекала по ногам сперма. Сенька курил, а Лялька торопливо одевалась. Даже до ванной не дошла, вытерлась кухонным полотенцем и в мусор его выбросила.

– Больше не приходи, – в спину сказал Сенька.

И плакать хочется. А слезы где? Нет их.

Лялька вернулась. Когда Жорик умер. Жорика она не выносила, хотя и имела с ним секс пару раз. Так, чисто чтобы отстал – не давал проходу. Но его смерть меняла многое.

– Что делать будем?

В темноте шёпот такой горячий. Но – никакого секса. Какой секс, если Жорик, сволочь, сдох! Катька попала. И не позлорадствуешь – с ней автоматом попал и Сенька. Даже если не попал, сам себя в грязь вколотит, чтобы с Дюймовочкой гнить рядышком.

– Я скажу, что сам его убил, – решил Сенька.

– Да кто тебе поверит? Тебя тогда вообще в городе не было, все знают… Да и Катька уже сказала, что убила его.

– Не смеши. В ней сорок пять кило. Как она его убить могла? Никто не поверит.

– Как? Лампой. Все уже сделали вид, что поверили, Сень. Деньги то повисли. А Димку твоего не достать – у него папа.

Сенька выругался. А Лялька пошла к Кате. Их дружба была не нормальной, построенной на жалости, ревности, ненависти. Но она была, эта дружба. Первая Лялькина подруга и последняя.

– Зачем ты так сказала? Катя, зачем?

Она спасала Диму. Сеня спасал Катю. Ляля спасала Сеню. Одну Лялю никто не спасал.

Наверное, то уголовное дело до сих пор не закрыли. Димке хватило ума звонить не ментам, а отцу. Тот лишился поста, но сына вытащил. И Катьку тоже. Её не посадили, нет. Но обычного суда она не боялась.

– У Жорика партия была, – шептала Катька дрожащий голосом. – Кто вообще доверил этому идиоту? А теперь нет её, понимаешь. Исчезла… а там много было Ляль, много. Мы с тобой столько не видели никогда. Я сама виновата, значит и отвечать я буду. Димку… не надо впутывать. Его папа в Москву отправит.

Но Лялька-то знала, кто виноват. Она и Сенька. И что Катька беременная будет за все их ошибки отвечать тоже понимала. Но… кто знал, что так выйдет?

– Я помогу тебе.

Катька улыбалась и ревела. А потом… потом все стало совсем плохо. Катька встала, потянулась к кухонной полочке и вдруг замерла. Посерела вся мгновенно – Лялька первый раз такое видела. И повалилась на пол молча, мешком, головой ударилась с громким стуком. За эту голову поначалу Лялька и испугалась. А оказалось все гораздо страшнее.

В себя Катьку привели уже в скорой помощи. Она цеплялась за Лялькину руку так, что у врачей духу не хватило ту прогнать.

– Только не уходи, – просила она снова и снова.

Лялька не ушла. И звонила врачу Катьки, почему-то она доверяла только ему. Тот приехал, ругался долго, разве можно так врачу себя вести?

– Ну что, душенька, – спросил, наругавшись, Катю. – Сейчас будешь умирать, или попозже? Поздравляю, дорогая – началось. Теперь так просто не закончится. Нагрузка увеличилась на легочную артерию и пока ещё – цветочки. То ли через пару месяцев будет…

– Я не хочу, – ревела Катька.

Глупая Лялька думала, что она умирать не хочет. А получалось – жить. Ибо врач на пальцах объяснил, что Катька умрёт, если не сделает аборт.

– А почему вы без разрешения не сделаете? – решилась спросить у врача Лялька.

Врач снова выругался. Именно Лялька убеждала Катю в том, что аборт сделать нужно.

– Будут другие дети…

– Не будут, – едва слышно ответила Катя. – Не в этой жизни.

Но Лялька была умненькой. Она нашла довод.

– Как думаешь, на кого твои долги повесят, если ты умрёшь? Наверное, на Димку. Все же знают, что это он Жорика убил. Притворяются только, из-за папы его. Но папы, знаешь, не все сильные. С должности его уже сняли…

И Катька все подписала. Аборт не занял много времени, правда после него Катю сразу не выписали – стабилизировали. Всё эти несколько дней она лежала и молча смотрела в стену. А Ляльку навестили. Этих ребят она знала, даже бывало пиво с ними пила. С Колей так вовсе трахалась… но все это не значило уже ничего.

– Твоя подружка прячется от нас в больнице?

И Ляльку ударил. К ударам она почти привыкла, лучше по морде, чем вот так, как Катя…

– Не прячется она… аборт сделала.

– А ещё принцесса… тьфу.

И сумму озвучил. Такую космическую, что Ляльке, ребёнку детдомовской мамы вообще не верилось, что кто-то такие деньги иметь может. Катя этот долг не отдаст, даже если всю себя на органы продаст. Хотя органов-то там – сердце никуда не годится…

Лялька была странной. Это дело задевало её боком – можно просто глаза закрыть. Но не получалось. И она продала свою квартиру. Получилось очень быстро, однушки в хороших районах расхватывали, как пирожки горячие. И деньги Кате принесла, её уже выписали. Положила на стол стопку.

– Ляль… ты чего? Зачем?

Не говорить же ей, что Ляля сама во всем и виновата? Катькиной ненависти ей не пережить.

– Так надо, – просто ответила она. – я с тобой буду. Их же все равно не хватит, этих денег…

И была. Даже тогда, когда все стало хреново. Сначала казалось, что первые дни самые трудные. Но потом время показало, что нет. Бывает и страшнее. И Димка вернулся, Димка, который ничего не понимал, который не хотел уезжать без Кати, хотя она про аборт ему сказала, умолчав про сердце. И уж тогда не обошлось без Сеньки.

– Всего один раз, – попросил он Ляльку.

– Ты с ума сошёл.

Оттолкнула его с пути – не пропускал.

– Ну чего тебе стоит? Ты же со многими трахалась. Трахнешься ещё раз. Возможно даже, не без удовольствия, Димка вообще джентльмен.

– Ты понимаешь, что мы натворили? Ты и я. Вдвоём. Ты хочешь загнать нас ещё глубже? Ну пересплю я с Димой. Что даст это?

– Катя это увидит, – жёстко сказал Сеня. – Я позабочусь об этом. Я боюсь, понимаешь… Что он все же сможет её увезти. А как я смогу жить без неё? Так я знаю хотя-бы, что рядом…

– Господи, какой ты подлец.

Сенька упал на колени. Комедиант, хренов. Вот его ненавидеть бы, да как?

– Пожалуйста… Я все, что хочешь…

И Лялька и Сенька знали, чего она хочет. И соблазн был велик. Но потом – хоть в петлю. Поэтому с Димкой Лялька переспала да просто так. Потому, что не могла видеть, как Сенька страдает. Это было несложно – Димка был пьян и разбит. Его Катя бросила. Так он считал… ребёнка их убила. Димку надо утешить – утешать Лялька умела.

Катька Сеньку не полюбила. Она вообще к тому времени любить умела? Ляльке казалось, что они в целом мире вдвоём остались. Она жила в Катиной квартире, где её мама была редким гостем. Ночами спали вместе, в одной постели. О чем думала Катя – неизвестно. Ляля думала о том, что мир, в котором они живут удивительно хренов.

В нем отбирают деньги у молодых девчонок. Они работали бесплатно, жрали дошираки, Катька даже смеялась, что вкусно. В нем заставляли делать страшные вещи. Такие, что порой проще с ума сойти, чем забыть. И наказывали не жалея, отбирая самое дорогое.

Где-то в месте, которое казалось затерянном во времени и пространстве, спустя долгих десять лет Лялька в испуге села на кровати, проснувшись. Ей вдруг показалось, что она забыла нечто важное. Что-то, что непременно нужно вспомнить.

Еле слышно гудела вода в трубах. Кололись, отрастая, недавно сбритые волосы на голове. Лялька растерянно провела по ним рукой. Огляделась – горящий ночник позволял. На подушке лежал младенец. Лялька вздохнула облегчённо – все в порядке. Легла, прижала к себе ребёнка. Его пластиковое тельце приятно холодило кожу. Все хорошо.