Текст книги "Бабкина книга (СИ)"
Автор книги: Ирина Казьмина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
– Скосило! – охнула Ринка.
– Да ваша деревня – просто аномальная зона какая-то, – возмутился Владлен, прижимая ее к себе. – Я раньше в такую чушь не верил, но теперь... То пауки-мутанты, теперь вот это. Как ты тут живешь?
– Ну, зато интересно, – попробовала она настроить парня на позитив.
– Да какое интересно! Ты мне еще аттракцион настоящих зомби предложи! Черт-те что у вас тут творится.
– Ну, про зомби я не слышала, зато, говорят, ведьма в наших краях живет. Настоящая.
– Этого только не хватало! Так это, наверняка, ее штучки. Правильно их на кострах жгли, устраивают тут всякие пакости!
– Ну, ладно, пошли! Мне завтра на работу рано вставать. – Ринка освободилась от объятий и, не дожидаясь парня, пошла к дороге.
Вот и верь после этого в любовь! Ты к нему со всей душой, а он тебе еще и дровишек в костерок подбросит!
Икона
Ринка, как угорелая, носилась по хате, собираясь на свидание. Не рассчитав скорость, она на повороте врезалась в угол печи и схватилась за бедро.
– Ай! И кто придумал эти махины посреди хаты ставить? Теперь синячище будет!
Девушка потерла ушибленное место, но боль не проходила, тогда она в ответ стукнула печку мыском туфли – легонько, чтоб не ушибить пальцы, да и лак с новых туфель не ободрать. На душе стало чуть-чуть полегче.
Вскоре она убежала, но про нанесенную обиду не забыла и, проверив на следующий день наличие ушиба, заявила Феликсу:
– Печь ломать будем.
– Правильно, отомсти ей!
– Да ты посмотри, какая она здоровенная, полхаты занимает, а в соседнем селе, говорят, печник объявился, хорошие печки делает, современные, небольшие. Как раз за счет этого маленькую комнату расширить можно, а то это просто тумбочка какая-то, а не комната.
– Хорошо бы, только не знаю, как к этому домовой отнесется, – засомневался кот.
– Какой домовой?
– Обыкновенный, наш домовой, Митрич.
– А разве они существуют? – удивилась Ринка.
– Значит ведьмы, ходячие мертвецы и говорящие коты для тебя норма, а домовые – сказка?
– А почему в таком случае я его никогда не видела?
– Нелюдимые они, да и устав у них свой, не любят они показываться. А вот если за печку обидится, пакостить может начать.
– А чего это он за мою печку так волнуется?
– Да спит он в ней, особенно зимой греться там любит. Так что думаю – лучше с ним посоветоваться.
Буду я еще у домовых разрешения спрашивать, можно ли мне в своей хате новую печь строить, – подумала ведьма, но посмотреть на того все-таки было интересно.
– А как его увидеть, если он прячется?
– А ты ему на ночь еду на столе оставляй, только не объедки какие-нибудь, и ложку чистую не забудь положить. Он, может, и сейчас нас слышит, но без угощения ни за что не выйдет.
– А ты с ним значит знаком? По-свойски Митричем зовешь.
– Нет, – ухмыльнулся кот, – просто всех домовых Митричами зовут. Уж не знаю, почему. Имена разные, а отчества – одинаковые. Я даже слышал про одного Археоптерикса Дмитровича, если тебе это имя о чем-то говорит.
Ринка пошуршала в кладовой своей памяти и нашла что-то похожее среди всяких древностей.
– Конечно, знаю, – уверенно заявила она. – Фараон такой был.
По тому, как кот захихикал, а хихикал он долго, Ринка поняла, что ляпнула что-то не то. Словарем, что ли, обзавестись, сколько можно эти издевательства терпеть?! Может кот вообще во времена этого Архиоптерикса родился (Ринка даже не спрашивала, сколько ему лет), вот поэтому и знает разное, а ей незачем всякими глупостями голову забивать.
Но что касается еды, она кота послушалась, и ужин для домового начала оставлять. Хотя ел он или нет, было непонятно, вроде, и целое все, но может, ему и крошки хватает, кто знает, как они питаются. Может, они вообще не едят, а угощение – дело принципа.
Домовой показался спустя неделю – она как раз вернулась с работы. Сначала приняла его за лилипута – ростом он был с Феликса, если тот встанет на задние лапы. Но увидев, что кот подает ей знаки, старательно кося одним глазом на гостя, а вторым – на печь, догадалась, что это и есть тот самый домовой.
Одет он был в белую льняную рубаху и зеленые штаны, подвязанные веревочкой, – на такой у нее белье сушится, а на ногах вместо лаптей, которые ожидала увидеть Ринка, – обыкновенные домашние тапочки. Глаза – как черная смородина, и короткая русая бородка.
Завидев ее, гость поднялся с дивана и уважительно раскланялся:
– Ну, здравствуй, Дарина Олеговна! Я – Никифор Дмитриевич. Можно просто – Митрич.
– Здравствуйте! – ответила хозяйка. – Так Вы и есть домовой?
– Он самый, – снова поклонился гость.
– Ну, давайте чайку за знакомство? Или чего покрепче?
– Спасибо, мы алкоголя не употребляем, а вот чайку – с большим удовольствием.
Пока Ринка кипятила чайник, Митрич приставил к столу стул, притащил с дивана несколько пуховых подушек и взгромоздился сверху. Заедая чай печеньем, он хитро поглядывал на ведьму, которая прикидывала, как завести разговор на интересующую тему.
– А как вы, домовики, так прячетесь, что вас никто не видит? – зашла она издалека.
– Так опыт у нас богатый, мы в любую щель пролезем при надобности.
– А чем вы вообще занимаетесь?
– Да работы полно! – окинув хату бригадирским взглядом, сказал домовой. – Мышей, пауков гонять, змей не пускать, за скотиной присматривать, чтоб не заболела, дымоход чистить, да следить, чтоб пожара не случилось, вещи пропавшие отыскивать, да много всего.
– И давно ты, Митрич, в этом доме обитаешь?
– А с того момента, как его построили. Раньше в другом жил, да тот сгорел. А до того – в том, который развалился. Мне-то не один век уже.
– А жена у тебя есть?
Митрич засмеялся, от чего его широкие плечи заходили ходуном:
– У домовых-то жен нету, мы все одного пола.
– А как же вы тогда размножаетесь? – удивилась Ринка, и тут же прикусила язык, – ой, такое, наверное, нельзя спрашивать?
– Можно, тут секрета нету. В валенке мы появляемся. Вот купила ты, к примеру, новые валенки, поносила, потом они прохудились, и ты их на чердак забросила, или в сундук. Так вот через год в этой обувке домовенок обнаруживается. А откуда он там берется, мы и сами не знаем. Старый домовик, конечно, приглядывает за ним, обучает хозяйство вести. А потом тот в новый дом уходит.
– А если валенка нету? – поинтересовалась девушка.
– Да, мало их сейчас, – вздохнул домовой, – я слышал, в городах для этого дела сапоги используются, но врать не буду, сам не видел.
– Скажи, а барабашки – это ваши родственники? – включился в беседу кот.
– Да какие там барабашки! Понапридумывают! – насупил брови Митрич. – Обычные это домовые.
– А чего ж они погромы устраивают?
– Люди сами виноваты. Смотрит какой-нибудь сердобольный домовой на скандалы да неурядицы, и от расстройства пить начинает. Ну, а в пьяном виде чего только не натворит. Вот поэтому мы алкоголь и не употребляем. Налей-ка мне, Дарина Олеговна, еще чайку.
Подливая кипяток, Ринка решила, что наступил подходящий момент:
– А как ты, Митрич, смотришь, если мы новую печку поставим вместо старой?
– Ты хозяйка, тебе и решаешь, – ответил домовой, неторопливо пододвигая к себе чашку. – Только если печь плохая окажется – к соседям уйду!
С печником Ринка договорилась быстро, и работа у него тоже спорилась, правда, Митрич был недоволен: не понравился ему мужик, мол, взгляд вороватый, и вообще, печь развалил, всю хату пылью притрусил, глиной стены позаляпывал. Пока шло строительство, он все ворчал, но когда объект был проверен в действии и сдан, он повеселел и сразу же полез в дымоход – обживаться. А Ринка мастером была довольна, работал он быстро, самогона всего лишь чарку пил за обедом, и печка хорошая вышла.
Но все-таки не зря невзлюбил домовик печника. Как-то придя вечером с работы, Дарина обнаружила за столом семейный совет.
– Да точно, он это! У меня на всякую шушеру глаз наметанный, – горячился Митрич. – Не зря он тогда к этой иконе приглядывался. О, вот и Дарина Олеговна! Ограбили нас, хозяюшка!
– Как ограбили? Я на тайник заклятие наложила, не видит его никто! – кинулась ведьма проверять свои кровно заработанные. Зарплата у нее хорошая, но и мечта не дешевая: хотелось Ринке насобирать на новый домик – кирпичный, крепкий да красивый. Чтоб обои поклеить, и воду внутрь провести.
– Да не деньги украли, – подал голос Феликс, – икону, что в углу висела, Николая Чудотворца.
– Что ж вы пугаете, – выдохнула Ринка, – странно, конечно, но не страшно.
– Дарина Олеговна, – вкрадчиво произнес Митрич, – а ты хоть знаешь, сколько она стоила-то?
– Не знаю, бабкина икона. А что – дорогая?
– Эх, на сундуке сидела, а что в нем – золото – и невдомек! Старинная она, вся хата вместе с тобой столько не стоит.
– Да кто украл-то? И почему вы не помешали? – покосилась Ринка на кота, нервно задвигавшего ушами.
– Да ты, понимаешь, как время подгадали, изверги, – начал отчет домовой. – Я полдня в курятнике просидел, вызнать хотел, кто яйца из гнезда таскает. Ну, а Феликс по своим делам отсутствовал. Захожу домой, а меня Плюх и спрашивает, что, мол, за люди приходили да икону взяли. И ушли вот только как. Что делать? Я от двора уходить не могу, кота нету, пришлось малыша за ними посылать, чтоб последил, значит. А печник твой, когда ты на кухню отлучалась, очень иконой интересовался. Со стены ее снял, и в руках так и сяк вертел.
– Наводчик, по-любому, – поддержал Феликс.
– Построили печку, – горестно произнес Митрич.
– Да не расстраивайся, – погладила его Дарина по лохматой голове. – Не знала я ее ценности раньше, так и не жалко вроде. Только вот как память про бабушку. А наказать злодеев не мешало бы, ведьма я или нет? Вот только дождемся Плюха...
Домочадцы успели поужинать, и Ринка домывала посуду, когда вернулся малыш. Он тяжело дышал – спешил, да и добираться пришлось издалека. Зато задание Митрича выполнил как заправский разведчик – за ворюгами проследил до самого дома. Нюх-то у тарахутр не хуже чем у собаки! Так что он их быстро нагнал, разбойники еще и до машины, которую оставили в начале улицы, дойти не успели, а потом уже ехал с ними, уцепившись за бампер. Вот только назад пришлось пешим ходом.
Выслушав доклад, Ринка с Феликсом решили восстанавливать справедливость немедленно.
Обогнув соседнее село, они через яр вышли к местности, прозванной в народе Золотым Холмом. Тут, на возвышенности, выстроили себе дачи багатеи. В Ринкином селе подобных домов не было: все сплошь новые, красивые, в несколько этажей, по сравнению с ее хатой они выглядели дворцами и о своем статусе заявляли издалека. Пока что их было всего пять, но судя по горам песка и штабелям кирпича, соседей должно было прибавиться.
Пристанище ворюг оказалось в самом центре, хотя если покопаться в этом вопросе, то наверняка бы выяснилось, что и вокруг него обосновались те еще святоши. Дом был таким, как и описал Плюх: огромный, покрытый зеленой черепицей, с балконом, башенками, витыми решетками на окнах и туями вдоль каменного забора.
Замок в воротах на уговоры ведьмы поддался легко, она их так открывать наловчилась, в пору в ведмежатники подаваться. Напихала кошачьей шерсти, смешанной с травой и каплей крови, заклинание прошептала, и вот вам – пожалуйста, заходи, как к себе домой. Собаки во дворе не оказалось, а входная дверь была не заперта, так что друзья без проблем попали внутрь.
Ринка перешагнула порог и застыла, – не только от восторга, но и потому, что пришлось решать нужно ли разуваться в подобных апартаментах. В конце концов, подумав: "так ему и надо", она шагнула на блестящий паркет туфлями, успевшими потерять остатки приличия еще при переходе через яр.
Такую обстановку она только в кино видела! На эти диваны с креслами даже садиться страшно, вдруг испачкаешь, или помнешь художественно раскиданные по ним подушечки. А лепка на потолках! А тяжелые золотистые шторы на всю стену! По стенам – картины, в углу, рядом с искусственной пальмой, – белоснежная статуя девушки. Вот же живут люди! На чужих иконах наживаются! Ринка шла по дому, как по музею. Когда-то, еще в школе, они с классом ездили в Ленинград и были в Эрмитаже. Тогда она тоже была в полном восторге. Здесь, конечно, не Эрмитаж, но ведь и живет-то обычный человек, земляк, а в таком богатстве, что ей и не снилось.
Одна из дверей вела в ванную комнату. Ринка клацнула выключателем, и под потолком вспыхнули лампочки, рассеивая вокруг красный свет. Стены выложены черной плиткой, на одной из них – прямо возле огромной ванной – изображена обнаженная красавица. Потолок красного цвета, полотенца на крючках и светильники по углам – ему в тон. Какая-то неправильная комната, неприличная, Ринке даже не по себе стало. Хотелось рассмотреть подробней, но Феликс потянул ее дальше.
Вскоре нашелся и хозяин, без всякого зазрения совести смотревший телевизор.
– Здравствуйте! – обвинительным тоном сказала ведьма в открытую дверь.
Мужчина вздрогнул и обернулся. Он был в возрасте, полноватый, с намечающимися залысинами и больше напоминал управленца-бюрократа, чем скупщика краденого, авторитета, или как он там называется. Правда, живых скупщиков и авторитетов Дарина в глаза не видела, только по телевизору.
– Ты кто?! Как ты сюда попала?! Что тебе надо?! – несолидно зашипел дядя, и его и без того маленькие глазки превратились в узкие щелочки.
– Ой, извините! – полным фальшивого раскаяния голосом пропела Ринка, входя в комнату. – Да я ненадолго, икону свою заберу – и уйду.
– Какую икону? – ненатурально удивился мужик и поднялся с дивана, от чего тот облегченно скрипнул. – Убирайся отсюда!
Но его взгляд беспокойно забегал по сторонам. И походка, когда он двинулся навстречу Ринке, была какой-то неуверенной, похоже, неожиданный приход гостьи выбил его из колеи. А может, он не привык обходиться своими силами в вопросах выдворения из дома возмутительно уверенных в себе девушек. Правда, с каждым шагом он ступал все тверже, а под конец даже угрожающе. Приблизившись к гостье вплотную, мужчина снова прошипел:
– Пошла вон, а то вынесут.
– Не спешите, уважаемый, – решил вмешаться кот. – Лучше отдайте по-хорошему, пока мы вас не начали зверствовать.
На миг в поросячьих глазках мелькнуло удивление, а потом вместо того, чтобы впасть в кому от ужаса, как рассчитывал Феликс, мужик рассмеялся ведьме в лицо:
– Ну, хитер, Шмель. Чревовещательницу подослал. Думал, что я ему вот так сразу все на блюдечке вынесу. Можешь передать хозяину, что провалила ты дело.
– Так Вы нам не верите? – поразилась Дарина. – Я не чревовещательница, я – ведьма! И кот у меня говорящий. Отдавайте то, что украли, а то сама заберу!
Мужик снова засмеялся, даже захлопал руками по округлому животику. Тот затрясся, как желе, отчего по черным брюкам с отливом побежали блики. Ведьма терпеливо ждала, когда весельчак успокоится, а он все смеялся и смеялся. Зато коту это очень не понравилось. Он рассерженно мяукнул, встал на задние лапы и двинулся вперед.
– Ну, ты, индюк беременный! Когда закончишь смеяться, подумай о том, чтобы не пришлось плакать.
Мужик послушался и смеяться перестал, кажется, намек на беременность заставил его комплексовать. Он сдвинул брови, перечеркнув глубокой морщиной лоб, скривил губы и в упор уставился на девушку.
– Значит так, циркачка, забирай своего кота, и выметайся! Я забуду последнюю фразу только из уважения к подельнику. И передай, чтоб об иконе не мечтал!
"Ну, это же надо – настолько не верить своим глазам! – подумала Ринка. – Перед ним кот самостоятельно разговаривает, а он все на фокусы списывает. Кажется, пора его просветить".
– Все, – сказала она. – Спектакль окончен. А сейчас начинается правда жизни.
Хозяин недоверчиво обернулся, когда огромный телевизор вместе с улыбающимся диктором вдруг ни с того ни с сего шумно грохнулся на пол. Пластиковый корпус треснул, его внутренности распались на отдельные элементы, а одна из самых энергичных микросхем просвистела в окно. Золоченые обои на стенах затрещали и начали скручиваться, укладываясь на пол аккуратными рулонами. В это же время с потолка слетели, поблескивая отточенными гранями, шарики хрустальной люстры и закружились в вальсе, издавая мелодичный звон. Протанцевав круг по комнате, они взмыли вверх, собрались в кучу над хозяином и вдруг градом хлынули ему на голову.
Ринка даже удивилась, как у нее все так хорошо вышло. Она прихватила с собой зелья, что было гораздо надежней, чем ее способности, которые проявлялись, когда хотели, но те не пригодились.
Мужик тоже поверил в ведьмин талант. Его глаза увеличились вдвое, что добавило бы ему привлекательности, если бы в них не светился страх. Он прикрыл голову руками и отскочил к дивану, но, взглянув на Ринку, попятился к двери. Добравшись до цели, он, видимо, немного пришел в себя, потому что вместо того, чтобы бежать, крикнул в открытую дверь:
– Герцог!
Послышалось цоканье когтей по паркету, в комнату влетел крупный, в темно-коричневых подпалинах доберман и настороженно замер, увидев чужих.
– Фас! – отрывисто скомандовал хозяин.
Послушный пес, ни на секунду не усомнившись в адекватности приказа, в несколько прыжков преодолел расстояние от двери до незваных гостей и в полете, прицеливаясь на соблазнительное девичье горло, был обрызган в морду какой-то жидкостью. Увернувшись в последний момент, и едва не сбив при этом ведьму, он ловко приземлился на пол. Его красивая зубастая морда выражала крайнее недоумение.
Он сел, оглянулся по сторонам и вдруг обнаружил кота. В глазах Герцога появилось любопытство. Припав на передние лапы, он потянулся к коту носом, активно втягивая воздух, и вильнул коротким хвостом. Строгого Феликса, не особо дружившего с собаками, возмутило такое панибратство. Он вздыбил шерсть, привстал на цыпочки, выгнул спину и угрожающе зашипел, очень натурально изображая раскаленную сковороду, в которую плеснули водой.
Доберман растерялся, он совершенно не ожидал такого отношения! Перебирая лапами, пес начал сдавать назад, пока не уперся в Даринкину ногу, на которую тут же бесцеремонно уселся.
– Герцог, фас! – снова приказал мужик.
Услышав знакомый голос, пес восторженно взвизгнул и рванул к хозяину. Остановившись перед ним, он пару раз подпрыгнул козликом, тявкнул, потом подумал и... сделал лужу посреди комнаты. Далее, нисколько не переживая о совершенном преступлении, он схватил мужика за широкую штанину и дернул. Послышался треск раздираемой ткани, и кусок брючины остался в крепко сжатых зубах. Красное к этому времени лицо мужчины сделалось багровым. Он молча, раздув ноздри от избытка чувств, замахнулся, но был полностью проигнорирован. Герцогу было не до него. Герцог объяснял своей добыче, кто тут главный, тряся ею из стороны в сторону. А затем уволок под диван.
Наблюдая эту картину, Ринка покатывалась со смеху, и даже предвзято настроенный Феликс подхихикивал. Наверное, все-таки, собака ему нравилась больше хозяина.
– Что ты с ним сделала? – шепотом спросил он.
– Не знаю, это средство для защиты от животных, а как действует не написано. Я боялась, чтоб с ним ничего плохого не случилось, он же не виноват. А собак я люблю, особенно щеночков – они такие хорошенькие.
В это время перетрухнувший мужик, осознав, что защищать его больше некому, попытался выбраться из комнаты, но дверь перед самым его носом почему-то захлопнулась и открываться не желала. Вжавшись в нее спиной, он настороженно следил за неторопливым приближением странной девушки с черным котом, и на его лице все явственнее проступала готовность к сотрудничеству.
– Ну, что, икону отдавать будем? – поинтересовалась ведьма.
– Будем. Там, в сейфе, – произнес хозяин, указав головой в какой стороне нужно искать, и смахнул капельки пота со лба.
– Пошли, покажешь.
За картиной с прекрасной нимфой, плещущейся в море, оказался встроенный в стену металлический ящик. Подпираемый с обоих боков мужчина начал крутить колесико, но пальцы дрожали, а замок никак не хотел открываться.
– Не помню, – осипшим голосом произнес он. – Правда, не помню, – добавил, увидев насупленные Ринкины брови.
– Ладно, сама справлюсь, – процедила она, даже не усомнившись в правдивости его слов. В самом деле, такое увидишь – и имя свое забудешь, не то, что цифры!
Ведьма достала смесь, с помощью которой открывала двери и принялась натирать ею замок сейфа. Вообще-то, ее полагалось засовывать в замочную скважину, ну, авось, и так подействует. Пошептав, девушка прислушалась. За металлической дверцей начали раздаваться щелчки. Услышав последний, она потянула за ручку и коробочка открылась.
– Вот он, Николай Чудотворец, – довольно произнесла она, вынимая пропажу, и погладила рукой строгого старца. – А куда этот-то делся?
– Сбежал, – ответил Феликс, – а что, он нам еще нужен?
– Не-а. Теперь домой.
Они прошли назад через комнаты и остановились перед открытой входной дверью. За ней почему-то оказалась толстая железная решетка.
– А она откуда взялась?
– Замуровали нас, – предположил кот. – Вот упрямый! Интересно, зачем ему решетка – привыкает, что ли? Ну, ты же ее открыть сможешь?
– Не знаю, – с сомнением покачала головой ведьма. – Замка тут нет, одни отверстия, куда траву совать, чего открывать? Да и использовала я ее почти всю.
– Так ты же в комнате вещи двигала, может, и эту так же? Кстати, как ты телевизор грохнула, говорила же, что тяжелое перемещать не можешь?
– Не могу, я просто шуруп в полке расшатала, да и злая я тогда была. Не мешай!
Она замерла, сосредоточив взгляд, а потом принялась махать на решетку руками. Но та ее потуг не замечала. Девушка состроила в сторону кота извиняющуюся рожицу и стиснула плечами.
Посовещавшись и решив, что хозяин вернется – никуда не денется, друзья решили пройтись с экскурсией по дому, но едва успели обойти пару комнат, как чуткий слух Феликса среагировал на шум.
– Крадется кто-то, несколько человек, – сообщил кот.
– Ну, это за нами. Слушай, а давай их чревовещанием попугаем? – предложила желавшая продолжить веселье ведьма.
– Ты что, не наигралась? Нейтрализовать их надо и – домой.
– Ну, пожалуйста! Ты же мне не даешь на людях свои способности проявлять, а тут все равно уже засветились, я себя настоящей ведьмой, наконец-то, почувствовала.
Она только успела сложить руки на груди и принять соответствующее выражение лица, как декорированная узорчатым стеклом дверь распахнулась, и в комнату ворвалась пара молодых ребят спортивного вида. Оба бритоголовые, в черных кожаных куртках, похожие на бройлеров из одного инкубатора. Один, более высокий и худой, прикрыл дверь и загородил ее спиной, а другой, кругломордый, вразвалочку направился к Ринке. Окинув девушку тяжелым взглядом и лишь мельком взглянув на кота, он требовательно спросил:
– Икона где?
– Вот, пожалуйста, берите, – наивно хлопая глазами, положила та Чудотворца на небольшой стеклянный столик, стоявший рядом.
Парень протянул руку и взял икону. То есть, он думал, что взял. Икона не сдвинулась с места. Кругломордый дернул сильнее, потянув на себя завизжавший по паркету стол. Он был упорным парнем, но Чудотворец тоже оказался не лыком шит, и полюбившееся место покидать не спешил. Остановившись, кругломордый несколько секунд буравил девушку подозрительным взглядом, а потом попробовал снова.
– Вы не волнуйтесь, – сказала ведьма, – смотрите, я Вам покажу.
Она легко подняла икону и тут же быстро положила обратно, хитро зыркнув на парня. Тот постоял, видимо, раздумывая, стоит ли играть по Ринкиным правилам, но все же повторил попытку.
– Циркачи, ё-мое, а я думал, хозяин сбрендил, – зло проговорил он, – ну, я тоже трюки могу!
С этими словами он поднял столик и грохнул его об пол. Стеклянная столешница разлетелась осколками по комнате, а икона с глухим стуком упала ему под ноги. На этот раз парень поднял ее без всяких усилий и сунул себе в карман. Следующей на очереди оказалась Ринка, которая не успела опомниться, как оказалась висящей у него подмышкой. На нее пахнуло запахом кожи и бензина. Ринка рванулась, пытаясь выдернуть себя обратно, но добилась лишь того, что ее сжали еще крепче. Как подсказывали остросюжетные фильмы, в этом месте полагалось вопить, что ведьма тут же исполнила, совсем не по ведьмовски брыкаясь ногами во все стороны.
– Эй, ты, верзила! – снова пришел на выручку кот. – А ну, отпусти ее!
Парень на миг замер, а потом, пробормотав "циркачка", потащил верещащую пленницу к двери, которую предусмотрительно распахнул его напарник. Кругломордый почти добрался до выхода, когда на его бритый череп вдруг набросилось что-то очень пушистое, но очень острое и страшно шипящее. Издав боевой кошачий клич, оно вогнало все имеющиеся когти в круглую полированную поверхность.
Ринка жутко перепугалась, когда над ней раздались истошные вопли. А потом ее уронили, и она больно ударилась об пол. Один из парней хлопнул дверью с противоположной стороны, в то время как второй, схватившись за череп, разукрашенный алым узором, странно мычал.
Ведьма пришла в раздражение. Мало того, что ее обокрали, травили собаками, таскали по комнате, словно куклу, так еще и избили! А такое обращение может вывести из себя даже менее чуткого человека, чем ведьма на тропе войны.
Она сердито топнула каблуком, так, что паркетная дощечка выскочила из-под ноги, и двинула в сторону парня рукой. Того словно вихрем впечатало в угол комнаты, он тихонько охнул, стукнувшись о стену, и наконец-то затих. Только его глаза продолжали внимательно следить за пушистым черным монстром, минуту назад намеревавшимся откусить его родную бритую голову.
Громко сопя, Ринка подняла икону, выпавшую во время схватки, потерла ее рукавом и хмуро сказала Феликсу:
– Пошли, а то я им сейчас кроме цирка еще и зоопарк устрою!
Из дома они вышли благополучно – решетка оказалась поднятой, ни хозяина, ни его наемника не было видно, и даже калитка была приоткрыта, как-бы вежливо намекая: "когда вы уже отсюда уберетесь".
Отворот
– Что-то Владлен похудел, – сказала ведьма, посмотрев через окно на сидящего за двором парня, – прям с лица спал.
– А чего ж ему не худеть, привороженному-то. Довела человека, – проворчал Феликс.
– Чем это я его довела? Ну, подумаешь, сказала, что на неделю уезжаю. Просто надоело мне каждый раз Таню Буланову вызывать. Да и он передыху не дает. Ну, как можно целые сутки за мной по пятам ходить? Я стираю – он сидит, любуется. Я борщ варю – он рассказывает, какая я замечательная хозяйка, я – спать, он – "давай до утра гулять". Даже вот сейчас: я уехала, а он все равно приходит и под забором сидит!
– Как же ты, бедненькая, все это выдерживаешь? – не удержался кот. – Ну, не переживай, он через пару месяцев помрет и тебе сразу станет легче.
– Чего это он помрет?
– Я просто поражаюсь твоему невежеству! Ты когда заговор любовный над зельем читала, ты хоть в слова вдумывалась? А когда мертвякову кость в это самое зелье совала, тебя последствия не волновали?
– Какие последствия? В книге об этом ничего нет!
– А своя голова тебе только для того, чтоб бигуди накручивать? Ничего хорошего от кладбищенских атрибутов не может быть. В заговоре что сказано?
– Ну... Как тлеют кости в земле, так чахнет без меня (имярек).., – прочла по памяти Дарина.
– Ну, вот и чахнет парень. Приворот из него все соки тянет, когда он не с тобой.
– О-ей-ей! – схватилась ведьма за голову и встревоженно глянула в окно. – Я же не знала, я не хотела, чтоб так! Я думала, что у нас любовь будет и счастье. А он мне только дифирамбы поет, мы даже поцеловаться не можем. Что ж это за любовь без поцелуев?
– А это уже отдельная тема, – авторитетно заявил кот, явно обрадовавшись перспективе продолжить воспитательную работу. Ради этого он даже оставил диван и переместился повыше – на подоконник. – Свои чувства, дорогая, нужно контролировать. А то эдак ты всю мебель в доме переломаешь! Да и саму хату снесешь от перевозбуждения. Чувства должны быть в сердце, а не в другом месте.
– А у меня они и так в сердце! – огрызнулась Ринка.
– Если бы они были в сердце, ты бы позволила человеку самому делать выбор, а не привязывала его насильно. А то, что ты называешь любовью, на самом деле – страсть, похоть по-народному. Ну, а поскольку ты ведьма, то твои эмоции имеют своеобразный выход, волны ты излучаешь. Сильные. И, как выяснилось, травмоопасные.
– И что, я теперь вообще встречаться ни с кем не смогу? – заволновалась Ринка.
– Не знаю, – пожал плечами Феликс. – Я с таким явлением раньше не сталкивался.
– Нет, это обязательно нужно выяснить. Что же я – всю жизнь одна буду? И как это ты про волны знаешь, если с явлением не сталкивался? Пугаешь, да?
– Не пугаю, просто волны твои я вижу. Они так светятся, что ослепнуть можно. Могу себе представить, что в этот момент с тобой происходит...
– Да ничего особенного не происходит, – смутилась Дарина. – И ты от темы не уходи, давай советуй что-нибудь! Я же замуж когда-нибудь захочу!
– Ну, это подумать надо, ситуацию проанализировать, может, и не стоит твою проблему решать, может, нам всем с тобой незмужней спокойнее будет.
– Не будет, – пообещала Ринка, – и не надейся. Так что думай, давай, а я пока Владлена расколдовывать буду.
Она достала из шкафа книгу и начала поспешно переворачивать страницы, отыскивая нужное заклинание и бормоча что-то под нос. Наконец она радостно воскликнула:
– О, вот оно: отворотное зелье! Так-так-так... Ой!
Она зажала рот пальцами и вытаращила глаза. Просидев так с минуту, встала и начала мерять шагами комнату параллельно сине-зеленым полоскам коврика, протянувшегося от двери.
Когда девушка пошла в очередной заход, Феликс, которому надоело крутить шеей, не выдержал:
– Что?
– Ну, там же косточку надо было в землю закопать, чтоб она тлела, а теперь ее надо выкопать и сжечь.
– И в чем проблема?
– А я не помню, куда ее закопала.
Кот досадливо взвыл и схватился лапами за голову.
– Ну, почему на моем пути попалась именно ты? Лучше бы какая-нибудь старая, злющая опытная карга. Такая, даже прожив несколько веков, не забудет куда прячет свои челюсти и закапывает кости. Почему мне попалась молодая безмозглая склеротичка?
В другой раз Ринка не преминула бы воспользоваться случаем повыяснять отношения, но сейчас она чувствовала свою вину и переживала за Владлена, так что ругаться не хотелось. Она только вздохнула и уселась на диване, обреченно обняв руками колени.
– Ну да, да, знаю. Просто я решила, что на огороде земля мягче – копать легче. А он же большой, где-то среди картошки зарыла. Кажется. И вообще, тогда темно было, а я находилась в этом... в состоянии аспекта, постоянно про свою любовь думала, а у меня одновременно много мыслей не запоминаются.
Феликс покачал головой, словно пытаясь представить как такое возможно, и твердо постановил:
