Текст книги "Бабкина книга (СИ)"

Автор книги: Ирина Казьмина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Стойте! Отмена на покойника ? 3546! Временное помилование.

– Какое помилование? – натурально зашлась в истерике ведьма. – Нам его отдали!

– Да! – поддакнул Феликс, погрозив дядь Васе кочергой.

Васыль, нежданно почуяв надежду на спасение, завопил вниз со шкафа:

– Брошу пить, Богом клянусь! В церковь пойду! – и стал неистово креститься слева направо.

– Новый указ, – сказал Плюх, – отсрочка до первого испития. – Вот сорвется – забирайте.

– Не сорвусь! Хрен вам! – страшно загоготал дядя Вася и тыкнул в Ринку дулей. – Не дождетесь! Отче наш, иже еси на небеси...

Даринка подмигнула помощникам, и они все вместе начали отступать к двери. Там ведьма пошептала, дверь распахнулась и, пообещав напоследок еще вернуться, троица убралась из дома.

– Сходи, посмотри, как он, – просила она кота через час. – Что-то очень я за него переживаю.

– Ну, да, сначала человека чуть до инфаркта не довела, а потом до нервного потрясения таки довела. Слышала, как он гоготал? Ему теперь одна дорога – в психушку. А я тебя предупреждал!

– Ну, откуда же я знала, как оно получится. А если б мы его слабо напугали, то он бы пить не бросил.

– Ага, зато теперь бросит, им в дурдоме пить не разрешают. Уж лучше бы ты его в гуся превратила, к Рождеству откормили бы.

– Ладно, сама схожу, – вздохнула ведьма.

– Да сиди уж, лишний раз еще светиться. Схожу.

Феликс ушел, а Ринка принялась ходить из угла в угол. Когда ей это надоело, она открыла буфет и стала перетирать декоративные безделушки, вазочки и рюмочки. Но посуда быстро закончилась, и пришел черед постельного белья, которое ведьма начала нервно стягивать с одеяла и подушек.

– Тетя Рина, ты что делаешь? – удивился Плюх.

– Постирать надо.

– Так поздно уже, ночь скоро.

– А куда мне спешить, времени-то полно. А я еще и печку подмазать собиралась, да все руки не доходили. Ага, и окно покрасить.

Плюх покачал головой и полез в свой горшок.

Но не успела она приступить к исполнению угроз, как послышалось царапанье в дверь. Увидев Ринкины перепуганные глаза, Феликс с порога сообщил, что подопытный жив.

– А чувствует-то он себя как?

– Откуда я знаю как, я не спрашивал. Или ты предлагаешь зайти к нему, спросить, не появилось ли у него желание выпить? Со шкафа слез, лежит на кровати, в потолок смотрит.

– Ох, боюсь, перестарались мы.

– Тетя Рина, а ты его жену позови, они поговорят, а мы все узнаем, – внес предложение Плюх.

– Точно! Скажу, чтоб проверила, как он там, мол, чтоб не упился. Да сама с ней и схожу. Какой ты молодец! – Даринка чмокнула растение в макушку и выскочила за дверь.

Успокоилась она только тогда, когда лично увидела дядь Васю живым, трезвым и, кажется, здоровым, глаз только у него немного дергался. В Ринке он недавнюю гостью не узнал и жене про приключение ничего не сказал. Только сообщил, что остатки самогона вылил и пить больше не собирается. А еще спросил крестик, который ему кума подарила.

Тетя Оксана на радостях насовала Ринке в руки конфет, сала и банку меда. Та пробовала отказаться, но увидев слезы, передумала. А то ведь и на работу притащит, да еще и в пять раз больше!

– Ну, неизвестно, каким он завтра проснется, – дома охладил ее пыл Феликс. – Даже если пить и бросит, а вдруг ты ему психику нарушила? А я тебе говорил, чтоб не вмешивалась. Теперь ты для себя сделала выводы?

– Конечно, сделала – не тупая. – Ринка вела себя на удивление мирно. – Я поняла, что вот этими всякими приемчиками пусть психологи занимаются. А я – ведьма. Колдовать его надо было!

Признание

Устроившись на диване в объятиях пестрого одеяла, Ринка монотонно накручивала на палец прядь волос.

И как такое могло произойти? Вот почему она не слушалась Феликса? Характер у него, конечно, невыносимый, – даже такого терпеливого человека, как Ринка, из себя запросто выведет, но ведь он ей добра желал. Предупреждал. А она уперлась – полечу на шабаш, и все тут! Вот и слетала. На свою голову...

Вчера вернулась со свидания в таком замечательном настроении, чувства просто выплескивались наружу. Она даже кота собиралась зацеловать (нужно было куда-то избыток этих самых чувств деть), а тут – сюрприз: юная натуралистка, любительница черных козлов. Подложив под костлявую спину подушки, бесцеремонно возлегает на ее кровати! Спасибо, хоть ноги, обутые в лакированные туфли-шпильки, свесила вниз.

– А я мимо пролетела, дай думаю, в гости загляну, а у тебя тут любовь, – сказала Мария, ничуть не смутившись. – Ну, я девушка скромная, мешать не стала. Да у тебя и охранных заклинаний – ни одного на двери.

– А зачем они мне? У меня воровать, как видишь, нечего, – ответила Ринка. Она понятия не имела, о каких заклинаниях идет речь, но теперь этим вопросом придется поинтересоваться, а то шастают тут всякие. В грязной обуви, между прочим, на чужую кровать!

– Ну, как знать. Опытная ведьма всегда найдет нужное для себя. Хотя у тебя действительно не особо чем поживишься. Вот разве что кавалером твоим, – подмигнула Мария.

– А что ж ты своего не завела?

– Да ладно, не переживай, не трону, зачем он мне? Я себе любого приворожу. Я же пригласить тебя хотела. У меня тут поблизости несколько подружек есть, мы гулянку завтра устраиваем, мальчики, выпивка и все такое.

"Видела я, что вы пьете, – подумала Ринка, – как и ваших мальчиков, с рогами и бородой".

– Спасибо, – сказала она, – но не могу, у меня столько дел: в кладовке прибраться запланировала, и простирнуть немножко, и готовка. Все как раз на завтра. Оно, знаешь, как настроишься, – потом тяжело планы менять.

– Ну, как знаешь.

Грациозно изогнувшись, девушка поднялась с кровати, покачивая бедрами, подошла к трюмо, поправила блестящую блузку, так, чтобы одно плечо оставалось оголенным, и не спеша направилась к выходу.

Остановившись у порога, мыском туфли отодвинула завернувшийся край половичка и с милой улыбкой, не поднимая глаз, спросила: – А ты ведь посвящение не прошла, да?

И вот тут у Ринки внутри похолодело. Значит, об этом уже все ведьмы знают? Мария пришла проверить информацию, и если Ринка сейчас соврет, то их на какое-то время оставят в покое. Наверное. Хотя нет, такая не оставит, вон как ехидно смотрит. Наверняка пришла просто поиздеваться. А если растреплет про Алешку, то все ведьмы будут знать и о Ринкином уязвимом месте. Ну, то есть, не месте, а парне. И любой из них может прийти в голову Алешку к себе приворожить, или еще какая-нибудь пакость. А она и сделать ничего не сможет. Ну, может, и сможет, но не факт.

Не удивительно, что после этой встречи Ринка всю ночь ворочалась в постели, придумывая страшные последствия. И только днем, поговорив с Феликсом, немного успокоилась, хоть мысли в голове по-прежнему скакали, как молодые козлята.

И как она могла поверить духу этой бабы Нади, что после шабаша все наладится? Опять же – сама виновата. Может та специально хотела Ринку заманить, для каких-то своих целей, а она ей все планы перебила, потому что посвящение не прошла. Вот если бы прошла, стала бы сильной ведьмой. Сильной быть хочется, а вот при воспоминании о шабаше ее тошнить начинает.

Она с размаху швырнула на пол колдовскую книгу, которую держала на коленях, встала, грозно смотрела на нее несколько секунд, а потом пошла заваривать себе чай. Большую чашку. И много-много сахара. Потому что когда она нервничает, ей хочется сладкого, а в доме, как назло, ни одной конфеты.

Когда чай не помог, Ринка сходила в магазин и купила килограмм тягучих ирисок. Жуются они медленно, так что хватит надолго. Она залезла с кульком на диван, достала первую конфету, вонзила в нее зубы и начала думать.

Вопрос: как она может уберечь Алешку от ведьмовского покушения? Ответ: никак. Ничего она не может сделать, опыт с Владленом показал, что будет парень бегать за той, кто зельем опоит, как миленький. Еще и всю адекватность растеряет, не человек, а так – зомби какое-то.

Значит, нужно показать, что она к Алешке равнодушна. Вот если они расстанутся, тогда он ведьмам станет не интересен. Только как ей самой без него?

Ринка представила, что он где-то там будет о ней думать, страдать, а она – тоже, и глаза защипало. Она шмыгнула носом, быстро запихнула в рот еще пару конфет и зачавкала.

Не может быть, чтобы не было выхода! Феликс обязательно что-то придумает. А пока что нужно Алешке обо всем рассказать, предупредить, чтоб осторожней был. Вот придет он вечером, тогда Ринка во всем и признается.

Осень в этом году выдалась теплая и очень сухая. И хотя колхозники сетовали на погоду, сокрушаясь по поводу непаханых огородов, – не брал плуг твердую, как камень землю, – Ринка радовалась возможности гулять теплыми вечерами. А то заведешь кавалера в хату греться, он посидит, посмотрит по сторонам, да и начнет приставать. А она и сама уже не знает, куда от таких мыслей деваться.

Но в этот день, как назло, пошел дождик. А может, оно и к лучшему, не под забором же ей в грехах каяться. Она усадила Алешку за стол, налила чая, подвинула ближе вазочку с печеньем и несколькими конфетами, оставшимися от ее страданий.

Вот сейчас он начнет пить чай, и Ринка скажет, кто она такая на самом деле. Или лучше подождать? Чай горячий, еще ошпарится.

Она уже столько раз прокручивала в голове разные варианты, но так и не придумала, как это лучше сделать. А вдруг он ее после этого бросит? Точно бросит! Мало того, что подруга ведьмой оказалась, так еще и целое ведьмовское кодло на него покушается!

Полоская печенье в чае, Алешка завел разговор о колхозных делах, а Ринка все никак не могла решиться, ерзала на стуле, как на грелке с кипятком. Но ее друг тоже вел себя странновато. Обычно он разговаривал спокойно, чуть насмешливо, а теперь то бубнил, глядя в пол, то неожиданно налегал на угощение, то вдруг переключался на какой-нибудь предмет в хате и с преувеличенным интересом начинал его обсуждать.

Наконец он сделал последний глоток, похлопал себя по животу и вопросительно кивнул на диван:

– Пойдем посидим?

На диване сидеть было опасно. Те пару раз, что Алесей бывал у нее дома, посиделки на диване заканчивались тем, что Ринке срочно надо было выходить подышать на улицу во избежание катаклизмов. Но сейчас тема была слишком уж серьезная, чтобы о всяких глупостях думать, и девушка примостилась рядом с Алешкой, собираясь с мыслями.

Она почти определилась со вступительной частью, когда ее кавалер громко вздохнул и, неожиданно обняв, притянул к себе. Сердце в груди застучало, словно молоточек. Ринка подняла глаза на парня, чьи намерения сейчас были довольно прозрачны, по крайней мере, их начальная часть, и поняла, что все слова, которые она так тщательно подбирала, из ее головы улетучились. По телу разлился жар, заполняя до самых кончиков пальцев.

Комната исчезла, осталось только его лицо – совсем рядом. Глаза смотрят так внимательно, а теплые губы вот-вот коснутся ее губ... И тогда она сама станет горячей волной, вырвется за пределы тела, все плавя на своем пути.

Она вообразила огненную лаву, растекающуюся по комнате, представила рухнувший на их головы потолок... и стала Алешку отпихивать.

– Нет, прости, нельзя – не могу, – сказала она, высвобождаясь из его объятий.

Взглянул – как гвоздем по сердцу царапнуло.

Сгорбился, руки на коленях сжаты в замок, глаза – в пол, в одну точку. Смешная челка свисает вниз, прячет его от Ринки. И тишина такая тяжелая, словно за тысячу километров они друг от друга, а со всех сторон – бетонные плиты.

Ведьма кусала губы, бросая косые взгляды на парня, но не решалась заговорить. Наконец он тяжело вздохнул, и, все так же глядя в пол, спросил:

– Не нравлюсь?

– Нет, ну, что ты! Наоборот! – перепугалась Ринка и потянула его за руку, расцепляя сжатые пальцы. – Просто не могу я пока что, нельзя. Я бы и сама... хотела... но не могу, не сейчас.

– А когда? – спросил он.

– После свадьбы, – брякнула первое, что пришло в голову, и зачем-то кивнула на икону Николая Чудотворца, висевшую в углу. Если бы она сама знала, когда наступит это "когда"! К тому же не того сейчас, тут совсем другие неприятности на носу.

– А, так ты верующая что ли? – лицо парня посветлело. – Чего ж молчала? А я-то все думаю: в чем дело? Думал, что не нравлюсь. Я же к тебе уже и так – и так, а ты все убегаешь. Не бойся...

Он снова обнял ее и прижал к себе. Ринка уткнулась носом в плечо, такое родное, хоть и пахнущее соляркой, и всхлипнула. Какой он все-таки хороший! Самый-самый! Она так испугалась, что он уйдет! А он вон как – в верующие ее записал. Пора признаваться.

– Все нормально, – сказал он, гладя ее по волосам. – Моя мать тоже верующая, к тому же очень строгая. Ну, я тоже верю, что что-то такое там есть, но в церковь не хожу. А она – постоянно. Так что я тебя понимаю.

Ринка проглотила слова, готовые сорваться с языка. Да если только его мать узнает, что она – ведьма, то привяжет сына к кровати и не выпустит к ней, даже если хата гореть будет! Что же теперь делать-то?

Она набрала побольше воздуха, и выдохнула, не решаясь сделать страшное признание. Алешка, видно, истолковал это по-своему:

– Ты не переживай, я настаивать не буду. Ну, вроде бы, как грех это, да? Просто ты мне очень нравишься. Даже больше, чем очень...

Он опустил глаза, взял ее за руку, легонько сжав пальцы, помолчал немного, а потом сказал:

– Так что если дело только в этом, и если я тебе тоже нравлюсь, то... жди сватов... или как там говорят...

Обряд

С самого утра небо было затянуто тучами. Моросил мелкий противный дождик, и Феликс изрядно промок, добираясь до дому. Он долго мяукал под дверью, скреб ее лапами, пока наконец сумел открыть. В хату кот вошел, пыхтя, как хорошо замешенное тесто. Но напрасно он ожидал сочувствия и угрызений совести со стороны домочадцев. В центре внимания сейчас оказалась Ринка, которая лежала на кровати, свернувшись клубком, а вокруг нее островками были разбросаны мокрые носовые платки. Стопку сухих держал наготове Плюх.

Увидев новое, пока еще не посвященное в ее проблемы лицо (если можно так сказать про кошачью морду), девушка быстро заморгала, сморщила нос, и по ее, не успевшим обсохнуть, щекам побежали новые ручьи.

– Как всегда, – проворчал Феликс. Он подошел к печке, в ожидании Митрича, который уже спешил с махровым полотенцем в руках, и подставил ему мокрый бок. Пока домовой сушил кота, Ринка мочила платки и всхлипывала. Судя по всему, рыдала она уже давно, и значит, пора бы ей уже успокоиться. Феликс на слух попытался определить: этот концерт так затянулся только ради него или у ведьмы все-таки сдали нервы.

Наконец он согрелся и решил, что все уже достаточно наказаны его красноречивым молчанием. К тому же, Феликса терзало любопытство. Он запрыгнул на кровать и сел в уголке, подальше от использованных платков.

– Ну? Ты призналась Алексею, что ведьма, и он тебя бросил? – озвучил он версию, которая напрашивалась сама собой.

– Не призналась, – всхлипнула Ринка.

– Тогда правильно ревешь. Потому как положение у тебя теперь – хуже некуда.

– А вот и есть куда! – даже со слезами на глазах ведьма не изменяла своему характеру. – Есть куда хуже!

– И куда же?

– А вот туда! Есть куда!

– Ну, куда же это туда?!

– А вот туда!.. Он мне замуж предложил!

– Да, ну! – начавший было заводиться Феликс мгновенно остыл, недоверчиво посмотрел на Митрича и, увидев согласное покачивание бороды, спросил: – А чего ревешь-то?

– А потому что я согласилась! – И она зарыдала в полный голос.

– Ну, а ревешь-то чего?

– А как я ему теперь признаюсь? У него мать религиозная! Может, вообще фанатичка! Я и так не знала, как рассказать, а теперь тем более. А если сам после свадьбы узнает, тогда еще хуже будет. Что же мне делать?! Зачем я вообще эту книгу нашла? Жила бы себе спокойно без всякого колдовства, за-а-амуж вышла, дете-е-ей... ы-ы-ы... а тепе-е-ерь... – и ведьма с новыми рыданиями уткнулась в подушку.

– Ну, не реви, может, и решится вопрос, – потерся головой Феликс о подушку и брезгливо дернул ухом. Мало того, что на улице весь вымок, так и дома сухого места не найдешь! – Я тут сходил кое-куда, поговорил...

Вот чему кот всегда поражался, так это Ринкиному умению как мгновенно извергать потоки слез, так и за секунды перекрывать краны. Ринка взяла свежий платок, высморкалась, вытерла глаза тыльной стороной запястий, глубоко вздохнула, и вот вам, пожалуйста, вместо истерички – само внимание и собранность. С красными глазами и распухшим носом. Зато сколько надежды во взгляде!

– В соседнем селе тоже ведьма живет, – сообщил кот. – Сто два года старушке, а по огороду носится, что молодуха. Только про ее ведьмовство никто не знает, потому что сюда она переехала под старость и сидела тихо, по шабашам не гоняла.

– А ты откуда знаешь, если никто не знает? – не удержалась Ринка.

– Я с помощником ее встретился, с Рыжиком. Ведьмовские коты друг дружку всегда чуют. Только мы своим ведьмам об этих встречах не рассказываем – кодекс чести. Да-с. Ну, тут исключительная ситуация...

– Так она мне поможет?

– Это вряд ли. С ее склерозом она уже половину заклинаний позабыла. Но мы с Рыжиком все варианты обсудили, он старый, опытный – целую жизнь с ней прожил. Коты, кстати, старческим склерозом не страдают. Кое-что мы придумали, но я послушал сейчас твои стенания и хочу спросить: неужели тебе так замуж хочется?

Ринкино лицо запылало. Да что он вопросы такие задает! Что она – особенная, не может, как все нормальные люди, замуж хотеть? Тем более это же не просто замуж, а за Алешку, Алешеньку. Только вот возвышенных признаний кот от нее не дождется.

Поэтому просто сказала, что да, хочется.

– Ну, тогда вот что я думаю: бросать тебе надо ведьмовство! Нельзя одновременно на двух стульях усидеть. Либо ведьмой – с шабашами и всеми вытекающими последствиями, либо примерной женой.

– Да как же я его брошу? Если дар у меня уже есть.

– А от дара можно избавиться, передать кому-нибудь, именно это мы с Рыжиком и придумали. Обычно ведьмы так делают перед смертью, чтоб чистой в другой мир уйти, но можно и раньше. Тут вопрос в том, кому его отдать.

– Вот именно, – задумалась Ринка. – Не буду же я по улице бегать и всем подряд предлагать: а не желаете ли стать ведьмой? Мне и не поверит никто, а если поверят, так не хочу я хорошему человеку такую судьбу предлагать. И плохому тоже не хочу, и так одни гадюки кругом, зачем их количество увеличивать. Как же быть?

– Есть у меня одна идея. Не знаю получится ли, но попробовать можно, – сказал кот и оценивающе посмотрел на Ринку.

Следующим утром девушка натопила печку, вымыла пол, искупалась, сменила постельное белье и достала нарядное покрывало, которое застилала по праздникам. Потом переоделась в новый халат и улеглась на кровати.

– Ты, случайно, не к смерти приготовилась? – все-таки не утерпел Феликс, скептически следивший за ее действиями.

– А что, – побледнела Ринка, – оно может так сработать? Тогда подожди, я передумала, лучше ведьмой останусь! Мне нельзя умирать, у меня ж свадьба скоро!

– Тьфу ты! Совсем рехнулась со своей любовью! Пошутил я! Только зачем такие приготовления?

– Ну, как... чтоб торжественно было. Это же новая жизнь. Ой, с Митричем я не попрощалась!

– Нет, ты точно помирать собралась! Какие прощания?

– Так я как ведьмой быть перестану, его больше не увижу? Или увижу?

– Все, ложись уже! – потерял терпение кот. – Домовые сами решают кому показываться, кому нет. А раз уж ты его видела, так теперь прятаться незачем. И Плюх никуда не исчезнет. Так что прощаться не с кем.

Ринка глубоко вздохнула, положила голову на подушку, но снова поднялась.

– А если я стану нормальной, кто ж нас с Алешкой от ведьм защитит?

– Очень вы им нужны тогда будете, – фыркнул кот. – У них только между своими конкуренция, а на людей им плевать. Ну, разве кто на твоего жениха глаз положит – либо сама ведьма, либо какая-нибудь твоя подружка ей приплатит. Но это мы потом решать будем. А ты чего все время дергаешься? Передумала?

– Нет, не передумала. Только страшновато как-то. Чтоб хуже не стало. Да и жалко, если честно, терять способности, интересно с ними.

– Ну, смотри, – предложил кот. – Можем все оставить, как есть.

– Нет, – твердо сказала Ринка. – Это я так. Давай!

А процесс оказался совсем не сложный и не страшный. Только голова очень сильно кружилась. То ли комната летала перед глазами, то ли звезды. А потом в голове начался звон. Неужели Феликс надел ей на голову чугунную кастрюлю и лупит сверху молотком? Она хотела сказать, чтоб прекратил, но язык во рту распух и не шевелился.

Потом звенеть стало тише, и мелькание замедлилось. В глазах сделалось темно. Но это нормально, раз они закрыты. Хуже то, что она почти не ощущала свое тело. Ринка попробовала пошевелить пальцами рук и ног, напрягла мышцы, те ответили легким покалыванием, которое быстро прошло.

Ну, вроде, все функционирует, значит, она не умерла. К тому же, в этом случае у нее вряд ли гудело бы в мозгах, как сейчас.

Она попыталась открыть глаза, но веки почему-то были ужасно тяжелыми. Интересно, не может же Феликс обнаглеть до такой степени, чтобы придерживать их, не давая открыть? И тут она вспомнила, что раньше покойникам на глаза клали монеты. Ну, чтобы те не сразу увидели куда бежать, если вдруг воскреснут, и у родственников было время смыться.

Внезапное осознание собственной кончины так шокировало Ринку, что она в испуге охнула и глаза открылись сами собой. Только без толку – все было, как в тумане. Она прищурилась, стараясь хоть что-нибудь рассмотреть, и вскоре пелена начала рассеиваться. Сквозь мутные хлопья ведьма смогла различить зеленые глаза, внимательно следившие за ней.

– Феликс, – прошептала Ринка. Она поморгала, разгоняя белесые остатки, и увидела также длинный нос, короткую русую бородку и волосы, космами нависающие на уши. Возраста мужчина был неопределенного, да и вообще какой-то подозрительный. Особенно подозрительно выглядело его одеяние: верхняя часть туловища была обнажена, а нижнюю, от талии до коленей, прикрывало нечто, расцветкой – точь-в-точь Ринкин старый халат, даже пуговицы такие же.

– Вы кто? – придав голосу как можно больше строгости, спросила Дарина. Впрочем, это у нее это не особо получилось, голос сипел, как во время ангины.

– Я – это я, – ответил незнакомец.

Тут у нее в голове опять закружилось. Она закрыла глаза, погружаясь в приятную пустоту, но кто-то закричал ей в самое ухо:

– Эй, Ринка! А, ну, вернись! Але, гараж!

Интонации были очень знакомыми. Она заметалась между желанием расслабиться, позволить течению унести ее и желанием узнать, кто это так орет. Любопытство победило. Она разлепила глаза и прямо перед своим носом увидела звонко щелкающие пальцы. Вот наглость – руки ей в лицо совать! Собравшись с силами, она оттолкнула незнакомца и недовольно спросила:

– Что Вы делаете? Кто Вы такой? Где Феликс?

Мужчина довольно засмеялся и сделал поворот на сто восемьдесят градусов.

– Ринка, включай мозги! Или ты их вместе с даром потеряла?

Не может быть! Она окинула незнакомца взглядом. Ну, да, Феликс же предложил ему способности передать – вдруг получится. Видно, все сработало, как они и надеялись. Вот только этот тип на ее кота не похож ни капельки! Разве что голос, ну, может, глаза совсем немного. Худой какой-то, а кот у нее был откормленный. Но с другой стороны, кем он еще может быть?

– Феликс, неужели это ты? – спросила Ринка, и, увидев, как по лицу мужчины расползлась самодовольная улыбка, уже не сомневалась. – Значит, у нас все получилось?

– Отлично получилось! – подтвердил преображенный Феликс. – Я, признаюсь, побаивался. Одно колдовство на другое наложить, да еще и тебе это доверить, тут риск, конечно, огромный. Но зато вот он – я! А ты как себя чувствуешь?

Бывшая ведьма села на кровати, спустила ноги на пол и посмотрела по сторонам.

– Голова немного кружится, а так, вроде бы, хорошо.

Она попробовала втихую поманить пальцем тапочки, но они не сдвинулись с места.

– Все, Ринка, все, – засмеялся Феликс. – Дар твой у меня, а ты теперь можешь хоть сто пятьдесят раз выходить за своего Алешку.

Не-е-ет, – подумала Ринка, – сто пятьдесят мне не надо, я хочу один раз – и навсегда! И она сунула в рот костяшки пальцев, чтобы скрыть довольную улыбку. Вот только что она будет делать, если вдруг какой-нибудь потусторонний гость пожалует?

Феликс словно прочел ее мысли.

– Даже не волнуйся, – сказал он, – никто сюда не сунется. А вдруг такое случится, так у меня же и мой дар остался, и твой еще приплюсовался, я теперь и сам немалыми способностями обладаю – защитить вас сумею. И вот еще что... Ведь я теперь за тебя ответственность несу. Должен удостовериться, что у тебя все будет хорошо. Так мы всем скажем, что я твой дядя. Ну, ты со свекрухой жить не захочешь, – с твоим-то характером! – значит, прикупите колхозный домик, ты же деньги собирала. А сколько не хватит – пусть твой жених добавит. Ну, вдруг у него денег нету, значит потом в колхозе отработает. И вообще, вам, как молодой семье – положено. А я пока тут поживу.

Ринка молча наблюдала, как он встал, прошелся по хате, осматривая ее хозяйским взглядом, открыл дверцу в буфете, пощупал занавеску на окне. Потом посмотрел на часы и повернулся к девушке.

– А ты что сидишь-то – тебе на работу скоро! Давай уже, приходи в себя! Ты, Ринка, как в любовь ударилась, так всю ответственность потеряла, разленилась, даже про коров своих забыла. И вообще, я тебе уже говорил: муж – это хорошо, я даже за тебя рад, но нельзя вот так всю жизнь прожить. Надо развиваться, учиться. В институт, например, поступить. А твой Алешка? Тракторист! Тоже мне профессия!

Девушка молчала, не зная как реагировать на неожиданно обретенного "родственника". К коту-то она уже привыкла, а тут незнакомый мужчина. Такой же наглый – уже и на ее хату виды имеет, вот только за уши его уже не оттаскаешь.

Феликс расценил ее молчание по-своему. Он подсел к ней и утешительно похлопал по плечу:

– Ну, ничего, Ринка, вместе мы со всеми проблемами справимся. Теперь все по-другому будет! Я от вас теперь не уйду – ты не переживай!