Текст книги "Темная Душа"
Автор книги: Ирина Токарева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)
Молчание затягивалось, Артур не спешил его нарушать, терпеливо выжидая, какое решение примет оппонент.
– Кому помешал этот мальчик, Артур? – наконец со страшным усилием выдавил Дэвид.
"Дело сделано", – понял Мэлоун.
– Не задавай подобных вопросов, друг мой. Твой внук помешал кому-то. То же самое случилось и с Джерардом. Он помешал, и точка.
– Мир сходит с ума.
– Обычное дело. Я начну с начала, чтобы ты понял, – голос Артура перестал быть сочувствующим, потвердел, – Самир любит эту Катерину, любит сильно, впору волком выть, жениться мечтает. Ради нее он вытащит Марка, и вообще сделает все, что я скажу ему, если будет уверен, что в итоге получит девушку на блюдечке с голубой каемочкой. Девушка живет с Карвером, твоим знакомцем. Парня надо устранить с пути шейха. Не убивать, не дай Боже. Деморализовать, зацепить на чем-то, чтобы он ушел на дно. Перестал быть преградой. Ты ведь можешь дать мне информацию, Дэвид? Карвер близок тебе, за чужого ты не стал бы меня просить. Пойми, Самир при своих бабках в любом случае накопает на шотландца все, что захочет, и даже больше. Наймет армию детективов, или кто там ему понадобится для решения задачи. Вылезет вся подноготная Карвера, еще и приврут для пользы дела. Но зачем кого-то нанимать, когда есть ты. Зачем врать, когда ты, возможно, дашь нам что-то такое, что и девушку от шотландца отвратит, и ему позволит отделаться малой кровью. Самое главное, в итоге Марк будет спасен.
– Он не отделается малой кровью, – тихо сказал Дэвид, – была история лет тринадцать назад... Если вы начнете ее ворошить, вы его не деморализуете. Вы его уничтожите.
– Что за история? – Артур обратился в слух.
– Это действительно нужно? Стереть его с лица земли? Ты помещаешь меня между молотом и наковальней.
– Никто не собирается его стирать. Дай информацию, и мы посмотрим, как развести эту парочку безболезненно.
– Я дам тебе имя, – Дэвид закрыл усталое лицо ладонями, на манжетах его белой рубашки засверкали бриллиантовые запонки, – Она была там, когда все это происходило, она полностью в курсе, знает дело изнутри. Я тоже в курсе, но я не скажу ничего, не могу, слишком многим обязан этой семье, она вам больше пригодится. Я без того уже Иуда, позволь мне отделаться наводкой.
– Согласен, давай имя. С ней будет не сложно договориться?
– В два счета, Артур. Она любит прикинуться овцой. Но я-то достаточно хорошо в людях разбираюсь, взгляд там далеко не овечий. Если уж я предаю, то она без зазрения совести предоставит вам все подробности, а может даже и доказательства.
– Доказательства? Все настолько плохо?
– Более чем. Я помогал заминать историю. Паскудное дело. Я бы не заикнулся тебе, если бы не Марк... Мне бы только вытащить его. Потом, если понадобится, я начну вытягивать Джерри и брошу на это все свои ресурсы и возможности. А пока записывай.
Артур встал и пошел к столу, записал имя, фамилию, которые продиктовал ему Дэвид. Записал адрес и номер телефона. Старик, сидя в кресле, пугал его землистым оттенком щек.
"Чувствительный, – подумал Артур, ведя по бумаге позолоченным пером ручки, – видно, тяжело ему, того и гляди, умрет тут у меня. Ничего не поделаешь, жизнь жестока, он это прекрасно знает. Мальчика его, Марка, жалко".
Прежде чем Дэвид ушел, Мэлоун продержал его у себя еще с час ради эмоциональной реанимации. Выспрашивал подробности про Марка, которые могли бы помочь мальчику. Старику стало легче, ему нужно было выговориться.
– Послушай, – сказал Дэвиду Артур, – ты никуда не торопишься? Я бы хотел узнать, отчего ты так распереживался, когда тебе пришлось выдавать Джерарда. Он ведь не твой родственник?
– Не родственник. По крайней мере, не кровный. Но семье его я обязан многим, – ответил Дэвид, – хочешь, расскажу тебе эту историю. Я устал до смерти, Артур, за последние месяцы. Буду рад посидеть у тебя, отвлечься.
– Оставайся столько, сколько хочешь, я не тороплюсь. И весь во внимании. Ты ведь не собираешься выдавать мне страшный секрет.
– Да какой там секрет. Все секреты ты из меня вытянул.
– Его прадед заменил мне отца, – начал рассказ старик, – Вторая мировая застала нас всех во Франции. Моя семья проживала в Париже с двадцатых годов, эмигрировав туда из России. А Фредерик, шотландец по происхождению, караулил там свою гражданскую жену Марлен. Баба она была непутевая, последняя вертихвостка, танцевала в кордебалете в Мулен Руж. Не знаю, что он нашел в ней кроме симпатичной мордашки, но любил француженку безумно, был в ее руках мягче воска. В Шотландии жила их маленькая общая дочка Софи, Фредерик звал к ней жену, но та ни в какую не соглашалась бросать Париж. Фашисты оккупировали город, Фредерик взялся поставлять им превосходный шотландский виски собственного, кстати, производства. В пустых ящиках, проложенных сеном, он вывозил в Британию евреев. Отчаянный был смельчак, наглец, ни Бога, ни черта не боялся. Несколько раз на него доносили в Гестапо, но он с хохотом все опровергал, всегда выходил сухим из воды. Проверки и обыски, учиняемые у него дома, ничего не давали. Самого Фредерика не трогали – его виски действительно был хорош. Он долго прятал мою маму и нас, четверых детей у себя на мансарде. Потом выпала возможность переправить нас в Британию. Мама подарила ему в благодарность коллекцию картин, которую в семье моей собирали пять предыдущих поколений. Фредди принял подарок с радостью, он хорошо разбирался в живописи, был ценителем, а до войны водил близкие знакомства с импрессионистами. За день до выезда меня, самого младшего свалил тиф. Мама сказала тогда: «Фредди, оставьте младшенького, похороните, я не хочу кидать его за борт, когда он умрет в море». Фредерик умудрился меня выходить. Рассказал, что когда мама и дети отплывали от берега, по Ла-Маншу открыли огонь с берега.
– Судно ушло, – продолжил Дэвид, выходя из задумчивости, в которую погрузился надолго, – но многих на борту расстреляли. Фредерик писал домой, ему ответили, что никто из наших не добрался. "Ты теперь мой сынок, Дэвид", – сообщил мне Фредди, получив письмо из Шотландии. Я перешел жить в его квартиру на правах сына, а мансарду заселили очередные евреи. Деятельность в Париже он развернул кипучую – где-то пропадал, кого-то спасал, вывозил, торговал виски, успевая между делом скупать полотна, которые тогда почти ничего не стоили. Когда его не было дома, Марлен таскала домой офицеров и шлюх вроде нее самой, устраивала гулянки. Надо отдать ей должное, ко мне она относилась с материнским теплом, не выдала бы меня, но Фредди этим шантажировала частенько. Он бесился, ревновал ее, ненавидел, угрожал убить, прогонял. Если она в разгар скандала бралась скидывать платья в чемодан, он хватал ее и не отпускал. Каждая ссора оканчивалась одинаково: достойный, сильный мужчина падал к ногам похотливой девки, слезно просил прощения. Она его с презрением прощала, зная, что никто, кроме него о ней не позаботится, и назавтра спокойно шла налево. Дурочка играла с огнем. Ее труп со сломанной шеей нашли под старом каменным мостом у Сены. За день до этого Фредди и Марлен крупно поссорились. Она убежала, хлопнув дверью, он бросился следом. Вернулся ближе к полуночи, собрал меня, прихватил полотна, мы отбыл из Парижа якобы за очередной партией виски, чтобы уже не вернуться назад. Фредди не говорил о жене, но я уверен, именно он убил Марлен.
Артур слушал с огромным интересом. Он сходил к дубовому секретеру за сигарами. Мужчины закурили.
– Далее последовал этап моей жизни в Шотландии, в поместье Фредерика, – продолжил говорить Дэвид, выпуская облако ароматного дыма, – война закончилась, кругом была разруха, производство терпело упадок, а заводы Фредди процветали, словно виски вдруг превратился в единственную насущную потребность населения Британии. В поместье я первым делом влюбился в его дочурку Софи. Позже моя любовь переросла в нежную дружбу с ней. Мы и сейчас близко дружим. Время от времени я ее навещаю... Жизнь у Софи сложилась трудно. В 1957 году, будучи студенткой-первокурсницей, она поехала в СССР на слет молодежи и студентов, вернулась оттуда другой. Через пару месяцев стала заметна беременность. Софи умирала от любви к какому-то русскому, которого встретила в Москве. Рвалась назад, писала, но границы были закрыты. Она не придумала ничего лучшего, как перерезать себе вены перед Советским посольством в Лондоне. Ее удалось спасти, но Софи попала в психбольницу, там родила двойню – сына и дочь. Лечение ей помогло, она вышла успокоенной, о романе своей юности больше не вспоминала, но и замуж повторно не вышла, хотя я лет пять упорно склонял ее к замужеству. Фредерик отучил меня в Оксфорде за свой счет. Позже в США я нашел братьев, уцелевших во время переправки через Ла-Манш, собрался переезжать к ним. Приемный отец позвал меня в отдаленную комнату в поместье. Там он передал свернутые рулоном полотна, которые в войну за спасение ему отдала моя мама. "Я взял картины, – сказал он, – чтобы сохранить их для вас. Твоя мать бы не смогла перевезти Рубенса и Мазаччо. Слава Богу, твои родные живы, так что бери свое добро, Дэвид, езжай и будь счастлив". Я взял только половину. Эти картины стали моим стартовым капиталом. Коллекция, которую Фредди набрал за войну в Париже, все еще хранится в поместье. Софи иногда зовет меня к себе, просит продать что-нибудь. Время от времени я вожу туда команду для осмотра, сохранения картин. Именно из ее коллекции на рынок иногда попадают шедевры. От Софи получена сидящая на лугу дева, купленная тобой у меня буквально недавно, ее сейчас реставрирует мой двоюродный брат. Картину нашли в хранилище при последней уборке, в старом, упавшем за стеллаж тубусе. Она, в смысле картина, чем-то не понравилась Софи.
Они сидели долго. Перед уходом Дэвид сказал:
– Своим благосостоянием, жизнью, всем я обязан Фредерику, Артур. Думал, никогда с ним не расплачусь. Ан нет, сегодня выпал шанс расплатиться, правда, несколько иным, нежели я предполагал, способом.
Он ушел. Мэлоун позвонил по номеру, который ему предоставил принц Самир.
– Добрый вечер, записывайте, пожалуйста, имя и фамилию, которые Его Высочеству рекомендуется принять к сведению, – сказал он в трубку доверенному секретарю шейха, – Бри Арнетт.
Следом Артур продиктовал нужный номер телефона и адрес.
Глава 14.
Джерри не удачно перевернулся во сне и грянулся с дивана на пол. Приподнял голову над ковром, по-собачьи затряс ей. Самоощущение было мерзким. Мерзкая испарина по всему телу, мерзкий привкус во рту, мерзкое омертвение в мускулах. Перед самым носом на боку лежала опустошенная бутылка.
"Ага, – вспомнил Джерри, с трудом различая очертания предметов, – вчера я мучился и страдал. Мои страдания вылились мне в два галлона виски. Буду знать, этого мало, чтобы не проснуться".
Поднявшись, он побрел в душ. Думать ни о чем не получалось – голова была не та, тяжелая и больная. После вчерашних возлияний его подташнивало. Но оно уже висело напоминающей галочкой в мозгу. Принятое решение. Пора все расставлять по прежним местам. От этой, угнездившейся в сознании мысли мутило, снова хотелось упиться до потери пульса.
Постояв под парящими струями воды, он завернулся в махровый халат, вышел из спальни на первом этаже в гостиную. В это время Кэт спускалась по ступеням лестницы вниз. Воспользовавшись тем, что Джерри вытирал полотенцем голову и ничего не видел, она встала у него на пути.
– Доброе утро, любимый. Как спалось без меня?
Джерри опустил полотенце. На Кэт был элегантный брючный костюм цвета лаванды и рубашка под цвет, только на два тона темнее. Расчесанные кольца волос сияли, кожа светилась, на щеках цвел легкий румянец. Она была такой желанной, манила и притягивала к себе. В янтарных глазах вспыхивали соблазнительные золотые искорки. Помня о своем вымученном решении, Джерри попытался обойти ее.
Но Кэт преградила ему дорогу. И он понял, что проиграл опять. Едва ее маленькая рука легла на воротник и двинулась ниже в разрез его халата. Отрекся от всех прежних решений, сам того не поняв, от всего отказался, едва ее холодные пальцы прикоснулись к его груди. Она приблизила к нему свое лицо. Ее мягкие, изумительно очерченные губы блестели от помады.
– Кэт.
– Всего один поцелуй, Джерри, – попросила она, и, не дожидаясь ответа, сама его поцеловала.
Он не думал ни секунды, отвечать ли на ее поцелуй. Ведь тот, кто проблуждал в пустыне, не думает пить или не пить, отыскав источник. И тот, кто пребывал во тьме, бежит на свет, сломя голову. Он целовал ее, долго, страстно. С огромным наслаждением обнял ее тело, которое обожал. Позволил рукам ощущать эти сводящие с ума изгибы и округлости под тканью ее одежды. Ее любое, самое легкое, незаметное движение пронзало его. Эта женщина источала сладчайшую нежность, он упивался ей. Она была само счастье. Он хотел счастье. Ранние намерения стремительно прекращали свое существование.
– Джерри, я опоздаю на работу, – раздался ее шепот, когда он начал раздевать ее, прижав к перилам лестницы.
– Я хочу тебя, Кэт. Твоя работа меня вообще не интересует, – он уже освободил ее от пиджачка, и теперь нетерпеливо дергал пуговицы блузки. Ему страстно хотелось добраться до тонкого белого кружева, охватившего чудесные, пухлые груди, хотелось освободить их, сжать ладонями. Вцепившись пальцами в пояс его халата, уже почти развязавшийся, Кэт откинула назад голову. Она дышала часто, поверхностно. Он смотрел на родинку у мочки ее уха. На быстро бьющуюся голубоватую жилку. Медовые кольца волос. Она оперлась об его предплечья, прижалась бедрами. И вдруг поразила его – улыбнулась обольстительной, бесстыдной улыбкой, и что-то проговорила. Он не понял, что. Знание прожгло его через секунду. Кэт умоляла его взять ее.
Джерри, чуть не взвыв от острого желания, резко развернул ее к себе спиной. Увидел, как она хватается за перила. Как нетерпеливо и грациозно изгибается ее спина. Застонал сквозь стиснутые зубы. Он самозабвенно любил ее тело.
Шотландия, XXI век.
Будильник прозвенел в пять утра. Она села на кровати, не позволив себе ни секунды понежиться на нагревшихся за ночь простынях. Откинула одеяло, поднялась. На то, чтобы умыться и почистить зубы, ушло три минуты. Вернувшись в комнату, она быстро оделась – облегающие беговые брюки, топ, носки и кроссовки, спортивная куртка из ткани, не позволяющей потеть и переохлаждаться. Перед тем как выйти на улицу, смешала на кухне в блендере углеводный коктейль для себя. На улице было темно, рано и холодно, но не для нее.
К правому торцу поместья был подведен ряд одноэтажных построек, сложенных из массивных каменных блоков и крытых глиняной черепицей. Здесь было оборудовано несколько дополнительных комнат с каминами – в случае чрезмерного наплыва гостей. Тут же в сараях держали садовый, охотничий, туристический инвентарь. В помещении наподобие средневековой таверны, увешанной гирляндами лука и чеснока, хранили бочонки с виски и элем. Много места занимала конюшня и прилегающая к ней овчарня, где помимо тонкорунных овец держали декоративных козочек и лошадок – на потеху туристам. Рядом с животным жили обожаемые леди МакГрей симпатичные скотч-терьеры. Места хватало. Но не для псов Бри. Для ее своры был построен отдельный вольер в задней части сада.
Она направилась туда. Псы уже были накормлены и выгуляны – указания Бри четко выполнялись обслугой. Только две суки, за которыми хозяйка всегда смотрела лично, ждали у закрытой двери в вольер. Это были чистопородные мордастые мастифы палевого окраса, на вид вполне добродушные.
– Ждете, сучки? – осклабилась Бри. Собаки подошли, подобострастно виляя хвостами, стали ластиться. Бри трепала их по ушам и холкам. – Соскучились? Ну, привет, привет... Привет, Эйя. Привет, Ида. Давайте, прогуляемся. Нагуляем аппетит, я вас покормлю. Эх вы, убийцы мои... Сейчас идем. Давай сюда морду, Ида.
Сука мастифа, названная Идой, с более светлой шерстью, подошла и покорно сунула морду в предложенный ей намордник. Эйя, которая была потемнее и покрупнее, заметила, как мимо вольера кто-то идет, и, захлебнувшись рычанием, бросилась на металлическую сетку. Поднявшийся спозаранку садовник шарахнулся прочь, забормотал. Бри вскочила, сдернула с крюка на стене вожжи и с размаху стеганула ими собаку по спине. Эйя взвизгнула и пригнулась.
– Иди сюда! – приказала Бри.
Скуля, собака поползла. Бри хлестнула ее еще раз. Сука завыла, модулируя вой, но осталась у ног хозяйки.
– Не было команды! – сказала Бри, наступая на нее, – не было! Заткнись немедленно!
Скулящая собака смолкла, замотала хвостом. Бри застегнула на ее лобастой голове намордник.
– За мной.
Втроем они вышли из вольера, пошли через сад, двор. Обе громадные суки трусили за Бри след в след.
У уже открытых ворот стоял внедорожник. Неизвестно кто, неизвестно когда вывел его из гаража.
"Наверное, Рори видел, что я иду за собаками, подогнал машину, – подумала Бри, – он единственный, кто меня не раздражает. Джерард совершенно отбился от рук, третий месяц ни слуху, ни духу. Косоглазая соплячка ни в грош меня не ставит. Старуха вообще из ума выжила, поддерживает ее во всем. Надо всех срочно приводить в порядок".
Она распахнула заднюю дверь автомобиля, обе суки, Ида и Эйя, запрыгнули внутрь. Бри села за руль, завела мотор, выехала.
В поместье Бри вернулась через два часа, вдоволь набегавшись по холмам со своими питомцами. Несмотря на пронизывающий ветер, на ней уже не было куртки, лишь топ, открывающий плоский живот с кубиками пресса, мускулистые руки и плечи.
– Эй, Рори, загони тачку! – крикнула Бри, не обратив внимания на группу туристов, прогуливающихся по двору. Некоторые из них с опаской косились на сильных, охотничьих собак, которые одна за другой выпрыгнули из машины. Свистнув псов, атлетичная блондинка отправилась в сад.
Из гаража вышел механик в комбинезоне. За ним показался другой парень, с лицом, вымазанным машинным маслом.
– Чем она их сегодня кормила, интересно? У этой зверюги, Эйи, вся морда в крови, сквозь намордник видно, – сказал чумазый паренек.
– Не чем, а кем. Я бы так поставил вопрос, – отозвался Рори, бросая тряпку на терракотовую кадку с засохшим растением, – Мной накормит, если я сейчас тачку не загоню. Достала меня эта чертова баба...
Он отправился выполнять приказ.
Принимая душ после пробежки, Бри услышала, что в комнате звонит мобильник.
На дисплее высветился незнакомый номер. Бри хмыкнула, пальцами согнала со щеки воду, нажала "прием", приложила трубку к уху.
– Слушаю.
– Мисс Бри Арнетт? – спросил незнакомый голос с непонятным акцентом.
– С кем имею честь? – нахмурилась Бри.
– Мисс Арнетт, у нас есть к вам разговор.
– На тему?
– На тему вашего...а-а-а-э-э..., – голос замешкался, – мы хотим поговорить с вами о Джерарде Карвере.
– Вот как, – Бри пятерней отвела с лица истекающие каплями воды пряди челки.
– Да. В полдень я жду вас в пабе Auld Hundred. Знаете, где это?
– Да, Глазго, улица Розы...
– Прекрасно! До встречи.
Пошли короткие гудки. Бри бросила телефон на кровать. Вытерлась насухо полотенцем, поскольку не сделала этого, выйдя из ванны. Взяла с ночного столика пачку сигарет и зажигалку, закурила. Не потрудившись одеться, подошла к окну, отдернула в сторону штору.
– Что ж, давай, поговорим с тобой о Джерарде Карвере, приятель, – сказала она вслух.
Снизу, стоя на улице, на нее голую смотрел механик в рабочем комбинезоне.
Ровно в полдень к пабу Auld Hundred на улице Розы в Глазго подкатил спортбайк с черно-серебряном корпусом. Мотоциклист затормозил, уперся в асфальт высоким шнурованным ботинком, снял с головы аэродинамический шлем. Мотоциклистом оказалась женщина с короткой своеобразной стрижкой – длинная, до подбородка, челка, подбритый затылок. Она расстегнула ворот мотокуртки, поставила байк на подножку, направилась ко входу в бар.
Войдя внутрь, женщина задержалась на долю секунду, даже придержала дверь, не дав ей захлопнуться за спиной.
Коротко кивнув бармену, методично полирующему стойку, она просканировала помещение ледяным взглядом, увидела тех, кто был ей нужен, за столом у задней стены.
– Вы звонили мне, – заявила, подойдя, Бри.
Мужчина, сидевший за столиком, поднял на нее черные восточные глаза. Вообще-то, мужчин было несколько. Один, очень породистый, сидел непосредственно за этим же самым столиком, прячась за темными, непроницаемыми очками. Другой, тоже смуглый, с физиономией рыси или какой другой хищной кошки горбился за соседним столом. Плюс еще пара-тройка мордоворотов в штатском там и сям, думающих, что их незаметно, хотя их очень даже заметно. Но все перечисленные проигнорировали подошедшую.
– Ясно теперь, что за акцент, – Бри грохнула шлем на середину стола, пододвинула стул и без приглашения уселась, вытянув худощавые ноги в кожаных брюках, – а я голову ломала. Говори, зачем позвал?
Араб, тот, что не гнушался смотреть ей в лицо, поместил сцепленные замком руки на столешнице. Бри посмотрела на эти руки, перевела взгляд на черную папку, лежавшую рядом.
– Не возражаешь, если закурю? – она полезла во внутренний карман куртки.
Породистый в темных очках брезгливо поморщился. Переговорщик засек его гримасу краем глаза.
– Воздержитесь от курения, мисс Арнетт. Хотя бы на время беседы.
Но Бри уже достала сигариллы. Желчно усмехнулась, закурила, уголком губ выпустила дым в сторону.
– Извини, я потихоньку. Давай к делу. Ты говорил – Джерард Карвер. Я обратилась в слух.
– Вы знаете, где он находится сейчас? – с готовностью начал переговорщик. Он тоже не намеревался затягивать встречу.
Вместо ответа Бри неопределенно помахала в воздухе сигариллой, зажатой между средним и указательным пальцами.
– Он в Штатах, – сообщил араб и, выждав немного, закончил, – с женщиной.
– Не скажу, что ты выдал мне тайну, – Бри глубоко затянулась. Было видно, что она не лжет, однако скользкая усмешка сошла с ее наглого рта. На четко очерченных скулах заходили желваки. – Что дальше?
– Вас это не волнует?
– Бабы, которых трахает Джерард, меня не волнуют, нет, – ответила она, стряхивая пепел на пол.
Тип в темных очках снова изменился в лице.
– Я ему не нравлюсь? – поинтересовалась у переговорщика Бри, указав на породистого тлеющим кончиком сигариллы. Теперь, в первый раз с начала разговора, на нее взглянул тип из-за соседнего столика. Глаза, несмотря на смуглость, у него были желто-зеленые. Настоящая рысь.
– Не нравитесь. Но не отвлекайтесь, мисс Арнетт. И затушите сигарету.
– А если не затушу, что ты мне сделаешь? – глубокий затяг, в воздухе повисло облако едкого дыма.
– Вы не совсем правильно расцениваете отношения, связывающие Карвера и женщину, которую я упомянул, – переговорщик пропустил последнюю реплику Бри, – Дело, скорее всего, идет к свадьбе.
– Вам-то какая разница, парни?
– Нам есть разница. Ровно как и вам, мисс Арнетт. Иначе бы вы не пришли сюда.
– Вдруг, с моей стороны это чистое любопытство?
– Не вводите нас в заблуждение. Вы должны понимать, что мы подготовились к встрече с вами.
– Ладно, какого дьявола ты тянешь? Говори, что тебе от меня нужно.
– Вмешайтесь, разведите Карвера с его новой партнершей.
Бри горько рассмеялась, щуря на араба ледовитые глаза.
– Какой ты умный, Аладдин, – проговорила она из-за дымовой завесы, – А не пойти ли тебе со своими прожектами в ... Ну, ты сам понял, куда.
На лице породистого не дрогнул ни один мускул, рысь остался недвижим, но переговорщик подался вперед, кладя локти на стол.
– Слушай, мразь, – зашипел он сквозь зубы, причем от его восточного акцента не осталось следа, – затуши сигарету, иначе я запихну тебе ее в глотку.
Бри медленным жестом забычковала окурок в пепельнице. Пружина внутри нее сжалась.
– Чего ты выделываешься, дурочка? – спросил переговорщик, довольный ее послушанием, – за кого ты нас приняла? Мы не та шваль, с которой ты привыкла обстряпывать делишки.
Бри промолчала.
– Если я сказал, мы подготовились к встрече, это означает, мы знаем о тебе достаточно, – на последнем слове араб сделал ударение. Взял со стола папку, расстегнул ее, – Покажу тебе одно фото, чтобы у тебя не осталось сомнений.
На стол перед Бри легла фотография, на ней был изображен помятый тип со шрамом на подбородке.
– Инди Крук, – прокомментировал фото переговорщик, – правда, при рождении мама с папой дали ему другие имя-фамилию. В узких кругах широко известен, как сутенер, поставляющий товар для клиентов....как бы это сказать...с особенностями. Твой партнер по бизнесу, кстати.
Он кинул на стол целую горсть фото. Там было что-то ужасное, какое-то бурое месиво, голые тела, вывернутые конечности. Бри скользнула по снимкам равнодушным взглядом. Ее словно ударили под дых. Ощущая на себе внимательные взгляды мужчин, она, тем не менее, не шелохнулась – помогло умение отлично владеть собой. Она сидела и улыбалась, глядя им в глаза, хотя ее хребет сжимали ледяны пальцы страха.
– Когда я узнавал о тебе, меня удивило, насколько ты аккуратна – всегда тщательно подтираешь за собой. Этого, – он ткнул пальцем в сутенера, – пожалела что ли? Сейчас его уже не достанешь, мы его спрятали на случай, если понадобится против тебя козырный туз.
Она не ответила.
– Вы с ним провернули изощренную аферу относительно Карвера. Ты просчитала каждый шаг, грамотно расставила фигуры. Истинный гроссмейстер. Хотя методы, мягко говоря...
Он скривился, как от уксуса, давая понять, что методы ее не одобряет.
– Но некоторые детали твоего плана остались неясны. Проясни их.
– Детали? – двинула челюстью Бри, – Какие именно? Кого резала, как? Какие инструменты использовала? Куда девала тела?
Породистый дернулся, словно от удара тока, подал переговорщику знак рукой, которую вытянул из кармана куртки. На пальце его сверкнул громадный бриллиант цветы бычьей крови.
– Эти детали оставь тем, кто усадит тебя на электрический стул. Аллах справедлив, ты рано или поздно получишь по заслугам. Нам скажи, для чего ты все это делала? Зачем тебе какой-то заурядный Карвер, с твоими-то амбициями и способностями?
Бри незаметно моргнула, но араб заметил. И глухо хохотнул.
– Ясно. Монстрам не чужды нежные чувства. Значит так, забирай себе Карвера, которого собственноручно утопила в дерьме. Жаль немного, что своего положения бедняга, похоже, не осознает. Забирай. Действуй. Используй рычаги, которые имеешь. Не мне тебя, профессионалку, учить. Пусть он возвращается в твои змеиные объятия. Если не захочет вернуться, устрой ему истерию, преврати его жизнь в ад, выбей его из колеи. Тогда...
– Тогда она сама уйдет от него, угадала? – ввернула Бри, – Кому из вас троих она нужна, Аладдин? Ты меня заинтриговал. Что она за птица?
Породистый подал переговорщику знак, благодаря чему Бри получила исчерпывающий ответ на один из своих вопросов. Переговорщик выложил на стол очередную фотографию – на ней была белокурая девушка, запечатленная во время прогулки из укрытия.
"Красивая сука", – отметила Бри.
– Посмотри на это фото, Бри Арнетт, – сказал переговорщик, – запомни девушку по имени Катерина Шэддикс. Зная тебя, предупреждаю, если у нее упадет с головы хоть волос, к тебе, Бри Арнетт, будут применены твои же методы. С тебя живой полосами спустят кожу, затем мелко нашинкуют и скормят псам. Двум сукам с поэтичными именами Эйя и Ида. Уяснила?
Бри закурила.
– Если сделаешь все, как надо, – продолжил араб, – мы забудем о тебе.
– Какие вы добрые, парни, – сдержала зевок Бри.
Переговорщик стал укладывать в папку разбросанные по столу фотографии.
– Это все, что мы хотели сказать вам, мисс Арнетт. Прощайте. Надеюсь, мы поняли друг друга.
– Не сомневайся.
– Вы свободны.
Она перехватила у него фото сутенера.
– Пожалела, говоришь, – Бри передвинула сигариллу в угол рта, сжала ее белыми зубами, – да нет. Сглупила просто. И на старуху бывает проруха.
Отшвырнув фото, она взяла шлем и вышла. Мужчины проследили сквозь панорамные окна бара, как на улице девушка седлает свой байк, заводит его, уезжает.
– Как вам? – по-арабски спросил спутников мужчина, который вел с Бри переговоры.
– Альгуль, – принц Самир снял очки, сжал их в кулаке, – людоедка.
Гостиничная сеть, принадлежащая лично Самиру, имела фешенебельные отели во всех мегаполисах мира. В Лондоне тоже. К входу здания в стиле английский неоклассицизм на перекрестье широких, обсаженных ясенями улиц подкатил кортеж принца, состоящий из пяти автомобилей. На их капотах не было дипломатических флажков – принц прибыл инкогнито. Это был понедельник, немного за полдень, в роскошном холле отеля было немного гостей. Только Самир вошел, управляющий, предупрежденный о прибытии принца, лично сопроводил его к отдельному бронированному лифту, в котором Самир вместе со свитой поднялся на верхний этаж здания. Там располагались президентские апартаменты окруженные зелеными оранжереями и открытыми террасами. Мужчины зашагали по комнатам, интерьеры которых поражали великолепием – палисандр, мерцающие ткани, драгоценная мозаика, бирюза, нежно розовый мрамор, золото и серебро в отделке. Перед тем как войти в журчащий водой фонтанов сад, цветущий за дверями из хрустального стекла, принц приказал сопровождению ждать его у входа.
Сад был наполнен пением птиц и ароматами цветов. Лондон в это время года был сер и зябок, но принц оказался в благоухающем раю.
– Ты здесь? – позвал он негромко на родном языке.
– Здесь, – раздался мелодичный голос откуда-то из недр сада.
Из-за увешанных плодами лимонных и мандариновых деревьев вышла женщина и плавно пошла по лазуритовым плитам, устилавшим пол. Она была прекрасна – образчик зрелой, расцветшей красоты. Каштановые волосы, собранные в высокую, напоминающую корону прическу, оттеняли кожу легкого оливкового оттенка. На ней было платье из тончайшей шерсти болотного цвета, украшенное ажурной вышивкой с легким алмазным отливом. Длинные рукава охватывали тонкие руки с браслетами на запястьях, подол повторял очертания красивых ног. Женщина приблизилась.
– Самир, – произнесла она нежно и волнительно.
Принц бросился к ней, сделал такое движение, будто хотел пасть ниц перед этой богиней. Ее глаза глубокого фиалкового цвета полыхнули.
– Нет, что ты, дорогой, лучше поцелуй меня!
Принц запечатлел на ее щеке целомудренный поцелуй.
– Мама, почему ты здесь? Уму непостижимо – ты покинула дом!?
– Покинула, – женщина взяла в ладони его склоненное к ней лицо, – мой единственный сын не спешит возвращаться ко мне, и я решила поехать к нему сама.
– Но отец...
– Да, отец не здоров, я не могу оставлять его надолго, поэтому пробуду в Лондоне лишь несколько часов. Какое счастье, что ты приехал на выходные в Британию. У тебя здесь дела?
