Текст книги "Всё как есть"
Автор книги: Ирина Меркина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
– Таблетки, – сказала я.
– Что? – шевельнула пересохшими губами Алена.
– Таблетки, которые у тебя есть. Дай их мне.
Мне повезло, она находилась сейчас в стадии угнетения, когда человек легко подчиняется чужой воле. Круглая лекарственная коробочка перекочевала из ее сумки в мою. Нюша следила за нашими манипуляциями с ужасом и восхищением. Я кивнула ей на Алену: мол, следи, – и вышла в коридор. Мне надо было сделать звонок, не предназначенный для посторонних ушей.
– Ну что ж, – невозмутимо сказал Лев Аркадьевич. – Привозите. А платить кто будет?
– Я.
Этот ответ вырвался сам собой.
– Опять вы, Катя, – вздохнул человек, которому по роду его деятельности вздыхать не полагалось. – Оно вам надо? Ладно, молчу.
Лев Аркадьевич был великим психологом, а потому и сам понимал, что оно мне надо. Я не смогла вытащить Костика, несмотря на всю нашу любовь. Мне просто не хватило сил. Но сейчас хватит. Я не упущу эту девочку, как упустила самого дорогого для меня человека.
Чтобы прогнать предательские слезы, я закусила губу и купила в киоске шоколадку в красной обертке – сегодня был понедельник. Шоколада я не ела с окончания нашей с Лизкой диеты, а зря. Жизнь сразу показалась гораздо лучше и веселее. Доедая жизнеутверждающее лакомство, я подсчитала, сколько мне должны заплатить в этом месяце за «Шар удачи». Наверняка хватит на Аленино лечение в частной клинике, если у Льва Аркадьевича не подскочили цены. Правда, я собиралась на эти деньги снять для магазина новое помещение, отдельное и более просторное, со своим входом и витриной на оживленной улице. Но нам и в старом неплохо. Тем более что скоро наступит лето, народ разъедется, покупательский ажиотаж стихнет, а к осени я еще заработаю.
– Кать, я твои помидоры помыла, – сообщила услужливая Нюша. – Сегодня ведь красный день?
– Спасибо, но мне некогда, – не очень вежливо сказала я и кивнула Алене: – Одевайся. Мы уезжаем. Нюша, побудь до вечера, потом рассчитаемся.
Алена покорно влезла в вельветовый белый пиджак с потемневшими обшлагами. Уже перестала за собой следить, ай-яй-яй! Но как же я раньше не заметила?.. Ладно, что теперь причитать. Судя по всему, у Льва Аркадьевича с ней не будет особых проблем. Он потрясающий врач, старой закалки, каких сейчас редко встретишь. Просто и у самого потрясающего врача бывают проколы.
– Тебе понравится, – сказала я, когда мы подъезжали к клинике. – Там парк, пруд с утками, хорошая библиотека. Дай мне телефон своих родителей, я с ними сама поговорю.
– Мои родители в Рыбинске, – сказала Алена, отвернувшись к окну. – И говорить с ними не о чем.
Лев Аркадьевич, кивая седой головой, сказал, что подержит Алену минимум две недели, «а там будет видно». Он посмотрел на меня вопросительно, ожидая, что я как-то обозначу свои пожелания, исходящие из финансовых возможностей. Например: «Двух недель наверняка хватит» или «Нет-нет, подержите ее подольше, так надежнее». Но я просто кивнула и выписала чек. Сперва на две недели, а там будет видно. Мне еще надо было найти замену Алене минимум на месяц. Нюша ведь не может торчать в магазине по двенадцать часов в сутки, а мне нужно заниматься другими делами.
Совершенно неожиданно руку помощи мне протянул брат Сашка. Он сказал, что у него кончается сессия и он с удовольствием постоит за прилавком, сколько нужно.
У всех нормальных людей сессия начинается и кончается в июне, но Санин суперовский институт бережет время своих студентов. Они сдают экзамены, не отходя от кассы, то есть от учебного процесса. Ну а те, кто не успел, опаздывают на летние каникулы, которые у юных гениев продолжаются, как в школе, три месяца.
Наверное, из-за этого могучего стимула неуспевающих в Сашином вузе не бывает. А может, преподавателям тоже хочется в отпуск.
Я понимаю Сашку: три месяца безделья – это слишком даже для моего младшего братика.
И все же я попыталась объяснить ему, что за прилавком нет компьютера, магазин не подключен к интернету, а значит, удовольствие его ждет более чем сомнительное.
Сашка ответил, что он собрался познавать жизнь (нашел место!); кроме того, присутствие в магазине молодого обаятельного продавца непременно послужит оживлению торговли, ведь покупатели в основном женщины. Уж не решил ли он использовать «Теремок» как службу знакомств? Да нет, у Сани никогда с этим проблем не было.
Идея оживить торговлю с помощью молодого обаятельного продавца показалась мне не очень удачной. Саша, конечно, молод и на редкость обаятелен, что правда, то правда. И покупательницы мои на него среагируют. Другое дело, что выбор талисмана – процесс интимный и его не всегда можно доверить представителю противоположного пола. Даже при нашей эмансипации найдется немного женщин, которые придут покупать у юного красавца лифчик или тампоны.
– О! А ты продаешь лифчики, приносящие счастье? Заговоренные? – заинтересовался Сашка.
Он согласился со мной, что талисман – в некотором роде тампон для души, но все равно рвался приобщиться к семейному бизнесу. Поскольку мой бизнес пока был единственным в семье, семья имела право считать его своим. В результате я так и не смогла переубедить Сашку, да и других вариантов у меня не было. Легче найти богатого мужа, чем толковую продавщицу.
Мы уговорились, что в день последнего экзамена он приедет ко мне и мы обсудим все рабочие детали.
Таким образом одна проблема свалилась с моих плеч, и я могла свободно предаваться страху и ужасу, от которых не спасала даже разноцветная диета. В четверг, о боже, уже в этот четверг выходила моя первая передача!
Мама хотела ко мне приехать, но я отказалась. Лизка хотела ко мне приехать, но я сказала, что буду у мамы. Рик позвонил в слезах: он устроил Ирке рев, требуя прогулять школу, потому что передача идет днем. Но железная мамаша не дрогнула, и он взял с меня клятву, что я все запишу на видео, для подстраховки, потому что сам он тоже поставит магнитофон на таймер. О том же просила Нюша, которой до Сашкиных каникул приходилось закрывать все амбразуры своим телом. Славка позвонил и сказал, чтоб я не волновалась, все будет в шоколаде. В общем, был форменный сумасшедший дом.
С утра я жевала капусту, щавель и свой любимый салат из огурцов, но не чувствовала вкуса, хотя обычно зеленый день был моим любимым.
После передачи мне захотелось съесть чего-то черного, вроде дегтя.
Нет, все было вполне прилично. Симпатичная девушка, даже не просто симпатичная, а очень красивая, только чересчур накрашенная, двигалась на экране, смеялась, стреляла глазками и ворковала с другими участниками. У нее были потрясающие ноги, даже лучше, чем я думала, и совсем тоненькая талия (оптический эффект?). Вообще, она казалась стройнее и выше, чем в жизни. Да, еще эта девушка очень трогательно рассказывала про талисманы в своем магазине, прижимая к декольте пушистого котенка и поглаживая по лысине деревянного старичка-лесовичка.
В общем, действительно полный шоколад. С одной только загвоздкой – это была не я. Это был кто-то с моей прической, моим, хоть и размалеванным лицом и в моей одежде. Но она, эта кто-то, так кривлялась, что мне хотелось провалиться сквозь землю от стыда.
– Здрасте, приехали! – сказал Славка. Он успел прозвониться первым, и это меня спасло. Вторая волна звонков разбилась об короткие гудки нашего с ним разговора, вернее, моей истерики и его снисходительных утешений. Мобильник я тоже поставила на «занято» – пусть думают, что я охапками принимаю поздравления.
А Славка тем временем объяснял мне, что телевидение – это не вздохи на скамейке и не прогулки при луне. Ведущий, а тем более ведущая должна привлекать взгляд зрителя, просто гипнотизировать его, иначе зритель зевнет и переключится на другой канал. Да, оператор намеренно подчеркнул мою сексуальность, и теперь в меня просто невозможно не влюбиться. Вот увидишь, какие сейчас пойдут отзывы. Нет, передача вышла на все сто, он уже слышал это от ребят в Останкино. Честное слово! Так что хватит киснуть. Хочешь, я приеду? Только попозже…
Ладно, пускай он приедет, может сумеет убедить меня, что все не так позорно. Я забыла сказать, что весна и накопленный в шоколадной диете запас нежности неожиданно вылились в компромиссный роман со Славой Черепановым. Компромиссный, потому что отношения с бывшим однокурсником и приятелем – самый щадящий вариант, который может себе позволить человек, когда с такими излишествами, как любовь, уже покончено, а жить все-таки хочется.
В «Теремок» я не поехала, мне страшно было вообще выходить на улицу и показываться людям на глаза. Казалось, что все будут тыкать в меня пальцами и перешептываться. Как суперзвезды выносят это жадное внимание к своей персоне? Или они прячутся за высокими заборами и спинами охранников? Надо что-то завести – или охранника, или забор.
Мой охранник явился лишь к вечеру и первое, что сделал, – вытащил меня в самое что ни на есть людное место – клуб «Мио-мио кард». Прикольное заведение, мы бывали там в студенческие годы, кажется, с подачи того же Славки. Он до сих пор всех там знал, и не просто здоровался направо и налево, но и представлял меня как ведущую своей новой программы – кстати, вы видели «Шар удачи»? Всем смотреть! В ближайший же четверг!
Я краснела, не опасаясь быть в этом уличенной, потому что свет в клубе был проблесковый, фиолетово-оранжевый, как мигалка «скорой». Но народ смотрел на меня вполне доброжелательно, словно здесь и без меня собрались звезды шоу-бизнеса, все равны и никто никому не завидует. Так что я потихоньку расслабилась. Правда, в конце вечера вышло неожиданное расстройство: мне дозвонилась Зинка, сказала, что я была просто лапочка и что непременно нужно пригласить в передачу моего папу. Он-то по-настоящему успешный человек!
Я ответила Зинке, что это решает редактор, но настроение испортилось. С ее пробивными способностями она быстро достанет редактора, который вот он сидит рядом, ни о чем не подозревая, и грызет орешек. Зинка, как Маугли, кого угодно достанет. И получится, что на телевидении постепенно соберется наша семья в полном составе, не хватает только Сашки и черепахи Леонардо. Это просто смешно.
– Тебе позвонит одна баба, – сказала я, решив хотя бы предупредить Славку. В этот момент его мобильник замурлыкал и запрыгал по столу.
– О! Уже позвонила, – невозмутимо констатировал Черепанов. Он прижал трубку к уху, сделал удивленное лицо, потом закивал и протянул мне:
– Это твоя мама. Она говорит, что ты не отвечаешь на телефон. У тебя, наверное, громкость низкая стоит, а здесь музыка…
То была не музыка, а извержение вулкана. Поэтому я заткнула второе ухо, прежде чем прокричать в микрофон:
– Да, мамочка! Я слушаю тебя. Что-то случилось?
Нет, ничего не случилось. Мы уже говорили с ней сегодня и до, и после передачи, и она не будет меня отвлекать. Просто она хотела сообщить мне, что звонили ее знакомые, очень хвалили меня. Звонила Зина (вот сука!), говорила про папу, что я обязательно должна его пригласить, и она права. А вообще-то ей очень грустно и сердце покалывает… Не могли бы мы со Славой приехать и посидеть с ней полчасика?
За что я ценю Черепанова – он покладист и легок на подъем. Надеюсь, он не видит в моей маме будущую тещу, с которой надо жить в мире.
Братец Сашка не придумал ничего лучше, как разместить объявление в LiveJournal: «Пропала черепаха, кличка Леонардо, деревянная, рыжая. Владеет приемами ниндзя. Если вы заметили у своих знакомых новую или не принадлежащую им черепаху, просьба срочно сообщить юзеру ART».
Я понимаю, прикалываться так прикалываться, но он всерьез уверен, что этот бред поможет ему найти Леонардо. Он сидел и рассуждал об этом у меня на подоконнике, пока я раскладывала в холодильнике только что купленную еду – молоко в голубом пакете, йогурты с голубикой и сыр дор-блю. Была, как вы сами понимаете, пятница, а по-настоящему голубые продукты в это время года можно купить только на рынке или в «Стокманне», и то за бешеные деньги. Но главное – не скрупулезное следование установкам, а переключение, как объясняли авторы этой веселой диеты. И я с удовольствием переключалась.
Сашка считает, что весь мир, как и он, живет в интернете: читает новостные сайты, пишет электронные письма, тусуется на форумах и принимает гостей в LiveJournal. Последнее – исключительное по своей абсурдности изобретение для абсолютных бездельников. По-русски его называют «Живой Журнал», или, сокращенно, ЖЖ.
В XIX веке была повальная мода на личные дневники, которые писали все, от членов императорской фамилии до гимназисток-первоклашек. Сейчас такие дневники называются журналами и пишутся в интернете. Разница, собственно, не в виртуальности, а в том, что у вашего журнала есть читатели (все, кто хочет), которые могут давать комменты на все ваши посты. Например, вы сообщаете: «Снова промочила ноги. Ну что за дурацкая погода!». И тут же получаете связку комментариев: «В Москве вообще ужасный климат» – «Это что, вот в Мельбурне просто кошмар, полгода дожди, полгода дикая жара и влажность» – «А правда ли, что на экваторе всегда 25 градусов?» – «Да нет, тебе кто-то наврал» – «Крис, а что ты делал в Мельбурне?» и так далее. Никому уже дела нет до твоих мокрых ног, зато народ получил повод пообщаться.
В общем-то, я понимаю, почему люди копаются в сети – там, как на любой помойке, можно найти кучу любопытного, вплоть до зарытого клада. Но получается, что собственные мысли и события своей жизни «живые журналисты» тоже считают мусором, раз выбрасывают их на помойку.
Об этом мы спорили с юзером ART’om, пока он болтал ногами на моем подоконнике и доедал бананы, оставшиеся от желтой среды. Он по-прежнему был убежден, что интернет – его лучший друг и поможет в чем угодно, например разыскать Леонардо. А разыскать его надо непременно, потому что черепахи – хранители нашей семьи. Странно, что ты, Катя, специалист по талисманам, этого не понимаешь.
Тут я и задала ему вопрос, интересующий меня больше всего. В конце концов, он уже взрослый.
– Сашка, а как ты думаешь, почему бабушка ушла от нас?
– Потому что ей хотелось пожить в свое удовольствие, – уверенно ответил он.
– Ты имеешь в виду – пожить в свое удовольствие оставшиеся годы?
– Ну-у… Что значит – оставшиеся? Оставшиеся годы – так можно сказать про каждого, хоть про нас с тобой. Как это папа говорил, помнишь: сегодня первый из оставшихся нам дней жизни.
– Да, он так говорил. Просто, знаешь, мама считает, что бабушка была неизлечимо больна…
– С какой стати? Да она поздоровее нас всех, вместе взятых.
И тут до меня дошло, что он хочет сказать.
– Так что же, по-твоему… она жива?
– А почему нет? Ей сейчас сколько? Семьдесят пять, правильно? Самый расцвет! Она моложе обоих Римских Пап – нового и покойного, – Арафата и академика Гинзбурга.
– Арафат тоже умер, – напомнила я.
– Но до последнего дня он управлял своей Палестиной, и все перед ним дрожали. Папа руководит католической церковью. Гинзбург получил Нобеля и продолжает заниматься наукой. А ведь они мужчины и по статистике живут меньше женщин.
– Сашка, но этого же не может быть!
– Чего не может быть? Ты про Гинзбурга или про Арафата?
– Да иди ты со своим Арафатом! Как может быть, чтобы бабушка все эти годы жила где-то и не дала нам о себе знать! И о нас ничего не знает.
– А почему ты думаешь, что не знает? Не зря же она нам оставила черепах.
– Со встроенными камерами и микрофонами. Ты совсем крышей поехал.
– С моей крышей все о’кей. Просто, подруга Горацио, есть многое на свете, что и не снилось нашей мудрости. Когда мы доживем до ее лет, нам, возможно, станет яснее, почему она это сделала. Хотя, мне кажется, я и так понимаю. А Леонардо надо вернуть, обязательно. Слушай, может, это твой Черепанов его взял?
С Черепановым они пересеклись сегодня чисто случайно – я забирала у метро Сашку и подвозила Славку, у которого хронически сломана машина. Хотя, по-моему, он свистит и водить не умеет вообще. При этом я могу поверить, что какая-нибудь полусгнившая внутри, но отполированная снаружи иномарка гордо красуется под его окном.
– Это ты по созвучию? – фыркнула я. – Черепанов – черепаха?
Сашка в своем гениальном детстве мечтал дойти до самой сути всех вещей и найти между ними глубинные связи на молекулярно-ассоциативном уровне. Но потом закопался в своих компьютерах, зарыл талант в микросхемы и ничего больше знать не хочет.
– Нет, при чем тут созвучие, – сказал он, моими маникюрными ножницами вырезая чертика из банановой кожуры. – Просто я его видел в нашей общаге.
ИЮНЬ
На одуванчик только дунь…
Учение о питании сырой пищей (витарианизм) возникло в Европе на рубеже XIX–XX веков как новое направление вегетарианского учения. Один из его основателей, д-р Бирхер-Беннер, разработал принципы сыроедения, названные «Азбукой современного питания».
Бирхер-Беннер считал, что энергетические процессы в организме обеспечиваются энергией солнечного света, которая концентрируется в растениях. Животные и люди неспособны поглощать солнечную энергию, они должны получать ее из растительной пищи. Солнечная энергия растений разрушается при тепловой обработке, длительном хранении, консервировании, промышленной переработке и т. д. Поэтому наибольшую питательную, оздоровительную и лечебную ценность имеют растительные продукты, особенно фрукты, ягоды и овощи.
Эти принципы сохраняют свое значение для современных приверженцев сыроедения. Вот как они формулируют преимущества своей системы.
1) В сырой пище сохраняются все витамины, минеральные соли и другие вещества.
2) Сырая пища позволяет есть меньше, так как она более питательна и быстрее переваривается.
3) Сырая пища всегда вкусная, она возбуждает аппетит и стимулирует деятельность желудочно-кишечного тракта.
4) Сырая пища требует хорошего пережевывания, что развивает жевательный аппарат.
5) Можно есть, когда хочется, не требуется время для приготовления пищи, не нужно зависеть от кухни.
6) Сырая пища дешевле; экономится также топливо на ее приготовление.
7) При сыроедении можно отказаться от соли, острых пряностей, специй и приправ.
Самый строгий рацион сыроедения состоит главным образом из свежих сырых фруктов и овощей. Он исключает молочные продукты, зерна и крупы, растительное масло и квашеные овощи. Такое питание называется фрукторианизм.
Блюда сырой пищи
Салат из одуванчиков
90 г (примерно 3 горсти) листьев и сердцевин одуванчиков мелко изрубить и смешать с 10 грецкими и другими орехами (45 г), нарезанными или тертыми.
Одуванчик следует брать самый молодой. Если он покажется слишком горьким, его можно подержать 30 минут в холодной или тепловатой воде. К смеси из одуванчиков и орехов можно добавить 1 столовую ложку меда, или подсолнечного масла, или рассола квашеной капусты. Салат можно приправить также простоквашей или кефиром (полстакана) или добавить ложку мелко порубленного репчатого лука.
Пришел июнь. Ура, июнь!
В саду щебечут птицы.
На одуванчик только дунь —
И весь он разлетится.
Этот стишок Маршака я знаю с двух лет и повторяю его каждый раз, когда приходит июнь, мой любимый месяц. Лето в самом начале, еще свежее, не распаренное, не запыленное. Вечера длинные, светлые, их можно проводить в прогулках по бульварам или в беседах у открытого окна. Если весна была поздней, как в этом году, то еще цветет черемуха и поют соловьи. А у меня – день рождения!
Целеустремленный Ричард не успел меня заморозить, а значит, подруга Ирка нашла-таки подарок. Я долго убеждала ее, что мне не нужны всякие навороченные чудеса из «Магазина удивительных вещей». Во-первых, в моем собственном магазине удивительных вещей хватает, во-вторых, мне совершенно ни к чему приспособление для открывания бутылок за пятьсот долларов (просто не нужно, без комментариев) или портативный переводчик собачьего тявканья на человеческий язык (у меня нет собаки). Я бы, наоборот, предпочла прибор, который превращает некоторые человеческие высказывания в безобидный лай.
Ирка помолчала в телефон и серьезно сказала, что подумает. Так что меня ждет что-то необыкновенное – надеюсь, не купон на бесплатное замораживание в криогенном центре в Америке.
Все остальные подарки я знаю заранее. Мама подарит туалетную воду или крем для тела, папа с Зинкой – свою последнюю книжку и купюру в конвертике, по которой я смогу судить, насколько успешным был для них предыдущий год. Сашка купит новую компьютерную мышку, инфракрасную, мы уже с ним договорились. Лизка по незапамятной традиции притащит пушистую игрушку, которая некоторое время поживет на моей тумбочке, а потом переедет в магазин, Нюша вышьет для меня бисером сумочку или соберет пестрые деревянные бусы. Вот только с новыми знакомыми неясно – что подарят Славка Черепанов (он хоть и не совсем новый, но с моим днем рождения встречается первый раз) и продюсер, господин Брянский.
Кстати, Брянского давно уже нет, в середине мая он взял отпуск и уехал в неизвестном направлении. Последние передачи мы снимаем без него, что даже лучше – меньше надзора, больше простора. Я научилась уверенно держаться перед камерой, не зацеплять ногу за ногу, когда сижу (оператор все кричал мне страшным шепотом: «Катя, ноги развяжи!»), и улыбаться почти естественно. Уже вышло несколько выпусков, и у них, как сказал Славка, неплохой рейтинг для дневного времени. Если так пойдет дальше, добавил он, то скоро, возможно, появятся спонсорские деньги.
Придумала: надо попросить, чтобы он подарил разноцветные мисочки, я видела такие недавно в витрине на Маросейке, очень симпатичные. Это для цветной диеты, которая так мне понравилась, что я не собираюсь в ближайшее время ей изменять. Черепанов о ней знает, но у меня дома ест все подряд, что находит в холодильнике, бездумно смешивая в тарелке красную рыбу с зеленым горошком и повергая меня в суеверный ужас.
Известие о том, что Сашка видел Славу в общежитии ТехНо, где чужие, в общем, не ходят, меня сначала насторожило, но потом я поняла, что это ничего не значит. Телевизионный человек может оказаться где угодно. Правда, Черепанов никак не среагировал на как бы между прочим брошенную фразу, что мой брат учится в Новом технологическом, но возможно, он просто забыл об этом несчастном общежитии, как забывает о куче других вещей. Редактор нашей программы, несмотря на родственную фамилию, меньше всего похож на похитителя черепах.
В общем, я пришла к июню в самом радужном и беззаботном настроении, не подозревая о тех приключениях, которые он мне готовил. Сюрпризы между тем не заставили себя ждать.
Сашка всерьез вознамерился заменить Алену на время ее лечения, и мы с Нюшей стали вводить его в курс дела. С этой целью мы сидели во «Вкуснятине» возле моего магазина, и я рассказывала, как надо общаться с назойливыми покупательницами средних лет, а как – с юными отмороженными свистушками. Одни приходят купить что-то конкретное, вторые заползают от нечего делать, потому что прогуливают школу, на улице холодно, а в павильоне есть туалет. Но это не значит, что первые не уйдут с пустыми руками, предварительно выпив всю кровь, а вторые не унесут полную коллекцию пушистых подвесок для сумки, свечку в виде домика на день рождения подружки и нефритовый стаканчик для приятеля.
На нефритовом стаканчике у меня задребезжал телефон. Никак не соберусь поставить себе какой-нибудь мелодичный звонок. Мой мобильник настраивал Сашка, а он, как и все программисты, музыкальных сигналов не признает. Итак, телефон зажужжал, как майский жук, лежа на столе, и выпустил из себя звуки, напоминающие прилет летающей тарелки. Очень редко он так разоряется прямо под носом, обычно я держу его в сумке и слышу приглушенным, а тут даже подскочила от неожиданности и пролила на стол апельсиновый сок – день был оранжевый, вторник. Такой звонок ничего хорошего означать не мог.
Так и есть, звонила в панике Нюша. Почему-то вместо «немедленно приходи» она стала объяснять мне, что происходит, а я, вместо того чтобы бежать, сидела и пыталась разобраться в ее беспорядочных возгласах. Саня оказался сообразительнее и рванул в сторону магазина.
Когда я подбежала, братец Кролик стоял перед безликим, долговязым человеком в тусклой кожаной куртке, явно не подходящей к сезону, и рассматривал что-то у него в руках. Для этого моему довольно высокому брату пришлось вытянуть шею и чуть ли не встать на цыпочки. Двое таких же кожаных шуровали вокруг испуганной Нюши, обшаривая полки, встряхивая все товары и почему-то заглядывая внутрь свисточков и подставочек для карандашей в форме пеньков. Нюша выхватывала у них из рук осмотренные вещи и пыталась вернуть на место. Все вместе напоминало соревнование по передаче эстафетной палочки.
– Милиция, – растерянно сказал Сашка, поворачиваясь ко мне.
– Отдел по борьбе с наркотиками, майор Бу-бу-бу, – невнятно буркнул длинный, подсовывая мне удостоверение. – Вы – хозяйка магазина?
– Я хозяйка, – ответила я, не глядя на его корочку. Меня гораздо больше волновало, чем занимаются его коллеги рядом с Нюшей.
– Что вы там ищете?
– Наркотики. – Он посмотрел на меня, как на дурочку. В самом деле, отдел по борьбе с наркотиками вряд ли будет искать на полках спрятанный труп или левую налоговую документацию.
– А почему?..
– У нас информация, – коротко ответил майор Бу-бу-бу. – Мне нужно задать вам несколько вопросов.
Весь этот разговор происходил возле дверей магазина, и возню внутри я наблюдала сквозь стеклянную витрину. Там один из кожаных борцов с наркотиками шагнул в кладовку. Нюша безуспешно попыталась преградить ему путь. Я бросилась ей на помощь.
– Минутку, несколько вопросов, – остановил меня длинный. – У вас работает некая Борисенко Елена Алексеевна?
Ах, Алена, все-таки ты влипла, бедная девочка.
– Работала, – сказала я, глядя снизу вверх на милиционера ясными голубыми глазами. – Она уволилась.
– Вот как! Когда же?
– Неделю назад.
– А где ее можно найти, вы не знаете?
Фигушки, Алену я вам не выдам. Даже если она вляпалась по уши, это ее прошлая жизнь, а в новой не должно быть и воспоминания о наркотиках, даже в виде героической борьбы нашей милиции с распространением дурмана.
– Не знаю, – сказала я. – Она ведь не москвичка, наверное, уехала к себе домой. У нее там какие-то проблемы.
– Вам известно, что за проблемы?
– Нет, извините, я не вникала.
– А где ее постоянное место жительства?
Я пожала плечами:
– То ли Ростов-на-Дону, то ли Нижний Новгород, не помню.
– Ну-ну, в огороде бузина… – пробормотал кожаный.
Двое других уже закончили потрошить «Теремок». Даже с кладовкой было покончено. Я знала, что мой магазин очень маленький, но не думала, что его можно обыскать за полчаса. Даже обидно.
– Ну что? – повернулся длинный к своим соратникам, когда две потные глыбы вывалились из двери.
– Ничего, – бросил один.
Кожаный беззвучно выругался и снова повернулся ко мне.
– Если Борисенко здесь появится… – он почему-то запнулся. – Ладно. Пошли.
– Стойте! – встрял вдруг Сашка. – А где ваш ордер на обыск?
– Ордер вы получите у прокурора.
С этими словами майор с непонятной фамилией и его свита быстрыми шагами двинулись по коридору и растворились в сверкающих просторах «стекляшки».
– У какого прокурора? – про себя проворчал Сашка. Спрашивать было уже некого. Мы ринулись на помощь Нюше. К счастью, время было слишком раннее для наплыва покупателей.
На удивление, следы разорения оказались не слишком вопиющими. Бойцы невидимого фронта даже ничего не разбили, а самые мелкие вещички вроде колокольчиков вообще не тронули. И то сказать, как можно спрятать наркотик в колокольчике?
Втроем мы ликвидировали последствия шмона, а я про себя радовалась, что не сказала о том, где находится Алена, никому, даже Нюше и Сане. Правда, я сделала это из этических соображений, чтобы соблюсти тайну лечения, а оказалось, очень кстати.
Несмотря на потрясение – милиция! обыск! – мы с Нюшей радовались, что все так быстро и безболезненно кончилось. Только Сашка был недоволен и все бурчал себе под нос: «Какой прокурор? При чем тут прокурор?».
– Слушай, Котенок, – сказал он наконец. – Что-то они финтят, эти менты. Ордер на обыск тебе должны были дать в руки, на подпись. И понятых привести.
– А ты откуда знаешь? – удивилась я.
– Откуда, откуда! Книжки читал. А еще они слишком деликатно обошлись с магазином. Отдел по наркотикам обычно не церемонится.
– Ну, и что ты этим хочешь сказать? – спросила я, отнимая у него черепаху Донателло и передавая Нюше, которая по своей излюбленной привычке уже стояла на стремянке и наводила порядок на верхних полках. Шкафообразным борцам с наркотиками для того, чтобы достать досюда, нужно было лишь протянуть руку.
– А то, что они этот обыск провели незаконно, – сказал Сашка, – если вообще…
– Что – вообще?
– Ну… Ты его удостоверение видела?
– Мне не до того было. Ты же смотрел.
– А я в них что, разбираюсь? Майор Баранов, оперуполномоченный. Так было написано. Слушай, давай проверим.
– Проверим что?
– Майора Баранова. Есть ли такой в отделе.
– И как ты будешь проверять?
– Не я, а ты. У тебя же есть менты знакомые. Те, которым ты мамину диету на дороге диктовала.
– Здравствуй, Саша, Новый год! Это же гаишники. Какое отношение они имеют к наркотикам? То ж, наверное, МУР, центральное отделение.
– Кать, ты не гадай, а проверь, – настаивал Сашка.
Я рассердилась:
– Сейчас всю брошу и буду искать по улицам знакомых гаишников! Отстань. Если хочется поиграть в детектив, то это не ко мне и не у меня. Ясно?
Саша вздохнул над моей ограниченностью, но видно было, что мысль свою о проверке кожаных муровцев он не оставил.
– Это из-за Аленки, да? – шепотом спросила Нюша, как будто ЧеКа не дремлет и до сих пор нас слушает. – Ну и ну! Они, наверное, думали, что она держит наркотики на работе. А если бы она и правда, представляешь?..
К счастью, в этот момент пришли покупатели, молодая пара, новоселы, которым нужен был домовенок. Это избавило меня от вопросов и предположений моих работников. Хотя собственные вопросы от этого не исчезли. Может, съездить в клинику и задать их Алене?
Помимо всего прочего, была еще какая-то мелочь, царапающая меня изнутри, как заноза. Что-то связанное с визитом ментов и отравляющее жизнь, хотя налет благополучно миновал. Я думала об этом весь день и думала бы, наверное, еще год или забыла назавтра, если бы не покупатель, который пришел после обеда и купил двух соломенных монашек из Чехии.
Я ничего не сказала Сашке, а Нюше тем более. Я просто оставила их вдвоем – пусть привыкают, а завтра братец Кролик уже может стоять за прилавком один. А сама отправилась по подсказанному мне братом, но очень неопределенному адресу. Гоняться по Москве за гаишником – трудно придумать более дебильное занятие.
