Текст книги "Всё как есть"

Автор книги: Ирина Меркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Саш, а где сыр? И помидоры?

– Кончились, – невозмутимо ответил Сашка. – А про корнфлекс даже и не спрашивай. Он очень подозрительный тип.

– Кто? Корнфлекс?

– Твой Славик Черепанов. Ему что-то нужно от тебя. Нет, не то, что ты думаешь, не секс. У него какой-то интерес к нашей семье. И я уверен, что это он сп…л Леонардо.

Я дала Сане подзатыльник, чтоб не матерился.

– Наверное, он тоже ищет у нас секрет вечной молодости, как тот мамин писатель. И решил, что Леонардо расколется, если держать его на хлебе и воде и не давать пиццы. Саш, у тебя паранойя или затянувшееся детство?

В буфете, за балдеющим ананасом, я нашла шоколадку в зеленой обертке. Попробовала вспомнить, какого цвета сегодня день, и махнула рукой. Молоко братец тоже выдул, и я съела шоколадку с зеленым чаем, который он, на мое счастье, не переваривал.

Уже в первом часу ночи, когда Сашка погасил свой комп, я спохватилась, что надо позвонить маме. Мало ли чем могла кончиться ее встреча с серым волком, который так коварно охотится на нашу семью.

– Что-то случилось? – недовольно спросила мама. – Я уже сплю.

– Черепанов уехал? – спросила я.

– Разумеется, уехал! Ты вообще соображаешь, о чем спрашиваешь?!

Ну, и что она сердится, интересно?

Я не сердилась. Мне просто никого не хотелось слышать, даже Катю.

Не помню ни начала, ни конца, ни автора. Только две строчки:

 
А я увидела тебя, мальчик,
И позабыла вдруг, что я мрамор…
 

Стихотворение называется «Галатея» или «Пигмалион». Если спросить у Гриши, он, наверное, вспомнит. Но обязательно поинтересуется, с чего вдруг мне понадобились эти стихи. Или сам начнет догадываться и скажет своей Зинке: «Слава богу, у Ани роман».

А у меня не роман, а мания преследования. Кого волнует, какие стихи я повторяю и почему? Никого, включая моего бывшего мужа. Чего же я боюсь?

Звонила Катя и сказала, что знает теперь потрясающий способ избавиться от воспоминаний, которые держат меня в плену прошлого и не дают жить сегодняшним днем. Она выразилась как-то более прозаично, это у меня все сейчас звучит литературными цитатами.

Катя считает, что если представлять себе какие-то гадости из нашей с Гришей семейной жизни, то я почувствую к нему отвращение, несовместимое с любовью и ностальгией. Бедная девочка, она еще не знает, как прекрасно совмещаются отвращение и любовь. А вот истина о том, что клин выбивают клином, не устарела до сих пор. Это то, чем я сейчас занимаюсь, не задумываясь, как и чем буду выбивать последний клин…

Она не принимает его всерьез и называет кузнечиком. Да, он скачет по жизни с невыносимой легкостью, и в глазах девочки это недостаток. Ей еще не надоели солидные, обстоятельные мужчины, которые всю жизнь сидят, нахохлившись, на одном и том же суку и больше всего озабочены тем, чтобы его никто не подрубил. Ведь и Гриша, ее папа, был в молодости таким же веселым кузнечиком, иначе я бы никогда не обратила на него внимания. Таким он и оставался все годы нашей совместной жизни, пока не женился на своей резиновой Зине и не превратился в навозного жука.

Ладно, это уже лишнее.

Катя настаивает (именно так, настаивает!), что мы должны встретиться и помедитировать каждая о своих проблемах, от которых надо избавиться. Она не понимает, что я не хочу больше думать гадости о своей прошлой жизни, я все это передумала уже сотни раз. Мама, если б была жива, сказала бы ей это прямо, она была смелым человеком. А я стесняюсь, боюсь, что младшее поколение сочтет меня упрямой и сварливой теткой. Да и обидеть их боюсь. Они ведь заботятся обо мне, Катя и Саша, они хотят мне помочь. И чем дальше, тем меньше их волнует, какая помощь мне действительно нужна, а от какой не знаешь куда деться. Они умные, взрослые, они все решают сами. Tomorrow belongs to me[1]1
  «Будущее принадлежит мне» – строчка из песни, известной по фильму «Кабаре».


[Закрыть] – будущее принадлежит им. Но я и не претендую на будущее. Отдайте мне хотя бы мое настоящее.

Почему природа устроила, что в том возрасте, когда так важно жить в согласии с собой, ты попадаешь в зависимость от других, пусть даже собственных детей, и живешь по их законам? Почему мы стараемся угнаться за молодыми – ведь мы раньше и мы впереди? А их не догонишь, они вечно спешат, и главное для них – посадить тебя в уголок, где ты не будешь им мешать своим нытьем. В удачное замужество, в отдельную квартиру, в уютное кресло, в инвалидную коляску. Мы не должны болтаться у них под ногами и попадаться на пути, иначе, не дай бог, они сломают о наши костыли свои красивые молодые ноги.

И только Славке-кузнечику никто не мешает, потому что он не ходит, а скачет, перелетая огромные расстояния по воздуху. Кузнечик – это почти птичка божия.

Да, он ровесник моей дочери. Ну и что? Я не собираюсь выходить за него замуж и даже появляться с ним на публике, вызывая косые взгляды и перешептывания. Он приходит ко мне домой, и можно изображать богатую старуху, которая купила себе молодого любовника. Это из Грибоедова: «Как молодой француз сбежал у ней из дому…». Не помню дальше. Одним словом, «забыла волосы чернить и через три дни поседела. Вот так и обо мне потом заговорят». Обо мне не заговорят – никому не интересно обо мне говорить.

Может, найти в городе нового профессора Преображенского и пересадить себе яичники обезьяны? Нет, не поможет. Я ведь не яичниками чувствую нашу разницу в возрасте, а головой. Все в голове, сказала Катя, агитируя меня за этот новый, как его, нейролингвистический способ борьбы с лишним весом и прочими лишними вещами. Надо только выкинуть из головы возраст, и тогда станет просто. Он мужчина, я женщина. Все остальное ерунда.

Выкинуть лишние годы? Легко сказать, это ведь не лишние килограммы. Вся наша цивилизация построена на бесконечных напоминаниях человеку о его возрасте. «В начале детство помню я…», «Но старость – это Рим, который…». Я бы продала душу за бессмертие, не потому, что боюсь черноты и пустоты, дрожащей челюсти и текущей слюны. Нет, я боюсь экзамена, который называется старостью. Этого времени, когда жить надо наверняка – а я не умею. Я ведь в жизни ничему не училась, только читала книги, растила детей и любила Гришу.

Так при чем же тут мальчик? Просто с ним я оттягиваю момент, когда придется посмотреть правде в глаза и стать наконец взрослой. Должен же быть хоть крошечный промежуток взрослости между молодостью и смертью.

Или старости никакой нет, а есть мечта о вечной жизни, которая приходит, когда жизни остается все меньше?..

Отвертка появилась у магазина на неделю раньше, чем мы условились. Она не стала со мной говорить, потому что рядом были Нюша и покупатели, просто стояла за витриной и жалобно вращала глазами. Ее медвежьи ручки просвечивали сквозь марлевые рукава расшитой блузки. Может, посоветовать ей сменить стиль одежды? Но это уже не мое дело.

Я вышла наружу и продиктовала ей рецепт с ананасом, который только вчера отвезла Лизке, поэтому еще не знала результатов эксперимента. Потом рассказала про нейролингвистическое программирование, про нежную свежую капусту, булочку, превращающуюся в желтый мерзкий жир, в общем, про все. А также посоветовала Лизкин нелюдоедский метод – представлять себя стройной и похудевшей.

Отвертка-Варвара благодарно кивала головой и все записывала в массивный ежедневник. Потом вошла и купила большую соломенную девушку. Этих девушек одна веселая старушка в Можайске делала из обыкновенных веников: приделывала головы и руки, одевала в платья-сарафаны – вот и домашняя красавица-работница. Расходились они моментально – их было очень удобно ставить в углу. Та, которую взяла Варвара, оставалась у меня последняя, самая худая. Такой попался веник, с длинной тощей ручкой.

– На удачу, – объяснила знаменитая певица и послала мне через прилавок воздушный поцелуй.

Интересно, какой она станет после похудания? Пожалуй, я ее и не узнаю.

С Лизаветой мы встретились через несколько дней. Она все так же лежала на диване и грызла мюсли, не опасаясь коварных семечек.

– Забирай свой ананас, – сказала она сиплым голосом.

Оказывается, в тот момент, когда она открыла мое бродячее зелье, сунула в рот две столовые ложки подряд и разом проглотила их, как волк Красную Шапочку с бабушкой… О, тут случилось такое! От физиологических подробностей она меня избавит. Но, как в книгах, вся жизнь промелькнула у нее перед глазами. И Лизка увидела, что это была совсем не плохая жизнь, во всяком случае, не настолько плохая, чтобы отдавать ее за пару ложек забродившего ананаса.

Когда пылающий внутри пожар удалось залить литрами холодной воды, ананас обиделся и потребовал выпустить его на свободу. С горшка Лиза не слезала два дня. Мало того, при одной мысли о еде ее челюсти сводило воспоминанием о буйном ананасе, и раздвинуть их не было никакой возможности. Обещанные семь кило потерялись досрочно, без всяких дополнительных умственных усилий вроде самопрограммирования или как его там. Так что, если я хочу спросить, работает ли диета, то ответ однозначный: да, работает, и еще как работает, так, что все остальные отдыхают. Если в доме в эти дни что-то работало, так только диета и сливной бачок в туалете.

Я выслушала Лизку в полном недоумении. На мой взгляд, она была совершенно такая же, как раньше. Куда же ушли семь килограмм?

А вот в этом-то главный фокус, хитро улыбнулась Лиза.

– Помнишь метод, который я сама надыбала в инете? Когда меня наконец сняли с толчка, я улеглась трупом и стала представлять себя такую красивую, ага, всеми любимую, обаятельную… Толстую, Катька! Толстую! Я такую себя люблю. Я такой себе нравлюсь. А как подумаю о тощей козе, так плеваться хочется.

Она ела одни лишь мюсли, но семь кило вернулись домой, как братья мальчика-с-пальчика после победы над людоедом. Вот что значит сила духа и воображения. В общем, осталась Лизавета при своих.

– То есть как это – при своих? – возмутилась она. – Я смысл своей жизни увидела. Из меня вся депрессуха с этим ананасом вышла. Я теперь счастлива – не лежу, а летаю. И ничего мне больше не надо. Вы все бегаете, ищете, а я уже нашла.

В целом эксперимент полагаю считать удачным, – подвела итог Лизка. – Ведь твоя баба страшная, как ее, Отмычка? Она-то будет себе все правильно программировать. Ну, и похудеет, как миленькая. А если что не так, то ананас ей поможет.

Я уходила от нее в растрепанных чувствах и противоречивых размышлениях. С одной стороны, слава богу, что с Лизой все обошлось и ананас ее не погубил. Значит, и Отвертка выстоит, она мощнее. И если я ей все грамотно объяснила, она будет себя программировать в нужном направлении и добьется правильного похудательного результата.

А если нет? Вдруг она поняла меня не так, или у нее в голове что-то переклинит в свою сторону, как это случилось с Лизкой? И вместо избавления от лишнего веса она избавится от чего-то другого. Например, от предрассудков? Ладно, лишь бы выжила после ананасовой атаки, а за чужую голову я не отвечаю.

Мне пора было уезжать (потом расскажу куда), а дела творились какие-то странные. Славка Черепанов повадился ездить к маме, непонятно зачем, и Сашка все время бухтел по этому поводу, предсказывая беды, которые принесет нашей семье этот кузнечик. Володя Брянский занимался новым проектом, и мы практически не виделись. Съемки «Шара удачи» стали рутиной и не требовали присутствия и контроля генерального продюсера.

Мне оставалось только нейролингвистическое программирование, я и успешно внушала себе, что от этих мужиков одни неприятности, и не только из-за их вонючих штук, заносящих нам бактерии в самые нежные интимные места. Я представляла себе, как болеют и изнашиваются мои нервные клетки от бесконечных любовных переживаний. Эти клетки казались мне трогательными измочаленными веревочками, на которых держится мой хрупкий организм. Я мысленно протирала веревочки влажной салфеткой и старалась не разводить новую грязь и сопли, не думать о Брянском, о глупом Славке, о Костике, которого не удавалось до конца забыть. В общем, ни о чем не думать, кроме работы.

Никакого счастья и познания смысла жизни я, в отличие от Лизки, не достигла. Зато почему-то стала худеть.

АВГУСТ
Внутренний резерв

С помощью терапии голоданием можно очистить свой организм от шлаков, улучшить состояние здоровья, а также снизить свой вес (от 5 до 11 кг). На протяжении многих десятилетий лечебное голодание зарекомендовало себя как идеальная терапия при лечении сердечно-сосудистых заболеваний, заболеваний желудочно-кишечного тракта, кожных заболеваний, подагры, бронхиальной астмы, аллергии и т. д.

Отличие лечебного голодания от диет заключается в том, что при голодании полностью исключается поступление пищи в желудочно-кишечный тракт. При голодании уже с первых дней запускается постепенное переключение обмена веществ на так называемое внутреннее питание (за счет внутренних резервов). В этот период в качестве источника энергии используются излишки жировых отложений, а в качестве источника питательных веществ – патологические ткани и субстраты (рубцы, спайки, кисты).

Пищеварительный тракт во время голодания отдыхает, это сопровождается высвобождением колоссального количества энергии. Высвободившаяся энергия используется организмом для запуска механизмов саногенеза (самовосстановления, самоизлечения). В связи с этим улучшаются функции внутренних органов, иммунный и гормональный статус.

Голодание переносится разными людьми по-разному. Очень сильно определяет самочувствие человека во время лечебного голодания ментальный (психический) настрой. Чем более решительно вы настроились на оздоровление и избавление от хронических заболеваний, тем легче вы переносите отсутствие пищи.

При длительных сроках лечебного голодания важно правильно войти в голодовку и выйти из нее. За несколько дней необходимо перейти на растительную пишу. Выходить из лечебного голодания необходимо примерно столько же дней, сколько длилась голодовка. Так, если вы голодали 8-10 дней, то приступать к своему обычному питанию следует примерно через 8 дней после первого приема пищи. В первый день после голодовки можно ограничиться одними соками (морковный, яблочный, томатный, – и даже их можно разбавить водой). Через день-другой можно приступать к овощам и фруктам. Затем могут последовать каши на воде. И наконец, молочные продукты. Во время лечебного голодания необходимо в меру двигаться, а также будут полезны легкие тепловые процедуры. Пить – чистую воду. Длительные голодовки можно проводить до двух-трех раз в год.

А вот худеть-то мне и не стоило. Меня ведь ждал еще Иркин подарок замедленного действия.

Ирка на сей раз решила подарить мне что-то полезное. И подарила путевку в профилакторий, где можно было очиститься, омолодиться, избавиться от всех проблем, и в первую очередь от лишнего веса. Все это – с помощью лечебного голодания.

Я не смотрела в зубы дареному коню, а потому не знала, сколько стоит такой отдых, но подозревала, что он дороже, чем пребывание в обычном санатории с четырехразовым питанием и круглосуточным баром. Так и вышло; к тому же оказалось, что если в процессе голодания ты все-таки попросишь поесть, то за это надо доплачивать отдельно.

Но сначала я очень вдохновилась перспективой полного очищения и обновления организма и решила взять с собой маму. Какой бы дорогой ни была дополнительная путевка в голодный рай, не может быть, чтобы мне она оказалась не по карману.

Но мама отказалась. Поразительно, но факт: моя мама, которая старалась быть со мной всюду, где только возможно, решительно и спокойно заявила, что она не поедет, даже не выслушав, куда надо ехать. Она останется в Москве. Точка.

Ладно, в Москве так в Москве, хотя меня это немного удивило и обеспокоило. Мне показалось, что она теряет интерес к жизни и потому сидит безвылазно дома все лето. Как выяснилось, я была не права с точностью до наоборот и, честно говоря, не знаю, что лучше. Но об этом потом.

А сначала мы с Иркой и ее подругой Дашей отправились в профилакторий. Для Ирки и ее приятельниц это было место уже освоенное, об-голоданное – они там очищались каждый год.

Отправляться никуда было особенно не надо – небольшой корпус за кирпичным забором располагался у самой кольцевой дороги. Чем-то он мне напомнил клинику Льва Аркадьевича, но в более скромном варианте. Неудивительно – лечение тяжелых наркоманов все-таки дороже очищения и омоложения ленивых барышень и расходов требует больше.

Ирка с Дашей поселились вместе, а меня поместили в комнату с девушкой примерно моего возраста. Ее звали Ксения.

Ксения голодала уже два дня и по этой причине лежала пластом на кровати, поставив на живот ноутбук. Живот, несмотря на голодание, у нее был довольно пухленький, а ноутбук – гораздо более навороченный, чем у Ирки и Сашки. Возле кровати лежал громоздкий «SonyEricsson» и какая-то штучка вроде колпачка от дорогой авторучки. Я видела такое несколько раз, это называется гарнитура Blue-Tooth. Не знаю, при чем тут синий зуб, но с помощью этого приспособления можно разговаривать по мобильнику, не прикладывая его к уху.

Мне такой зуб не нужен. По роду моей профессии люди гораздо больше надоедают мне лично, чем по телефону. И трубка около уха – прекрасный повод уйти от общения.

Но в данный момент уши у Ксении были заложены массивными наушниками. Плеер, видимо, прятался где-то в складках постели.

Толком познакомиться мы не успели. Ирка стукнула мне в дверь – нас позвали на ознакомительную лекцию.

Лекцию читала главный врач Маргарита Ивановна – женщина неопределенного возраста, из тех, кого называют ухоженными. Видимо, она неоднократно испытывала на себе все процедуры, о которых рассказывала, потому и выглядела не живым человеком, а хорошо сделанным женским чучелом, выпотрошенным и вычищенным изнутри и снаружи.

– Знаешь, сколько ей лет! – завистливо шепнула Даша, как будто сама не надеялась дожить до такого возраста.

Маргарита Ивановна поведала нам, что через два-три дня чувство голода пройдет, от еды останется лишь ностальгическое воспоминание, мы станем ближе к природе и сможем посвящать свободное время самопознанию и самоусовершенствованию. Откроются неожиданные внутренние резервы. Настроение может улучшаться вплоть до эйфории, поскольку мозг насыщается гормоном счастья серотонином (а мы-то с Лизкой в погоне за ним зря сожрали столько шоколада!). Пациент чувствует легкость, бодрость, мышление становится более острым и продуктивным. Люди, пережившие психическую травму, почувствуют, что возвращаются к новой жизни, потому что очищенная кровь лучше питает мозг.

Ирка, не меняя внимательного выражения лица, пихнула меня в бок. В том смысле, что это как раз меня касается. И какую же травму я, по ее мнению, пережила? Если речь о Косте, то это было сто лет назад и поросло травой забвенья, а про Володю она ничего не знает, о нем вообще не знает никто, кроме Лизы.

Но тут Ирка забыла про мои травмы и мечтательно вздохнула. Маргарита Ивановна заговорила о том, что во время голодания повышается творческая активность. Это заметили еще Сократ и Пифагор, проводившие курсы голодания продолжительностью до сорока дней и требовавшие этого же от своих учеников.

Ирка в прошлый раз поехала голодать, оставив дома свой ноутбук и решив отдохнуть от работы. В результате она так маялась, что в конце концов сбежала домой, съела полкурицы, выпила литр кофе, написала десять страниц за одну ночь, а потом весь день ее несло и рвало. Хорошо, что ребенок Рик не видел этого безобразия – на лето его всегда отправляли к бабушке в Днепропетровск. У Ирки это называлось «закинуть парня в Днепр».

В этот раз Ирка, по примеру Пифагора и Сократа, явилась во всеоружии. Она взяла с собой рабочий инструмент и намеревалась за десять дней творческой активности наваять новый остросюжетный боевик «Смерть в обмен на продовольствие».

Что касается нежной Дашеньки, то ей предстояло на голодный желудок сдавать экзамен по вождению, и она заранее умирала от страха.

Маргарита Ивановна рассказала о процедурах, которые нас ожидают: сауна, гидромассаж, душ Шарко, клизмы, талассотерапия, гидроколонотерапия, за отдельную плату – косметолог и дюбаж печени. На дюбаж мои дамы отреагировали с энтузиазмом, а меня внезапно затошнило. Наверное, у меня слишком богатое воображение – слово «дюбаж» показалось мне похожим на дренаж, а поскольку я и про дренаж толком не знала, что это такое, то сразу представила себе толстое сверло, входящее в правый бок.

После такой лекции мне немедленно захотелось что-то съесть. Совсем маленький кусочек, пусть диетический, но вкусный, для успокоения души. Ведь нельзя же говорить человеку сразу столько страшных слов.

Вместо этого нас повели на клизму, а потом в сауну. Девчонки старательно делали вид, что получают от всего безумное удовольствие, а на меня вдруг напала неудержимая сонливость. Я еле добралась до комнаты, где соседка Ксения уже дрыхла с компьютером на пузе, так и не сняв наушники.

Меня разбудил металлический дребезжащий звук, и спросонья мне показалось, что это то самое сверло по имени дюбаж раскручивается, чтобы вонзиться мне в живот. Я подскочила на кровати.

За окном было светло, но без солнца – то ли сумерки, то ли раннее утро, то ли пасмурный день. А жужжал, подпрыгивая на тумбочке, телефон моей соседки. Я страх как не люблю вибросигнал, даже в своей изящной «Motorola». Он всегда раздается неожиданно, и когда понимаешь, в чем дело, и лезешь за трубкой, ощущение все равно мерзкое, как будто в сумочке завелась муха. Ну а «SonyEricsson» солиднее, толще, и звук от него исходит, как от летающего мадагаскарского таракана, каких я видела в Египте.

У меня от этих тараканов просто истерика случалась, настолько я их не выношу. А один дяденька из нашей гостиницы, большой специалист по насекомым, все старался меня успокоить, рассказывая, что эти тараканы на самом деле цикады, вот слышали, Катенька, по вечерам стрекот в кустах? Это наши милые животные так поют. Да пусть они хоть танцуют, только подальше, отвечала я, стуча зубами от омерзения.

Хорошо, что со сна мне померещилось только сверло, а не «милые животные», поющие в кустах. Тут бы я точно завизжала на весь профилакторий.

Соседка Ксения наконец проснулась, совершила сложный подъем-переворот (причем компьютер каким-то образом удержался у нее на пузе) и схватила трубку, которая уже раскалилась и, видимо, готовилась к вертикальному взлету. Тут же спохватилась и нацепила на ухо «синий зуб».

– Алло? Да, солнышко!

Я отправилась в туалет, чтобы не слушать чужой разговор. В голове шумело, хотя голодание длилось каких-то десять часов – по часам я определила, что сейчас все-таки вечер.

Беседа продолжалась недолго. Когда я вернулась, Ксюша сидела в кровати, горестно обхватив руками ноутбук. Несмотря на наушники, сдвинутые на шею, она выглядела как деревенская баба, у которой мужика забрали в солдаты и хата покосилась, поправить некому.

– Кать, у тебя есть друг? – спросила она грустно.

Я помотала головой совершенно искренне. Почему-то при слове «друг» (понятно, что не просто друг, а друг-парень, boy-friend) я подумала о Костике, а его уже нет. Володя мне даже как-то и не вспомнился. Да и какой он друг! Урод, а не друг.

– А у меня есть, – сказала Ксения почти со слезами в голосе. – Это он звонил.

– Поссорились? – спросила я, хотя мне было не очень интересно. Но все-таки нам предстоит несколько дней прожить вместе и надо соблюдать политес.

Ксюша безнадежно махнула рукой.

– С ним не поссоришься. У нега вообще все не как у людей. Он техносексуал.

– А?

В первый момент я подумала о каком-то новом модном извращении вроде сожительства с разными приборами. Правда, непонятно, как это происходит у мальчиков, но, в принципе, в задницу каждый может себе засунуть все что угодно, например, микрофон от караоке. Это меня, наверное, от клизмы повело на такие фантазии. Но потом я вспомнила, что читала про техносексуалов и слышала от брата Сашки. Это молодые люди, до такой степени подвинутые на технике, а точнее, на электронике, что никакого секса им уже не нужно. А если и нужно, то среди мерцающих компьютеров и сканеров, под возбуждающее жужжание крутого мобильника.

Вот такой друг у Ксении. И она вроде бы под него прогнулась, сама стала отвязанной техносексуалкой, которая даже спит с ноутбуком и в наушниках. Но бывают моменты, когда страшно хочется, чтобы любимый человек был рядом во плоти или хотя бы позвонил и сказал какую-нибудь ласковую глупость, а не слал эсэмэски. Особенно если ты уже третий день валяешься без сил на кровати и тебе каждое утро вгоняют в жопу поллитра соленой воды.

– Но он же позвонил, – заметила я.

– Ага, позвонил! – Ксюша уже не сдерживалась и кулаком вытирала слезы со щек. Ноутбук сполз на колени и скорбно качался в такт хозяйкиным рыданиям.

Он позвонил, чтобы сказать, что скачал классную игрушку. И сейчас он пошлет ее Ксении по электронке, чтобы она заценила. Ну, пока, а то у него что-то зависло.

– Ну и что? – удивилась я. – Что не так?

– Ну как – что? – всхлипывала Ксюша. – Он не спросил, как я себя чувствую, не сказал, что скучает, что лю-убит… Я тут вообще могу умереть, ему будет все равно-о…

Интересно, есть ли в клинике психолог? Наверняка должен быть.

Но пока роль психолога пришлось выполнять мне. И я как могла объяснила бедной Ксении, что просто у ее друга такая манера заботиться. Кто-то приносит цветы, кто-то дарит подарки, говорит нежные слова. А он находит классную игрушку и посылает ей, чтобы развлечь любимую девушку. Разве это не проявление внимания?

– Да-а? А то, что он меня заставил какую-то программу для обработки картинок скачивать – тоже внимание? Говорит, тебе там все равно делать нечего…

Но потом, немного успокоившись, Ксюша признала, что ее друг – его зовут Андрей – действительно о ней заботится. Например, настроил ей спутниковую линию, чтобы она могла из клиники выходить в интернет. Регулярно посылает подборки новостей из компьютерного мира.

– Но он делает для меня то, что ему интересно, понимаешь! Он не думает, что мне интересно другое!

Ксюша прекрасно разбиралась и в программах, и в интернете, и в свойствах новых мобильных телефонов. Но у нее были свои пристрастия. Например, сходить в клуб на концерт музыки техно. Пошляться по магазинам, посидеть в кафе, сожрать что-нибудь вкусное (ох, как она любит пожрать, не в похудательной клинике будет сказано). И даже с мобильниками, например, он не догоняет. Вот она купила по его настоянию «SonyEricsson», но он же неэлегантный, неженский. Лично она хотела бы «Nokia 7280». Прикольная трубка, узкая, как линейка, вообще без кнопок. У нее только голосовой набор. А если говорить о функциях… Тут я понемногу стала засыпать, тем более что уже стемнело, но каким-то образом умудрялась поддакивать.

– Кать, а Кать! – повысила голос Ксения, и я проснулась.

– Что?

– Слушай, не обижайся, с тобой так здорово говорить, ты так все сечешь… Только можно я посмотрю, что он там прислал? Если Андрюха пишет, что классная игрушка, то, наверное, и правда классная…

Утром меня разбудила Ирка – они с Дашей отправлялись на утреннюю прогулку. «А когда завтрак?» – чуть не вырвалось у меня, прежде чем я вспомнила, что завтрак – никогда. Вместо завтрака клизма.

В маленьком уютном садике росли развесистые дикие яблони без единого яблока. То ли их собирали по ночам, чтобы не искушать пациентов, то ли специально вывели такой бесплодный, голодовочный сорт.

По садику ходили пациенты, а вернее пациентки, в большинстве своем в халатах, кое-кто с полотенечными тюрбанами на головах и намазанными лицами. Дашенька объяснила, что здесь голодают не все – некоторые проходят курс оздоровления, реабилитацию после пластики (то есть пластических операций) и других косметических процедур, оставляющих по первому времени явные следы. Например, после глубокого пилинга, от которого верхний слой кожи сходит и морда выглядит как ошпаренная, с клочками облезшей кожи. Каково жить с такой физиономией кинозвезде, которая даже к окну не может подойти, чтоб ее не засекли папарацци! Даже если не высовывать носа на улицу – то куда спрятаться от домработницы и няни?

Даша так жалела бедных кинозвезд, что и мне пришлось поддакнуть – от домработницы не спрячешься, вот беда. Хотя у меня домработницы нет и прятаться не от кого. Люся, которая раз в две недели приходит убирать мою квартиру, не в счет. Мы с ней так редко пересекаемся, что если она увидит меня с ошпаренной облезшей мордой, то скорее всего подумает, что так и было.

– Так что здесь можно встретить очень известных людей, – важно добавила Даша.

Ирка в нашем разговоре не участвовала. Она ходила взад-вперед по дорожке, нахмурившись, и что-то бормотала про себя. Наверное, так проявлялась творческая активность.

Чтобы дамы не прерывали прогулку, нам прямо в сад вынесли минеральную воду. Это была не обычная вода из магазина, а какая-то особая, с живительного кавказского источника. Подавали ее в больших белых фарфоровых кружках, которые как-то сразу напомнили нам, что мы тут не просто болтаемся без дела, а занимаемся лечением и очищением организма.

Я спросила у Даши, почему среди пациентов одни женщины. Она пожала плечами и ответила, что вообще-то мужчинам сюда вход не воспрещен, но до сих пор их тут не встречали, и слава богу – это было бы крайне неудобно.

– А где же худеют мальчики? – не сдавалась я, вспомнив рассказы Брянского о лечении виноградом.

Даша покосилась на меня подозрительно и сказала, что есть более крупные профилактории, подешевле, а есть, наоборот, очень дорогие – и они смешанные. Но ей кажется, это лишнее. Ведь люди приезжают в такое место отдохнуть и заняться собой. А при наличии особ противоположного пола они будут заниматься кадрилью.

Это слово она произнесла с глубочайшим презрением, что меня удивило, потому что Дашенька была девушкой на редкость хорошенькой, похожей на Белоснежку из диснеевского мультфильма, и вряд ли у нее могли быть проблемы с противоположным полом.

Чтобы не заводить разговор в рискованные области, я припомнила эпизоды из классической литературы, происходившие на курортах, – прежде всего «Княжну Мери». Разумеется, там шла бесконечная кадриль, но аристократы и ездили туда в основном за этим, а не за очищением организма. Тем временем подоспела наша очередь брать белые чашки, что было не так-то просто, потому что деревянный столик окружила небольшая, но плотная толпа. В похожей ситуации Печорин подавал княжне Мери кружку с пятигорской водой и бросал на нее такие взгляды, что светская красавица не смогла устоять.

Тут неромантичная Ирка заметила, что в детстве ее всегда интриговала у Лермонтова загадочная фраза о дамах и господах, которые прохаживались по площадке, ожидая действия вод. И только во взрослом возрасте она сообразила, что действие вод было самое банальное, слабительное, а дамы и господа ожидали момента, чтобы прокакаться.