Текст книги "Ленкина свадьба(из сборника"Земля гай")"

Автор книги: Ирина Мамаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Бог есть, – сказала Лариска. Она была совершенно трезва, только под глазами набрякли мешки, и все морщины проступили резче.

– Поверила, значит.

– Я его видела.

– Кого?

– Бога.

Помолчали.

– Я домой пришла днем – дома никого нет. Стала обед варить. Кто-то как будто ходит по дому. Я туда-сюда – никого нет. Плиту стопила – звуки из маленькой комнаты. Никого нет. До того измаялась. Потом дождь полил, потемнело. Гроза началась, и электричество отключили. А он ходит, ходит. Домовой, думаю. А сердце так и либайдает. Не выдержала я и побежала в баню.

– Почему в баню-то?

– Не знаю. Прибежала, сижу, а там под полком тоже кто-то как бегает – топочет! Я ноги в руки и домой. Бегу через мостик-то, а за мной – шаги. Дождь поливает, молнии сверкают. И до того страшно мне стало… Вот, думаю, сейчас умом и тронусь. Так страшно, так страшно. Нет, думаю, лучше я прямо на того посмотрю, ну, кто за мной идет. Оборачиваюсь… – Лариска выдержала паузу, – бог.

– Бог, – говорит, – шагает за мной потихоньку. Одну руку к сердцу прижал, а другую над моей головой держит. И до того мне хорошо и спокойно стало. Он же руку над моей головой держал, вот так, – Лариска показала над головой бабы Лены, – закрывал меня, понимаешь? Не только от дождя, от всех невзгод закрывал. Так спокойно мне на душе, так светло стало, так легко. Веришь?

– Ну… – баба Лена не знала, что сказать: она бога никогда не видела. – Бог так бог, отчего бы ему не показаться…

– Теперь все будет хорошо, – Лариска положила руку бабе Лене на плечо, вроде как обняла. – Прости ты меня за все, сестричка. Теперь я знаю, как жить надо, – Лариска встала. – Пойду я. Мне ведь столько дел теперь сделать надо. На работу завтра выйду. Загуляла я, да?

– Ой, загуляла, – баба Лена тоже поднялась, – как вы голосили про свою лопату.

– Великая песня, но век больше в рот не возьму.

Дошли до Ленкиного дома.

– Или ты все сомневаешься? – вдруг спросила Лариска. – Так его и Манька видела. Она как раз ко мне шла. Не веришь – спроси Маньку.

Маньку вечером увезли на “скорой” в райцентр. То ли явившийся ей бог на нее так подействовал, то ли за месяц запоя организм поизносился – не знаю. Увезли, две недели держали: кололи, промывали, дезинфицировали. И выпустили, наконец. Лариска было убиваться начала, она, мол, виновата в этом. Ведь до нее Манька пила две недели максимум, потом останавливалась – деньги кончались, и их надо было зарабатывать. А с Лариской, за ее счет, обычного перерыва не получилось. То есть она, Лариска, виновата – споила. Но, вернувшись, Манька пить бросила. Как отрезала. Может, совсем печень отказала, а может, господь – причина. Увидишь бога ни с того ни с сего – так и бросишь пить. По-всякому бывает ведь. Ну и Лариска вроде как ни при чем. Даже – благодетельница. Мир.

Глава 19

В конце августа, на Успение, неожиданно выдались летние погожие денечки. Жары не было, комаров и оводов поубавилось. Живи – радуйся. Молодежь собралась на пикник – надо же разговеться.

Идти решили до ламбушки по дороге на Паяницы. Места там красивые, ягод много. В ламбушке и искупаться можно: озерцо чистое, мелкое и поэтому теплое.

– Ленка! – утром, коровы уже ушли на пастбище, прибежала Любка в

телятник, – наши на пикник идут! Меня Ломчик только что позвал. Они уже продукты собрали. С нас – спиртное.

– И меня позвали? – неуверенно переспросила Ленка.

– Ну, всех ведь зовут… И тебя тоже!

– Да у меня и денег нет…

– Ай, какой ты тормоз! Юрка ведь там будет, понимаешь, Юрка! Иди, ищи деньги, переодевайся и к клубу! – и Любка удрала.

Ленка быстренько закончила убирать клетки, сбегала домой, переоделась, попросила у бабушки денег и пошла к клубу. Но чем ближе она подходила, тем больше ее одолевали сомнения. Раньше в подобных развлечениях она участия не принимала. Не хотелось ей. Да ее особо и не звали. И с Юркой ничего не было ясно.

У клуба было видно ребят: на скамейке стоял и паясничал Ломчик, к дереву прислонился Аркаша, рядом стоял младший, неженатый сын Лариски – Саша. Федька-чеченец методично забивал косяк, Митькина о чем-то шушукалась с дочкой Иволгиных, на скамейке сидели Любка и Анька-мелкая. Репы не было – он уехал в училище. С противоположной стороны с рюкзаком через плечо, в панаме, широким шагом к ним подходил Юрка. Все обернулись к нему, загалдели… Ленка вдруг почувствовала, что сердце у нее ухает и проваливается куда-то вниз. Ей стало жарко, и она в ужасе почувствовала, что краснеет. Но было поздно: ее заметила Любка и стала звать:

– Ленка! Иди скорее сюда! Да что встала-то как вкопанная?

От этих воплей все обернулись на Ленку.

– Что? – последней медленно поворотилась к ней Митькина, – и эту кто-то звал?

Любка схватила Ленку за руку и тащила ее к ребятам.

– Тебя же там, Леночка, кабаны съедят. Одни рожки да ножки останутся.

Ломчик заржал было, но Любка резко пихнула его в бок, и он осекся:

– Да пусть идет – вместе веселее!

– А тебя съедят – только куча дерьма останется, – грубо сказала Любка Митькиной, – Ленка пойдет с нами. Деньги взяла?

Ленка кивнула, протянула купюры.

– Ништяк! – обрадовался Ломчик; на нем красовалась огромная, явно кавказская, новенькая кепка.

– Водки еще возьмите, – скомандовал Юрка, – сбегай-ка, Аркаша.

Таким образом, Ленку вроде бы приняли, взяли с собой. Она изо всех сил смотрела на Юрку, но он на ее взгляды не отзывался.

– Водочка, селедочка, икорочка, эх-ма… – Ломчик выматерился от избытка чувств, и Любка тут же его отчитала.

Она всерьез занялась его воспитанием. Ломчик лыбился и слушался: ему было приятно.

Он снова влез на скамейку и попытался отбить на ней чечетку, но скамейка страдальчески заскрипела.

– Слезай, клоун, – сдернул его Юрка и хотел было шлепнуть по кепке, но встряла Ленка:

– По голове бить нельзя – можно связь с космосом перебить, – ей хотелось сказать что-нибудь умное, поразить Юрку.

Все заржали.

Юрка все-таки прихлопнул Ломчика по макушке:

– И не матерись при дамах.

– Ну вот, связь с космосом перебил, – испугался Ломчик.

– А с чем еще связь бывает? – спросила Анька-мелкая на полном серьезе.

– Связь бывает не с чем, а с кем… – Митькина подглядывала на Юрку и медленно то расстегивала верхние пуговки блузки, то застегивала.

– С землей, – сказала Ленка, не заметив маневров Митькиной.

– Мою связь с землей прошу не трогать, – заявил Ломчик, прикрыв зад руками.

– А тебе ее еще в детстве не перебили? – осведомился Юрка.

– Эх, наверное, перебили, – расстроился Ломчик. – Земля, земля, я – задница, как слышно? – он наклонился ухом к траве, – никакого ответа. Сто процентов – перебили.

Из магазина показался Аркаша:

– А мне не продают! Мне восемнадцати нету!

– Я сбегаю? – предложил Сашка и побежал в магазин: ему уже исполнился двадцать один год.

– Связь Алкаши и алкоголя нарушилась, – констатировал Ломчик, глядя на приближающегося Аркашу, и уже громче: – А что у тебя в рюкзаке-то так много всего?

– Капуста, я вчера по полю капустному прошелся – она уже такая большая вымахала.

– Зачем нам на пикнике капуста? – удивился Юрка.

– Давай сюда, – Ломчик вытребовал у Аркаши кочанчик и тут же начал аппетитно хрумкать, – люблю свежую капусту. В ней витаминчики, протеинчики… Мне от нее так хорошо… Наверное, в ней алкоголь есть, – и по привычке добавил, – сто процентов.

Заржали: водка – 40, спирт – 96, капуста – 100 процентов.

– Ломов! Тебе восемнадцать лет, осенью в армию идти – где твоя серьезность? – смеясь, спросил Юрка.

– Где, где… Сказал бы я, где, да ты опять скажешь “не матерись при дамах”.

Подошел Сашка с четырьмя бутылками водки.

– Куда столько-то? У нас же есть с собой? – испугался Ломчик. – Мне домой теперь никак нельзя пьяным показываться – что я Вазгену скажу?

– Скажешь, что капусты переел, – засмеялся Юрка и снова слегка перебил ему связь с космосом.

Отправились.

Вышли в поля. Ближе к лесу паслось стадо. Рыжие коровы торчали на желтой траве, как грибы. Пастуха не было видно.

Впереди вышагивал Юрка, сразу за ним Ломчик с Любкой под ручку. Следом Аркаша с Анькой-мелкой, Иволгина с Сашкой, потом остальные, укуренный Федька-чеченец. Ленка пыталась было пристроиться рядом с Юркой, заглянуть ему в глаза, поймать его взгляд. Увидеть, узнать: как он, что он, любит ли он ее. Но сначала ее оттеснил Ломчик, что-то с увлечением рассказывавший Юрке. Тут же с другого боку пристроилась Митькина, шикнув на Ленку, как на собачонку. Ленка опешила, остолбенела. И тут же ее обошел Аркаша и даже не взглянул, как будто не ходил он за ней в лес, не читал ей стихи…

Все дружной толпой обогнали Ленку. Толпой, в которой Ленке не было места…

Ленке вспомнилось вдруг. Она маленькая. На ней нелепая короткая юбочка и грязная майка. Она стоит на дороге, ее зовут ребята: “Ленка, хочешь конфетку? Хочешь?”

Кто ж в детстве не хочет конфетки?

Кто протянул туго завернутую конфетку в ярком сказочном фантике? Чья это была маленькая вся в ссадинах рука?

Ленка радостно хватает конфетку, боясь, что передумают. Разворачивает, торопится и у нее не получается. Наконец, получилось. Вот снялся яркий фантик, под ним золотистая фольга… А вытащенным из фольги оказывается камушек. Грязный маленький камушек, по форме похожий на конфетку.

И все смеются, смеются…

Но Ленка упорно продолжала идти следом за ребятами. Низко опустив голову и сжав кулаки. За Юркой.

Подошли к стаду. Коровы испуганно поднимали головы, вскидывали рога, моргали. Потом снова принимались щипать траву, жевать и отрыгивать жвачку.

Еще никто ничего не понял, но все разом почувствовали неладное. Кто-то закричал: “Бык!” – и все кинулись врассыпную.

Казалось, что это игра. Как в детстве Ленка с Любкой дразнили и убегали от соседского кабанчика.

Коровы переполошились, стали расходиться, разбегаться. Ленка, отбежав немного к деревне, остановилась, обернулась. Бык, возвышаясь над коровами, решил атаковать нарушителей его владений. Большинство ребят кинулось за стадо, ближе к Кольке-пастуху, который лежал, облокотившись о седло, рядом с расседланным Тюльпаном. Кто-то рванул назад, к деревне. И только Юрка, шедший впереди, с двумя рюкзаками – своим и Митькиной, решил, наверное, не отступать, и так и шел к лесу, только ускорил шаг. И бык почему-то выбрал его.

Бык, низко опустив голову, как на корриде, выставив вперед рога, перешел на галоп и медленно, но верно нагонял Юрку.

Юрка побежал.

Колька судорожно седлал Тюльпана.

– Брось рюкзаки! – кричал Ломчик.

Кто-то, кажется Митькина, визжал не переставая.

Ленка сама не заметила, как побежала.

Ленка бежала за быком, по диагонали, стараясь успеть, перехватить, не дать быку нагнать Юрку. Она задыхалась и кричала что-то невразумительное. Ругала быка, наверное, и, кажется, впервые в жизни ругалась непотребно.

Сообразив, что, даже срезав угол, быка ей не догнать, стала хватать с дороги камни, намертво втоптанные в землю стадом. Выскребать их, ломая ногти. Швырять в быка, стараясь отвлечь его от Юрки.

Она попала быку в крестец, два раза в шею, в голову. Кричала что-то про то, чтобы он оставил Юрку, отстал.

И бык испугался криков, тычков. Он вдруг поджал хвост, как собака, и, косясь, припустил от Ленки, забыв про Юрку. Ленка не верила своему счастью и все бежала следом, совсем уже выдохшись, и кричала, и все кидала камни, уже не попадая…

…И тут бык понял, что не такой уж и страшный зверь за ним гонится… Что совсем ничего страшного нет… Он резко развернулся и кинулся на Ленку.

В машине скорой помощи Ленка все цеплялась за юккогубского фельдшера, теребила ее, называла мамой:

– Мама, мама! Правда, у меня на свадьбу платье будет белое? Длинное такое, широкое, как в кино. И плечи голые. И перчатки выше локтя. Белые!

– Будет, будет, – говорила фельдшер, клала ей руку на лоб и держала голову, чтобы на неровной дороге не билась о носилки —Ќтихо так: тук-тук…

Эпилог

Муста, начищенная, сытая, с цветными лентами в гриве бежит по центральной улице Куйтежей. Упряжь нарядная, старинная, все бляшки начищены. Дуга лентами убрана и цветами. Муста высоко поднимает ноги, красиво рысит, старается.

На телеге, даже сена не подложив, лихо стоит Юрка. Держит вожжи, свистит залихватски – посылает кобылу. Только гужи скрипят да телега на камушках подрагивает. На Юрке новый костюм и почему-то джинсовая панама, которая так ему идет и придает немного хулиганский, мальчишеский вид.

К Юрке прижавшись, чтобы не упасть, стоит Ленка. И тоже бесстрашно балансирует на грохочущей шаткой телеге. На Ленке белое платье. Длинное такое, широкое, как в кино. И плечи голые. И перчатки выше локтя. Белые!

Сентябрь кончается, а тепло. Небо чистое, и весь мир после вчерашнего дождичка вымытый, чистый, торжественный. Ненадолго это, понятно, такое уж оно, бабье лето: р-раз – и как не было – и зима, и снег. А сейчас – птицы поют. За телегой Юркины собаки бегут – Бобик и второй кобель, не помню, как кличут – почетный эскорт. И Ленка с Юркой такие счастливые, радостные, беззаботные, легкомысленные. Им ведь можно. Им ведь сегодня все можно. Ведь это – Ленкина свадьба.

28 июля 2003 г.