Текст книги "Странное пари (СИ)"
Автор книги: Ирина Кириленко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Девушка снова почувствовала себя полным ничтожеством, ничего ни для кого не значащим.
Том был тихим и задумчивым. С блаженной улыбкой погружённым в свои мысли. Зато Лидия всеми силами пыталась растормошить, поддержать подругу. Только что с ложки её не кормила.
Сообразив, что не нужно никакому постороннему идиоту – профессору видеть подругу в таком унылом состоянии, она, возмутительным образом водрузив левый локоть и развалившись на столе, всем телом развернулась к Мари, полностью перекрыв визуальный «доступ к телу» девушки со стороны всяких там абсолютно глупых типов в центре.
Кое-как по-быстрому расправившись с едой, подруги поднялись из-за стола, оставив Тома и дальше пребывать в своей внутренней нирване. Лидия, крепко ухватив Мари за ладошку, вывела ту из зала.
– Мы сейчас идём ко мне, – решительно сказала «заботливая мамочка», – и пробудем там до вечера. Похоже, моя скромная обитель – единственное неосквернённое Грэгом место в этой школе!
Мари совершенно не сопротивлялась. Лишь бы не одной! А где – вообще не важно!..
Лидия позволила Мари ещё около часа «побултыхаться» в подробностях своего неудачного романа, потом заставила ту несколько раз умыться холодной водой и объявила:
– Всё, подруга! На этом печальная страница твоей жизни заканчивается. Вырви и сожги! Чтоб больше к этому не возвращаться! А теперь займёмся нашими «твоими планами». От них и будем плясать, вырабатывая стратегию.
Как ни странно, энергичная решимость подруги почти полностью избавила душу Мари от липкого и такого бездонного отчаянья. Девушка даже как-то сразу успокоилась, отодвинула, насколько смогла, эмоции и, наконец, «подключила мозги».
Вероятно, немаловажную роль здесь сыграла, почему-то полная убеждённость Лидии, что в данной ситуации, «хоть это пока и не так очевидно, милая», Мари находится в гораздо более выигрышном положении, а «идиотский профессор» ещё не однократно будет локти кусать…
Перспектива профессорского «локтекусания» настолько вдохновила Мари, что в голове зароились идеи, которые вот-вот должны были бы сложиться в весьма привлекательный и гармоничный букет, повязанный яркой ленточкой с надписью: «Ну что, нравится? А кто виноват?»…
***
Вечером в столовую Мари спустилась уже совсем в другом настроении. Никакого уныния, отчаянья в глазах и поникших плеч. «Амуницию и парадные доспехи» для «официального объявления войны» они с Лидией выбирали почти полтора часа.
Мешало то, что на ужин надо одеваться попроще, по-домашнему. Кто только придумал эту дурацкую традицию?! Может, у какой-то независимой и свободной девушки в «домашний комплект» входит ослепительное вечернее платье? С полностью открытой спиной, и потрясающим образом подчёркивающее фигуру?!
После долгих примерок, решено было остановиться на трикотажной юбке годе чёрного насыщенного цвета, доходившей почти до самых туфелек на пятисантиметровом каблучке.
Если бы Мари решила накинуть сверху безразмерный домашний джемпер до бёдер, всем и каждому стало бы очевидно, что это самая именно «домашняя» и удобная юбка, которую только можно вообразить: мягкая, драпирующая ноги ткань не стесняла движений, плюс, конечно же, абсолютно немаркий цвет. В такой юбке – хоть к плите, хоть с ногами в кресло книжку читать….
Если бы Мари решила накинуть сверху безразмерный домашний джемпер до бёдер…
Но Мари так не «решила». Она «накинула»… да, тоже джемпер, да, тоже свободный и да, тоже вполне «домашний», но!… Выбранный ею вариант доходил едва до пояса юбки, и при любом движении гибкого стана девушки, кокетливо обнажал взорам всех… заинтересованных желающих… кусочек нежной кожи с той или иной стороны, в зависимости, какое именно это было движение.
Цвета он был приглушённого, совершенно невызывающего… бордового. Но, в сочетании с блестящими каштановыми волосами и ярко-белеющей на фоне всей этой «домашней мрачности» шеи девушки, эффект был совершенно обалденным.
Причёска – небрежный пучок. Кто будет спорить, что этот элемент образа тоже самый-пресамый домашний? А то, что он полностью открывает такой милый овал лица, прелестные ушки и трогательную беззащитность шеи… что поделать – издержки домашней небрежности…
Добавим к этому естественно горящие щёчки (да, вот такая я сегодня взволнованная!), блестящие огромные глаза, совсем слегка подчёркнутые тушью для ресниц (что ж мне их теперь… прищуривать?) и чуть тронутые блеском пухленькие губки (возможно, я только что целовалась… но это не точно…)… в общем образ был восхитительным.
Он не резал глаз и не выхватывал моментально из толпы его обладательницу, но, остановив свой взгляд именно на этой девушке, хотелось снова и снова её разглядывать… до умопомрачения… до безутешной потребности вот прямо сейчас в этот же момент покусать какие-то свои дурацкие локти…
Чтобы «сгладить» (не вызывающую, нет!!! Просто слегка… совершенно офигительную сегодня вечером) внешность подруги, Лидию было решено облачить тоже во всё исключительно домашнее: такую же трикотажную длинную и очень мягкую юбку, только свободную и тёмно-серую и да, в тоже домашний свободный джемперок (сюрприз-сюрпри-и-из!) тоже серый, но чуть более светлого оттенка, но уже доходящий до самых бёдер.
Так, что, когда девушка шла, было сердце-щемительное ощущение её хрупкости, какой-то уязвимости. Хотелось тут же прижать эту крошку к своей могучей груди и защитить от всего грозного Мира…
Локти, правда, на этот раз, было кусать некому. Что ж… представим, это просто так удачно подвернувшаяся репетиция. Наверняка, в будущем, этих обглоданных локтей в доступном обозрении ещё появится видимо-невидимо!
***
Девушки впорхнули в столовую, повернув прекрасные головки друг другу, улыбаясь и обсуждая какие-то свои очень важные девчоночьи дела. Две щебечущие пташки, абсолютно не интересующиеся окружающим скучным миром… по центру стола…
Том, мгновенно вынырнувший из своих трепетных воспоминаний о таком прекрасном вчера, тут же вскочил с места, с грохотом опрокинув собственный стул и привлекая внимание к девушкам всех… даже самых-пресамых незаинтересованных игнорщиков (милый, милый Том! Если бы не необходимость держать тебя в неведении, мы обязательно подговорили бы тебя так эффектно погрохотать специально! Спасибо, умничка, ты сам догадался!).
Девушки грациозно опустились на отодвинутые для них стулья.
– Твой дурак-профессор уже собирается покаянно оголить локти, – весело шепнула Мари подруга.
Она была права. От грохота стула Тома, профессор Грэг подскочил на месте и, пристально вглядываясь в вошедших, сначала застыл, а потом погрузился в какие-то свои мрачные мысли.
Его друг сначала оценил изящную привлекательность подруг, потом посмотрел на как-то сразу осевшего и отключившегося от внешнего мира угрюмого Алекса, лукаво хмыкнул и тоже занырнул в свои, но только гораздо более радостные, мысли…
ГЛАВА 22.
Следующим утром профессор Грэг уже поджидал Мари у входа в столовую.
«Какое-то жестокое дежавю, – пронеслось у девушки в голове.
– Мисс, – решительно пробасил профессор, – нахожу своим долгом объяснить Вам некоторые вещи…
Он привычно протянул руку к её плечу, но девушка в таком ужасе отпрянула, что Алексу пришлось сконфуженно убрать повисшую в воздухе руку.
Мари развернулась и первой решительно прошла в спортзал.
– Я вчера долго размышлял и пришёл к выводу… я хотел бы, – более резко, чем собирался, начал профессор, – кое-что прояснить, чтобы у Вас не возникло каких-то иллюзий на мой счёт…
– Какие ещё, простите… иллюзий? – как-то даже брезгливо перебила Мари.
– Обычных. В отношение наших с Вами… У Вас могло создаться ложное впечатление… Вашему полу это, свойственно… Ну, Вы понимаете… Я хотел сказать, что, если Вы рассчитывали на какие-то отношения…
– И с чего вдруг у Вас, профессор, возникли такие пугающие предположения?! – снова перебила девушка.
Она не собиралась давать возможность этому… этому циничному негодяю стоять здесь и унижать её в своё удовольствие! Эпизода в клубе – более, чем достаточно. Остальное пусть изображает без неё… Да хоть перед зеркалом!
– Только не нужно сейчас передо мной играть! – рявкнул профессор, – Актриса из Вас так себе! Я прекрасно помню Ваш полный откровенного ужаса взгляд… там, в клубе…
– Ужаса? – Мари тоже разозлилась… ОЧЕНЬ РАЗОЗЛИЛАСЬ!!! – Конечно, я была в ужасе, профессор! – уже почти кричала она, – Ещё бы! Внезапно обнаружить, что в ближайшие дни мне придётся посетить венеролога и постороннему человеку объяснять, с какой стати мне необходимо так срочно обследоваться… Да, это был, как Вы верно подметили, настоящий ужас!
Глубоко вздохнув и, глядя прямо в глаза, совершенно опешившему после такого её выпада, Александра, Мари продолжила более спокойно, но с явной издёвкой:
– Для Вас, возможно, такие визиты – привычны и в порядке вещей, но я впервые пойду к такому… к специалисту в такой постыдной области по собственной инициативе, а не для планового медосмотра…
– ВЕНЕРОЛОГУ???!!! – вдруг «отмер» профессор, – из-за меня???
– Нет, конечно! Из-за меня! Меня интересует исключительно моё здоровье… А Вы можете спокойно и дальше плодить и размножать своих хламидий… или кого Вы там ещё разносите? Это уж как Вам будет угодно. Только избавьте меня от подробностей! Тоже мне! Нашёл себе исповедника… придурок, – Мари так громко шандарахнула дверью, что у профессора ещё долго звенело в ушах…
***
Тем же вечером девушка вынуждена была отправиться в город, поскольку, на утро у неё была запись к врачу. Как это и ни парадоксально, но ей, действительно, было необходимо обследоваться.
И почему раньше эта такая важная мысль не пришла ей в голову? Про венеролога она ляпнула Александру просто так, сгоряча. Но потом, поостыв, поняла, что, действительно, оказалась в весьма щекотливой ситуации. И почему они с Лидией об этом не подумали?
Девушки обсуждали что угодно, но только не реально насущную проблему, которая так неожиданно встала перед мисс. «Видимо, для Лидии это так же… непривычно, как и для неё, Мари», – размышляла девушка, трясясь в пустом вагоне, – «Да и откуда бы взяться подобному… опыту?!»
Дожив почти до тридцати, обе оставались, практически, девственны относительно подобной стороны жизни. Никакой распутной разгульной жизни, никакой неразборчивости в связях. У каждой за плечами были лишь длительные серьёзные, пусть и неудачные, отношения. К тому же, ежегодный обязательный медосмотр, предусмотренный для работы в таком учреждении, как бы ограждал их от подобных… волнений и беспокойства.
Перед внутренним взором Мари опять встала картина: вот профессор Грэг что-то интимно шепчет посторонней блондинке, одетой в вызывающе короткое платье, соблазнительно охватывающее фигуру… кхм… леди. Вот она кокетливо прижимается к профессору, обволакивая своим обширным бюстом грудную клетку мужчины. Вот они рука об руку покидают общественное место и отправляются…
Дальше «следить» за бесстыжей парочкой девушка не хотела. С неё было достаточно той волны брезгливости и гнева, которая её уже затопила. «Что там было дальше и куда они пошли, меня совершенно не интересует! – запретила себе думать в этом направлении Мари, – Это их интимное дело! Профессор Грэг – взрослый человек и волен распоряжаться своим «роскошным телом», как ему заблагорассудится…».
Девушка с горечью снова вспомнила, что сама к нему пришла. И пусть, в первый раз цель у неё была вполне невинной, зато во второй – всё было вполне определённо и без возможности как-то иначе трактовать её мотивы. А Александр, как он и сам подчёркивал, ничего ей не обещал… не заверял в вечной любви и верности…
Господи, да он же ВООБЩЕ ей ничего не говорил! Даже никак не оценил, насколько ему понравилось или нет заниматься с ней любовью. «СЕКСОМ! – резко одёрнула себя Мари, – примитивным животным сексом. О любви или хоть каких-либо чувствах не было и речи! Грэг был со мной вполне честен. Даже, вон, переступил через стеснение, и попытался дополнительно разъяснить ситуацию. Чтоб у восторженной идиотки не возникло никаких розовых иллюзий…».
На девушку снова накатили обида и злость на такую свою эмоциональную уязвимость перед этим холодным, бесчувственным и циничным человеком…
Мари рассчитывала переночевать в гостинице, а с утра, посетив кабинет доктора, отправиться на вокзал и вернуться в интернат к обеду с одиннадцатичасовым поездом. Занятие у неё было только в два, поэтому никто и не заметит её сомнительного внезапного отсутствия.
Вернувшись в школу и переговорив с Лидией (Мари не собиралась скрывать от подруги такую… пикантную деталь своего неудачного романа, поэтому сразу же, как возникло осознание, что ей следует немедленно провериться, она выложила все свои опасения подруге), мисс сообщила той, что результатов придётся ждать до вечера – она договорилась с доктором Брассом, что всё можно выяснить по телефону…
***
Весь день прошёл в переживаниях и недобрых предчувствиях. Девушки даже взяли в библиотеке толстенный «Справочник фельдшера» и всю вторую половину дня провели за изучением раздела: «Венерические заболевания». Слава Богу, такая их мнительность оказалась преждевременной – перед ужином, позвонив доктору Брассу, Мари с восторгом узнала, что у неё всё в порядке, и она может и дальше, как неудачно пошутил врач, «спокойно предаваться плотским утехам в своё удовольствие. Только, желательно, теперь уже с проверенным партнёром».
«Проверенный партнёр» на ужин не явился. Кажется, на обеде его тоже не было. Подруги были так поглощены своими «недобрыми предчувствиями», что полдня вообще не замечали ничего вокруг.
Очень поздно вечером, практически, уже ночью, Мари, заваривая для себя успокоительное какао, и случайно выглянув в окно, заметила профессора Грэга, размашисто шагающего к дому со стороны гаражей. «Какой неуёмный сексуальный потенциал у нашего профессора, – едко отметила про себя девушка, – так прям припёрло, что мы уже и среди недели срываемся к своим пышнотелым блондинкам!».
Настроения эта мысль не прибавила, поэтому, бедная девушка всю ночь проворочалась в постели и только к утру забылась тревожным сном…
***
Завтрак, как и обед, на следующий день прошли весьма спокойно. Том, всё ещё пребывавший в приподнятом настроении после восторженных впечатлений уик-энда, был рассеян и почти не обращал внимания на щебетание подруг.
Лидия была охвачена счастливым предвкушением и мечтами – сегодня её драгоценный Джеймс возвращался домой, поэтому девушка не могла больше ни о чём думать, кроме того, что ей надеть к вечеру и с каким восторгом она кинется на шею любимому.
Мари снисходительно снова, и снова выслушивала соображения подруги по поводу грядущего радостного события и, лишь раз бросив рассеянный взгляд в сторону Александра, просто отметила про себя, что он угрюм и задумчив. «Впрочем, ничего нового, – тут же подумала девушка, – наверняка, просто смакует подробности своего вчерашнего вояжа»…
Сразу после занятия, как только аудиторию покинул последний студент, в её класс решительно вошёл профессор Грэг и, с громким хлопком ладони о стол, шлёпнул перед Мири лист бумаги.
– Что это? – недоверчиво подняв взгляд на профессора, растерянно прошептала девушка.
– Результаты моих анализов, – серьёзно глядя ей в глаза, хрипло произнёс Александр, – Я совершенно здоров. И Вам теперь нет никакой необходимости унижать себя объяснениями перед посторонним человеком…
– Я благодарна Вам, профессор, за такую чуткость, – быстро оправившись от незапланированного и опасного для её внутреннего равновесия общения, с насмешкой глядя в глаза мужчины, сказала Мари, – Но Ваша внезапная забота обо мне несколько запоздала. Как раз вчера я качественно «поунижалась перед посторонним человеком», так что, в Вашем благородном жесте не было никакой необходимости…
Демонстративно опустив взгляд к разложенным на столе бумагам, и всем своим видом, как бы намекаля профессору, что разговор окончен и она уже достаточно потратила своего драгоценного времени на неожиданного визитёра, девушка "углубилась" в работу.
Александр ещё какое-то время помялся у её стола, как будто, не решаясь что-то сказать, а потом резко развернулся на каблуках и решительно вышел вон…
ГЛАВА 23.
В субботу после дневных занятий, когда Мари уже начала переодеваться в удобный домашний костюм, в её дверь решительно постучали.
Сердечко девушки бешено забилось от пугающего предчувствия. И, словно намеренно не давая ей времени собраться с мыслями, в коридоре загрохотал гневный бас:
– Профессор Мари, немедленно откройте!
Мари, словно в трансе, приблизилась на подгибающихся ногах к двери и только в последний момент сообразила, что она находится в совершенно неприличном «полуразобранном» виде. Девушка тут же метнулась к креслу, выхватив из вороха одежды памятную длинную юбку…
– Сейчас же откройте, мисс Абсолютная Востребованность!!! – от ударов возмущённого профессора, деревянная дверь заходила ходуном, а из стены у косяка посыпалась штукатурка…
«Господи, да что я опять, якобы, натворила???!!!», – в ужасе подумала девушка и бросилась открывать.
Дверь тут же резко распахнулась и, едва не сбив растерянную мисс с ног, в комнату ворвался разъярённый профессор.
– Чем Вы здесь занимаетесь?! – в бешенстве проорал Александр, окидывая взглядом полураздетую Мари, вцепившуюся руками в край юбки и старающуюся ею прикрыться.
Не дождавшись немедленного ответа, профессор внимательно осмотрел гостиную и остановился на прикрытой двери спальни.
– Возможно, переодеваюсь? – пока ещё нерешительно, но уже с ноткой сарказма уронила Мари.
– Я своими глазами видел, как только что в Вашу квартиру проник этот наш смазливый мис-тер Том! – брезгливо перекатывая на языке имя молодого человека, выплюнул профессор, – И он открывал двери своим ключом!
– Возможно, потому, что это была дверь ЕГО квартиры, «мистеру Тому» пришлось воспользоваться своими ключами? Том живёт справа от меня… – Мари с лукавым интересом взглянула на Грэга.
Алекс на секунду замялся, но потом со словами: «Вы позволите?», резко распахнул дверь спальни и заглянул туда.
– Если Вы, наконец, объясните цель своего внезапного визита, возможно, я даже смогу Вам помочь, – ехидно заметила девушка.
Вернувшись в гостиную и снова с ног до головы осмотрев Мари, профессор Грэг взял себя в руки и продолжил довольно холодным презрительным тоном:
– Одевайтесь, мисс Профи! К Вам прибыл постоянный клиент…
– Что??? – обескураженно заморгала Мари…
– Кто! Вы постоянно путаете, – Грэг горько усмехнулся.
– Я не понимаю… какой ещё… клиент? – девушка окончательно смутилась.
– Ваше блестящее знание… кхм… сексуальной стороны человеческой натуры произвело на сэра Тэккерея такое неизгладимое впечатление, что он, видимо, решил впредь консультироваться у Вас на постоянной основе.
Губы профессора Грэга презрительно скривились и он снова окинул Мари цепким, но уже совершенно бесстыдным взглядом, демонстративно останавливаясь на особо примечательных для взора местах. Девушка попыталась справиться с волнением, неожиданно охватившим всё её тело под этим откровенным рассматриванием и, прокашлявшись, невинно поинтересовалась:
– Мне прямо сейчас одеваться, или, всё же, подождать, пока Вы удалитесь?
Грэг судорожно глотнул, но остался молча стоять на месте, пялясь на открывшуюся часть бедра мисс с кружевной резинкой тонкого чулка.
Не дождавшись ответа, Мари отбросила спасительную юбку в сторону, и, поставив на край кресла изящную ступню, принялась намеренно медленно скатывать чулок с ноги. Александр застыл, как вкопанный, глядя на открывшуюся перед ним соблазнительную картину. Он ещё раз нервно вздохнул и с силой выпустил воздух через крепко сжатые зубы.
Девушка усмехнулась и проделала со второй ногой то же самое… Затем, не обращая совершенно никакого внимания на окаменевшего сзади мужчину, накинула на кружевной лифчик полупрозрачную кофточку и стала медленно её застёгивать.
– Дайте лучше я, а то мы так до вечера провозимся! – хрипло рыкнул мужчина и осторожно, пуговка за пуговкой, застегнул непокорную шёлковую «штучку».
Боясь дышать, девушка робко застыла на месте, пристально вглядываясь своими широко распахнутыми глазами в напряжённое лицо Алекса.
Закончив с пуговицами, мужчина протяжно застонал и со словами: «Через минуту жду Вас в коридоре», бросился к выходу.
Наконец, полностью одевшись и найдя профессора Грэга, беспокойно переминающимся сразу за дверью, девушка протянула Алексу изящную ладошку и с усмешкой сказала:
– Я готова. Можете меня тащить…
Не преминув воспользоваться предоставленной возможностью, Александр крепко схватил Мари за руку и они молча, как будто это было для них чем-то очень естественным, почти прижавшись плечом к плечу, быстро зашагали по направлению к кабинету ректора…
***
На этот раз Мари нашла сэра Тэккерея вполне себе человеком, а не красивой ледяной статуей, свысока взирающей на простых смертных. «Какая разительная перемена!», – поразилась мисс, заглядывая в уже совсем не отстранённо-холодные, а даже вполне живые и тёплые глаза «заклятого учредителя».
Как только дверь в кабинет ректора открылась, мистер Теккерей вскочил с кресла и, протягивая для приветствия сразу обе руки, кинулся к Мари. Поскольку, правую руку всё так же продолжал сжимать профессор Грэг, совершенно не собираясь отпускать из плена хрупкую ладошку, сэр Теккерей схватил левую руку девушки и энергично затряс.
– Уважаемая мисс Мари, – скороговоркой затараторил сэр Уильям, – очень рад!
Затем, окинув ледяным требовательным взглядом обоих присутствующих мужчин он требовательно заметил:
– Господа, вы не оставите нас с профессором на пару минут?..
Неохотно отпустив руку Мари, профессор Грэг окинул Тэккерея презрительным взглядом, медленно развернувшись, как будто ожидая, что его сейчас остановят и попросят остаться, вышел из комнаты. Ректор же, едва сдерживая хитрую усмешку, весело подмигнул девушке и чуть ли не легкомысленно насвистывая, последовал следом.
– Прежде всего, уважаемая мисс Мари, – церемонно начал сэр Уильям, как только за мужчинами захлопнулась дверь, – позвольте Вам выразить моё глубокое уважение…
Девушка застенчиво вспыхнула и благодарно кивнула, ожидая продолжения.
– Малколм совершенно изменился в последнее время. Моя мать даже… – Тэккерей недовольно себя оборвал и прокашлялся, – Мы с супругой, мисс профессор, имеем честь пригласить Вас сегодня к нам на семейный ужин, – потом, как будто сбившись с пафосного тона, уже совершенно по-человечески Тэккерей поспешно добавил, – Ничего официального, мисс! Обычный ужин со мной, моей супругой и Малколмом. Также, в присутствии леди Тэккерей… моей вдовствующей матери – дополнил он, поймав недоумённый взгляд Мари.
Сказать, что девушка была сильно удивлена – ничего не сказать. Слава Богу, ей, всё же, удалось захлопнуть внезапно так неэлегантно раскрывшийся рот! Она потрясённо уставилась в лицо мужчины и заставила себя хотя бы кивнуть.
– Никаких особенных требований к туалету, мисс, – тем временем, продолжил аристократ, – всё уютно и по-домашнему. Сейчас мы возьмём Малколма и сразу отправимся к нам. Поместье находится в десяти милях отсюда. Дорога не доставит Вам беспокойства. А завтра, если Вы соблаговолите воспользоваться нашим гостеприимством на ночь, вас с мальчиком доставят обратно…
«Что у меня найдётся из «уютно-домашнего»?!» – только и смогла в ужасе подумать Мари. Она церемонно раскланялась с сэром Уильямом, выпросив на сборы хотя бы полчаса и, не способная самостоятельно справиться с тем сумбуром, который сейчас творился у неё в голове, сразу же направилась с Лидии.
– Чего от тебя хотел этот хлыщ? – нагнал её в коридоре профессор Грэг.
– Представляете… – словно в прострации, повернулась к нему Мари, – их светлость желает представить меня супруге и матери…
– Да, сэр Тэккерей прочно и счастливо женат! Прошу Вас не забывать об этом!
Мари лишь растерянно повела плечиком в ответ и бросилась к подруге…
ГЛАВА 24.
Общими усилиями, уютно-домашним в этот раз было решено назначить офисное пьяно-вишнёвое платье. То самое, с интригующей молнией-змейкой через всю спину. В качестве тапочек, девушки выбрали чёрные лакированные туфельки на средней высоты изящном каблучке. Также для выхода к семейному завтраку, подруги отобрали свободные чёрные брючки и бархатную коричнево-бордовую блузку навыпуск. Она полностью покрывала бёдра Мари, элегантно драпируя стройное тело девушки.
В общем, собрав, наконец, дорожную сумку и получив напоследок несколько ценных советов от подруги на тему «Из жизни светского общества», Мари нерешительно спустилась в холл.
Сэр Уильям с сыном уже ожидали там, о чём-то оживлённо беседуя с ректором Коллинзом. Хмурый профессор Грэг тоже вышел проводить «мисс Высокая Компетентность», но стоял чуть в стороне, кидая на всех мрачные взгляды. Как только на лестнице показалась Мари, он молча поднялся к ней на пролёт, решительно взял из её рук сумку, и проводил девушку до самого автомобиля семейства Тэккереев, так и не проронив ни слова…
***
Поместье Тэккереев представляло собой обширное владение, граничащее с землёй интерната. Поэтому, ехали они совсем недолго. Мари даже не успела настроить себя и принять слегка высокомерный и скучающий вид, как того, видимо, требовали понятия сэра Уильяма о воспитании приличной леди.
Если здание школы Мари приняла за дворец и считала огромным, то в сравнении с домом Тэккереев, интернат выглядел скромным флигелем с претензией на историческую ценность.
Дом Тэккереев, буквально, подавлял своими размерами. И внутри чувство собственной ничтожности посетителя не отпускало. Было ощущение, что находишься в каком-то роскошном музее, только вот именно как раз тебе вход сюда категорически воспрещён. Поэтому Мари даже опасалась, что вот-вот откуда-нибудь из-за тяжёлой портьеры сейчас вынырнет строгий смотритель и с позором выдворит её вон.
По приезде мужчины-Тэккереи сразу же исчезли, мгновенно растворившись где-то сразу на входе, а её, гостью, препоручили заботам каменной статуи дворецкого – настолько он был непроницаем для каких-либо эмоций. Только губы слегка зашевелились, когда дворецкий холодным тоном равнодушно произнёс: «Следуйте за мной, мисс»…
Комната, в которую поселили девушку, на удивление, оказалась вполне даже приятной. Конечно, размерами она превышала всю её скромную квартирку в интернате, но, благодаря интерьеру и, явному стремлению дизайнера сделать комнату «тёплой» и «живой», создавалось впечатление, что здесь вполне уютно можно проводить время и даже сладко заснуть…
Переодевшись к ужину, Мари едва успела распаковать сумку, как в дверь постучали и в комнату вошла молоденькая горничная. Она очень удивилась, что мисс решила самостоятельно заняться вещами, но, быстро исправившись, вежливо и даже, как показалось Мари, приветливо пригласила гостью спуститься в «малую столовую».
***
Как выглядит огромная «малая столовая», Мари даже не обратила внимания. Она так ужасно нервничала, что все силы ушли на то, чтоб сдерживать горячее желание громко расплакаться, сбежать куда-нибудь подальше и, забившись в самый-пресамый укромный уголок, просто переждать это, такое Важное событие в её жизни.
Во главе массивного длинного стола сидел, как всегда, холодный и непроницаемый для каких-либо земных эмоций, глава семьи – сэр Уильям. На нём был строгий костюм цвета мокрого асфальта и консервативный, на тон темнее, галстук. «Практически, в домашнем халате вышел, – хихикнула про себя девушка, – видимо, понятие «уютной домашности» предполагает лишь уступка в цвете – вместо чёрного костюма, лорд облачился аж в ПОЧТИ чёрный».
По левую руку от отца семейства находился сын лорда – очень тихий и сдержанный десятилетний мальчик, который, обычно, на занятиях мисс Мари держался немного в стороне и почти не вступал ни с кем в разговоры. Лишь однажды преподавательнице удалось расшевелить ребёнка и вынудить его проявить свои чувства.
Это случилось как раз на прошлой неделе. Когда обсуждалась проблема строгих родителей и их отношений с детьми. Мисс Мари, помнится, тогда объясняла, что, если не брать во внимание очень редко встречающиеся случаи «родителей-монстров», всё-таки, даже самые строгие родители – всего лишь живые люди. Со своими чувствами, и, конечно, обязательной и непременной любовью к своему ребёнку.
Они разобрали несколько примеров подобной «строгости», когда дети предлагали свои варианты несправедливых, как им казалось, решений взрослых, а Мари разъясняла, чем руководствовались и что при этом чувствовали родители.
Тогда, сразу после занятия, к ней нерешительно подошёл Малколм и они, помнится, проговорили несколько часов, вспоминая и анализируя разные ситуации из жизни «гипотетического мальчика».
Как и предполагала Мари, в доме ребёнка царила атмосфера клинической сдержанности и безэмоциональности. И, если взрослые члены семьи осознанно лишали себя всех прелестей жизни, то десятилетке было очень сложно проанализировать свои отношения с родителями, когда было совершенно непонятно: отец тебя хвалит или ругает, мать тебя любит, или просто терпит.
Справа от сэра Тэккерея восседала, как поняла девушка, супруга лорда. Это была высокая и ослепительно красивая женщина лет тридцати пяти. Её холодная мраморная красота совершенной статуи, буквально, завораживала. Такие же, как у мужа, слепяще-белые волосы были уложены в высокую элегантную причёску волосок к волоску. Элегантное светло-серое (опять, серое!) шерстяное платье выгодно подчёркивало высокую грудь и тонкую талию леди.
Мать, как и отец Малколма, сохраняла совершенно такое же выражение лица. Это не была скука, усталость, равнодушие… даже надменностью это нельзя было назвать. Это была совершенная и прекрасная, но абсолютно непроницаемая маска. Лицо статуи, как уже раньше про себя назвала это выражение Мари.
И лишь на мгновение в глазах женщины промелькнул неуловимый интерес – когда в комнату вошла мисс Преподаватель. Но леди моментально погасила в себе это чувство и снова превратилась в совершенство.
Напротив лорда сидел единственный человек, чьи глаза ещё более или менее можно было бы с натяжкой посчитать живыми. «Королева-мать», – как про себя назвала её Мари. Излишне худая, но, всё ещё очень привлекательная женщина лет шестидесяти. И, что удивительно, похоже абсолютно проигнорировавшая достижения современной пластической хирургии. Это было «совершенное старение». Леди не молодилась, не пыталась скинуть с себя груз лет, притворяясь старенькой девочкой с гладкими, как попка младенца, щёчками и стремящимися к вискам глазами.
