Текст книги "Ключ для пешки"

Автор книги: Ирина Кайлес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 4
День рождения

Одиннадцатого мая Федя наконец вернулся в школу. До дня рождения оставалось меньше недели, а он до сих пор не решил, как его провести. Наташа много раз предлагала ему устроить дома вечеринку, пригласить гостей, но Федя еще не забыл подобное мероприятие в прошлом году, когда он пригласил домой половину класса, и Олег, пусть даже ненамеренно, так унизил его перед всеми… В глубине души подросток мечтал, чтобы Олег уехал в этот день куда-нибудь подальше, лучше вообще в другую страну, и вот тогда можно было бы устроить шикарную вечеринку, пригласить на нее Рашевскую…

В первый же день в школе сразу стало понятно: о вечеринке уж точно придется забыть. Целый день Федя ходил под прицелом косых взглядов. Никто с ним не разговаривал, за спиной шептались… Единственным, что он сегодня услышал в свой адрес, было приветствие Бочкова:

– О, Литвинов! Уже отсидел? Это в ментовке тебе так морду разукрасили или богатенький папочка постарался?

Федя молча прошел мимо, со злостью толкнув Бочкова плечом, за что незамедлительно получил строжайший выговор от препода.

К концу дня юноша чувствовал себя как прокаженный. Настроение было хуже некуда.

– Федька, не грузись, – Ян пытался разрядить обстановку, но это даже ему не удавалось, – перестань. По-любому забудется, и все будет нормально.

– Ян, – Федя оглянулся, убедившись, что их никто не слышит, – мне кажется, я знаю, кто мне это подбросил.

– Ты сильно удивишься, но я тоже знаю. Бочков.

– Ты тоже так думаешь?

– Я просто видел его лицо, когда тебя тогда менты увели.

– Доказать бы…

– А что, ведь в жизни все возможно! Короче, надо подумать.

И на долгие дни это стало главной темой их разговоров.

Утром семнадцатого мая Федя сел на постели и улыбнулся. Ему исполнилось пятнадцать. Юноша с удовольствием думал о том, что он стал более взрослым и не за горами тот день, когда он наконец сможет покинуть этот дом и жить самостоятельно. Он умылся, оделся и причесался тщательнее, чем обычно. Спустился к завтраку.

– Федя! С днем рождения, солнце! – Наташа расцеловала сына, вручив ему красиво упакованный подарок.

– Спасибо, мам, – Федя распаковал коробку. Там лежали новые ролики, старые как раз стали ему малы. – Так классно! Спасибо большое.

Олег поздравил крайне сухо, но подарок был супер: дорогая профессиональная зеркальная фотокамера. Федя восхищенно присвистнул:

– Спасибо…

Все же возникло неприятное чувство, что Олег от него откупается после последнего инцидента. Но камера все равно классная.

В школу, естественно, идти не хотелось, но пришлось. Настроение испортилось. С Федей до сих пор никто не разговаривал, никто, кроме Яна, не поздравил. Юноша пытался не обращать на это внимания, но все равно было обидно.

После школы Литвинов с Шабуровым отправились в кино. Потом бесцельно пошатались по городу, посидели в кафе и пошли к Феде домой. Сели за новую видеоигру, которую подарил Ян, увлеклись и, совсем забыв о времени, сражались до позднего вечера. Наташа заглянула в комнату, мягко намекнула, что пора бы уже закончить. Предложила Яну остаться на праздничный ужин, но тому перспектива ужинать с Олегом совсем не улыбалась, и он поспешно ретировался. Федя не возражал. Он и сам бы ушел с удовольствием, но зло было неизбежно. Тем не менее, ужин в кругу их маленькой семьи прошел на удивление хорошо. Олег был в добром расположении духа, много шутил и умудрился ни разу не подколоть Федю и не поиздеваться над ним.

Довольный, счастливый, юноша лег спать и загадал желание, самое сильное и страстное, но абсолютно, по его мнению, несбыточное. На границе снов, мысли нежились в струящемся потоке мечтаний… И нетрудно догадаться, кто был, вернее, была главным действующим лицом этой мечты.

Учебный год подходил к концу. Закрутилось. Зачеты, контрольные, экзамены, выпускной в музыкалке… пересдать… выучить… повторить… выучить… еще выучить… ритм жизни стал сумасшедшим, времени не оставалось ни на что. Федя дождаться не мог летних каникул. Казалось, последние две недели в школе растянулись на год. Но все когда-нибудь заканчивается, и мучения подошли к концу.

Экзамены Федя сдал вполне сносно, всего с одной тройкой – по химии.

В музыкалке прошел выпускной, Литвинов получил диплом с отличием (кстати, экзамен по фортепиано он сдал на пять с плюсом, чем Наташа очень гордилась, а Федя не придавал этому никакого значения). После торжественноофициальной части состоялся долгий разговор с педагогом, который все же убедил парня продолжить учебу и перейти в восьмой класс, оставшись в музыкальной школе еще на год.

– Андрей Николаевич, я же все равно в муз. училище не буду поступать: меня Олег задушит, – Федя знал, что говорил, тем более что он совсем был не против в дальнейшем профессионально заняться музыкой и ему это действительно очень нравилось, но…

Олег категорически заявлял, что сейчас получать профессиональное музыкальное образование – безумие: «Мужчина должен деньги зарабатывать, семью кормить! А что тебе даст эта твоя музыка?! Посмотри, как твой педагог одет и чем его дети питаются! Посмотри, как мама твоя жила, когда твоей несчастной музыкой занималась! Чтобы я даже не слышал подобной чуши! В жизни нужно твердо стоять на ногах и надеяться только на себя». Мама Олега поддерживала: «Федя, ты знаешь, где-то я читала фразу… „Если ты стремишься к какой-то цели, посмотри, насколько счастлив тот, кто ее уже достиг". Когда я училась в консерватории, просто летала от счастья. Но потом… Начинается реальная жизнь. И все слишком сильно меняется. Вспомни, как мы с тобой жили, пока я не встретила Олега. Ты хочешь так жить? Ты хочешь, чтобы так жила твоя любимая, твои дети? Подумай».

Под подобным психологическим прессингом у Феди и мысли не осталось продолжить профессиональное музыкальное образование. Андрей Николаевич не раз говорил на эту тему с Наташей, убеждал ее, что у парня незаурядный талант и нельзя закапывать его в землю, но Наташа была непреклонна, и, в конце концов, педагог смирился. Теперь же, слыша от Феди то, что он и ожидал услышать, Андрей Николаевич спросил:

– Федя, скажи, тебе нравится здесь учиться?

– Конечно. Вы же знаете.

– Ну так что тебе мешает позаниматься еще год?

На этот вопрос Федя не нашел ответа и радостно улыбнулся.

– Да, вот еще что, – продолжил Андрей Николаевич, – в следующем году состоится Всероссийский конкурс. Я хочу, чтобы ты в нем поучаствовал.

– Но…

– Никаких «но». Даже если этот конкурс станет последним серьезным выступлением в твоей жизни, это будет, по крайней мере, достойный уход из искусства. Ну как, по рукам?

– По рукам, – честолюбие победило лень, и Федя нашел идею о конкурсе достаточно интересной.

– Хорошо, тогда встречаемся через неделю. Я подберу тебе серьезную программу, летом будешь разбирать. О’кей?

– О’кей.

Андрей Николаевич, один из лучших в городе педагогов по фортепиано, в свое время ставил перед собой самую высокую планку. Учился в Московской консерватории, занимал призовые места на известнейших международных конкурсах. Ему пророчили великое будущее. На четвертом курсе он готовился к участию в конкурсе им. Чайковского, занимался сутками и… переиграл правую руку. А дальше… Больницы, процедуры, депрессия… Врачи запрещали играть. При всех усилиях, двигательные функции до конца так и не восстановились. На карьере пианиста пришлось поставить крест. Консерваторию Андрей все-таки окончил, но об аспирантуре пришлось забыть навсегда. Потом тяжело заболела мама, пришлось уехать из Москвы… Казалось, жизнь закончена. Однако время умеет залечивать раны. Андрей Николаевич устроился на работу в музыкальное училище. Встретил свою любовь, женился. С женой они жили душа в душу, вырастили двоих детей и были вполне счастливы.

Недавно Андрей Николаевич отметил свой пятидесятилетний юбилей. Внешне он производил впечатление интеллигентнейшего человека, который совершенно не вписывался в сумасшедший ритм современной жизни, с ее постоянной гонкой за успехом. Он, мужчина среднего роста и средней комплекции, обычно немного в мешковатом костюме, с седыми волосами, зачесанными назад, словно пришел в этот мир из другого времени. Главное, что привлекало в его облике, – очень молодые, даже юные серые глаза, излучавшие какой-то особенный внутренний свет.

Попасть в класс Андрея Николаевича было невероятно сложно. Он отбирал самых лучших, самых талантливых ребят и буквально лепил из них лауреатов. Его выпускники один за другим поступали в лучшие ВУЗы Москвы, Питера, уезжали учиться за границу. Он нашел себя в преподавательской деятельности и полностью реализовался на этом поприще.

В музыкальной школе, где учился Федя, у Андрея Николаевича было всего пять учеников. Он пошел туда работать ради того, чтобы иметь возможность «выращивать» таланты с раннего возраста, правильно закладывая основы их будущих успехов. За всю свою карьеру педагога он видел много действительно одаренных детей, вернее, он только с такими и работал, но Литвинов стал настоящим открытием. Такие звездочки зажигались крайне редко. Андрей Николаевич искренне жалел о том, что о продолжении музыкального образования здесь не могло идти и речи. Несмотря на кажущиеся убедительными доводы родителей, он считал подобное решение непростительной ошибкой с их стороны.

Феде же педагог буквально заменил отца. Юноша всегда с нетерпением ждал очередной урок, ведь каждое занятие становилось настоящим событием, вдохновляющим, волнующим. Вообще, Андрея Николаевича боготворили все его ученики. Он не заставлял заниматься. Он учил так, что ребята занимались сами, подолгу и с удовольствием.

Дома у Феди разразился скандал.

– Еще год заниматься этой хренью?!! Этот твой нищий педагог – идиот полный! Еще и конкурс придумал! Совсем уже! – Олег был вне себя. – Ты бы лучше английский подучил, вот это действительно тебе в жизни пригодится!

– Олег, успокойся, – Наташа, наоборот, была довольна решением сына. – Пусть занимается, если ему нравится, что в этом плохого? Лучше, если в компьютер будет играть или на улице болтаться?

– Решайте, как знаете. Но чтобы я дома ни одного звука не слышал! – Олег ушел, хлопнув дверью.

Наташа же подошла к сыну, положила руку ему на плечо, улыбнулась:

– Ты молодец. И все решил правильно.

И вот наконец!!! Наступило лето!!! Каникулы!!! После экзаменов Федя дня четыре отсыпался «до последнего». Режим за эти дни сбился капитально. Теперь он ночью не мог уснуть до двух часов, а днем спал до обеда. Наступили счастливые, беззаботные дни.

В выходные всей семьей уезжали на дачу. Федя купался, загорал, гулял по огромному дачному поселку. Олег наконец разрешил ему кататься на своем гидроцикле. Счастью не было предела.

В городе Федя также находил себе множество поводов развлечься. Они с Яном долго бродили по улицам, катались в парке на роликах и на велосипедах, встречали закаты на реке. В дождливые дни ходили в кино или играли в компьютер. А иногда просто хотелось поваляться на диване и посмотреть телевизор. Жизнь была прекрасна, и все было замечательно, пока не произошло одно весьма странное событие.

Глава 5
Игра. Начало

На улице шел проливной дождь. Весь вечер Федя просидел в Интернете. В конце концов ему это надоело, но, перед тем как отключить компьютер, юноша решил проверить почту. Открыл. Опять… Невозможно соединиться с сервером…

Непонятно почему, у Феди возникло неприятное чувство, что кто-то сзади на него смотрит. Инстинктивно юноша оглядел комнату. Внезапно из компьютера донесся странный и незнакомый звук, довольно мелодичный, но, в то же время, чем-то пугающий. Федя, вздрогнув, повернулся к экрану. Вместо привычной темно-синей полоски, оповещавшей о приходе письма, на экране ярко засветилась серебристая полоса, на которой ровными, четкими, необычно черными буквами было написано: «ОТКРОЙ». Федя похолодел. Почему-то стало действительно страшно. Повинуясь инстинкту, подросток резким движением захлопнул ноутбук и зачем-то выдернул из сети адаптор. Вытер холодный пот со лба. Ложиться спать нужно раньше. Всякая хрень уже мерещится… Выключенный ноутбук задрожал. Федя осознал, что он сам дрожит точно так же. Крышка ноутбука сама открылась, ярко загорелся монитор, и снова появилась та же серебристая светящаяся полоса, но тянулась она уже во весь экран, и слово «ОТКРОЙ» горело жирными кроваво-красными буквами.

Не зная, что и думать, Федя осторожно затронул панель. Тут же открылось светло-зеленое окно, в котором буква за буквой начали появляться слова:

«Здравствуй, Федор.

Ты избран для участия в особой Игре. Ты, конечно, можешь отказаться, но возможность участия в подобном проекте появляется лишь раз в жизни. Мы не можем сразу рассказать тебе обо всех условиях. Либо ты доверяешь нам, либо нет.

В этой Игре у тебя будет возможность получить доступ к знаниям, которые приведут тебя к осуществлению твоих желаний. Это своего рода пропуск, код доступа к счастью. Дойдешь до конца – исполнится любая мечта. Проигравший теряет все. Теперь ты должен выбрать. Оставить все как есть, либо вступить в Игру. Если ты сейчас отказываешься, больше такого шанса у тебя не будет. Никогда».

Внизу текста появились две ссылки: «Игра», «Отказ».

Федя замер. Что за чушь?! Это что, русский вариант «Матрицы»? Может, кто-то из ребят пошутил? Хотя вряд ли у кого-то хватит ума его комп взломать… Вирус? Почему тогда по имени обращаются? Нет, на вирус не похоже… Юноша еще раз перечитал текст, «…к осуществлению твоих желаний. Это своего рода пропуск, код доступа к счастью… исполнится любая мечта…»М-да… «…Проигравший теряет все».Все – это как? Федя вспомнил Иришу. Ее точеную фигурку, волнистые длинные волосы… ее безразличие и холодность, «…к осуществлению желаний… исполнится любая мечта… код доступа…»Перед внутренним взором встали налитые кровью глаза отчима, их последний разговор… «…больше такого шанса у тебя не будет…»Бочков со своими подонками-друзьями там, у гаражей… Воспоминание отдалось такой болью, такая ненависть поднялась в душе… Федя решительно кликнул на ссылку «Игра».

Волнение до того зашкалило, что он не понял, показалось ему или нет, как из компьютера донесся далекий торжествующий смех. Но это было только мгновение. В следующую секунду появилась новая надпись:

«Приветствуем твой выбор, Федор. Добро пожаловать в Игру».

Далее – на весь экран выплыло название, написанное крупными ярко-красными буквами:

«Интерпретация Граней Реальности. Аттракцион.

(в дальнейшем – просто Игра)»

Надпись исчезла. Возникла следующая:

«Необходимо зарегистрироваться для участия в Игре. Нажми ВВОД. Когда на экране появится знак, приложи руку к монитору».

Не раздумывая, Федя нажал «enter». На экране выросло движущееся в бурлящем водовороте лилово-красное пятно. Казалось, монитор ожил и расплавился. Юноша решительно приложил руку к пятну. Крик нестерпимой боли вырвался из его груди. Рука приросла к экрану, всасываясь внутрь. На ладони будто раскаленным ножом медленно отрезали кожу. Отчаянными усилиями Федя пытался оторвать руку, но она лишь втягивалась в экран еще больше. Боль стала совершенно невыносимой, словно передалась во все тело. Внезапно раздался резкий громкий хлопок, рука моментально освободилась. Неведомая сила откинула юношу назад, он с размаху ударился головой об угол кровати и потерял сознание.

Очнувшись, Федя сел, вспомнил все, что произошло. Рука горела. Литвинов посмотрел на ладонь и чуть не закричал от ужаса. На ладони был вырезан непонятный знак, кожу будто срезали кусками:

Линии двигались, дышали, словно живые. Первой мыслью было бежать в ванную, попытаться смыть эту гадость, йодом прижечь, но взгляд подростка упал на экран компьютера…

«Поздравляем, Федор. Ты зарегистрировался в Игре. Этот знак – твой пропуск. Не пытайся его смыть либо удалить каким-либо иным способом. Тебе это не удастся. После регистрации отказаться от участия в Игре невозможно, последствия для тебя будут необратимыми. Либо участие, либо смерть. Если ты все прочитал и, надеемся, понял прочитанное, нажми ВВОД».

Федя, в шоке, сидел на полу, пытаясь осмыслить происходящее. «Либо участие, либо смерть».Если такое начало, то что же будет за продолжение?! Подожди, спокойно. Что за смерть? Каким образом?

Мысли путались. Просидев так некоторое время, Федя встал и, не придумав ничего другого, нажал «enter».

На экране появилась следующая надпись:

«Игра состоит из шести туров. Каждый тур продолжается до Конца…»

При виде слова «Конец» с большой буквы Федю передернуло.

«…После окончания тура ты вернешься к тому же моменту во времени, с которого начал, сколько бы ты в Игре ни находился. Для начала тура необходимо совместить знак на ладони со знаком на экране…»

Юноша выдохнул. Еще раз испытать подобное прикосновение к экрану ему явно не хотелось.

«…О начале каждого последующего тура сообщает Знак на ладони. Уклонение от Игры влечет неминуемую смерть.

Если информация прочитана и понятна, нажми,0К“».

Тяжело дыша, не в силах ни понять, ни принять происходящее, Литвинов оперся о стол. Мысли исчезли из головы. Отступать, по всей видимости, поздно. Юноша неожиданно решительно, без колебаний, кликнул на «ОК».

Знак на ладони вспыхнул, пульсируя. Тот же знак появился на экране. Стиснув зубы, подросток приложил к нему руку. Рука снова будто приросла, но на этот раз – безболезненно. Дальше Федя почувствовал, что его ноги оторвались от пола и его закружило на месте с невероятной скоростью, как на неведомом, жутком аттракционе. Все вокруг смазалось, комната исчезла, словно он находился внутри невообразимого смерча. Федя подумал, что, если так продолжится еще хотя бы минуту, его непременно вырвет. Внезапно все закончилось и он упал на землю.

Быстро вскочив на ноги, юноша огляделся. Он стоял на улице посреди весьма странной деревни, напоминающей кладбище из какого-нибудь триллера про вампиров. Все дома черные, мрачные, кривые. Небо хмурое, затянутое громоздкими тучами. Ни души. Жуткая гробовая тишина оглушила слух, не привыкший к полному отсутствию звуков. Кругом все гнетущее, грязное, неприятное. Захотелось в ту же минуту покинуть это место и никогда сюда не возвращаться. Федя вдруг осознал, что боли и жжения в руке больше нет. Посмотрел на ладонь. Странный знак бесследно исчез. Юноша облегченно выдохнул и тут же вскрикнул, испугавшись раздавшегося скрипа. Посреди улицы, из ниоткуда, появилась отвратительная грязная старуха, похожая на ведьму. Мерзко улыбаясь, она вплотную подошла к подростку. Он не шевелился. Куда бежать – он не знал, да и чувствовал, что старуха эта здесь не случайно. Стойкий запах бомжа, идущий от бабки, просто убивал. Пораженный всем произошедшим, не понимающий, ни где он находится, ни зачем он здесь, ни как отсюда выбираться, Федя просто решил принять правила. Другого выхода он все равно пока не видел.

Старуха, вцепившись длинными узловатыми пальцами в руку Литвинова, затащила его в старый заброшенный дом.

– Ну вот, пришли, – проскрипела она, – теперь слушай… – старуха закашлялась, а Федя огляделся вокруг.

Дом внутри походил на свалку. Через комнату нельзя было пройти, не споткнувшись. По всему полу, по убогой мебели грудами разбросаны старые пыльные книги, бутылки, газеты, бумажки, грязные вонючие кульки из дешевого супермаркета, сломанные стулья, тухлые объедки, от которых шел отвратительный запах. Федя покосился на лежащие сверху зловонной кучи грязные старухины панталоны, которые она, как видимо, месяц носила, не стирая и не моясь, и с огромным усилием преодолел приступ подступившей рвоты. В углах комнаты полотнами свисала липкая паутина, полная дохлых тараканов, да и живые ползали по комнате сотнями, пыли – как песка в пустыне, окно напоминало затонированные стекла автомобиля…

– Это – первое испытание, – произнесла наконец старуха. – Твоя задача – привести дом в порядок. До тех пор, пока не закончишь, – будешь жить здесь. Справишься – вернешься домой. Нет – останешься здесь навсегда.

Федя похолодел. Что за идиотизм?! В какую дрянь вообще он ввязался?! Он сошел с ума? Глюки? Одна большая галлюцинация? Надо крепко умом тронуться, чтоб такое привиделось!

– Имей в виду: вещи выбрасывать нельзя, их все нужно привести в порядок, постирать, починить. Еду тебе я сама буду приносить.

Федя ярко представил, как он стирает старухины панталоны, а затем – как ест еду, к которой она просто прикасалась…

– Бежать здесь некуда, – старуха словно прочитала его мысли. – Все понял?

Федя кивнул. Ему очень не понравилась улыбка старухи в ответ.

Бомжиха ушла. Юноша в шоке стоял посреди комнаты. Он ожидал чего угодно, но такое… Может, это новый способ заточения людей в рабство? В то же время он ясно понимал, что каким-то образом перешел в другой, неизвестный мир, и к страху, отчаянию, отвращению примешивалось любопытство и желание разгадать загадку этой Игры.

Конечно, зачитываясь своими любимыми книгами, он мечтал о волшебных превращениях, о великих подвигах и приключениях, о борьбе с Вселенским Злом и сражениях с чудовищами. Но произошедшее сейчас настолько мало походило на его мечты… Прекрасное испытание! Уборка бомжатника… Или существо, втянувшее его в «Игру», считает, что больших подвигов он просто не достоин? Или это какой-то чудовищный обман, ловушка?

Федя уже не помнил, когда он вообще в своей жизни занимался уборкой. Раньше он пытался помогать маме, когда они жили вдвоем, но это было так давно… Когда же они переехали к Олегу, подобной проблемы вообще не возникало: дом был полон хорошо обученной прислуги.

«…Пока не закончишь – будешь жить здесь…» Здесь не то что жить, просто находиться невозможно! Побродив по свалке, Федя поразился масштабам своей глупости. Надо же в такое ввязаться! Лето, каникулы – так все было хорошо, а тут…

Постепенно Литвинов вышел из ступора и осознал необходимость действовать. Стиснув зубы, принялся за уборку. Нужно хотя бы расчистить место, чтобы лечь спать и при этом во сне не задохнуться. Не зная, с чего начать, Федя собрал часть мусора, в первую очередь все максимально вонявшее, унес на свалку во дворе. Хоть бы перчатки, что ли, дали. Невообразимо противно ко всему прикасаться. Нашел крайне грязное ведро, порошки, тряпки. Вода из крана течет темная и ржавая. Ничего, ничего…

Прошло, как показалось, часов восемь. Федя абсолютно вымотался. Спина ныла и уже с трудом разгибалась, от пыли и вони из глаз текли слезы, юноша чихал каждую минуту. Но стало почище. По крайней мере, он разгреб и вымыл кровать. Литвинов почувствовал ужасный голод, и тут же на расчищенной кровати появилась тарелка с кашей, кусок хлеба и стакан сока. Еле отмыв руки, Федя набросился на еду. Его даже не интересовало, откуда она взялась, – до такой степени он устал. Убрать тарелку не хватило сил. Литвинов отставил ее куда-то в сторону и, не раздеваясь, уснул.

Проснувшись, Федя не сразу смог понять, где находится. Вспомнив произошедшее вчера, огляделся вокруг и пришел в неописуемый ужас: все вернулось к прежнему состоянию! Чистой осталась одна кровать. Как будто не было тех часов уборки, вымотавших его до такой степени. Даже весь мусор, который он вынес на свалку, снова лежал на тех же местах. В шоке, Федя не мог двигаться. Что это?! Куда он попал?! Как, черт возьми, отсюда выбираться?!!

Теперь подросток испугался по-настоящему. Это была чудовищная ловушка, выхода из которой он не видел. «Ладно, успокойся. Думай. Должен быть выход! Должен быть…» Федя решил попробовать еще раз. И так продолжалось несколько дней. Каторжный, выматывающий труд. Скудная еда, появляющаяся сама собой (ладно хоть не старуха приносила). Федя старался, как мог. Желание выбраться отсюда заставляло его вставать и делать, делать, делать… Но каждое утро все неизменно возвращалось к прежнему состоянию, даже становилось еще грязнее.

На пятый день терпение Феди закончилось.

– Все!!! – заорал он, вне себя от гнева. – Все, с меня хватит!!! Эй, вы, кто создал эту дурацкую Игру! Я выхожу! Я заканчиваю! Оставьте меня в покое!!!

И тут он вскрикнул от ужаса. Посреди комнаты внезапно появилась старуха, которая привела его сюда. На этот раз она была в черном плаще с капюшоном, вылитая Смерть. Перед Федей прямо в воздухе возник огромный полупрозрачный экран. На нем – две ссылки: «Закончить Игру», «Продолжить».Старуха подошла вплотную. Федю обдало ледяным холодом, зловонное дыхание коснулось его лица, раздалось гнусное шипение: «Ты действительно хочешь закончить Игру и удалить ее содержимое в корзину?» На экране в качестве значка «корзины» появился гроб. Федя в ужасе посмотрел на старуху. Под капюшоном – пусто, зияющая черная дыра. Старуха подняла руки, протягивая их к юноше, из длинных костлявых пальцев на глазах вырастали толстые длинные иглы.

Федя никогда еще не кричал так громко:

– Не-е-е-е-е-ет!!!

Юноша бросился к экрану, нажал «Продолжить».Экран сразу испарился. Старуха с диким хохотом исчезла.

Литвинов сел прямо на грязный пол, заваленный мусором. От пережитого потрясения все тело стало как ватное, подросток не мог унять дрожь. Немного успокоившись, Федя осознал, что по его лицу безудержно текут слезы. Он прошептал:

– Господи! Господи, помоги мне! Помоги мне выбраться отсюда!..

Прошло еще три дня. Феде приходилось обматывать руки тряпками: все стер до мяса. Мозг уже отупел от постоянных мыслей об одном и том же: как выбраться, где выход? И вдруг… юношу осенило: ежедневное, неизменное возвращение грязи никак не касалось кровати! Пытаясь додуматься до возможных причин подобного феномена, Литвинов предположил следующее: он крайне нуждался в том, чтобы кровать оставалась чистой, ведь там он ел, спал и практически жил, в любом другом месте даже сесть было некуда. Федя решил попробовать действовать по-другому. Он стал усиленно думать, что нуждается в том, чтобы есть за столом, а не на кровати. Расчистил стол. Вымыл до блеска. И (о чудо!) на следующий день стол остался чистым! Не передать ликования, радости, надежды, вспыхнувших в душе подростка. Он сел и стал придумывать причины, почему ему необходимо, чтобы было чистым все остальное. Первое желание определилось сразу: помыться в чистой ванне, и Федя, концентрируясь на этом, принялся за отскабливание.

Неожиданно в комнате прозвучал необыкновенной красоты звук. Федя огляделся в поисках его источника и вдруг увидел непонятно откуда появившийся островок уюта и покоя: мягкое, чистое! кресло и большой плазменный телевизор, окутанные теплым струящимся светом. К тому моменту Федя валился с ног от усталости, и мысль отдохнуть в этом райском уголке показалась ему более чем естественной. Федя бухнулся в объемные подушки, провалился в них, как в пуховую перину, включил телевизор. Точно в теплую ванну, юноша погрузился в состояние необычайного комфорта, какого никогда прежде не ощущал, даже в собственной комнате в доме Олега. Он щелкал кнопками пульта: по всем каналам шли его самые любимые программы. Федя с блаженством растянулся в кресле и отдался отдыху. Когда захотелось перекусить, перед ним появился маленький столик с чипсами и колой. Игра стала даже приятной.

На следующий день с утра Федя решительно принялся за работу, с сожалением поглядывая в сторону телевизора. Внутри шла тяжелая борьба. Нежелание что-либо делать усилилось многократно. Жгучее отвращение к подневольному труду доходило буквально до физического ощущения. Так хотелось бросить все нафиг! И вдруг… Федя увидел рядом с телевизором небольшой столик. На нем стоял новенький компьютер со всевозможными игровыми приставками. Волнение так и взвилось в груди. А если… Если Интернет вдруг есть… Можно будет с Яном, со всеми можно будет связаться! И может… Федя кинулся к компьютеру, быстро включил…

Через десять минут юноша, разочарованный, опустился в кресло. Интернет отсутствовал. Даже браузер не был установлен. Да там вообще ничего не было, даже Worda. Только куча всевозможных игр. И Федины любимые, и совсем ему неизвестные.

С тяжелым сердцем, Литвинов встал, взял в руки тряпку. Такая вдруг вспыхнула злость, захотелось эту тряпку порвать в клочки, все разбить, сломать, разрушить… Сжав зубы, Федя оттирал от ванны толстый слой липкой грязи, въевшейся в поверхность, казалось, навсегда. Почему-то подумалось: «Само слово „работа", наверное, произошло от „раб"…» Через полчаса юноша понял: если он продолжит, его просто порвет. Он со злостью бросил тряпку на пол, вытер руки о джинсы и сел за компьютер. Зона отдыха победила. И победила надолго.

Федя не мог сказать, сколько времени он так провел. Время вообще, казалось, здесь отсутствовало. День за днем он начинал что-то делать, но, подобно магниту, его притягивало мягкое кресло. Оно было будто заколдованное, и Федя не мог противиться его чарам. Сейчас подросток жил, словно в забытьи. Он уже не понимал, как долго он здесь находится, сколько времени прошло – месяц или два, или пара недель… Федя знал: нужно выбираться, и он почти уже придумал, как это сделать. Надо вставать и работать. Однако желание отвлечься от проблем, уйти от этого кошмара было намного сильнее, и юноша не мог с ним совладать.

В один из дней Литвинов зашел в ванную и случайно взглянул на себя в зеркало. Потрясение было настолько велико, что Федя не мог даже крикнуть. В отражении перед ним стоял седой сгорбленный старик с морщинистым лицом. Федя перевел взгляд на свои руки. Руки старца, изъеденные морщинами, с узловатыми пальцами… Без чувств Литвинов упал на пол.

Ариас и Дэмиаль хохотали до колик, наблюдая за происходящим. В просторном зале, наполненном неземным светом, на всю стену растянулся экран с безупречно качественным объемным изображением. Утопая в мягких креслах, ангелы следили за каждым шагом Феди, и сейчас им было весело, как никогда.

– Ну что, уберем это, когда очнется? – смог наконец произнести Дэмиаль.

– Придется… – Ариас задыхался от хохота. – Бедняжка коньки отбросит…

Очнувшись, Федя долго еще лежал на полу, не в силах подняться. С беспредельным страхом еще раз посмотрел на свои руки, и вздох облегчения вырвался из его груди. Он резко вскочил, подбежал к зеркалу. Выдохнул: все в порядке. Федя потрогал свое лицо, оглядел себя… Может, ему просто привиделось? Как бы там ни было, больше к этому проклятому креслу он не подойдет!

Федя с новыми силами принялся за отскабливание. Он даже думать не смел ни о компьютере, ни о кресле, ни о телевизоре. Зона отдыха тихо исчезла.

На следующее утро Федя проснулся от ужасной вони. Поднял голову и понял, что снова все стало точно так, как прежде. И кровать, на которой он спал, точно так же завалена мусором. Федя, будто окаменев, сидел на этой свалке. Губы дрожали. Просидев минут пять, он вскочил, в гневе схватил какую-то палку и просто начал все крушить направо и налево. Он разбил все окна, всю посуду, какую смог найти, до единой тарелки. Ломал все подряд, в бессильной, бешеной ярости, плохо понимая, зачем вообще он это делает.