Текст книги "Призрак сгоревшей усадьбы (СИ)"

Автор книги: Ирина Ильина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

   – Волки, – тихо сказала Саша.

   Ром рванулся вправо и ухватил врага за холку, и они покатились по земле, свившись в клубок. Второй волк подпрыгнул, но в этот момент над сараем зажегся свет и раздался выстрел.

   – Папа, – прошептал Матвей, вытирая слезы.

   Волк рухнул. Второй волк кинулся к упавшему, а Ром отскочил в сторону и завалился на бок. Раздался второй выстрел. Но волк стоял, глядя на лежащего собрата. Мне показалось, я слышу, как передергивается затвор. Тут волк, лежавший на земле, дернулся, пытаясь подняться. Раз, второй. Ром не двигался. Второй волк подтолкнул лежащего носом, и тот поднялся. Не оглядываясь, оба зверя кинулись прочь. Перескочили через невысокую ограду, и ушли в поля.

   Дядя Гена появился возле Рома через несколько минут. Он наклонился к собаке, и мы услышали:

   – Больно, мальчик? Какой ты умница. Сейчас, сейчас помогу.

   Выбежала тетя Оля и кинулась к ним.

   – Ты зря вышла, это правда волки. Матерые и живучие. Одного я ранил, но они все равно ушли.

   Дядя Гена поднял Рома на руки и понес. Мы втроем перебежали в спальню Саши и влезли на подоконник. Я думала, крестный занесет пса в дом, но он понес его к машине, а тетя Оля убежала в дом. Через несколько минут она вернулась с большой простынею в руках. Мигнули фары машины. Тетя Оля открыла заднюю дверь и постелила простынь. Вдвоем они уложили собаку на заднее сидение.

   – Разогревай, я руки помою. – Дядя Гена направился в дом, а тетя Оля села за руль.

   Тут мы увидели, что и майка, и джинсы у дяди Гены в крови. Не сговариваясь, помчались вниз и столкнулись с крестным, когда он выходил из ванной.

   – Почему не спите? – спросил он, но взглянув на нас, отвел глаза. – Видели, да?

   – Ты куда его? – спросил Матвей, он уже не плакал.

   – В лечебницу.

   Дядя Гена ушел в спальню и тут же вернулся, в чистой майке, набирая номер на смартфоне.

   – Алло! Веня, прости, но на нас напали волки и моему псу нужна помощь. Я выезжаю. – Он спрятал мобильник, повернулся к нам уже в дверях: – Спать. Я вернусь не скоро.

   Но мы выбежали за ним.

   – Пап, я с тобой, а? – попросился Матвей.

   – Нет. Все дома, по своим комнатам. И закройте все окна внизу.

   Он вывел машину из ворот, махнул рукой из открытого окна и уехал. Мы поднялись наверх, и Матвей позвал нас к себе:

   – Вы сарай видели?

   Лампочка освещала почти развалившийся сарай, ветер раскачивал висящую на одной петле дверь. Та стена сарая, которая валилась вправо, была обрушена, рабица порвана. Под ней без движения лежала курица.

   – Весной волки голодными не бывают, – прошептала Саша.

   Я кивнула. Волки пришли за мной. Мы вернулись в свою спальню. Сон долго не шел, я чувствовала, что и Саша не спит, но разговаривать не хотелось. Я лежала на боку и смотрела на стену. Луна рассеянно заглядывала в окно. Вдруг Саша поднялась, и я поняла, что Саша и есть Погорелица!

   Она села на кровати, потянулась. Я смотрела на ее черный силуэт и думала, что же она со мной сделает? Погорелица подняла вуаль. Шрам, стерший ее лицо, блестел, огромные непроницаемо черные глаза смотрели сквозь меня. Она считала меня пылью. Она поднялась, за ее спиной появились нарисованные на всю стену развалины. Она сделала шаг к гардеробной, потом второй. Оглянулась на меня, раздвинула в усмешке сгоревшие когда-то губы и открыла дверь, потом нажала кнопку на зеркале.

   В комнате запахло сыростью и свечным дымом. Послышалось невнятное подвывание, и появился волк. Он шагнул в комнату, за ним второй, третий. Волки рассаживались вокруг моей кровати тесным кольцом. Погорелица встала сзади и подняла руки, будто дирижер. И послышался звук. Он нарастал, гремел, волки выли и рычали.

   Я подскочила и села в постели. Саша сидела на подоконнике и смотрела вниз. Пели птицы, и пахло утренней прохладой. Я вздохнула. Это был сон.

   – Что там, Саша? – спросила я.

   – Папа приехал. Я пойду, посмотрю.

   – И я.

   Даже если бы я не хотела пойти, я бы в комнате одна не осталась. Мы спустились вниз и встретили дядю Гену на входе. Он улыбнулся нам:

   – Не спится? Сейчас только пять часов. Отправляйтесь в постели.

   – Как Ром, пап?

   – Надеюсь, выкарабкается. Он молодой, сильный. Волчара знатно его потрепал. Мы все зашили, сейчас ему капают лекарства, но пару-тройку дней он пробудет у ветеринара. Так лучше, чем таскать в машину, из машины. Идите, девочки, часам к восьми рабочие приедут. И полиция.

   Глава 12

   Ремонт

   Мы проспали почти до полудня. Впервые с начала каникул. Со двора доносился шум: мужские голоса, смех. Саша подскочила и кинулась одеваться.

   – Там что-то происходит, – сообщила она мне, при этом взгляд был такой растерянный. – Они смеются, странно!

   Мы одновременно оделись и кинулись вниз. Чуть не проскочили мимо гостиной, но я краем глаза заметила сидящих на диване тетю Олю и полицейского и остановилась. Саша налетела на меня, едва не сбив с ног. Мы растеряно смотрели в комнату. Тетя Оля вымученно улыбнулась нам:

   – Идите завтракать. Все готово. Там рабочие, не крутитесь под ногами.

   Полицейский встрепенулся, повернувшись к нам, и спросил:

   – А вы что видели?

   – Волков, – ответила я.

   – Это ваша гостья? – спросил полицейский тетю Олю.

   – Да, вот такие каникулы у них, – она покачала головой, осуждая то ли волков, то ли каникулы.

   – Да не переживайте, – полицейский поднялся, взял фуражку с подлокотника дивана. – Поля осмотрим, найдем ваших обидчиков. Хотя, так странно: волки – почти летом. Они зимой-то к селам не особо приближаются. До свиданья, будут новости, сообщу.

   Он направился к выходу, тетя Оля пошла следом за ним, показав нам рукой в сторону кухни. Мы прошли на кухню и кинулись к окну. Разрушенную стену сарая уже разобрали. Поставили подпорки и на них нашили бревна. Дверь повесили на место. Они даже поменяли порванную рабицу. Сарай выглядел несколько странно, но это был сарай! Вернулась тетя Оля.

   – Мама, кто это сделал?

   – Тимофеич с двумя родственниками. Они сейчас забор городят. Поможете мне приготовить обед?

   Я только сейчас осознала, что пахнет вареным мясом. На столе возле печки лежали приготовленные к чистке овощи.

   – Их же покормить надо. От денег сразу отказались. Вы поешьте, сегодня скромненько, – она будто извинялась, – горячие бутерброды. Саш, достань из холодильника и поставь в микроволновку.

   – Ага, только мы сначала поздороваемся с ними? Лады, мам?

   Тетя Оля кивнула и принялась чистить картофель.

   – Ма, мы почистим, – крикнула, выбегая Саша.

   Я бросилась следом. Тимофеич из троих был самым старшим. Все в косынках наподобие бандан на головах, в грубых брезентовых комбинезонах поверх просторных рубах с длинными рукавами, уже промокших от пота. У Тимофеича в руках был предмет, напомнивший мне циркуль: две деревянные рейки, соединенные под острым углом, с перекладиной внизу. Один из мужчин держал другой инструмент, мне тоже совершенно незнакомый: на металлической трубе с одной стороны ручка, с другой – нечто, напоминающее спираль. Тимофеич увидел нас и помахал приветственно рукой:

   – Доброго дня, девчонки! Мы вас разбудили?

   – Здравствуйте, Тимофеич! – воскликнули мы одновременно.

   – Идить, знакомьтесь: свояк мой Данилыч, а это – сын, Ванюха. Вот, забор вам робим, чтоб вдругорядь кто не забрался.

   Данилыч улыбнулся и заметил:

   – Чтот девахи не шибко рады.

   Я правда смотрела на рулоны сетки-рабицы, лежащие возле дома с недоверием.

   – Они вон как сетку порвали, – сказала я, – не знаю, спасет ли это?

   – Та то сетка такая. Энта покрепше будет, – заверил нас Тимофеич, – у энтой сечение больше.

   Сын Тимофеича тем временем поставил на землю спиральный конец инструмента и стал крутить ручку. «Это бур!» – догадалась я, видя, как он быстро погружался вглубь, вываливая на поверхность комья земли.

   – Ну идить, идить, не мешайтесь здесь. Сейчас приедет бригада с цементом и сваркой, а нам еще бурить и бурить, – прогнал нас Тимофеич.

   Мы с Сашей помчались на кухню. Тетя Оля уже чистила лук. Я взялась за картофель, а Саша принялась чистить и шинковать свеклу и морковь. Оказалось, что тетя Оля взяла отгул, чтобы присутствовать при ремонте. Хотели только сарай починить, но в деревне решили защитить докторов по-настоящему, и обнести усадьбу более прочным забором. Тетя Оля рассказывала нам это, но лицо ее хмурилось, периодически она покусывала губы. Я спросила:

   – Это, наверное, дорого?

   – Не знаю, – безразлично ответила она, – с этим Гена разберется. Я думаю, насколько прочным будет забор. У нас иногда совпадают дежурства, и вы можете остаться одни.

   – Тимофеич сказал, что у сетки сечение больше, – попыталась я успокоить крестную.

   Она как-то горестно кивнула и вышла из кухни. Я взглянула на Сашу. Та делала вид, что ничего не слышала.

   – Саш, ты слышала? Мы можем остаться одни.

   – Слышала. Мы за год раза три оставались. Все нормально.

   – Да, но, – я не договорила – вошла крестная.

   – О чем вы тут шепчетесь?

   В этот момент подъехала машина, и раздался гудок. Тетя Оля словно забыла о своем вопросе, повернулась к выходу и сказала:

   – Саша, борщ на тебе. Там сварщик приехал и бетон привезли.

   Она вышла из дома, а Саша бросила в кастрюлю картофель.

   – Не знаю, если хочешь, можем сказать, что боимся оставаться, и поехать с ними. Один раз мы с Матвеем ночевали в больнице, но мне не понравилось.

   Я вспомнила удручающую обстановку, противный запах хлорки и лекарств и сказала:

   – Нет, в больницу не хочу.

   Должно же все когда-то разрешиться. Если бы знать, как это разрешить!

   Ближе к вечеру двор был обнесен забором. Вместо хлипких ворот из разнокалиберных веток, рабочие повесили настоящие ворота и сделали рядом калитку. Тоже из сетки, но на жестких железных уголках. В вырытые Тимофеичем и его сыном ямки залили бетон и установили трубы, а к ним приварили рабицу. Так что, появилась надежда, что волки нас не достанут. Тимофеича и его помощников забрали с собой рабочие. Дядя Гена приехал поздно. Мы выбежали ему навстречу: ворота надо было открывать осторожно, придерживать, чтобы не расшатать трубы, на которых они висели.

   Глава 13

   На пленэр

   Матвей встретил отца во дворе вопросом:

   – Как Ром?

   Мы с Сашей прислушивались. Даже я успела полюбить пса, каково же было Саше? Конечно, она волновалась.

   – Да уже лучше, – ответил крестный, – но еще больше лежит, страдалец. Завтра выведем во двор, посмотрим, как будет держаться на ногах. – Дядя Гена направился к дому.

   – И что, ему еще ставят капельницы? – Матвей бежал за отцом.

   – Да, и завтра покапают. Он прилично крови потерял, пока я его вез в лечебницу. Гемоглобин еще низковат.

   – А что, у собак тоже берут анализы? – удивилась я.

   – Конечно, – дядя Гена улыбнулся. – Здесь вообще хорошая ветлечебница. Село большое, у всех хозяйство. И ветеринар классный. Я бы его не побоялся ассистентом на операцию взять.

   Дядя Гена направился в ванную, а мы в кухню, где уставшая за день тетя Оля готовилась подать ужин. Несмотря на все дневные волнения и труды, она снова приготовила что-то особенное. По всему дому разносился аппетитный аромат. Мне показалось, что будет очень остро. Тетя Оля колдовала над плитой. Я подошла и встала сзади. Перед ней на плоской тарелке лежали лепешки, на которые она щедро накладывала начинку, ловко заворачивала и отправляла на сковороду. Я присмотрелась к начинке, но не поняла, что это. Обжарив с двух сторон лепешку, тетя Оля перекладывала ее на тарелку и ставила не стол.

   – Что это? – не удержалась от вопроса я.

   – Буррито с курицей, – ответила тетя Оля.

   – Мы так привыкли к Олиной стряпне, что воспринимаем, как должное, – сказал, усаживаясь за стол, дядя Гена.

   – Это – подвиг, – сказала я, направляясь к своему месту.

   – Да, наверное, – поддержал меня крестный.

   Тетя Оля улыбнулась:

   – Я рада, что ты это понимаешь, – она посмотрела на мужа.

   Я записала в памятках телефона: «буррито», в надежде, что найду рецепт в интернете и дома накормлю родителей. Когда мы встали из-за стола, раздался свист с улицы. Мы с Сашей бросили мыть посуду и вышли в гостиную. Тетя Оля уже села с вязаньем перед телевизором, а Матвей вылетел за порог и вернулся через несколько минут. Следом за ним вошел Максим Валерьевич.

   Он поздоровался и спросил:

   – Какие у вас планы на завтра?

   – Мы работаем, – ответил дядя Гена.

   – Да вот, хочу завтра на пленэр. Могу и ваших взять. Так сказать, алаверды за пикник.

   – А куда? – тетя Оля отложила вязанье и повернулась к мужчинам.

   – Да здесь в шести километрах хутор есть древний. На Сухом Донце. В нем церковь тысяча восемьсот семьдесят девятого года. Одна из древнейших сохранившихся на юге. Да и виды там на холмы, на реку достойны кисти.

   – Вы хотите взять Сашу? – уточнила тетя Оля.

   – Всех. Мальчишки у меня к живописи равнодушны. А Саша порисует. Мольберт есть?

   Он взглянул на Сашу, она с готовностью кивнула.

   – Ну, вот, мы займемся живописью, а детвора побегает.

   – Дин, ты как? – спросила тетя Оля.

   – Я – за!

   – Не заскучаешь?

   – Она фоткать будет, – вставила Саша.

   – Ну, Матвея и спрашивать не надо, – рассмеялся дядя Гена.

   – Ну, значит, завтра, утром. На работу поедете, мы будем уже готовы.

   Он распрощался и ушел, а мы с Сашей вернулись к посуде. Как ни странно, ночь прошла спокойно. Мне ничего не снилось, и ничто меня не разбудило.

   Утром тетя Оля нагрузила нас какими-то плошками, контейнерами с едой. Все это было уложено в корзинку с крышкой. Крестная дала большой термос с чаем и бутыль с водой. Не забыла про полотенца и подстилку.

   Возле усадьбы Максима Викторовича мы пересели в его машину и поехали следом за крестными. Они свернули в больницу, а мы прокатились через всю деревню и выехали на проселочную дорогу. Справа лениво тек Дон, слева возвышались холмы. Местами они осыпались, обнажая глинистое исподнее, но большая часть была густо зеленой, с пятнами цветущих полян, то желтыми, то фиолетовыми. Ветер играл серебром ковыля, по реке ползли баржи, подавая гудки перед деревней. Прошел мимо трехпалубный круизный корабль. Оттуда доносились музыка и веселые крики. Пахло свежестью и полевыми цветами.

   Дон свернул вправо, огибая остров, а мы по той же дороге поехали вперед. Интернет здесь не ловил, поэтому мы внимательно вслушивались в рассказ Максима Викторовича о древнем храме. Впереди среди холмов мелькнула узкая полоска реки, и показался золоченый купол церкви. Еще немного и открылась ложбина между холмами с небольшой деревенькой вокруг храма. Рядом с низкими домами церковь казалась высокой, величественной. Но храм оказался закрытым, и осмотреть его изнутри мы не смогли.

   Максим Викторович с Сашей несколько раз обошли храм, поднялись на холм за церковью. Они искали хороший ракурс, но им все не нравилось. Мы с Матвеем и близнецами томились от безделья. Наконец, наши художники вспомнили о нас.

   – Пойдемте к реке, оттуда посмотрим, – сказал Максим Викторович, – сдается мне, оттуда будет лучший вид.

   Мы отошли от деревни довольно далеко, пока добрались до берега реки и разросшейся вокруг нее рощицы. Отсюда действительно церковь смотрелась великолепно. Фоном служили пологие зеленые холмы. Белое здание словно устремлялось ввысь. А вокруг небольшая деревенька. Снова забыв о нас, Максим Викторович начал раскладывать мольберты и доставать краски.

   Близнецы, видимо привыкшие к особенностям отца, достали мяч и отошли в сторону, где тут же началась шумная игра. Я сделала несколько снимков, посидела за спинами увлеченных художников и решила пройти к реке. Чем ближе я подходила, тем выше становилась трава. Вдоль берега узкой полосой в три-четыре ряда росли деревья. У одной ивы был раздвоенный ствол. Один рос вверх, а второй почти стелился над водой. Я взобралась на него и прислонилась спиной ко второму стволу. Вода в реке была мутная, течение медленное. Сама речка не более пятнадцати метров в ширину. Напротив так же над водой склонились деревья. Было безветренно и тихо.

   Я смотрела в воду. Вдруг раздался плеск, полетели брызги, и мелькнул рыбий хвост. И снова – тишина. Сколько я так сидела, не знаю, но, подняв голову и взглянув на тот берег, я чуть не свалилась в воду: напротив, на самом краю между деревьями стояла Погорелица. Я затаила дыхание и смотрела на нее. Замолчали лягушки и птицы. Не шелестели листья деревьев. Казалось, даже река замерла в напряженном ожидании.

   Звук, раздавшийся за моей спиной, заставил меня вздрогнуть. Я оглянулась. В траве стоял волк и тихо рычал. У него на холке вздыбилась шерсть, он ощерил пасть, показывая крепкие желтые зубы. У меня взмокли ладони, я попыталась ухватиться за ветку и чуть не упала. Не зная, что делать, прижалась к стволу дерева и закрыла глаза. Для зверя я была легкой добычей: сидела очень низко. Я ждала. Сейчас он прыгнет. Все замерло.

   Неожиданно тишину нарушило визгливое хрюканье, а через секунду раздался шум. Я снова оглянулась. Волк с рычанием, скаля зубы, отскакивал и уворачивался от нападавшего на него кабана. Но кабан не отставал. Наклонив вниз морду, он стремительно кидался на волка, стараясь поддеть того под брюхо клыками. Волк бросился в воду и поплыл через реку, кабан за ним. Я поискала глазами Погорелицу, но она пропала. Через несколько минут оба зверя выбрались на противоположный берег. И волк исчез. Он не убежал, он растаял в воздухе. Кабан потрусил в заросли.

   Я слезла с дерева и со всех ног бросилась назад. Максим Валерьевич раскладывал на расстеленной подстилке привезенные припасы.

   – Эй, спортсмены! Идите сюда, обедать будем.

   Он взглянул на меня и спросил:

   – Ты что такая бледная? Где была?

   – На берегу, там красиво.

   – Надо будет посмотреть. – Он повернулся к корзине. – Чего только вам не положили! Да мы за день не съедим.

   Я подошла к Саше. Она увлеченно рисовала. Вид на церковь получался великолепным.

   – Саш, ты мне что-нибудь отсюда домой дашь?

   Саша кивнула, не отрываясь от работы.

   – Выберешь потом. – Она посмотрела на меня. – Покажу дома все картины и эскизы.

   Прибежали мальчишки, и сразу стало шумно. Домой мы приехали поздно. И первое, что спросил у папы Матвей:

   – Как Ром?

   – Неплохо, – ответил крестный, не вникая в подробности.

   Глава 14

   Фотосессия

   Я рассказала Саше о встрече на берегу, только когда мы поднялись в спальню.

   – Тебе нельзя оставаться одной, – сделала вывод Саша.

   Мы уже лежали в постели, когда она предложила:

   – А давай завтра фотосессию забацаем? Мама хранит бабушкины платья. У них в спальне сундук, забитый старинными нарядами.

   – Давай!

   Я обрадовалась предстоящей забаве, даже не зная, что там за одежда, и быстро уснула. Проснулась рано, вместе с Сашей. Мы выпроводили Сашиных родителей и отправились в их спальню. Комната была небольшой, но тоже с гардеробной, немного большей, чем Сашина. Под окном стоял деревянный сундук, обитый металлическими полосками. На сундук была небрежно наброшена цветная шаль. Замка на нем не было. Саша сбросила шаль на пол, подняла крышку, в нос ударил запах нафталина.

   Мы принялись рассматривать юбки и блузы прямо здесь, на полу спальни. Но окна выходили на запад, и мы переползли в гостиную, которую ярко освещало солнце. Саша нашла синюю в оборочках юбку и белую, вышитую красными маками, блузу. Я выбрала строгое платье с высокой талией и отделкой штрипками. Когда мы нарядились, появился заспанный Матвей.

   – Ой! Что это вы?

   – На бал собираемся, – сообщила Саша, – а ты, Золушк наш, остаешься на хозяйстве.

   – А, злая мачеха, – прокричал Матвей, – я твоей колеснице спицы повыбиваю!

   – Какая колесница? На бал едут в карете, – поправила брата Саша.

   – Все, что на колесах – колесница, – заявил тот. – А что у нас на завтрак?

   – Завтрак надо заработать.

   Саша побежала в спальню родителей к зеркалу, я за ней. Из зеркала на нас смотрели две странные особы: с разлохмаченными длинными волосами, в одежде начала прошлого века и босиком.

   – Интересно, – спросила я, – а обувь там есть?

   – Была. Потом посмотрим, надо правда поесть.

   Она быстро переоделась и ушла на кухню. Я с сожалением тоже сняла старинное платье и натянула шорты и майку. Матвей уже включил чайник.

   – Матвейка, а ты нас пофоткаешь? – спросила Саша.

   Матвей кивнул, прожевывая сосиску и набирая вилкой пюре. Наконец мы вернулись к сундуку. На дне нашли несколько пар туфель со сбитыми носами, но это уже было не важно. Главное – костюмы будут полные. После этого занялись прическами. Я заплела Саше две косы и уложила сзади корзинкой. Мне Саша тоже заплела две косы, но скрутила их баранками над ушами. Когда мы переоделись и появились перед Матвеем, он присвистнул:

   – Ни че себе, барыньки! – Матвей иногда вставлял удивительные словечки.

   – Пошли, парубок, – Саша хитро подмигнула брату, – будешь делать историю. – Она остановилась в дверях. – Давай захватим кресла!

   Мы вытащили сложенные кресла и вышли из дома. Сначала мы поставили кресла в беседке и Матвей нас сфотографировал. Потом я сфоткала их, потом они меня. Мы переносили кресла в разные уголки. Сфотографировались напротив дома, у кустов цветущих пионов, возле ворот. Потом переоделись в новые наряды. Саша нашла мужской шейный платок и повязала его брату. Я извлекла при очередном переодевании из сундука складной кружевной зонтик и сфотографировалась под ним, сидя в кресле. Мы фотографировались на Сашин планшет и мой смартфон.

   Неожиданно подъехала иномарка. Из нее вышла тетя Оля. Она приветливо нам кивнула и вошла во двор.

   – Нашли занятие? – улыбнулась крестная.

   – Ага, а где папа? – спросил, подбегая к ней, Матвей.

   – Он позже будет. Один доктор попросил подменить его на пару часов, и к Рому должен заехать. Вот меня коллега и подбросил.

   Мы долго складывали наряды в сундук. Там же я нашла узелок с игрушками.

   – Что это, Саш? – Спросила я.

   – А, это для кукольных спектаклей. Мама говорит, они в детстве играли.

   – Может, мы попробуем?

   – Давай. Надо сценарий придумать.

   В это время приехал дядя Гена. Вышли во двор, и я заметила, что Матвей расстроен: он прятал покрасневшие глаза и еле сдерживал слезы.

   – Что-то случилось? – спросила я.

   Дядя Гена вздохнул и ответил:

   – Ром подрался с псом в лечебнице, несколько швов слетело. Его пришлось снова зашивать. Матвей, иди к друзьям.

   Возле машины стояли близнецы.

   – Попросили оставить у нас на ночь, – сказал дядя Гена и добавил, глядя на Матвея: – Ему лучше. Хоть и шили снова. Просто после наркоза спит. Завтра выведем во двор, посмотрим, как будет держаться на ногах.

   Дядя Гена направился в дом.

   – И что, ему еще ставят капельницы? – Матвей смотрел на отца.

   – Да, и завтра покапают.

   Глава 15

   Пери

   Матвей повернулся к близнецам, а мы побрели в дом. Все мы надеялись, что сегодня привезут Рома. Даже я соскучилась по нему.

   В ожидании ужина я стала рассматривать фотографии. Видок у нас с Сашей был тот еще! Особенно в белых кружевных платьях. Я уже хотела отправить фотку маме, как застыла. На последнем снимке, где я сидела в кресле в белом кружевном платье с зонтиком над головой, за моей спиной оказалась Погорелица, а у ног сидел волк. «Где ты, мама?» – подумала я. Но я уже не плакала. Даже не очень испугалась. Я – разозлилась. Спрятав смартфон, села к столу.

   Тетя Оля ставила на стол тарелки с ризотто. Я так и название такое раньше не слышала. Когда дядя Гена вошел в кухню, я разглядывала странный маслянистый рис с кусочками курицы, разложенный по тарелкам.

   – Там на двоих еще хватит? – спросил дядя Гена. – Близнецов нам подбросили на ночь.

   – С чего бы это? – удивилась тетя Оля.

   – Да не спрашивал я. Куда-то срочно едут в ночь.

   – Всем хватит, – ответила тетя Оля и достала еще две тарелки.

   После ужина я поднялась наверх, Саша осталась мыть посуду, а мальчики отправились играть во двор. Весь день я не подходила к окну, но сейчас не выдержала. Забралась на подоконник и выглянула. Было пасмурно, по небу ползли облака, скрывая солнце, легкий ветерок шелестел в листьях деревьев. В усадьбе Погорелицы сгущалась тьма. Дядя Гена осматривал забор. Он долго стоял, разглядывая трубы и сетку, трогал место сварки. Я не поняла, нравится ему забор или нет.

   Мальчишки носились по двору, изображая то ли захватчиков вселенной, то ли еще каких вояк. Вдруг появилась Пери. Она обнюхивала забор и скулила. Дядя Гена открыл калитку.

   – Входи, гостьей будешь.

   Но собака не вошла. Она села, вздымая пыль вертящимся хвостом, и поскуливала за оградой. Один из близнецов сказал:

   – Не войдет, ей велено охранять. Пери, иди домой, – приказал он собаке.

   Пери понуро поплелась восвояси. Я слезла с подоконника и включила ноутбук. На мониторе снова оказалась не моя картинка. Это был снимок сверху снежной пустыни, по которой правильным порядком двигалась волчья стая. Я чуть не захлопнула ноут, но удержалась и сменила картинку. Потом заглянула в почту и скайп. От мамы было одно сообщение: «Билеты поменяли, вылетаем через два дня». Как-то сразу стало спокойней. Дневные треволнения ушли на второй план, я выключила ноутбук и открыла в смартфоне книгу. Саша поднялась в спальню, когда я уже легла в постель.

   – Близнецам постелили у Матвея. Хотели положить внизу, в гостиной, но тот разнылся: «У Сашки Динка, а они внизу». В общем, надули матрасы и все трое улеглись на полу, – Саша рассмеялась и, уже ложась в постель, сказала: – Надеюсь, эта ночь будет спокойной.

   Я кивнула и добавила:

   – Сама не знаю, какая связь здесь, но я уверена, что все закончилось, – потому что через два дня мама приезжает.

   Но мы ошиблись. Лай Пери и рычание волков разбудили меня глубокой ночью. Саша не просыпалась. Я взобралась на подоконник. Луна тускло просвечивала сквозь густые облака, но странным образом высветила развалины, где стояла, словно изваяние, Погорелица.

   Фонарь освещал только кусок двора перед окнами гостиной. В темноте на дороге мелькали продолговатые тени волков. Я с трудом разглядела Пери. Она спиной прислонилась к калитке и пыталась отбиться от нападающего волка.

   Я скатилась вниз по лестнице, схватила стоящие возле крыльца вилы и бросилась к калитке. Голос дяди Гены догнал меня, когда я взялась за ручку.

   – Стой, Дина! Отойди.

   Я видела, что один волк вцепился собаке в холку и буквально сидел на ней, разрывая шкуру, второй вцепился в лапу. Я обернулась. Крестный стоял на крыльце и целился из ружья. Я громко сказала:

   – Вы можете попасть в Пери.

   Раздался выстрел. Волк, терзавший за шею собаку, сразу обмяк и свалился, второй отскочил в темноту и исчез. Я открыла калитку, и подбежал дядя Гена. Он прикладом столкнул мертвого волка, подхватил Пери и затащил во двор.

   – Дина, подними тетю Олю, я заведу машину. Забор выдержал. Была бы она во дворе... Зря пацаны ее прогнали.

   Но тетя Оля уже бежала к нам. Вдвоем с ней мы уложили Пери на заднее сиденье машины, дядя Гена тем временем открыл ворота. Он уехал, даже не позвонив ветеринару, крикнул только:

   – Оль, позвони Вене, предупреди. Ее, кажется, даже сильней потрепали.

   Дядя Гена уехал, в этот момент вышла луна. Я оглянулась и увидела в окне мансарды Сашу. Я поднялась наверх. Саша так и сидела на подоконнике и тихо плакала.

   – Ты чуть не выскочила к ним, – сказала она, всхлипывая.

   – Я надеялась, что они уйдут, они должны бояться людей.

   – Должны, – Саша ненадолго замолчала, глядя вниз, – но не боятся.

   Я влезла на подоконник. Луна заливала призрачным светом усадьбу, где посреди развалин стояла женщина в черном, а у ее ног сидел волк. И он, и она смотрели на наше окно. У меня по коже пробежал холод. Чирикнула птица, потом вторая. И Погорелица, и волк стали бледнеть, превратились в полупрозрачные силуэты и будто растворились.

   Спать мы больше не ложились. Дядя Гена вернулся в шесть утра и позвал нас вниз. Предваряя наш вопрос, сказал:

   – Собака тяжелая, может не выжить. Кстати, после обработки ран – там тоже шить пришлось – положили ее к Рою в вольер.

   Тетя Оля готовила бутерброды, спросила:

   – А не опасно?

   – Там же и вольеров-то пара всего, – ответил дядя Гена, наливая чай. – Еще один пес у Вени. Тот попал под раздачу быку, чуть на рога не поднял. Того в отдельном боксе разместили.

   Дядя Гена вернулся к столу. На лестнице послышался шум. В кухню ввалились Матвей и близнецы, и сразу стало тесно.

   – Рассаживайтесь, – сказала тетя Оля, – пьем чай и разбегаемся.

   – В смысле? – Саша опустила на блюдце надкусанный бутерброд.

   – Поедете в Ольшу на выставку картин. Там же и твою выставили.

   – С кем поедем?

   – С близнецами. Их отец же устраивает это. Он будет через час где-то. А вернетесь к вечеру, – объяснил дядя Гена, – мы уже будем дома.

   Глава 16

   Выставка в Ольше

   Ольша меня мало интересовала. Маленький заштатный городишко на краю области. Но выставка картин, где участвует подруга – это классно даже в городишке. Да и уехать от Погорелицы и ее усадьбы хотелось хотя бы на день. Мы помчались одеваться. Я решила, что на праздник надо надеть сарафан. Саша натянула джинсы и майку. Когда мы спустились вниз, Максим Викторович разговаривал с дядей Геной. Мы подошли ближе и услышали:

   – Я был уверен, что рассказы о волках – бредни, что нет никаких волков! И вот!

   – Ну, собирают охотников по городам и селам. Через два дня устроят облаву. Так что скоро все будет в порядке.

   – Нет, я мальчишек до облавы оставлю в Ольше, с бабушкой. Может, и ваших пристроить?

   – Не надо. Забор нам сделали отличный. Я смотрел: там следы зубов на сетке, но – не справились.

   – Может, это Пери помешала?

   – Может, но у нас связь хорошая. Участковый рядом. Если что – приедут быстро. А детей мы на ночь одних не оставим. Не волнуйтесь.

   – Как хотите, я предложил. – Он пожал плечами.

   На переднем сиденье старенького синего «Вольво» сидела незнакомая женщина. Она приветливо улыбалась, постоянно поправляя непослушные рыжие волосы. Глаза скрывали огромные солнечные очки. На заднем сиденье тесно прижались друг к другу близнецы и Матвей. Мы втиснулись рядом с ними, и Максим Викторович закрыл дверь.

   Он вел машину осторожно, объезжая глубокие ямы и стиснув зубы. Близнецы сидели очень тихо, пока мы не выехали на асфальт. Тут в машине сразу стало веселее: начали смеяться и спорить мальчишки, Максим Викторович включил аудиосистему, и полилась привычная попса, а женщина на переднем сиденье достала мобильник и начала обзванивать знакомых. Мы с Сашей понимающе переглянулись, но промолчали.