Текст книги "Все еще будет (СИ)"
Автор книги: Ирина Чардымова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
29. Выйти на след
Эмир
В прошлый раз я выходил за переделы дома, в котором прожил большую часть жизни, с полным убеждением того, что вряд ли когда-нибудь смогу назвать Элиф своей дочерью.
Со временем поменялся я, как изменились и мои убеждения.
По большей части Диана приложила к этому свою руку. Она буквально промыла мне мозги. Её методы не всегда можно было назвать гуманными. Зачастую они чем-то походили на сеансы психотерапии. Диана изо дня в день намеренно скручивала мои нервы в тугой узел, тянула их в разные стороны, пока они не перерывались к чертовой матери. Она давила на мои самые больные места. Это, как ни странно, работало.
Так однажды во время очередной головомойки она спросила: Эмир, а как ты думаешь, когда Элиф станет взрослой, она будет такой же, как София?
И в голове моей будто щёлкнуло. Со стадии отрицания я в один момент перепрыгнул на стадию гнева.
Моя дочь никогда не станет расчетливой, меркантильной и стервозной дрянью. Не позволю!
С внутренним гневом мне также пришлось недолго бороться, поскольку вопрос: «какова вероятность, что судьба Элиф изменится в лучшую сторону, если она будет жить с нами, а не с Софией», помог мне в результате подобраться к стадии принятия и надолго задержаться на ней.
Тогда у меня не нашлось вразумительного ответа.
Все дело в том, что я не знаю какая на самом деле София мать, но я вижу какой матерью становится Диана. В моем понимании она достигла идеала.
Сейчас я с большой радостью забрал бы Элиф в нашу семью, пока она ещё совсем кроха, но какой вес я имею против родной матери?
– Эмир, как хорошо, что я тебя застала перед уходом! Признавайся, ты уже все дедушкины денежки прикарманил себе? – ядовито любопытствует София, походкой от бедра вышагивая ко мне навстречу. – Расскажешь, что этому юристу от тебя понадобилось?
В семье траур, а она разоделась так, что пестрит в глазах.
Спору нет, внешне София невероятно эффектная девушка. На первый взгляд она производит впечатление умной, добропорядочной и интеллигентной женщины, знающей себе цену, но стоит ей раскрыть рот, как появляется острое ощущение, что тебя нагло надули.
Перед тобой всего лишь фальшивка, завернутая в оригинальную обертку.
А она ведь даже не поздоровалась со мной. Её больше интересует какая часть наследства перепадет ей от Каплана.
Посмотрел бы я на её физиономию, когда она собственными глазами сможет увидеть подлинник завещания, в котором нет ни единого её упоминания. Каплан оставил её ни с чем, ни одной лиры не завещал. С какой стати?
– А что, по-твоему, юристу может понадобиться от прямого наследника его покойного клиента? – спокойно говорю, скептически осматриваю её платье, подчеркивающее верхние достоинства. – Куда-то собралась?
Картинно откинув за спину свои упругие локоны, пружинящие на каждый её уверенный шаг, София останавливается напротив меня и растягивает дьявольскую улыбку.
– Собралась. На свидание с одним очень богатым и галантным мужчиной, – кичливо сделав акцент на последнем слове, София выдерживает паузу. Она ждёт от меня реакции, причем любой. Мысленно закатив глаза, я настойчиво обхожу её. – Зачем пришел? – выкрикивает она.
– Повидаться с дочерью! – отвечаю, не оборачиваясь. – Она же у себя?
– Нет. С Марией гуляет на заднем дворе.
Отлично. Она-то мне как раз и нужна. Пора покончить с тайным прошлым, которое уже в печенках сидит.
София так-то просто меня не отпускает. Она вновь зазывает, только на сей раз ещё громче:
– Эмир, постой!
Стиснув зубы до скрипа, я нехотя останавливаюсь, разворачиваю голову вполоборота, а она выжидательно смотрит на меня.
– Ты больше ничего не хочешь мне сказать?
Я вопросительно веду бровью.
– Нет. А разве должен?
Молчит. Пауза затягивается.
Я нервно цыкаю, смотря на наручные часы. У меня мало времени и нет никакого желания растрачивать его впустую.
– Диана родила? – произносит она наконец срывающимся голосом.
Чувствую, как мои губы непроизвольно расплываются в широченной улыбке от услышанного вопроса. София отводит глаза в сторону. Ей то ли больно, то ли тошно смотреть на меня и видеть на моем лице неподдельную радость и следы безграничного счастья. Её обуревает целый калейдоскоп неприятных ощущений, но чего она ждала? Всё так, как и должно было быть.
– Родила. Мальчика, – вдохновенно проговариваю я.
София уныло кивает, переминаясь с ноги на ногу. Взгляд её прежде искрящийся тотчас потухает, уголки губ никнут. Из уверенной в себе девушки, она превращается в дерганную девчонку.
"Промолчи. Просто уйди", – про себя повторяю я, доподлинно зная, что своим гнилым языком этот человек способен наговорить таких гадостей, что век потом не отмоешься.
– Поздравляю тебя с наследником. Ты это заслужил, – безрадостно произносит, тем не менее слова её не приправлены уже привычным ядом. Не сказать, что я сильно удивлен. Похоже, Софии тоже пришлось пройти через все стадии, чтобы в итоге прийти к принятию.
– Спасибо. Приятно слышать такое от тебя.
– Ну, я тогда пойду. Я же тебе не нужна сейчас?
– Не нужна, Софи... И никогда не была.
Чтобы избежать продолжения бессмысленного разговора, я направляюсь в сторону заднего двора, рассекая душный воздух широкими шагами.
Уже подходя к углу дома, слух улавливает улюлюканье дочери, похожее на перезвон колокольчиков.
Улыбаюсь так, что скулы сводит.
Я не виделся с ней долгих четыре месяца. По моей просьбе София частенько отправляла её фотографии. Диана для этого даже завела альбом, но осязать своего ребёнка – совсем другое дело.
Высовываюсь из-за угла, стараясь не издавать лишних звуков. Окидываю быстрым взглядом местность, слегка подвергнувшуюся изменениям с момента моего последнего пребывания здесь. На месте захоронений теперь посажены цветы, у изгороди из живых растений сейчас установлена небольшая детская площадка с песочницей и столиком. Рядом с ним скамья, на которой спиной ко мне сидит Мария. В этот момент из-за её плеча показывается кучерявая макушка Элиф. Она смотрит на меня большими глазами-бусинами, показывая в мою сторону пальчиком.
Сердце трепещет в груди по мере моего приближения к ней все больше и больше.
Не понимаю, что двигало мною, когда я практически отказался от неё.
Больше ничего не вижу вокруг, кроме дочери. Я совершенно не смотрю под ноги и случайно наступаю на игрушку, валяющуюся в поросшей траве. Под моей ступней она издает противный писк, на который Мария оборачивается испуганно. Округлив глаза, женщина на миг застывает, а затем как ошпаренная вскакивает со скамьи и бросается в мою сторону, удерживая Элиф на руках.
– Ох, Эмир! А ты чего не предупредил, что приедешь? София уже, наверное, ушла. Вы разминулись.
– К черту Софию. Я ненадолго заехал, – с чувством радости я подхватываю её ладонь, целую тыльную сторону. – Хотел проведать тебя, да посмотреть как подросла эта маленькая куколка.
– Так держи свою куколку раз такое дело, а я пойду чай нам организую.
Элиф протягивает ко мне свои ручки, ловлю их сразу же.
– А Айсу где? – настороженно спрашиваю, поскольку обычно именно она возглавляет все чайно-кофейные церемонии.
Помрачнев, Мария меняется в лице до неузнаваемости.
– Уехала наша дорогая Айсу. Не смогла справиться с утратой. Теперь весь быт лежит на мне. Сейчас одна только радость в жизни осталась – воспитывать твое дитя, – скрывая тоску, она тискает Элиф за щечку, та задорно хохочет, соска вываливается изо рта, а мне же вдруг до того становится паршиво от самого себя. Остается успокаивать себя той мыслью, что я сделал единственный правильный выбор, решив сбежать из Стамбула, а не продолжать бессмысленную войну.
– А София, что?
– А что София? Свой эгоизм ей никогда не преодолеть, – отмахивается она, ребром ладони разрубая пространство между нами. – От Софии бессмысленно что-либо ждать. У неё одни кавалеры на уме. Сейчас она вообще редко бывает дома. Не удивлюсь, если совсем уже скоро Элиф будет меня называть своей матерью.
Вот у меня и появился ответ на мучающий вопрос. Судьба Элиф вне всяких сомнений изменится в лучшую сторону, если она будет являться частью нашей семьи.
Принимаю Элиф на руки, присаживаюсь на скамейку. Она замирает, глазками только и успевает хлопать, хватая меня за нос. Девчушка совершенно меня не боится, словно интуитивно чувствует особую связь между нами. Притихнув, она разглядывает меня внимательно, беззубо улыбается, сея в моем сердце умиление и любовь к себе.
С каким бы скверным настроением я ни заявился сюда, сейчас всё по-другому. В настоящую минуту всё отошло на второй план. Всё, кроме Элиф.
Проявляется рвение. Стремление заботиться, дарить любовь и оберегать это чудо.
Хочется прижать к себе кроху, но я боюсь раздавить её. Ей уже полгода. В последний раз, когда я видел её, она была размером с мою ладонь.
Сейчас она немного подросла, но по килограммам и размерам существенно уступает Марку. Настоящая маленькая принцесса, нуждающаяся в материнской теплоте и заботе.
Мария возвращается, ставит поднос с чайником и свежей домашней выпечкой на столик. Доверху наполнив кипятком грушевидный стакан, она придвигает его ко мне.
– Как ты тут вообще справляешься? – начинаю я издалека.
Мария присаживается напротив и вновь отмахивается. Потянувшись в карман, она достает из него платок, сжимает его в кулаке.
– Сложно, Эмир, – на глаза её выступают слезы, она проходится платком по изможденному лицу. – Без тебя и Назара этот дом потерял своё сердце, а со смертью Каплана он лишился души.
Задираю голову вверх. Сощурившись от солнца, окидываю взглядом серое здание. Были времена, когда каждая в нём комната была заселена, а теперь большинство из низ пустует. Он стал похож на заброшенный дом, населенный приведениями. Кровных Элмасов в нем не осталось, кроме Элиф.
– А ты не думала, скажем, поменять место жительства? Уехать отсюда, как сделала это Айсу?
– Уехать из Стамбула?
– Из страны, – вношу корректировку и замечаю во взгляде Марии первый отблеск заинтересованности.
– Дорогой, я бы с радостью отдохнула недельку-другую, но как же Элиф? Да и за домом нужно кому-то приглядывать.
– За Элиф не беспокойся, за дом тем более. В ближайшее время я постараюсь уладить эти вопросы.
Если София не одумается, я увезу Элиф. Заберу к себе и её, и Марию. Но прежде предоставлю Софии выбор между дочерью и личной жизнью.
Чмокнув дочь, я кладу её в коляску, вкладываю в ручку погремушку.
– Мария, что ты знаешь о Чалыках? – перехожу к делу, отпивая чай, обжигающий глотку.
Поглощенные туманом глаза Марии как-то странно забегали. Зрачки мечутся из стороны в сторону, избегая меня.
– Да то же, что и все в нашем городе.
– Какое отношение они имеют к Элиф? – спрашиваю уже более требовательно. Мария непонимающе смотрит на дочь, поэтому я вношу уточнение: – Какое отношение Феррат Чалык имеет к моей матери?
Мария туго сглатывает, прячет трясущиеся руки под столом и горько вздыхает. Либо она что-то знает, либо Чалыки добрались и до неё.
– Сложный вопрос, на который я не могу дать ответа. Я не знаю, честно. Феррата я видела однажды: когда он приходил за Мерьям. А вот Рифата, – начав за здравие, Мария заканчивает за упокой: – Рифат захаживал к нам вчера.
Момент – и все летит к чертям. Презрение и глубочайшая ненависть, давно дремлющие внутри, ждали своего часа и наконец-таки дождались. За те четыре месяца, проведенные в гармонии, я уже и забыл каково это гореть неистовой злобой, смешанной с жаждой крови. А сейчас я в полной мере ощущаю могущество и неукротимость своей ненависти по отношению к этому куску дерьма.
– Рифат был здесь? В нашем доме? – цежу я, стиснув кулаки до хруста. – Какого черта он здесь забыл?
В движениях, дыхании и мимике на побледневшем лице Марии наблюдается затаенная нервозность.
– А я почем знаю? Как только пошли слухи о том, что Каплан скончался, он объявился в нашем доме. Надолго заперся в его кабинете, а когда вышел оттуда, там все было вверх дном! Он что-то искал. Но, судя по тому, что уходил злой как черт, то не нашел ничего. Эмир, он перепугал нас всех своим появлением.
Я накрываю своей рукой скрюченную ладонь Марии, смотрю на притихшую дочь. Была бы возможность я сегодня же забрал их с собой в Барселону. Но такой возможности нет. Для начала нужно сделать документы, по которым они смогут спокойно покинуть страну, не оставляя за собой следов.
– Успокойся. Я разберусь с Рифатом, – подрываюсь я с места, чувствуя как яростное пламя растет во мне с каждой секундой.
– Не нужно. Не лезь к нему, – вцепившись в мою руку, Мария удерживает меня, лицо её отражает все оттенки страха и скорби. Она потеряла мужа и дочь, лишилась сына, и теперь её мучает страх за мою жизнь.
– Мария, очнись! Он вторгся на нашу территорию, в нашу жизнь! – цежу я раздраженно, вскипая от разрушительной силы собственного гнева. – Он отнял у тебя дочь, натравил на нашу семью твоего сына! А дальше что? Он заберет у нас ещё и Элиф ради забавы? Пойми, этот человек не остановится ни перед чем, пока кто-то не остановит его.
Прежде чем уйти, я наведываюсь в захламленный кабинет деда, в котором даже после его смерти воняет сигаретным дымом так, словно здесь только что выкурили целую пачку дешевых сигарет.
Ума не приложу, что Рифату могло понадобиться тут... Вся важная документация хранится в банке. В ячейке, к которой благодаря завещанию только у меня имеется доступ.
Я присаживаюсь в кресло, в котором прежде никогда не сидел. Выдвигаю верхний ящик стола. Внутри лежит только ключ неизвестного происхождения и договор о передаче Дианы, составленный Чалыками. От новой нахлынувшей на меня волны злости я рву его на части и швыряю в мусорное ведро.
Следующий ящик оказывается пустым, а нижний – запечатанным.
Возвращаюсь к первому ящику, достаю из него золотистый ключ, который, как ни странно, легко вставляется в замочную скважину и прокручивается. Выдвигаю ящик, а внутри лежит одинокая папка. Беру в руки увесистую папку, раскрываю и к своему удивлению нахожу внутри приличную кипу досье на девушек, которых когда-то Каплан лично подбирал на замену Мерьям. В этих досье хранится буквально всё, начиная с паспортных данных и адресов, заканчивая номерами карточек и счетов. Даже фотографии к девушкам прилагаются. Да в таком количестве, что из них смело можно составить целое портфолио.
Изучив все имеющиеся в папке досье, я прихожу к удручающему выводу: среди них нет документов на Диану и Анастасию.
Ни это ли искал Рифат? Сволочь догадался или это просто совпадение?
Черта с два я уеду из Стамбула, пока лично не узнаю какую он преследует цель.
30. С "Ч" начистоту
Эмир
– Вот уж сюрприз! Не ожидал, что когда-нибудь настанет день, когда сам Эмир Элмас пожалует в мой дом без особого на то приглашения, – надменным басом встречает меня седовласый гигант, широким жестом приглашая за накрытый на одну персону стол под открытым воздухом.
Он дает отмашку своей охране, обступившей меня с двух сторон. Секунда – и мордовороты исчезают за пределы террасы.
– Честно, я сам от себя такого не ожидал, но планы... Им свойственно меняться, когда всплывают новые обстоятельства, – одиночным кивком принимаю приглашение, присаживаюсь напротив него.
Полчаса назад я, нарушая правила и скоростной режим, мчался в сторону особняка, где четыре с лишним месяца провела Диана. По моим данным этот особняк раньше принадлежал Феррату, именно поэтому его местоположение долгое время оставалось в строжайшем секрете. Только благодаря жучку в телефоне Дианы я смог вычислить его адрес. Но Диана утверждала, что Феррат там не живет, поскольку он ни разу не появлялся в особняке за все то время, что она провела в обществе Рифата. По всей видимости, он подарил имение своему сыну, а сам перебрался ближе к центру. На старости лет выбился в люди, так сказать.
Феррат отодвигает от себя тарелку с наваристым супом, который не успел даже понюхать из-за моего нежданного визита. Он откладывает приборы и откидывается на спинку дивана, скрещивая свои руки на хорошо подтянутом для его возраста животе.
– Мне нравится твоя настойчивость. Ты упорно двигаешься к поставленным целям, прешь напролом через любые препятствия. Нужно быть либо самоуверенным глупцом, либо отчаянным храбрецом, чтобы в одиночку осмелиться переступить порог моего дома и мало того – скрутить в бараний рог моих самых лучших охранников. Так что же движет тобою, Эмир? Глупость, непомерное самомнение или твердость духа?
Широко раскинув руки на спинке дивана, я с вызовом смотрю на него в упор, желая испепелить одним лишь взглядом, вскрыть все его нарывы и найти самые болевые точки.
Сюда я пришел не для того, чтобы отвечать на глупые вопросы. Я здесь, чтобы самому получить ответы. И вряд ли я добровольно уйду отсюда, не услышав из уст Феррата истину, какой бы грязной и омерзительной она ни была.
Я пытаюсь отстоять правду, а с чем ведут борьбу Чалыки – неизвестно.
– Всё мимо, Феррат. Ты можешь думать как угодно, говорить что угодно. Хоть целый вечер перебирай определения, характеризующие мое упорство, но ты ни за что не догадаешься, что на самом деле движет мною сейчас.
Феррат слегка замешкался. Сощурившись, он барабанит пальцами по столешнице. Думает.
– Ладно. И как же ты узнал, где я живу, позволь поинтересоваться? – настороже он, но как водится держится весьма интеллигентно. – Кого мне нужно уволить, чтобы обеспечить себе безопасность понадежней?
– Да плевать мне, кого ты уволишь! Дело в другом... Просто дети... Порой они могут выдать все самые строгие секреты, включая явки, адреса и пароли, – развожу руками, упиваясь тем, что смог застать его врасплох. – Среди высоток и бизнес-центров только один дом в этой местности походит на неприступную крепость. Я решил рискнуть и проверить. Как видишь, интуиция меня не подвела, а твоя охрана и вправду оказалась бестолковой.
Однажды Арслан проболтался Диане, что тот живет с дедушкой в особняке недалеко от парка аттракционов. Думал, эта информация не понадобится мне никогда, но все в один момент перевернулось с ног на голову. Тело мое шло вразрез разуму. Когда ехал к Рифату и мысленно уже выбивал из него весь дух, руки мои упорно свернули влево, направляя машину в центр города, а ноги с силой давили на педаль газа. Таким образом я и оказался у Феррата Чалыка, испортив тем самым ему аппетит.
– Составишь мне компанию за ужином?
– Нет уж! Я сыт по горло, так что вынужден отказать тебе!
Феррат оскорблен. Он вскидывает голову, словно получил незримую пощечину. Мужчина не привык к возражениям. Готов поспорить на что угодно, в его окружении не найдется человека, который в открытую осмелился бы ответить ему отказом даже в такой мелочи как совместный ужин.
А вот мать осмелилась, за что и поплатилась...
– И чем же я обязан столь неожиданному визиту? – нахмуривает он изрытый глубокими морщинами лоб, глядя на меня подозрительным взглядом.
Одним резким движением я придвигаюсь к краю стола, наваливаюсь на него грудью и складываю руки на поверхности, сцепив пальцы в замок.
Долгое время я молчу, держу себя на привязи, а внутри меня всё громыхает, надрывается и безумствует. Я просто всматриваюсь в его лицо со строгими чертами, в мрачные глаза, давно невидящие обычной радости в жизни. Я сопоставляю себя с этим человеком, ищу в нём то, что сможет выдавать наше кровное родство.
Я бы наверное продал душу дьяволу, лишь бы меня ничего не связывало с ним.
Но что, если во мне течет его кровь? Одна только мысль, что эта гниль всю оставшуюся жизнь будет протекать в моих жилах, побуждает меня вскрыть себе вены и сцедить все до последней капли. Чем дольше я об этом думаю – тем скорее мне хочется провести черту под неизвестностью.
– За что? За что ты так обошелся с моей матерью? – не сдержав себя, выплевываю я со всей злостью.
Секундное замешательство. Феррат вытягивает физиономию.
– Прошу прощения...? – неслышно он произносит.
Ты получишь прощение... Обязательно получишь его, как только сделаешь свой последний вдох, – разрывается мой внутренний голос, вдребезги разбивая хрупкие нервы.
Вспылив, я вскакиваю на ноги, налитые свинцом. С яростным желанием помочь ему как можно скорее получить мое прощение, я сжимаю кулаки, представляя как сдавливаю его горло и не отпускаю, пока не услышу последний хрип.
Феррат же теперь абсолютно спокоен, но я убежден, что это всего лишь маска. Он гордо сидит, не шелохнувшись.
Между нами стол – незначительное препятствие, но семья для меня – это больше, чем преткновение. Это то, что теперь останавливает меня, стимулирует.
Диана... Моя Диана и Марк стали для меня противоходом, бронепоездом на сильном ходу, сдерживающим меня в моменты, когда я близок провалу.
Теперь мы в одной связке. Позволить себе оступиться я уже не могу. Все, что я делаю и не делаю, напрямую будет отражаться на них.
Заставляю себя умерить свой гнев и заваливаюсь обратно на диван, кулаки возвращаю на стол. На них Феррат задумчиво смотрит, в глазах его читается одобрение и... уважение?
– Моя мать отказала тебе и ты в отместку решил свести её в могилу? Только такими методами пользуются величайшие Чалыки, когда встречают на своем пути человека, не желающего следовать вашим правилам? Сначала ты запугал мою мать до суицида, затем взялись за Мерьям и хорошенько промыли ей мозги, но вам этого оказалось недостаточно! Вы ещё и Диану захотели довести до гробовой доски?! Если это не месть, то что, черт побери, это? А если все же месть, то объясни во имя чего вы боритесь?
Пока я раздирал свою глотку неуемным рыком, непроницаемая маска Феррата на лице дала первую трещину, а впоследствии развалилась на куски, демонстрируя мне сначала возмущение, обнажая удивление и озадаченность, сменяющиеся бешенством.
Нервы сдали и у него. Каким-то образом я нащупал больное место и надавил на него. Знать бы только где конкретно оно находится.
– Да как ты смеешь? Я любил твою мать! – орет он с пеной у рта, долбанув кулаком по столу, что посуда на нём задребезжала. – Новость о её смерти стала настоящим потрясением для меня!
– Ты угробил мою мать! – не разглядев в нем ни капли сострадания, я сильнее наваливаюсь на столешницу и наставляю в его сторону палец. – Только ты причастен к ее смерти! Ты не смог оставить её в покое, когда она отказала тебе! Ты преследовал её! Я знаю, что это ты подарил ей то кольцо!
– Я! Я! – рьяно бьет он себя в грудь. – Кольцо – это самая малая часть того, что я хотел ей преподнести, но Элиф не приняла от меня ни кольцо, ни внимание, ни любовь, ссылаясь на то, что не может ничего дать мне взамен. Я опоздал. Слишком долго настраивал себя на решающий шаг. А когда решился на него, в её огромном сердце уже не оставалось места для меня. Она вернула мне кольцо буквально на следующий день после моего предложения, но я никогда не преследовал твою мать.
– Ты лжешь! Мы ведь похоронили её с этим кольцом! А двадцать лет спустя его уже носила Мерьям! Как такое возможно, скажи? У вас было два одинаковых кольца? Или же вы настолько жестоки и бесчеловечны, что посмели осквернить ее могилу, чтобы вернуть себе фамильную драгоценность?
– Сынок, погоди... Ты многого не знаешь, – мотая головой из стороны в сторону, Феррат выставляет руку вперед.
Он желает притормозить, а я так взбешен, что меня уже не остановить. Я только приблизился к самой сути. Правда замаячила на горизонте, и я ни за что не отпущу её.
– Нет! Не смей называть меня так! Я тебе не сынок! Кто угодно, но только не сынок! – злобно цежу я сквозь зубы, ощущая как цепь, сдерживающая меня, начинает распадаться на звенья. – Говори уже, что насчет кольца?
Феррат тяжко вздыхает. Хватает раз за разом ртом воздух. Взяв салфетку со стола, он промокает пот со лба и выбрасывает в тарелку с нетронутым супом.
Медлит, гад. Ищет для себя оправдание.
Неужели ему это требуется? Неужели я смог загнать его в угол?
Феррат выходит из-за стола. Убрав руки в карманы брюк, он тяжелым шагом подходит к краю террасы и устремляет затуманенный взгляд на свои окрестности.
– Когда Элиф забеременела тобой, город быстро разросся слухами о нашей с ней интимной связи. Все вокруг понимали, что слухи не рождаются спроста, и все они были правы. Нас связывало нечто большее, чем интимная близость.
Я морщусь с силой, сдерживаю тошноту, поднимающуюся по горлу. Ощущение будто вставили нож в спину по самую рукоять и прокрутили несколько раз. Мне мерзко оттого, что моя мать всё-таки спала с этим подонком.
– Элиф слухи очень задевали. Это расстроило их отношения с Капланом, но она твердо настаивала на том, чтобы я не вмешивался. Чтобы слухи оставались лишь слухами. Рифат на тот момент был ещё совсем молод и в силу своего вспыльчивого характера порой делал глупые и опрометчивые выводы. Он как и все думал, что раз я позвал женщину замуж, подарив ей фамильную драгоценность – значит, она носит моего ребенка. Но со временем слухи стихли, сбавились и амбиции Рифата. Он забыл о слухах, как я предполагал. Пришлось забыть и мне, поскольку Элиф ни в какую не желала связывать свою судьбу со мной, хоть я и не раз настаивал, – увидев боковым зрением, как я напрягаю свой увесистый кулак, который с большой радостью припечатал бы к его роже, он быстро поправляет себя: – В хорошем смысле этого слова. Уже когда ты родился, я пытался расположить её к себе всеми бесхитростными методами, какими обычно настоящие мужчины добиваются расположения благородной женщины. Только вот ни один из них на твоей матери, увы, так и не сработал, – Феррат разворачивается. Со страдальческим видом он разводит руками в разные стороны, словно выдохся и решил добровольно подставить себя под обстрел. – Эмир, поверь, я зла никому из вас не желал и не желаю.
С нарастающим раздражением и отвращением я стискиваю челюсть.
– Только вот на деле все выглядит иначе.
Феррат пропускает мои слова мимо ушей и продолжает:
– Вскоре Рифат повстречал девушку и влюбился в неё до беспамятства. Пинар была ещё совсем юной. Она растрачивала свое детство и юность тем, что торговала овощами на рынке, зарабатывая тем самым на лекарства для больной бабки. Но уже тогда девушка славилась своей неописуемой красотой. Этим она и привлекла Рифата. Ровно через два месяца после их знакомства он признался мне, что однажды позволил себе отклониться от наших обычаев. Пинар забеременела от него. Признаться честно, я чуть было не убил своего сына за то, что он не смог удержать свою прыть в штанах до свадьбы, но мне пришлось смириться. Сам когда-то был таким же. Любовь..., – испускает он горький смешок, возвращаясь за стол. – У нее ведь нет правил, нет границ. Но кому я об этом рассказываю? Ты сам все знаешь не хуже меня...
Феррат придерживается выжидательной тактики. Он топчется на одном месте. Такими темпами к сути мы подберемся ближе к утру.
Со скучающей миной я поглядываю на наручные часы, пальцем стучу по циферблату, поскольку стрелки не двигаются. В такой напряженной атмосфере даже часы и те стоят на месте.
Я вынимаю из кармана пиджака телефон, убеждаюсь, что время до самолета ещё имеется запасе, чего не скажешь о моем терпении.
– Хватит! Ближе к делу давай уже подходи! – кидаю угрозу. – Мне глубоко наплевать каким образом Рифат пришел к половозрелости.
– Поверь, это очень важно. Мы подобрались как раз к той немаловажной части, без которой ты не сможешь увидеть целостную картинку, – он буквально умоляет меня, призывая к сдержанности.
Проявив выдержку, я киваю и устраиваюсь поудобней, чувствуя, что мне придется ознакомиться со всеми стадиями взросления этого морального ублюдка.
– Вкратце. У меня не так много времени.
– В общем... Вместо похорон я занялся вопросом о скорой свадьбе. Мы с Рифатом, как и положено, пришли просить руки Пинар. Бабка её, естественно, была несказанно рада такой свалившейся удаче, и чуть на радостях не скопытилась прям там же. А вот Пинар, к большому удивлению, не разделяла всеобщей радости. Она не приняла кольцо. Девушка пошла в отказ, своим поступком напомнив мне Элиф. Тогда я искренне не понимал, почему так вышло? Это ведь был её шанс выбраться из нищеты и ни в чем не нуждаться до конца своих дней. Но на нет и суда нет. Уходили мы от них с миром. Я лишь сказал Пинар, что каким бы ни было сейчас ее решение, она вправе в любое время передумать. Двери нашего дома всегда будут открыты для неё и для моего внука. В этих самых дверях нашего дома Пинар объявилась уже с приличным животом. Она приняла от Рифата кольцо, но свадьбу молодые решили отложить, что показалось мне немного странным. Тем не менее я решил съехать от молодых, оставив Рифату и его будущей семье свой особняк и внушительную сумму сбережений.
Устал от пустой болтовни. Я прохожусь ладонями по лицу, подавляя зевоту, разминаю затекшую шею, прерывая речь Феррата похрустыванием.
Как же это муторно и утомительно. Так и уснуть можно.
– Долгое время новостей от Рифата и Пинар не было. Тогда я подумал: а почему бы не проведать молодых? Как оказалось, не зря. Рифат на тот момент был в отъезде, устранял хвосты по учебе. Охрана вся работала на меня, поэтому мне не доставило труда попасть в дом. Тогда-то Пинар и открыла мне глаза на их отношения. Она призналась, что ненавидела Рифата и никогда не хотела быть с ним. Она не желала с ним совместного будущего, а от ребенка хотела избавиться как только тот родится. Рифата такой расклад не устраивал. Как только бабка Пинар скончалась, он под угрозами привел девушку в наш дом. Он был одержим ею и тем, что росло в ее животе. Рифат хотел добиться власти, моего признания, независимо от того, какими путями он их добудет. Для этого он и выбрал эту бедную девочку.
А вот это уже становится интересным. Встрепенувшись, я теперь внимательно вслушиваюсь в каждое слово Феррата:
– Рифат нашпиговал дом видеонаблюдением. Он запретил Пинар общаться с друзьями, взаперти продержал её всю беременность. Он надеялся, что как только она родит, то одумается, простит и узаконит с ним отношения, если нет, то оставит хотя бы ребенка. А это прямой путь к моим деньгам, к той власти, к которой он стремился. Я был в ужасе от услышанного. Не мог поверить, что речь идет о родном сыне, но все его поступки говорили сами за себя. Я породил алчного монстра и закрывал на это глаза, а когда прозрел, было уже слишком поздно, но шанс всё исправить у меня всё же оставался. Я решил помочь Пинар избавиться от Рифата, а для этого ей необходимо было залечь на дно. Но как только мы покинули город, в наши планы вмешался ребенок – у нее отошли воды. У меня не было другого выхода, кроме как вернуться и отправить её к Элмасам. Только на Элиф я мог положиться. Я был уверен, что она единственная, кто сможет помочь мне, сохранив все в тайне.
