Текст книги "Любовь пиратки Карибского моря"
Автор книги: Ирина Измайлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Подплыв ближе, Бартоломью ткнул во внутренность раковины палкой. Та и не подумала закрываться. И тогда ныряльщик увидел, что в основании створок ткани моллюска явно надрезаны чем-то острым – из надрезов сочилась маслянистая жидкость.
«Что же это? – удивленно подумал Бартоломью. – Выходит, Котище сам вырвался из плена, сам надрезал раковине ее мускулы, чтоб она его выпустила? Но не мог же он этого забыть? Или рассказал мне сказку про русалку, чтобы я не стыдил его за трусость? Вон с какой перекошенной рожей он вылезал из воды!»
Объяснение казалось вполне подходящим. Робертс вынырнул и вновь выбрался на островок.
– Ну, так что же? – спросил он у сидевшего с самым мрачным видом индейца. – Поплывем назад, на «Виолетту»?
– Нет! – почти сердито воскликнул Камышовый Кот. – Нельзя плыть. Морской скво может убивать нас.
– На кой ей это? Послушай, Котя, так нельзя. Если мы останемся здесь, ребята нас раньше вечера не хватятся. Да и я провалюсь со стыда, если моя команда проведает, что ее капитан испугался какой-то там трехсисечной русалки! Кстати, ты ошибся, никакой большой жемчужины в той большой раковине нет.
– Она там быть, – упрямо сказал индеец. – Это та скво взять ее.
– Чудесно. В таком случае она удовлетворилась и мирно поплыла в свой морской дворец. А нам пора бы на корабль. Жемчуг здесь есть, значит…
Капитан не договорил. Он увидел, как глаза индейца вновь расширились, став почти круглыми, как ни были до того узки. Смуглое лицо посерело от страха. Камышовый Кот привстал, судорожно вытянув руку в направлении моря.
Робертс обернулся и тогда тоже увидел… Из воды, футах в тридцати от берега, показалась и приподнялась человеческая голова. Мелькнуло улыбающееся женское личико, и звонкий голос прокричал на чистейшем английском:
– Эй, на острове! Возьмите! Это ваше!
Мелькнула гибкая рука, что-то пронеслось в воздухе, и на песок между капитаном и индейцем упал небольшой светлый предмет. После чего голова скрылась в волнах и более не появлялась, сколько Бартоломью ни смотрел.
– Чем же она дышит? – произнес он, совершенно переставая верить себе, но, кажется, начиная верить индейцу. – Чем она дышит, чтоб у меня щупальца на лбу выросли!
Поняв, что непонятное существо не собирается вновь показываться из воды, Робертс поднял с песка то, что было сию минуту выброшено из воды и оказалось огромной, идеально круглой и идеально белой жемчужиной. За такую где-нибудь на Ямайке могли бы дать несколько тысяч фунтов, да и здесь заплатили бы немало, а уж в Старом Свете это сокровище можно было бы выставить на самом богатом аукционе…
– Честная русалочка! – проговорил Бартоломью, стирая с лица то ли морскую воду, то ли внезапно выступивший пот. – Взяла камешек, но тут же и вернула – не я, мол, нашла… Но, дьявол разрежь меня на куски! Как же теперь быть?! Если я брошу Котика на этом островке, он к нашему возвращению, пожалуй что, спятит! И пусть у меня появятся жабры, если мне самому сильно хочется плыть…
Спустя полчаса Бартоломью Робертс все же убедил своего спутника в том, что русалки не могут выходить на сушу, а если и умеют, то по ночам, значит, куда безопаснее будет им обоим задолго до наступления ночи оказаться под надежной защитой высоких бортов «Виолетты», среди ее отважной команды. Однако плыть индеец все-таки отказался, и Робертс решил не рисковать. «Если беднягу посреди залива хватит судорога, мне будет не дотащить его до корабля!» – резонно решил капитан. Таким образом, он один отправился в обратный путь, а спустя почти три часа шлюпка с «Виолетты» добралась до маленького островка, на котором оставался в одиночестве Камышовый Кот. Каково же было удивление капитана, обнаружившего, что индеец, которого он думал застать в самом плачевном состоянии, мирно спит, свернувшись в скудной тени чахлых кустов!
– Хорошо, однако, быть дикарем! – проговорил Бартоломью, любуясь тем, как его матросы с бранью стараются растолкать индейца. – Когда происходит нечто, что вызывает у них крайнюю степень возбуждения, напряжения, страха, они попросту отключаются. Цивилизованному человеку, чтобы достичь такого эффекта, пришлось бы выпить пинту рома. А у этого парня все происходит само собой. Хотел бы, однако, я, не прикладываясь к рому, уяснить, что же с нами произошло?
Размышления ни к чему не привели, и на другое утро Робертс с частью своей команды отправился к островку за жемчугом, назначив Камышового Кота наблюдать за работами по очистке корабельного днища.
Глава 2
ВЕСТЬ ИЗ АНГЛИИ
Нет, но как же это возможно, пробыть под водой пятнадцать минут! Я о таком и не слыхивал!
– А эта штука? Как можно из нее дышать?
– И ведь надо же было такое придумать!
– Капитан! Но как вы это сделали?
Леди Вероника от души потешалась, видя недоумение своей команды. Невозмутимость среди всех сохранял только Генри Бэкли, потому что он видел немудреное, но и впрямь удивительное приспособление, которое матросы «Черного алмаза» передавали из рук в руки.
– Сделано это очень просто! – проговорила леди Дредд. – Обыкновенный бычий пузырь, только большой и очень тщательно вычищенный и выделанный. К нему приделана короткая бамбуковая трубка. Главное – научиться вдыхать ртом, а выдыхать носом, в воду. Это когда-то придумал мой отец, и не ради забавы. Он мечтал научить матросов долгое время оставаться под водой, чтобы они могли незаметно подплывать к вражеским кораблям, проникать на них… Словом, изобретал приспособления для более успешного ведения войны.
– Ну и голова была у покойного адмирала! – воскликнул судовой лекарь Ник О’Коннол. – Это ж ведь надо было придумать – закачивать воздух в бычий пузырь и из него дышать!
– Ну, справедливости ради надо сказать, что он не совсем сам придумал это, – заметила Вероника. – Такое приспособление нарисовал и описал когда-то Леонардо да Винчи.
– Кто? – не понял Джулиан Рей, в свою очередь взявший в руки бычий пузырь с приделанной к нему трубкой и ремешками, позволявшими надевать его через плечи на грудь. – Какой такой Леонард?
– Леонардо. Жил такой человек в Италии. Художник, изобретатель, инженер. Он уж двести лет как умер, а многое из того, что придумал, так и не могут понять. У отца была книга его рисунков, так там – даже рисунок крыльев для человека.
– Это как же? – вновь встрял любопытный Ник. – Это чтобы человек мог летать?
– Да.
– Но такого ведь быть не может! Господь не дал человеку крыльев!
– Зато дал голову! – воскликнула леди Дредд. – Странно… Никто не удивляется тому, что люди изобрели порох, придумали пушки, потом ружья. Изобретать орудия убийства – это нормально, хотя чего Господь уж точно не дал человеку, так это права убивать. А стоит кому-то придумать крылья, и он сразу чуть ли не враг Господа! Леонардо да Винчи тоже пытались обвинять в еретичестве, но, слава богу, у него были могучие покровители. Да, он придумал, как научить человека летать, плавать под водой, еще многое другое. Однако с его смертью все это оказалось забыто, только в рисунках и осталось. Мы с отцом часто рассматривали эту книгу и мечтали, как хорошо было бы сделать такие аппараты. Вот дыхательный пузырь отец сделал и испытывал на мне. Впервые я с этим пузырем плавала под водой, когда мне было тринадцать лет. Но на этом все и остановилось – отец решил как-то усовершенствовать приспособление, заменить пузырь чем-то более прочным, иначе изобретение будет небезопасным – чуть что, и туда может попасть вода. А потом отцу было не до того, словом, замысел так и остался замыслом. Ну, а я решила вспомнить наши опыты и сделала эту штуку. Поплыла, чтобы без помехи разузнать, что там за корабль обосновался в оконечности бухты Гуантанамо. А получилось, что спасла дурака-индейца, которому хватило ума сунуть руку в створки раковины-убийцы. И ведь у него на поясе болтался нож! А он и не сообразил, что раковину очень легко открыть – только перережь ей растяжки.
– Откуда же это знать индейцу? – возразил Генри Бэкли. – Это не всякий моряк-то знает. Нам приходилось слышать про гигантские раковины, смыкающие створки с такой силой, что человеку нипочем не разжать, а этот парень небось понятия о них не имел. Говорите, он испугался вас, капитан?
Среди команды Бэкли, с глазу на глаз дружески называвший Веронику просто Рони, именовал ее, как все остальные, «капитан».
– Он не просто испугался! – давясь смехом, ответила Вероника. – Я думала, краснокожий помрет от страха и моя услуга не пойдет ему впрок. – Сами-то представьте: выплывает на него этакое чудо в белой рубашке и штанах, с каким-то пузырем меж грудей, с развевающимися в воде волосами и с трубкой во рту. Что он должен был подумать? Если белые рассказывали ему о русалках, то, надо думать, ему померещился хвост и он был уверен, что я тотчас утащу его на дно. Хотя мы и так были на дне – в заливе совсем мелко.
Вылетел бедный малый из воды, как пробка из бутылки хорошего шампанского! А в раковине, между прочим, оказалась жемчужина, каких я не видывала. За ней-то он и потянулся, когда раковина прихлопнула ему руку.
– А жемчужину надо было взять! – воскликнул Джулиан. – Зачем же отдавать ее болвану-индейцу!
– Ты будешь мне указывать, что я должна и что не должна делать, Рей? – сразу сменила тон леди Дредд. – Сама разберусь, надо было или не надо было. К тому же индеец был не один, и его спутник меня сильно заинтересовал.
– Думаешь, это был Робертс? – спросил Бэкли.
– По крайней мере у него светлые волосы, а светловолосых пиратов, как я понимаю, на Карибах не так уж много. Блондин-капитан, сколь я слышала, один. Да и корабль, который стал на ремонт в бухте Гуантанамо, называется «Виолетта».
– Похоже, в таком случае, что это и в самом деле он, – сказал Бэкли. – Если только капитан не ушел с другим судном, оставив свое здесь, чтобы его привели в порядок. А тот, светловолосый… Сколько ему лет?
– Тридцать или чуть за тридцать, как и должно быть. – Леди Вероника встала с бухты корабельного каната, на которой сидела, укрывшись плащом, ожидая, пока высохнут ее рубашка и холщовые штаны. – Похоже, что это Робертс. По крайней мере у него и впрямь лицо человека, который не поладил с этим миром и сам не знает из-за чего. А еще не поладил с самим собой, но вот что ему не нравится в себе, он, сдается мне, знает.
– Ого! Вы так хорошо его разглядели? – Старый штурман пристально посмотрел на Веронику, но сдержал улыбку, спрятал ее в своей прекрасной бороде.
– Разглядела отлично, – ответила она почему-то сердито. – Сквозь воду, тем более такую прозрачную, видно, как сквозь стекло. Да, нечего так на меня пялиться, мне этот парень показался интересным. А что? Судьба и приключения у него действительно необычные.
– Просто вы редко так внимательно рассматриваете мужчин! – не удержался Бэкли.
– Редко, дядя Генри. А женщин еще реже – я просто редко их вижу. Эй, ребята, отдайте мой дыхательный пузырь – может, он еще пригодится, и пропустите-ка. Пойду в каюту переоденусь, не то у меня вид матроса, потерпевшего кораблекрушение. Да и рубашка, как я заметила, в воде делается почти прозрачной. Не надо было надевать белую – черная-то не просвечивает.
– Зато так куда красивее! – мечтательно воскликнул один из матросов.
Ему повезло – именно он час назад подал руку капитану Черный Алмаз, когда тот вернулся со своей' необычной прогулки, часть которой прошла под водой.
– Еще одно слово, и я отрежу тебе язык, наглец! – безо всякого смущения проговорила леди Дредд и так посмотрела на парня, что тот побледнел.
Бриг «Черный алмаз» сутки назад бросил якорь возле одного из малых причалов порта Сант-Яго на Кубе. Бывших пиратов, само собой, привели сюда поиски шхуны «Виолетта» и ее неуловимого капитана, и по всему выходило, что они не ошиблись.
Капитан Черный Алмаз после вынужденного боя с французским военным кораблем твердо решил обходиться без официального уведомления властей о своем присутствии. Поэтому, перед тем как идти к берегам испанских колоний, пришлось принять меры предосторожности, которые никому не были по душе (и прежде всего капитану), но которые должны были обезопасить путешественников от новых неприятных стычек. Флаг на судне был поднят по-прежнему английский, однако сам корабль во время его стоянки на одном из небольших карибских островков перекрасили из черного цвета в светло-синий, изображение граненого камня под бушпритом спрятали, приспособив сверху традиционную фигуру морской девы. А поверх названия на корме и на носу приделали доски с другим названием, которое вряд ли могло кому-то запомниться, а тем более вызвать особый интерес к бригу «Санта-Каталина». Мало кто мог бы подумать, что это название (о том, что оно временное, знала только команда корабля) дано почему-то в честь испанской крепости Санта-Каталина. Той самой крепости, возле которой капитан Черный Алмаз достиг своей цели и покончил наконец с убийцей своего отца, капитаном Черная Борода.
Маскировка понадобилась не только ради предотвращения неприятностей с властями. Капитан Удача, однажды потерпевший позорное поражение от команды «Черного Алмаза», едва ли захочет новой встречи с этим кораблем.
Разведчики, которых у сэра Рональда вновь нашлось достаточно, донесли, что шхуна «Виолетта» встала в бухте Гуантанамо, судя по всему, надолго – ее основательно чинили, а значит, время для каких-то действий есть, торопиться не стоит.
– Так что будем делать, сэр? – спросил полчаса спустя Джулиан, войдя в каюту капитана, где Вероника и старый штурман мирно пили кофе. – Идем в бухту Гуантанамо, где торчит эта самая «Виолетта»? Море спокойно, так что за один переход доберемся.
– А что нам это даст? – Леди Дредд в недоумении посмотрела на своего помощника. – Даже если этот белокурый красавчик действительно Робертс? Мы ведь не станем брать его корабль на абордаж?
– Почему бы и нет?
Она нахмурилась.
– Я же с самого начала объяснила вам всем: моя цель не передать капитана Удача английским властям, а по-хорошему с ним договориться. В этом и заключается просьба его родственника. Хотя, и это я уже говорила, в добрых намерениях лорда Джонатана я немного сомневаюсь. Будь я по-прежнему капитаном Черный Алмаз, знаменитым в этих местах пиратом, вряд ли Робертс отказался бы от разговора со мной. Но сейчас я – бывший капитан, бывший пират, более того – пират, сдавшийся властям.
– Да кто об этом знает? – искренне возмутился Рей. – Я слышал немало болтовни в трактирах и в портах. Говорят кто что, но попрекать самого знаменитого в этих краях капитана тем, что он покончил с пиратством, никому и в голову не влезает! Иные вообще думают, что вы промышляете где-то в других морях, сэр.
– Но Робертсу-то мне придется сказать правду! – Вероника отодвинула пустую чашку и встала. – И он вправе будет не доверять человеку, который действует от имени английских властей. С одной стороны, пускай не доверяет – если ему не захочется возвращаться в Англию, это его дело. Но что если на это и расчет графа Девоншира?
– То есть? – не понял Рей. – Звать племянничка вернуться и желать, чтобы он не вернулся? Тогда на коего дьявола…
– Ты же никогда не был лордом, Джулиан, – прервала его Вероника. – И тебе не понять, что значит понятия о чести.
Отважный пират постарался не показать обиды, однако его глаза потемнели.
– Капитан, простите, но что до чести…
– Джулиан! Я говорю не «честь», а «понятия о чести»! Понятия, ясно? Это значит, что некоторые вещи, которые тебе не хотелось бы делать, ты делать обязан. Скажем, заботиться о добром имени, о славе своего рода, ну, и все такое в том же духе. Совершать подлости для человека высокого звания – вещь сложная, потому что, и совершая их, приходится соблюдать эти самые понятия. Вот, допустим, если лорд Джонатан хочет убить своего родственника, чтобы сохранить за собой титул и чтобы скрыть позор своей семьи, он не может сделать это просто так. Так, как сделали бы ты или я. Ему надо, чтобы все видели, как долго он старался помочь племяннику, сколько сил и денег потратил на то, чтобы его вернуть, но все было безрезультатно. Поэтому и попросил об этой услуге меня: если блудный сын послушается и вернется, можно устроить ему западню по приезде в Англию. Если нет, постараться убить его в Новом Свете и, в случае чего, свалить убийство на меня: повздорили два пиратских капитана – редкость ли это между пиратами, ну, вот и постигла блудного сына кара Божия!
– Если ты так думала с самого начала, Рони, – воскликнул Бэкли, – то какого же краба морского соглашалась?
– Я согласилась потому, что у меня, по крайней мере, есть возможность предупредить этого парня об опасности. Раз. И второе, мои соображения могут оказаться ошибочными. Если у Робертса действительно есть возможность вернуться и зажить нормальной жизнью, грех будет ему этого не предложить.
– Сложно. – Рей почесал за ухом большим пальцем и улыбнулся. – Ну а в итоге-то что? Найти мы его, кажется, все-таки нашли. Как станем действовать? Конечно, мы изменили облик корабля, спрятали до поры до времени его название, но себя-то как мы спрячем? Наши физиономии вряд ли кто сразу позабудет. Вы ведь помните, сэр: капитан Удача видел «Черный алмаз» вблизи, разглядел команду, меня-то уж точно разглядел, да и многих из ребят. И наверняка он нас запомнил.
– Еще бы, коль скоро с вами капитана Удача постигла неудача! – не без удовольствия подхватила леди Дредд. – Да, лучше будет, если Робертс не увидит моих молодцов. Тем более что у меня есть одно соображение, и теперь, когда я почти уверена, что нашла нашего неуловимого аристократа, можно попробовать осуществить мой замысел.
В дверь каюты постучали.
– Капитан!
– Входи, Том! Что случилось?
Вопрос был задан неслучайно. Во время стоянок на берегу, когда все обязанности были строго распределены, каждый знал, что и когда должен делать, постучать в каюту капитана, если тот отдыхал, возможно было лишь при каких-то непредвиденных обстоятельствах.
Дежурный матрос, молодой здоровяк с круглым веснушчатым лицом, появился на пороге, пригнувшись – достаточно высокая дверь капитанской каюты была ему низковата.
– Сэр! Там вас спрашивает какой-то офицер.
– Офицер? – Леди Дредд, в этот момент стоявшая возле своего огромного глобуса, крутанула его с такой силой, что он несколько мгновений быстро вращался вокруг своей оси. – Каким образом здесь оказался офицер, чей он и что ему нужно от меня?
– Английский офицер, капитан! – ответил Том.
– Вот оно что! С какого он корабля?
– Не знаю, сэр. Он пришел один, со стороны большого порта. Говорит, у него для вас важное известие от графа Девоншира.
Вероника нахмурилась.
– Это становится интересно. А он объяснил, как отыскал наш корабль? У него другое название.
– По правде сказать, я не догадался спросить, – смутился матрос. – Вернуться?
– Да нет, не нужно. Сам объяснит. Зови его, Том, зови.
– Нам уйти, капитан? – спросил Рей и встал.
– А вам кто-нибудь приказывал? – вопросом на вопрос ответила леди Дредд.
И помощник капитана вновь опустился на стул. Что до Генри Бэкли, то он продолжал невозмутимо тянуть свой кофе.
Спустя минуту в каюту вошел молодой человек лет двадцати пяти-двадцати шести, одетый со всей изысканностью последней английской моды – в темно-синем с серебром камзоле, узко облегающем талию, но открытом на груди, так что был виден голубой атласный жилет и пышные кружева рубашки, сколотые булавкой с маленьким бриллиантом. Парик, тоже по последней моде, короткий, его букли даже не касались плеч, был напудрен ровно настолько, чтобы сиять белизной, но при этом не осыпать плечи офицера пеленой лишней пудры. Лицо, обрамленное этим париком, было, пожалуй, обыкновенно: вытянутое, бледное, с тонкими бровями и серыми, близко посаженными глазами.
– Добрый день, господа! – при всем лоске голос у молодого человека был достаточно низкий, даже, пожалуй, жесткий. – Меня зовут сэр Эдвард Глостер, капитан военно-морского флота его величества короля Англии. Имею ли я честь говорить с сэром Рональдом, капитаном Черный Алмаз?
И он поклонился со всей элегантностью, какую являл его наряд.
– Капитан Черный Алмаз – это я, – ответила леди Вероника. – А вот откуда вы это узнали, сэр, мне очень хотелось бы сейчас услышать. В целях лучшего исполнения поручения, которое было мне дано, мы изменили облик и название нашего судна. Итак?
Молодой офицер ответил улыбкой, которая сразу сделала его лицо, если не приятным, то простым:
– Сэр! Прежде чем отправить меня вас разыскивать, лорд Девоншир очень подробно описал, как выглядит ваш бриг. Я, разумеется, не знал, где вы можете оказаться, но мне повезло: вы были на Мартинике, и там произошло недоразумение, связанное с тупостью тамошнего губернатора. Весть о ложном обвинении, выдвинутом против вас, и глупейших действиях французов разнеслась по всем колониям. Мне удалось разузнать, где видели ваш бриг после этого, ну а на Кубе я отыскал вас уже чисто случайно – кто-то из бывалых моряков сказал, что в порт Сант-Яго пришел бриг, явно недавно перекрашенный и с новенькими бортовыми досками, возможно, скрывающими прежнее название. Флаг у вас английский, и я решился проверить. Ну, а когда увидел вашу милость, сомнения пропали. Лорд, граф, описал вас тоже очень красочно.
– В таком случае вы знаете и о том, что я – женщина? – в лоб спросила Вероника.
– Знаю, – кажется, капитан немного смутился. – Но я не знал, известно ли об этом вашей команде?
– Да, известно. Однако коль скоро я сейчас в своей обычной одежде, у меня не будет возражений, если вы станете говорить мне по-прежнему «сэр». Итак, что за известие прислал с вами лорд Джонатан?
Капитан вытащил из шитой серебром сумки тугой свиток с печатью.
– Это письмо его светлости. Он надеялся, что оно застанет вас в добром здравии.
– Очень любезно с его стороны. Со мной все в порядке.
Леди Дредд сломала печать и развернула письмо. Обычно она редко выказывала на людях волнение, но сейчас и Рей, и Бэкли не могли не заметить, как на мгновение сжалось ее лицо, как вдруг вспыхнули ее глаза. Но тут же и погасли. Она вновь стала спокойна.
– Вам известно содержание письма? – спросила Вероника Глостера.
– Нет, сэр. Лорд граф писал его не при мне.
– Ясно. Где вы остановились в Сант-Яго?
– В портовом трактире.
– Собираетесь вернуться в Англию?
– Если моя миссия выполнена, то, очевидно, да.
– Миссия выполнена. Но, возможно, я попрошу вас продолжить путешествие вместе со мной. Вы бы согласились?
– Если это нужно, сэр.
– В таком случае останьтесь на корабле. За вашими вещами я пошлю кого-нибудь из моих матросов. Вы не сочтете мои действия неучтивыми?
– Ну что вы! Его светлость сказал, что если вам нужна будет моя помощь…
– Прекрасно. В таком случае вам сейчас покажут вашу каюту. Том!
Молодой офицер откланялся и исчез, оставив в комнате летучий запах розового масла.
– Джулиан, – спустя минуту сказала леди Дредд. – Смени дежурных. Тех, кто с утра нес караул, можно отпустить в город. Пускай отдыхают. Но не расслабляться! И последи сам, чтобы английского гостя устроили как следует.
– Слушаюсь, сэр!
Когда за Реем закрылась дверь, Вероника подошла к своему штурману и, ни слова не говоря, протянула ему письмо из Лондона.
Старик развернул его. Почерк графа Девоншира был изящный, ровный и со множеством завитушек.
«Любезная леди Дредд! – гласило письмо. – Вскоре после Вашего отплытия мне стали известны некоторые подробности биографии моего родственника сэра Бартоломью Спенсера, искать которого Вы отправились в Вест-Индию. Я, как порядочный человек и джентльмен, не могу не сообщить Вам о том, что, возможно и вероятно, изменит Ваши намерения. Если это произойдет и Вы пожелаете прервать поиски и вернуться в Англию, с моей стороны не будет ни малейших упреков и возражений. Дело в том, что я узнал от военных моряков, некогда служивших в Карибском море, об участии Бартоломью Спенсера под именем Бартоломью Робертса в пиратских похождениях печально известного пирата по имени Роберт Тич, он же Черная Борода. Два года назад один из сдавшихся в плен пиратов, бывший членом команды Тича, рассказал, что именно пират по фамилии Робертс придумал, как заманить в ловушку адмирала Дредда, что и стало причиной его гибели.
Я понимаю, что, узнав об этом, Вы едва ли пожелаете помогать этому человеку. Но прошу Вас лишь об одном: если вам захочется расплатиться с одним из убийц Вашего отца, постарайтесь защитить мою честь и мое доброе имя! Неизменно уважающий Вас и благодарный Вам
Лорд Джонатан Спенсер граф Девоншир».
