Текст книги "Кружево (СИ)"

Автор книги: Ирэн Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

  -Не подведи сегодня графа милая,– прошептала она мне над ухом, заставив моё сердце учащённо забиться.

  – Исполняй все его желания и тогда сможешь стать его избранницей. Он ведь уже давно положил на тебя глаз.

  Сказав всё это, она отошла в сторону, словно действительно любуясь мной в этом платье, как своим личным творением. Незнакомая служанка вынесла из комнаты зеркало.

  Затем, две другие служанки подхватили меня под ручки и точно эскорт, и повели к двери.

   Мои туфли цокали каблуками по каменному полу. Коридор освещали ледяные кристаллы. Все оконные стёкла по пути украшал морозный узор. Багрянец садящегося солнца окрашивал стекла в арке в тона моего алого платья.

  Вскоре мы вышли на главную лестницу и свернули в коридор, куда не было доступа рядовым слугам. Я слышала оживлённый смех, шум голосов.

  Кристаллы в специальных нишах в стене освещали все тёмные углы. Я видела леди в пышных платьях обвешанных драгоценностями с ног до головы. Леди с непристойными вырезами, обнажающими их прелести.

   Вышколенные лакеи в чёрных фраках разносили блюда и трехступенчатые подносы с бокалами с искрящимся шампанским с миллионами лопающихся пузырьков. На отдельных столиках стояли высокие графины с той самой красной жидкостью, как и на балу Мистрис. К этим графинам пока что никто из гостей не подходил.

  Мужчин было очень мало, как и в прошлый раз на балу у мистрис, только здесь все мужчины были точно белоснежные статуи, бледные и тонкие, чем-то напоминающие графа, но внешне не настолько красивые как он. Из-за сходства они казалась его дальними родственниками, собранными здесь на торжество.

  Бальная зала была полной и в толпе напудренных и вызывающе ярко накрашенных женских лиц как я ни вглядывалась, но всё равно не видела среди них Милдред.

  Лакеи всё так же учтиво подносили гостям подносы с напитками. Играла тихая музыка. Но никто ещё не танцевал. Все болтали, смеялись и обсуждали последние новости в графстве.

  Пол в бальном зале состоял из разноцветных квадратов сияющих от чистоты и воскового покрытия, а зеркала на огромной стене отражали свет свечей и кристаллов. В воздухе пахло морозной свежестью мятой и лавандой.

  Граф восседал на массивном каменном троне, который словно подчёркивал его благородный статус. Мужчина был в белом и сегодня впервые его голову украшал тонкий обруч, а в руках граф держал прозрачный скипетр, оканчивающийся снежинкой с острыми краями.

  Меня подвели к графу – и под его пристальным взглядом я ощутила себя ягнёнком на закланье. Я сделала реверанс, как подсказали служанки, и они сразу же отошли в сторону. Граф встал со своего трона, и музыканты заиграли приветственные фанфары.

   Он протянул мне руку в тонких перчатках, и я вложила свою ладонь в его пальцы. И даже через ткань перчаток я ощущала холод его кожи.

  Граф закружил меня в вальсе – и в зеркалах на стене я видела красивую незнакомку в алом платье. Её партнёром был принц из волшебной сказки. Но отражения лучшие в мире лжецы.

  -Выше нос, улыбайся,– шепнул он мне одними губами. – Ну, же, – в простых словах графа было столько угрозы и столько намёков на предстоящую боль, если я не исполню его приказа, что мне стало жутко.

  Я вздохнула и для всех вокруг притворилась счастливой. Я улыбалась и кокетливо хлопала ресницами, ловила каждое его слово. Но, как же это было сложно. Как невыносимо. Как болезненно и при этом страшно.

   Первый танец был наш. Танец графа и его избранницы открывал начало бала.

  Во втором танце к нам присоединилось большинство гостей, среди которых партнёрами светских, зрелых красавиц были оживлённые фигуры стражников. Теперь я и в окнах видела движущихся во дворе стражников, также стоящих на балконах и на зубчатых башнях. Сейчас многие из них были здесь.

  Их губы были бескровны. В глазах без зрачков точно искрил бенгальский огонь. Они были ещё страшнее, чем в замке мистрис. В их взглядах и массивных телах буквально жила тёмная сила ночной зимы с её промерзшими полями и лютыми морозами.

   Я ощутила, как пересохли от страха губы, и чуть не сбилась с ритма, когда один из стражников встретился со мной взглядом. В его глазах было предвкушение. Он точно лютый зверь смотрел на меня в любой момент готовый по приказу графа разорвать моё тело на части.

  О, этот взгляд, эта холодная беззвёздная тьма, предвкушающая и грезящая о тёплой крови и теле, трепещущем в мучительной агонии. Я вздрогнула, вспомнив, что несколько раз видела и у графа во время занятий подобный взгляд.

   Вальс продолжался и продолжался. Мои ноги гудели, улыбка оставалась на губах точно приклеенная.

  Граф всё говорил со мною и его голос был ласковый, как у змия из райских кущей.

   «О, я всё знаю моя Эмбер о твоих шалостях. Знаю все твои секреты».

   Я вздохнула. Он ухмыльнулся. В зеркалах я увидела, как моё лицо бледнеет.

   «Неужели ты думала Эмбер, что если меня нет в замке, то за тобой никто не присматривает? Глупышка. Мышка».

   Его голубые глаза метали молнии. Губы были поджаты. Во время паузы он наклонился близко-близко, и я слышала запах мяты из его дыхания.

  -Малышка Эмбер,– сказал он и почти поцеловал меня, я от страха зажмурила глаза и тщетно пыталась отвернуться. В последний момент он передумал, и мы продолжили танец.

  Его взгляд сказал мне, что он просто со мной играет.

   Наверное, шёл уже энный по счёту танец. Я давно перестала считать. Мои ноги гудели. Граф напротив не выглядел усталым. Как ему это удаётся? Чудовище оно и есть чудовище, решила я. Наконец, он отпустил меня и вступил в дискуссию с фигуристой дамой и её плотным спутником, разряженным как павлин.

  -Отведите её в мою спальню,– приказал он появившимся из толпы, как будто читающим мысли вездесущим служанкам.

  -Сегодня ты станешь моей Эмбер, – граф, как ни в чём не бывало, прошептал мне на ушко. – Хочешь ли ты того или нет, но лучше бы тебе это сделать добровольно!– добавил он, и в тоне возникла нотка угрозы.

  Я опешила. Никогда не думала, что интересую его в этом плане. Как женщина. Кровь прилила к щекам. Ужас сковал меня по рукам и ногам. Служанки тут же схватили меня под ручки бульдожьей хваткой и потащили сквозь веселящуюся хохочущую толпу к выходу.

   Спальня графа была огромной, а кровать, застеленная белоснежным спадающим до пола покрывалом просто неприличной по своим размерам.

  В его комнате не было ни камина, ни библиотеки. В стену пряталась гардеробная, упирающаяся до потолка. За распахнутой дверью висели ряды костюмов всевозможных цветов и расцветок. Там были отделения для белья и перчаток, на полках стояло множество пар сапог и туфель.

  Витражные стекла, покрытые инеем, вели на балкончик, но дверь туда была заперта и как я не пыталась, не смогла туда попасть. Стекло мне тоже не удалось разбить.

   Как же я вернусь к себе в комнату и встречусь в полночь с Тильдой?

  Тяжелая дверь в его покоях тоже была заперта. Кто бы сомневался, что служанки в чём-либо оплошаются.

   Со стен на меня смотрели бесчисленные портреты графа и искусно расшитые гобелены. Его возраст везде был неизменен. На то, чтобы вышить крупный гобелен требовался год. Так сколько же ему лет? Казалось, граф застыл в промежутке от тридцати до сорока лет, как заколдованный.

  Рассмотрев его лицо и оценив качество всех гобеленов, я снова прониклась мыслью, что он вообще не человек.

  За гардеробной была ещё одна дверь, там, в комнате без окон стоял шкаф и тусклый свет кристалла, который загорелся, едва я зашла внутрь, осветил полки, заставленные склянками, бутылочками и запечатанными кувшинами.

  Во всех бутылочках с прозрачным стеклом, что мне удалось рассмотреть, внутри было налито что-то вязкое красное и подозрительно напоминающее кровь.

  Возможно, так оно и было.

   С каждой находкой, с каждой томительной минутой взаперти, мне становилось всё страшней находиться в покоях графа. Безысходность душила. Я не могла выбраться. У меня не было оружия. Я не хотела, чтобы он прикасался ко мне. Я боялась его. Ненавидела, презирала и всё-таки больше боялась. Как же мне справиться с ним?

   Я мерила комнату шагами. Всё прикидывала в голове различные варианты, и не видела среди них подходящего для себя. Похоже, что выхода не было.

  Я отчаялась и села на краешек кровати. Ведь больше не куда было садиться. По-видимому, табуретками стульями и креслами граф не пользовался. Это отчего-то показалось забавным.

  Я всхлипнула, рассматривая лежащую на кровати ночную рубашку. Почти прозрачную, очень короткую и с кружевным лифом. Я ни за что не надену её.

  Стук шагов за дверью заставил меня приготовиться. Я сбегу любой ценой, решила я.

  И всё-таки.

  Дверь открылась, вошёл граф, я кошкой метнулась к нему и бросилась к открытой двери и была перехвачена им на лету, переброшена через плечо. Дверь захлопнулась, но не закрылась на засов.

   Он кинул меня на кровать. Зашипел что-то непонятное и злобное точно змея. Его глаза блеснули красным, как угольки.

  -Не хочешь по-хорошему. Так будет по-плохому. Раздевайся милая, я хочу видеть то, что скрывается под платьем – приказывал он и стал расстегивать пуговицы своего камзола.

  – Ни за что!– крикнула я и быстро перебралась на другую сторону кровати. Подальше от него, выгадывая время, бросая отчаянные взгляды по стенам, полу, в поисках хоть чего-то полезного.

  – А ты та ещё штучка. Но ничего, моя красавица, я быстро собью с тебя спесь!– Он снял камзол и закатал рукава рубашки. Быстрым шагом, направляясь ко мне.

  Мне некуда было отступать. Я прижалась к стене, рукой зацепилась за гобелен и со всей силы стянула его вниз. Ткань треснула. Граф оказался рядом. Его ноздри хищно раздувались как у обозлённой гончей.

  Лишь колоссальным везеньем я бросила гобелен прямо ему прямо в лицо, накрыв ему голову – и снова ринулась к всё ещё открытой двери.

   Он издал пронзительный звук, похожий на свист воздуха, когда топор с силой вонзается в лёд. Взмахнул рукой, избавляясь от гобелена. Я почти достигла выхода, не оборачиваясь, свобода была так близко.

   Шурх. Мои ноги запутались в подоле проклятого макового платья. Я упала, проехавшись по полу, голова замерла в миллиметре от порога. Ещё чуть-чуть и я бы въехала в порог лбом.

  Не успев перевести дыхание, я была схвачена им за шкирку, точно непослушный котёнок и кулем спроважена на кровать. В его руках появился скипетр. Снежинка с острыми гранями испускала сияние, таким же голубым огнём светились его глаза.

  Лицо графа напряглось. Он явно хотел ударить меня и с трудом сдерживался. Но мужчина всего лишь направил скипетр в мою сторону, что-то прошептал.

  Тотчас незримая сила распластало моё тело по кровати, развела руки и ноги в сторону, и связала их тонкими, но прочными нитями при малейшем движении обжигающими мою кожу холодом.

  -Теперь ты не будешь брыкаться девочка,– сказал граф и гаденько улыбнулся, одним изящным жестом снимая рубашку. Его грудь была тощей и белой как снег, под ней едва виднелись редкая синева жилок и вен. Верхняя половина тела графа имела лёгкий мускулистый рельеф.

  Оказалось, что он был неплохо сложён. Весь такой жилистый и крепкий, хотя и узкий в кости. Граф улыбнулся и с новым чувством посмотрел на меня. Затем взобрался на кровать и пополз по гладкому покрывалу ко мне. Покрывало скрипнуло, от соприкосновения внезапно появившихся на его пальцах острых когтей.

  Я пыталась сопротивляться и не давала ему себя поцеловать, уворачивалась как могла. За что получила несколько болезненных щипков и лёгких оплеух.

  -Смотри мне в глаза,– приказывал он, разрезая лиф моего платья, обнажая моё тело. Мне было стыдно. Я ненавидела его.

  -Ты чудовище,– плюнула ему в лицо, когда он оставил меня в одном нижнем белье и трогал своими холодными руками мои груди, гладил живот. Он стёр плевок и захватив руками мою голову, почти коснулся своими губами моих губ. Я ощутила холод идущий от его рта.

   Я боялась его поцелуя больше чем чего-либо. Больше чем насильственной близости, потому что нутром чувствовала: стоит ему поцеловать меня, и я потеряю себя.

  Мощный удар выбил дверь с петель. Знакомый уверенный голос сказал:

  -Руки прочь от беспомощной девушки, гнусное порождение тьмы. Я вызываю тебя,– провозгласил пришедший. Граф слез с кровати так быстро, как если бы его тело было бескостным.

  -Глупец. Ты осмелился ворваться сюда и оскорбить меня, за это ты поплатишься сполна!

  Граф встал во весь рост, крепко сжал свой скипетр, который на глазах трансформировался в прозрачный клинок.

  Наконец я рассмотрела пришедшего. Это был тот самый широкоплечий парень, имени которого я не знала. Ох, я так рада была его видеть, что сердце моё затрепетало.

  В его руках был арбалет. Парнишка выпустил заряд болтов в графа, которые тот с ловкостью отбил своим мечом. Паренёк отложил арбалет в сторону и стремительно достал из ножен клинок, одним движением рассёк путы на моих ногах. Граф взревел и, замахнувшись клинком, ринулся в бой.

   Клинок моего защитника высекал искры из прозрачного меча Графа. Они сцеплялись и расцеплялись. То и дело наносили и парировали удары друг-друга. Шаг, дугой, оточенное движение тел и вновь звенела песня клинков.

  -Тебе не победить меня, мальчишка!– взревел граф и нанёс мощный удар. Хрясь – и клинок парнишки сломался. Я обомлела. Граф оскалился и занёс удар мечом.

  За дверью я слышала топот ног и возню. Детский голос звал маму. Томас? Граф торжествующе посмотрел на меня. Этой секунд хватило парнишке, чтобы ударить его ногой в колено. Граф потерял равновесие.

   Парнишка вытащил из небольшого мешочка за спиной, какую то склянку и кинул в сторону графа. С брызгами разлетающихся во все стороны стеклянных осколков склянка разбилась, и вокруг графа вспыхнуло пламя.

  Он взревел, завыл диким голосом. Парнишка подобрал арбалет, перезарядил, затем достал из голенища сапога нож, рассёк путы у меня на руках.

  Я задрожала. Тело так замлело, что я не могла сделать ни единого шага. Я покачнулась и упала. Ему пришлось перебросить меня через плечо.

   Граф отчаянно пытался сбить объявшее его пламя. С криком он ворвался в чулан. Что-то загрохотало. Но мы уже покинули его спальню и оказались в коридоре. Парнишка спустил меня на пол. Я увидела Тильду и её сына в тёплой зимней одежде. В руке она держала плащ с меховой отсрочкой, который протянула мне, чтобы я укрылась.

   -Я уже думала, что никогда вас не увижу,– обратилась я к Тильде.– А ты как нашёл меня?

  -Она мне помогла, сообразительная,– тепло улыбнулся парнишка служанке.

  – Я должна заплатить тебе, нужно только пробраться в мою комнату,– обратилась я к Тильде.

  -Некогда,– сказал парнишка. – Нам нужно покинуть замок пока уставшие после бала гости спят.

   Затаившись между сводов арки, я накинула на себя плащ и старые башмаки которые Тильда вытащила из сумки. Их захватил для меня Томас.

  -А как же Милдред?– спросила я,

  -Нам нужно взять её с собой.

  Тильда взяла меня за руку и по её взгляду я поняла, что дела плохи.

  -О, нет,– сказала я, чувствуя, как на глазах набухают слёзы. – О, нет, я опоздала.

  -Ещё не всё потеряно,– сказала Тильда и крепко сжала мои пальцы. Джек говорит, чтобы спасти девушек нужно привести на север весну. Хм, Джек. Так оказывается его, зовут Джек.

  -Как это сделать?– спросила я, но она вовремя прижала палец к моим губам. За порогом прямо в коридоре спали гости. Рядом стояли кувшины и пустые бокалы, на дне которых плескалась густая и красная жидкость. На металлических подносах лежали обглоданные косточки и свиные ушки.

  Увиденное повергло меня в шок, вызывая тошноту. Так вот что сделали со свинками из повозки? Их просто съели заживо. Бедненькие.

  Гости спали без покрывал и одеял прямо на голом полу, покрытым инеем. Некоторые лежали на оледеневших камнях, точно на пуховой перине. А в коридоре из открытых окон гулял ветер.

  Вокруг было темно, но редкие кристаллы в нишах давали немного света, которого нам хватило, чтобы идти в правильном направлении.

   Мы остановились так резко, что я чуть не впечаталась в Тильду. Джек вытащил арбалет, зарядил его и дал нам знак оставаться на месте. Коридор сворачивал в арку, а возле стен стояли застывшие фигуры стражников.

  От них так и веяло холодом и казалось, что стоит к ним приблизиться, то стражники мгновенно оживут, откроют глаза и нападут на нас.

  Джек с напряжённым лицом взвёл арбалет и крадучись направился мимо мужчин к арке.

   Парень сосредоточился, нахмурил брови и то и дело поджимал губы. Мы стояли и смотрели – и тишина стояла такая, что казалось можно расслышать биение наших сердец и собственное дыхание.

   Наконец Джек дошёл до арки и поманил нас пальцем. Мы осторожно направились за ним. Стражники стояли так близко, что проходить между ними было пыткой.

  Я первой вышла в арку и только успела выдохнуть, как тихо пискнул Томас. Он зацепил одного из стражников своим капюшоном отсроченным мехом. Мальчонка всхлипнул от страха, и рука стражника ухватила его за капюшон и стала притягивать к себе. Раз – и глаза стражника открылись. Оттуда зияла на нас белая искрящаяся пустота.

  -Бегите,– одними губами прошептал Джек. Он выглядел взволнованным. Тильда жестом давала понять Тому, чтобы он избавился от куртки. Её сын тихо всхлипывал, но, вытаращив глаза и прикусив нижнюю губу, начал расстегивать куртку, затем быстро выскользнул из рукавов и побежал к нам.

   Молниеносно Джек выстрелил в голову стражника. Со звоном его голова разлетелась на осколки. Поочерёдно, точно по цепочке проснулись другие стражники. Джек махнул нам рукой, мол, уходите. Тильда обняла Тома и взяла его за руку.

  -Как же ты?– спросила я одними губами. Он грустно улыбнулся. Тильда рявкнула на меня, и мы побежали.

  -Он догонит нас, Эмбер, верь,– уверенно сказала она, задыхаясь от быстрого бега.

  Мы пробирались тропами для слуг, узкими коридорчиками и подворотнями. Везде было темно. Часто я спотыкалась и едва не падала на деревянных ступеньках, но Тильда вовремя меня подхватывала.

  Наконец мы выбрались из замка и оказались на заднем дворе. Медленно падал снег. Полная луна то и дело пряталась за наплывающими с запада тучами. Было очень тихо. Она повела меня между железной изгородью, минуя снежную фигуру белого медведя, пингвина и миниатюрную снежную крепость, составленную из идеальных ледяных кирпичиков.

  Там, где с изгороди спадали белесые побеги цветов, которые раз в год цвели, точно маленькие радуги и переливались на свету брильянтовой россыпью, там среди них виднелась небольшая оббитая железом дверь.

   Тильда сказала мне, что через этот чёрный ход в замок приходят жители деревни и слуги с провизией. К нашей огромной радости дверь оказалась не заперта.

  На снегу лежал сломанный навесной замок и множество ледяных осколков, в частях которых ещё можно было распознать останки стражников.

  -Смотри не порежься, лепестки цветов острые как лезвия,– предупредила меня Тильда. Они с Томасом вышли первыми. Я всё оглядывалась, в надежде увидеть Джека. Я волновалась. Почему его нет так долго?

   Снег за пределами замка был мягкий и чуток подтаявший. Здесь было заметно теплее, но всё равно не достаточно, для того чтобы чувствовать себя комфортно, особенно в одном пальто.

   Я зябко куталась в пальто, мечтая о костре и горячей еде. Мои башмаки при быстрой ходьбе угрожающе шлёпали, предостерегая в любой момент свалиться с ног.

  Мы шли вблизи замершего в вечном безмолвии снежного хвойного леса. Здесь было очень темно и, слава богам, что Тильда хорошо знала дорогу. Одна бы я здесь точно заблудилась.

  Мы с Томасом часто проваливались в глубокие сугробы. Но, ловкая Тильда нам помогала выбраться и всё поторапливала, часто озираясь по сторонам, словно чего-то боялась.

  Все вокруг замерло, точно в вечном сне и ни слышно было ничего кроме хруста наших шагов по снегу, да учащённого дыхания и сопения Тома.

  Лес закончился, когда уже почти рассвело. Джека не было. Дальше на равнине, стояли привязанные к берёзе крупный чёрный конь и пегая лошадь. Их спины были прикрыты попонами.

  -Мы же подождём Джека, правда Тильда?– задала я наболевший вопрос.

  -Только до рассвета, он сам так сказал,– грустно сказала она и погладила по голове Томаса. Он дрожал, хоть и был укутан её платком.

  Вот и долгожданный рассвет, окрасил багрянцем белоснежные холмы, расцвёл цветком в голубеющих небесах. Снег прекратился, и тучи вместе с ночью ушли на восток.

  Я вздохнула. Тильда отвязала лошадей, сняла попону и на пятнистую кобылу посадила Тома. Из седельной сумки на чёрном жеребце, с умными глазами, она достала флягу и, отвинтив крышку, первым заставила сделать глоток Тома, затем меня и последней выпила сама.

  -Ром согреет,– сказала она и, ухватившись за седло, поставила ногу в стремена, вскочила на лошадь. Я в смятении сообщила ей, что никогда не ездила верхом.

  -Залазь скорее, Эмбер, просто держись за гриву, ты видела, как сделала это я. Всё очень просто.

  Мы обе повернулись, когда услышали хруст снега в лесу, и топот, словно к нам из чащи ломился медведь. Наконец из леса выбрался Джек и замахал нам руками.

  Слава богам, он здесь. Моё сердце от радости поскакало галопом. Я улыбалась во весь рот, и пока он бежал к нам, не сводила с него глаз, а потом бросилась к нему и обняла. Прижалась крепко– крепко к широкой груди, вдыхая его запах. Он неловко обнял меня в ответ, затем прижал крепче. А я разрыдалась точно дитя. И пару минут он меня утешал, пока я всхлипывала и шмыгала носом, гладил меня по голове. Затем помог забраться на лошадь, позади сел сам и, взяв поводья в руки, отдал приказ коню гнать во весь опор. Так мы стремительно мчали, оставляя позади владения Графа.

  Из под копыт лошадей в воздух взвихрялся снег и с каждой пройденной милей моё сердце пело. Неужели впереди наконец-то меня ожидает свобода? Неужели впереди у меня будет совсем другая жизнь?

   Часть 2.

   Мы ехали долго, едва останавливаясь, чтобы передохнуть. В лесах и деревнях Джек разыскивал свои тайники с провизией Мы не входили в местные деревни, прятались в кустарниках и деревьях, пока Джек в одиночестве обменивал свой товар и пойманных кроликов на пару тёплых вещей.

  Он шёл на риск, ведь за нами уже могла отправиться погоня. Как сказал Джек, их волшебные кони могут ехать очень быстро без продыху.

   В одной из деревень он выменял для меня простое платье, чулки и сапоги, и тёплую куртку для Тома. Мы держали темп и очень устали. Я дремала на лошади. Просыпаясь от кошмаров, в которых граф Фрост и мистрис Винтер настигали меня и злобно скалились, точно голодные волки.

  -Сколько нам ещё ехать?– спросила я у Джека. Он развёл костёр и поджаривал единственного кролика, что удалось раздобыть.

  Джек сверился с картой и компасом, глянул на звёздное небо и ответил что ещё один день. Мы быстро поели, накормили лошадей, и попили травяного чая, растопив снег.

  Ночь была долгой. Выли голодные волки и лошади вели себя беспокойно.

  Наконец мы пересекли замерзшую реку и съехали с предгорья.

  На небе появились птичьи стаи, это было добрым знаком, и Джек впервые мне по-настоящему тепло улыбнулся.

   Мы больше не торопились. Смело остановились в деревне – и мне наконец-то удалось вымыться в лохани. Как это было здорово, почувствовать на коже горячую воду. Как это было здорово согреться изнутри.

   Воспоминания накрыли волной. Я вспомнила, как называлась родная деревня. Вспомнила, как собирала в саду возле дома яблоки. Я вспомнила имя своей матери. Её звали Лидия. Я вспомнила её смех и то, как она пред сном читала мне сказки в толстой книжке с картинками.

  Я заплакала. В комнату снятую в деревенской таверне, постучав, зашёл Джек, он принёс ужин. Тушеное мясо с овощами и подогретое вино со специями. Я смутилась, попыталась спрятать лицо, чтобы он не видел моих слёз.

  -Не плачь,– сказал он и поставил поднос на табуретку. Он взял полотенце и точно старший брат закутал меня и вытащил из лохани.

  -Я отвезу тебя к матери. Она давно тебя ждёт. – Я кивнула, в его объятиях было так уютно. Внезапно навалился сон. Джек положил меня на узкую постель и накрыл одеялом и то ли во сне, то ли наяву я услышала:

  – Ты больше не одна Эмбер.

   В ту ночь мы все вчетвером впервые за долгое время хорошо выспались.

  За окном таверны щебетали птицы, и природа оживал на глазах. На цветочных клумбах проклюнулась трава, набухли почки на кустах.

  Как оказалось, Тильде с Томом с нами было по пути, она ехала к своему отцу, которого не видела около десяти лет. «Из графства, тому, кто уж туда попал, порой очень непросто выбраться». Покачивая головой, говорила Тильда.

  Она часто благодарила Джека. Кто знает, сколько средств и труда он вложил в предприятие по моему спасению. И хотя он говорил, что моя мать ему заплатит, с Тильды и её сына, Джек ничего не потребовал.

  Мы снова были в пути, я посвежела, с сердца спала тоска.

  Мы углублялись на юг и вскоре поснимали свои тёплые вещи. Солнце грело всё жарче. Вокруг уже наступила весна. Я задавала вопросы Джеку о своей матери, о мире и многое узнавала. Джек был со мной терпелив и его не смешили мои глупости и наивные чудачества.

  Наверное, он понимал моё состояние, раз говорил, что из замка графа никто ещё из похищенных девушек не возвращался. Мельком я замечала, что Джек задумчиво смотрит на меня, и ловила на себе его нежные тёплые взгляды, от которых моё сердце трепетало. Вот уже не думала, что он так быстро понравиться мне, и что я понравлюсь ему. Но, как не довлел сомнениями мой разум, я всё инстинктивно понимала.

   Мы ехали вчетвером ещё неделю, потом на развилке Тильда с сыном свернули на восток, а мы поехали на запад.

   Моя деревенька располагалась за холмом и называлась Скрэдгласс. Я не могла успокоиться, не могла ни есть, ни пить, всё волновалась и часто показывала Джеку пальцем на всякие ориентиры, когда вспоминала кривое дерево, заболоченный луг, где постоянно квакали лягушки. Он кивал головой и ни капельки с меня не смеялся.

   Также за время пути я многое узнала о нём. И порой мне казалось, что я знаю его всю жизнь.

  Самые бедные домики в деревне покрывали крыши из соломы. Те, кто жил побогаче мостил крышу расписной черепицей.

   С печных труб вился лёгкий дымок. Возле харчевни были привязаны несколько лошадей. Дорога была размыта, грязна и вокруг стояли лужи.

   Мы проехали парочку лавочек, разросшийся рынок, много новых построек, которые я не могла припомнить. Проходящие мимо люди смотрели на нас настороженно, а кто с явным интересом, но я не узнавала никого из них.

  Мой сердце затрепетало в груди, мы подъехали к краю деревни, за которым лежали поля и лиственный лес. У меня на глазах выступили слёзы. Я увидела свой родной дом.

  Маленький деревянный домик с виду почти не изменился. В палисаднике так же росли розы, разрослись кусты орешника и яблони распушили свои ветки, нависая над окном. Зелёный плющ окутал западную стену дома живым ковром.

   Мне было одновременно страшно и радостно. Я не смогла сдержаться и всхлипнув, отвернулась, чтобы Джек не видел, что я плачу. Я не хотела казаться ему размазнёй и плаксой, но, судя по всему, именно такой ему и представлялась. А он, просто притворился, что не заметил моих слёз.

   Мы спешились, и я подошла к крыльцу. И не нужно было стучать, дверь раскрылась сама и за порог вышла стройная женщина в простом платье. Её поседевшие чёрные волосы были заплетены в косу, бледное лицо покрывала сетка морщин и всё равно она была красивой. Её янтарные глаза встретились с моими глазами. Она слегка приоткрыла рот в удивлении, искра узнавания пронзила нас обоих. Не нужно было слов. Мы просто бросились друг-друг в объятия, я плакала и прятала своё лицо на материнской груди.

  В доме всё было по-другому. Добротная новая мебель. Фарфоровая посуда. Ковры на стенах. Пуховые перины, красивые скатерти на подоконниках и столе. Трюмо с зеркалом и новая прялка в углу из красного дерева.

   Моя мать ничего не спрашивала, только поблагодарила Джека и пригласила его в дом. Сама же завозилась на кухоньке, поставила на огонь чайник.

  -Тебя так долго не было милая моя Эмбер, но я никогда не теряла надежду,– сказала она и разлила по чашкам чай, нарезала пышный каравай, открыла банку с вареньем и наполнила из горшка маленькую пиалу цветочным мёдом.

  Всё было очень вкусно. Я не могла наглядеться на родное материнское лицо и прожевав кусочек каравая спросила:

  – Мама, скажи, как долго меня не было? Я так мало о себе помню и даже не знаю, сколько лет мне сейчас.

  -Тебе было пять лет, когда злодейка Мистрис похитила тебя. О, как глупа я была, что не заметила подвоха. Не нужно было впускать её в дом, хоть с виду она была немощной и усталой старухой. – Она отпила глоток чаю, и сказала,– Тебе сейчас восемнадцать лет Эмбер.– Моя мать вытащила из вазы салфетку и вытерла проступившие на глазах слёзы.

  Джек допил чай и с самым серьёзным видом сказал:

  – Когда вы обратились ко мне за помощью, вы обещали мне мешок с золотом. Я отказываюсь от этих денег, потому что всё ещё не закончилось. А ещё я хотел бы попросить вас об одолжении.– Он прямо глядел в лицо моей матери и продолжал говорить:

  – На востоке в горах живёт отшельница. Она стара, но всё ещё обладает властью говорить со стихиями и животными. Так вот отшельница знает, как положить конец правлению Мистрис и может привести весну в северные края. – Моя мать, нервно сжала подол юбки, точно чувствуя, что он ещё ей скажет.

  -Эмбер многому научилась у Мистрис. Она знает секрет пряжи хрустальных ягнят. Только с помощью вашей дочери, мы можем покончить с тиранией в графстве и всех прилегающих к нему северных землях. Мадам,– повысил голос Джек. – Люди напуганы. Похищения маленьких девочек происходят всё чаще.– Лидия молчала.

  – Я знаю как это тяжело мадам. Но, другого способа нет. Эмбер единственная, кто не была превращена в их подобие. Единственная, кто сумела сбежать и вернуться домой!

  Джек замолчал, тяжело дыша от волнения – и жаркий гнев пламенел в его тёмных глазах.

  Лидия поджала губы и встала, затем посмотрела на меня.

  Я чувствовала, как холодеют руки. Мне было страшно. Я ждала, что же скажет моя мать. Она тяжело вздохнула:

  -Молодой человек, я тринадцать лет не видела свою дочь. Я уже почти уверилась, что она мертва. Что я не дождусь её больше. Уж лучше бы вы взяли свою награду и убрались восвояси. Но, я не бессердечна, моё сердце горит огнём боли за всех тех дочерей, что потеряли другие матери. Их всех отняла Мистрис. Поэтому я скажу только одно: это важное решение должна принять сама Эмбер. Я не в праве заставлять её.